М. И. Венюков: международные отношения и внешняя политика России: Вторая половина XIX — начало XX вв

Актуальность темы

Значение личности в истории столь же проблематично, сколько неоспоримо. Михаил Иванович Венюков (1832−1901 гг.) является выдающимся российским ученым, путешественником, общественным деятелем и автором проекта политического обновления России, военным разведчиком и политологом-аналитиком. Круг интересов М. И. Венюкова включал в себя различные, иногда далеко отстоящие друг от друга науки и области знания, и практически везде автор проявлял эрудицию и профессионализм, демонстрировал активность, выходившую за пределы официальных обязанностей, возложенных на него правительством России.

Имя М. И. Венюкова имеет непосредственное отношение к эволюции российской внешнеполитической концепции и общественно-политического сознания. Его взгляды отразили не только особенности мировоззрения автора, но и характерные черты российского политического сознания и ментальности, общие и одновременно особенные стереотипы мышления для России и Запада.

Обновление концептуальных подходов в отечественной историографии связано, в частности, с ростом интереса к историческим персоналиям и их значению в исторических процессах. Это побуждает по-новому рассмотреть и личность М. И. Венюкова в российском времени и пространстве второй половины XIX — начале XX вв. Осмысление современными российскими политологами и экономистами внешнеполитических теорий своих дореволюционных соотечественников и предшественников представляется ныне актуальным. Оно способно пролить дополнительный свет на эволюцию внешнеполитической концепции России, в частности, на смену приоритетов по линии «Запад — Восток». Историческая ретроспекция, интерполированная в современное международно-политическое пространство, помогает осмыслению содержания и сути внешнеполитических интересов России в настоящее время.

Особое значение приобретает обращение М. И. Венюкова к событиям, которые лежат у истоков современных политических и военно-политических, национальных и конфессиональных контактов и конфликтов, как на территории России, так и в ее отношениях со странами «ближнего зарубежья». Речь идет и о региональных, и о глобальных проблемах, связанных с сохранением территориальной целостности России.

К региональной проблематике относятся исторические и политологические изыскания М. И. Венюкова относительно Курильских островов и острова Сахалин. М. И. Венюков допускал существование «дотационных», но стратегически важных для России территорий в составе империи. Данная точка зрения может стать «ответом» на вопрос о целесообразности сохранения финансово «убыточных» областей в составе России, а также возможности передачи их Японии за «достойную компенсацию». М. И. Венюков приводил в качестве примера продажу Аляски, которая могла бы стать источником сырья и стратегически важным регионом не только для США, но и, в исторически не состоявшейся реальности, также для России.

Прогноз М. И. Венюкова относительно грядущей перспективности российско-китайских и российско-японских отношений, необходимости разработки программ по их формированию также подтвердило время. Ныне в условиях проблемного и замедленного развития отношений с индустриально развитыми странами Запада, многие отечественные политологи полагают более перспективной ориентацию России на государства Востока.

Не менее актуальной представляется реконструкция политики России в Средней Азии по материалам М. И. Венюкова. Они проливают дополнительный свет на место русского Туркестана и советских республик в государственно-политической системе царской России и СССР, а также на их современный статус как суверенных государств. Не исключая неоднозначности отношений между царской и советской Россией, с одной стороны, и народами Средней Азии, с другой, которая нередко трактуется исключительно с позиций колониального давления со стороны царского и советского империализма, исторически продолжительная преемственность их развития неизбежно ставит задачу их многопланового изучения и осмысления.

В контексте «чеченской проблемы», актуальность которой вряд ли нуждается в настоящее время в обосновании, интересны политические прогнозы М. И. Венюкова. Участник военных действий на северо-западном Кавказе в 60-е годы XIX в., он обратил внимание на противоречивость процесса геополитического расширения России, его связь с исторической закономерностью национально-государственного движения вовне и насильственным характером данного процесса по отношению к народам Кавказа, игнорированием их этнокультурных традиций. М. И. Венюков обращал внимание своих современников на очевидное противоречие между репрессивной политикой царизма и «миролюбивыми» заявлениями российского правительства. В настоящее время, когда связанные с исламом проблемы имеют глобальное значение, политические прогнозы российского автора вновь приобрели актуальность.

М.И. Венюков неизменно обращался к роли ислама в развитии народов и государств на Кавказе и в Средней Азии. Формирование «исламской» конфликтной зоны во второй половине XIX в. представляет общественно-политический интерес и в России в начале XXI в. при разработке ее внешнеполитической концепции. Особое значение имеют рассуждения М. И. Венюкова относительно необходимости учитывать религиозные и ментальные особенности народов Кавказа и Средней Азии в российской внешней политике. Теоретические разработки ученого, подкрепленные его практическим участием в военных действиях на Кавказе и в экспедициях в Средней Азии, особенно актуальны в настоящее время, когда дестабилизирующее влияние исламского экстремизма испытывает не только Россия, но и другие государства.

Актуальность проблем национальной интеграции в многонациональной стране, какой является Россия, побуждает к изучению и объективной оценке этнополитической ситуации в дореволюционный период, включая историю окраин бывшей Российской империи. Рассуждения М. И. Венюкова о колониальной политике России во второй половине XIX в. способствуют выявлению истоков этнических и территориальных противоречий и конфликтов на территории современной России. На основе ретроспективного анализа оказывается возможным установление преемственности и направленности развития отношений Российской империи и Советского Союза с народами в составе многонационального государства и в отношениях с сопредельными странами.

Выход" в современность имеет и Восточный вопрос, проработанный по многим направлениям М. И. Венюковым.

В настоящее время, когда в России доминирует разрушение «старого», а «новое» еще слабо и неустойчиво, особое значение приобретает правильный выбор концептуальной основы внешней политики страны, учет преемственности исторического развития. Именно внешняя политика демонстрирует миру характер и направленность происходящих в государстве перемен и, что значительно важнее, обеспечивает внешние условия, которые дают возможность продолжить и развить внутренние преобразования. В свете меняющихся задач, которые встают перед правительством современной России в области внешней политики, очевидной становится необходимость обращения к историческому опыту, теоретическим разработкам российских государственных, военных и политических деятелей.

Понятия «патриотизм» и «национальные интересы» сохраняли свой дискуссионный характер применительно ко всем историческим эпохам, государствам и народам. Это очевидно, поскольку «патриотизм» и «национальные интересы» одной страны способны вступать в конфронтацию с другими государствами, политическими режимами и мировоззренческими установками. М. И Венюков был человеком своего времени и действовал в полном соответствии с присущими ему представлениями относительно насущных интересов России. Воззрения М. И. Венюкова по вопросам внешней политики убедительно свидетельствуют о нерасторжимости связи между национально-государственными интересам России во вторую половине XIX — начале XX вв. и на современном этапе.

Хронологические рамки диссертации охватывают исторически важный, переломный период в истории международных отношений — вторую половину XIX — начало XX вв. В это время шел процесс становления М. И. Венюкова как ученого, военного, политического и общественного деятеля, формировалось его мировоззрение и авторская концепция российской внешней политики.

Территориальные рамки исследования включают в себя Дальний Восток, Среднюю и Центральную Азию, Кавказ — территории, на которых протекала профессиональная деятельность М. И. Венюкова. Данные регионы являлись объектом колониальной экспансии Англии, Франции, Германии, США, России и играли важную роль в формировании международных отношений во второй половине XIX — начале XX вв. В этом контексте в диссертации затрагивались также проблемы раздела Африки в последней трети XIX в.

Историография. Интерес к неординарной личности М. И. Венюкова в отечественной историографии закономерно совпадал с актуальностью того круга проблем, которыми он занимался. Исследовательская и военно-разведывательная деятельность русского ученого и офицера привлекала внимание отечественных историков и политологов. Для России, которая принимала активное участие в формировании системы международных отношений, интерес к альтернативным точкам зрения по вопросам внешней политики был совершенно закономерным. Однако историографы проявляли известную сдержанность и старались избегать сюжетов, связанных с деятельностью М. И. Венюкова как военного разведчика. Одновременно в отечественной историографии советского периода настойчиво акцентировалось внимание на контактах М. И. Венюкова с революционными демократами А. И. Герценом и Н. П. Огаревым. Систематически же мировоззрение и деятельность М. И. Венюкова ни в дореволюционной, ни в последующей отечественной историографии не изучались, хотя даже фрагментарное обращение к отдельным эпизодам из его биографии позволяло видеть направления возможных исследований. Это относится как к талантливым, так и вполне ординарным попыткам осветить страницы из истории России, которые неразрывно связаны с именем ученого, офицера, разведчика — М. И. Венюкова.

Начало изучению деятельности М. И. Венюкова было положено его соотечественниками уже в XIX в. Оно было представлено, в частности, рецензиями и библиографическими заметками о статьях и трудах М. И. Венюкова по географии, этнографии, политической истории и статистике азиатской части России и прилегающих к ней регионов — Японии, Китая, Индии. Посвященные М. И. Венюкову публикации являлись откликами на его труды «Очерки современного Китая», «Краткий очерк английских владений в Азии», «Результаты торговых трактатов Японии и Китая с европейскими государствами». В этих публикациях, наряду с признанием заслуг М. И. Венюкова как ученого, присутствовала также критика. Ее происхождение было связано с откровенным негативизмом оценок и резкостью суждений М. И. Венюкова относительно российских внешнеполитических приоритетов и практических мероприятий официального Петербурга в Средней Азии и на Дальнем Востоке. На историографическую традицию данного периода большое идейное влияние оказал позитивизм. На оценках военно-политической деятельности М. И. Венюкова сказалась также борьба в российских политических кругах относительно выбора внешнеполитического приоритета — прогерманского или пробританского (профранцуз-ского) курса.

Анонимный автор публикации в журнале «Дело» (1874 г.) заметил, что «сочинения Венюкова походят больше на отчет военного агента, чем на книги, написанные для публики» Аноним также полагал, что М. И. Венюков недооценил значение и возможности заимствований Китаем и китайцами достижений западной цивилизации. Но, с другой стороны, полагал анонимный автор, М. И. Венюков переоценил перспективы и возможности роста военно-политического влияния в Срединной империи США, Англии, Франции, Германии. В то же время автор поставил в вину М. И. Венюкову игнорирование позитивной для России деятельности западных держав, которые произвели «открытие» Китая. В связи с этим рассматривалась в качестве неправомерной исключительно негативная оценка («темные краски») деятельности в Китае британских, французских, американских дипломатов. Еще более критичным был аноним по отношению к однозначно негативной оценки М. И. Венюковым деятельности российской дипломатии, которая, по его мнению, непрофессионально действовала в Китае и не отстаивала в полной мере интересы России в регионе. Полагая недопустимой англофобию М. И. Венюкова, автор-аноним фактически определил собственное политическое кредо относительно выбора внешнеполитической ориентации России.

По многим позициям точку зрения анонима разделял российский консул л.

К.А. Скачков в Тяньцзине, опубликовавший в 1875 г. рецензию на книгу М. И. Венюкова о Китае. Личная неприязнь и взаимонепонимание между М. И. Венюковым и К. А. Скачковым в период их совместной деятельности в Китае проистекали из расхождений по политическим вопросам, в частности, в оценке перспектив расширения российского влияния в ходе раздела сфер влияния иностранными державами. К. А. Скачков не допускал противопоставления интересов России интересам других держав в Китае и считал, что, в соответствии со своим международно-политическим статусом, царизм неизбежно займет подобающее место при разделе сфер влияния в Срединной империи. Он полагал, что, не являясь профессиональным политиком и дипломатом, М. И. Венюков преувеличивал британскую опасность, включая перспективы развития русско-китайской торговли. Как апологет корпоративных интересов «касты» российской дипломатии, он, естественно, опроверг обвинения М. И. Венюкова относительно профессиональной некомпетентности его коллег-дипломатов и постарался дезавуировать деятельность российского военного агента. л.

И. Минаев (1876 г.) обратился к изысканиям и оценке перспектив расширения военно-политического влияния России в Средней Азии. В его оценке, опубликованной в «Журнале Министерства народного просвещения», проект русского похода в Индию, выдвинутый М. И. Венюковым, был воспринят саркастически, поскольку не отвечал политическим и национальным интересам россиян. Скептически относился И. Минаев и к прагматической целесообразности геополитического расширения России в Средней Азии. Стабильность англо-русских отношений И. Минаев полагал приоритетной по отношению к возможной перспективе политического размежевания на среднеазиатском плацдарме.

В том же году в журнале «Дело» появилась публикация аналогичной политической направленности. Ее анонимной автор полагал, что «книга Венюкова совершенно специального содержания, и сам автор считает ее лишь «кратким военно-статистическим очерком». «Тем не менее, — считал аноним, — и штатские читатели могут отыскать в ней кое-что интересное» 4. В то же время не пожелавший назвать себя автор также придерживался мнения относительно отсутствия у России насущных интересов в Индии, способных, кроме того, спровоцировать резкое ухудшение англо-русских отношений.

Еще более оптимистичными виделись перспективы развития русско-китайских отношений, особенно в области торговли, А. Воейкову, который в 1877 г. 5 также откликнулся на публицистическую деятельность М. И. Венюкова («Русский вестник»), В отличие от своего соотечественника, А. Воейков полагал, что британское влияние в Китае будет неуклонно снижаться, а Англия не способна негативно влиять на политико-дипломатические и торговые отношения между Россией и Китаем. Интересно, что, в отличие от других политических обозревателей, включая М. И. Венюкова, А. Воейков предостерегал от недооценки военно-политического потенциала Китая.

Перечисленные отклики-рецензии на труды М. И. Венюкова отражают официальную позицию российского правительства, призваны обосновать закономерность проводимой им внешней политики с точки зрения общегосударственной и национальной целесообразности. Очевидно, по тем же соображениям, часть рецензий была анонимна.

В 1888 г. появилась первая подробная публикация о М. И. Венюкове. Ее автором был М. И. Семевский — издатель журнала «Русская старина», в котором регулярно печатались материалы М. И. Венюкова. Желая познакомить читателей журнала с его авторами и современниками, М. И. Семевский издал оригинальный краткий справочник — «Знакомые» б, в числе которых оказался и М. И. Венюков. Перед российской общественностью он предстал как известный путешественник, ученый, географ, автор трудов по географии и этнографии, известный деятель Русского Географического общества.

Краткие сведения о его жизни и деятельности, перечень трудов (неполный) содержатся в статье для энциклопедии Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона.

1892 г.). В библиографическом словаре под редакцией И. В. Добролюбова и ?

С.Д. Яхонтова (1910 г.), которые пожелали увековечить выдающихся деятелей Рязанской губернии, подчеркивалось дворянское происхождение М. И. Венюкова, кратко описывались основные эпизоды его биографии. Оба издания акцентировали внимание на выдающихся достижениях своего соотечественника как ученого — путешественника, этнографа, географа. Эта деятельность описывалась настолько подробно, насколько позволяли справочный характер данных энциклопедических изданий. Именно в это время и сложилась традиция, связанная с игнорированием или умолчанием относительно действий М. И. Венюкова в качестве российского военного разведчика.

В появившейся в 1892 г. многотомной «Истории русской этнографии» А. Н. Пыпина 9 подробно описана научная деятельность М. И. Венюкова. Либерально-демократические убеждения известного российского общественного деятеля, публициста и академика А. Н. Пыпина побудили его высоко оценить заслуги М. И. Венюкова в изучении этнографии, связанной с проблемами исследования народов и народностей как базисного параметра исторического развития. Одновременно труд А. Н. Пыпина отразил характерную для своего времени тенденцию: сращивание географической и этнографической наук с политикой в интересах колониальной экспансии России и других капиталистических держав. Это превращало некогда «академические» науки в прикладные. Такого рода информация присутствует как бы «между строк» в подробных описаниях деятельности М. И. Венюкова как исследователя Дальнего Востока, Средней Азии, Японии и Китая. Как известно, именно эти регионы являлись средоточием внешнеполитических устремлений царской России.

А.Н. Пыпин назвал М. И. Венюкова одним из первых исследователей р. Уссури, отметил его вклад в исследование транспортных коммуникаций до гаваней, расположенных на побережье Японского моря, а также других регионов на Дальнем Востоке. Стратегически важные области, прилегающие к р. Чу в Средней Азии, этнографическая карта Северного Кавказа рассматривались автором только с точки зрения «научных» интересов М. И. Венюкова и вклада российских исследователей в развитие географической науки. Аналогична оценка А. Н Пыпиным подробных географических и этнографических описаний М. И. Венюковым «дикокаменных киргизов», хозяйственного и общественного строя казахов.

Высокая оценка деятельности М. И. Венюкова как члена Русского Географического общества и автора работ по географии, истории и этнографии азиатской части России дана в труде П. П. Семенова 10 «История полувековой деятельности Императорского географического общества» (1896 г.). Однако автор не вдавался в подробности, и потому информация о М. И. Венюкове лаконична. Это было продиктовано как политическими соображениями, связанными с нарастанием российской экспансии на Дальнем Востоке и в Средней Азии, так и с причинами субъективного характера. После эмиграции М. И. Венюкова, критиковавшего внешнеполитический курс российского правительства, ученый и офицер стал для многих своих коллег персоной «нон грата». Отношение к нему в научных и политических кругах России неофициально (или официально) инспирировалось государственной бюрократией. Негативизм дополнялся нереспектабельными", с точки зрения многих его коллег по Географическому обществу и Военному министерству, контактами в эмиграции с А. И. Герценом и Н. П. Огаревым. Вполне возможно, что для деятеля либеральных убеждений П.П. Семенова-Тянь-Шанского (кстати, так же как и М. И. Венюков, выходца из Рязанской губернии), выполнявшего, как глава Географического общества, официальный заказ императорской Академии, такая оценка М. И. Венюкова могла носить вынужденный характер. В то же время не оставляет сомнений, что именно военно-политическая деятельность М. И. Венюкова в Средней Азии и на Дальнем Востоке определила внимание и интерес П. П. Семенова, равно как и других авторов, к его личности. Однако деятельность М. И. Венюкова «во благо России» неизменно и искусственно ограничивалась его достижениями как «географа» и «ученого». Это позволяет со всей очевидностью говорить об ограниченности оценочной и содержательной части творческой биографии М. И. Венюкова.

В связи со смертью М. И. Венюкова в 1901 г. в печати появилось несколько некрологов. Они были предельно лаконичны. Так, в некрологе «Умерший географ» 11 Русского Географического общества были кратко перечислены заслуги М. И. Венюкова как исследователя Дальнего Востока и Средней Азии. Некролог в журнале «Исторический вестник» также акцентировал внимание на заслугах М. И. Венюкова как ученого. При этом в стороне остался вклад умершего в Париже российского эмигранта как государственного служащего, офи.

1 9 цера Генерального штаба и сотрудника Военного министерства России .

В последующий период имя М. И. Венюкова было предано забвению.

Октябрьская революция 1917 г. обозначила рубеж в развитии отечественной историографии. Эволюция методологической основы исторических исследований, связанная со сменой позитивизма марксизмом-ленинизмом, способствовала более глубокому изучению как внешней политики царизма в целом, так и конкретных ее участников. Однако имя М. И. Венюкова оказалось вне избранной для изучения политической «портретной галереи».

Особенность методологии марксизма, связанная с исследованием общих тенденций и закономерностей развития внешней политики и международных отношений и направленная против субъективизма в истории, также не способствовала возвращению М. И. Венюкова из исторического небытия.

На историографию послереволюционного периода большое влияние оказала также политическая установка, действовавшая в рамках принципиально новой системы отношений между исторической наукой и советским государством. В частности, предполагалось разоблачение советскими историками «империалистической» и «экспансионистской» политики царизма и противопоставление ей «миролюбивой» политики Советской России. Ученый и офицер М. И. Венюков оказался в рядах «империалистов» и «экспансионистов». Это надолго определило его ординарность как исторической персоналии для отечественного исследователя и не побуждало к изучению его военно-политической деятельности. Таким образом, на развитие историографической традиции существенное влияние оказывал государственный диктат, качественно новое представление о содержании и сущности национально-государственных интересов.

После продолжительного перерыва, в 1951 г. имя М. И. Венюкова было.

1 ^ возвращено из забвения при издании Большой советской энциклопедии, где россиянин фигурировал как «русский географ, путешественник, этнограф, корреспондент «Колокола». Встречи с А. И. Герценом и Н. П. Огаревым, а также интерпретированный в «демократическом» смысле факт эмиграции М. И. Венюкова из царской России сделали возможным упоминание его имени в столь солидном справочном издании. При этом по-прежнему в тени оставалась государственная, военно-политическая деятельность российского офицера и военного чиновника.

Упоминания о М. И. Венюкове в энциклопедическом издании оказалось достаточным для своего рода «реабилитации» и возвращения «забытой» исторической персоналии в историческую науку. Определилась и новизна интерпретации личности и деятельности М. И. Венюкова. В том же 1951 г., когда исполнилось 50 лет со дня его смерти, появились статьи, написанные В. А. Максимовым 14 — и A.A. Степановым 15.

Личность М. И. Венюкова освещалась в связи с историей освободительного движения в России, изданием «Колокола», корреспондентом которого он являлся, а также деятельностью А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Акцентировалось внимание на том, что, по многим положениям, критический труд М. И. Венюкова «Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора (1855−1878 гг.)» был издан в типографии I Интернационала. «Царское правительство старалось предать забвению имя прогрессивного ученого-мыслителя, сохранившего до конца своей жизни любовь к Родине и ненависть к ее угнетателям» 16, — писал В. А. Максимов.

Негативные оценки внешнеполитических мероприятий российского правительства М. И. Венюковым трактовались исключительно с позиций критики царизма с «классовых» позиций. Пребывание М. И. Венюкова с секретной миссией в Китае и Японии было названо «путешествиями», предпринятыми по личной инициативе. О финансировании их правительством России и полученных офицером в Военном министерстве инструкциях ничего не говорилось. Перечислялись заслуги М. И. Венюкова перед Отечеством: участие в исследовании Дальнего Востока, включая открытие коммуникации через Сихотэ-Алинь, в подписании важного для России Айгуньского договора (1858 г.), в исследовании Средней Азии. Исключительно с «научной» точки зрения рассматривались контакты М. И. Венюкова и П.П. Семенова-Тянь-Шанского. Мнение М. И. Венюкова относительно актуальной необходимости в военно-политическом усилении России в Средней Азии явно не вписывалась в его «прогрессивный» и «демократический» образ. Идея колониальной экспансии, активным сторонником которой являлся российский ученый и офицер, кроме того, создавала представление о преемственности между царским и советским «империализмом» применительно к политике в республиках Средней Азии. Об этом писали многие западные историки и политологи. Поэтому В. А. Максимов и A.A. Степанов закономерно умолчали об этой стороне деятельности и воззрений М. И. Венюкова.

Вне сомнения, обращение отечественных историков к личности и деятельности М. И. Венюкова являлось позитивным явлением. Однако продолжавшие действовать, хотя и видоизмененные, стереотипы исторического и политического мышления неизбежно привносили односторонность в интерпретацию событий российской истории XIXначала XX вв., а по ряду позиций фактически фальсифицировали их.

В 1952 г. Хабаровское книжное издательство предприняло переиздание трудов М. И. Венюкова, тематически относящихся к дальневосточному региону — «Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии». Вступительную статью к документальному изданию написал A.A. Степанов 17. Освоение Дальнего Востока в советский период рассматривалось автором как продолжение хозяйственного развития региона, начавшегося еще в XIX в. Деятельность М. И. Венюкова оценивалась с точки зрения его вклада в исследование дальневосточных рубежей России. Речь шла об экспедициях по Амуру и Уссури. Приводились документальные материалы с высокой оценкой деяний М. И. Венюкова такими известными деятелями, как П.П. Семенов-Тянь-Шанский и В. К. Арсеньев. Кратко отмечалось несовпадение официального правительственного курса и мнения ученого и офицера относительно перспектив развития событий на Дальнем Востоке и определения в них места России. В контексте данных несовпадений автор указывал на «передовые» и «демократические» воззрения М. И. Венюкова.

A.A. Степанов довольно подробно описал оценкаи М. И. Венюковым «грабительской» политики Англии, США и Японии, основанной, в частности, на «неэквивалентной торговле». Упоминая критические высказывания М. И. Венюкова об «экспансионистских интересах» западных держав на Дальнем Востоке, автор статьи исходил из отсутствия геополитических интересов у социалистической России. Отношения между СССР и Китаем на данном историческом этапе вполне отвечали «пожеланиям» из прошлого о перспективности в грядущем будущем мирных и добрососедских отношений между двумя государствами.

Публикация документов и статьи A.A. Степанова вызвала интерес, от.

1 Я клики и рецензии со стороны российских историков (В.А. Воробьев, М. А. Сергеев 19, Г. Погудин 20. Позитивная оценка научных изысканий хабаровских историков совмещалась с признанием актуальности деятельности М.И. Веню-кова в контексте развития советско-китайских отношений и экономического развития советского Дальнего Востока. «Империалистическая политика» царизма противопоставлялась внешнеполитическому курсу советского правительства. Большое внимание уделялось научному вкладу российского соотечественника в изучение этнографии региона, быта и традиций дальневосточных народов.

Аналогичными по содержанию, характеру, оценкам являлись статьи В.А.

21 22 Есакова «(1956 г.) и В. А. Максимова (1957 г.). В. А. Есаков подготовил и опубликовал переписку между М. И. Венюковым с Н. М. Пржевальским. Краткая авторская вступительная статья не предполагала сколько-нибудь подробного анализа писем и ограничилась констатацией общности судеб и интересов двух выдающихся россиян, которые критически относились к царскому самодержавию. Приоритетное внимание обращалось на научно-исследовательскую сторону деятельности М. И. Венюкова.

Статья В. А Максимова, предпосланная публикации переписки между М. И. Венюковым и В. В. Докучаевым, в значительной мере повторяла сложившийся стереотип. М. И. Венюков представал перед читателем как ученый-исследователь и патриот, ратовавший за национально-государственные интересы России и критически воспринимавший самодержавие.

Отечественная историография внесла существенный вклад в разработку проблематики по истории международных отношений и определению в них места России и царизма во второй половине XIX — начале XX вв. В фундаментальных исследованиях H.A. Халфина 23 и A.JI. Нарочницкого 24, воссоздающих панораму событий, связанных с завершением колониального раздела и сфер влияния в различных регионах мира великими державами, упомянут и М. И. Венюков. Интересно, что два столь профессиональных ученых совершенно по-разному оценили вклад М. И. Венюкова в формирование внешнеполитического курса России.

H.A. Халфин обратился к личности М. И. Венюкова в связи с оценкой двух подходов — pro et contra — в российском правительстве и политических кругах относительно наращивания активности в Средней Азии в общей системе международных отношений и координации курса России по линии «ЗападВосток». М. И. Венюков, как сторонник активной политики царизма в регионе, имел поддержку в министерстве иностранных дел, в Азиатском департаменте в лице его начальника Е. П. Ковалевского. Нетерпимость М. И. Венюкова по отношению к иной оценке статуса России в Средней Азии рассматривалась H.A. Халфиным как одна из причин, побудившая ученого и офицера эмигрировать: «Даже такой желчный и едкий в своих оценках человек как М. И. Венюков, считавший себя незаслуженно обойденным и неоцененным в России, эмигриро.

25 вавший за границу, весьма положительно отзывался о Е. П. Ковалевском" .

К иным аспектам деятельности М. И. Венюкова обратился A. J1. Нароч-ницкий в связи с исследованием российской внешней политики на Дальнем Востоке. Он акцентировал внимание на деятельности М. И. Венюкова как путешественника и ученого-географа. Статус его как правительственного чиновника и военного офицера не упоминался, хотя трудно предположить, что A. J1. На-рочницкий о нем не знал. Однако историк все же не ограничился оценкой деятельности М. И. Венюкова на Дальнем Востоке как исключительно исследовательской. A.JI. Нарочницкий полагал, что М. И. Венюков совершенно справедливо и профессионально оценил деятельность британского правительства, систематически разрушавшего военно-морской потенциал Китая, что облегчало, прежде всего, колониально-экономическое внедрение Англии 26. Таким образом, в весьма осторожной форме известный российский историк все же намекнул, что присутствие М. И. Венюкова в Китае было вызвано не только научными интересами.

В новом ракурсе творческая биография М. И. Венюкова была рассмотрена.

ЛП ^ в «Очерках истории исторической науки в СССР» (1963 г.). Его изыскания по исторической тематике, а также историко-этнографические труды были включены в общий контекст развития российской исторической науки.

В 1960 г. была предпринята первая попытка по систематизации творческого наследия М. И. Венюкова. Наиболее точную и полную библиографию опубликованных трудов М. И. Венюкова составила Сотрудник Российской государственной библиотеки (г. Москва) В. В. Клевенская. Список включил в себя свыше 230 работ 28. В него вошли не только книги, но также публикации М. И. Венюкова в периодической печати.

Коллега В. В. Клевенской В.Г. Зимина изучила личный архив М. И. Венюкова, находящийся в Российской государственной библиотеке, и составила подробную биографическую справку, включившую в себя основные этапы его творческой биографии.

Ш. Д. Кадыров ли (1963 г.) в статье «Вопросы истории Киргизии» в трудах М.И. Венюкова" описал роль российского офицера в исследовании региона, большое место уделил якобы имевшей место критике ученым колониальной политики российского правительства. Произошла любопытная подмена: из участника российской военной колонизации Средней Азии М. И. Венюков превратился в критика колониализма и системы национально-колониального угнетения, сочувственно относившегося к попранию прав киргизского народа.

Ф.Б. Белелюбский (1967 г.) обратился к изучению частной проблемывкладу М. И. Венюкова в отечественную синологию. Публикация была закономерно инспирирована состоянием и проблемами советско-китайских отношений. Реабилитация исторического прошлого призвана была определить статус социалистического «старшего брата». Так же как и предыдущий автор, М.И.

Венюков был показан как критик империализма, что снимало вопрос об участии России в разделе сфер колониального влияния в Китае. Автор статьи сосредоточил внимание на позитивных сторонах русско-китайского сотрудничества или на тех, которые сам Ф. Б. Белелюбский считал «позитивными».

В подробной и весьма информативной статье Ю. Д. Акашева (1970 г.) 32 был рассмотрен широкий круг вопросов о переселенческой политике царизма на Дальнем Востоке по материалам трудов М. И. Венюкова. Освещалась борьба внутри российского правительства относительно конкретных мероприятий и темпов колонизации дальневосточных территорий, исключительно «мирные» методы российской колонизации противопоставлялась «империалистической политике» Англии и других западных держав. Автор статьи дал развернутый анализ и положительно оценил программу М. И. Венюкова по колонизации Дальнего Востока, но умолчал о репрессивных санкциях, которые предлагал использовать при этом российский специалист. Отсутствие должного отклика со стороны официального Петербурга, не сумевшего, по мнению Ю. Д. Акашева, по достоинству оценить проект, объяснялось некомпетентностью правительственных чиновников. При этом игнорировалось совершенно очевидное обстоятельство: «прогрессивные взгляды» М. И. Венюкова реально отражали более радикальный вариант внешнеполитической экспансии даже по отношению к правительственному варианту.

3 3.

Историографическая новизна присутствовала в статьях В. Толочко, опубликованных в 70-е годы XX в. Автор обратилась к такой стороне деятельности М. И. Венюкова как его вклад в изучение истории и этнографии Казахстана и Киргизии. Однако В. Толочко не ограничилась традиционными сюжетами и обратилась к чисто военным аспектам деятельности российского правительства через изучение материалов экспедиций М. И. Венюкова по регулированию границ. И хотя автор не вышла за пределы данной, вне сомнения, узкой темы, оторванной от других проблем военно-политического спектра, объективно пространство исследований расширилось. Трактовка М. И. Венюкова претерпела существенные коррективы. Он рассматривался теперь не только как ученый и прогрессивно мыслящий деятель, но и как профессиональный военный специалист, действовавший в Средней Азии по заданию правительства России.

Сотрудник Хабаровской краевой научной библиотеки А. Маслова составила библиографический список трудов М. И. Венюкова 34 (1976 г.), в который вошли практически все публикации ученого. Аннотации к трудам М. И. Венюкова представляют собой самостоятельный, авторский вклад в изучение жизни и деятельности российского исследователя и военного чиновника. Данная публикация является базисной для историка, избравшего в качестве исследования личность М. И. Венюкова, а также хронологический период его деятельности, насыщенный многими важными для России событиями.

Историографический обзор содержится в статье В. В. Прониной «Основные проблемы изучения жизни и деятельности М.И. Венюкова» 35, опубликованной в 1977 г. Исследовательская и политическая деятельность М. И. Венюкова рассмотрены автором в контексте ее научной значимости. Обращено внимание на наличие нерасторжимой связи между деятельностью М. И. Венюкова и ключевыми событиями российской истории второй половины XIX — начала XX вв. Итоговым выводом В. В. Прониной стал вывод о необходимости комплексного и углубленного изучения данной проблемы. Наиболее важными направлениями будущих исследований должны были стать, по мнению автора статьи, деятельность «неутомимого и страстного публициста, популяризатора географических знаний», участие М. И. Венюкова в издании «Колокола», а также эволюция его идейно-политических воззрений. Обращалось внимание и на вклад М. И. Венюкова в развитие отечественного востоковедения и африканистики.

В 70-е годы в отечественной историографии появился целый ряд исследований, посвященных политике России на Дальнем Востоке. Имя и деяния М. И. Венюкова оказались политически значимыми в контексте исследуемых проблем, связанных с распространением геополитического влияния царской России в регионе. Характерная для отечественной историографии тенденция, присущая исследованиям периода 50−70-х годов и связанная с исключением «колониальной» и «экспансионистской» терминологии применительно к внешней политике России, обусловила ставшую уже традиционной оценку деятельности М. И. Венюкова. Так, Р. В. Макарова, обратившаяся к личности российского ученого и офицера в связи с русско-японскими отношениями, а также к публикации М. И. Венюкова по данной проблематике, разделила его мнение относительно «агрессивных» намерений западных держав и «мирных» намерений царской России по отношению к Японии.

Не менее традиционной стала оценка деятельности М. И. Венюкова в монографии А. И. Алексеева. Автор назвал М. И. Венюкова «первым путешественником, побывавшим в горах Сихотэ-Алинь», что имело значение исключитель.

37 но «для географии края». А. И. Алексеев отказался выйти рамки исследования по историко-географической проблематике. О содержании «задания», полученном М. И. Венюковым, равно как и правительственном происхождении данного задания, автор монографии предпочел умолчать. Таким образом, общая оценка деятельности М. И. Венюкова объективно оказалась неполной. А. И. Алексеев по личным и политическим соображениям, как и многие другие российские историки, отказался признать связь, существующую между географическими исследованиями и геополитическими интересами царизма. Более того, описание «научной» деятельности россиянина прямо противоречило содержательной части целого ряда исследований отечественных авторов по истории международных отношений и внешней политике России на Дальнем Востоке, самой исторической логике описываемых событий.

Имя М. И. Венюкова неоднократно упоминается в монографии Б. Д. Па.

38 ка, который исследовал историю русско-корейских отношений в конце XIXначале XX вв. Политические оценки М. И. Венюкова по корейскому вопросу, считал автор, соответствовали позиции правительства России. Так, Б. Д. Пак полагал, что М. И. Венюков вполне объективно оценивал политический смысл японо-корейского договора 1876 г., открывшего путь колониальному проникновению держав, прежде всего Франции и США. Несомненной заслугой Б. Д. Пака является то, что он «встроил» политические оценки М. И. Венюкова в общий контекст японо-корейских и русско-корейских отношений в связи с проникновением в Корею западных держав, а также показал направленность эволюции в расстановке сил в регионе. Б. Д. Пак обратился также к политическим воззрениям М. И. Венюкова в связи с общественно-политическими событиями в России. В частности, он писал: «Позиция русских революционеров-демократов в корейском вопросе отчасти нашла отражение в трудах прогрессивного учено.

•э п го публициста и путешественника М.И. Венюкова" .

Таким образом, оказалось, что деятельность М. И. Венюкова уже невозможно рассматривать исключительно в научно-географическом контексте, поскольку круг его интересов далеко выходил за эти рамки. Об этом убедительно свидетельствовали и разработки отечественных ученых по истории внешней политики России и других держав на Дальнем Востоке.

После 9-летнего перерыва в 1986 г. появилась статья Л. И. Журавлевой 40 — представительницы известной в России саратовской исторической школы. В статье шла речь о совершенно не исследованном аспекте деятельности М. И. Венюкова — о его оценке британской политики в Бирме. Статья «М. И. Венюков за рубежом остается с Россией» В. А. Есакова (1993 г.)41 систематизировала и обобщила предыдущие публикации автора и была обращена к патриотизму и гражданственности русского эмигранта.

Новизна трактовки личности и деятельности М. И. Венюкова присутствует в издании «История внешней политики России. Вторая половина XIX в.» (1999) Н. С. Киняпина и В. М. Хевролина рассмотрели деятельность российского в Средней Азии и на Дальнем Востоке, а также политические оценки М. И. Венюкова с позиций его статуса как государственного чиновника и профессионального военного. «Тандем» Д. А. Милютин — М. И. Венюков авторы оценили с позиций его направленности официальному правительственному курсу, не связанному с наращиванием колониально-экономического и военно-политического проникновения в Среднюю Азию. Была вскрыта взаимосвязь между политическими прогнозами М. И. Венюкова относительно Туркестана и европейской политикой России. Показательно, что Н. С. Киняпина и В. М, Хев-ролина отказались от принятой ранее «революционности» и «прогрессивности» воззрений М. И. Венюкова, как по внутриполитическим, так и по внешнеполитическим вопросам. В частности, авторы ограничилась термином «либерал» при оценке общественно-политических взглядов М. И. Венюкова. Более того, Н. С. Киняпина и В. М. Хевролина впервые обратили внимание на то, что «мирная» политическая риторика М. И. Венюкова распространялась исключительно в европейском пространстве и допускала военно-политическое давление и карательные санкции по отношению к государствам и народам Средней Азии.

В целом, несомненным достижением периода 50−90-х гг. XX в. являлось возвращение имени М. И. Венюкова из небытия. И хотя оценки его деятельности являлись, в известной мере, односторонними, а о деятельности в качестве военного разведчика попросту умалчивалось, именно в эти годы отечественные историки положили начало исследованию проблемы. Российские историки определили также основные направления возможных изысканий, подготовили базис, на основе которого представляется возможной комплексная разработка проблем, связанных с личностью и деятельностью М. И. Венюкова и международными отношениями второй половины XIX — начала XX вв., участие в формировании которых принимал и российский ученый и офицер.

Таким образом, историографический анализ убедительно свидетельствует, что личность и деятельность М. И. Венюкова привлекали внимание отечественных исследователей, однако публикации носят в целом фрагментарный характер и не сведены в единую систему. Кроме того, ряд сторон военно-политической деятельности М. И. Венюкова вообще не исследовался по политическим соображениям. Более того, отказ от использования термина «колониальная политика» применительно к царской России в отдельные периоды развития отечественной историографии в некоторой мере исказил научное представление о характере и смысле политических проектов и действий М.И. Веню-кова. Эволюция методологических подходов в отечественной исторической науке также открывает новые перспективы в изучении творческого наследия ученого, автора политических проектов, военного разведчика.

Цель и задачи диссертации определены с учетом достижений отечественной историографии в изучении международных отношений и внешней политики России во второй половине XIX — начале XX вв., а также участия М. И. Венюкова в практических мероприятиях царизма и разработке им собственной концепции российской внешней политики.

Цель диссертационного исследования состоит в системной реконструкции теоретических воззрений М. И. Венюкова по вопросам внешней политики России и западных держав, а также его участия в реализации внешнеполитических проектов российского правительства в Средней Азии, на Дальнем Востоке и других регионах. Предполагается изучение динамики и направленности развития политического мышления М. И. Венюкова на фоне эволюции внешнеполитического курса России и западных держав во второй половине XIX — начале XX вв., с учетом актуальности рассмотренных им проблем в современной системе международных отношений.

При этом учтена целостность и внутренняя противоречивость происходивших процессов, как на теоретическом уровне, так и в практической политике. Воссоздание общей картины межгосударственных отношений предполагает анализ соответствия или несовпадения прогнозов и проектов М. И. Венюкова с официальным внешнеполитическим курсом Петербурга и эволюцией международных отношений в целом.

Анализ теоретических конструкций российского ученого и офицера неотделим от его практического участия и вклада в укрепление дальневосточных рубежей и территориально-колониального расширения России в Средней Азии и других регионах.

Достижение указанной цели ставит следующие задачи:

— установить основные этапы научной, военной и политической деятельности М. И. Венюкова, выявить идейные истоки и эволюцию его общественно-политических воззрений;

— исследовать содержание и направленность внешнеполитической концепции М. И. Венюкова, соотнести ее с официальным курсом внешней политики царского правительства, а также с альтернативными идеями Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева и др.;

— показать вклад ученого и офицера Генерального штаба в реализацию проектов российского правительства на Дальнем Востоке в процессе формирования международных отношений в 60−70-е гг. XIX в., включая объяснение причин несовпадения исходных проектов и практических результатов колонизации;

— проанализировать взгляды М. И. Венюкова относительно перспектив развития событий в «треугольнике» Китай — Корея — Япония на фоне нараставшей борьбы России, Англии, Франции, Германии и США за сферы влияния и геополитическое преобладание в регионе;

— определить связь между теоретическими разработками и практической деятельностью М. И. Венюкова в Средней Азии, его точку зрения относительно состояния и перспектив развития отношений с политическими элитами региона в условиях нарастания англо-русского колониального соперничества в регионе;

— рассмотреть проекты М. И. Венюкова, как военного специалиста, связанные с возможностью участия России в колониальном разделе Африки, а также влияние «африканского фактора» на международные отношения на Дальнем Востоке и в Средней Азии.

Источниковая база диссертации представлена архивными материалами, опубликованными документами, прессой (газеты и журналы) и публицистикой, мемуарной литературой. Ряд источников впервые введен в научный оборот, другие — интерпретируются в контексте проблем, исследуемых в данной диссертации.

Первую группу источников составили неопубликованные документы из фондов архива Внешней политики Российской империи (АВПРИ), Государственного архива Российской федерации (ГАРФ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Российского Военно-исторического архива (РГВИА), Архива Русского географического общества (АРГО), Российского государственного исторического архива (РГИА), Российского государственного архива военно-морского флота (РГА ВМФ), Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ).

Наиболее информативными оказались материалы следующих фондов: «М.И. Венюков» в ОР РГБ (№ 363), «Александр И» в ГАРФ (№ 678), «СПБ Главный архив» в АВПРИ (№ 161), «Ф.Р. Остен-Сакен» в РГАДА (№ 1385), «Н.М. Пржевальский» в АРГО (№ 13), «Канцелярия Морского министерства» в РГА ВМФ (№ 410). Ряд архивных документов, использованных при написании диссертации, впервые вводится в научный оборот. Они освещают военно-разведывательную деятельность М. И. Венюкова, действовавшего по поручению российского правительства в Китае и Японии (фонды «Главный штаб» и «Военно-ученый комитет» в РГВИА (№ 400−401).

По содержанию архивные материалы, использованные при написании диссертации, можно разделить на три категории:

1.Источники, отразившие основные направления научно-исследовательской деятельности М. И. Венюкова. К ним относятся документы личного фонда М. И. Венюкова (Ф. 363), хранящиеся в ОР РГБпереписка М. И. Венюкова с Н. М. Пржевальским (Ф.13) в АРГОличные бумаги М. И. Венюкова (Ф.1−1855 и разряд 11) в АРГОписьма М. И. Венюкова директору департамента внутренних сношений Министерства Иностранных Дел России барону Ф.Р. Ос-тен-Сакену (Ф. 1385) в РГАДА, (Ф. 1−1861) в АРГО.

2. Материалы о деятельности М. И. Венюкова в Главном штабе, а также деловая документация, отразившая процесс формирования внешней политики России во второй половине XIX в. Их авторами являются представители верхнего «эшелона власти» в российском правительстве. Документы представлены следующими фондами: Ф. 400 (Главный штаб), Ф. 401 (Военно-учебный комитет), Ф. 38 (Департамент Генерального штаба), Ф. 846 (ВУА) РГВИА, Ф. 678 (Александр II), Ф. 598 (В.Н. Ламздорф), Ф.730 (Н.П. Игнатьев) ГАРФ, Ф. 161 (СПБ Главный архив), Ф. 137 (Отчеты МИД России), Ф. 138 (Секретный архив), Ф. 151 (Политархив) АВПРИ, Ф. 417 (Главный морской штаб) РГА ВМФ.

3. Документы, связанные с деятельностью местных органов власти, которые освещают проблемы хозяйственного освоения и политического воссоединения новых территорий, вошедших в состав России во второй половине XIX в.: Ф. 846 (ВУА) РГВИА, Ф. 678 (Александр II) ГАРФ, Ф. 1265 (Второй Сибирский комитет) РГИА, Ф. 410 (Канцелярия Морского министерства) РГА ВМФ.

Вторая группа источников авторская, она представлена трудами и статьями М. И. Венюкова, которые позволяют реконструировать творческую биографию ученого, военного и политического деятеля. Они содержат обширную информацию о внешней политике России и формировании мировоззрения М. И. Венюкова во второй половине XIX в.

В данную группу источников вошел, в частности, труд «Старые и новые.

АГ) договоры России с Китаем" (1861 и 1863 гг.). В нем М. И. Венюков системно рассмотрел историю русско-китайских отношений и дал оценку договорам, заключенным российским правительством с точки зрения перспектив развития отношений между двумя странами.

В 1868 г. были опубликованы материалы экспедиций М. И. Венюкова -«Путешествия по окраинам русской Азии и записки о них» 43. В сборник вошли статьи, ранее напечатанных в изданиях Русского Географического общества («Обозрение реки Уссури и земель к востоку от нее до моря" — «Замечания об озере Иссык-Куле и реке Кошкар" — «Очерки Заилийского края и Причуйской страны», «О Памире и верховьях Аму-Дарьи», «Болоры и их страна», «Некоторые новые заметки о Болорском нагорье», «Краткий обзор внешней торговли через Западную Сибирь в 1851−186 гг.», «Старые и новые договоры России с Китаем», «Вопросы о колонизации», «Колонизация русской Азии», «Очерк пространства между Кубанью и Белой», дополнение к статье «Старые и новые договоры России с Китаем»),.

Данный сборник, который содержит авторский анализ целей и методов, достижений и неудач российской колонизации в Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке, существенно расширяет представление исследователя об экономическом и военно-политическом освоении российских окраин. Уровень объективности названного источника определяется прагматизмом целей, поставленных перед М. И. Венюковым российским правительством. Профессиональные воззрения ученого в области этнологии неизбежно приходили в противоречие с военными и политическими реалиями. М. И. Венюков, как профессиональный военный, отразил взгляд Военного министерства на положение дел в Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке. Причем, совершенно очевидно прослеживается несовпадение мнений Военного министерства и Министерства иностранных дел относительно перспектив развития данных регионов в составе Российской империи. М. И. Венюков выступал как экспансионист, сторонник классической имперской политики. Выражая взгляды руководства Военным министерством, он предлагал непрерывно наращивать военный потенциал России в этих регионах и активно противодействовать расширению колониального влияния Англии. Необходимо учитывать также идеализацию М. И. Венюковым методов российской колонизации, «положительный» характер которой он сравнивал с менее результативным и «безнравственным» применительно, например, к британской колониальной политике. Рассматриваемая публикация отражает как радикализм ее автора (преодоленный впоследствии), так и экстремизм ряда российских политических группировок и борьбу мнений в российском правительстве относительно внешнеполитических приоритетов.

К данному источнику примыкает подборка статей М. И. Венюкова, опубликованных в 1952 г. в Хабаровске — «Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии» 44 («Воспоминания о заселении Амура в 1857—1858 гг." — «Обозрение реки Уссури и земель к востоку от неба до моря" — «Путешествие в Китай и Японию»),.

Большое значение для понимания эволюции политических воззрений М. И. Венюкова имеет вышедшая в 1869 г. его работа о содержании и результатах командировки в Японию — «Очерки Японии» 45, а также «Обозрение Японского архипелага в современном его состоянии» (1871 г.)46. Если в первой работе автор обращается преимущественно к географии и этнографии Японии, то во второй — М. И. Венюков подробно анализирует стратегическое положение островов, возможные варианты развития русско-японских отношений. Оценивая военный потенциал Японии, М. И. Венюков видел перспективы его усиления в Азиатско-тихоокеанском регионе и призывал учитывать данную тенденцию при конструировании русско-японских отношений. Фактически данная, альтернативная в политических кругах России точка зрения во многом предвосхитила события и исход русско-японской войны 1905;1907 гг.

В публикации «Опыт военного обозрения русских границ в Азии» 47 М. И. Венюков подробно характеризует состояние российских границ от Каспийского моря до Тихого океана. Совершенно очевидно, что автор достаточно фундаментальной публикации разделял мнение С. М. Соловьева о способе национально-государственного существования и развития России через непрерывный территориально-пространственный рост.

Острота англо-русских противоречий побудила М. И. Венюкова обратиться к изучению их предыстории. В «Кратком очерке английских владений в Азии» 48 (187 5 г.) автор предпринял попытку анализа военно-политического положения и перспектив развития событий для Англии в странах Центральной и Средней Азии. И вновь М. И. Венюков выступил как сторонник активизации внешней политики России в данном регионе, который он считал закономерно «российским». Историческая предопределенность вхождения данных территорий в состав Российской империи становилась обоснованием радикального военно-политического противодействия Англии в ее попытках расширить здесь свои сферы влияния.

Большой интерес для историка представляет сборник статей М.И. Веню-кова «Россия и Восток» 49, который позволяет реконструировать взгляды автора на геополитическое значение ряда регионов в составе империи, а также возможности ее дальнейшего расширения. Авторская концепция отношений между Востоком и Западом и определение в них места России важна для понимания содержания российского политического мировоззрения и российской мен-тальности во второй половине XIX в. Она позволяет также осветить ряд малоизвестных эпизодов из истории внешней политики России и международных отношений, борьбу мнений в российском правительстве относительно внешнеполитических приоритетов. При этом М. И. Венюков выступал как сторонник активизации движения России на Дальний Восток и в Среднюю Азию.

Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора 1855−1878 гг." 50 отразили дальнейшую эволюцию политических воззрений М, И. Венюкова, а таюке изменения в системе международных отношений. Они же зафиксировали личный и концептуально-политический разрыв между ученым и офицером, с одной стороны, и правительством, с другой в понимании целей и направлений внешней политики России. «Очерки», напечатанные в 1878—1880 гг. в Женеве, относятся к начальному периоду жизни М. И. Венюкова в эмиграции. Они в полной мере отразили авторское восприятие истории как прикладной науки: интерес М. И. Венюкова распространялся почти исключительно на те исторические сюжеты, которые имели «выход» в современность.

Неприятие правительством внешнеполитического радикализма М.И. Ве-нюкова побудило эмигранта критически взглянуть на государственно-политический строй России. В «Исторических очерках» автор подверг критике внешнеполитические мероприятия правительства. Такая логика рассуждений привела М. И. Венюкова к мысли о демократическом обновлении России, участии «народа» в выработке «национальной» внешней политики. Однако о радикализме в общественно-политических воззрениях М. И. Венюкова речь не идет. Он выступал всего лишь сторонником конституционной монархии, в которой видел заслон от монархического произвола, некомпетентности и волюнтаризма российской бюрократии.

Дополнительный свет на мировоззрение и внешнеполитическую концепцию М. И. Венюкова проливают его воспоминания и дневниковые записи, относящиеся к 1895−1901 гг. 51. Автор предпринял попытку систематического осмысления своей научной и военно-политической деятельности. Общие оценки и рассуждения трудно назвать панегирическими, однако совершенно очевидна идеализация М. И. Венюковым своей деятельности в качестве ученого и военного чиновника, с позиций ее национально-государственного значения для России. Резкость суждений М. И. Венюкова, который в 1877 г. покинул Россию и стал эмигрантом, породила негативную оценку им отдельных представителей российского правительства, включая Александра II. «Травля», о которой писал М. И. Венюков, рассматривалась им не только как личная обида, но и выражала патриотическое сожаление по поводу вынужденной политической недееспособности в своем желании служить Отечеству.

В 1880—1884 гг. воспоминания М. И. Венюкова печатались в отрывках в «Русской старине», «Русском архиве», «Русской мысли» с крупным «цензурным коэффициентом», по ироническому выражению их автора.

Цензурный коэффициент" был связан не только с политическим радикализмом М. И. Венюкова, способным привнести напряженность, прежде всего в англо-русские отношения или повлиять на официальное реноме правительства.

России и проводимые им внешнеполитические мероприятия. Вполне закономерным представляется недовольство правящих кругов России относительно разглашения М. И. Венюковым в эмиграции некоторых секретных сторон российской дипломатии, известных ему как полковнику Главного штаба в Военном министерстве.

При использовании названных публикаций М. И. Венюкова необходимо также учитывать и другое обстоятельство. Оно связано с ограниченностью сведений о практической политике и замыслах российского правительства в проникновении на Дальний Восток и в Среднюю Азию. «Закрытость» части информации, не предназначенной для массового российского читателя и иностранных обозревателей, восполняется использованием в диссертации архивных материалов с грифом «секретно».

Кроме трудов обобщающего и аналитического характера, М. И. Венюков является автором статей и заметок, посвященные частным проблемам этнологии, демографии, истории, политологии, дипломатии, военной стратегии. Он написал более 200 публикаций за период с 1859 по 1901 гг. Статьи М. И. Венюкова публиковались в различных, главным образом, либеральных, органах печати: «Записки РГО» («Известия РГО»), «Военный сборник», «Время», ««Колокол», «Северная пчела», «Вестник Европы», «Русский инвалид», «Голос», «Русская старина», «Русский вестник», «Русский архив», «Русская мысль», «Восточное обозрение», «Наблюдатель», «Книжки недели», «Северный вестник».

Изыскания М. И. Венюков о колониальной политике России в Средней Азии, ее целях и методах позволяют проследить процесс возникновения и формирования этнополитических противоречий и конфликтов в русском Туркестане. Кроме того, статьи М. И. Венюкова позволяют рассмотреть различные аспекты столкновения геополитических и экономических интересов России и Англии в среднеазиатском регионе, уточняют взаимосвязь между среднеазиатским вектором внешней политики и европейской политикой России.

Третью группу источников составляют мемуары государственных и политических деятелей второй половины XIX в. Они корректируют сведения, приводимые в трудах и статьях М. И. Венюкова, и дают возможность рассматривать его деятельность в общеисторическом контексте.

Дневниковые записи министра иностранных дел В. Н. Ламздорфа 52, воспоминания министра финансов С. Ю. Витте 53, письма военного губернатора Тифлиса Н. П. Ломакина 54, другие материалы освещают закулисные стороны деятельности российского правительства, государственной бюрократии, роль различных министерств и структур в решении внешнеполитических вопросов. Они позволяют определить положение в этом политическом макромире отдельных личностей, включая М. И. Венюкова.

Представляют интерес также отдельные сюжеты в воспоминаниях таких известных деятелей кайзеровской Германии как канцлеры О. Бисмарк 55 и Б. Бюлов 56 о политике России в Средней Азии и на Дальнем Востоке.

Мемуары С. С. Татищева 57, К. А. Скальковского 58, П. Н. Подмигайлова 59, Д.В. Цветаева60, В. В. Андреева 61, А. Вандамаб2, Ю. С. Карцова 63 помогают исследователю воссоздать общую картину борьбы в России по вопросам выбора внешнеполитических приоритетов и определить место М. И. Венюкова, его концептуальных конструкций в политическом пространстве официального Петербурга. Воспоминания И. Ф. Бабкова 64 и Г. И. Невельского б5, работы Ф. Ф. Мартенса б6, В. И. Денисова 61, Д. И. Романова 68 значительно дополняют и уточняют официальные документированные источники по вопросам дальневосточной политики России второй половины XIX в. — начале XX в.

Мемуары известных деятелей Военного министерства России Ф. И. Лобы.

ГП ПГ ПЛ севича, Л. Н. Соболева, А. И. Глуховского и Л. Ф. Костенко воссоздают ключевые эпизоды из истории проникновения и закрепления России в Туркестане. Вне данного информационного пространства практически невозможно представить условия деятельности М. И. Венюкова в регионе, а также побудительные мотивы его военной и политической деятельности. Изучение этой группы мемуаров свидетельствует о том большом влиянии, которое оказала на формирование внешнеполитической концепции М. И. Венюкова позиция руководства и чиновников Военного министерства.

Публикации офицеров более консервативных, чем М. И. Венюков, убеж.

П’Х ПА Пс дений (Л.К. Артамонов, М. Грулев, М.А. Терентьев) обращены к англорусским противоречиям в Средней Азии. В отличие от М. И. Венюкова, игнорировавшего возможные последствия их обострения, авторы представили иной взгляд на предысторию колониального конфликта и прогнозировали возможные варианты его развития. Военная публицистика, написанная по «горячим следам», отражает альтернативную, по отношению к воззрениям М. И. Венюкова, точку зрения на политику России в Туркестане.

Представляют интерес также воспоминания А. Ф. Керенского, англофильские взгляды которого принципиально расходились с мнением М. И. Венюкова относительно перспектив развития англо-русских отношений. Однако именно несовпадение мнений двух деятелей по международно-политическим вопросам и позволяет глубже понять значение проблем, к которым обращался М. И. Венюков.

К четвертой группе источников относятся теоретические труды и полемические публикации, касавшиеся перипетий борьбы мнений в России по вопросам внешней политики. Взгляды Н. Я. Данилевского 77, В. О. Ключевского 78,.

К.Н. Леонтьева дают базисное представление о направленности формирования и развития внешней политики царской России. К ним примыкает работа.

М.И. Каткова. Его идеи о целостности России как имперского государства во многом перекликаются с аналогичными воззрениями М. И. Венюкова.

Воспоминания В. Федорова (Машкова), возглавившего в конце 80-х годов XIX в. экспедицию в Эфиопию, содержат сведения об участии России в колониальном разделе Африки. Они посвящены малоизвестным эпизодам в истории российской внешней политики и концептуально стыкуются в позицией.

М.И. Венюкова по поводу создания российских военно-стратегических плацдармов на африканском континенте.

В диссертации использованы также тексты договоров и соглашений, заключенных правительством России с государствами Европы и Азии, которые представляют важность для понимания целей и содержания деятельности М. И. Венюкова.

Пятую группу источников составили материалы периодической печати: «Отечественные записки», «Русский архив», «Горный журнал», «Голос», «Русский инвалид», «Московские ведомости», «Русская старина», «Время», «The Times», «The Saturday Revew». В них освещались события, участником которых являлся М. И. Венюков.

Вышеперечисленные источники, с учетом их тематического и жанрового разнообразия, позволяют реконструировать мировоззрение и деятельность М. И. Венюкова в контексте формирования системы международных отношений во второй половине XIX в. Источники выявляют мировоззренческую и творческую индивидуальность М. И. Венюкова как ученого и военного чиновника, неординарность его политического мышления, а также направленность развития политического сознания и ментальности российского общества во второй половине XIX в. Использованные в диссертации источники позволяют также воссоздать малоизвестные и ранее неизвестные сюжеты в истории внешней политики России и международных отношений.

Методологической основой исследования являются гносеологические принципы и методы познания, прежде всего историзм и системный анализ.

Обращение автора диссертации к методологии марксизма вполне закономерно. Неразрывная связь, существовавшая между экономическими и политическими интересами России в ее движении вовне, отчетливо прослеживается в трудах и донесениях М. И. Венюкова. Его общественно-политическая деятельность может быть интерпретирована с учетом разработок идеологов марксизма по проблемам взаимодействия личности и социума, по национально-колониальному вопросу, о системе взаимодействия базиса и надстройки.

Методологически продуктивным оказалось обращение к моделированию истории, как совокупности цивилизаций. Это позволило расширить теоретико-информационное пространство исследования, включая состояние и перспективы развития международных отношений, главным образом их национальных компонентов (трактовка М.И. Венюкова). Интерес к личности, присущий историкам, сторонникам цивилизационной модели истории, а также сравнение данных методологических параметров с марксистскими подходами оказали большую помощь в понимании личности М. И. Венюкова и его вклада в российскую науку и политику.

Позитивизм, присущий мировоззрению М. И. Венюкова, в полной мере отразился в его оценках событий и явлений политической жизни Европы и России во второй половине XIX — начале XX вв. Идеи позитивизма сегодня привлекает внимание многих отечественных исследователей. В рамках «теории равноправных факторов» прикладное значение приобретает обращение М. И. Венюкова к экономическим, дипломатическим, демографическим, географическим, мировоззренческим аспектам внешнеполитической деятельности России.

Расхождение методологических принципов, в известной мере, объективно отражает многоплановость и внутреннюю противоречивость исследуемых в диссертации проблем.

История жизни и деятельности М. И. Венюкова, эволюция его воззрений исследовались в динамической целостности. Принцип историзма широко использовался при установлении хронологической последовательности международных событий, закономерностей и взаимосвязей между историческими процессами и эволюцией мировоззрения М. И. Венюкова.

В диссертационной работе использовались классификационный, истори-ко-сравнительный, проблемно-хронологический методы. Они позволили систематизировать и сравнить взгляды М. И. Венюкова по вопросам внешней политики России и международных отношений во второй половине XIX в. с подходами и оценками Военного министерства, министерства Иностранных дел, а также известных общественных и научных деятелей России.

Тема диссертации и поставленные в ней проблемы, связанные с многосторонностью интересов М. И. Венюкова, побудили обратиться к смежным с историей наукам — военной истории, политологии, этнологии, географии, топографии. Это позволило рассматривать проблемы в развитии и взаимодействии.

Методологические разработки и достижения отечественной и зарубежной исторической науки оказали огромную помощь в работе с источниками и при разработке концепции диссертационной работы.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней предпринята первая в отечественной историографии попытка комплексного изучения политических воззрений и деятельности М. И. Венюкова (1832−1901 гг.) — путешественника, географа, этнографа, политолога, востоковеда и африканиста, историка, публициста, общественного деятеля и офицера Генерального штаба. Поставленные в диссертации проблемы позволяют рассмотреть соотношение объективного и субъективного факторов в исторических процессах второй половины XIX — начала XX вв.

На основе привлечения архивных материалов, многие из которых впервые введены в научный оборот, выявлены неизвестные и подробно освещены малоизвестные эпизоды из жизни М. И. Венюкова. Наряду с систематическим изучением научной деятельности, была подробно рассмотрена его деятельность как представителя Военного министерства, офицера Генерального штаба, военного разведчика. Это позволило сделать ряд качественно новых выводов и обобщений, дать новый взгляд на известные сюжеты из истории внешней политики России и западных держав, установить «выход» теоретических изысканий и практической военной и политической деятельности М. И. Венюкова на глобальные международные проблемы второй половины XIX — начала XX вв.

Исследование деятельности российского ученого и военного разведчика, офицера Генерального штаба в Средней Азии и на Кавказе позволило увидеть преемственность в возникновении и развитии национальных и территориальных противоречий и конфликтов, как на территории России, так и в сопредельных регионах.

Впервые автор диссертации подверг анализу и ввел в научный оборот материалы, отражающие точку зрения М. И. Венюкова относительно геополитических интересов России в Африке.

Анализ теоретических конструкций М. И. Венюкова существенно дополняет наши представления о процессе формирования российской внешнеполитической концепции. Он проливает дополнительный свет и на состояние международных отношений во второй половине XIX — начале XX вв. Использование новых материалов о жизни и деятельности М. И. Венюкова позволяет сделать ряд концептуально новых выводов относительно содержания и направленности эволюции российского политического сознания во второй половине XIX в., включая национально-русский вариант развития геополитики.

Объектом исследования стали международные отношения и внешняя политика России во второй половине XIX — начале XX вв. в концепции М. И. Венюкова.

Предметом диссертационной работы является концепция М. И. Венюкова, как вариант российской внешнеполитической доктрины, процесс ее эволюции и попытки реализации на Дальнем Востоке, в Центральной и Средней Азии.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты и выводы, во-первых, могут быть использованы при написании обобщающих исследований и монографий по истории внешней политики России и западных государств во второй половине XIX — начале XX вв.

Во-вторых, они могут быть востребованы при разработкисовременных концептуально-обновленных сегодня учебников и учебных пособий для вузов и школ по истории. Большее внимание к роли личности в истории, персонификация исторических процессов способны привлечь интерес к такой неординарной личности, как М. И. Венюков.

В-третьих, конкретно-исторический материал и выводы диссертации можно использовать в учебном процессе в высшей школе при чтении лекций и проведении семинарских и практических занятий по всеобщей и отечественной истории, при проведении спецкурсов и спецсеминаров по истории внешней и колониальной политики, при подготовке и написании дипломных и курсовых работ.

На основе материалов и выводов, представленных в диссертации, возможен компаративный региональный и проблемный анализ политики великих держав, например, на Дальнем Востоке или в Средней Азии.

Материалы диссертации могут быть также полезны политологу, поскольку деятельность М. И. Венюкова в Средней Азии и на Кавказе связана с актуальными ныне этнополитическими и конфессиональными противоречиями и конфликтами. Преемственность исторического развития народов и государств Дальнего Востока побуждает с большим вниманием отнестись к рассуждениям и политическим прогнозам М. И. Венюкова, поскольку многие из них со временем подтвердились.

Апробация работы. Диссертация была подготовлена на кафедре всемирной истории Иркутского государственного педагогического университета. Основные положения и результаты исследования были изложены в опубликованных статьях, тезисах, сообщениях и докладах на международных и региональных конференциях в г. Иркутске.

1 V V- • • • • «.

41 ГО-Л',-Л" .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Теоретический вклад М. И. Венюкова в разработку внешнеполитического курса России и прогнозирование им перспектив развития международных отношений, а также практическое участие ученого и офицера Генерального штаба, профессионального разведчика в мероприятиях царского правительства на Дальнем Востоке и в Средней Азии в полной мере воспроизводят взаимодействие теоретического и практического начал в исторических процессах. Субъективное, личностное и объективное начала являются неотъемлемыми компонентами исторического процесса.

М.И. Венюков, разработавший во второй половине XIX — начале XX вв. авторскую концепцию внешней политики России с учетом динамики развития новых тенденций в системе международных отношений, являлся одновременно участником многих событий, которые были подготовлены, предопределены предшествующим периодом истории. Теоретическая и прикладная, исследовательская, военная и политическая деятельность М. И. Венюкова не только отразила закономерности и особенности политического и ментального сознания своего времени. Она во многом определила дальнейшее развитие событий в Средней Азии и на Дальнем Востоке во второй половине XIX в. Эти события, как известно, имели значение внешнеполитических приоритетов в формировании системы международных отношений и присущих ей противоречий.

Экономический прогресс, ускорение темпов развития российского капитализма, активное включение в колониальный раздел мира и борьбу за сферы влияния с другими державами в афро-азиатском регионе во второй половине XIX в. поставили перед российским правительством новые цели. Они были связаны с захватом и освоением новых рынков сбыта и источников сырья в Средней Азии, на Дальнем Востоке, а в перспективе и в других регионах мира. Прагматические цели российской экспансии вызвали к жизни новые политические идеи и лозунги, в частности внешнеполитическую концепцию М.И. Веню-кова.

Ее оригинальность и самобытность состояла в сочетании традиционных подходов и оценок, с одной стороны, и новаторства, с другой. Концепция М. И. Венюкова базировалась как на исторически сложившихся политико-дипломатических традициях, так и предлагала манипулировать ими в интересах дальнейшего развития и обеспечения геополитических интересов царизма в различных регионах мира.

М.И. Венюков считал естественным и неизбежным перенос внешнеполитического вектора России с Запада на Восток, что призвано было повлиять на отношения между западными державами, а также на их позиции в странах Азии и Африки. Первоочередные национально-государственные задачи России в сфере внешней политики, а также механизм их взаимодействия М. И. Венюков определил следующим образом:

1. Активизация участия России в формировании системы международных отношений в целом, исходя из наличия у царизма геополитических интересов в различных регионах мира. Речь шла как о расширении традиционных сфер колониального влияния, так и создании новых сфер экономических и военно-политических интересов;

2. Отказ от попыток «продвижения» на Запад при сохранении Польши, Финляндии и Прибалтики в составе Российской империи. Сохранение status quo призвано было способствовать укреплению позиций России на Балканском полуострове;

3. Наращивание российского военно-политического присутствия в Средней Азии, расширение границ русского Туркестана, активное противодействие британским попыткам утвердить свою гегемонию в регионе;

4. Стабилизация положения на Кавказе, учитывая его непреходящую стратегическую важность для России;

5. Продолжение курса на упрочение позиций России на Дальнем Востоке, включая экономическое освоение российских окраин и развитие различного рода контактов с сопредельными странами (Китай, Корея, Япония) и учитывая специфику их политической системы и отношений с западными державами;

6. В контексте интеграционных процессов общемирового значения предполагалось колониальное вторжение России в Африку.

Решение внешнеполитических задач по предложенной М. И. Венюковым модели первоначально предполагалось реализовать при активном участии царского правительства. Игнорирование Министерством Иностранных Дел России внешнеполитических проектов М. И. Венюкова привело его автора к разрыву с царизмом. Реализацию своих проектов М. И. Венюков, начиная с 70-х годов XIX в., считал возможной только после изменения государственного и политического строя России. Царизм, государственная бюрократия с ее архаичными стереотипами политического мышления, по мнению М. И. Венюкова, не способны в полной мере осознать и реализовать на практике национально-государственные интересы России и россиян. Установление конституционной монархии стало считаться обязательным условием не только для реализации проектов М. И. Венюкова в области внешней политики, но и для обретения Россией приоритетного («достойного») места в системе международных отношений. Таким образом, во внешнеполитической концепции М. И. Венюкова имперская идея получила свое дальнейшее развитие. Ее парадоксальность состояла в том, что демократизация внутриполитической жизни России призвана была обеспечить дополнительную силу внешней экспансии, агрессии и милитаризму.

М.И. Венюков допускал возможность «мирной» колонизации. Он полагал, что внешняя политика России и является примером такого рода. В концепции М. И. Венюкова «миролюбие» России и россиян противопоставлялось «агрессивности» и «экспансии» западных держав в Китае, Средней Азии, Африке. Идеализация национальной внешней политики являлась характерной чертой политического мышления, как в России, так и на Западе во второй половине XIX в. и давала идейное обоснование колониальной экспансии.

Методы, которые использовало российское правительство в ходе присоединения и экономического освоения окраин, оценивались М. И. Венюковым как «наилучшие». В то же время автором внешнеполитической концепции отнюдь не игнорировался военно-репрессивный характер российской политики. Ответственность за ее происхождение М. И. Венюков возлагал на государственную бюрократию. Он отмечал отсутствие четко проработанного («стратегического», по его определению) плана по присоединению и освоению территорий в Средней Азии и на Дальнем Востоке, а также нерентабельное использование материальных и финансовых средств местной администрацией при отсутствии должного контроля со стороны центра. Именно эти факторы, а не саму экспансию М. И. Венюков считал причиной протеста и восстаний коренного населения, обострения межгосударственных противоречий. Кроме того, карательные меры, используемые российским правительством в ходе присоединения Средней Азии, рассматривались как средство «усмирения варваров», необходимое для их же блага. «Цивилизованной» России отводилась роль арбитра, «усмирителя» и «миротворца» в решении межэтнических конфликтов народов Средней Азии. Российские дипломаты становились также «помощниками» для «слабых» наций Средней Азии в их контактах с державами Запада.

Воззрения М. И. Венюкова, свободные от крайних проявлений расизма, не были свободны от национализма и шовинизма. Так, он был убежден, что в грядущем будущем представительство инородцев в парламенте, сторонником создания которого в России он активно выступал, должно быть ограничено.

В классификации народов, разработанной М. И. Венюковым, предполагалось выделение двух типов. Первый тип включал в себя народы с «низким уровнем развития» — «слабые нации», второй — с «высоким уровнем» — «сильные нации». Исторически более значимые интересы «сильных наций» составляли научное и моральное обоснование завоеваний территорий и подчинение «елабых наций». Внешнеполитическая миссия России состояла, таким образом, в привнесении «цивилизации» народам Средней Азии и Кавказа, которым предстояло осознать значимость территориально-государственного подчинения «сильной» русской нации и «сильному» государству. Данная сторона воззрений М. И. Венюкова со всей очевидностью свидетельствует о параллельности процессов идейно-политического развития Запада и России. Геополитический подтекст рассуждений М. И. Венюкова по национально-колониальному вопросу не вызывает сомнений.

Важность создания стратегических плацдармов на окраинах Российской империи становилась приоритетной по отношению к интересам коренных народов регионов, которые пытались игнорировать «цивилизацию». М.И. Веню-ков полагал возможным применение военной силы по отношению к государствам, которые представляют непосредственную угрозу военно-политическим интересам России. К ним он относил, например, среднеазиатские ханства. «По необходимости» допускалась также демонстрация военной мощи России правительству Китая. Относительно же Японии М. И. Венюков рекомендовал использовать исключительно дипломатические средства и прозорливо указывал на возможность русско-японской военно-политической конфронтации. Дифференцированный подход к внешнеполитической деятельности был основан у М. И. Венюкова на реальном просчете военных и политических возможностей для обеспечения геополитических приоритетов России.

В сравнении с «негативами» колониальной политики западных государств, их российский аналог явно идеализировался. Использование военно-политического давления европейскими державами по отношению к своим колониям и сферам влияния расценивалось М. И. Венюковым как нарушение международного права. Главным «агрессором» у М. И. Венюкова неизменно оказывалась Англия. Это отражало значимость англо-русских противоречий в системе международных отношений во второй половине XIX в. «Нейтрализация» Англии, как главного соперника России в Европе и в Азии, призвана была, по мысли М. И. Венюкова, способствовать расширению и обеспечению безопасности российских границ в Туркестане и на Дальнем Востоке. Приближение России к границам британской Индии М. И. Венюков предлагал использовать в интересах дальнейшего усиления Российской империи в регионе. При этом автор внешнеполитической концепции был убежден (никак, впрочем, не обосновывая данной убежденности), что укрепление позиций царизма в Средней Азии и на Дальнем Востоке будет способствовать повышению политического престижа России в Западной Европе.

Политический экстремизм, присущий проектам М. И. Венюкова, снискал ему в правительственных кругах репутацию «алармиста» и вызывал непонимание, а иногда и неприятие официального Петербурга. С другой стороны, целесообразность активизации российской политики в Средней Азии имела многих влиятельных сторонников. Аналогично проекты М. И. Венюкова по созданию российских военно-стратегических плацдармов в Африке также имели поддержку в военных кругах и со стороны торгово-промышленной буржуазии России. В самом общем виде «водораздел» проходил между Военным министерством (курс на активизацию, не исключавший военного конфликта между Англией и Россией) и Министерством Иностранных Дел (политика сдерживания и компромисса). Внешнеполитические конструкции М. И. Венюкова во многом совпадали с идеями и программными положениями российских консерваторов и либералов. Они исходили из глобальной цели обеспечения ведущей роли России в формировании международно-политических союзов, достижения национально-государственных приоритетов в различных регионах мира и допускали возможность военной и политической конфронтации с Англией.

Воззрения М. И. Венюкова, не совпадая по частным вопросам и, главным образом, по методам достижения целей во внешней политике, не исключали его участия в качестве военного чиновника при проведении практических мероприятий царизма на Дальнем Востоке и в Средней Азии. Выполнение М. И. Ве-нюковым заданий правительства может рассматриваться как пример творческого отношения офицера Генерального штаба к обеспечению национально-государственных интересов России. Долг профессионала и гражданина побуждал М. И. Венюкова, как многих других его соотечественников и современников, не только выполнять поставленные перед ним исследовательские, военные и политические цели, но и анализировать конкретные внешнеполитические ситуации и прогнозировать перспективы развития международных отношений. При этом М. И. Венюков полагал, что точный просчет всей совокупности экономических, военных и иных параметров, политический талант организаторов и участников внешнеполитический акций способен обеспечить «достойное» место России в системе международных отношений. Важное место в теоретических разработках М. И. Венюкова занимал конфессиональный фактор, которому отводилась особая роль в обеспечении успеха российской колонизации. Конфессиональное единство русской и абиссинской церквей абсолютизировалось и закономерно проецировалось на политико-дипломатические отношения и обеспечение российских стратегических приоритетов в регионе.

Донесения российского разведчика из Японии и Китая, материалы среднеазиатских и дальневосточных экспедиций снабжали правительство России важной информацией, которая имела значение при формировании внешнеполитического курса и в проведении торгово-экономической политики. Рапорты М. И. Венюкова содержали ценные сведения, которые позволяли суммировать и дифференцировать, сравнивать и соотносить геополитические интересы царизма в Европе и на Востоке. При этом автор внешнеполитических проектов учитывал исторически сложившиеся особенности и новые тенденции в развитии интегрированного мира во второй половине XIX в. В «системе координат» по линии Запад — Восток М. И. Венюков считал приоритетным «восточное направление», т. е. активную политику в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Данное направление, по его мнению, было обусловлено историческими закономерностями развития России. С этой же точки зрения рассматривалась экономическая и стратегическая ценность о. Сахалин и Курильских островов.

Рассматривая актуальный для своих современников вопрос о путях развития России в системе международных отношений, М. И. Венюков высказывал мнение о ее особой исторической миссии. Прослеживается очевидная преемственность воззрений М. И. Венюкова с идеями Н. Я. Данилевского и К. Н. Леонтьева. Она отчетливо видна при определении роли географического фактора в течении исторических процессов и его значения в формировании имперской модели российской государственности. Концепция «движения вовне» как способа национально-государственного существования России разделялась многими соотечественниками М. И. Венюкова, в частности С. М. Соловьевым. В нее органично укладывались идеи М. И. Венюкова относительно целей царизма в Туркестане и на Дальнем Востоке. Расширение территориальных границ России виделось ему способом достижения «естественных» границ империи. Такими «естественными» границами в Средней Азии являлись Балх и Гиндукуш, на Дальнем Востоке — Амур и Уссури, в Европе — Польша.

Новаторской стороной внешнеполитических воззрений ученого и офицера следует считать «выход» за пределы Евразии и призыв к участию России в колониальном разделе Африки. В частности, М. И. Венюков высоко оценивал стратегические возможности побережья Восточной Африки и предлагал основать здесь российскую военно-морскую базу.

М.И. Венюков считал сохранение территориальной целостности Российской империи основным условием для результативной внешней политики и обеспечения прочности российских позиций в системе международных отношений, а также для сохранения стабильности внутриполитического положения.

Внешнеполитическая концепция М. И. Венюкова строилась на основе всестороннего учета национально-государственных интересов России. Под «национальными» интересами подразумевалось, прежде всего, территориальное расширение России. Одним из самых главных, стратегических направлений российской внешней политики М. И. Венюков считал Дальний Восток. Присоединение Приамурья виделось ему важнейшим достижением внешней политики.

России во второй половине XIX в. М. И. Венюков разработал собственную программу экономического развития российского Дальнего Востока. Как профессиональный военный, он обращал внимание российского правительства на необходимость «защиты» российских дальневосточных рубежей.

Анализируя международную обстановку в последней трети XIX в., М. И. Венюков полагал опасным для России усиление в регионе Англии, Франции, Германии, США. Как и в Средней Азии, наиболее вероятным противником России на Дальнем Востоке он считал Англию. Военный разведчик ссылался на информацию, собранную им во время пребывания в специальных командировках в Китае и Японии (1869−1870 гг.). Англофобия является неотъемлемой чертой внешнеполитических воззрений М. И. Венюкова.

Прогнозируя развитие международно-политической ситуации на Дальнем Востоке, М. И. Венюков полагал необходимым корректировать отношения со «слабыми государствами», т. е. с Китаем и Японией. При этом он четко дифференцировал отношение России к каждому из этих государств. Отмечая намерение правительств Японии и Китая усилить военный потенциал, он предупреждал правящие круги России о том, что уже в недалеком будущем «страна восходящего солнца» примет активное участие в разделе территорий и сфер военно-политического влияния на Дальнем Востоке. Такая возможность допускалась М. И. Венюковым и в отношении Китая, но рассматривалась им как менее вероятная. Отсутствие, по его мнению, перспективной программы русско-японских и русско-китайских отношений чревато в дальнейшем серьезными последствиями, связанными, прежде всего, с недооценкой японской опасности.

Другим столь же важным и «стратегическим» направлением внешней политики России М. И. Венюков считал Среднюю Азию. Критика внешнеполитического курса министра иностранных дел A.M. Горчакова — сторонника сдержанной политики на Востоке для сохранения стабильности в англо-русских отношениях рассматривалась им как недооценка значения российских стратегических плацдармов в Средней Азии. Учитывая ее геополитическое значение для.

России и в международном контексте, М. И. Венюков предлагал выработать подробный план экономической и военной политики по отношению к среднеазиатским ханствам. Офицер Генерального штаба приводил в пример «покорение Кавказа», происходившее по заранее утвержденному плану. Причем, кавказский опыт он предполагал заимствовать при «освоении» русского Туркестана.

Большой интерес представляют воззрения М. И. Венюкова относительно колониального раздела Африки и связанного с ним роста напряженности в отношениях между западными державами. Профессиональный военный в полной мере учитывал значение морских коммуникаций для торгового и, прежде всего, военного флота России. Он призывал использовать остроту англо-французских и англо-германских противоречий в борьбе за колонии в Африке для обеспечения российских интересов на континенте. В Министерстве Иностранных Дел и военном министерстве существовали группировки и отдельные лица, которые разделяли точку зрения М. И. Венюкова по данному вопросу.

Восточную Африку российский офицер видел тем исходным военно-морским плацдармом, где настоятельно необходимо утвердиться России, с учетом значения для международных отношений Суэцкого канала. М. И. Венюков рассматривал географическое положение восточно-африканского побережья с точки зрения его важности при движении российских военных судов по направлению к Дальнему Востоку. Здесь предполагалось создать опорные базы для заправки русских военных кораблей углем, пресной водой, провиантом. М. И. Венюков считал решение данной задачи весьма актуальной для России.

Значение военно-морских баз в Восточной Африке, по мнению М. И. Венюкова, способно было повлиять позитивно на отношения России с Османской империей. Он также указывал, что укрепление позиций России в этом стратегически важном регионе позволит Петербургу манипулировать колониальными противоречиями западных держав в Африке и способно в лучшую сторону изменить состояние актуальнейшего для царизма в последней трети.

XIX в. Восточного вопроса. Место России в системе международных отношений М. И. Венюков определял исходя из разрушения британской колониальной и военно-морской монополии.

Внешнеполитические проекты М. И. Венюкова в полной мере отразили состояние и особенности российского политического мышления во второй половине XIX — начале XX вв. В то же время очевидно совпадение ряда политических стереотипов с теми, которые сложились на Западе. М. И. Венюков был убежденным сторонником превосходства российской «цивилизаторской» миссии для народов Средней Азии или российского «дружелюбия» и «миролюбия» применительно к Срединной империи по отношению к «экспансионизму» и «агрессии» других держав. Национальный вариант такого подхода характерен практически для каждой колониальной державы — Англии, Франции, Германии и др. «Цивилизаторская» концепция российской внешней политики М. И. Венюкова имеет своих британских, французских, немецких «братьев-близнецов». Они столь же убежденно отстаивали «преимущества» и «достоинства» своей внешней и колониальной политики.

Научно-исследовательская и военно-политическая деятельность М. И. Венюкова в Средней Азии, на Кавказе и Дальнем Востоке внесла вклад в историю внешней политики России. Актуальность для современной России и в системе международных отношений проблем в тех регионах, где действовал и о будущем которых рассуждал М. И. Венюков, убедительно подтверждают события, происходящие в них в настоящее время. Российский ученый и офицер Генерального штаба являлся сторонником активной внешней экспансии. При этом он далеко не всегда объективно учитывал (а нередко и игнорировал) возможные международные последствия наращивания российской внешней экспансии во благо территориального и геополитического роста империи. В частности, не просчитывалась возможность использования британским правительством этно-политических мусульманских кланов в русском Туркестане, а также последст.

282 вия обострения англо-русских противоречий для внешнеполитических интересов России в Западной Европе.

В одних случаях политические проекты М. И. Венюкова представляют собой альтернативный (несостоявшийся) вариант развития, в другом — состоявшийся вариант. В первом случае можно говорить о присоединении русского Туркестана и политике на Дальнем Востоке. В другом случае речь идет о недостаточно активном продвижении в данных направлениях, а также о нереализованных проектах создания российских военно-морских станций в Восточной Африке. Однако в любом случае, теоретические конструкции и прогнозы М. И. Венюкова относительно перспектив развития международных отношений, равно как его деятельность в Средней Азии и на Дальнем Востоке, неотделимы от внешней политики России и западных держав в Европе, Азии и Африке, от межгосударственных отношений во второй половине XIX — начале XX вв.