Методологические основания взаимосвязи общих понятий и интенциональности значения

ничного сознания. Мы оказываемся перед вопросом, который отличается исключительной важностью для методологии науки: обладает ли значение «теоретического термина» одной только психологической реальностью, реальностью психофизически оформленного единичного сознания, или же тут присутствует ещё и особый план априорной синтетической формы, которой подчиняется связь всего разрозненного многообразия отдельных предметных содержаний. На поверхности находится буквально следующее: какой «теоретический термин» мы ни взяли бы в качестве примера, его значение будет исполняться в наличном материале единичных представлений, оно станет составной частью переживания, разворачивающегося здесь и сейчас в нашем внутреннем чувстве.

Сам собой напрашивается вывод, будто бы вот эта непосредственная чувственная достоверность и есть самая подлинная действительность значения, но это, при всей его лёгкости, путь, ведущий к тотальной релятивизации области значений родовидового. Мы не собираемся отрицать очевидное: индивидуализирующие моменты, связанные с психологическими особенностями функции внимания, воспринимания, мысленного выделения, суждения и т. п., совершенно необходимы для актуализации сознания всеобщего в единичном субъектном горизонте. Сам по себе акт категоризации, акт усмотрения сущности рода или вида протекает в определённое время и при участии определённых психофизических процессов1, но родовидовое, единожды актуализировавшись, существует своим специфическим образом, совсем не так, как тот психологический «субстрат», на котором оно «проступает», в который оно «вкраплено». Именно, родовидовое существует идеально, но может усматриваться в особом модусе функционирования реального, может раскрывать в последнем самоочевидность своей собственной категориальной структуры.

1 См.: БрунерДж. Психология познания. М, 1977. С. 131 и далее.

Несомненно, таковым может быть лишь один модус всеобщих значений — интенциональность, когда чувственный материал представлений актуализирует непосредственное переживание идеального родовидового единства. б) Выяснение «положительного» смысла феноменологии.

Феноменология и логический позитивизм.

Излагать природу согласно её собственным принципам (juxta propria principia) — это основоположение, своими корнями уходящее в итальянское Возрождение (Б. Телезио), со временем стало руководящей максимой, идеалом всякой объективистски ориентированной науки вообще. Что касается «природы», её основным «принципом» более-менее однозначно признавалось «протяжение» или, иначе говоря, абстрактная делимость метрически упорядоченного целого, благодаря чему была, как казалось, гарантирована количественная соразмерность всех природных «агрегатов». Но как же быть при этом с самим «изложением», стоит, правда, сказать точнее, — «описанием»: руководствуется ли оно какими-либо определёнными принципами, и принадлежат ли эти принципы ему самому, или заимствуются откуда-то извне?

Попробуем взглянуть на эту проблему попристальнее: наука, претендующая на строгость, не может удовольствоваться каким угодно описанием, даже очень подробным, — «подробно и исчерпывающе» можно описывать, к примеру, кентавра, вавилонскую башню и т. д. На это обращает внимание позитивизм у который, и это подчёркивается даже его собственным названием, может быть вполне определённо отнесён к разряду так называемой «положительной» (в полном смысле этого слова) философии, а именно, всякий позитивизм начинает, пусть с некритичного и спонтанного, но утверждения, и в t данном случае этот его постулат может звучать примерно так: существует особая, надмирная и надличностная область фактов-вообще. t.

Введение

б.

По мысли сторонников позитивизма, любые обстояния дел, имеющие место в данной области, могут быть запечатлены в семантически прозрачных «предложениях», поскольку «.бытие факта заключает в себе бытие всех его возможных событий"1. Самое поверхностное заключение, которое мы можем извлечь отсюда, состоит в том, что в области «фактов», должны, по видимому, укореняться и значения-вообгце, точнее говоря, каждый отдельный «факт» выступает как вневременное единство предмета всякого «осмысленного» суждения. А это в свою очередь означает, если упростить всё сказанное нами до предела, что всякий факт, поскольку он выступает «предметом-вообгце» во всех подчинённых какой-то цели суждениях, заключает в качестве момента своей формальной определённости всё содержательное богатство своих истолкований.

Здесь мы, по сути, усматриваем точку схождения между позитивизмом и феноменологией, тоже, в свою очередь, «положительной» философией (вспомним Г. Шпета), а именно: значениъ-вообще может переживаться нами непосредственно. Позитивизм спешит, правда, отсюда сделать вывод, что раз уж значения «непосредственны», то и какое бы то ни было учение о способах и модусах их данности — ненужная «метафизика». Но за этим скрывается, на самом деле, куда более важный вопрос: каков должен быть статус предложений о самом языке? Мы имеем в виду предложения следующего вида «А полагает (считает, думает, говорит.), что р». Предметом такого предложения служит, конечно, не «факт» р, относящийся к области всеобщих значений, а специфическое «знаковое» обстояние дел, способ всякого возможного пола-гания вообще. Поэтому предложения этого вида относятся к «интенциональ-ным» или предложениям «верования». Очевидно, что такие «предложения» никогда не могут быть сведены к «ясной, поддающейся «верификации фор

1 Витгенштейн Э. Логико-философский трактат. М. 1999. С. 13.

2 Показательно, кстати, что термины «смысл» и «значение» представителями логического позитивизма употребляются практически как синонимы. См., к примеру: Апель. К.-О. Трансформация философии. С. 105.

Введение

7 ме"1. И вместе с тем они неизбежны, в них как будто бы заключён, говоря словами Гегеля, «субъективный дух» языка.

Логический позитивизм, таким образом, пытается выполнить свою программу интерсубъективной верификации, стирая (а на деле, просто замалчивая) грань между непосредственностью и данностью значения: данность невозможно «объяснить», её во всех её наклонениях и модусах можно только «понимать», «усматривать» и т. п. Вопрос о данности значения — вот именно тот «вход», через который «объективистское объяснение фактов. должно сообщаться с проблемной областью понимания в науках о духе"2.

Теперь для нас должна проясниться позиция феноменологии, которая развивает целое учение об актах, сообщающих значение [bedeutungsverlei-hende Akt], то есть посредствующих между предметом-вообще и его представленностью в каждом конкретном содержании сознания. Сущностной характеристикой таких актов является идеация, непосредственное усмотрение родовидовой структуры в исполнении единичного представления. А при такой постановке противопоставление интенциональных и протокольных предложений, проводимое Витгенштейном, в общем утрачивает свою силу: предмет-e ооби/ е феноменологически существует только в каком-то определённом модусе своего полагания, актуализируясь в «наполнении» [Erfullung] той или иной формы единства сознания.

Эйдосу науки или, лучше сказать, науке как ноэматическому феномену4 соответствует «характер стремления» и «образ действия», заключающийся в том, что преимущественному исполнению подлежат непосредственные суждения, схватывающие некоторое фактическое обстояние дел «как есть», вне всякой смысловой соотнесённости с их опосредующими предпосылка.

1 Апель К.-О. op. cit. С. 108.

2 op. ей. С. 105.

3 Husserl К Log. Unt Bd. П., Teil II.

4 Гуссерль Э. Картезианские размышления. СПб., 1998. С. 60. ми1. Подобного рода «беспредпосылочность» должна стать, если мы обратимся к действительным наукам, гарантированной формой всеобщности как таковой: каждое конкретное «содержание» усматривается словно «само из себя», независимо от тех или иных предшествующих содержаний. Но при этом, правда, остаётся вопрос, каково отношение этого содержания к текущим психическим состояниям субъекта, усваивающего (аппрегендирующего) его в каком-нибудь из своих актов сознания. Не может ли так случиться, что искомая всеобщность окажется просто психологической особенностью в функционировании ассоциативного строя сменяющих друг друга представлений? — но это означало бы безусловное торжество релятивизма и неустанно следующего за ним скептицизма, а стало быть, невостребованность общенаучной методологии, руководствующейся идеалом строгого и достоверного знания.

Актуальность исследования.

Проблема интенциональности значения является составной частью проблематики философии науки. Она обозначает и выделяет «подпочву» конститутивных основоположений языка науки, основоположений, которые в их нормативном употреблении задают ту или иную методологическую установку, фокусирующую в требуемом ракурсе нужную нам предметную область, избранный способ разрешения этой проблемы или, точнее говоря, обхождения с нею, определяет основные пути к истолкованию природы и логико-лингвистического статуса «общих понятий», «теоретических терминов».

Следовательно, особой важностью проблема, поднятая в нашем исследовании, будет отличаться с точки зрения общего и сравнительного языкознанияименно она превращается в узловой момент при ответе на вопрос, является ли связь значений простым отражением связи предметов, а сама.

1 op. cit. С. 61. 4.

Введение

9 грамматика, стало быть, просто эмпирической наукой, или же связь значений подчиняется соответствующим синтетическим формам, которые должны быть выделены в особую априорную область, но тогда и грамматика в своей основе будет иметь дескриптивное учение о форме и внутреннем содержании сознания.

За этим скрывается другой, более фундаментальный вопрос, который методология, обращенная к лингвистике и языкознанию, оставляет открытым в настоящее время, — может ли психология служить достаточным теоретическим основанием грамматики как специфической дисциплины, раскрывающей форму и связь значений. Психология, экспериментально исследуя основные познавательные процессы и прежде всего, восприятие, с самого начала предполагает в качестве своего отправного пункта «акт категоризации», то есть отнесение «.воспринятого раздражителя к тому или иному классу вещей или событий» (Дж. Брунер), именно такое «отнесение» и позволяет судить (наиболее «прямым» способом) об ответной реакции испытуемого на предъявленный раздражитель, без чего исчезает сама основа эксперимента.

Но «тот или иной класс вещей или событий» полагается в интенции соответствующего общего понятия: например, «красное~вообще» никогда не может представляться «по аналогии», просто как совокупность единично красного in concreto, этому противоречит сам факт нашего осознанного употребления имён, чьим значением выступает род или вид как таковой, мы пользуемся ими, пользуемся целенаправленно, и это несмотря на то, что абсурдно одно только допущение, будто мы когда-нибудь узнаем «лицом к лицу» абсолютно все вещи, которые носят красную окраску, из всех существовавших, существующих или могущих существовать.

Мы вынуждены признать совершенно особую направленность сознания на всеобщее, направленность, которая исполняется в тех или иных «актах», и эти «акты», безусловно, имеют свои психофизические корреляты, но.

Введение

io прежде чем последние будут изучаться в экспериментальной установке психологии, сама эта «направленность» или «интенция» всеобщего должна быть в обязательном порядке подвергнута исследованию. Именно она и является тем вне-эмпирическим конструктом сознания, который (по большей части, формально, почти без всякого отчётливо выделенного рассмотрения) вносится в структуру исследования конкретных психологических процессов.

Сам по себе акт категоризации, акт усмотрения сущности рода или вида протекает в определённое время и при участии определённых психофизических процессов, но родовидовое, единожды актуализировавшись, существует своим специфическим образом, совсем не так, как тот психологический «субстрат», на котором оно «проступает», в который оно «вкраплено». Именно, родовидовое существует идеально, но может усматриваться в особом модусе функционирования реального, может раскрывать в последнем самоочевидность своей собственной категориальной структуры.

Таким образом, прояснение интенциональности значения обладает особой актуальностью для решения методологических вопросов как общего языкознания, так и психологии.

Степень разработанности проблемы.

Самый общий план проблемы интенциональности так или иначе становился предметом более-менее пристального внимания в отечественной литературе. Достаточно упомянуть работы Бабушкина В. У., Гайденко П. П., Ка-кабадзе 3. М., Свасьяна К. А. Но наш специальный исследовательский интерес связан с интенцией всеобщего, при участии которой в мышлении конституируются идеальные родовидовые единства, сущность которых исполняется в «переживаниях значений» (Э. Гуссерль) общих понятий.

Именно поэтому мы не можем оставить в стороне и отечественные разработки, затрагивающие методологические основания теории абстракции, и здесь довольно значимые, с нашей точки зрения, результаты, которые будут,.

Введение

п безусловно, учитываться и в нашей работе, получили такие исследователи, как Розов М. А., Ильенков Э. В., Свидерский В. И., Грязнов А. Ф., Штофф В. А.

Особо мы выделяем книгу Розова М. А. «Научная абстракция и её виды», где автором формулируется родственное нам понятие «абстракция как акт», которое, впрочем, употребляется, когда речь идёт о психологических следствиях процесса абстрагирования, об устойчивости тех или иных мысленных содержаний в нашем представлении, о психологических коррелятах значений, — «метках» и «индексах», которыми могут снабжаться представления в целях более экономного расходования «ресурсов» мышления.

Практически же не затронута в очерченном круге источников проблема «интенциональности значения», значения как способа, которым репрезентируются в сознании «предметы-вообще». Точнее, репрезентация так или иначе истолковывалась в указанной литературе, но истолковывалась как психологический механизм, соединяющий рефлексы, аттитюды, установки и пр. Мы намерены раскрыть здесь специфический, несводимый ни на что другое план идеального единства категориальной структуры сознания.

Несколько более благоприятно с разработкой указанной проблематики дело обстоит в зарубежной литературе, стоит отметить работы Ландгребе Л., ЧизолмаР. Их результаты, касающиеся формальной структуры интенциональности, мы намерены использовать и в наших собственных изысканиях.

Цель и задачи исследования

.

Целью диссертационного исследования является по возможности наиболее полное и систематическое рассмотрение теории интенциональности значения, изложенной Э. Гуссерлем в «Логических исследованиях». Также будет предпринят её критический анализ, направленный на выяснение тех её аспектов, которые отличаются особой важностью как для философии науки в целом, так и для методологических оснований отдельно взятых научных дисциплин, в первую очередь, — психологии и общего языкознания.

Введение

2.

Достижение намеченной цели связано с решением следующих основных задач: выяснить, насколько разработка проблемы интенциональности значения в состоянии продвинуть совершенствование методологического базиса теории абстракциивыявить специфику двух подходов к построению теории абстракции, — с одной стороны, подхода, который проводится психологзимом в лице его идейного вдохновителя, Дж. Ст. Милля, и основных последователей, Зиг-варта, Липпса, Лотце, а с другой — перед нами предстанет феноменологическое учение об «актах сознания», посредством которых интендируются всеобщие значениясформулировать и раскрыть антиномизм внутреннего характера всякой теории абстракции вообще, вызванный смешением двух различных смысловых оттенков термина «всеобщность», — всеобщность психологической функции (внимания, «мысленного выделения» и т. д.) и всеобщность как форма значения.

Методологическая база диссертации.

Путеводной нитью наших изысканий должно стать феноменологическое учение об интенциональном содержании сознания, развиваемое Э. Гуссерлем в «Логических исследованиях"1, используя это своё содержание, сознание исполняет в нём как в материале значения общих понятий. Над отметить сразу, это «исполнение» носит изначально характер психологически обусловленного переживания, которое развёртывается в определённый момент имманентного времени субъекта, вследствие чего это переживание отягощается комплексом индивидуализирующих определений, превращаясь из «переживания-в-возможности», «переживания-вообм/е» в «переживание.

1 Husserl К Log. Unt Bd. П., Teil IV, V.

Введение

13 здесь и теперь", которое собственно и проецируется в нашем текущем созерцании. Поэтому мы вынуждены также задействовать центральный пункт дескриптивной психологии — теорию «актов сознания», согласно которой каадый такой «акт» необходимо заключает в себе, помимо хаоса эмпирических характеристик, ещё и идеальный план родовидового единства.

Отсюда следует, что в двух психологически различных актах сознания может полагаться один и тот же «предмет-воо^е», который подводится затем под всеобщее значение категориальной формы.

Таким образом, наше собственное исследование будет основываться на логико-методологическом анализе формы и содержания тех актов сознания, в исполнении которых может непосредственно усматриваться интенциональ-ность значения, то есть сопутствующая этому значению чистая направленность сознания на предмет той или иной категории.

Основное содержание работы.

Диссертация состоит из двух глав, введения, заключения и списка литературы.

В первой главе даётся очерк истории развития проблемы в европейской философской мысли, намечается основная полемическая линия, касающаяся двух возможных подходов к способу, посредством которого может быть выстроен синтез значения общего понятия: во-первых, «мысленное выделение», всеобщность психологической функции внимания, во-вторых, феноменологическая теория абстракции, всеобщность как форма, имманентная самому сознанию, взятому в его идеальном плане, просто как возможность связи всякого предметного содержания вообще.

Вторая глава посвящена попытке развить именно феноменологическую идею «чистой грамматики», такой грамматики, которая представляет собой не что иное, как особое законодательство, охватывающее область чистых значений и раскрывающее те априорные формы, которые соответствуют тем.

Введение

и или иным связям и, как результат, образованию составных значений. В итоге такие «значения» добавляют к своему статусу психологических ассоциаций ещё и вполне определённый объективный (если понимать «объективность» в смысле К. Поппера) горизонт, в котором раскрывается синтетическое единство сознания.

В заключении подводятся итоги, намечаются основные направления дальнейших исследований.

Научная новизна исследования.

В работе впервые в отечественной философии науки предпринята попытка провести критический анализ проблемы «общих понятий», «теоретических терминов» на основе феноменологического подхода к рассмотрению дескриптивного своеобразия «актов сознания», посредством которых интен-дируются чистые всеобщие значения.

На защиту выносятся следующие положения: общим категориальным значениям соответствуют особые «акты сознания», в которых осуществляется полагание «предмета-яооби/е» как специфического родовидового единстваэти «акты» представляют собой непосредственную действительность сознания, протекают в его реальном внутреннем времени, заключая внутри себя при этом чистую форму связи значенийв «актах» сознания, отличных друг от друга, если брать точку зрения эмпирической психологии, может интендироваться значение, подпадающее под одну и ту же категорию как априорную форму единства предмета в понятииследовательно, эти «акты» должны стать предметом ещё одной науки, психологии не эмпирической, но дескриптивной, одной из основных тем этой науки будет чистая теория абстракции.

Заключение

юб.

Дж. Локка поневоле уступает место номинализму более современного толка, чьим идейным вдохновителем стал Дж. Ст. Милль.

По сути, резюмируем мы, Дж. Милль сводит вопрос о всеобщих значениях лишь к специфическому, а в конечном итоге, просто психологически мотивированному словоупотреблению. Но в таком случае и вся номиналистская программа оказывается на редкость односторонней: налицо использование имён, и при всём при этом в тени пребывает вопрос, какие именно «акты» сознания соответствуют этому употреблению, в каких переживаниях, «непосредственных данностях» исполняются их значения.

Это затруднение, перед которым оказывается психологизм, направляемый Дж. Миллем, было представлено нами в общем виде как антиномия чистой теории абстракции, сформулированная примерно так: каким образом в единичном акте сознания может полагаться всеобщее, т. е. идеальное родовидовое единство. Мы наметили и основной путь решения, а именно, раскрытие дескриптивного горизонта сознания, в пределах которого может ин-тендироваться «ирецмот-вообгце».