Научная биографика (биографистика), выделившись в своё время из литературного жанра биографии, становится за последнее время, с одной стороны, всё более популярной, с другой — всё более действенной формой исторического исследования. Нарастающие с геометрической прогрессией процессы информатизации во всё более дифференцирующемся знании достаточно остро поставили в конце прошлого столетия проблему синтеза ключевых достижений всех основных отраслей науки. В этом отношении, вполне закономерным видится < всплеск интереса к науковедению как специфической форме рефлексии науки, её самоанализу. Осмысление собственной истории и обобщение опыта неизбежно приводят к персонифицированному восприятию узловых моментов в магистральных процессах развития научного знания. Неслучайно поэтому и то, что биография учёного, выполненная на строго научных же основаниях (не исключая при этом, конечно, необходимости известной доли литературного её наполнения), являет собой на сегодняшний день не только, и не столько способ обозначить и подчеркнуть роль личности в истории науки, сколько приём комплексного представления историко-научного материала во всей глубине его включённости в общий социокультурный контекст.
Таким образом, научная биографика, будучи составной частью истории науки, позволяет путём детального анализа творческого пути учёного выйти на более высокий уровень, выявив направленность основных тенденций в эволюции той или иной сферы знания и показав соотношение в ней объективного и субъективного факторов. В силу обозначенных выше аспектов, междисциплинарный характер данного жанра, находящегося на стыке науковедения, истории науки, социальной истории и психологии, делает его особенно актуальным в настоящее время.
В то же время, не остывающий последние годы интерес к микроаналитической стратегии в рамках истории науки, выражающийся, главным образом, в рассмотрении особенностей протекания тех или иных процессов в локально-региональном ключе, позволяет привлечь биографистику в качестве несущего основную содержательную нагрузку элемента. История становления и развития науки на периферии, роль и место региональных научных школ в общем научно-образовательном пространстве для большей эффективности в демонстрации местной специфики предпочтительнее видятся построенными на основе биографического материала. Личность выдающегося учёного, сыгравшего определённую роль в истории своей науки применительно к конкретному региону (причём географические рамки здесь могут быть предельно условными), как нельзя лучше иллюстрирует как общие, так и частные моменты в ней.
В.Д. Кузнецов (1887−1963), вне всяких сомнений, является как раз именно такой фигурой. Академик (первый на территории Сибири и Дальнего Востока), i один из видных отечественных учёных XX века и, в своей области, физик, без преувеличения, крупного масштаба. Основатель томской научной школы физики твёрдого тела, В. Д. Кузнецов, как очень часто про него говорят, стал «отцом сибирской физики». Главным воплощением его многолетней научной деятельности и, быть может, главной заслугой вообще явилось создание Сибирского физико-технического института (СФТИ) — первого за Уралом научно-исследовательского института физического профиля, ставшего со временем одним из крупнейших в стране центров, как фундаментальной науки, так и прикладных исследований. Создатель возглавлял своё детище в течение более чем 30 лет.
Биографический жанр как таковой имеет устойчивую популярность уже достаточно давно. Наиболее типичные примеры — «Научно-биографическая литература» (один из первых опытов собственно научной биографистики) и «Жизнь замечательных людей».
Придать выпуску биографических книг систематический характер в конце пятидесятых годов прошлого столетия попыталось издательство АН СССР. Подготовка к изданию биографических исследований велась в академическом Институте истории естествознания и техники. В написании были задействованы крупные отечественные учёные. За более чем сорок существования данной академической серии свет увидело свыше 600 книг, посвященных жизнеописаниям выдающихся деятелей науки, в том числе М. В. Ломоносова, Н. И. Лобачевского, Д. И. Менделеева, В. И. Вернадского, И. П. Павлова, С. И. Вавилова и др.
Научно-биографический жанр достаточно широко представлен также па страницах журнала «Вопросы истории естествознания и техники», издаваемого.
Институтом истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН1. Там же Л разбираются теоретико-методологические аспекты биографики .
Науковедение, по ряду ключевых вопросов тесно пересекающееся с научной биографикой, на сегодняшний день также имеет весьма обширную историографию. Стоит отметить, что отечественное и западное науковедение, развиваясь по единым законам, идут, в принципе, параллельными курсами, акцентируя своё внимание на вопросах разного уровня. Если зарубежные специалисты-науковеды касаются в своих работах, главным образом, проблем функционирования науки как социального феномена в целом, то их советские, а сегодня российские коллеги обращают исследовательский вектор на тот круг задач, что принято в последнее время обозначать как относящийся к социальной истории науки. Тем не менее, пусть с разных сторон, но всё же в равной степени затрагиваются проблемы теории научных школ, организации научной деятельности, личности в истории науки.
Отдельно заслуживает внимания вышедший в 1974 г. сборник статей под редакцией М. Г. Ярошевского «Человек науки». Выпущен он был на основе материалов симпозиума, посвященного проблемам биографии творческой личности. В данном сборнике комплексно рассматривался широкий круг вопросов, связанных с изучением личности и деятельности ученого. Отдельные статьи, затрагивающие сугубо теоретические аспекты обозначенной проблематики, не теряют своей актуальности и по сей день3.
Кроме того, интерес представляют коллективные сборники статей, изданные Институтом истории естествознания и техники СССР4. Несмотря на определённое устаревание материала, они всё же обладают некоторым потенциалом относительно освещения разных сторон личности учёного-лидера, организатора науки.
1 Соколовская З. К., Яншин Л. Л. История Академии наук России в книгах серии РАН «Научно-биографическая литература» // Вопросы истории естествознания и техники. 1999. № 3. С. 158−177.
2 Иванов Б. И. X Симпозиум по методологическим проблемам истории и теории технических наук//Вопросы истории естествознания и техники. 1992. № 1. С. 158−159.
3 Человек науки / Под ред. М. Г. Ярошевского. М., 1974.
4 Научное творчество. М., 1969; Научное открытие и его восприятие. М., 1971; Проблемы научного творчества в современной психологии. М., 1971. развития пауки на периферии, роль и место региональных научных школ в общем научно-образовательном пространстве для большей эффективности в демонстрации местной специфики предпочтительнее видятся построенными на основе биографического материала. Личность выдающегося учёного, сыгравшего определённую роль в истории своей науки применительно к конкретному региону (причём географические рамки здесь могут быть предельно условными), как нельзя лучше иллюстрирует как общие, так и частные моменты в ней.
В.Д. Кузнецов (1887−1963), вне всяких сомнений, является как раз именно такой фигурой. Академик (первый на территории Сибири и Дальнего Востока), один из видных отечественных учёных XX века и, в своей области, физик, без преувеличения, крупного масштаба. Основатель томской научной школы физики твёрдого тела, В. Д. Кузнецов, как очень часто про него говорят, стал «отцом сибирской физики». Главным воплощением его многолетней научной деятельности и, быть может, главной заслугой вообще явилось создание Сибирского физико-технического института (СФТИ) — первого за Уралом научно-исследовательского института физического профиля, ставшего со временем одним из крупнейших в стране центров, как фундаментальной науки, так и прикладных исследований. Создатель возглавлял своё детище в течение более чем 30 лет.
Биографический жанр как таковой имеет устойчивую популярность уже достаточно давно. Наиболее типичные примеры — «Научно-биографическая литература» (один из первых опытов собственно научной биографистики) и «Жизнь замечательных людей».
Придать выпуску биографических книг систематический характер в конце пятидесятых годов прошлого столетия попыталось издательство АН СССР. Подготовка к изданию биографических исследований велась в академическом Институте истории естествознания и техники. В написании были задействованы крупные отечественные учёные. За более чем сорок существования данной академической серии свет увидело свыше 600 книг, посвящённых жизнеописаниям выдающихся деятелей науки, в том числе М. В. Ломоносова, Н. И. Лобачевского, Д. И. Менделеева, В. И. Вернадского, И. П. Павлова, С. И. Вавилова и др.
Научно-биографический жанр достаточно широко представлен также на страницах журнала «Вопросы истории естествознания и техники», издаваемого.
Институтом истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова РАН1. Там же Л разбираются теоретико-методологические аспекты биографики .
Науковедение, по ряду ключевых вопросов тесно пересекающееся с научной биографикой, на сегодняшний день также имеет весьма обширную историографию. Стоит отметить, что отечественное и западное науковедение, развиваясь по единым законам, идут, в принципе, параллельными курсами, акцентируя своё внимание на вопросах разного уровня. Если зарубежные специалисты-науковеды касаются в своих работах, главным образом, проблем функционирования науки как социального феномена в целом, то их советские, а сегодня российские коллеги обращают исследовательский вектор на тот круг задач, что принято в последнее время обозначать как относящийся к социальной истории науки. Тем не менее, пусть с разных сторон, но всё же в равной степени затрагиваются проблемы теории научных школ, организации научной деятельности, личности в истории науки.
Отдельно заслуживает внимания вышедший в 1974 г. сборник статей под редакцией М. Г. Ярошевского «Человек науки». Выпущен он был на основе материалов симпозиума, посвященного проблемам биографии творческой личности. В данном сборнике комплексно рассматривался широкий круг вопросов, связанных с изучением личности и деятельности ученого. Отдельные статьи, затрагивающие сугубо теоретические аспекты обозначенной проблематики, не з теряют своей актуальности и по сеи день .
Кроме того, интерес представляют коллективные сборники статей, изданные Институтом истории естествознания и техники СССР4. Несмотря на определённое устаревание материала, они всё же обладают некоторым потенциалом относительно освещения разных сторон личности учёного-лидера, организатора науки.
1 Соколовская З. К., Яншин A.JI. История Академии наук России в книгах серии РАН «Научно-биографическая литература» // Вопросы истории естествознания и техники. 1999. № 3. С. 158−177.
2 Иванов Б. И. X Симпозиум по методологическим проблемам истории и теории технических наук // Вопросы истории естествознания и техники. 1992. № 1. С. 158−159.
3 Человек науки / Под ред. М. Г. Ярошевского. М., 1974.
4 Научное творчество. М., 1969; Научное открытие и его восприятие. М., 1971; Проблемы научного творчества в современной психологии. М., 1971.
Одни из последних наработок в области теории и практики биографистики представлены в сборниках докладов на чтениях памяти Вениамина Иофе «Право на имя"5. Несмотря на то, что большинство опубликованных докладов и тезисов тяготеет скорее к социальной истории, нежели к истории науки, а зачастую напрямую относится к таким недавно вошедшим в моду направлениям как психоистория, практики дискурсивного анализа и т. п., их материалы являют собой несомненный интерес в плане раскрытия предметной сущности биографического жанра как такового, а также попытке комплексного взгляда на ту или иную персону.
Первые попытки дать ретроспективную картину истории отечественной науки относятся еще к середине двадцатого века. Один из наиболее характерных примеров — работа Э.В. Шпольского6. В настоящее время круг исследований данной проблематики значительно расширился. Общие вопросы и проблемы развития научного знания (прежде всего, естественнонаучного знания) нашли своё отражение в работе А. Ф. Кравченко «История науки и техники"7. Книга примечательна ещё и тем, что её автор — специалист в области физики твердого тела — так или иначе, увязывает историю науки со сменой парадигм в физике.
В подобном же ключе составлен сборник «Наука и техника в первые о десятилетия советской власти: социокультурное измерение (1917;1940)». Институциональное становление советской науки показано на примерах нескольких направлений, наиболее ёмко выражающих специфику протекания данного процесса. Кроме того, имеются и весьма примечательные зарубежные исследования, посвящённые истории советской науки9.
5 Право на имя: биографии XX века. Биографический метод в социальных и исторических науках. СПб., 2004; Право на имя: Биография как парадигма исторического процесса. СПб., 2005; Право на имя: Биография вне шаблона. СПб., 2006; Право на имя: Биографика 20 века. Методология составления и изучения биографии. СПб., 2007; Право на имя: Биографика 20 века. Эпоха и личность: ракурсы исторического понимания. СПб., 2008.
6 Шпольский Э. В. Очерки по истории развития советской физики 1917;1967 гг. — М., 1969.
7 Кравченко А. Ф. История науки и техники. Новосибирск, 2005.
8 Наука и техника в первые десятилетия советской власти: социокультурное измерение (19 171 940). М&bdquo- 2007.
9 Грэхэм Лорен Р. Очерки истории российской и советской науки. М., 1998.
Достаточно интересный опыт своеобразной научной «автобиографии» представляет собой книга академика Г. И. Марчука «Жизнь в науке"10. Широкое поле для анализа даёт материал рефлексии учёного над своими путями в большую пауку, эволюцией и особенностями своего личностного роста.
Всплеск интереса к феномену научной школы, пришедшийся на рубеж 8090-х гг., (при том, изучался и до этого") воплотился в создание ряда коллективных трудов, затрагивавших проблематику научных школ, рассматривавших их в.
12 качестве составной части системы науки и образования. Что характерно, особый акцент в них делался на роль и место научной школы в глобальном социокультурном контексте, впервые в отечественной историографии к изучению истории научного сообщества стали активно применяться социологические 11 методы (западные исследователи освоили их уже в пятидесятых годах).
За последнее десятилетие значительно расширилось и углубилось изучение научных школ, причём как в тематическом плане, так и в географическом (в том смысле, что особое внимание стало постепенно уделяться явлению региональной научной школы)14. Тем не менее, до сих пор не существует общепринятого определения понятия научной школы, трактовки которого зависят от угла зрения данную проблему того, или иного специалиста. В то же время, существует ряд вполне чётких критериев, позволяющих судить о присутствии научной школы:
10 Марчук Г. И. Жизнь в науке. М., 2000.
11 Школы в науке: Сб. ст. М., 1977.
12 Основы науковедения. М., 1985; Научно-технический потенциал: структура, динамика, эффективность. М., 1987; и др.
13 Лукина Н. П., Ляхович Е. С. Социокультурные факторы становления и деятельности научных школ // Современная наука и закономерности ее развития. Томск, 1988. Вып. 5- Максюкова С. Б. Научные школы и направления как внутринаучные регуляторы преемственности в историческом познании // Проблемы социального познания и управления. — Томск, 1988; Ляхович Е. С., Ревушкин А. С. Университеты в истории и культуре дореволюционной России. Томск, 1998; Ильин Г. Научная школа как социальный институт и педагогический феномен // Высш. образование в России. 1998. № 4- Круглый стол: Научные школы и новые научные направления в кризисных условиях (15 лет книге «Новые научные направления и общество») // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов: Междунар. ежегодник. СПб., 1999.
14 Петровский А. В., Ярошевский М. Г. Школы в науке // Основы теоретической психологии. М., 1998; Гузевич Д. Ю. Научная школа как форма деятельности // Вопросы истории естествознания и техники. 2003. № 1- Ярошевский М. Г. Оппонентный круг и генезис нового научного направления // Вопр. истории естествознания и техники. 1990. № 4. географическая привязка (в самом широком смысле), безусловное наличие научного лидера-организатора (степень влияния его на характер школы может варьироваться), исторически обусловленная проблематика исследований (ключевой фактор в идентификации научной школы), оригинальная система научного поиска (при том, что специфика методологических установок не всегда предшествует оформлению научной школы, а зачастую складывается уже вслед за этим процессом). Существует ряд исследований, в которых раскрываются как раз эти аспекты15.
Примером комплексного подхода к феномену научной школы может служить работа Б.А. Агеева16. Предложенная в ней оригинальная методология, основанная на анализе документальных массивов, позволяет судить о направленности различных школ и направлений.
Не обошла стороной обозначенная выше тенденция и Сибирь. Свидетельство тому — работы о научных школах Новосибирска, Иркутска, Барнаула, Кемерово, Омска и других научно-образовательных центров Сибири17. Томск же, как лидер и исторический форпост высшего образования и науки за Уралом, привлекает к себе особое внимание. Научные школы города, где был открыт первый в Сибири университет на сегодняшний день освещены относительно полно18. Основные.
15 Академические научные школы Санкт-Петербурга: К 275-летию Акад. наук / РАН. С.-Петерб. науч. центр. СПб., 1998; Бакуга С. А. Научно-техническая школа: статус, характерные черты / Науковедение и информатика. Киев, 1990. Вып.34. С. 72−76- Беньковская Т. Е. Научная школа: Определение понятия. Виды научных школ // Наука XXI века: проблемы и перспективы. Оренбург, 2002. Ч. 3. С. 160−164. Григорьев В. И. Личностные аспекты генезиса научной и высшей школы // III Сибирская школа молодого ученого. Томск, 2001. Т. 5. С. 18−22. Савчук B.C. Проблема преемственности в науке и технике: общества, школы, идеи // Материалы Международного (XIII Киевского) симпозиума по науковедению и научно-техническому прогнозированию «Современное науковедение и перестройка советской науки». Киев, 1990. Ч. 3. С. 123−125.
16 Агеев Б. А. Анализ развития научных направлений методом «семантического спектра» / Агеев Б. А., Черноног С. Б., Розуменко С. Б. // НТИ / ВИНИТИ. Сер.1, Организация и методика информ. работы. 1990. № 5. С. 16−18.
17 Профессора Алтайского университета: Биографический справочник. Барнаул, 2000; Наука Красноярска в лицах и трудах ученых. Красноярск, 2003; Доктора наук КемГУ. Кемеровский государственный университет в юбилейном году: Биографический справочник. Кемерово, 2004.
18 Становление и развитие научных школ Томского политехнического университета: исторический очерк. Томск, 1996; Ведущие научно-псдагогические коллективы г. Томска: Справочник. Томск, 2002; Галкина Т. В. Томская лингвистическая школа А. Г1. Дульзона. Томск, 2003; Профессора медицинского факультета Императорского (государственного) моменты формирования научных школ в Томском университете отражены в учебном пособии С.А. Некрылова19. Кандидатская диссертация и ряд статей К. В. Зленко посвящены научной биографии члена-корреспондента АН СССР, выдающегося отечественного ботаника, профессора Томского университета П.Н. Крылова20.
Литературы, посвященной В. Д. Кузнецову, на сегодняшний день вполне достаточно, но почти вся она, как правило, носит не аналитический, а, скорее, описательный характер. Главным образом, это статьи, выпущенные к юбилеям 21 учёного, небольшие обзоры, воспоминания его учеников и работы, посвященные развитию физической науки в Сибири.
Первые успехи В. Д. Кузнецова в научной и административной сферах.
22 практически сразу же поместили его на страницы справочных изданий. Отмечалось также начало его преподавательской деятельности, проходившей в Томском технологическом институте .В 1939 г. был опубликован краткий очерк о.
В.Д. Кузнецове. Гораздо более содержательными были материалы к библиографии учёных Томского университета, в которых, помимо списка трудов В. Д. Кузнецова, имелись также краткий биографический очерк о нём и хронология его жизни25. Имеется также литература, освещающая исключительно плодотворную научную, административную и общественную деятельность В.Д.
Томского университета — Томского медицинского института — Сибирского государственного медицинского университета (1878−2003): Биографический словарь. Т. 12. Томск, 2003.
19 Некрылов С. А. История становления и развития научных школ и направлений в Томском университете в дореволюционный период: Учебное пособие. Томск, 2001.
20 Зленко К. В. П. Н. Крылов — основатель сибирской ботанической школы: автореф. дис.. канд. ист. наук / К. В. Зленко. — Томск, 2006.
21 Научная и общественная деятельность В. Д. Кузнецова (К 60-летию со дня рождения). Томск, 1947.
22 Наука и научные работники СССР: Справочник. Ч. 6: Научные работники СССР без Москвы и Ленинграда. Л., 1928.
23 Томский технологический институт за 25 лет своего существования. 1900;1925: Юбилейный сборник. Томск, 1928. Ч. 2.
24 Болыианина М. А., Кунин Н. Ф. Научная и общественная деятельность В. Д. Кузнецова: К 25-летию научной деятельности // Труды СФТИ при ТГУ. 1939. Т. 5, вып. 3. С. 1−8.
25 Материалы к библиографии учёных ТГУ: В. Д. Кузнецов. Томск, 1972. л/.
Кузнецова в годы Великой Отечественной войны. Отдельно, в этом отношении,.
9*7 стоит упомянуть историко-партийную работу Т. Н. Петровой. Кроме того, достаточно рано появились краткие характеристики и очерки о научной школе В.Д.
Кузнецова, её месте в истории советской науки .
Достаточно удачный опыт комплексного представления биографии учёного, выполненной в рамках биографического словаря, являет статья о В. Д. Кузнецове, помещённая во втором томе данного издания. Насколько позволяют рамки словарной статьи, прослеживается путь учёного в большую науку, его роль в создании, становлении и развитии СФТИ, организационная, общественная и.
29 педагогическая деятельность. Своеобразной рецензией на данный биографический словарь явилась статья А. В. Кессениха, помещённая на страницах журнала «Вопросы истории естествознания и техники"30. Автор акцентирует внимание на проблемах региональной науки, затрагивая при этом такие различные аспекты как роль В. Д. Кузнецова, их отношения с В. Н. Кессенихом и т. д. Помимо этого, имеется ещё одна статья о В. Д. Кузнецове — в биографическом словаре о о 1 профессорах СибГМУ. Своё продолжение тема В. Д. Кузнецова и СФТИ нашла в вышедших в 2005;2006 гг. 2-х сборниках документов и материалов, предваряемых историческими очерками об истории создания, становлении и развитии института в 20−70-х гг. В очерках, написанных С. Ф. Фоминых, В. В. Кущем, А. И. Потекаевым и А. С. Ульяновым, на основе широкого круга источников, впервые введённых в научный оборот (документы, письма, воспоминания и т. д.), документально.
26 Кузнецов М. С.: Томский комитет ученых в годы ВОВ // Томск и томичи для фронта и победы: материалы научно-практической конференции. Томск, 1995.
27 Петрова Т. Н. Деятельность партийных организаций Западной Сибири по усилению творческого содружества науки с производством в годы Великой Отечественной войны (1941 — 1945 гг.). Томск, 1968.
28 Предводителев А. С. О научных советских школах. В кн.: Очерки по истории физики в России. Пособие для студ. и учителей. Пор ред. А. К. Тимирязева. М., Учпедгиз, 1949. С. 303−325.
29 Профессора Томского университета: Биографический словарь. Т. 2. (1917;1945). Томск, 1998. С. 215−223.
30 Кесссних А. В. Учёные Сибири в биографическом словаре Томского университета // Вопросы истории естествознания и техники. 2003. № 1. С. 132−151.
31 Профессора медицинского факультета Императорского (государственного) Томского университета — Томского медицинского института — Сибирского государственного медицинского университета (1878−2003): Биографический словарь. Т. 1. Томск. С. 323 326. прослеживается история создания, открытия и работа СФТИ, освещена роль В. Д. Кузнецова в организации института и его работе. Имеется в них также и биографический очерк о самом создателе института .
Помимо изданий, посвященных собственно В. Д. Кузнецову, имеется так же ряд общих работ по истории науки и высшего образования (в Сибири, в частности), в которых, так или иначе, освещается его место в проходивших процессах. Одной из первых подобных работ была монография П. А. Зайченко, выпущенная к восьмидесятилетнему юбилею существования Томского университета33. В книге в общих чертах даётся направление и раскрывается содержание основных тенденций развития университетской науки до и после революции, характеризуются изменения в системе управления и структуре учебно-научных учреждений после Гражданской войны. Кроме того, что касаемо В. Д. Кузнецова, затрагиваются также вопросы организации научных исследований и их результаты (вкратце даётся представление о появлении и значении его научной школы).
В принципе, то же самое можно сказать и о коллективной монографии под редакцией М. Е. Плотниковой, вышедшей к столетию старейшего вуза Сибири34. Излагаемый круг проблем в целом совпадает с обозначенной выше работой Зайченко, за исключением особого внимания, которое было уделено вопросам материально-бытового положения профессорско-преподавательского состава, взаимоотношений университета с партийно-государственными органами, эволюции университета в системе высших учебных заведений советского государства.
32 Фоминых С. Ф., Кущ В. В., А. И. Потекаев. Организация СФТИ и его деятельность в предвоенный период: исторический очерк // Сибирский физико-технический институт: История создания и становления в документах и материалах (1928; 1941 гг.). Томск, 2005. С. 7−54- Фоминых С. Ф., Ульянов А. С., Потекаев А. И. Сибирский физико-технический институт с начала Великой Отечественной войны и до своего 50-летия (1941;1978 гг.): исторический очерк // Сибирский физико-технический институт: История института в документах и материалах (1941;1978 гг.). Томск, 2006. С. 7−36.
33 Зайченко П. А. Томский государственный университет имени В. В. Куйбышева. Томск, 1960.
34 Томский университет. 1880−1980. Томск, 1980.
Часть подобного рода информации имеется и в справочных изданиях о Томском университете35.
Значительное количество работ посвящено состоянию научных исследований в области физики по состоянию на данный период и участию в них профессорско-преподавательского состава Томского университета. Издание.
Т/Г наиболее круппых из них было приурочено к 50-летию Октябрьской революции ,.
7 7.
100-летию ТГУ, а также к различным юбилейным датам тех или иных научных коллективов. Имеющиеся в них общие сведения о развитии физической науки (прежде всего, в нашей стране) дают необходимый минимум для воссоздания некого панорамного историко-научного фона первой половины прошлого столетия. При этом необходимо иметь в виду определенную степень идеологизированное&tradeв подаче данного материала, относящуюся к подобного рода изданиям, выпущенным в советский период. Основная проблема здесь — слабая увязка достижений отечественной физики с общемировыми тенденциями развития естественнонаучного знания.
Достаточно полная характеристика научной деятельности В. Д. Кузнецова дана в монографии сотрудников ТПУ В.Н. и J1.A. Беломестных. Работа рассматривает историю науки сквозь призму университетских исследований. Отдельная глава в книге посвящена В. Д. Кузнецову.
История Томского университета периода активной деятельности В. Д. Кузнецова нашла своё отражение в диссертационных исследованиях С. А. Некрылова, А. В. Литвинова, К. В. Петрова и А.С. Ульянова40. Несколько подробнее.
35 Старейший университет Сибири. Томск, 1962; Томский государственный университет. Томск, 1934.
36 Итоги исследований по физике за 50 лет. 1917;1967 // Труды Межвузовской научной конференции, посвященной 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции. / Гл. ред. P.II. Щербаков. Томск, 1971.
37 Развитие физических наук в Томском университете: Сборник статей. Томск, 1981.
38 Кабанов М. В. 60 лет СФТИ. Томск, 1988.
35 Беломестных В. Н., Беломестных Л. А. Физико-математическое образование в высшей технической школе Сибири (на примере Томского политехнического университета). 4.1: Период Томского Технологического института (1900;1925). Томск: ТГУ, 2000.™ Некрылов С. А. Профессорско-преподавательский корпус Императорского Томского университета (1888 — февраль 1917 гг.): дис.. канд. ист. / С. А. Некрылов — Томск, 1999. 300 е.- Литвинов А. В. Профессорско-преподавательский корпус Томского университета (20−30-е гг. XX в.): дис.. канд. ист. наук. / А. В. Литвинов — Томск, 2002. 238 е.- Петров К. В. Профессорско-преподавательский корпус Томского университета (1945 — начало 80-х данная проблематика и место в ней В. Д. Кузнецова рассмотрены в монографии А. В. Литвинова «Образование и наука в Томском государственном университете в 20−30-е гг. XX в."41. Все вышеперечисленные работы детально анализируют процесс развития университетского научно-образовательного комплекса на основе профессорско-преподавательских кадров. В. Д. Кузнецов как один из лидеров научного сообщества на протяжении многих лет достаточно часто фигурирует здесь, представляя собой типичный пример эволюции учёного дореволюционного периода в советского научного работника нового типа.
Применительно к деятельности В. Д. Кузнецова в 30-е гг. интерес представляет совместная статья Г. В. Майера и С. Ф. Фоминых о томском периоде деятельности известного физика-теоретика Д. Д. Иваненко. В ней, в частности, раскрываются некоторые аспекты взаимоотношений внутри томского физического сообщества42.
Роль В. Д. Кузнецова в развитии местной науки отображена в статье о Сибирском физико-техническом институте Т. В. Левдиковой, помещённой в юбилейном издании (к 60-летию Октябрьской революции) «Академия наук и.
Сибирь. 1917;1957 гг.". Более полно эта тема затронута в посвящёнпом 50-летию образования Сибирского отделения коллективном труде, в котором детально анализируются предпосылки становления «большой» науки в регионе44. На этом фоне отчётливо просматривается значение фигуры В. Д. Кузнецова — первого академика за Уралом. Кроме того, пространная история Томского научного центра даётся в работе НА. Куперштох «Научные центры Сибирского отделения РАН"45.
Новым словом в осмыслении событий 20−30-х гг. (в том числе, и с учётом региональной специфики) стали исследования новосибирских учёных С.А. гг. XX в.): дие.. канд. ист. наук. / К. В. Петров — Томск, 2004. 235 е.- Ульянов А. С. Томский государственный университет в годы Великой Отечественной войны 1941;1945 гг.: дис.. канд. ист. наук. / А. С. Ульянов. — Томск, 2006. 258 с.
41 Литвинов А. В. Образование и наука в Томском государственном университете в 20−30-е гг. XX в. Томск, 2005.
12 Майер Г. В., Фоминых С. Ф. Д. Д. Иваненко в Томске (1936;1939 гг.). // Вестник Томского государственного университета. 2008. № 307. С. 71−76.
43Левдикова Т. В. Из истории Сибирского физико-технического института имени академика В. Д. Кузнецова / Академия наук и Сибирь. Новосибирск, 1977. С. 142−152.
44 Российская академия наук. Сибирское отделение: исторический очерк / Е. Г. Водичев, С. А. Красильников, В. А. Ламин и др. Новосибирск, 2007.
45 Куперштох Н. А. Научные центры Сибирского отделения РАН. Новосибирск, 2006.
Красильникова, Г. П. Сергеевых, М. В. Кликушина, вышедшие в 90-е гг.'16. В них на основе недавно вовлечённых в научный оборот архивных материалов переосмысливаются политика в отношении высшей школы, морально-психологическое состояние профессуры в годы репрессий, различные аспекты идеологических кампаний в научной среде. Известная научная новизна данных работ придаёт представляемой в них картине жизни и условий творчества сибирских учёных элемент высокой достоверности и глубины в передаче атмосферы того времени.
Говоря о резко расширившемся круге работ, детально анализирующих местную интеллигенцию как специфический социокультурный феномен, нельзя обойти стороной историографическое исследование признанного авторитета B.JT.
Соскина. Можно упомянуть его монографию «Сибирь, революция, наука», затрагивающую, главным образом, проблематику встраивания дореволюционных.
JQ научных работников в новую советскую систему науки и высшего образования. Применительно к В. Д. Кузнецову представленный в книге материал являет собой определённый интерес. Также стоит назвать и совместную работу С. А. Красильникова и B.JT. Соскина о сибирской интеллигенции в годы Гражданской войны49. Сюда же тесно примыкает диссертационное исследование С. Д. Дукарта, посвященное этой же проблематике50.
Таким образом, как уже было сказано, внешняя сторона жизни и деятельности В. Д. Кузнецова освещена в литературе достаточно полно. Однако же глубинная проблематика роли учёного в развитии сибирской физической науки,.
46 Красильников С. А., Сергеевых Г. П. Учёные и политический режим в 30-е годы (по материалам Западной Сибири) // Кадры науки советской Сибири. Проблемы истории. Новосибирск, 1991; Красильников С. А. Кликушин М.В. Анатомия одной идеологической кампании: «лузинщина» в Сибири // Советская история: проблемы и уроки. Новосибирск, 1992; Красильников С. А. Социально-политическое развитие интеллигенции в Сибири в 1917 — середине 1930;х гг.: дис.. д-ра ист. наук. / С. А. Красильников. — Новосибирск, 1995. 44 е.- Культура и интеллигенция в сибирской провинции в годы «Великого перелома». Новосибирск, 2000.
47Соскин В. Л. Современная историография советской интеллигенции России. Новосибирск, 1996.
48 Соскин В. Л. Сибирь, революция, наука. Новосибирск, 1989.
49 Красильников С. А., Соскин В. Л. Интеллигенция Сибири в период борьбы за победу и утверждение Советской власти (1917;лето 1918 гг.). Новосибирск, 1985.
50 Дукарт С. А. Интеллигенция Сибири в послевоенные годы (1945;1953): Вопросы теории и историографии: автореф. дис.. канд. ист. наук. / С. А. Дукарт. — Томск, 1997. 23 с. характера созданной им научной школы физики твёрдого тела, его взаимоотношений с коллегами, представлявшими другие направления, практически не затрагивалась. Тот факт, что подавляющее большинство работ о В. Д. Кузнецове увидело свет в советскую эпоху, объясняет определённую нивелировку прошлого, репрезентированного в них. Отсюда вытекает и то, что сама личность академика практически ещё ни разу не подвергалась детальному анализу и критическому разбору, что само по себе уменьшает степень исследованности обозначенных проблем. Помимо этого, слабо выявлены, либо же не выявлены вообще социокультурные аспекты становления В. Д. Кузнецова как личности и учёного, их роль в диалектике его взаимоотношений с другими членами местного научного сообщества, а также с властью (в самом широком смысле). Наконец, отсутствует и собственно научная биография учёного.
Объектом данного диссертационного исследования является история физической науки в Сибири в её неразрывной связи с историей науки вообще и включённости в общий социокультуриый контекст.
Предмет исследования — жизнь и деятельность В. Д. Кузнецова, зарождение, становление и развитие его научной школы физики твёрдого тела, вклад учёного в отечественную и мировую науку.
Цель диссертационной работы состоит в том, чтобы, опираясь на уже существующие исследования и источники, значительная часть которых впервые вводится в научный оборот, создать научную биографию В. Д. Кузнецова — основателя Сибирского физико-технического института и томской научной школы физики твёрдого тела. В рамках научной биографии отдельный акцент предполагается сделать на тех сторонах его жизни, что, с одной стороны, представляют наибольший интерес, характеризуя его как человека своего времени — продукт определённой социокультурной ситуации, с другой же, наименее полно освещены на сегодняшний день. Прежде всего, это период становления его как личности (до 1917 г.), время подготовки открытия СФТИ и первые годы его существования (1920;е), а также пора наивысшей его активности в самых разных областях деятельности, занявшая собой вторую половину 1930;х — первую половину 1940;х гг. Кроме того, планируется максимально подробно проследить основные этапы работы В. Д. Кузнецова над написанием главного труда своей жизни — «Физики твердого тела», воплотившего в себе главные результаты многолетнего творческого пути учёного.
Достижение обозначенной цели предполагает решение следующих взаимосвязанных задач:
— охарактеризовать основные этапы жизненного пути В. Д. Кузнецова;
— проанализировать процесс становления и эволюции В. Д. Кузнецова как учёного-физика;
— раскрыть В. Д. Кузнецова как организатора науки и его роль в создании и развитии СФТИ;
— исследовать творческую лабораторию ученого и основные этапы работы В. Д. Кузнецова над «Физикой твёрдого тела», определить место этого фундаментального труда в его научном наследии;
— проследить процесс формирования научной школы физики твердого тела В. Д. Кузнецова, выявить факторы, обусловившие её специфику, оценить достижения школы при жизни создателя;
— охарактеризовать педагогическую, административную и общественную деятельность В. Д. Кузнецова.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают всё время жизни В. Д. Кузнецова (1887−1963). Основное же внимание уделяется периоду его деятельности как учёного: с начала двадцатых годов и практически до самых последних лет жизни. В силу же того, что как учёный и организатор науки В. Д. Кузнецов полностью раскрыл себя в годы работы в Сибирском физико-техническом институте (с 1928 г.), основная часть работы посвящена именно этим годам, несущим в себе основное содержание его научной биографии как таковой. Рассмотрение же всего жизненного пути учёного целиком видится необходимым в свете того, чтобы удержать во внимании всю максимально возможную совокупность факторов, оказавших влияние на его личность.
Основой методологического инструментария, использовавшегося для написания работы, послужили два первостепенных принципа исторического исследования: историзма и системности. Историзм, требующий рассмотрения любого явления в контексте его эволюции (то есть в развитии и динамике количественных и качественных изменений), позволил выявить общие закономерности и особенности развития личности учёного и созданной им научной школы. Принцип системности, предусматривающий комплексность анализа и выявление взаимосвязей объекта исследования с социокультурной средой его существования, дал возможность раскрыть взаимосвязи научных исследований, проводимых В. Д. Кузнецовым, с развитием отечественной и мировой физической науки.
Кроме того, сравнительно-исторический анализ позволяет представить общую картину научных достижений В. Д. Кузнецова и его школы в сравнении с предшественниками и современниками.
Особо важную роль в исследовании сыграл биографический метод, являющий собой синтетический способ описания эволюции личности человека как субъекта специфической деятельности (в данном случае научной) и, одновременно, как объекта культурного влияния среды, в которой проходит его деятельность. Историко-научные исследования открывают для него широкий простор в силу глубокой насыщенности их предмета выдающимися персонами, сыгравшими определяющую роль в развитии той или иной отрасли знания. Анализ при этом направлен на биографию не типичного, а именно на выходящего из ряда рядовых учёных человека. Как правило, как раз с ними связаны ключевые моменты в истории науки.
Одна из главных особенностей подобного подхода к изучению творческого пути учёного состоит в том, что основное внимание, как правило, уделяется периодам и отдельным ситуациям в его жизни, которые сыграли определённую роль в развитии той науки, которой он посвятил свою деятельность. Нередко в подобного рода биографиях человек науки предстаёт не столько как живая личность, сколько как персонифицированный этап в эволюции научного знания. С другой же стороны, здесь существует вполне ощутимая опасность так называемой «психологизации» истории, когда берущиеся за основу исследования сугубо психологические методы не только сводят объективные процессы развития к абсолютизированной роли личности, но и самым непосредственным образом искажают их содержание.
В свете выше обозначенных нюансов, научная биография должна не только давать в себе совокупность хронологически построенной капвы жизненного пути учёного и социально-психологических факторов, обусловивших его оформление, но и, прежде всего, общую картину состояния исследуемой науки в заданный промежуток времени, что, собственно, и определяет, в первую очередь, направленность личностного роста учёного.
Тем не менее, комплексность подхода обязывает к отображению всего многообразия проявлений личности исследуемого человека (несмотря на то, что биография определяется как научная). Здесь нужно учитывать и индивидуальный склад характера и образ мышления, и особенности взаимоотношений с людьмииными словами, все те общечеловеческие факторы, что, в конечном итоге, отражаются в его сугубо научной деятельности. Необходим также и учёт динамики изменений, которые претерпевает среда жизни и деятельности предмета исследования, так как при трансформации социокультурной ситуации должны меняться и подходы к оценкам степени и характера их влияния на человека.
В то же время, ставший особо популярным в последнее время метод дискурсивного анализа, в равной степени применяющийся как в социологии, гак и в истории, открывает перед исследователем личности в науке новый простор и новые перспективы. Прежде всего, благодаря обтекаемости формулировок своих категорий и практически неограниченным областям их приложения. Вытекающий из принципа контекстуальной детерминации в интерпретации и оценке того или иного явления известный релятивизм требует предельной осторожности в обращении. Применительно к биографистике, дискурсивные практики носят скорее вспомогательный, нежели основной характер в качестве используемого метода. Обращение к уже вошедшей в историю личности как к сложившемуся «тексту», обрекает на опасность пресловутой «модернизации истории», перенесения на прошлое ментальных и психологических установок современности.
Приоритеты целевых установок обусловили и формирование источникового корпуса исследования. Основной массив привлекаемых источников составили неопубликованные документы из томских архивов, материалы периодической печати, а также документы личного происхождения. Кроме того, вспомогательную роль сыграли некоторые научные труды В. Д. Кузнецова — прежде всего, «Физика твёрдого тела».
Большинство неопубликованных документов составляет личный фонд В. Д. Кузнецова (Ф. Р-1562 Государственного архива Томской области), представляющий собой огромный пласт источников, содержащих информацию самого различного толка. Исключительный источниковый потенциал личного фонда В. Д. Кузнецова обусловлен, прежде всего, характером самого учёного, собиравшего и бережно хранившего практически все документы, к которым он, так или иначе, имел какое-либо отношение.
Фонд содержит в себе обширнейшие материалы переписки В. Д. Кузнецова, круг лиц, задействованных в которой, был чрезвычайно широк: от инженеров и аспирантов до академиков. Соответственно, предельно разнообразен и круг вопросов, затрагивающихся в письмах. В силу этого, письма В. Д. Кузнецова и письма, адресовавшиеся к нему, могут служить достаточно ценным источником для раскрытия не только самой личности учёного-физика, но и для анализа особенностей взаимоотношений между членами советского научного сообщества 20−30-х гг., и, кроме того, для характеристики социокультурной ситуации Томска в указанный период. Первостепенное значение переписка В. Д. Кузнецова имеет в отношении освещения проблемы открытия СФТИ — именно она позволяет раскрыть огромную его роль в деле подготовки и обеспечения этого события (обмен письмами е ведущими советскими физиками — А. Ф. Иоффе, П. П. Лазаревым, Н. Н. Семёновым, М. И. Кореунским и др.).
Представляют определённый интерес доклады и тезисы выступлений, подготовленные В. Д. Кузнецовым. Они в полной мере отражают как эволюцию сферы его научных интересов, приоритеты в методологии научного поиска, так и специфику мышления, особенности склада его как учёного.
Значительную ценность представляют и имеющиеся в фонде материалы о работе учёных города Томска, кафедр физико-математического факультета Томского университета, Томской ассоциации научно-исследовательских институтов за разные промежутки времени. Эти документы дают определённое представление об основных направлениях работ томских учёных (пе только физиков).
Для создания максимально полной характеристики личности В. Д. Кузнецова (как учёного, администратора, педагога) целесообразным видится использование и достаточно большого числа статей, подготовленных им. Часть из них носит полемический характер, иногда под ними имеется и известная политическая подоплёка, что только повышает исследовательский интерес к ним. Помимо этого, обзорные статьи и очерки В. Д. Кузнецова, посвященные истории развития отдельных отраслей физической науки, играют роль дополнительного источника, позволяющего в общих чертах обрисовать ретроспективу историко-научной ситуации того времени.
Там же находятся и отзывы о деятельности В. Д. Кузнецова со стороны его коллег, которые позволяют ознакомиться со сторонней оценкой его личности. Кроме того, ценность представляет и имеющаяся подборка автобиографий В. Д. Кузнецова. Curriculum vitae разных лет дают, в какой то мере, возможность проследить эволюцию взглядов учёного относительно своей социальной роли.
Наконец, большое значение имеют и записные книжки В. Д. Кузнецова, а также записи дневникового характера. Как уже было сказано, педантичность и аккуратность учёного заставляла его ежедневно вести записи о текущих делах, расходах, встречах и т. д. В силу этих качеств, значительная часть данных материалов сохранилась до наших дней, позволяя составить определённую картину о быте В. Д. Кузнецова, условиях его работы, контактах с различными людьми.
Вторым по значению средоточием неопубликованных документов является фонд Сибирского физико-технического института, также хранящийся в Государственном архиве Томской области (Ф. Р-1638). Любимое детище В. Д. Кузнецова, основное место его работы на протяжении нескольких десятилетий, СФТИ, несомненно, сохранил на себе значительный отпечаток его деятельности как администратора и учёного, что естественным образом прямо или косвенно влияло на сам характер этого научного учреждения. Всё это нашло свое отражение в соответствующих документах. Протоколы, приказы, отчёты — все эти документы в различной степени освещают значительный период в жизни В. Д. Кузнецова, его роль организатора науки, человека определявшего долгое время научный облик института, участие учёного в его повседневной жизни. Особенно стоит отметить источниковый потенциал приказов по институту, раскрывающих направление основных тенденций в развитии СФТИ и роль в этом его создателя.
Отдельные аспекты научной биографии В. Д. Кузнецова помогают осветить материалы ещё одного фонда Государственного архива Томской области — фонда Томского государственного университета (Ф. Р-815). Прежде всего, это касается протоколов заседания Правления ТГУ конца 20-х годов, непосредственно затрагивающих проблему учреждения физико-технического института.
Центр документации новейшей истории Томской области также хранит ряд документов, могущих служить ценным источником для исследования научного пути В. Д. Кузнецова. Это документы фонда Томского городского комитета КПСС (Ф. 80) и фонда Томского комитета учёных (Ф. 1078). Главным образом, они охватывают период тридцатых годов в его жизни, наибольшее же значение они имеют относительно его работы в годы Великой Отечественной войны.
В силу того, что до 1944 г. Томск входил в состав Новосибирской области, ряд материалов, относящихся к жизнедеятельности В. Д. Кузнецова, отложился в Государственном архиве Новосибирской области — фонд Новосибирского областного комитета КПСС (Ф. П-4).
Организаторская и научная деятельность В. Д. Кузнецова нашла отражение и в документальных публикациях. Так, в 1934 г. в «Трудах СФТИ» был опубликован доклад В. Н. Кессениха «Научно-технические итоги 5 лет работы СФТИ», в котором говорится о роли В. Д. Кузнецова в организации института и обозначены основные направления и результаты его научной деятельности в 1928;1933 гг.51.
Наиболее ярким примером опубликованных материалов служат уже упоминавшиеся выше документальные публикации «Сибирский физико-технический институт: история создания и становления в документах и материалах (1928;1941 гг.).» (Томск, 2005) и «Сибирский физико-технический институт: история института в документах (1941;1978 гг.)» (Томск, 2006), вышедших под редакцией С. Ф. Фоминых. Профессионально составленная подборка документов (составители А. С. Ульянов, А. Г. Караваева, С. А. Некрылов, М. В. Грибовский, В. В. Кущ, А. В. Литвинов, А. И. Потекаев, С. В. Лощанов, В. Е. Назарова, А. А. Иванов, А.Н. Сорокин) детально иллюстрирует процесс рождения института (ключевая роль в нем принадлежит В.Д. Кузнецову) содержит самые разнообразные.
51 Труды СФТИ. 1934. Т. 2, вып. 3. документы (официальные документы, записки, проекты, обращения, служебная и личная переписка, газетные публикации, воспоминания) даёт определённое представление об эволюции научной проблематики и исследовательских стратегий СФТИ, позволяет судить о взаимоотношениях внутри его коллектива, о том месте, которое занимал в нем сам В. Д. Кузнецов.
Существенно дополняют картину сборники документов «Из истории земли Томской», в которых представлены материалы, дающие общее представление о некоторых аспектах жизни региона в первой половине — середине XX столетия52. Часть документов касается лично В. Д. Кузнецова, различных сторон его деятельности.
Здесь же стоит упомянуть и аналогичный сборник документов, изданный уже в Новосибирске — «Власть и интеллигенция в сибирской провинции». Середина 30-х гг. иллюстрируется на его страницах документами самого разного характера, рассматриваемые сюжеты, таким образом, дают широкую панораму особенностей протекания социально-политических процессов на периферии, что, в свою очередь, помогает воссоздать общий фон биографии учёного.
Материалы периодической печати играют в создании научной биографии В. Д. Кузнецова одну из ведущих ролей. Нет нужды подробно останавливаться на том, что основные этапы развития науки, её знаковые события и достижения отражаются с большей полнотой в специализированных научных изданиях, нежели в регулярных публикациях обычной прессы, острие слова которой, в силу, прежде всего, самого её предназначения, нацелено, прежде всего, на текущие события повседневной жизни. В то же время, та информация о науке, что находит себе место на страницах газет и журналов, позволяет исследователю научной мысли взглянуть на её историю под другим углом, а именно — в контексте неразрывных взаимосвязей всех сфер общественного бытия.
Советский период характерен тем, что наука появлялась па страницах печати, главным образом, по двум поводам: либо рапорты об очередных успехах и.
Из истории земли Томской. 1925;1929. Народ и власть: Сборник документов и материалов. Томск, 2000. Из истории земли Томской. 1930;1933. Народ и власть: Сборник документов и материалов. Томск, 2001. Из истории земли Томской. 1941 — 1945 гг.: Сборник документов и материалов. Вып. 3. Томск, 1995.
53 Власть и интеллигенция в сибирской провинции (1933;1937 гг.). Новосибирск, 2004. достижениях, либо же разгром политически неблагонадёжных научных работников или целых научных направлений. Приметой времени (особенно на заре советской эпохи) стало привнесение политики и идеологии в науку — печатные страницы превращались в поля для дискуссий и настоящих сражений между представителями тех или иных течений научной мысли, вооружённых зачастую далеко не научными аргументами. Несмотря на всё это, печатное слово было не только идеологическим рупором, но и несло, так или иначе, определённую долю объективной информации, отражавшей реально происходившие в обществе (и в науке, в частности) процессы. Задача исследователя поэтому состоит, прежде всего, в том, чтобы, максимально пытаясь избежать модернизации истории, попробовать бросить взгляд на события прошлого сквозь призму как авторов публикаций, так и их читателей.
При работе в таком специфичном жанре истории науки, как научная биография, периодика привлекается в качестве дополнительного источника, помогающего дать, если можно так выразиться, «внешнюю» оценку изучаемой фигуры. Что характерно собственно для В. Д. Кузнецова, то как раз на страницах печати относительно полно отразилось многогранное поле его деятельности — как учёного, педагога, администратора и общественного деятеля. К тому же В. Д. Кузнецов и сам был достаточно неплохим публицистом, неоднократно выступая с полемическими и научно-популярными статьями.
Перечисляя задействованные при работе над биографией сибирского физика издания, следует назвать, прежде всего, такие как томская городская газета «Красное знамя» (с августа 1944 г. — областная газета) и официальный печатный орган Томского университета (первоначально называвшийся «В бой за темпы и качество», затем «За качество кадров», «За советскую науку» и, наконец, «Alma mater»). Кроме того, персона академика часто фигурировала на страницах новосибирской «Советской Сибири». Всё это газеты, выходившие в советское время, хотя впервые В. Д. Кузнецов был упомянут «Сибирской жизнью» — ещё в начале XX в., когда он только начинал работать в Томске.
Помимо научной и организаторской деятельности В. Д. Кузнецова, периодика позволяет судить о нем как о педагоге и общественнике. Кроме того, основные вехи его жизненного пути кратко обрисовывались в газетах, когда он был выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета РСФСР.
Таким образом, периодическая печать, привлекаемая в качестве источника при написании научной биографии В. Д. Кузнецова, при всех своих уже оговоренных выше особенностях, вполне может быть использована для воссоздания исторического фона жизни и деятельности академика.
Центральным по своему потенциалу источником личного происхождения являются воспоминания В. Д. Кузнецова «Мой путь в науке». Свои воспоминания В. Д. Кузнецов начал писать в 1953 г. Первоначально у него не было замысла сочинения мемуаров — он составлял лишь небольшие записки, где вспоминал отдельные выборочные моменты из своей жизни. Однако, с течением времени, они постепенно превратились в полноценное связное повествование, озаглавленное автором «Мой путь в науке», полностью оконченное в 1955 г. Человек, безусловно, неординарный, разносторонне одарённый, проживший долгую и насыщенную событиями не только научную, но и общественную жизнь, В. Д. Кузнецов, конечно же, испытывал потребность поделиться накопившимся у него опытом со своими учениками, да и просто со всеми начинающими молодыми учёными. К тому же, по признанию самого академика, к нему часто поступали просьбы помочь в тех или иных вопросах, связанных с организацией научной деятельности, выбора тематики и т. д.
Вполне естественно, что мемуарная литература ещё в меньшей степени, нежели письма и дневники, может претендовать на точность и объективность в отражении минувшего. В то же время, воспоминания, выгодно отличаясь от них своей монолитностью и логической последовательностью, дают более целостную картину событий и позволяют с большими основаниями судить как о прошлом, так и о людях прошлого — в первую очередь, конечно, о самом их авторе. Бросая с высоты прожитых лет взгляд на свою жизнь, человек (осознанно, либо же нет) помимо написания собственной развёрнутой биографии рисует гораздо более широкую панораму, охватывающую все сферы общественного бытия, с которыми он гак или иначе был связан.
Мой путь в науке" представляет собой машинописный текст, достаточно объёмный (свыше 250 страниц), хранящийся в архиве Музея истории Томского государственного университета. Причём, что удивительно, мемуары В. Д. Кузнецова до сих пор не изданы и только сейчас понемногу вовлекаются в научный оборот. Между тем, они играют роль достаточно серьёзного источника по изучению не только жизни выдающегося учёного, но и в целом по истории отечественной науки первой половины XX века.
Как уже было сказано выше, вспоминать о своём прошлом не было самоцелью для В. Д. Кузнецова: в первую очередь его заботила передача знаний и опыта своим последователям. Отсюда вытекает своеобразие и структуры и содержания мемуаров. «Мой путь в науке» разбита на 25 глав, каждая из которых посвящена конкретному периоду жизни автора либо же отдельной обсуждаемой им теме. Вообще записи В. Д. Кузнецова можно условно разделить на две большие смысловые части: собственно воспоминания и его рассуждения, советы, рекомендации в самых разных областях научной деятельности.
Дидактический характер воспоминаний академика обусловил то, что заключительная треть повествования целиком посвящена его рассуждениям по поводу проблем организации и направленности научной деятельности. Рассуждения эти достаточно пространны: В. Д. Кузнецов не только делится собственным опытом и формулирует свою личную точку зрения на эти вопросы, но и аргументирует свои доводы, приводя примеры из прошлого — того, как работали и творили признанные деятели науки и искусства. В целом же, мемуары В. Д. Кузнецова, несмотря на их специфическую тематику, как уже и говорилось ранее, могут и должны быть активно использованы для изучения не только научной биографии учёного, но истории отечественной науки вообще.
Интересен сборник воспоминаний «Физики о физике и физиках», представляющий собой уникальный пример социальной рефлексии части томского научного сообщества. Одной из центральных его персоналий является, конечно, фигура В. Д. Кузнецова. Его коллеги и ученики (М.А. Кривов, В. Е. Панин, TJI. Левдикова, А. Д. Коротаев, Л. А. Кудрявцева, В. И. Итип, С. М. Чанышев и др.) дают в книге ретроспективную картину его жизни и деятельности, отмечая при этом также множество любопытных деталей, касающихся особенностей истории университетской физики, коллектива СФТИ, взаимоотношений ведущих томских физиков первой половины и середины прошлого века54.
К источникам личного происхождения, наряду с воспоминаниями, относится и небольшая публикация писсм В. Н. Кессениха к своей жене P.M. Кессених из Томска в Ростов-на-Дону в период 1930;1931 гг., подготовленная Г. В. Епонешниковой, А. А. Кессенихом, Р. Е. Моховой и С.Ф. Фоминых55. Это весьма информативный источник, представляющий интерес как в плане истории первых лет существования Сибирского физико-технического института, так и в ракурсе личных взаимоотношений томских физиков того времени. Личный характер представленных писем обуславливает непосредственность в описаниях различных аспектов жизни и деятельности не только самого В. Н. Кессениха, но также и В. Д. Кузнецова.
Помимо всех перечисленных выше источников, стоит остановиться и на главном труде жизни В. Д. Кузнецова — 5-томной «Физике твёрдого тела"56. Ознакомление с предисловиями к различным томам, введениями позволяет составить общее представление, как о характере, так и о результатах научных изысканий В. Д. Кузнецова и его школы. Кроме того, «Физика твёрдого тела» как исторический источник ценна ещё и тем, что, написанная достаточно простым и лёгким языком, она даёт возможность, не вдаваясь в тонкости физической науки, проследить саму историию данной проблематики, так как автор насытил текст достаточным количеством ретроспективных отступлений. Также можно упомянуть ещё несколько фундаментальных монографий учёного57.
54 Физики о физике и физиках. Томск, 1998.
55 Письма физика из Томска. М., 2006.
56 Кузнецов В. Д. Физика твёрдого тела. Томск, 1932; Кузнецов В. Д., Жданов В. А., Кунин Н. Ф., Саратовкин Д. Д. Физика твердого тела. Т. 1. Изд. 2-е. Томск, 1937; Кузнецов В. Д., Большанина М. А. Физика твёрдого тела. Т. 2. Томск, 1941; Кузнецов В. Д. Физика твёрдого тела. Т. 3. Материалы по физике резания металлов. Томск, 1944; Кузнецов В. Д. Физика твёрдого тела. Т. 4. Материалы по физике внешнего трения, износа и внутреннего трения твёрдых тел. Томск, 1947; Кузнецов В. Д., Костылева А. И. Физика твёрдого тела. Т. 5. Материалы по физике пластичности и хрупкости металлов. Томск, 1949.
37 Кузнецов В. Д. Кристаллы и кристаллизация М., 1953; Кузнецов В. Д. Поверхностная энергия твёрдых тел. М., 1954. Кузнецов В. Д. Наросты при резании и трении. М., 1956.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что рассмотренные выше исследовательская литература и источники дают возможность воссоздать научную биографию В. Д. Кузнецова, проследить процесс создания им научной школы физики твёрдого тела, охарактеризовать результаты его деятельности и оценить их значение.
Заключение
.
В.Д. Кузнецов явился знаковой фигурой для отечественной физики первой половины прошлого века, став при этом, в частности, глубоко символичным и для сибирской науки. Первый академик за Уралом, выступив в своё время одним из первопроходцев физического и технического знаний, сумел уже через несколько десятилетий вывести их с сугубо провинциального уровня, на котором они находились к началу двадцатых годов, на уровень, масштабы которого, без преувеличения, можно назвать государственными. Полвека жизни и деятельности В. Д. Кузнецова в Томске сделали «Сибирские Афины» ведущим центром физических исследований не только в регионе, но и по всей стране в целом. Он был учёным того типа, чьи интересы и устремления (при безусловном наличии черт новаторства и оригинальности в научном поиске) совпадают с запросами времени и нуждами реальной жизни.
Главным предметным воплощением и, одновременно, точкой приложения всех граней таланта, всех сил и энергии учёного стал Сибирский физико-технический институт. Будучи долгие годы единственным очагом сибирской физики, СФТИ выступил ещё и как символ институционализации новой советской науки. Суть же специфики В. Д. Кузнецова как учёного состояла в том, что не столько институт был всецело подчинён векторам приоритетов своего отца-основателя, сколько наоборот — окончательное оформление области научных интересов сначала его самого, а затем и его учеников проходили в атмосфере складывающегося творческого коллектива исследователей, который вскоре получит статус научной школы. На протяжении ещё многих лег развитие СФТИ, эволюция его тематики шли в неразрывной связи с диалектикой личности самого В. Д. Кузнецова, равно как и с направленностью интересов всей его школы.
Уже в первые годы своего существования, несмотря на все существовавшие проблемы объективного и субъективного характера, СФТИ оформился как вполне универсальное научное учреждение. Профиль его, конечно, с течением времени несколько раз корректировался и изменялся, но тот импульс, что был заложен в его основании В. Д. Кузнецовым, позволил институту достаточно динамично развиваться, успешно решать текущие задачи, отвечая вызовам эпохи. В годы.
Великой Отечественной войны, ставшей подлинным испытанием для него подлинным испытанием на прочность, СФТИ, быстро переориентировав свою работу на нужды фронта и тыла, полностью справился со всеми поставленными перед ним задачами. Сам же В. Д. Кузнецов в очередной раз выступил тогда как один из лидеров местного научного сообщества, организовавших Томский комитет учёных по содействию промышленности, транспорту и сельскому хозяйству в военное время. СФТИ, где он базировался, представлял собой своеобразный «научный штаб», а В. Д. Кузнецов, соответственно — наиболее деятельного его руководителя, занимавшегося курированием столь близкой для него проблемы — связи науки с промышленностью. После войны институт также не остановился в своём развитии, хотя создатель его постепенно отходит от непосредственной организации исследований и администрирования и всё больше выступает, главным образом, в роли педагога и наставника. К моменту смерти учёного его детище являло собой мощный многолидерый коллектив исследователей с ярко выраженными чертами взаимоперекрывающейся специализации, способный решать практически любые задачи.
Венцом научно-педагогического наследия В. Д. Кузнецова, бесспорно, стала созданная им научная школа — томская школа физики твёрдого тела. Тематика основных работ В. Д. Кузнецова и его школы охватывала такие направления как поверхностная энергия и твердость, пластичность и прочность, кристаллизация и рекристаллизация, сверхскоростное резание металлов, трение и износ металлов, жаропрочность и термическая усталость металлов.
На возникающий сразу же вопрос о типологической принадлежности школы ответ (в силу разных трактовок самого понятия научной школы в современном науковедении) однозначным быть не может. На первый взгляд, исходя, в первую очередь, из самого её названия, данная школа попадает под уже достаточно прочно устоявшееся определение региональной. В пользу этого говорит и определённая географическая привязка проводившихся в рамках школы исследований — момент её зарождения совпал с обозначившейся устойчивой тенденцией начала двадцатых годов к изучению производительных сил регионаразвитие школы В. Д. Кузнецова шло в направлении приложения достижений физической науки к нуждам техники в лице местной промышленности (и здесь прикладной характер её работ трудно переоценить). Также весьма характерны для регионального типа явления делидеризации и полицентризма, имевшие место уже после смерти В. Д. Кузнецова при сохранении, в большинстве своём, тех черт, что были присущи школе со времени её появления.
В то же время, совокупность ряда признаков позволяет судить о томской школе физики твёрдого тела как о школе наиболее распространённого типанаучной школе-фракции. Очерченный круг проблематики, при всей полидисциплинарности характера исследований школы, даёт все основания выделять её в качестве исследовательского коллектива, сложившегося вокруг решения задач определённого типа и направленности, исповедующего определённую методологию и связанного той слабо выражаемой в словах нитью, что чаще всего определяется как специфика атмосферы той или иной научной школы. В этом отношении, нельзя обойти стороной ту определяющую роль, что сыграл в направленности и стиле функционирования своей школы В. Д. Кузнецов. В свою очередь, специфика уже самой школы В. Д. Кузнецова (прежде всего, обусловленность возникновения организаторской деятельностью создателя и теснейшая увязка теории с непосредственным экспериментом) делает предпочтительным вывод о её смешанном, двойственном характере.
Физика твёрдого тела, легшая в основание и СФТИ и собственно школы В. Д. Кузнецова, уже через несколько десятилетий после своей институционализации в Томске стала своеобразным субстратом для физической науки в целом, успешно прижившейся на земле «Сибирских Афин». Обозначенный выше регионально-прикладной характер школы не должен вводить в заблуждение — трудоёмкость создания, усилия, потраченные на обеспечение нормальных условий для работы и сыгранная ею впоследствии роль в индустриальном развитии края ставят её, в принципе, в один ряд с аналогичными научными коллективами Харьковского и Уральского физико-технических институтов. Томская школа физики твёрдого тела, выйдя за рамки университетской науки на академический уровень, в настоящее время возглавляется академиком РАН В. Е. Папиным, директором Института физики прочности и материаловедения ТНЦ СО РАН и профессором ТГУ. Претерпев, естественно, существенные структурные изменения и заметную эволюцию в тематических приоритетах, она остаётся одной из ведущих в России, успешно разрабатывая проблемы физической мезомеханики.
Личность Кузнецова-учёного никак не отделима от его общественной и педагогической деятельности. Более того — взлёт его научной карьеры был прямо обусловлен ростом его авторитета в Томске и в советском научном сообществе как крупного организатора и общественника. Нет нужды говорить, что социальная активность учёного была в известной мере демонстрацией своей политической лояльности. Однако в любом случае, целый ряд его инициатив (прежде всего, организация мастерских учебных пособий и Томский комитет учёных) являет собой показательный пример масштаба его личности, не ограничивавшейся сугубо научной сферой. Воспитав и подготовив огромное количество учеников, наиболее выдающиеся из которых сами вскоре стали основателями собственных научных школ, В. Д. Кузнецов до последних лет активной жизни сохранял присущий ему особый стиль руководства и общения, столь притягивавший к себе людей. Исключительно разносторонняя личность академика, от физики в любой момент готового перекинуться на живопись или театр, безусловно, импонировала окружающим, врожденные такт и остроумие располагали к себе как студенческую аудиторию, так и коллег.
Оставляя напоследок такой сложный опасностью модернизации момент как отношения В. Д. Кузнецова с властью (в самом широком смысле этого слова), стоит сказать, что ключевым фактором здесь был, прежде всего, процесс взаимовыгодного сотрудничества учёного, требовавшего предоставления необходимого минимума для своей деятельности, и специфической государственной системы, столь же остро нуждавшейся на определённом этапе своего становления в людях такого порядка как он. Эволюция их взаимоотношений была достаточно длительной и далеко не всегда гладкой. Говорить о «мимикрии» и конформизме со стороны В. Д. Кузнецова можно лишь в свете осознания объективной нужды в достижении компромисса, конечной целью которого было обеспечение комфортных условий работы. Одним словом, «политической» стороны в фигуре В. Д. Кузнецова как таковой не было — имела место органичная интеграция учёного в советскую систему науки, главным позитивным результатом чего и стали успехи учёного во всех остальных сферах деятельности.
