Молодёжные движения и организации Российского Зарубежья в 1920-е-1930-е годы

Актуальность темы

Во многих событиях XX века молодежь проявили себя активными участниками: после Октября 1917 г. значительная доля рабочей и крестьянской молодежи поверила в светлое социалистическое будущее и поддержала партию большевиков, способствовала созданию и укреплению Советской власти. Леворадикальной детерминированностью отличались взгляды и действия молодежи в Камбодже времен полпотовского режима, в Китае периода «культурной революции». Во Франции в конце 1960;х гг. выступления молодежи повлекли за собой проведение референдума по социально-экономическим вопросам, в итоге которого президент Шарль де Голль вынужден был уйти в отставку. Студенты, рабочая и крестьянская молодежь Румынии в декабре 1989 г. стали одной из главных действующих сил в свержении режима Чаушеску. Молодежь Москвы и страны в целом играли значительную роль в событиях начала 1990;х годов1.

История молодежного движения в XX веке требует глубокого изучения, нуждается в дальнейшем развитии теории. Это особенно актуально для постсоветской России, где молодёжь ищет свой путь в XXI веке.

Изучение истории молодёжи в 1920;е — 1930;е гг. имеет актуальное значение и для сегодняшней молодежи, поскольку в обществе действуют многочисленные общественные движения и политические партии, влияющие на нее, формируется негосударственная система высшего образования, идет неоднозначный и противоречивый процесс становления гражданского общества и правового государства.

Избранная проблема является самостоятельной темой в отечественной истории и в то же время представляет предмет исследования по истории мирового молодежного движения. Ее разработка способствует также воссозданию общей картины политической, общественной, социально-экономической, культурной жизни молодёжи в эмиграции в первое десятилетие после установления Советской власти. Вместе с тем, процессы становления гражданского общества определяют настоятельную необходи.

1 Соколов В. И. История молодежного движения России (СССР) второй половины XIX — XX века Ч. 1. М., 1996. С. 1−2. мость всестороннего и глубокого переосмысления прошлого нашего госу-^ дарства.

Объектом исследования является российское юношество, которое рассматривается как часть российского общества. Определяя объект изучения, автор исходил из того факта, что после 1917 г. молодежь, подобно российским культуре и обществу, оказалась расколотой на две различающиеся, но не разнородные части. В диссертации предпринимается попытка исследования эмигрантского молодёжного движения.

Предмет исследования — социально-экономическое, политическое и правовое положение российской молодёжи в эмиграции в 1920;е — 1930;е гг. как результат внутриполитических событий в России в ситуации поиска альтернатив исторического развития. Революционные и военные потрясения 1917 — 1922 гг. вынудили покинуть Россию определенную часть молодёжи, интеллигенции, других слоев российского общества, с которыми связан феномен «Российского Зарубежья». Его представители независимо от социг? ального происхождения, конфессиональной и этнической принадлежности, места проживания в эмиграции считали себя соотечественниками, являлись носителями российской ментальности и культуры.

Хронологические рамки исследования. Хронологически период исследования — 1920;е — 1930;е гг. В период после окончания Гражданской войны в России и до начала II мировой войны российская эмигрантская молодёжь прошла трудную школу адаптации в зарубежных странах. В Чехословакии, Югославии, Франции, Германии и других странах были образованы и активно действовали многочисленные российские молодёжные эмигрантские организации, оказывавшие помощь в учебе, налаживании быта, поддерживавшие моральный дух и ориентировавшие молодежь на служение обновленной России, освобожденной от власти Советов. Они внесли существенный вклад в укрепление взаимоотношений Российского Зарубежья с государственными, политическими, общественными и молодежными орга низациями стран-реципиентов. В исследуемый период возникла русская за-' рубежная высшая школа, вобравшая в себя лучшие отечественные, мировые педагогические и научные традиции.

Территориальные рамки диссертации охватывают все страны русского рассеяния в межвоенный период. К сожалению, документальный материал по молодёжи Российского Зарубежья представлен неравномерно по странам проживания. Однако в диссертационном сочинении предпринимается попытка полноценного освещения положения молодёжи во всех странах-реципиентах с учётом специфики той или иной страны.

Основная цель диссертации заключается в обобщении исторического опыта жизни и деятельности юношества в эмиграции в 1920;е — 1930;е гг., выявлении специфики его взаимоотношений с государственными, общественными и политическими структурами, в анализе конкретного опыта эмигрантской образовательной модели в обучении и воспитании молодого поколения.

Исходя из этого, определяются следующие задачи исследования:

1. Выявление причин эмиграции российской молодёжи, её численности и правового статуса в странах-реципиентах;

2. Выяснение положения в социальном обеспечении, быте и учёбе молодёжи в Российском Зарубежье;

3. Рассмотрение спектра политических установок в молодёжном движении российского рассеяния;

4. Изучение динамики политической ориентации, идейных течений и религиозных исканий эмигрантской молодёжи.

При изучении истории российской молодёжи, равно как и при разработке других тем отечественной истории, необходимо осуществление комплексного анализа проблемы, который определяется степенью разработки главных ее компонентов: а) теории и методологииб) историографиив) источниковой базыг) методики исследования, практическим применением в исследованиях названных научных основ1.

Теоретико-методологические подходы. Разработка теоретических и методологических вопросов истории молодежи в последнее десятилетие XX века совпала с кризисом исторической науки в России. Для них характерно развитие процесса отторжения прежних принципов и догматов от тех положений, которые являются основой прорыва исторического знания на новый уровень. Марксистская парадигма обна.

1 Спирин Л. М. Категориальный аппарат историографии // Вопросы истории современной исторической науки: Материалы Пленума Научного совета по проблеме «История исторической науки». М., 1984. С. 77. ружила свои слабые места, недостатки и в определенной степени оказалась в представлении ряда исследователей скомпрометированной.

В этой ситуации независимо от выбора научных предпочтений исследователю важно определить позиции в решении важнейших философско-исторических проблем: место и роль рефлексивных начал в историческом исследовании, специфика законов общественного развития и направленность исторического процесса, его детерминанты и периодизация. Следует отметить, что указанные вопросы относились к числу наиболее запутанных в советском обществоведении и являются дискуссионными в настоящее время. Представляется необходимым высказать ряд соображений по перечисленным выше аспектам, в разрезе которых строился научный анализ избранной темы.

Достаточно интересной и плодотворной нам представляется дискуссия, организованная журналом «Вопросы истории», в ходе которой было высказано мнение о том, что человеческая деятельность носит вероятностный характер, а логику исторического развития определяют законы — тенденции, реализующиеся через столкновение множества отдельных стремлений и действий людей1. Обозначенный подход дает возможность объяснить выбор исторического развития, его особенность в разных странах, причины кризисных ситуаций, выстроить воедино всеобщее, единичное, особенное.

Молодёжь является составной частью такого феномена как Российское Зарубежье, изучению которой придавалось и придается огромное внимание (особенно после Второй мировой войны), как в СССР — России, так и в западных странах. Изучение молодежи дает и более точное научное представление об общественных процессах в целом. Значительный вклад в разработку проблем молодежи внесли известные работы В. Я. Ядова и А. Г. Здравомыслова, И. М. Ильинского л и других исследователей. Их идеи легли в основу исследований молодежи стран «социалистического содружества». Однако у отечественных ученых до сих наблюдается различная интерпретация понятия «молодежь». Но, на наш взгляд, определяющим является социальный подход. В целом он отличается от медико-антропологической, психологической, юридической трактовки, где молодежь.

1 Плотников Ю. К. Теория должна соответствовать истории И Вопросы истории. 1994. № 6. С. 67- Всеми-ров В. В. Создание советской системы высшего образования и студенчество. 1917 — 1927 гг.: Дис. д-ра ист. наук. Саратов. 1996. С. 19.

2 Здравомыслов, А .Г. Методика и процедура социологических исследований. М., 1969; Ядов В. А. Социологическое исследование. Методология, программа, методы. М., 1970; Ильинский И. М. Контуры новой концепции молодежи. М., 1992. определяется юношеским возрастом, т. е. так или иначе установленным отрезком времени в процессе индивидуального развития. Социальный подход, напротив, предполагает, что молодежь является частью общества, определенной популяцией населения. Следовательно, исходной позицией для определения молодежи является не этап развития в онтогенезе, период юности, а конкретно-историческое общество1.

С.Н. Иконникова заметила, что «теоретически не верно считать молодежь внесоциальной, внеисторической, внеклассовой категорий, а лишь возл растной переходной фазой». Проанализировав работы по проблемам антропологии и психологии В. Н. Боряз констатировал: «Понятие „молодежь“ нельзя ограничить рассмотрением его антропологического и психологического содержания, так как оно прежде всего имеет объективную социальную природу. Именно поэтому научное определение этого понятия в целом, его возрастных границ и внутренне присущих ему традиций можно выработать только на осо нове познания его социальной природы и сущности». С ним солидарен В. Фридрих4. Он считает, что такие научные дисциплины, как социология, психология, педагогика должны последовательно исходить из определения молодежи как части общества. Такой подход он и называет социальным, где понятие «молодежь» базируется на принципах диалектики человек — общество, социальной обусловленности личности в рамках определенного конкретно-исторического общества.

Молодежь как специфическая группа образует самостоятельную популяцию общества, анализ которой производится на основе социально-демографических критериев. В этом смысле она приравнивается к таким группам населения, как, например, сельское и городское население, а также к группам населения, выделяемым по полу, профессии, образованию и, наконец, этническим или территориальным группам и т. д. Следовательно, молодежь в обществе является социально-демографической группой.

1 Необходимо подчеркнуть, что мы не ставим под сомнение правомерность подхода к этому вопросу медиков, антропологов, юристов, психологов, занимающихся проблемами развития, а лишь подчеркиваем его относительность и выступаем против всё еще распространенного мнения о том, что именно здесь осуществляется единственное и научно узаконенное истинное понятие «молодежь».

2 Иконникова С. Н. Молодежь. Социологический и социально-психологический анализ. JI., 1974. С. 8,37.

3 Боряз В. Н. Молодежь. Методологические проблемы исследования. JL, 1973. С. 144.

4 См.: Критика буржуазных теорий молодежи. М. 1982. С. 268.

Подобное понимание молодежи стало отправным пунктом в работах многих исследователей, функционеров молодежных организаций1. В трудах ученых 1990;х гг. смягчены классовые аспекты определения, превалировавшие в советский период истории, но базисные параметры (демографические, социальные, возрастные) в целом сохранены2.

Интересные концепции молодежи были выдвинуты и на Западе. В частности, еще в 1950 — 1960;х гг. особую популярность в ФРГ имела работа Г. Шельского «Скептическое поколение», в которой молодежь трактуется с точки зрения теории ролей «как переходная ступень от социальной роли ребенка к социальной роли взрослого"3. Рассмотрение немецкой молодежи как единого целого, без учета социальной структуры общества соответствовало взглядам общества на этот вопрос.

Важно отметить одну характерную особенность работ западных специалистов по вопросам молодежи. Многим (Ф. Тенбрук, Ф. Нейдгардт и др.) из них неплохо удается критический анализ тех или иных исследований, декларирование идеальных, с их точки зрения, моделей изучения проблем молодежи. Но все это не ведет к учету выявленных ошибок, с одной стороны, и реализации собственных рекомендаций — с другой. Например, юношеский возраст по Ней-дгардту, заканчивается выбором профессии и вступлением в брак4. Отсюда, по-видимому, можно заключить, что каждый холостяк, живущий случайными заработками, аферист или «вечный» студент являются детьми даже в возрасте 30−40 лет.

Причина, видимо, в том, что реально существующий социальный феномен не столько изучался, сколько «втискивался» в умозрительные конструкции, заранее предопределенные идеологическими и методологическими позициями. Это в значительной степени обесценивало большой и интересный материал, накопленный учеными.

Позиции геронтологических школ СССР и западных стран в этом вопросе были различны. Геронтологическая традиция, которая была присуща со.

1 См., например: Тяжельников Е. М. Ленин и молодежь//Вопросы философии. 1970. № 1. С. 13- Неумой-нов Г. К. Молодежь как общественная группа и ее внутренняя структура // Молодежь как общественная группа. М., 1972. С. 29. Иконникова С. Н. Молодежь: социологический и социально-психологический анализ. Л., 1974. С. 53- и др.

2 См., например: Ильинский И. М. Контуры новой концепции молодежи. М., 1992. С. 22.

3 Schelsky Н. Die skeptische Generation. Dusseldorf. 1963. S. 17.

4 Heidhardt F. Diejunge Generation. Opladen. 1970. S. 13. циалистическому строю с его стабильностью и преемственностью, объективно препятствовала осмыслению причин и факторов социально-политических перемен и не способствовала формированию теоретических подходов к изучению молодого поколения.

В то же время общественная мысль Запада в течение последних более 30 лет активно исследует различные аспекты социального бытия молодежи1. Многие результаты таких исследований, на наш взгляд, могут быть использованы для обозначения векторов в изучении молодежи и интерпретации фактов социального и политического поведения молодежи в 1920;е — 1930;е гг. Наблюдается обилие подходов к анализу молодежи, факторов, определяющих их социальную и политическую дееспособность в историческом процессе. Достаточно условно их можно свести к трем основным течениям: фрейдистской традиции, парсоновской теории стабильности, генерационному анализу К. Манн-гейма.

Особенность фрейдистских взглядов с характерным для них приматом роли раннего семейного воспитания заключается в том, что интересы личности формируются еще в раннем детстве под влиянием семьи. В процессе взросления происходит замещение семейных объектов в ориентации личности объектами общественно значимыми, идет рационализация, осознание и интерпретация личных мотивов, формирующих в итоге «политическую личность». Существенным недостатком психоаналитического подхода, способного объяснить мотивацию поступков на микроуровне, является исключение из сферы своего внимания характера усвоения личностных норм, ценностей и моделей отношений, формы коллективного поведения. Однако это не умаляет положительных начал фрейдистских традиций в изучении психосоциального поведения молодёжи.

Парсоновская теория стабильности и структурный анализ социальных систем рассматривает поведение молодежи, как функционально обусловленную временную стадию — жизненный цикл с присущим для нее (него) набором моделей поведения. Взаимоотношения личности и общества рассматриваются здесь преимущественно с позиции последнего. Основные исходные посылки.

1 Ушакин СЛ. Молодежь как субъект деятельности. Попытка обзора методологических подходов // Полис. 1993. № 2. С. 136- 143.

2 Lasswell G. Psychopaihology and Politics. N.Y. 1960. P. 74 -76- 261 — 262.

3 Erickon E. Identity: Youth and Crises. N. Y., 1968. теории социализации сводятся к следующему: в целях сохранения лояльности правительство, партия или иной макросубъект политических отношений формирует совокупность базы данных, которая выполняет объединительную функцию (концепция «Православие. Самодержавие. Народность» в России, постулаты «протестантской этики», мифы «американской мечты» и т. д.). Распространение и интериоризацию данных нормативно-ценностных комплексов выполняют соответствующие организации или институты, созданные специально для этих целей.

Закономерно, что активность личности в данном контексте может представлять интерес только с двух позиций: способствует ли эта активность укреплению существующей системы или противостоит ей, формируя альтернативную. Поэтому вполне естественно, что, например, молодёжное движение в США в 1960;х — начале 1970;х годов Т. Парсонс рассматривает как девиацию — отклонение от линии постепенного перехода из детского состояния во взрослое, вызванную упадком значения в данном процессе одного из базовых институтов социализации семьи1.

В том случае, если институт социализации не справляется с формированием соответствующих нормативно-ценностных комплексов у вверенных ему объектов, возможны два выхода: либо реформировать институт социализации, либо заменить ее объект. Первый вариант, например, был рекомендован в докладной записке следственной комиссии по делу студента Д. Каракозова: «Лучше на некоторое время приостановиться на пути просвещения, чем выпускать тот недоучившийся уродливый слой, который обращает на себя внимание правительства». Примером второго может служить Высочайшее повеление «Об отбывании воинской повинности воспитанниками высших учебных заведений, удаляемых из сих заведений за учинение скопом беспорядков», принятое в июле 1899 г. в качестве реакции на февральские студенческие волнения2. Аналогичные тенденции наблюдались в 1920;е гг. в Советской России, когда революционным путем шло строительство «новой» пролетаризированной высшей школы и вымывалось «старое» студенчество. Нам представляется, что разра.

1 Parsons Т. The Social System. Free Press of Glencoe. 1964.

2 Ушакин СЛ. Молодежь как субъект деятельности. С. 137. ботка концепции молодежных субкультур стала попыткой совершенствования теории социализации1.

Попытка решить проблему взаимодействия групп, с присущим им коллективным единством, с одной стороны, и социального окружения с его активным воздействием на данные группы — с другой, сделана западными учеными также и в рамках генерационного подхода. К. Маннгейм акцентирует внимание на роли социальных изменений в формировании у молодежи, опыта, отличного от предыдущих поколений. Идея о неоднозначной роли поколений в историческом процессе не нова и в принципе является стремлением упорядочить видение исторических фактов и событий попыткой распространить на социум законы и ритмы онтогенеза (совокупность преобразований в организме от рождения до смерти).

На наш взгляд, генерационный подход может играть важную роль не только при изучении генезиса и эволюции политических идей и движений, но и молодёжи, особенно в периоды, подобные 1917 — 1937 гг. В сжатом виде сущность генерационного подхода можно изложить в следующих положениях. Любое общество представляет собой совокупность когорт (сплоченная группа людей, соратников), где помимо любых прочих делений, неизбежно стратифицирует своих членов по возрастумежду данными возрастными группами существует линейная связь в виде взаимодействия и взаимовлиянияиндивиды, из которых состоят когорты, в процессе жизнедеятельности проходят ряд жизненных циклов: детство, юность, взросление, зрелость, старость, испытывая соответствующие психические, интеллектуальные, социальные и иные измененияорганизации, группы общества в процессе своей эволюции проходят путь от зарождения через развитие к упадку, сопровождаемые социальными трансформациями, оказывающими соответствующее влияние на ориентации индивидовнеравномерность и неравнозначность влияния исторических событий на когорты, в свою очередь находящихся на разных этапах собственной жизненной истории, в итоге создают предпосылки для формирования в некоторых возрастных группах индивидуального сознания (как коллективного единства), превращая их таким образом из факта демографического в факт социальный, вернее социологический.

1 Lipset S.M. Students and Politics in Comparative Perspectives. // The Sociology of Youth: Evolution and Revolution. N.Y., 1973.

В основе теории К. Маннгейма лежит идея «базовости» первичного опыта для всего последующего развития личности. И в этом она имеет немало общего с аналогичными положениями психоанализа о преимуществах семейного воспитания в процессе формирования психологической структуры личности. Но в отличие от психоаналитической традиции, генерационный подход делает акцент на более широком социальном контексте, в рамках которого происходит формирование личностью систем координат, ее мироосвоения. Особенностью политико-культурного сознания, по Маннгейму, является то, что его формирование происходит в основном после 17 лет (и это «студенческий возраст»), когда действительно возникает возможность рефлексии и собственных личных экспериментов с образом и стилем жизни. После 26 лет ранние впечатления, превратившись в «естественный взгляд на мир», влияют на восприятие и ограничивают воздействие всех последующих событий1.

Таким образом, в отличие от теории социализации, фиксирующей од-номоментность существования ряда поколений, а следовательно — их общий, неизменный, стабильный компонент, генерационный подход в изучении молодежи акцентирует разновременность формирования этих поколений юношей и девушек и соответственно их разную исходную предрасположенность к переменам. В этой связи генерационный подход может быть довольно плодотворным при анализе цикличности политических реформ и прогнозирования политических возможностей того или иного поколения, стоящего у власти или претендующего на него. Говоря в целом о подходах к анализу молодежи, и его социально-политических характеристиках, можно, на наш взгляд, выделить следующие аспекты: поскольку социально-политическая деятельность есть результат субъективных осмыслении социальных процессов и демонстрация определенного отношений к ним, постольку необходим анализ психологической структуры молодежного сознания в целом и его стратификационных вариантов в частностипоскольку психологическая структура в данном возрасте находится в стадии формирования своих базовых связей, постольку неизбежен анализ фак.

1 Mannheim К. Essays on Sociology of Knowledge. L., 1964. P. 99 — 100. торов, их определяющих (семейное происхождение, характер и уровень образования, культурные традиции, вид социального окружения и т. д.) — поскольку в условиях социальных изменений эти факторы сами испытывают определенные трансформации, постольку важно понимание тенденций их эволюции, анализ их качественного своеобразия и отличия во временипоскольку в условиях трансформации социально-политических институтов, крупных внешнеполитических сдвигов, смены парадигм развития и так далее — явлениях так или иначе нарушающих существующий ранее баланс социума, — роль прежних механизмов социализации уменьшается, постольку особое внимание привлекает проблема степени влияния этих изменений на процесс формирования психосоциальных мотиваций молодежи.

Итак, очевидно, что ни один из рассмотренных подходов не может претендовать на роль всеохватывающего и целостного метода в научном исследовании. Специфика феноменов, к которым относится молодёжь, заключается в том, что методы его изучения не могут быть менее специфичными, чем сам объект. Поэтому автор стремился к комбинации подходов в изучении темы, которые могут дать высокий уровень обобщения и глубины.

Главным стимулом единства культуры Российского Зарубежья была конфронтация, в процессе которой молодёжь наряду с другими силами отрицало советизм, большевизм. Одновременно российская эмиграция, эмигрантская молодежь воспринимала себя живыми наследниками национально-русских традиций — культурных, религиозных, патриотических, нравственных, корни которых оставались в России. Советские теоретики «новой культуры» и вовсе не признавали зарубежной русской культуры. По мнению Троцкого, представителей русской эмиграции просто не было ни в каком качестве, это была даже не фикция, а мнимая величина культуры. Троцкий был прав в одном: все оппоненты большевизма в различных слоях культуры, включая и определенную часть юношества, были органически, духовно и нравственно связаны с русской эмиграцией, даже не поддерживая с нею никаких видимых контактов. Все они были (вскоре включая и самого Троцкого!) в разной степени «внутренней эмиграцией» в советской культуре, представителями «теневой культуры» в Советской России. Вместе с культурой Российского Зарубежья они составляли несомненное единство, органическую целостность.

Кажущееся молодёжи единство нарушилось, «треснуло» вскоре после поражения Белого движения. В молодёжной среде появились «сменовеховцы», «евразийцы», новоявленные социал-демократы, стремившиеся, если и не к «замирению» с Советской властью и большевиками, то, по крайней мере — к их признанию как объективного исторического факта, требующего понимания и объяснения, и потому культурных, нравственных, идейно-политических компромиссов. В Харбине появился, обоснованный лидером «сменовеховства» Н. В. Устряловым, призрак национал-большевизма, призрак, которому предстояло впоследствии долго «бродить» по просторам России1.

Все эти разноречивые идеологические течения и культурные явления, проявлявшиеся и в молодёжной среде, были потенциальными союзниками советской культуры и потенциальными оппонентами культуры Российского Зарубежья.

Известный своей непримиримостью к большевизму философ Российского Зарубежья И. А. Ильин, одним из первых оказавшись высланным из Советской России, сформулировал принцип «сопротивления злу силой, антитолстовский по своей сути. Раньше других русских эмигрантов он увидел опасность политических партий Зарубежья, действовавших и в молодёжной среде, которые при всех своих различиях, обещаниях, ориентациях («тоталитарных, антисемитских, сепаратистских, евроазиатских, и т. д.), «живут духом части, а не духом целого и личное или партийное фигурирование ставит выше Национального Дела», что не может не лишать «естественной и политически верной потребности объединения «русской эмиграции. Это надо всячески гасить. Способ один: сосредоточить дискуссии не на разъединяющем, а на объединяющем. При этом надо с самого начала примириться с тем, что объединить русскую эмиграцию может только — отрицание большевизма, разоблачения провокатуры и борьба за правовой статут эмиграции"2.

Но опасность «разногласия» русской эмиграции, а значит и раскола Российского Зарубежья, его культуры, отмеченная И. А. Ильиным, не была единственной. Другой, не менее важной опасностью оппозиционных движений в рус.

1 См.: подробнее: Агурский М. У истоков национал-большевизма // Минувшее. Исторический альманах. М. 1991. Вып. 4- Кондаков В. И. Указ. соч. С. 427 — 430.

2 Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: Статьи 1948 — 1954 годов: В 2-х т. М., С. 16,37,38. ской эмиграции было «мирное рядом жительство» «буржуазного Запада с коммунистическим Востоком"1.

Разъединяясь с основным массивом культуры Российского Зарубежья, «постсоветские» или близкие им течения внутри различных слоев русской эмиграции, в том числе в среде эмигрантской молодёжи, тем самым не только подрывали ее целостность и отрицали ее особый «правовой статус», но и санкционировали большевизм в различных его проявлениях и допускали возможность и чуть ли не правомерность контактов с коммунистической «провакату-рой», например, косвенное сотрудничество с органами ОГПУ-НКВД и даже прямое пособничество советской агентуре, как это произошло с бывшим пражским студентом С. Я. Эфроном, мужем М. Й. Цветаевой, судьба которой была довольно типична для молодого русского эмигранта.

Необходимо отметить, что в современных условиях сохраняется немало дискуссионных моментов в определении теоретико-методологического фундамента исторических исследований2. Это относится и к проблемам, связанных с изучением молодежи, которые находят свое освещение как в отечественной, так и в зарубежной историографии.

В основе методологии данной диссертации находится материалистическая диалектика. Основополагающим методологическим принципом научного мышления и исследования для диссертанта является историзм, призванный способствовать восстановлению картины прошлого для настоящего. Он требует изучения каждого явления в его развитии с позиций исторического детерминизма, предполагает «реконструкцию исторического прошлого в условиях существующего мировоззрения и уровня развития общественного сознания и идеологии"3, иными словами «умение понять и ощутить теперь, как это выглядело тогда"4. В процессе анализа предмета исследования автор использовал следующие методы научного познания.

1 Там же. Т. 2. С. 257.

2 См.: Ковапьченко ИД Теоретико-методологические проблемы исторических исследований. Заметки и размышления о новых подходах // Новая и новейшая история. 1995. № 1- Журавлев В. В. Методология исторической науки. Вчера Сегодня. Завтра // Кентавр. 1995. № 6. Он же. Методологический шок в исторической науке: истоки, некоторые особенности и пути преодоления // История постижения смысла: Сб. науч. ст. М., 1995; Смоленский Н. И. Возможна ли общеисторическая теория? // Новая и новейшая история. 1996. № 1.

3 Шмаков B.C. Структура исторического знания и картина мира Новосибирск. 1990. С. 20.

4 Биск ИЛ.

Введение

в писательское мастерство историка Литературная форма исторического труда Иваново. 1996. С. 135.

Сравнение, которое позволяет выявить общее и особенное применительно к положению молодёжи в советском обществе и Российском Зарубежье, а также проследить его изменения на протяжении рассматриваемого периода. Абстрагирование и восхождение от абстрактного к конкретному необходимы для определения категориального аппарата исследования, а также для осмысления сущностных черт и свойств отечественного юношества в конкретно-исторических условиях. Анализ и синтез позволяют выявить природу исследуемых явлений и причинно-следственные связи, обусловливавшие их развитие. Диссертант также руководствовался принципами объективности, комплексности, всесторонности изучения явлений общественной жизни и использовал общепринятые методы источниковедческого анализа (выявление, отбор, критика происхождения и содержания источника).

На указанной теоретико-методологической основе создаются условия для самостоятельных выводов, обобщений, рекомендаций.

Степень научной разработанности темы.

Литература

отражающая различные вопросы диссертации, представлена в основном четырьмя группами: 1) публикации об учебе, быте, досуге юношества- 2) публикации по проблемам молодежного движения- 3) публикации по истории высшей школы- 4) публикации об эмигрантской жизни российской молодежи. Все они достаточно раз-ноплановы и в той или другой степени отражают социально-экономические, академические, политические нужды российского юношества. Периодизация историографии молодежи во многом совпадает с периодизацией отечественной исторической науки после 1917 г., историографией молодежного движения России1. Первый период — до 1917 г., второй — 1917 г. — середина 1930;х гг., третий — середина 1930;х — конец 1950;х гг., четвертый — конец 1950;х — конец 1980;х гг., пятый — с начала 1990;х гг. по настоящее время.

Для первого периода характерен историографический плюрализм.

Литература

до 1917 г. достаточно широко показывает многослойную жизнь молодежи, «формирует ее социальный портрет». Работы различны по содержанию и своей политической подоплеке. Эти книги по своему жанру занимают промежуточное положение между историческими исследованиями и документаль.

1 Интеллигенция и революция. XX век. М. 1985. C.12IЗубков А. Комсомол и коммунистическое воспитание молодежи (1918 — июнь 1941 гг.). Историографический очерк. JL, 1978. С.58- Соколов В. И. Российское молодежное движение от многообразия к унитаризму (1917 -1925 гг.): Авгореф. дис. д-ра. ист наук. М., 1996. С. 10. ными материалами с элементами исторического анализа1. На фоне литературы, отражавшей многообразие жизни российского юношества, сюжеты об эмиграционных процессах и учебе учащихся высшей школы за границей практически отсутствовали2.

Классовый, партийный подходы к оценке исторических событий и явлений общественной жизни после 1917 года положили конец «историографическому плюрализму». Между первым и последним историографическими периодами научные работы по истории молодёжи стали базироваться на маркси-стко-ленинской методологии. Все, что не укладывалось в схематические рамки коммунистической идеологии и практики, рассматривалось авторами как антисоветское, антикоммунистическое, а значит антинаучное.

При анализе работ второго историографического периода следует учитывать некоторые факторы, влиявшие на формирование историографической ситуации.

Таким образом, определяющим историографическим фактором в 1920;е гг. стало численное преимущество большевистски-ориентированных тенденций. Одновременно шло постоянно сокращение философско-промежуточных направлений и целенаправленное искоренение духовного воздействия «внутренних врагов».

К сожалению, после 1917 г. отечественная историческая мысль оказалась не только политически, но и географически разделена. Помимо собственно России образовалась и зарубежная Россия. Однако применительно к 1920;м гг. необходимо согласиться с А. С. Федотовым и точнее говорить о Российском Зарубежье3. Центрами исторической мысли Российского Зарубежья 1920;х гг. стали Берлин, Париж, Прага, Харбин, Белград, несколько в меньшей степени — Константинополь, Варшава, Рига, София. К примеру, 24 апреля 1922 г. под.

1 История Инсплуга инженеров путей сообщения има Александра II за первое столетие его существования. 1810 — 1910. СПб., 1910; Юбилейный сборник к 50-летию Рижского политехнического института. 1862- 1912. Рига. 1912; Очерк пятидесятилетней деятельности С.-Петербургской консерватории. Пг., 1914; Иверов И. Московский сельскохозяйственный институт за шесть лет 1908 — 1914 гг. М., 1914 и др.

2 Воблый К. Г. Заокеанская эмиграция, ее причины и следствия. Варшава, 1904; Филиппов Ю. Д. Эмиграция. СПб., 1906;ТизенкоП. Эмиграционный вопрос в России. 1820- 1910. Любава, 1910; Курчевский Б. О русской эмиграции в Америку. Любава 1914 и др.

3 А. С. Федотов рассматривает Российское Зарубежье как исключительное «явление», непосредственно отражающее сущность «первой волны» эмиграции, базирующейся на традициях русской культуры. По его мнению Российское Зарубежье было еще живо в 1950;е и постепенно угасло как единое целое в 1960;х гг., хотя осколки его существовали и позже в виде различных объединений, русской православной церкви за границей, издательств, периодики. Что касается выражений — «Россия эмигрантская», «Россия малая», «Зарубежная Россия», «Русский Париж» и т. п., то это, по представлениям А. С. Федотова, — эпитеты, служащие для большей художественной выразительности, но не имеющие строго научного знания (См.: Федотов А. С. Российская эмиграция и Российское Зарубежье (К вопросу о дефинициях) // Роль Российского Зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. М., 1993. С. 8). председательством архиепископа Анастасия был создан «Русский комитет в Турции», который объединил 80 культурных, правительственных и профессиональных групп. В задачу объединений входил и анализ положения различных социальных групп Российского Зарубежья.

Особо подвижнической активностью в разрешении проблем эмигрантского юношества отличались Русские Академические группы (особенно в Берлине и Праге) Русских и Народных университетов в Праге, Париже, Харбинераскрывались страницы истории исследовательско-издательской деятельности Парижского института славяноведения и неотъемлемой от него Тургеневской библиотеки, а также знаменитого издательского Центра ИМКА-ПРЕСС. По данным Г. В. Михее-вой в эмигрантской среде только в 1920 г. появилось 138 новых русских периодических изданий1, на страницах которых неоднократно публиковались материалы о молодёжи. Многие из этих изданий без лишней огласки выписывались Президиумом ВЦИК, ЦК РКП (б), Петроградским комитетом РКП (б).

Литература

подобного свойства находилась в СССР на режиме специального хранения и стала доступна исследователям только в «перестроечные» годы.

Что же касается непосредственно публикации этого времени в Советской России, то они в значительной степени были разрозненными и по тематике и по жанрам: от отдельных статей в газетах и журналах, освещавших жизнь молодёжи в эмиграции. Под руководством комиссии по изучению истории молодежного движения (Истмол) регулярно выходили тематические сборники, обзоры, мемуары, в которых содержались некоторые конкретные факты по истории студенчества, различных молодежных объединений. Это была литература, предназначенная главным образом для работы комсомольских организаций2. Ее авторами выступали участники революционного движения, организаторы и руководители комсомола Л. Шацкин, И. Скоринко, О. Рыбкин, Е. Цейтлин и дру.

1 Михеева Г. В. Библиографический учет белогвардейской и эмигрантской литературы (1918 — 1922 гг.) // Историко-библиографические исследования. Сб. науч. трудов. Вып. 3. СПб., 1993. С. 20.

2 Революционное юношество: Из прошлого соа-демократ., учащейся и рабочей молодежи: Сб. 1. Л., 1924; Киров А. И., Далин В. Юношеское движение в России. М. — Л., 1925. Вып. 1. Дискуссия в комсомоле по основным вопросам юношеского движения. М. — Л. 1926; Левицкий Е. (Цедербаум В.О.). За четверть векареволюционные воспоминания 1892 — 1917 гг. Т. 1. ч. 1. Революционная подготовка 1901 — 1903 гг. М. -Л., 1927; Дианин С. Революционная молодежь в Петербурге 1897 — 1917 гг. Исторический очерк. Л., 1928; Золотарев С. А Четыре смены молодежи (1905 — 1925): Из наблюдений педагога. Л., 1926; Леске Э. Страницы из истории комсомолаОчерк по истории Социалистического союза рабочей молодежи. Л., 1926; и др. гие1. Библиографический ежегодник 1924 г. показывает, что в стране только за один год было около 60 публикаций по истории молодежного движения. Эти исследования явились значительным событием в советской историографии.

В этот период появилось множество книг, статей, популярных брошюр по истории юношеского движения, Российского Коммунистического Союза Молодежи в ряде городов и регионов страны2. За редким исключением эти исследования были подготовлены на явно недостаточной источниковой базе (в ряде работ ее совсем нет) и во многом субъективны, но в них есть некоторый материал по юношеству, показана практическая деятельность комсомола, молодёжных объединений, приводятся конкретные примеры, используются подлинные документы. Анализ такой важной группы исторической литературы, каким являются комсомольские журналы и сборники, показывает, что за ними с начала 1920;х гг. усиливается контроль ЦК РКСМ. Публикации в журнале «Комсомольская летопись», сборник «Книга молодежи», «Молодежь в революции» носят в основном апологетический характер. Однако наряду с теорией и практикой молодежного движения, утверждавших право комсомола на гегемонию, в них приводится много фактов из жизни юношества, опубликовано немало утраченных на сегодняшний день документов. Показательна в этом отношении статья И. Любимова, опубликованная в «Комсомольской летописи» № 4 за 1926 г. Статья была направлена против молодых меньшевиков, действовавших в рамках меньшевистской организации в 1920 — 1923 гг. Но если иметь в виду, что в молодежный меньшевистский союз входили главным образом рабочие и студенты3, то становится понятно, что работа направлена не только против рабочей молодежи, определенная часть которой находилась в оппозиции большевикам. Несмотря на то, что автор стремился всесторонне раскрити.

1 Шацкин JL Основные вопросы юношеского движенияСб. ст. М. — Л., 1924; Он же. Первые годы Коммунистического интернационала молодежи: Сб. ст. и докл. М.-Л., 1926; Рывкин О. Очерки по истории ВЛКСМ. На заре движения. ОГИЗ. Молодая гвардия, 1931; и др.

2 Симунин Е. 4 года. Витебск. 1921; Очерк истории революционного движения молодежи в 1905 — 1920 гг. во Владимирской губернии. Владимир. 1923; Он же. В тисках (Молодежь в царском подполье). Владимир. 1926; Кудрявцев, Кузьмин, Кузовенко. Живой грант-. Сб. Из истории юношеского движения на Урале. Екатеринбург. 1924; Комсомол на Севере. (Очерки по истории юношеского движения в Архангельской губернии). Архангельск, 1924; Юношеское движение на Дону от Южно-Русской группы учащихся — к комсомолу. Ростов-наДону — М., 1924; Поздняков Александр. У истоков. Первые страницы истории юношеского движения на Дальнем Востоке. Хабаровск. 1925; Леске Эдуард Страницы из истории комсомола Очерки по истории социалистического союза рабочей молодежи в Ленинграде. 1917 — 1918 гг. Л., 1926; Дианин С. А. Революционная молодежь в Петербурге. 1897 — 1917 гг. (Исторический очерк). По воспоминаниям и архивным данным, с приложением прокламаций, нелегальных ученических журналов, архивных документов. М., 1926; Наше рождение. Сборник воспоминаний, статей, материалов по истории возникновения юношеского движения в Москве. М.- Л., 1931; и др.

3 Зубков В .А. Указ. соч. С. ЗЗ — 34,36. ковать меньшевиков, он, используя документы молодежного союза, невольно показал деятельность рабочей молодежи в СДСРМ. Более того, И. Любимов информирует читателя о зарубежных контактах студентов-меньшевиков со своими товарищами, пишет о конференции и конгрессе социал-демократов в Зальцбурге (1922 г.), Гамбурге (1923 г.), участники которых осудили преследование инакомыслящих в Советской России, сообщает о конференции беспартийного юношества с участием рабочих-меньшевиков, студентов Одессы и Харькова, высказывает свои суждения о дискуссии по внутрисоюзной работе РСДСРМ в 1923 г.

Историографический обзор второго периода был бы неполным без анализа литературы об эмиграции юношества из России после Октября 1917 г. Первые исследования на эту тему появились в конце 1920;х гг. К разработке данной проблематики приступили и «возвращенцы"1. Среди них были представители молодёжи, которые стремились дать не столько общий обзор численности, быта, социального положения и настроений молодежи за рубежами России, сколько изложить собственные версии и воспоминания о недавних событиях2. Особое внимание привлекает книга Г. Федорова «Путешествие без сантиментов"1. Она ценна, прежде всего, тем, что в ней психологически точно отражены впечатления студента-юриста, участника Белого движения, показавшего в своих воспоминаниях стремления студентов в период «стамбульского бродяжничества» вырваться во чтобы то ни стало из нищеты, голода, холода и продолжить свое образование в вузах Чехословакии.

Работа по своему характеру двойственна. С одной стороны, в ней показаны страдания одного из представителей молодежи, совершившего по его мнению политическую и жизненную ошибку, с другой, ее содержание и стиль — «козырная карта» в руках «возвращенца» Федорова, благодаря которой ему будет даровано прощение со стороны Советской власти за совершенный проступок.

Обращаясь к работам представителей Российского Зарубежья, не следует забывать об объективных трудностях их научной деятельности. Бывший.

1 Белов В. Белая печать, ее идеология, роль, значение и деятельность. М., 1922; Горбунов М. Торгово-промышленная эмиграция и ее идеология // На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией. М., 1923.

2 Мещеряков HJL На переломе. Из настроений белогвардейской эмиграции. М., 1922; Белов В. Белое похмелье. Русская эмиграция на распутье. М.- Пг., 1923; Владимир JI Возвратите их на родину! М., 1924; Слободской А. Среди эмиграции: Мои воспоминания. JI., 1925; и др. студент-эмигрант М. Раев писал, что борьба за выживание отнимала у эмигрантов много сил и времени, поэтому они не писали объемные исследования — не хватало средств и материалов, не было необходимых источников о России2. Историографическая ситуация в первое послеоктябрьское десятилетие, да и в 1920;е — 1930;е гг. характеризовалась многогранным (мировоззренческий, политический, географический) разрывом ранее относительно единой российской исторической мысли. Это, бесспорно, сказалось на изучении российского юношества.

Публикации по истории отечественного юношества в эмиграции разно-плановы. Большинство из них по жанру авторские статьи, заметки, отчеты о деятельности различных молодёжных организаций, которые по своему содержанию можно свести в несколько тематических групп.

1. Становление и развитие русской школы (в том числе и высшей) за рубежом3. Особое место здесь занимает фундаментальный отчет Центрального Комитета по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей (1922 — 1932 гг.)4. Привлеченный материал из десятков стран убедительно показывает поистине титаническую работу комитета под руководством М. М. Федорова по материальному обеспечению и организации учебного процесса десяткам тысяч российских студентов в различных странах мира5.

2. Места эмиграции российской молодёжи. Их география весьма разнообразна: Турция, Франция, Германия, США, Польша, Англия и другие страны6. Большой глубиной, разнообразием тематики и материала отличаются публикации по Чехословакии7. Сравнительная характеристика публикаций показывает, что именно здесь для российских молодых людей были созданы наиболее удобные условия для жизни и учебы. Капитальным трудом является издание под редакцией.

1 Федоров Г. Путешествие без сантиментов. Воспоминания беженца. Л — М, 1926.

2 Раев Марк. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919 — 1939. М., 1994. С. 14 — 15- Самарцева Е. И. Российская интеллигенция. С. 27.

3 Студенты. Воля России. 1923. № 6/7- Зарубежная русская школа (1920 — 1924). Париж. 1924; Чижевский Г. Д. Русская школа за рубежомУ/ Современные записки. 1924. № 28- Русская молодежь в высшей школе за границей. Париж, 1933; и др.

4 Русская молодежь: деятельность Центрального Комитета по обеспечению высшего образования русского юношества за границей 1922/23 -1931/32 уч. гг. Париж, 1933.

5 См. подробнее Постников Е. С. «Федоровский комитет» и эмигрантское студенчество 20-х годов // Культура — Цивилизация — Образование. Матер, междунар. конф. Тверь. 1996. С. 86 — 95- Он же. Адаптация российского студенчества в эмиграции в начале 20-х годов XX века // История Российского Зарубежья: Проблема адаптации мигрантов в XIX—XX вв.еках. Сб. статей. М. 1996. С. 133- 145.

6 Слоним МЛ. Студенчество за рубежом // Воля России. 1922.7- Коркашвили М. Жизнь русского студента в Америке // Вестник. 1926.7- Липеровский Л. Н. Русские студенты в Америке // Вестник. 1927. № 8 и др.

7 Русский студенческий кооператив. 1923 — 1925. Прага. 1925; Русский институт сельскохозяйственной кооперации. Обозрение преподавания. Прага. 1922 и др.

С.П. Постникова «Русские в Праге. 1918 — 1928"', освещающее различные аспекты жизни русской диаспоры, самой большой колонии российских студентов в столице ЧСР.

3. Структура, деятельность молодёжных союзов, религиозных юношеских организаций и движений. Работы светского характера2 показывают консолидацию российского юношества в борьбе за свои права на учебу, нормальное житейское обустройство в странах пребывания, эволюцию политической дифференциации молодежи, ее связь с партиями различной ориентации. Главным свойством публикаций религиозной направленности было стремление объединить молодежь на почве православия как духовной и нравственной основы русского народа, его государственности3.

Особый интерес представляют воспоминания студентов А. Валентинова и С. Жабы, которые они написали сразу по выезде из Советской России4. В конце 1920;х — начале 1930;х гг. появляется много работ явно апологетического характера. Внутриполитическая ситуация в СССР в конце 1920;х — в начале 1930;х гг. во многом предопределила развитие отечественной исторической науки. Свертывание нэпа, утверждение сталинской концепции развития страны, жесткая борьба с инакомыслием во всех сферах, отход от острых публичных дискуссий, окончательный разрыв с русским Зарубежьем — все это составляющие историографии 1930;х гг. Непримиримость к малейшему отклонению от официального курса возрастала5. Многие работы молодежной проблематики оказались на режиме специального хранения, а новые не публиковались. Практически исчез один из важнейших каналов изучения юношества.

1 Русские в Праге. 1918;1928. Прага, 1928.

2 Объединенная русская молодежь. Мюнхен. 1923; Конгресс славянского студенчества 16−22 дек. 1922 г. Отчет русской делегации. Прага. 1923; Конференция российских студенческих организаций за рубежом. Первая конференция 27 — 30 дек. 1922 г. в Берлине. ОРЭСО. 1923; Хроника Русского Демократического Студенческого Союза в ЧСР // Светлый путь. 1924. № 1 -2 — Пути русской молодежи. Русское студенческое движение в Западной Европе. Париж. 1926; Коварская В. И. Вторая годовщина Русского Демократического Студенческого Союза в Чехословакии // Светлый путь. 1926. № 10/11— Союз русской молодежи «Варяг» в Данциге // Вестник. 1927. № 5- Петь лет 1921 — 1926 гт. Юбилейный сборник, выпущенный в день празднования пятилетия со дня основания Союза русских студентов-эмигрантов в Польше. Варшава, 1927; Союз русских студентов. Юбилейный сборник. 1921 -1931. Брно. 1932идр.

3 Зеньковский В. В. Религиозное движение среди русской молодежи за границей //Путь 1925. № 1- Клепи-нин ДА. Братство и пути православного студенческого движения // Путь. 1926. № 3- Никифоров Н. И. Очерк истории возникновения X.C.MJI. Христианский Союз Молодых Людей. Б.М., 1926; К вопросу о религиозном воспитании и образовании «заграничной» русской молодежи. Париж, 1928; и др.

4 Валентинов А. Последние студенты (записки студента). Берлин. 1922; Петроградское студенчество в борьбе за свободную высшую школу. Б.М., 1922.

5 Там же. С. 29.

Первые работы советских авторов по истории Российского Зарубежья появились в 1920;е годы1. Написанные партийными историками и публицистами эти работы были не столько историческими исследованиями, сколько непосредственными откликами на злободневные проблемы идеологической борьбы. Поэтому нельзя сказать, что вопросы, связанные с изучением беженства первого послеоктябрьского десятилетия находились в стороне от отечественной исторической науки. Однако в Советском Союзе круг изданий к концу 1920;х годов по идейным соображениям власти значительно сузился. В результате, например, в 1930;е годы в печати лишь проскальзывали отдельные «обрывочные» замечания о рассеянии, в большей степени, обращенные к своему времени2. Такое положение вещей длилось достаточно долго.

Ранее уже отмечалось, что каких-либо официальных контактов, научно-культурных связей между советской Россией и русским Зарубежьем с конца 1920;х гг. почти не существовало. В печать лишь иногда проскальзывали публикации, напоминающие «ответ» на дошедшие до России отголоски изданий русской эмиграции, к которым относится, например, статья Д. Заславского «Коротенькие люди».3 Из иных тематически существенных фрагментов, касавшихся исторических судеб молодежи, которые разрабатывались непосредственно учеными-эмигрантами, выделялись различные подходы к содержанию понятия «Российское Зарубежье», отражавшего в процессе своей эволюции генезис эмигрантского юношества. В данном контексте уместно напомнить точку зрения М. Раева, считавшего, что «классическое Российское Зарубежье», прекратило свое существование именно в конце 1930;х гг. Он констатирует, что к 1930;м гг. численность эмиграции перестала растинационалистическая политика ряда стран (Польша, Румыния, Латвия и др.), где в начале 1920;х гг. были значительные колонии российского юношества, вынудила многих изгнанников «искать пристанище», в результате японского вторжения в Китай опустел русский Харбин, а гитлеровская оккупация Чехословакии положила конец существованию там русских учебных заведений, в которых в 1920;е гг. обучались сотни российских студентов. «Концом истории России за рубежом» М. Раев называет «два важных события.

1 Мещеряков НЛ. На переломе. (Из настроений белогвардейской эмиграции). М, 1922; Покровский М. Н. Что установил процесс так называемых социалистов-революционеров. М., 1922; Он же. Контрреволюция за 4 года. М., 1922; Ярославский Е. Третья сила. М., 1922; Бубнов А. Буржуазное реставраторство на втором году нэпа. Пг&bdquo- 1923; На идеологическом фронте борьбы с контрреволюцией. Сб. статей. М., 1923 и др.

2 Заславский Д Коротенькие люди // Книга и революция. 1929. № 2. с. 24.

3 Там же. С. 29.

1945 г. Во-первых, это значительная степень интеграции молодого поколения эмиграции, принявшего участие в войне против Гитлера, в общества стран проживанияво-вторых, прибывающие русские беженцы второй волны «отнюдь не стремились к воссозданию России за рубежом», мечтали «обрести мир, безопасность, спокойную жизнь."1.

Что касается собственно зарубежной России первых послевоенных десятилетий, то его представители в целом сохраняли приверженность своим традиционным подходам к теме, усилились тенденции подведения определенных итогов, творческого их осмысления. Это во многом свидетельствовало о преклонных годах представителей «первой волны» эмиграции2.

Закономерен интерес авторов зарубежной России к поставленной теме. Невзирая на некоторую долю политический пристрастности, проблема российского юношества не впрямую, но косвенно рассматривалась в научных философских, исторических, социологических исследованиях. У ряда авторов проявилась попытка проанализировать достижения и просчеты самой эмиграции в деле сохранения культурно-исторического прошлого Отечества. Неизбежно нарастало и влияние «второй волны» эмиграции на процесс исторического осмысления прошлого и места в нем молодежи. Российские ученые и их заграничные соотечественники в определенной мере находились у рубежной черты перемен в вопросах изучения проблем юношества. Это было связано с естественной сменой поколений, болезненно помнящих 1917;й г., и с накоплением уже изученного материала по рассматриваемой теме, и грядущими политическими переменами.

Четвертый период в изучении истории юношества в эмиграции связан со второй половиной 1950;х — конца 1980;х гг., когда общественно-политические тенденции относительной либерализации нашли свое непосредственное отражение в исторической науке. Это было подтверждено ее развитием в последующие десятилетия. Проблема получила некоторую содержательную и тематическую подпитку, обнаружила новые тенденции в ее освещении.

Качественно новый период в изучении истории Российского Зарубежья 1920;х годов связан со второй половиной 1950;х — концом 1980;х годов, когда общественно-политические тенденции относительной либерализации нашли.

1 Раев Марк. Россия за рубежом. С.16−17.

2 Арсеньев Н. С. Из русской культурной и творческой традиции. Лондон, 1992. С. 7.

24 свое непосредственное отражение в исторической науке. Только в 1950;е годы появились диссертационные исследования по истории эмиграции. Одни из них в последующем стали частью фундамента работ об отечественной диаспоре. Правда, в большинстве своем, они продолжали нести на себе печать авторитарного режима. Но сам факт введения в научный оборот новых документов и материалов, стремление на профессиональном уровне рассмотреть важную проблему был заслуживающим пристального внимания историческим явлением. Отдельные аспекты политической истории Российского Зарубежья раскрывались в работах советских историков и философов, посвященных изучению проблем истории интеллигенции и истории политических партий, оказавшихся в политической и идейной оппозиции новому режиму1. Публикуются воспоминания бывших эмигрантов, возвратившихся в СССР2. Историки начинают активно интересоваться «белой эмиграцией"3. Однако в работах советских ученых того времени практически не рассматривались вопросы положения молодёжи в эмиграции.

Во второй половине 1970;х — начале 1980;х годов были опубликованы и специальные исследования по истории российской эмиграции — статьи и монографии В. В. Комина, Ю. В. Мухачева, Г. Ф. Барихновского, J1.K. Шкаренкова и других авторов1. В них собран конкретный материал по истории «белой» или «антисоветской эмиграции». Сюжеты подаются «под соответствующим углом зрения». Это объяснимо. «Эмигрантской» темой в те годы застоя можно было заниматься «только разоблачая» буржуазную идеологию и осуждая уехавших. Даже самый общий анализ содержания и направленности многих публикаций этого периода по истории общественно-политической жизни в эмиграции позволяет констатировать их основной методологический изъян: за редким исключением подавляющее большинство из них имеет неконструктивный, ап.

1 Трифонов И. Н. Из истории борьбы Коммунистической партии против сменовеховства // История СССР. 1959. № 3- Он же. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР. М., 1975; Федюкин С. А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения старой интеллигенции в строительство социализма М., 1972; Он же. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к НЭПу. М., 1977; Голинков ДЛ. Крушение антисоветского подполья в СССР. М, 1978 и др.

2 Губарчук П. За океаном. Киев. 1960; Шосгаковский П. П. Путь к правде. Минск. 1960; Забужко С. Через тернии к звездам. Львов. 1963; Кунда Н. В поисках заокеанского рая. Минск. 1963; Бе ну, а Г. 43 года в разлуке // Простор. 1967. № 9,10,12- Александровский Б. Н. Из пережитого в чужих краях. М., 1969; и др.

3 Плаксин Р. Ю. Крах церковной контрреволюции 1917 — 1923. М., 1968; Федюкин С. А. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к нэпу. М., 1977; Комин В. В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом. Калинин, 1977; Иоффе Г. З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977; Сонин В. В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток, 1987 и др. риори разоблачительный характер. Главные усилия авторов были направлены в лучшем случае на то, чтобы доказать, будто многие покинули Россию, не разобравшись в политической ситуации первых лет революции. При этом, как правило, игнорируются либо искажаются её собственные точки зрения, её взгляды на происходившие в России события. Так, по мнению Г. З. Иоффе, русская контрреволюционная эмиграция представляла собой ни больше, ни меньше как «весь контрреволюционный лагерь России, передислоцировавшийся за рубеж». Эта эмиграция, по мнению автора, состоявшая из «кающихся либералов» и «нераскаявшихся черносотенцев», ловко «маскировал свою классово-контрреволюционную сущность, стремясь представить себя некоей хранительницей традиций"2.

Итак, во-первых, в самом конце 1950;х — начале 1960;х гг. фактически начинается изучение российской эмиграции. Публикуются воспоминания бывших эмигрантов, возвратившихся в СССР. Историки, ранее занимавшиеся изучением борьбы партий, классов, начинают активно интересоваться «белой уГ эмиграцией». Появляются и новые имена исследователей4. Однако в работах советских ученых того времени и публикациях зарубежных авторов практически не рассматривались вопросы пребывания молодёжи в эмиграции. При этом и те, и другие работы были политизированы5.

Первым значительным шагом в изучении темы стали труды В. В. Комина, J1.K. Шкаренкова и A. J1. Афанасьева1. А них собран конкретный материал по истории «белой» или, как тогда было принято писать, «антисоветской эмиграции», несмотря на чинимые в то время препятствия к его выявлению, обобщению. В книге Л. К. Шкаренкова «Агония белой эмиграции» есть не бесспорный, но интересный фактический и статистический материал о российском юноше.

1 Комин В. В. Указ. Соч.- Барихновский Г. Ф. Идейно-политический крах белоэмиграции и разгром внутренней контрреволюции. 1921 — 1924. М., 1978; Мухачев Ю. В. Идейно-политическое банкротство планов буржуазного реставраторства в СССР. М., 1982; Шкаренков Л. К. Агония белой эмиграции. М., 1987; и др.

2 Иоффе Г. З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977. С. 265.

3 Губарчук П. За океаном. Киев. 1960; Шостаковский П. П. Путь к правде. Минск. 1960; Забужко С. Через тернии к звездам. Львов. 1963; Кунда Н. В поисках заокеанского рая. Минск. 1963; Бенуа Г. 43 года в разлуке//Простор. 1967. № 9,10,12- Александровский Б. Н. Из пережитого в чужих краях. М., 1969;идр.

4 Плаксин Р. Ю. Крах церковной контрреволюции 1917 — 1923. М., 1968; Федюкин С. А. Борьба с буржуазt ной идеологией в условиях перехода к нэпу. М., 1977; Комин В. В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за рубежом. Калинин, 1977; Сонин В. В. Крах белоэмиграции в Китае. Владивосток. 1987; и др.

5 Лисовенко ДУ. Их хотели лишить родины. М., 1960; Граббе Г. Правда о русской церкви на родине и за рубежом. Нью-Йорк, 1961; Бетелл Н. Последняя тайна. Лондон, 1974. Спирин Л. М. Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало XX в. -1920 гг.). М., 1977; и др. стве в эмиграции, фрагментарно рассказывается о помощи учащимся высшей л школы, их быте, судьбе. По мере того, как советские авторы старались «забыть», «вычеркнуть» многие имена бывших соотечественников, зарубежные ставили своей задачей сделать все возможное, чтобы эти имена сохранить3.

За рубежом появился целый ряд монографий, статей с молодёжными сюжетами. Тематика их была различной: эмигрантское юношество в 1920;е — 1930;е гг., культурный досуг, материальное положение, политическая и религиозная ориентация, трудоустройство молодёжи в эмиграции. Из других проблем исследователей интересовал нравственный настрой молодёжи, их оценка той ситуации, в которой они оказались4.

Однако работы западных иследователей, как правило, не включались в сферу интересов советских ученых, чем наносился значительный вред объективности изучаемой проблемы. Подобная литература подвергалась тотальной критике, отрицались выводы западных ученых. Следует отметить, что большинство западных изданий, как и советских, вышедших особенно до начала 1960;х гг., было политизировано. Несмотря на многообразие тематической направленности, разные подходы в исследованиях, работы по социологии молодёжи в 1950 — 1980;е гг., как и все обществоведческие публикации того времени, страдали отсутствием плюрализма мнений.

Целесообразно напомнить, что большинство советских научных работ второй половины 1950;х — 1980;х гг. были выдержаны в едином методологическом ключе, который к концу 1980;х гг. зачастую играл формально-декоративную роль1.

В то же время методологические воззрения отечественных ученых не были «застывшими». Они развивались как под влиянием непосредственного совершенствования научных познаний в конкретных исторических сферах, так.

1 Афанасьев AJI. Идеология антисоветской эмиграции и современный антикоммунизм // Соотечественник за рубежом и современная идеологическая борьба: Матер, симпозиума. М., 1977; Он же. Полынь в чужих краях. М., 1987; Шкаренков J1.K. Агония белой эмиграции. М., 1987.

2 Шкаренков JI.K. Указ. соч. С. 34,70,83,98 и т. д.

3 Алексинская Т. И. Эмиграция и ее молодое поколение // Возрождение. 1957. № 65- Новиков М. М. Русские эмигранты в Праге // Новый журнал. 1957. № 49- Сургучев И. Д. Студенческие годы. Воспоминания // Возрождение. 1959. № 90- Адамович Г. Вклад русской эмиграции в мировую культуру. Париж. 1961; Окунцов И. К. Русская эмиграция в Северной и Южной Америке. Буэнос-Айрес, 1967; Озерецковский Г. Русский блистательный Париж до войны. Париж, 1973; Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительная работа Российского Зарубежья за полвека (1920 — 1970). Париж, 1977; и др.

4 ОсоргинаТ.А. Русская эмиграция. Журналы и сборники на русском языке. Париж, 1981;Флейшман А. С. и др. Русский Берлин. 1921 — 1923. Париж. 1983; Одинцов Б. Высшая школа в 1918 — 1922 гг. // Новый журнал. 1961. № 65- Перелешин В. Харбинские коммерческие училища КВЖД// Грани. 1969.72 и др. и взаимообогащались за счет контактов с зарубежными специалистами. Во время беседы за «круглым столом» на тему «Современная немарксистская историография и советская историческая наука» (1988 г.) высказывалась необходимость широких научных контактов с историками зарубежных стран, так как «в результате длительной интеллектуальной саморегуляции мы многое упустили или получили о многом превратное представление"2.

Если в процессе изучения российского юношества послеоктябрьского периода в исследованиях ученых Советского Союза преобладали тенденции расширения тематических аспектов, активного введения в научный оборот новых архивных данных, то в среде зарубежной России решались иные задачи. Во-первых, почти не осталось в живых представителей юношества, которые в 1920;е — 1930;е гг. вместе с другими слоями Российского Зарубежья воплотились в ныне исторические довольно устойчивое понятие «культурный феномен». Во-вторых, научные центры зарубежной России в изучении Российского Зарубежья стали больше уделять внимания систематизации и переизданию работ наиболее известных ученых-эмигрантов, которым не чужда была и студенческая тематика. В этом плане примечательна книга П. Е. Ковалевского «Зарубежная Россия. История и культурно-просветительная работа Российского Зарубежья за полвека. 1920 — 1970». (Париж. 1971), а также ее дополнительный выпуск «Зарубежная Россия» (Париж. 1973). Казалось бы, темы этих работ не совсем связаны с проблемой российского юношества 1920;е — 1930;е гг. Однако, читая книги П. Е. Ковалевского, во-первых, находишь страницы о жизни молодежи в эмиграции. Во-вторых, обращаешь внимание на ту незримую нить, которой автор «удерживает» воедино все поколения эмиграции в целом, где молодёжь занимает свою нишу. Эта идея историко-культурной значимости России, постоянно сопровождается замечаниями автора по таким аспектам проблемы как молодежь и власть, ответственность молодого поколения за историческую судьбу России. Собственно же данное исследование по замыслу автора «явиться камнем в памятнике», который должны воздвигнуть русские за рубе.

1 Вандалковская М. Г., Емченко Е. Б. XXVII съезд КПСС и задачи историографических и источниковедческих исследований // История СССР. 1988. № 1.

2 Современная немарксистская историография и советская историческая наука. Беседа за «круглым столом» // История СССР 1988. № 1. С. 174,185- Самарцева Е. И. Указ. соч. С. 46 — 47. жом большому и историческому явлению, носящему название «Зарубежной России"1.

Очевидно, что на всем протяжении своей истории исследовательская мысль зарубежной России держала в своем поле зрения проблемы юношества. Но, если в 1920;е — 1930;е гг. среди эмиграции и отражались в публикациях настроения, свидетельствующие о формировании молодёжной проблематики, то в 1960;е — 1980;е гг. закономерно усилились тенденции, связанные несколько с иными взглядами на проблему. Существенное внимание уделяется идее исторического переосмысления былых десятилетий России и месте в них молодого поколения. Наряду с новыми исследованиями публиковались работы мемуарного характера, переиздавались книги авторов-эмигрантов 1920;х — 1930;х гг., в которых определенное место отводилось юношеству.

Итак, в 1960;е- 1980;е гг. продолжали «наращиваться» количественно и улучшаться качественно историографические наработки предыдущих периодов. Некоторые новации коснулись молодёжной проблематики, являвшейся составной частью эмигрантской литературы, советские ученые стали активнее использовать в своих трудах работы западных ученых. Но качественных историографических прорывов не произошло.

Немаловажной составляющей, оказывающей непосредственное влияние на процесс изучения юношества, стала его организационная сторона, которая в начале 1990;х гг. претерпела существенное изменение. На рубеже второго пятилетия «перестройки» произошел слом традиционной организации науки. Наступила новая полоса. Ее основная характеристика определилась разрушением общегосударственной координации науки, локализацией деятельности ученых2. Стали более ярко высвечиваться зарубежные сюжеты развития молодёжных движений в послеоктябрьский период.

Исследовательские материалы В. И. Соколова, В. К. Криворученко, Г. Г. Герасимовой и других стали основой «Очерков истории молодежного движения», подготовленных большим авторским коллективом (А.А. Алексеев, JI.O. Вознесенская, А. А. Галаган, В. В. Долгов, В. И. Журко, В. В. Першин, З.И. Сухо-верхова) и выпущенных в свет центром информации и документации Институ.

1 Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия (дополнительный выпуск). Париж, 1973. С. 7.

2 Соскин BJI. Организация изучения истории советской интеллигенции на современном этапе // Там же. C.2I. та молодежи1. Авторы привлекли много источников, критически изучили большой пласт отечественной и зарубежной литературы, бережно переосмыслили уже известные факты, события, что позволило достаточно объективно отразить процессы, входившие в круг научных интересов творческого коллектива. В то же время необходимо согласиться с мнением В. И. Соколова, который считает, что научный уровень книги снижается из-за массы ошибок, неточностей и пропусков технического характера2.

Актуальные вопросы, изучаемой темы были подняты в монографиях А.Е. Иванова3. Книги подготовлены на широком круге исторических источников, где главное место занимают архивные материалы, позволяющие комплексно осветить историю молодежи до 1917 г. Особое внимание заслуживают рассматриваемые практически впервые сюжеты пребывания российского студенчества за рубежом. Фактический материал и глубина его анализа ставят работы А. Е. Иванова в ряд крупных достижений по исследованию студенчества высшей школы.

В 1990;е гг. историками подготовлен ряд кандидатских диссертаций, в которых отдельными эпизодами рассматриваются проблемы молодежи периода нэпа. Но если работы Е. П. Володарской, А.А. Слезина4 несут еще на себе печать классового подхода в изучаемых вопросах, то в исследовании А.Г. Пят-кова «Оппозиция в молодежном движении в 1920;х годах: мифы и реалии"5, наблюдается попытка без идеологических клише разобраться в изучаемой проблеме. Положительным является то, что в диссертациях 1990;х гг. основное внимание стало уделяться не партийному руководству рабочей, крестьянской, студенческой молодежи, а изучению их взаимоотношения с различными поли.

1 Очерки истории молодежного движения. М., 1993.

2 Соколов В. И. Российское молодежное движение: от многообразия к унитаризму. С. 37.

3 Иванов А. Е. Высшая школа России в конце XIX—начале XX века. М., 1991; Студенчество России конца XIXначала XX века: социально-историческая судьба М., 1999.

4 Володарская Е. П. Общественно-политическая активность студенчества в 20 — 30-е гг. проблемы формирования и развития: Дис. канд. ист. наук. Л., 1991; Крошкина Г. Н. Молодежное движение и политические партии в России. Историко-полигический анализ: Автореф дисканд. ист. наук. Воронеж, 1993; и др.

5 Пятков А. Г. Оппозиция в молодежном движении в 20- годах: мифы и реалии: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1994 и др. тическими партиями1. Попытки изучения студенчества в Советской России и в Российском Зарубежье наблюдаются и в работах Е.С. Постникова2.

На сегодняшний день имеется целый ряд специальных историографических работ, посвященных вопросам молодёжного движения, становления советской высшей школы, интеллигенции, студенчества. Некоторые из них подготовлены на высоком научном уровне. В плане настоящей работы привлекают внимание учебное пособие В. А. Балашова и В. А. Юрченкова «Историография отечественной истории (1917 — начало 1990;х гг.)"3, предусматривающее в качестве важнейшего принципа построения своей работы «неделимость русской исторической мысли», проблемный, углубленно-критический, научный труд коллектива известных ученых под руководством Ю. Н. Афанасьева «Советская историография"4, объемное и многоплановое исследование, выполненное под эгидой РАН «Историческая наука России в XX веке» и некоторые другие5. Но в целом преобладает жанр небольшой статьи тезисов выступлений на конференциях, что порой исключает достаточную глубину анализа проблемы6.

С конца 1980;х и особенно начала 1990;х гг. в результате демократизации нашего общества интерес к Российскому Зарубежью, всегда существовавший, проявился весьма бурно. За рубежом исследователи получили новый импульс к расширению и углублению проблематики своих работ. Особенно активно выходили в свет исследования по истории «русской культуры в изгна.

1 Завадский А. Г. Революционное студенчество Петербурга в 1907 -1914 гг.: проблемы взаимоотношений с политическими партиями России: Дис. канд. ист. наук. СПб., 1991; Мацуев А. Н. Опыт, уроки реализации молодежной политики в СССР: Дис. канд. ист. наук. М., 1992; Рожков А. Ю. Молодое поколение в условиях новой экономической политики: облик, проблемы, противоречия. 1921 — 1929 гг.: Дис. канд. ист. наук. Краснодар. 1992; Кровяков Е. А. Н. И. Бухарин и молодежное движение страны (1918 -1928 гг.): Дис. канд ист. наук. М., 1993; и др.

2 Постников Е. С. Российское студенчество в условиях новой экономической политики 1921 — 1927 гг. Тверь. 19%- Он же Российское студенчество в 1917 — 1927 гг.: Историография вопроса // Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной историографии: Тез.докл. межгос. науч.-теорет. конф. 20−21 сент. 1995 г. Иваново. 1995. Т. 1- Социальное положение студенчества в годы гражданской войны // Гражданской война и культура: Международ науч. конф. 19−20 марта 1996 г. М., 1996; Состав и уровень знаний студентов-первокурсников // Интеллигенция и власть на пороге XXI века: Тез. докл. регион, науч.-пракг. конф. 28 — 29 марта 1996 г. Екатеринбург. 1996. Ч. 2-и др.

3 Балашов В. А., Юрченков В. А. Историография отечественной истории (1917 — начало 90-х гг.): Учебное пособие. Саранск, 1994.

4 Советская историография. М., 1996.

5 Историческая наука в России в XX веке. М., 1997; Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Страницы истории. Сб. науч. трудов. Иваново, 1996; и др.

6 См., например: Шевченко А. Ф. Деятельность Коммунистической партии по перестройке высшей школы в восстановительный период (1921 — 1925 гг.): Краткий историографический обзор // Об историческом опыте КПСС. Ростов-на-Дону. 1973; Сафразьян HJL Становление советской системы высшего образования (1920 — 1927 гг.): Историография проблемы подготовки кадров народной интеллигенции в вузах страны в 1917 — 1928 годах // Интеллигенция и политика: Тез. докл. межрегион, науч.-теор. конф. Иваново, 1991; Постников Е. С. Российское студенчество в 1917 — 1927 гг. Историография вопроса // Российская интеллигенция в отечественной и зарубежной истории: Тез. докл. межгос. науч.-теор. конф. Иваново, 1995. Т. 1-идр. нии"1. Из их числа необходимо выделить монографию М. И. Раева «Россия за.

•у рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919 — 1935″. Книга стала классическим трудом по истории русской эмиграции. В главе «Сохранить и передать образование в изгнании» она подняла в историческом, культурном, философском ракурсах большой пласт вопросов о системе высшей школы и месте в ней эмигрантского российского юношества. Вскоре, после того как книга Раева была издана в Оксфорде, ее перевили на русский язык, и в 1994 г. монография была предложена вниманию русских читателей. Большим событием в жизни ученых, занимающихся историей эмиграции, стало энциклопедическое издание «Российское Зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни 1920 — 1940. Франция», осуществленная в России благодаря трудам YMCA-PRESS — ЭКСМО. В нем скрупулезно по годам наряду с другими проблемами рассказывается о жизни российского юношества во Франции. Информация бесценна. Она позволяет исследователю буквально день за днем выстроить панораму быта, учебы, культурных и политических пристрастий российского юношества в 1920;х — 1930;х гг. Возможность исследователей, занимающихся юношеством, значительно расширились с появлением сводного каталога периодических изданий, выходивших в Европе в 1885 — 1940 гг., в котором достаточно широко представлены молодежные журналы 1920;х гг.4. Информация в них разнообразна: от молодёжного быта и досуга — до особенностей учебного процесса и научной жизни вузов. Кроме того, здесь можно найти различные наименования журналов и газет, издававшихся за границей меньшевиками, анархистами, эсерами, издания, которые многие десятилетия были недоступны российским ученым по известным причинам5.

Важный ряд в историографии российского юношества в Зарубежье составляют сборники статей, куда нередко включаются и воспоминания эмигран.

1 Берберова Н. Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Нью-Йорк. 1986; Miller A. The Russian Revolutionary Emigres 1825−1870. Baltimore. 1986; Дронников H.E. Статистика России. Париж, 1987; Сафонова О. Русские в Шанхае. Из жизни белой русской эмиграции // Наши вести (Орган Союза Русского корпуса Санта-Роза). 1990; и др.

2 Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919; 1935. М., 1994.

3 Российское Зарубежье. Хроника научной, культурной и общественной жизни 1920 — 1940. Франция. В 4-х томах. М., 1995.

4 Русская эмиграция в Европе. Сводный каталог периодических изданий. 1853 — 1940. Paris. Institute D’etudes Slaves. 9 Vol. Michelle vie. 1990.

5 Современные записки. Париж, 1920; Молодые побеги. Париж, 1920; Грядущая Россия. Париж, 1920; Социалистический вестник. Берлин, 1921; Смена вех. Париж, 1921; Молодая Россия. Берлин, 1921; Младо-русь, Прага. 1922; Волна. США, 1922; Накануне. Берлин, 1922. Воля России. Прага, 1922; Вестник Русского Христианского Студенческого движения в Европе. Прага, 1923; Знамя борьбы. Берлин, 1924; и др. тов из России1. Узкий круг историков, в идеологических целях допущенный к изучению эмигрантской исторической литературы, добросовестно критиковал меньшевистских, эсеровских, анархистских и других авторов за то, что те, якобы, слишком преувеличивали свои былые успехи в Советской России2. Несомненно, доля истины в этом утверждении есть. Плюрализм экономический в начальный период нэпа порождал у студентов-меньшевиков иллюзии политические, надежды на перерождение советской системы. Молодые меньшевики, несмотря на свою малочисленность (200 человек в начале 1923 г.)3, верили в силу идей РСДРП, верили в скорую свою победу, порой романтически смотрели на реалии жизни. Отрезвление произошло позже, в эмиграции, когда участники молодежных политических союзов, реально оценили свою деятельность в России 1920;х гг.

Значимой составной частью научного диалога (Россия + Россия) стали отечественные публикации. Пути воссоздания единой исторической мысли России не просты, разнообразны и неодинаково весомы с научной точки зрения. В отечественной историографии на «острие проблемы» оказались журналисты, которые делали первые попытки переосмысления старых представлений об эмиграции4. Оперативность отклика на различные проблемы российского рассеивания не стала гарантией качества подготовленных работ и ярким отражением в них молодёжных сюжетов. Так, в книге В. Костикова «Не будем проклинать изгнанье.», где ряд страниц посвящены юношеству, авторский посыл о том, что книга «является, можно сказать, первой попыткой непредвзятого рассказа о русской эмиграции"5, не выдерживает критики и не этичен по отношению к исследователям, которые внесли значительный вклад в изучение.

1 Горелик А. Гонения на анархизм в Советской России. Берлин, 1922; Двенадцать смертников. Суд над социалистами-революционерами в Москве. Берлин, 1922; Черная книга («Штурм небес»), Париж, 1929; Константинов ДВ. Православная молодежь в борьбе за церковь в СССР. Мюнхен, 1956; Мартов и его близкие. Сборник. Нью-Йорк, 1959; Молодежь Советского Союза. Сборник статей. Мюнхен. 1959; Комсомол. Сборник статей. (Воспоминания бывших комсомольцев). Мюнхен, 1960. Лицом к лицу. Материалы второй политической конференции. ЦОПЭ 3−4 ноября 1960 г. Мюнхен, 1961. Волин С. Меньшевики на Украине (1917 — 1921 гг.). Нью-Йорк. 1962; и др.

2 См., например: Егошина В. Н. Исторический опыт борьбы Коммунистической партии за молодежь против мелкобуржуазных националистических партий и их юношеских объединений в первый период нэпа. (1921 -1925 гг.): Дис. канд. ист.наук.М., 1978.С. 12.

3 Постников Е. С. Российское студенчество в условиях новой экономической полигики. Тверь, 1996. С. 132.

4 Башкирова Г. В., Васильев Г. В. Путешествие в Русскую Америку. Рассказы о судьбе эмиграции. М., 1990; Хохульников К Изгнанники//Дон (Ростов-на-Дону). 1990. № 3. С. 153 — 158- Большаков В. В. Русские березы под Парижем. М., 1990; Коваленко Ю. Москва — Париж. Очерки русской эмиграции. 1991; Носик Б. Приветот эмигранта, свободный Париж. М., 1992;идр.

5 Костиков В. «Не будем проклинать изгнание."(Пути и судьбы русской эмиграции). М., 1990. С. 2. эмиграции в 1920;е — 1980;е годы1. Кроме того характерной чертой журналистских публикаций стало недостаточное внимание авторов пребыванию в русской эмиграции юношества в Турции, славянских странах, на Дальнем Востоке.

В определенной мере серьезный шаг в изучении названных регионов пребывания российской эмиграции сделали работы В. А. Тесемникова, Н.Е. Со-ничевой, В. Т. Пашуто, опубликованные в конце 1980;х — начале 1990;х годов2. Однако юношеская проблематика в них не получила реального воплощения. Исключение составляет книга М. Назарова «Миссий русской эмиграции», но и здесь некоторые стороны жизни юношества за рубежом носят весьма фрагментарный характер3. Более полно панорама жизни молодежи представлена в двухтомном академическом издании «Культурное наследие российской эмиграции. 1917 — 1940)», коллективных монографиях «Российское Зарубежье: история и современность», «Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов», работах Е. П. Серапионовой, З. С. Бочаровой, Е. С. Постникова и других авторов4. Внимание авторов привлекает деятельность российской интеллигенции по созданию высшей школы за границей, приводятся достаточно противоречивые данные о численности русских студентов в Чехословакии, Югославии, Болгарии и других стран, рассматриваются проблемы обучения учащихся высших учебных заведений стран-реципиентов.

Проведенный учеными историко-сопоставительный анализ культурно-миграционных процессов в прошлом и настоящем придал изданиям особую актуальность и созвучность современным общественно-политическим событи.

1 См., например, работы Г. Ф. Барихновского, Л. К. Шкаренкова, В. В. Комина и др.

2 Тесемников В. А. Российская эмиграция в Югославии (1919 — 1945 гг.) // Вопросы истории. 1988. № 10- Соничев Н. Е. На чужом берегу. М., 1991; Назаров М. В. Миссия русской эмиграции. Ставрополь, 1992. Т. 1- Пашуто В. Т. Русские историкиэмиграшы в Европе. М., 1992.

3 Назаров М. Указ. соч. CJ1,117,119,134 и др.

4 Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов (гражданские беженцы, армия, учебные заведения). М., 1995; Российское Зарубежье: история и современность. М., 1998; Серапионова Е. П. Российская эмиграция в Чехословацкой республике (20-е — 30-е годы). М., 1995; Бочарова З. С. Судьбы российской эмиграции: 1917 — 1930;е годы. Учебное пособие. Уфа, 1998; Постников Е. С. Демократические тенденции российского студенчества за рубежом: проблемы становления // Интеллигенция России: уроки истории и современность. Тез. докл. межгос. науч-теор. конф. 20−22 сент. 1994. Иваново. 1994; Он же. Российское студенчество за рубежом и его монархическое крыло II Российская интеллигенция XX век. Тез. докл. и сообщ, науч. конф. 23 — 24 февр. 1994. Екатеринбург. 1994; Он же. Российское студенчество во Франции в 20-х годах // Русская эмиграция во Франции (вторая половина XIX — середина XX вв.): Тез. респ. науч. конф. РПГУ 20 — 21 апр. 1995. СПб. 1995; Он же. Отечество и религиозные устремления российского студенчество за рубежом // Интеллигенция, провинция, отечество: проблемы истории, культуры, политики: Тез. докл. межгос. науч.-теор. конф. 24−25 сент. 1996. Иваново. 1996; Он же в соавторстве с З. С. Бочаровой. Образование российского студенчества за рубежом в начале 20-х годов: преемственность традиций // Интеллигенция России: Тез. докл. межгос. науч.-теор. конф. 25 — 27 сент. 1997. Иваново. 1997; и др. ям в России, в центре которых стоит проблема русских вне ее границ. Вопросы, связанные с численностью материально-правовым положением, культурной жизнью и адаптацией юношества в странах проживания нашли свое отражение в сборниках научных трудов1, отдельных статьях2. Не обошли своим вниманием молодежь двухтомное академическое издание «Культурное наследие российской эмиграции. 1917 — 1940» и подготовленное при активном взаимодействии «двух Россий» «Золотая книга эмиграции"3. В них фрагментарно представлен разнообразный по своему содержанию материал, дающий общую картину жизни российских эмигрантов в различных странах мира, рассказывается о контактах, учебных и творческих связях профессуры с учащимися. В эти же годы были опубликованы работы, защищены диссертации Н. А. Омельченко, А. П. Ивкиной, О. Ю. Олейника, B.C. Меметова, А. В. Квакина, Г. Я. Тарле, посвященные отдельным аспектам российской эмиграции4. Активно стали разрабатываться проблемы патриотизма, развития общественно-политической мысли Российского Зарубежья, особенности эволюции эмиграции «первой волны». Исследования глубоки по своему содержанию, написаны на высоком научном уровне и органически согласуются с тематикой, предшествующих историографических периодов. В широком исследовательском поле авторов находятся и некоторые материалы, связанные с образованием эмигрантского юношества, участием его в движении «младороссов», «новопоколенцев», «фашистов», рассматриваются проблемы «вживания» в иную культурную среду. Однако они не определяют содержание названных публикаций, в которых ставились иные задачи.

1 Русская эмиграция во Франции (1850 — 1950;е гг.). Сб. науч. ст. СПб., 1995. С. 81 — 88, 105 — 112, 161 -167- Российская эмиграция в Чехословакии (1918 — 1945). СПб., 1996. С. 163 — 178- Культура Российского Зарубежья. М. 1995. С. 8 — 19,29 — 46- История Российского Зарубежья. Проблема адаптации эмигрантов в XIX—XX вв. М., 1996. С. 133 — 145.

2 ДикЕ.Н. К истории Российской эмиграции в Аргентину //Латинская Америка 1991. № 6. Вьюницкий В. Эмиграция разнесла и разносит по свету наших сограждан // Третье сословие. 1992. № 3- Кишкин Л. С. О русской эмигрантской молодежи в Праге (1920 — 1930;е года) // Славяноведение 1992. № 4- Ипполитов С. С., Карпенко С. В., Пивовар Е. И. Российская эмиграция в Константинополе в начале 20-х годов (Численность, материальное положение, репатриация) // Отечественная история. № 5- Даниель Б. Преступление без намерения. Возникновение и формирование российской диаспоры за рубежом // Отечественная история 1996. № 1- и др.

3 Культурное наследие российской эмиграции. 1917 — 1940. М., 1994. Кн. 1 — 2- Российское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX в. М., РОССПЭН. 1997.

4 Тарле ГЛ. Российское Зарубежье и Родина. М., 1993; Квакин А. В. Общее и особенное в положении российской диаспоры «первой волны». Тверь, 1992; Он же. Российская интеллигенция и «первая волна» эмиграции. Тверь, 1994; Омельченко Н. А. В поисках России: общественно-политическая мысль Российского Зарубежья о революции 1917 г., большевизме и будущих судьбах российской государственности. СПб., 1996. Ивкина А. П. Библиография Российского Зарубежья. (Первая «волна» послереволюционной эмиграции): история и современное состояние: Автореф. дис. канд. пед. наук. М., 1996; Олейник О. Ю., Меметов.

Таким образом, можно заключить, что исследование вопросов о российском юношестве активизировалось в 1990;е гг. и в самой России, и в среде ее эмигрантского отражения. Условная пальма первенства в решении проблем молодёжных движений, постановке новых вопросов, организации научных центров по изучению истории отечественного юношества на сегодняшнее время принадлежит собственно российским ученым. За последние годы они сумели ввести в научный оборот значительный комплекс документально-архивного материала по данной теме, внесли весомый вклад в множества аспектов истории юношества, поставив вопрос о последнем, как отрасли научного знания. Существенной составляющей успехов российских ученых стали «открытые» в 1980;е — 1990;е гг. труды исследователей из Российского Зарубежья, да и зарубежной России в целом. Бесспорно, обогащению научного потенциала отечественных ученых, занимающихся историей юношества, где бы они не находились чисто географически, способствует рост взаимоинтересных творческих контактов: подготовка совместных сборников статей, межгосударственных и международных конференций, выпуск разного рода по жанру и тематической направленности публикаций, полемика в научных журналах и т. д. Именно на почве научной открытости и непредвзятости, ученых из разных геополитических сфер ждут истинные достижения в изучении юношества. Общей же бедой помимо элементарного недостатка знания о степени проработанности того или иного аспекта рассматриваемой темы в трудах коллег, является и политическая пристрастность, выходящая на проблему конъюнктуры.

В связи с целым комплексом объективных причин, в том числе и внешнеполитического характера, тема юношества мало рассматривалась в советской науке в 1930;е — первой половине 1950;х годов. Ее постепенное и видимое «возвращение» начинается со второй половины 1950;х гг., будучи вновь обусловлено определенной степенью общественно-политического «потепления». В 1960;е — 1980;е гг. в СССР тема юношества изучается достаточно активно. Эти работы внесли большой вклад в постижение цивилизационных аспектов темы и стали весомыми предпосылками исследования юношества в 1990;е гг.

В свою очередь представители зарубежной России, пройдя через этап естественной смены поколений и уровня подведения итогов обратились к изу.

В.С. Интеллигенция, эмиграция, Отечество: проблема патриотизма в творческом наследии представителей чению рассматриваемой проблемы с позиций меньшей политической предвзятости, углубления культурно-нравственных нюансов темы и взвешенного анализа исторических работ своих предшественников 1920;х — 1930;х гг., которые стали активно переиздаваться в 1990;е гг. Названные тенденции в какой-то мере характерны и для исследований российских ученых в 1990;е гг. На наш взгляд, необходимо обратить внимание на то, что заинтересованное изучение вопросов истории отечественного юношества стало серьезным исследовательским вкладом в формирование новой отрасли научного знания. Рост взаимо-обогащающих контактов между учеными «двух Россий», доступность научных работ из разных уголков планеты способствовали развитию процесса объединения, воссоздания исторической более полноценной картины развития отечественного юношества. В ходе конкретных исторических исследований учеными России и ее Зарубежья были предложены интересные варианты рассмотрения таких граней темы, как генезис студенчества, его состав, роль молодёжи в общественном развитии и т. д.

Объективные факторы позволяют определить лишь конец 1980;х -1990;е годы как новейший период в изучении общественно-политической жизни Российского Зарубежья, который открывает перед исследователями широкие возможности синтезировать достижения отечественной мысли, преодолеть тенденции к нигилистическим оценкам предшествующих этапов, продвинуться вперед в концептуальном анализе роли Российского Зарубежья в современном российском обществе. Осмысление серьезных структурных изменений в истории России вплоть до весны 1991 года осуществлялось, прежде всего, писателями, журналистами в жанре публицистики. Ей принадлежала ведущая роль в формировании нового общественного сознания. Более успешному изучению проблем общественно-политической жизни 1920;х годов способствовало введение в научный оборот трудов П. Н. Милюкова, П. А. Сорокина, П. Б. Струве, И. А. Ильина, Г. П. Федотова. Обращение к трудам этих и многих других российских ученых, а также таким интересным периодическим изданиям как «Архив Русской Революции», «Социалистический Вестник», «Новая жизнь», «Накануне» позволило историкам более конструктивно обсудить проблемы идейно-политического поиска в эмиграции. В течение 1991 — 1999 годов намети.

Российского Зарубежья 20 — 30-х годов XX века. Иваново. 1997. лись и получили первое воплощение новые постановки проблем, расширились хронологические и географические рамки работ, появились исследователи и исследования, неординарно трактующие известные факты, вводящие в оборот новые источники по проблемам истории идейно-политических поисков в Российском Зарубежье. Это Т. И. Славко, Г. С. Ерчеев (Екатеринбург, 1995), Г. И. Королева, М. Е. Хлопаева, О. Е. Литвиненко (Москва, 1994), Г. В. Корзенко (Иваново, 1998) и др. Впрочем, число серьёзных научных работ со всеми их достоинствами и просчетами было не так велико. Необходимо выделить труды А. В. Квакина, С. А. Красильникова, О. Ю. Олейника, Е.И. Самарцевой1. Они различны по своей тематике. Но их объединяет одно — все они посвящены проблемам эмиграции, где определенное место занимают и сюжеты идейно-политических исканий молодёжи.

Более полно панорама участия молодёжи в общественно-политической жизни Российского Зарубежья представлена в двухтомном академическом издании «Культурное наследие российской эмиграции (1917;1940)», коллективных монографиях «Российское Зарубежье: история и современность», «Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов», работах Е. П. Серапионовой, З. С. Бочаровой, Е. С. Постникова и других2. Среди множества рассматриваемых вопросов, внимание авторов привлекает и деятельность молодёжных организаций. Вопросы, связанные с культурной жизнью в странах проживания, нашли свое отражение в сборниках научных.

1 Квакин А. В. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в условиях новой экономической полигики. 1921 — 1927 гг.: Дисс. д-ра ист. наук. М., 1991; Красильников С. А. Социально-политическое развитие интеллигенции Сибири в 1917; середине 1930;х гг.: Дисс. в виде научн. доклада .д-ра ист. наук. Новосибирск. 1995; Олейник О. Ю. Интеллигенция и Отечество: проблема патриотизма в советском обществе и Российском Зарубежье в 30-е годы XX века: Дисс. д-ра ист наук. Иваново. 1998; Самарцева Е. И. Интеллигенция России в отечественной историографии (1917 — 90-е годы XX века): Дисс. д-ра ист. наук. М., 1999.

2 Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов (гражданские беженцы, армия, учебные заведения). М., 1995; Российское Зарубежье: история и современность. М., 1998; Серапионова Е. П. Российская эмиграция в Чехословацкой республике (20-е — 30-е годы). М., 1995; Бочарова З. С. Судьбы российской эмиграции: 1917;1930;е годы. Учебное пособие. Уфа, 1998; Постников Е. С. Демократические тенденции российского беженства за рубежом: проблемы становления // Интеллигенция России: уроки истории и современность. Тез. докл. межгос. науч-теор. конф. 20−22 сент. 1994. Иваново, 1994; Он же. Российское беженство за рубежом и его монархическое крыло // Российская интеллигенция XX век. Тез. докл. и сообщ. науч. конф. 23 — 24 февр. 1994. Екатеринбург. 1994; Он же. Российское беженство во Франции в 20-х годах // Русская эмиграция во Франции (вторая половина XIX — середина XX вв.): Тез. респ. науч. конф. РПГУ 20 — 21 апр. 1995. СПб., 1995; Он же. Отечество и религиозные устремления российского беженство за рубежом //Интеллигенция, провинция, отечество: проблемы истории, культуры, политики: Тез. докл. межгос. науч.-теор. конф. 24 — 25 сент. 1996. Иваново. 1996; Он же в соавторстве с З. С. Бочаровой. Образование российского беженства за рубежом в начале 20-х годов: преемственность традиций // Интеллигенция России: Тез. докл. межгос. науч.-теор. конф. 25 — 27 сент. 1997. Иваново. 1997; и др. трудов1, отдельных статьях2. Не обошли своим вниманием вопросы идейно-политических поисков молодёжи в эмиграции авторы «Золотой книги эмиграции"3. В ней фрагментарно представлен разнообразный по своему содержанию материал, дающий общую картину жизни молодых российских эмигрантов в различных странах мира, рассказывается, правда, лишь отрывочно, и об общественно-политической мысли в молодёжных организациях Российского Зарубежья. В эти же годы были опубликованы работы, защищены диссертации Н. А. Омельченко, А. П. Ивкиной, О. Ю. Олейника, B.C. Меметова, А. В. Квакина, Г. Я. Тарле, посвященные отдельным аспектам истории российской эмиграции4. В них активно стали разрабатываться проблемы патриотизма, развития общественно-политической мысли в молодёжной среде Российского Зарубежья, особенности эволюции эмиграции «первой волны». Исследования глубоки по своему содержанию, написаны на высоком научном уровне. В широком исследовательском поле находятся и некоторые документальные материалы (чаще всего материалы прессы), связанные с образованием движений «младороссов», «новопоколенцев», «фашистов», рассматриваются проблемы «вживания» в иную культурную среду. Однако они не определяют содержание названных публикаций, в которых ставились иные задачи.

Наименее изученным по-прежнему остается история идейно-политического развития пореволюционной эмиграции. Ряд вышедших в по.

1 Русская эмиграция во Франции (1850 — 1950;е гг.). Сб. науч. ст. СПб., 1995. С. 81 — 88, 105 — 112,161 -167- Российская эмиграция в Чехословакии (1918 — 1945). СПб., 1996. С. 163 — 178- Культура Российского Зарубежья. М., 1995. С. 8 -19,29 — 46- История Российского Зарубежья. Проблема адаптации эмигрантов в XIX — XX вв. М., 1996. С. 133 -145.

2 Дик Е. Н. К истории Российской эмиграции в Аргентину// Латинская Америка. 1991. № 6. Вьюницкий В. Эмиграция разнесла и разносит по свету наших сограждан // Третье сословие. 1992. № 3- Кишкин Л. С. О русской эмигрантской молодежи в Праге (1920 — 1930;е годы) // Славяноведение. 1992. № 4- Ипполитов С. С., Карпенко С. В., Пивовар Е. И. Российская эмиграция в Константинополе в начале 20-х годов (Численность, материальное положение, репатриация)//Отечественная история. 1995.№ 5- Даниель Б. Преступление без намерения. Возникновение и формирование российской диаспоры за рубежом // Отечественная история. 1996. № 1- и др.

3 Российское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX в. М., РОССПЭН. 1997.

4 Тарле ГЛ. Российское Зарубежье и Родина. М., 1993; Квакин А. В. Общее и особенное в положении российской диаспоры «первой волны». Тверь, 1992; Он же. Российская интеллигенция и «первая волна» эмиграции. Тверь, 1994; Омельченко Н. А. Указ. Соч.- Ивкина А. П. Библиография Российского Зарубежья. (Первая «волна» послереволюционной эмиграции): история и современное состояние: Автореф. дис. канд. пед. наук. М., 1996; Олейник О. Ю., Мемегов B.C. Интеллигенция, эмиграция, Отечество: проблема патриотизма в творческом наследии представителей Российского Зарубежья 20−30-х годов XX века. Иваново, 1997; О России и русской философской культуре. Философы Российского Зарубежья: Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев, В. В. Зеньковский, П. А. Сорокин, Г. П. Федотов, Г. В. Флоровский. М., 1990; Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990; Он же. Философия неравенства М, 1990; Он же. Новое средневековье. Размышления о судьбе России и Европы. М., 1991; Он же. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М., 1991; Франк CJL Духовные основы общества М., 1992; Струве П. Б. Размышления о русской революции. М., 1991; Христианский социализм (С.Н. Булгаков): Споры о судьбах России. Новосибирск, 1991; Ильин ИА О грядущей России: Избранные статьи. М., 1993; Он же. Путь к очевидности. М., 1993; и др. следнее время статей, так или иначе связанных с этой проблематикой, посвящен главным образом отдельным сторонам идейной жизни российской диаспоры и, в частности, находившейся прежде под запретом, ныне ставшей модной теме евразийства1. Появились первые работы о духовных судьбах и политических взглядах наиболее выдающихся представителей российской диаспоры, в том числе статьи и книги о Н. А. Бердяеве, И. А. Ильине, П. Н. Милюкове, А. А. Кизеветтере, П. Б. Струве, С. П. Мельгунове, Ю. О. Мартове и других2. В них фрагментарно затрагивается молодёжная тематика.

Значительный вклад в изучение темы внесла монография Н.А. Омель-ченко1. Она была посвящена неизвестным и неразработанным в отечественной и зарубежной историографии вопросам об оценках российской эмиграцией 1920;х — 1930;х годов истоков, сущности и последствий 1917 года в России, о ее прогнозах относительно будущего Родины. На основании широкого круга источников был рассмотрен широкий ряд важных проблем идейно-политического развития Российского Зарубежья: философские и политические дискуссии в эмиграции, зарождение альтернативных идеологий — сменовеховства и евразийства, место и роль консервативной и либерально-консервативной мысли в идейной жизни русского изгнания. Монография ознакомила российских читателей с взглядами многих видных деятелей российской диаспоры, творческие искания которых, по мнению автора во многом созвучны современным спорам о том, где найти настоящую Россию и как её обустроить. Однако, при рассмотрении исторических сюжетов, связанных с историей молодёжных движений российского рассеяния, автор обратил внимание только на евразийские и фашистские организации.

В свою очередь представители зарубежной России, пройдя через этап естественной смены поколений и уровня подведения итогов обратились к изу.

1 Соболев А. Б. Полюса Евразийства // Новый мир. 1991. № 1- Новикова Л. И., Сиземская И. Н. Политическая программа евразийства: реальность или утопия? // Общественные науки и современность. 1992. № 1- Хоружий С. С. Карсавин, евразийство и ВКП // Вопросы философии. 1992. № 8- Омельченко Н. А. Споры о евразийстве (опыт исторической реконструкции) // Полис. 1992. № 3- Он же. В поисках «новой» России (К вопросу о политической программе «евразийства») // Культура Российского Зарубежья. М., 1995; Айзату-лин Т. Между молотом Европы и наковальней Азии. Историческая память и самопознание // Родина. 1993. № 5 — 6- Цивилизации и культуры: Альманах. Вып. 8. Россия и Восток: иивилизаиионные отношения. М., 1994; и др.

2 Вандалковская М. Г. П. Н. Милюков, А. А. Кизеветгер: история и полигика. М., 1993; Зотова З. М. Петр Бернгардович Струве // Вопросы истории. 1993. № 8- Гнатюк О Л. Русская политическая мысль начала XX века: Н. И. Кареев, П. Б. Струве, И. А. Ильин. СПб., 1994; Шамшурин В. И. Идея права в социальной истории П. И. Новгородцева // Социс. 1993. № 4- Омельченко Н. А. «Веховская» традиция в духовной жизни русской эмиграции // Вопросы истории. 1995. № 1- Емельянов Ю. Н. С. П. Мелыунов: в России и эмиграции. М., 1998.

РОССИЙСКАЯ С У Д Л Р С i J ЕIIH AJ3f БИБЛИОТЕК л чению рассматриваемой проблемы с позиций меньшей политической предвзятости, углубления культурно-нравственных нюансов темы и взвешенного анализа исторических работ своих предшественников 1920;х — 1930;х гг., которые стали активно переиздаваться в 1990;е гг. Названные тенденции в какой-то мере характерны и для исследований российских ученых в 1990;е гг. На наш взгляд, необходимо обратить внимание на то, что заинтересованное изучение вопросов истории отечественной общественно-политической мысли в эмиграции стало серьезным исследовательским вкладом в формирование новой отрасли научного знания. Рост взаимообогащающих контактов между учеными «двух Россий», доступность научных работ из разных уголков планеты способствовали развитию процесса объединения, воссоздания исторической более полноценной картины развития отечественной общественно-политической мысли 1920;х годов. В ходе конкретных исторических исследований учеными России и ее Зарубежья были предложены интересные варианты рассмотрения различных граней темы.

В западной литературе истории развития молодёжных движений Российского Зарубежья до сих пор не уделялось должного внимания. Как отметил германский исследователь Леонид Люкс, опубликовавший в журнале «Вопрол сы философии» одну из первых работ на тему, последние такие попытки предпринимались в 1924 и 1927 годах в книгах германского исследователя Ганса Римши «Русская гражданская война и русская эмиграция 1917;1921 годов» и «Зарубежная Россия 1921 — 1926 годов"3. Причину такого положения Леонид Люкс видит, прежде всего, в том, что эмигранты «были рассеяны по многим странам и в высшей степени разобщены политически», что делает их письменное наследие «почти необозримым». Этим объясняется то, что на Западе «до сих пор была детально исследована лишь часть всех аспектов проблемы"4. Главное внимание в работах зарубежных авторов уделялось сменовеховству и евразийству, то есть тем эмигрантским группировкам, чьи взгляды и установки вызывали особенно оживленные дискуссии в молодёжной эмигрантской среде. На эту тему в разное время было написано немало работ, как ино.

1 Омельченко Н. А. В поисках России (историко-политический анализ). СПб., 1996.

2 Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой» русской эмиграции Н Вопросы философии. 1992. № 9.

3 Rimscha Н. Der russische Burgerkrieg und die russische Emigration 1917 — 1921. Jena, 1924; Rimscha H. RusslandjenseitsderGrenzea 1921 -1926. Jena, 1927.

4 Люкс Л. Указ. соч. с. 160. странными авторами, так и самими эмигрантами, в том числе книги О. Бесса, JI. Полякова, И. Степанова, М. Агурского1. Различные аспекты этой темы рассматривались Р. К. Вильямсом в его известном исследовании о российской диаспоре в Германии2. В. В. Зеньковским — в труде «Русские мыслители и Европа"3, а также С. Утехиным в книге «История политических идей в России"4. Много и плодотворно писал о творческих изысканиях Российского Зарубежья один из крупнейших зарубежных исследователей Н. П. Полторацкий. Его перу принадлежат книги «Бердяев и Россия», «П. Б. Струве как политический мыслитель», «Россия и революция: русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX века», «Иван Александрович Ильин: жизнь, труды, мировоззрение» и другие5. Ряд интересных сведений о духовно-политическом облике и идейно-политических взглядах пореволюционной эмиграции содержит интересная брошюра А.С. Изгоева6, книга М. В. Вишняка об одном из наиболее популярных в эмиграции журнале «Современные записки"7 и посвященная судьбе эмигрантских «сыновей» книга B.C. Варшавского «Незамеченное поколение» (М., 1992). Отдельным сторонам идейно-политической жизни Российского Зарубежья посвятил специальную брошюру П.Н. Милюков8. Исследовалось также развитие в эмиграции отдельных политических партий, особенно меньшевиков. В 1974 году вышла в свет книга американского историка У. Розенберга о кадетах, доводившая изложение судьбы партии до 1921 года9. Тогда же J1. Хаимсон опубликовал свою капитальную работу о меньшевиках, рассматривавшую историю этой партии на протяжении периода с 1917 года до начала II мировой войны1. Определенный интерес при изучении темы представляют также книги «Меньшевики» и «Меньшевики после Октябрьской революции», составленные Ю. Фельштинским из произведений, принадлежащих.

1 Boss Otto. Die Lehre der Eurasier. Wiesbaden, 1961; Poljakov Leon. The Aiyan myth. Sussex, 1974; Степанов И. Белые, красные и евразийство. Брюссель, 1927; Агурский М. Указ. Соч.

2 Williams R.G. Culture in Exile. Russian 6migres in Germany. 1881 — 1941. London, 1972.

3 Зеньковский В. В. Русские мыслители и Европа. Критика европейской культуры у русских мыслителей. Париж, 1955.

4 Utechin S. Russian political thought A concise History. London, 1963.

5 Полторацкий Н. П. Бердяев и Россия. Нью-Йорк, 1967; Он же. П. Б. Струве как политический мыслитель. Tenafly, 1978; Он же. Россия и революция: русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX века Tenafly, 1988; Он же. Иван Александрович Ильин: жизнь, труды, мировоззрение. Сборник статей. Tenafly, 1989; и другие.

6 Изгоев А. С. Рожденное в революционной смуте (1917;1932).

7 Вишняк М. «Современные записки». Воспоминания редактора СПб., 1993.

8 Милюков П. Н. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926.

9 Rosenberg W.G. Liberals in the Russian Revolution. The constitutional Democratic party 1917 — 1921. Princeton, New Jersey, 1974. перу наиболее известных меньшевистских деятелей2. Одной из центральных политических фигур Российского Зарубежья — Петру Струве посвятил свою двухтомную монографию Ричард Пайпс. Что же касается систематических исследований истории идейно-политического развития в молодёжной среде «первой волны» российской эмиграции в целом, то и на Западе их до сих пор еще нет.

Итак, анализ публикаций, научных трудов и источников показывает, что рассматриваемая нами проблема изучена далеко не полностью. Теоретические аспекты молодежного движения не получили вплоть до настоящего времени своего дальнейшего изучения и обоснования. Несмотря на большой объем исторической литературы, опубликованных документов по истории молодёжных движений в Зарубежье. Осмыслению подлежат проблемы участия молодёжи в молодежных организациях эсеров, меньшевиков, анархистов, кадетов, тенденции, показывающие политическую многоликость юношества, его различные позиции. В настоящем исследовании предпринята попытка восполнить отмеченные проблемы.

Одновременно следует подчеркнуть необходимость дальнейшего изучения проблемы. Наиболее перспективны для исследования в русле концепты единства русской культуры вопросы «возвращенчества» эмигрантского юношества в Россию (СССР), обучение юношей и девушек 1920 — 1930;х гг. в иностранных вузах, изучение разных судеб эмигрантов в странах-реципиентах, деятельности органов ВЧК-ОГПУ, Центрального бюро коммунистического студенчества по «идейному разложению» учащихся вузов в Российском Зарубежье. В то же время, думается, небезынтересными для исследователей станут и более локальные темы, связанные с неизвестными до сих пор сюжетами пребывания русской молодёжи в Прибалтийском регионе, странах Скандинавии, США, Англии, Германии и т. д. Большой интерес представляет практически неизученная история Объединения Русских Эмигрантских Студенческих Организаций (ОРЭСО), сыгравшая огромную роль в жизни студенчества Российского.

1 Haimson L.H. The Mensheviks from the revolution of 1917 to the Second World War. Chicago — London, 1974.

2 Меньшевики. Vermont, 1988; Меньшевики после Октябрьской революции. Vermont, 1990.

3 Pipes R. Struve: liberal on the left 1870 — 1902. HarvardCambridge, 1970; Pipes R. Struve. Liberal on the right. 1905 — 1944. CambridgeLondon. 1980.

Зарубежья. Ждёт своего исследователя и интересный исторический сюжет об участии российской эмигрантской молодёжи во Второй мировой войне.

Комплекс источников по теме диссертации. Под комплексом источников следует понимать систему разнотипных документов, «в которой каждый тип находится в определенной зависимости от других, а система в целом отражает одно или группу связанных между собой исторических событий, деятельность классов, социальных групп, политических партий и организаций в этих событиях. Когда речь идет о сложных по своей структуре событиях, комплекс источников по событию «А» всегда будет частью более широкого комплекса, включающего также события «В», «С», «D» и т. д.. Таким образом, понятие комплекса источников может применять в широком смысле и в более специальном значении"1. По своему происхождению и содержанию комплекс источников по изучаемой теме можно условно структурировать в несколько блоков.

Первый блок источников — документы государственных архивов.

Документы государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), многие из которых вводятся в научный оборот впервые, позволяют значительно расширить исследовательское поле изучаемой проблемы.

Особый интерес вызывают фонды Русского заграничного исторического архива (РЗИА), находящиеся в ГА РФ. Они позволяют раскрыть эмигрантские сюжеты российского юношества. Абсолютное большинство документов вводится в научный оборот впервые. Определяющими для диссертанта стали несколько фондов. Это в первую очередь документы «Объединения Русских Эмигрантских Студенческих Организаций» (ОРЭСО, Р-5837). Материалы находятся в хорошем состоянии благодаря четкой и добросовестно проведенной работе немногочисленного штата ОРЭСО в 1920;е гг., а также нынешними сотрудниками архива. Документы ОРЭСО долгое время находились в Праге, где их бережно сохраняли. Особую ценность представляет документация съездов ОРЭСО. В них отражена широкая палитра мест пребывания и учебы российских студентов: Европа, Северная Африка, Турция, Египет и другие страны. Протоколы общих собраний, конференций ОРЭСО показывают теоретические.

1 Городецкий Е. Н. Принципы секретариата Центрального Комитета РСДРП (б). Март — октябрь 1917 г. II Источниковедение истории Великого Октября. М. 1997. С.54- Квакин А. В. Комплекс опубликованных источников о привлечении буржуазной интеллигенции на сторону Советской власти II Источниковедение истории переходного периода в СССР. Калинин. 1984. С. 81. споры о сущности и перспективах развития российского студенчества, практические меры по укреплению его рядов в независимости от политической ориентации учащихся высшей школы. В то же время для фондов ОРЭСО характерны документы и другого свойства: опросные листы, справки, отчеты членов правления организации. Руководство объединения тщательным образом вело всю документацию, с бухгалтерской скрупулезностью составляло текущие и годовые финансовые отчеты, которые свидетельствуют о крайней нужде российского студенчества, особенно вне европейского континента.

В фондах ОРЭСО сохранилось много личных дел студентов. Они позволяют исследователю с большой долей достоверности проследить жизненный путь учащихся, эволюцию их взглядов, выяснить причины эмиграции. Материалы судов чести дают возможность понять частную жизнь студентов, в определенной степени проанализировать структуру влияния эмигрантской общественности на отдельных учащихся, нарушивших нормы студенческого общежития1. Из материалов РЗИА, характеризующих пребывание российских студентов в различных странах, значительный интерес представляют документы по Чехословацкой республике, где находилось наибольшее количество студентов из России. Например, фонд Р-5823 содержит документы переписной комиссии, которая организовала учет прибывших в Прагу студентов. Документы показывают — в столице Чехословакии в 1923 г. находился цвет эмигрантского студенчества: из 3469 человек 77% знали чешский язык, 72% — французский, 64% — немецкий, более 16% — английский, 35% владели тремя иностранными языками2. В анонимных переписных листах студенты откровенно излагали свои взгляды на перспективу возвращения в Россию, делились соображениями о большевистском режиме. Типичным было пожелание скорейшего возвращения в Россию при условии свержения Советской власти. Главную цель своего пребывания за границей они видели в том, чтобы «работать на восстановление великой России"3.

Наиболее полно учебную жизнь российского студенчества в эмиграции представляют фонды Учебной коллегии Комитета по обеспечению образования.

1 См. подробнее: Постников ЕС. Источники и историография по истории российского студенчества в Чехословакии (1920;е годы) // Источники по истории адаптации российских эмигрантов в XIX — XX вв. Сб. статей. М, 1997. С.126−127.

2 ГА РФ, ф. Р-5823, oil 1. я 2, л .6.

3 Там же, д. 18, л. 8,90. в Чехословацкой республике (Р-5776), Русского института сельскохозяйственной кооперации (Р-5938), Русского педагогического института имени Я.А. Ко-менского (Р-5773), Русского юридического факультета в Праге (Р-5765). Здесь сосредоточены не только планы работы, представляющие значительный интерес для высших учебных заведений сегодня, но и находится методический материал по воспитательной, культурно-массовой работе со студентами, обобщен опыт кооперативного движения в вузах. Одновременно материалы фонда отражают процессы становления русской высшей школы за рубежом, когда усилиями интеллигентской общественности студенты сначала были «рассеяны» по вузам Чехословакии, а затем сосредоточены в основной своей массе во вновь созданных русских высших учебных заведениях. Картина пребывания российского студенчества в других странах дополняется разрозненными материалами РЗИА, главным образом из фонда ОРЭСО (Р-5837), в них нет той всесторонности и глубины анализа, свойственных документам по Чехословакии, но имеющиеся в фонде справки, прошения о помощи, анкеты дают определенное представление о быте, материальном положении, учебе студентов в странах-реципиентах.

Значительный интерес в РЗИА представляют личные фонды Н.А. Анти-пова (Р-5934), Н. И. Астрова (Р-5913) — литераторов и журналистов, жизнь и деятельность которых были тесно связаны с эмигрантским юношеством. В фонде Н. А. Антипова преобладают главным образом материалы, показывающие пребывание российского юношества в Северной Африке. Эти сюжеты не случайны. Антипов служил в Белой армии. После эвакуации находился в Тунисе. Документы фонда Н. И. Астрова (записки, статьи, выступления) охватывают 1921 — 1932 гг. и свидетельствуют о широких связях Астрова с русской юношеской общественностью в европейских странах. «Сообщение Временного Комитета ВСГ в Константинополе» (1921 г.) содержит сведения о первых шагах российской эмиграции, заинтересованных в организации и устройстве русских эмигрантов в учебных заведениях Европы и Америки. Смета на обучение в Болгарии, Югославии и комментарии к ним рассказывают о трудных хлопотах и тонкой дипломатии, терпении русской эмигрантской общественности в деле устройства молодежи. Кроме того, черновые записки Н. И. Астрова для статей уточняют материальное положение русских студентов в Константинополе в 1921 г., их моральное настроение1.

Второй блок источников — опубликованные документы молодежных организаций. Это материалы резолюций съездов, конференций, объединений юношества2. Комплекс названных документов является и наиболее достоверным носителем исторической информации о юношестве. Особую ценность представляют документы национальных союзов молодежи в эмиграции.

Третий блок источников — разнообразный материал многочисленных эмигрантских периодических изданий, освещавших идейно-политическую жизнь Российского Зарубежья. По журналам, хранящимся, например, в ГА РФ, «Жили-были», «Улитка», периодическому изданию «Студенческий листок», находящимся в фонде ГА РФ3, можно определить достаточно точно массовое пребывание в Северной Африке (1921 — 1922 гг.) российского юношества, что подтверждается документами из других фондов ГА РФ. Содержание журналов показывает очень тяжелое положение русских молодых людей, их тоску по родной речи, русскому быту. Автором использовано большое число эмигрантских газет и журналов, как имевших в эмиграции большую популярность, так и менее известных, представленных в библиотеках Москвы.

Четвертый блок источников — опубликованные документы организаций и политических объединений Российского Зарубежья.

Пятый блок источников — документы и материалы советских и коммунистических организаций, где отслеживались идейно-политические процессы в российском рассеянии.

Шестой блок — разнообразный материал многочисленных периодических изданий, освещавших юношескую жизнь. Большинство из них увидели свет по окончании Гражданской войны.

1 ГА РФ, ф. Р-5913, on. 1, д. 86,392,401,419.

2 Устав Всероссийской сионистской организации учащейся молодежи «Геховер» (Утвержденный на VI съезде в Пг. 5 — 12 апреля 1917 года). Томск. 1918; Русский скаут (составитель Цытович Э.П.). Екатерино-дар-Армавир. 1919; Резолюции Всероссийской учредительной конференции. Программа и Устав ЕССРМ «Югенд Паолей — Цион». М. 1921; Соколов В. И. Российское молодежное движение. С. 50 — 55.

3 Студенческий листок. № 1 — 11. 1921 — 1922. (Орган филиального отделения в Северной Африке Союза русских студентов во Франции) — Улитка № 1 — 4. 1922 (Издание группы русских студентов-эмигрантов в Тунисе) — Жили-были № 1,2.1922 -1923 (Издание русских студентов-эмигрантов в Тунисе). См.: ГА РФ, ф. Р-5934, on. 1, д. 28,30,31.

Седьмой блок — мемуары, значительно обогатившие многие аспекты темы. Они интересны деталями быта, личными наблюдениями, которые составляют аромат того неповторимого времени. Важнейшая информация была получена из воспоминаний российских эмигрантов, а также бывших молодых эмигрантов, находившихся в 1920;е гг. за границей. Диапазон сведений довольно широк: В. Ларионов, В. Шульгин рассказали об участии молодежи в вооруженной борьбе против Советской властиТ.И. Алексинская, Н. В. Резникова размышляли о судьбах молодого поколения россиян в эмиграцииМ.М. Новиков повествовал о своем пути в науке, работе со студентами-эмигрантами1. Особое место занимают мемуары П. Сорокина «Долгий путь», обозначенные ученым как автобиографический роман. В канве книги наблюдения автора о работе со студентами в эмиграции2.

Объективными затруднениями при выполнении данного исследования стало выявление конкретных источников по рассматриваемой теме и поиск возможности для работы с ними. Сложности обнаруживались как на этапе ознакомления с современной исторической литературой (малые тиражи издания, труднодоступность сборников материалов многих конференций), так и при изучении публикаций в эмигрантских журналах 1920;х — начала 1930;х гг. (недостаточная сохранность некоторых изданий и др.). Определенные проблемы были связаны с поиском ряда работ, принадлежавших авторам зарубежной России. В отечественных условиях наиболее насыщенными информацией стали соответствующие тематические книжные коллекции в крупнейших библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга.

Научная новизна диссертации состоит в том, что автором предпринята попытка обобщения и дальнейшей разработки некоторых теоретико-методологических проблем молодёжи. Практически впервые проводится системное исследование положения молодёжи в Российском Зарубежье. В диссертации привлечены новые исторические источники, позволяющие рас.

1 Ларионов В. Последние юнкера. Посев. 1984; Шульгин В. Дни. М., 1995; Алексинская Т. Н. Эмиграция и ее молодое поколение // Возрождение. 1957, № 65- Резникова Н. В. Огненная память: Воспоминания о Алексее Резникове. Berkley. 1980; Новиков М. М. Ог Москвы до Нью-Йорка. Моя жизнь в науке и политике // Новый журнал. 1953. № 32- Сургучев И. Д. Студенческие годы. Воспоминания // Возрождение. 1959. № 90- и др.

2 Сорокин П. Долгий путь. Сыктывкар, 1991. смотреть малоисследованные страницы о возникновении, развитии и ликвидации молодёжных организаций в эмиграциивыявляются исторические сюжеты практической работы в молодежных организацияхнаходит отражение понимание и озабоченность значительной части молодёжи за судьбу демократии в революции, будущность страны, противостояние возникающему режиму личной власти.

Новизна диссертации заключается и в попытке проведения обобщающего исследования положения молодёжи Российского Зарубежья «первой волны» сквозь призму идейно-политического, художественного, историософского наследия ее представителей. Интеллектуальное, художественное наследие российской молодёжи в рассеянии позволило автору глубже понять специфику его жизни, открыть неуничтожимый характер духовной связи с Родиной. На основании изучения архивных источников в научный оборот вводятся новые материалы. В частности, документы из Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), материалы фондов Русского заграничного исторического архива (РЗИА), дающие представление о географии пребывания и численность российской молодёжи в различных странах мира, материалы биографического характера, отражающие мысли, настроения, тяжелое материальное положение молодежи в странах-реципиентах.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что обобщенные автором материалы и сделанные на этой основе выводы расширяют возможности для дальнейшего осмысления проблем российской молодёжи в эмиграции «первой волны», способствуют формированию новых подходов в изучении молодежи в первой трети XX века. Диссертация представляет собою попытку осмысления идейно-политических и духовных процессов в эмиграции, выявления специфики менталитета, политической ориентации российской молодёжи в рассматриваемый период, его потенциального и реального вклада в развитие отечественной и мировой культуры. Всестороннее изучение молодёжи российского рассеяния позволяет глубже понять жизнь и судьбу молодежи, наших соотечественников на чужбине, а также историю развития самой российской диаспоры «первой волны» — от радужных надежд на скорое возвращение в обновленную и демократическую Россию до осознания в конце 1920;х гг. — 1930;е голы необходимости адаптации и натурализации в странах-реципиентах.

Диссертация может быть полезна исследователям, разрабатывающим проблемы Российского Зарубежья. Обобщенный и проанализированный автором исторический опыт российской молодёжи, накопленный в 1920;е -1930;е гг., поучителен для современной молодежи и всего общества. Материалы диссертации, во-первых, являются источником конструктивного опыта для официальных структур, депутатов всех уровней в разработке законодательных актов, регулирующих отношения молодёжи и государстваво-вторых, дают лидерам молодёжного движения возможность ориентироваться на сохранение и преумножение лучших традиций в защите своих интересов на всех уровнях, облегчают поиск путей и средств взаимодействия с молодежью новой России, с политическими партиями, профсоюзами, общественными организациямив-третьих, закладывают определенный фундамент в создание обобщающих научных трудов, учебников, пособий о молодежном движении России, истории общественных движений и политических партийв-пятых, создают возможность применять и активно использовать материалы исследования при чтении лекций, на семинарских занятиях вузовского курса Отечественной истории, педагогики, в спецкурсах, на уроках истории в средних и средних специальных учебных заведениях, при обучении актива современных организаций молодежи, в циклах лекций для юношей и девушек.

Апробация результатов исследования. По теме диссертации соискатель опубликовал 2 работы общим объемом свыше 4 п.л. Работа прошла апробацию на двух научных конференциях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Социокультурный раскол 1917 года внутри страны породил феномен русской культуры — эмиграцию «первой волны», неотъемлемой частью которой стало юношество. Обширная инфраструктура государственных и общественных учреждений, сохранившаяся от царского и Временного правительств и признанная иностранными державами, перестроив свою работу на эмигрантские потребности, позаботилась о бытовом благоустройстве молодых людей, их учебе, досуге, духовной жизни. Надежда на временное пребывание за рубежом и уверенность в скором крушении Советской власти позволяли молодыми эмигрантам осознавать себя неотъемлемой частью России и в связи с этим сохранять преемственность с ней, провозглашать разрыв не с Родиной, а с большевизмом. Это сознание породило и в юношеской среде мнение о миссионерской роли эмиграции, привело к выводу о том, что эмиграция находится «не в изгнании, а в послании». Отсюда и определенный вклад юношества в создание Зарубежьем своей собственной культуры, являющейся частью отечественной. Возрастные особенности юношества, существование единого бытового и интеллектуального пространства Российского Зарубежья способствовали успешному усвоению явлений иной культуры, развивали (правда, не всегда) умение приспосабливаться к необычной бытовой обстановке и органично (правда, не всегда успешно) врастать в нее. Незначительная часть юношества не сумев адаптироваться, вернулась в Россию.

Дифференциация российского юношества за рубежом, с одной стороны, отражала общую тенденцию поляризации русской эмиграции на основе тех политических партий, которые традиционно существовали в России, с другой, показывала новые идейные течения. Преломляясь в эмигрантской юношеской среде, они отражали общую тенденцию начала XX века, связанную с мировоззренческим кризисом, выразившимся в ориентации на силовые методы воздействия. В этом русле рождались и существовали тоталитарные режимы. Появление подобных идей среди эмигрантской молодёжи не было чем-то исключительным, но условия развития новых течений существенно ограничивали их возможности и предопределили судьбу. Если в 1920;е гг. евразийцы, младорос-сы, фашистские организации еще имели определенное влияние на молодых эмигрантов, то к концу 1930;х гг. они находились в глубоком кризисе. Кроме того, их существование бьшо напрямую связано с внешними силами, которые использовали юношескую среду в своих интересах. Связь младороссов и евразийцев со спецслужбами СССР в настоящее время достаточно известна, фашистская организация Родзаевского действовала под опекой японской разведки.

Духовные поиски эмигрантского юношества были двойственны. Они носили религиозный, но в большей степени культурно-просветительский характер. В кружках ряда стран наблюдался некоторый религиозный интеллектуализм, что превращало их в семинары, обсуждавшие актуальные проблемы культуры, искусства, литературы. В русской эмигрантской среде, в российском юношестве затеплился огонек Веры в возрождение высокой духовности, надежды на лучшие времена обновленной России.

Митрополит Сергий писал: «Что враги церкви считают преследованием, принимается православным народом как возвращение к апостольским временам"1. И в это возвращение вносила свой посильный вклад русская христианская эмигрантская молодежь.

Строительство гражданского общества в современной России предполагает политический плюрализм, в котором свою нишу занимает юношество. Материалы диссертации позволяют отметить, что, во-первых, молодежь органически является отзывчивой легко воспламеняющейся частью общества, которая может быть использована различными политическими силами как в целях созидания, так и разрушенияво-вторых, молодежь нередко может выступать в качестве авангарда всех преобразовательных сил страныв-третьих, юношество нуждается в определенной практической поддержке старших, так как в конечном счете не способно самостоятельно определить истинный вектор прогресса и разработать собственную идеологию, а, с другой стороны, у него есть специфические запросы и интересы, которые могут быть удовлетворены только в рамках собственного движения. Цивилизованное функционирование политических сил показывает необходимость учета и изучения взаимоотношений различных партий и молодежи в эмиграции в 1920;е — 1930;е гг., когда существовали многообразные организационные и идейные связи политических партий с юношеством, отсутствовало безоговорочное господство одной партии в молодежной среде. Политическому многообразию молодежного движения.

1 Празднование 1000-летия крещения Руси. Париж. 1989. С. 31 -32. этого периода соответствует китайская поговорка: «Пусть расцветают сто цветов"1.

М иогообразие вообще свойственно гармонии космоса, природы, общества, человека. «Гармония. есть смешение и сочетание противоположностей» — таков по Л свидетельству Аристотеля вывод пифагорийцев. Ныне молодым людям, как никому в обществе, необходим выбор и профессионального, и политического пути. Очень важно при этом, чтобы общество сумело направить этот выбор на службу России и научить молодежь отстаивать и защищать завоеванные русским народом в начале XXI века новые ценности и свободы, научить не только разрушать в революциях и войнах, но и созидать в условиях мирной обыденной жизни.

1 Соколов В. И. История молодежного движения России (СССР). Второй половины XIX — XX века Очерки. Часть 2. М., 1997. С. 245.

2 Аристотель. Соч. в 4-х томах. Т. 1. М., 1976. С. 384.