Художественная система Чехова: генетический и типологический аспекты

Изучение поэтики как отдельных писателей, так и литературных направлений, школ является одной из насущных задач современной советской филологической науки. У отечественной филологии в этой области есть богатые научные традиции. Вопросы теоретической и исторической поэтики широко ставились и оригинально решались уже в трудах таких выдающихся ученых, как А. А. Потебня и А. Н. Веселовскийих труды, а также работы ученых советского времени создают прочный фундамент для исследования стиля и поэтики русских писателей.

Основы исследования поэтики А. П. Чехова как своеобразнейшего явления русской и мировой литературы были заложены еще в трудах советских ученых 1930 — 40-х гг. — С. Д. Балухатого, А. Б. Дермана, А. И. Роскина, Ю. В. Соболева, А. П. Скафтымоваони были опорой автору настоящей диссертации, как и труды многих современных исследователей, таких, как Г. П.Бердников^, Н.Я.Берковский^, Г. А.Бялый^, И.А.Гурвич4), В.Б.Катаев5^, З.С.Паперный6), Э.А.Полоцкая7^.

Бердников Г. А. П. Чехов. Идейные и творческие искания. Изд. 2=е. Л., 1970. уБерковский Ы. Я. Чехов, повествователь и драматург. — В его кн.:

Статьи о литературе. М.-Л., 1962; он же. Чехов. От рассказов и повестей к драматургии. — «Русская литература», 1965, М- 1966 ЖЕ.

3^Бялый Г. А. Чехов и русский реализм. Л., 1981.

4^Гурвич И. А. Проза Чехова (человек и действительность). М., <С970.

5).

Катаев В. Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. Изд. МГУ, 1979.^{Паперный} З.С. А. П. Чехов. Очерк творчества. Изд. 2-е. М., 1960; он же. Записные книжки Чехова. М., 1976.

Полоцкая Э.А. А. П. Чехов. Движение художественной мысли, М., 1979.

М. Л. Семенова^ А.М.Турков2^ и др.

Дель^настоящей работы — исследование поэтики Чехова как целостной художественной системы, воплотившей тип нового литературного мышления, созданного этим писателем.

Основной цели подчинены конкретные задачи^диссертации — рассмотреть систему чеховской поэтики I) в ее генетическом аспекте, ее становлении на фоне предшествующей и современной писателю литературной традиции и во взаимосвязях с нею- 2) в сопоставительно^ типологическом аспекте — в соотнесении с другими оригинальными художественными системами русского реализма XtX в.

В последние годы появилось немало ценных работ, посвященных изучению отдельных сторон поэтики русских писателей — характеру их психологического анализа^, структуре персонажа^, сюжету^ и т. п. Назрела необходимость исследований, охватывающих художественный мир писателя в целом — от его «микроединиц», таких, как вещное окружение, героев, мотивы, эпизоды до способов воплощения.

Семанова М. Л. Чехов — художник. М., 1976. 2^Турков A.M. А. П. Чехов и его время. М., 1980.

3).

См., например: Шаталов С. Е. Психологизм^ - В его кн.: Художественный мир И. С. Тургенева. М., 1979, с.172−232- Курляндская Б. Г. Психологизм Тургенева. — В ее кн.: Художественный метод Тургенева-романиста. Тула, 1972, с.188−277- Бочаров С. Г. О стиле Гоголя. — В кн.: «Типология стилевого развития нового времени». М., 1976, с.409−445- он же. Переход от Гоголя к Достоевскому. — В кн.: Смена литературных стилей. М., 1974, с.17−57.

Гинзбург Л. О литературном герое. Л., 1979. 5).

Ветловская В. Е. Сюжет. Композиция. — В ее кн.: Поэтика романа «Братья Карамазовы». I., 1977, с.143−198- Манн Ю. В. Поэтика Гоголя (гл, У, У1). М., 1978; Цилевич Л. М. Сюжет чеховского рассказа. Рига/1976. идеи. Недостаточная разработанность принципов — как в теоретическом так и конкретном историко-литературном плане — целостного анализа художественной системы, включающего все основные ее уровни., предопределяет актуальностьнастоящей работы. Представленная диссертация — попытка такого анализа, дополненного, кроме того, исследованием генезиса главных компонентов изучаемого художественно-. го мира.

Этим двуединством задачи генетического и целостного системно-сопоставительного анализа — определяется ст^укт^ра диссертации. Каждая из выделенных сфер художественного мира Чехова рассматривается и в том, и в другом аспектах. Неравномерность изученности проблем предопределила особенности построения работы. Так, неисс-ледованность проблемы художественного предмета не только у Чехова, но и других русских писателей XIX в. заставила автора посвятить особые разделы изображению вещи в таких ключевых для поэтики реализма XIX в. художественных системах, как пушкинская и гоголевская, а также в литературе такого важного периода, как 60-е годы. Это привело к выделению «генетической» части в самостоятельную (I) главу. Так же пришлось поступить и с результатами исследования сюжета на фоне литературы 60 — 80-х годов, выделив изложение их в отдельную главу (П).

Основной текст диссертации состоит из введения, шести глав и заключения (в приложение вынесены перечень художественных текстов, использованных в работе, и список публикаций автора по теме диссертации) .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Никакое значительное литературное явление не возникает на пустом месте — оно длительно подготавливается всем предшествующим развитием литературы.

Мы попытались проследить, как новые художественные принципы, явленные в творчестве Чехова, возникли и развивались в русской литературе, начиная с физиологического очерка, преобразуясь и совершенствуясь в рассказах и очерках Н. Успенского, И. Горбунова, В. Слепцова, А. Левитова, Г. Успенского.

Прежде всего были рассмотрена эволюция предметной изобразительности. Тот тип изображения предмета, который получил наибольшее развитие в русской литературе XIX в., восходит к Гоголю с его пристальным вниманием к внешним формам вещей, их живописным и пластическим свойствам. Наследуя гоголевские изобразительные принципы, натуральная школа использовала предмет в более широких целях — обрисовки уклада, сословия, социальной группы. Период общественно-политического подъема 60-х годов, повлияв на «идеи времени», не мог не отразиться на «формах времени». Эстетика шестидесятников предопределила новое отношение к допустимому в литературе. Утверждая представление о связи человека и его вещного окружения и укрепляя понимание предмета как превде всего социального, шестидесятники одновременно обостряли в литературе внимание к предмету, вещи вообще.

Общее движение предметной изобразительности «посленатураль-ной» литературы характеризовалось направленностью от предмета изобразительно-социального к социально-изобразительному. На крайнем фланге этого движения возник жанр сценкиоВ том ее виде, в каком застал ее Чехов в конце 70-х годов.

Чехов воспринял из «леикинской» сценки прием лаконичного изображения обстановки через «социальный» предмет. Но в отличие от одномерного предмета этой сценки, чеховский художественный предмет входит одновременно в несколько рядов — социальный, живописный, эмоциональныйон семантически объемен. Вещный мир раннего Чехова при всем внешнем сходстве с миром литературы малой прессы принципиально от нее отличен. Центр чеховского мира — целостное художественно-идеологическое авторское отношение. На Чехова, безусловно, влияли приемы, манера, сама атмосфера юмористических журналов. Именно туда протягиваются истоки таких черт его поэтики, как внимание к злободневным событиям, включение в художественное повествование реальных исторических лиц, особая «фельетонная» точность реалий, свободная компоновка предметов из разных сфер, неожиданность сравнений и т. п. Но все это было не просто воспринято Чеховым — оно коренным образом трансформировалось в его творчестве, претворяясь в явления нового художественного «языка». В сиюминутной вещности юмористики Чехов почувствовал зерно субстанциональных закономерностей человеческой жизни, пришел к глубинному художественно-философскому осознанию вечного характера связи вещи и человека.

Чеховский способ предметного изображения молено определить как изображение человека и явления путем высвечивания не только существенных черт его облика и вещного окружения, но обрисовку явления во всей его цельности, со второстепенными подробностями, присущими ему в объективной действительности. При этом у Чехова нет такой ситуации, ради которой был бы «забыт» окружающий человека вещный мир. Человек Чехова не может быть выключен из этого г лира предметов даже в моменты философских размышлений или перед лицом смерти. Все это ни в коей мере не отрицает роль в чеховском художественной системе характеристических предметов, составляющих основу типизации — главного признака реалистической литературы. Но это особая типизация, базирующаяся на впечатлении}эффекте текущего как бы «неотобранного» потока жизни.

Новаторские принципы чеховского сюжета также не возникли в его творчестве без всякой подготовки. Многое здесь он также получил в наследство от предшествующей литературной традиции. Уже в первых рассказах и очерках Н. В. Успенского, Г. И. Успенского, В. А. Слепцова обнаруживаются элементы «эпизодной», «оценочной» композиции, не устремленной к центру сюжета, отсутствие завершенной фабулы. Развитие этой тенденции привело к возникновению жанра сценки, который приобрел свой завершенный (и застывший) вид в творчестве Н.АДейкина.

На Чехова несомненно повлияли некоторые черты поэтики сценки — заглавия, характер начала, отсутствие «конца» (ср. знаменитые «открытые» чеховские финалы), четкое обозначение’вещно-простран-ственной и временной ситуации, социальной принадлежности персонажа. Среди комплекса факторов, повлиявших на возникновение предельно конкретного (вещного и ситуационного) чеховского литературного мышления сценке" принадлежит далеко не последняя роль.

Но все эти приемы в творчестве Чехова полностью изменили свою суть. Чеховские сценки, оставаясь внешне эскизами, «картинами», оказывались такими эпизодами, которые закрепляли важные этапы внутренней жизни человека, фиксировали существенные моменты движения чувства, стороны личности человека в целом. Их «незавершенная» композиция на самом деле таковою не является. Они являются законченными художественными образованиями, разрешавшими свою художественную задачу. На основе сюжетных тенденций, существовавших в современной Чехову литературе в одних случаях в полухудожественном, а в других скорее предчувствованном, чем осуществленном виде, в творчестве Чехова был создан новый художественный язык. Общие, ничейные и разрозненные элементы под его пером сложились в систему, создав новый тип сюжетного мышления.

Главная его черта — изображение события не только в его существенных, основных проявлениях, но и включение в это изображение сопутствующих, «второстепенных» подробностей и эпизодов, что позволяет рисовать событие в индивидуальной множественности его компонентов, в его целостности. В чеховском повествовании значащие эпизоды свободно переплетаются с «незначащими». Происходит то же явление, что и на предметном уровне — весь ряд эпизодов, прошедший в творческой лаборатории писателя жесткий отбор, внешне выглядит как цепь неотобранных событий, идущих подряд, в их эмпирически-естественном виде. Еще более обнаженно эти новые сюжетные принципы проявились в чеховской драматургии.

Если в принципах описания внешнего мира и сюжетно-фабульном плане Чехов мог что-то заимствовать у «малой прессы», то в изображении внутреннего мира героя дело обстояло иначе. В сценке, целиком сосредоточенной на явлениях внешне-предметного мира, непосредственное изображение внутреннего, как правило, отсутствовало. В самых ранних сценках Чехова находим некоторые приемы изображения чувства и мысли, близкие к общим традициям сценки — отсутствие прямого проникновения автора «внутрь» душевных переживаний персонажа и изображение их через фиксацию внешних признаков. Но уже в середине 80-х годов Чехов переходит к иным принципам психологической рисовки. Особую роль здесь сыграл «толстовский эпизод» — обращение Чехова (прежде всего в рассказе «Именины») к психологическому анализу толстовского типа. Этот эпизод не прошел бесследно. После него у Чехова в изображении психологии появились новые черты — расширил свои сюжетные права внутренний монолог, появился диалог в монологе" и т. п. Но в целом Чехов создал свои собственные способы психологического анализа — такие, как отсутствие непрерывного развития душевной жизни героев, но изображение ее основных обнаружений и этапов («пунктирное»), неисчерпанность объяснения, отсутствие (в отличие’от Гончарова, Тургенева, Толстого) подробной психологической мотивировки эволюции или переломов в характере героя. Изображая типический характерособое внимание Чехов уделяет собственно≠(индивидуальному, включенному в меняющийся и непрерывный поток бытияон расширил диапазон художественного изображения человека, внеся новые черты в принципы его реалистического воплощения.

С этими особенностями творческого метода Чехова связаны принципы художественного воплощения идеи в его литературной системе. Чеховская система не включает законченных философских построений с исходными понятиями, строгой логической формой (Достоевский, Л. Толстой). Исторический и философский аппарат развития идеи минимален, рассуждения продолжаются в тех же бытийных категориях, в той же связи с вещным и с теми же перебивами вещным, что и остальное повествование. В философское рассуждение свободно входят любые бытовые конкретности — детали обстановки, пейзажа, сообщения о внешности персонажа и т. п. Развитие идеи постоянно прерывается повседневным течением жизни.

Для мира Чехова чрезвычайно характерна идея, не разрешенная в рамках произведения, а лишь поставленная в нем (четкое разделение «решения вопроса» и «правильной постановки вопроса»). У Чехова адепт идеи, не признающий поправок, вносимых в нее действительностью, всегда человек узкий, ограниченный. В идейных столкновениях персонажей ближе к истине не тот герой, чья логика строже, но тот, чьи человеческие качества вызывают большую симпатию автора.

Выяснение типа развития и структуры идеи в художественной системе Чехова подводит к объяснению характера и содержания чеховского идеала. Представление человека в художественной системе Чехова в целостности его внутреннего и внешнего, невозможность выборочного изображения лишь наиболее важного, но изображение в человеке всей индивидуальной совокупности его предметного и духовного, тесное взаимодействие идеи с вещным миром, — все это предопределяло идеал человека, в котором предметно=телесное и вещное занимает место совершенно особое. В противовес, например, Достоевскому, которого в сфере идеала нимало не занимали конкретно-онтологические формы, но лишь категории духа, — в идеале Чехова предметно-телесное и духовное равноценны. Как идеал предстает человек, с высокой духовностью сочетающий здоровье, изящество, воспитанность.

Круг воздействий, испытываемых писателем, всегда гораздо шире собственно литературных. Влиятельнейшими моментами, многое определившими в характере художественного мышления Чехова, были биографические факторы. Жизнь в российском провинциальном городе и одновременно городе портовом, пронизываемом токами европейской улизни и мирового искусства, детство и отрочество между лавкою и морем, чиновно-казенным бытом и вольной-степью, изучение естественных наук и годы медицинской практики — все это готовило и обещало необычно-целостное, универсальное, открытое художественное восприятие мира.

Мы видели, как критика 1850−1890-х гг., исходя из «вечных и неизменных законов искусства», отвергала новые способы художественной изобразительности, возникшие в русской литературе XIX в. и с особенной полнотой воплотившиеся в творчестве Чехова. Но искусство меняется. В искусстве Чехова было изменено представление о том, что может изображаться в литературе. Явление получило право.

— 396 быть изображенным не только в своих субстанциональных чертах, нонаряду с ними — и во второстепенных, индивидуально-случайных, неожиданно-непредсказуемых, — чертах, всегда имеющихся в предмете или в любой момент могущих в нем появиться в текучем потоке бытия. Эти черты в художественном мире Чехова имеют самостоятельную бытийную ценность и получили равное право на воплощение вместе со всем остальным. Особо подчеркнем: равное, но не преимущественноев этом случае Чехов сравнялся бы с авторами сценок и натуралистами 80-х годов.

Изучение поэтики, исследование строения художественной системы не является неким самодовлеющим актом. Оно углубляет наши представления о творчестве Чехова в целом, об его философских взглядах, общественной позиции. Исследование структуры предметного мира писателя, его сюжета, его героя позволяет нам яснее понять характер чеховской философии, чеховской системы ценностей, выявить продемонстрированный Чеховым новый тип художественно-философского постижения мира, включающего явления быта, обыденной жизни и над-строившегося над ними. Творчество Чехова дало картину мира, равно учитывающую все стороны человеческого бытия.

Рассмотрение главных слагаемых чеховской художественной системы в двух аспектах — генетическом и типологическом — помогает уяснению характера художественного новаторства Чехова, его места в истории русской литературы.