Институты семьи и образования в процессе воспроизводства неравных стратегий профессионального самоопределения молодёжи монопромышленного города

Актуальность темы

исследования. Российское общество находится в постоянном движении самообновления за счет демографического и социального воспроизводства. Социальное воспроизводство представляет собой сложный и противоречивый процесс продуцирования социальной структуры, системы социальной дифференциации и стратификации, т. е. расслоения общества на основе социального неравенства.

Среди институтов социального воспроизводства выделяются институты семьи и образования. Их особое место в социальном воспроизводстве обусловлено тем, что они одновременно являются и его каналами, и его субъектами. Институт семьи, кроме того, являясь одним из наиболее значимых субъектов этого процесса, одновременно выполняет и функцию главного субъекта демографического воспроизводства.

Социальная структура, система социальной стратификации российского общества имеют локальную специфику — они неоднотипны в столичных и нестоличных крупных городах, в малых и средних городах, в селе. В этом контексте особенно актуально выявление локальной специфики воздействия институтов семьи и образования на социальное воспроизводство и профессиональное самоопределение молодежи, чем определяется актуальность темы диссертации.

Проблема исследования: 1) современный кризис в сфере образования обусловлен коммерциализацией образования и соответственно — усилением социального неравенства в доступе к получению качественного образования;

2) имущественная дифференциация значительной частью общества воспринимается как социально несправедливая, воспроизводящая неравные жизненные шансы на достижительские стратегии;

3) социально-профессиональное самоопределение молодежи зависит от социального статуса семьи, ее социального, экономического и культурного капиталов.

Степень изученности проблемы. Сложность выбранной темы обусловила необходимость обращения к разноплановым источникам. Выделим зарубежные и отечественные исследования, в которых актуализированы следующие аспекты исследуемой проблемы:

— общество, социальные институты, социальная структура, система социальной стратификации, социальные изменения (О.Конт, Г. Спенсер, К. Маркс, М.ВеберП.Сорокин, Т. Парсонс, Н. Луман, П.БлауМ.Восленский, Э. Гидденс, Р. Дарендорф, Н. Смелзер и др.1- в отечественной социологии — В. А. Ядов, В. И. Добреньков, Т. И. Заславская, А. Х. Бурганов, А. И. Кравченко, В. В. Радаев, М. Н. Руткевич, Р. В. Рывкина, О. И. Шкаратан, Р. Т. Насибуллин и др.2- из татарстанских авторов — В. А. Беляев, С. А. Ерофеев, A.M. Ершов, Г. В. Морозова, С. А. Панкратов, В. К. Падерин, Э. С. Рахматуллин, В. Н. Стегний, Н.С. У.

Фатхуллин, Г. Р. Хамзина, И. Г. Ясавеев и др.);

— трансформация института семьи, ее функций, в т. ч. репродуктивной и социализационной (А.И. Антонов, А. Б. Синельникова, Н. Г. Хайруллина и др.4- из татарстанских — Т. Г. Исламшина, JI.B. Карцева, Э. А. Иванова, Ф. А. Ильдарханова, Р. И. Зинурова, Г. Р. Столярова, P.M. Рахимова, М. Н. Комлева,.

1 Вебер М. Избранное. Образ общества. — М., 1994; Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования. — 1994. — № 5- Дарендорф Р. Современный социальный конфликт: Очерки политической свободы. — М., 2002; Парсонс Т. Система современных обществ. — М., 1997; Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. — М., 1991; Гидденс Э. Стратификация и классовая структура // Социол. исслед. — 1992. — № 9- Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. — Новосибирск, 1995; Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992; Сорокин П. Социальная мобильность. — М., 2005 и др.

2 Ядов В. А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций. — СПб., 2006; Добреньков В. И., Кравченко А. И. Социология. Социальная структура и стратификация. Том 2. — М., 2000; Заславская Т. Н. Современное российское общество: механизм трансформации. — М., 2004; Заславская Т. И., Рывкина Р. В. Драма перемен. — М., 2001; Бурганов А. Философия и социология собственности: русские и татарские реалии. — М., 2004.

3 Беляев В. А. Отечественная интеллигенция как объект и субъект политики. — Казань, 2006; Хамзина Г. Р. Поселенческий фактор социальных изменений. Теоретико-методологический анализ. — Казань, 2006. Антонов А. И. Семейный образ жизни в сельской России. — М., 2007; Синельников А. Б. Трансформация семьи и развитие общества. — М., 2008.

O.A. Максимова, JI.P. Муртазина, JI.K. Нагматуллина, E.H. Дрепа и др.1), тенденции усиления неравенства шансов в сфере образования в постсоветском российском обществе (Е.М. Авраамова, Д. Л. Константиновский, C.B. Полутин, Е. М. Рощина, И. Д. Фрумин и др.2- из татарстанских исследователей — А. З. Гильманов, Ф. Г. Зиятдинова, Р. Г. Минзарипов, В. П. Модестов, Л. М. Мухарямова, М. А. Нугаев, Н. В. Соловьева, В. В. Фурсова, С. К. Шайхитдинова и др3.);

— роль семьи и школы в выборе жизненного пути молодежи (в 1960 -1970;е гг. — исследования новосибирских социологов под руководством В.Н. Шубкина4- в 1980;е гг. — лонгитюдные исследования в Эстонии: М.Х. Титма5, из эмпирических исследований в Казани — С. А. Ахметова, А. Л. Салагаев и др.);

— жизненные стратегии молодежи в российском обществе6, ставшие предметом обсуждения и на международной конференции, проведенной в.

1 Дрепа E.H., Исламшина Т. Г. Современная демографическая ситуация в татарстанских городах: состояние, перспективы, прогнозы. — Нижнекамск, 2010; Карцева Л. В. Социология семьи. — Казань, 2007; Максимова O.A. Методологические аспекты поколенческого анализа общества: социологический дискурс // Регионы России: власть и общество в условиях социальных рисков.-4.2. — Казань, 2008; Муртазина Л. Р. Изменение стереотипов брачно-семейного и сексуального поведения провинциального населения. — Казань, 2011; Рахимова P.M. Социализация и ресоциализация провинциальной молодежи. — Казань, 2001.

2 Авраамова Е. М. Образование как адаптационный ресурс населения // Проблемы доступности высшего образования. — М., 2003; Константиновский Д. Л. Динамика неравенства. Российская молодежь в меняющемся обществе: ориентация и пути в сфере образования (от 1960;х годов к 2000). — М., 1999; Рощина Е. М. Неравенство доступа к образованию. Что мы знаем об этом? // Проблемы доступности высшего образования. -М., 2003; Фрумин И. Д. Основные подходы к проблеме равенства образовательных возможностей // Вопросы образования. — 2006. — № 2.

3 Зинурова Р. И. Особенности репродуктивного поведения в российских регионах // Социол. исслед. — 2005. — № 3- Минзарипов Р. Г. Концептуальные основы воспитательного процесса в условиях гуманитарной среды классического университета. Социально-философский аспект. — Казань, 2005; Минзарипов Р. Г. Воспитание в российских университетах: исторический опыт и перспективы. На примере Казанского университета. — Казань, 2006; Нугаев М. А. Моделирование и прогнозирование развития качества социального потенциала региона (на примере Республики Татарстан). — Казань, 2011; Социология образования: теории, исследования, проблемы: Хрестоматия / Сост. С. А. Ерофеев, В. П. Модестов, В. В. Фурсова. — Казань, 2004.

4 Чередниченко Г. А., Шубкин В. Н. Молодежь вступает в жизнь (социологические исследования проблем выбора профессии и трудоустройства). — М., 1985.

5 Начало пути. Поколение со средним образованием / Отв. ред. М. Х. Титма. — М., 1989.

6 Социальный облик российской молодежи в начале XXI века — М., 2009; Студенчество на пути к другому обществу: ценностный дискурс перехода. — Харьков, 2006; Матвеева H.A. Инерционность системы образования в России (теория, методология и опыт социологического исследования). — Барнаул, 2004; Горшков М. К., Шереги Ф. Э. Молодежь России: социологический портрет. — М., 2010; Фурсова B.B., Ханнанова Д. Х. Социальное неравенство в системе образования: отечественные и зарубежные теории и исследования. — Казань, 2007.

Нижнем Новгороде в 2002 году с участием ученых России, США, Германии, Новой Зеландии, Польши, Казахстана, Узбекистана1;

— роль семейного капитала в воспроизводстве социальной структуры, социального неравенства и стратификации, в формировании нового среднего слоя/протокласса/класса2 (М.Н. Руткевич, О. И. Шкаратан, В. В. Радаев, В. И. Ильин, А. Г. Здравомыслов, М. К. Горшков, Ф. Э. Шереги, Н. Е. Тихонова, C.B. Мареева, JI.A. Беляева, и др.).

Проблемы локальной специфики воспроизводства социальной структуры и стратификации российского общества, формирования новых ее субъектов, а также системы социального неравенства, в том числе неравенства в образовании, нашли отражение в ряде докторских (A.B. Шолохов, из татарстанских социологов — Р. Г. Минзарипов, P.M. Рахимова, Г. Р. Хамзина) и кандидатских диссертационных исследований (E.H. Коломасова, Д. Е. Овчинников, И. С. Помазкова, Е. В. Петунинаиз татарстанских — Т. Р. Калимуллин, Г. З. Абитова, П. Н. Афанасьев, Д. Х. Ханнанова и др.).

Таким образом, в исследуемой области к настоящему времени определились три основных направления: 1) социальное воспроизводство, в т. ч. воспроизводство системы социального неравенства (З.Т. Голенкова, М. Ф. Черныш, Е. И. Пашинина, A.B. Ткач, Д. А. Николаевский, Е. А. Панина, Л. Теодорович и др.)4;

1 Социология социальных трансформаций. — Нижний Новгород, 2003.

2 До настоящего времени нет до конца определенности в интерпретациях этой социальной группы российского общества.

3 Руткевич М. Н. Социальная структура. — М., 2004; Шкаратан О. И. Российский порядок: вектор перемен. — М., 2004; Шкаратан О. И., Ильин В. И. Социальная стратификация России и Восточной Европы: сравнительный анализ. — М., 2006; Шкаратан О. И. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России. — М., 2009; Ильин В. Социальное неравенство. — М., 2000; Тихонова H.E., Мареева C.B. Средний класс: теория и реальность. — М., 2009; Тихонова Н. Е. Феномен городской бедности в современной России. — М., 2003; Горшков М. К., Тихонова Н. Е. Средний класс в современной России. — М., 2008; Малеева Т. М. Средние классы в России: экономические и социальные стратегии. — М., 2003.

4 Черныш М. Ф. Социальные институты и мобильность в трансформирующемся обществе. — М., 2005; Пашинина Е. И. Стратификационное пространство занятости в контексте формирования среднего класса. -Саратов, 2007; Ткач A.B. Качественные и количественные модели социальной структуры и стратификации. -Новочеркасск, 2004; Николаевский Д. А. Социоструктурные трансформации российского общества: формирование и субъектные характеристики среднего класса. — Новочеркасск, 2004; Панина Е. А. Ценностно-ориентационный потенциал среднего класса как фактор современных социокультурных изменений. — Майкоп,.

2) семья в контексте социальной структуры (Е.А. Цыглакова, В. Г. Яковлева, Л. А. Часовская, Ю. Б. Степанова, Г. З. Нафикова, С. А. Змеева и др.)1;

3) профессиональное образование и самоопределение (И.А. Храмцова, Н. В. Стребкова, А. Ю. Слепухин, Т. И. Мерзликина, Н. С. Мельникова, Т. А. Михайлова, С. А. Шаронова, В. Н. Чайкин, Н. В. Никитенко, Д. Е. Овчинников, Е. С. Помазкова и др.) .

Произведенный библиографический обзор свидетельствует о непреходящем интересе исследователей к проблематике диссертации.

Объект исследования — институты семьи и образования как каналы воспроизводства неравных стратегий профессионального самоопределения молодежи.

Предмет исследования — институты семьи и образования в процессе выбора стратегий профессионального самоопределения молодежи монопромышленного города.

Цель исследования — определить факторы формирования неравных стратегий социально-профессионального самоопределения молодежи монопромышленного города.

2007; Теодорович M.JI. Проактивная стратегия снижения бедности в России: партисипаторный механизм реализации. — Нижний Новгород, 2010 и др.

1 Цыглакова Е. А. Социальный статус монородительской семьи. — Саратов, 2005; Яковлева В. Г. Семья в условиях трансформации российского общества: проблема конфликтов и способы их разрешения. — Улан-Удэ, 2007; Часовская Л. А. Семья как фактор формирования ценностных ориентаций подрастающего поколения. -Ставрополь, 2004; Степанова Ю. Б. Трансформация института семьи в современных российских условиях. -Саратов, 2006; Нафикова Г. З. Институализация неполной семьи в трансформирующемся обществе. — Уфа, 2005; Змеева С. А. Социально-демографическое поведение населения современной России. — Саратов, 2010 и др.

2 Храмцова И. А. Состояние и противоречия организации профессионального обучения в современных условиях: социологический анализ. — Екатеринбург, 2007; Стребкова Н. В. Оценка качества высшего образования: институциональный подход. — Екатеринбург, 2009; Слепухин А. Ю. Трансформация высшего образования в контексте социальных противоречий глобализации. — Саратов, 2005; Мерзликина Т. И. Высшее профессиональное образование как фактор культурного воспроизводства в условиях современной России. -Курск, 2005; Мельникова Н. С. Образовательные приоритеты в изменяющемся российском обществе. — М., 2005; Михайлова Т. А. Доступность образования в Германии и России. — Саратов, 2004; Шаронова С. А. Универсальные константы института образования — механизм воспроизводства общества. — М., 2005; Чайкин В. Н. Институционализация высшего профессионального образования в условиях трансформации российского общества. — Волгоград, 2004; Никитенко Н. В. Образование как социальный ресурс интеграции в обществе социальных трансформаций. — Саратов, 2007; Овчинников Д. Е. Формирование образовательных стратегий учащихся: социологический аспект. — М., 2010; Помазкова Е. С. Профессиональное самоопределение российской молодежи в условиях социальной неопределенности. — Ростов-на-Дону, 2011 и др.

Задачи исследования:

— проанализировать методологические и теоретические основания изучения институтов семьи и образования как каналов социального воспроизводства;

— раскрыть в сравнительном формате изменения функции социальной селекции семьи и школы в советском и постсоветском российском обществахохарактеризовать образовательные шансы молодежи монопромышленного города Республики Татарстан на материале г. Нижнекамска;

— определить социокультурные ресурсы семьи в контексте новых форм неравенства в доступе к образованию в российском обществе.

Теоретико-методологические основы исследования. При выполнении работы использованы:

— историко-эволюционный подход (И.Я. Бахофен, Л. Г. Морган, К. Маркс, Ф. Энгельс)1, в соответствии с которым констатируется универсализм функций семьи в различные исторические эпохиструктурно-функциональный подход (Э.Дюркгейм, П. Сорокин, Т. Парсонс, Р. Мертон)2: институт семьи рассмотрен как системное образование со множеством функций, меняющихся вместе с изменением обществаиз всех функций семьи выделено социальное воспроизводство (функциональный аспект исследования), анализируется роль института семьи среди других социальных институтов общества (структурный аспект);

— институциональный подход: изучены образовательные практики и стратегии семей монопромышленного города.

1 Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — М., 1983. — Т. 23- Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — М., 1983. — Т. 4- Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения. — В 9 т. — Т.6. — М., 1987.

2 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / Пер. с фр. — М.: Наука, 1991; Merton R.K. Sociological Ambivalence. — N.Y., 1976; Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль. — M., 1994. — С. 379 — 448- Парсонс Т. О структуре социального действия. — M., 2000; Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. -М., 1992.

Теоретическую базу исследования составили фундаментальные труды П. А. Сорокина (концепции социального неравенства, социальной стратификации, каналов социальной селекции и социальной циркуляции)1, П. Бурдье (теория капиталов, концептуализация образования как о культурного/символического капитала), а также работы российских исследователей (З.Т. Голенкова, В. В. Радаев, М. Н. Руткевич, Н. Е. Тихонова, О. И. Шкаратан и др.)3.

Эмпирическую базу исследования составили:

— данные официальной статистики о современных социально-демографических процессах в российских регионах, в т. ч. в Республике N.

Татарстан и отдельных ее поселенческих структурах;

— данные об образовательной деятельности в монопромышленном городе Нижнекамске РТ, текущие документы о содержании, уровнях успешности обучения, социальном и образовательном статусе родителей учащихся «элитных» и «обычных» учебных заведений, ставших экспериментальной базой диссертационного исследования;

— результаты вторичного анализа материалов исследований проблем семьи и образования, профессиональной ориентации молодежи (в советский период — исследования в Новосибирске, Эстонии, в Казанив постсоветский период — всероссийские опросы ВЦИОМ, 2006 г. и Центра социального прогнозирования при Министерстве образования и науки РФ, 2008;2009 гг.;

1 Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. — М., 1992; Сорокин П. Социальная мобильность. — М., 2005.

2 Бурдье П. Начала. — М., 1994; Практический смысл. — СПб., 2001. В российской социологии в 2000;е гг. отмечен особый интерес к теории капиталов П. Бурдье. См.: Социология социального пространства. — М., 2005; Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах российско-французского центра социологии и философии Института социологии РАН. — М., 2001; Синявская О. В. Основные факторы воспроизводства человеческого капитала // Экономическая социология, 2001. — Т.2. — № 1 и др.

3 Голенкова З. Т. Основные тенденции трансформации социальных неравенств // Россия: трансформирующееся общество. — М., 2001; Радаев В. В., Шкаратан О. И. Социальная стратификация. — М., 1996; Руткевич М. Н. Социальная структура. — М., 2004; Тихонова Н. Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике. — М., 1999; Шкаратан О. И. Социальное расслоение в современной России: драма расколотого общества // Мир России. — 2004. — № 1. анкетные опросы Министерства образования Республики Татарстан, 2007;2009 гг.) — материалы полуформализованного интервью, проведенного с учащимися и их родителями в шести школах города Нижнекамска. Объем выборки — 480 человек (определено число всех школ в городе, из них отобрано 3 «элитных» и 3 «обычных» школыв каждой школе выбрано два класса (10 и 11 классы) — в каждом классе проинтервьюированы учащиеся и их родители);

— тексты историй жизни, изложенных в сочинениях студентов третьего-четвертого курсов Нижнекамского муниципального института и заочного отделения гуманитарного факультета Казанского технического университета им. А. Н. Туполева (отобрано и проанализировано 50 текстов, наиболее характерных с точки зрения полноты/неполноты описания, наличия фактографического/рефлексивного, многопоколенного/трехпоколенного биографического материала). Фактически в поле анализа оказалось около 1000 человек: в каждой отдельной истории жизни содержится информация не только о самом информанте, но и о нескольких поколениях его предков по отцовской и по материнской линиям родства (в каждой собранной истории — от 20 до 30 человек).

Научная новизна исследования:

— выявлены качественные изменения ролевых функций семьи и школы в профессиональном самоопределении молодежи (в советском обществе было значимо влияние родителей — в семьях интеллигенцииучителей — в крестьянских и рабочих семьяхв ситуации постсоветской декомпозиции социальной структуры молодежь рассчитывает больше на себя, чем на семью и школу);

— установлено, что в условиях коммерциализации образования происходит делегирование институту семьи полномочий государства при выборе стратегии профессионального самоопределения молодежи: семья становится и главным инвестором в образование, и главным заказчиком и образовательных услуг, что усиливает, при неравных экономических и социальных ресурсах семей, самовоспроизводство социальной поляризации;

— дана авторская интерпретация кризиса современной системы российского образования: а) девальвация образования (обесценение труда учителей, преподавателей вузов, культурного капитала специалистов с высшим образованием) — б) избыток на рынке труда многих профессий при одновременном дефиците рабочих профессийв) накопление в обществе конфликтогенного потенциала, связанного с неравенством образовательных шансов населенияг) поиски «владельцев избыточных дипломов» о высшем образовании других «рынков сбыта своих услуг» (выбор работы не по полученной специальности, занятость работой, не требующей для ее выполнения высшего образования, трудовая миграция из малых и средних городов в крупные и столичные города, «дипломированные» безработные на рынке труда);

— раскрыта локальная специфика влияния семейного капитала на социальное воспроизводство в монопромышленном городе (у малообеспеченных семей — отсутствие экономических и социальных ресурсов для выбора успешной стратегии профессионального самоопределения их детейу семей, имеющих экономический капитал, но не располагающих культурным капиталом, — ограниченность шансов получения качественного образованияу семей, имеющих и экономический, и социальный капитал, — психологическая неготовность к обучению своих детей в престижных столичных вузах, что способствует самовоспроизводству семьей однотипной ей модели структуры городского населения);

— теоретически обоснована корреляция интенсивности роста численности среднего слоя монопромышленного города наличными капиталами семей (наращивание семейного капитала способствует «утолщению» среднего слояускоренный рост среднего слоя увеличивает шансы получения качественного образования и в перспективе — достижения престижных позиций в социальной иерархии, воспроизводства этих позиций при смене поколений).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. На смену прежнему, популярному в советском обществе, одностороннему представлению о роли высшего образования как способе достижения высокого социального статуса приходит прагматическое понимание корреляции качественного/престижного образования и занимаемой социальной позиции в стратифицированном пространстве.

2. Несоответствие между реформирующейся системой среднего и высшего образования с ее продолжающейся коммерциализацией и финансовыми возможностями значительного сегмента общества, к которому относятся малообеспеченные и бедные семьи, способствует поляризации населения монопромышленного города.

3. Особенности выполнения семьями с разными капиталами функции социальной селекции в монопромышленном городе проявляются: а) при выборе родителями школы обучения для своих детейб) в неравных спонсорских возможностях семьи, провоцирующих явную или неявную дискриминацию в школе учащихся со стороны педагогов или сверстниковв) в выбранной семьей образовательной стратегии ребенка по окончании школыг) в наличествующих/отсутствующих социальных связях семей, способствующих занятию их детьми престижных/непрестижных позиций в ситуации выбора дальнейшей жизненной траектории.

4. Для ослабления нарастающей социальной полярности в образовательных практиках и жизненных стартах молодежи целесообразна реализация стратегии сбалансированного социального неравенства на разных уровнях: на государственном уровне — продолжение патерналистской политики в отношении малообеспеченных семей, а также семей, где имеются лица с ограниченными возможностямина региональном уровне — реализация национальных социальных проектов в сферах здравоохранения, образования, семейной политикина уровне администрации образовательных учрежденийследование гуманистической позиции педагогического коллектива в отношении низкостатусных семейна уровне института семьи — приращение ее экономического капитала на основе создания семейных фирм и ферм, повышения психолого-педагогической, общекультурной компетентности родителей.

5. Представления родителей и их детей о социальном равенстве (неравенстве), социальной справедливости (несправедливости) неадекватны научному знанию. Просвещение в этом направлении предостережет от необоснованных патерналистских социальных притязаний, как учащихся, так и их родителей, будет способствовать повышению их социальной активности, целеустремленности в достижении более высокого социально-экономического статуса.

Научно-практическая значимость исследования. Полученные результаты, выводы и рекомендации, изложенные в диссертации, могут быть использованы структурами государственной власти при разработке программ социальной поддержки семьи, образовательных проектов, а также учебных курсов по социальной стратификации, социологии семьи, социологии образования, демографии в вузе.

Апробация результатов исследования. Материалы эмпирического исследования, основные положения работы использованы в деятельности Управления образования Нижнекамского муниципального района Республики Татарстан, а также Центра внешкольной работы для одарённых детей г. Нижнекамска, Городского центра творческого развития и гуманитарного образования для одарённых детей г. Казани, в выступлениях соискателя на 17 научно-практических конференциях и семинарах разных уровней (Москва, Ярославль, Тольятти, Казань, Набережные Челны, Нижнекамск, Бугульма, Альметьевск, Кокшетау — Республика Казахстан) и 10 публикациях по теме диссертации.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, включающих шесть параграфов, заключения, библиографии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Социологический дискурс роли институтов семьи и образования в социальном воспроизводстве, в том числе в воспроизводстве социального неравенства, имеет «вечную» историю, поскольку «вечен» сам феномен социального неравенства, в самовоспроизводстве которого немалую роль играют институты семьи (ее экономические и культурные ресурсы) и образования (дифференциация учреждений общего, специального среднего и высшего образования на престижные и непрестижные с соответствующими им уровнем и качеством образовательных услуг).

Социальное воспроизводство российскими социологами рассматривается на трех уровнях: социетальном (воспроизводство общества как системы в целом), макроуровне (воспроизводство социальной структуры), на микроуровне (воспроизводство социальных статусов).

Взаимодействие институтов семьи и образования как каналов воспроизводства социальной структуры носит конкретно-исторический характер и имеет специфику на том или ином этапе развития общества.

В советском обществе семья и школа были заинтересованы в подготовке высококвалифицированных специалистов, а отношения между семьей и школой можно было квалифицировать как партнерские. В условиях унифицированного бесплатного всеобщего среднего образования оно было доступным всем слоям общества. Вместе с тем школа выполняла функцию селекции учеников в зависимости от успешности обучения. Высшая школа формально была доступна всем слоям общества, однако высокие конкурсы в престижные вузы и востребованные специальности ограничивали возможности выходцев из определенных слоев общества (сельских жителей, жителей провинциальных городов, детей рабочих, служащих-неспециалистов). В этих условиях семья и образовательные учреждения становились субъектами социального самовоспроизводства. Однако в советском обществе сформировалась довольно значительная межклассовая группа «народной интеллигенции» из выходцев из крестьян и рабочих после получения ими среднего специального и высшего образования. Это результат вертикальной социальной мобильности — движения вверх по социальной лестнице.

Качественные изменения ролевых функций государства как политического института и институтов семьи и образования в постсоветском российском обществе вызвали новые тенденции в их взаимодействии:

— на фоне все более снижающейся конкурентоспособности владельцев дипломов о высшем образовании на рынке труда, не государство, а семья стала и главным заказчиком образовательных услуг, и главным инвестором в образование. Данный вывод в диссертации соотносится с продолжающими процессами поляризации российского общества;

— в новых экономических условиях функционирования постсоветского российского общества в качестве неявной цели института образования выступает прибыльфункция подготовки высококвалифицированных специалистов отходит на второй плансемья становится основным институтом, способным влиять на воспроизводство социальной структуры, а образование выступает посредником в процессе социальной циркуляции, усиливается роль школы как селекционирующего канала;

— сфера образования, будучи коммерциализированной, превратилась в сферу потребительских услугсложившиеся отношения между семьей и школой можно квалифицировать как неравноправные отношения между покупателем и продавцом, где образование — товар, учащиеся — средство получения прибыли: «продавец» устанавливает свои цены (гласные и негласные) за свои образовательные услуги, а «покупатель торгуется» (если устанавливаемые «цены на образовательные услуги» его не устраивают, то либо отказывается от «предлагаемого товара», либо ищет другой «рынок продаж»).

Введение

и в научный оборот, и в повседневную практику термина «образовательные услуги» как раз декларирует, что образование из прежней престижной сферы деятельности превратилось в сферу обслуживания, и в этой новой сфере произошло рассогласование статусов «субъектов предлагаемых услуг» (учителей, преподавателей вузов).

Любой кризис предполагает неустойчивость или девальвацию курса национальной валюты, дефицит или перепроизводство каких-либо продукций, проявления настроений социального пессимизма и даже протеста. По аналогии с любым кризисом, в числе признаков кризиса образования можно указать следующие: девальвация культурного капитала специалистов с высшим образованием, труда субъектов образовательной деятельности (учителей, преподавателей вузов);

— избыток на рынке труда многих профессий (юриста, менеджера, экономиста, педагога, психологапо этим профессиям все еще продолжается набор в вузы);

— «недопроизводство» рабочих профессий;

— постепенное накопление конфликтогенных настроений недовольства, социального пессимизма у провинциальной молодежи из малообеспеченных слоев общества, связанных с ограниченностью их доступа к качественному образованию, неравенством их образовательных шансов и стратегий;

— поиски наиболее активной частью владельцев дипломов о высшем образовании других «рынков сбыта своих услуг» (переход на работу из госбюджетной сферы в сферу бизнесапереезд из провинциальных городов в столичные в связи с устройством на другую работу- «утечка мозгов» за границу и т. д.).

В результате указанных тенденций в образовательной сфере в процессе обучения в вузе у студентов формируется немотивированность успешной учебы в вузе, а учеба превращается в «дополнительную занятость» при совмещении обучения в вузе с работой.

В постсоветском российском обществе усилилась дифференциация семей по степени владения капиталом (экономическим, культурным, социальным), следовательно, возможности продвижения вверх по социальной лестнице для определенных социальных групп стали ограниченными. Однако, несмотря на различия семей, связанные с разным уровнем владения капиталом, институт высшего образования еще сохраняет функцию социального лифта: у выходцев из семей рабочих (городских и сельских) есть возможности вертикальной социальной мобильности, но «площади» этого лифта ограничены. В информационном обществе для того, чтобы сделать достойную карьеру, занять престижное место в социальной иерархии, нужно наличие и использование, помимо экономического, также культурного и социального капиталов, которыми обладают далеко не все семьи, и для овладения которыми требуется значительное время и постоянное самовоспроизведение.

Российское образование, несмотря на издержки реформирования, остается мощным трансформационным полем социальной структуры: изменяясь в процессе социальных перемен, оно выступает одновременно значимым трансформирующим общество фактором. Однако в условиях неопределенности перспектив ни семья, ни школа не могут выполнять функции компетентных консультантов при выборе профессии, и учащиеся часто вынуждены принимать решения самостоятельно. Это особенно характерно для выпускников школ в провинциальных городах и селе.

В постсоветском российском обществе сложилась противоречивая ситуация: при неограниченных возможностях школы (лицеи, гимназии, профильные учебные заведения) сохраняется ограничение доступа к престижному образованию социальных групп. В монопромышленных провинциальных городах это характерно не только для семей с низким экономическим статусом.

Первостепенная роль принадлежит государству как субъекту демографической политики: российские ученые считают приоритетной существенную социально-экономическую помощь семьям с детьми, поскольку именно семьи с детьми, даже однодетные, являются наиболее уязвимым сегментом российского общества.

Помимо действенной демографической политики для повышения стабильности общества государство может проявить волю в конструировании мер, способствующих сбалансированию социального неравенства в сфере образования, а также содействовать повышению экономического статуса семей, прежде всего семей с детьми.

Повышение социокультурного статуса семьи в условиях неравного доступа молодежи к образованию непосредственно связано с возможностями наращивания семейного капитала — экономического, социального, культурного. Экономический капитал возникает на основе частной собственности и передачи ее по наследству, культурный капитал — в процессе психолого-педагогического просвещения родителейсоциальный капитал формируется в процессе непосредственного взаимодействия, взаимопомощи индивидов, семей. По данным нашей апробации, в монопромышленном городе у малообеспеченных слоев населения отсутствуют шансы наращивания всех видов капитала, что является препятствием для профессионального самоопределения детей из семей, составляющих эти слоиу семей же, имеющих экономический капитал (средства для обучения своих детей в вузе) ограничены ресурсы культурного капитала.

Формирование и наращивание семейного капитала будут способствовать «утолщению» среднего слоя общества, а это, в свою очередь, позволит повысить социокультурный статус семей для повышения шансов их детей занимать престижные позиции в социальной иерархии и воспроизводить их в процессе смены поколений.