Социально-философские основания концепций культурно-исторической специфики России

Актуальность темы

исследования. Одной из важнейших задач социальной философии, наряду с изучением устройства и развития социума как особой реальности в целом, является разработка философско-методологического инструментария, а также исследовательских подходов и программ, нацеленных на выявление социокультурной специфики исторически-конкретных обществ и, в частности, России. Обилие противоречивых концепций культурно-исторической специфики России, традиционно разрабатываемых в русле цивилизационной компаративистики, свидетельствует о наличии концептуального и методологического кризиса в этом направлении научных исследований и актуализирует интерес к проблеме социально-философских оснований данных концепций, а также к проблеме эпистемологического статуса цивилизационного подхода и его релевантности поставленной исследовательской задаче.

Цивилизационный подход с конца 80-х гг. XX в. стал едва ли не наиболее популярным в среде отечественных исследователей (историков, культурологов, философов) прежде всего потому, что казался очень перспективной исследовательской стратегией в вопросе изучения культурно-исторической специфики России. За двадцать прошедших лет появилось множество научных публикаций, посвященных данному вопросу. В них были изложены, а также обоснованы, все логически мыслимые точки зрения на цивилизационную идентичность России, в результате чего появление каких-либо новых точек зрения сделалось практически невозможным. При этом обнаружилась их взаимная противоречивость и несовместимость в рамках одной и той же концептуальной модели локальной цивилизации. Одни авторы признают факт существования Российской цивилизации, другие не признают. Но и среди тех, что признают, нет единого мнения как относительно пространственно-временных границ этой цивилизации, так и относительно ее специфических характеристик. В результате складывается ощущение тупика, в который забрела отечественная цивилизационная компаративистика в поисках культурно-исторической специфики России.

Выйти из этого тупика можно либо признав цивилизационный подход в целом нерелевантным данной проблеме, либо критически переосмыслив его таким образом, чтобы в границах данного подхода поставленная проблема имела решение. Ответы на эти вопросы призвано дать исследование социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России, осуществленное с применением неклассических социально-философских исследовательских стратегий, ориентированных на изучение формирования и развития цивилизационного сознания. Последнее понимается как совокупности всех форм осознания и репрезентации людьми представлений об их принадлежности к самой крупной культурно-исторической общности из всех, к которым они себя относят (самое крупное «мы», по выражению С. Хантингтона). Данный подход позволяет рассматривать концепции культурно-исторической специфики России как проявление российского цивилизационного сознания, в результате чего проблема социально-философских оснований сводится к проблеме генезиса данных концепций в горизонте когнитивных ситуаций, образуемых, с одной стороны, горизонтом универсума внутреннего опыта субъекта, а, с другой стороны, внешним горизонтом конкретно-исторического и социально-культурного контекста.

Степень научной разработанности проблемы. Критическое осмысление вклада цивилизационной компаративистики в выявление культурно-исторической специфики России началось уже в конце 90-х гг. прошлого века. Большую роль в постановке данной проблематики сыграли работы И. В. Следзевского (1997) и Б. Г. Могилышцкого (2001, 2003, 2008). Задачу выявления эпистемологического статуса концепций культурно-исторической специфики России путем обнаружения социально-философских оснований данных концепций, осуществляемого с позиций неклассических исследовательских стратегий, в общих чертах сформулировал И. Н. Ионов (2007). Автором настоящей диссертации была предпринята попытка решить данную исследовательскую задачу на материале пяти конкретных случаев проявления российского цивилизационного сознания в оригинальных концепциях культурно-исторической специфики России, возникших в XIX — начале XX вв.

В ходе реализации исследовательской задачи автором были использованы результаты многочисленных исследований, затрагивающих цивилизационную проблематику вообще и российскую цивилизационную проблематику в частности, но в иных аспектах, играющих вспомогательную роль в настоящем диссертационном исследовании.

Так, чтобы выявить и обосновать укорененность современных отечественных концепций культурно-исторической (цивилизационной) специфики России в онтологических и когнитивных предпосылках классического рационализма, автору пришлось заново проанализировать с этой точки зрения классические цивилизационные теории II.Я. Данилевского, О. Шпенглера, Н. С. Трубецкого, А. Дж. Тойнби, П. Сорокина, А. Крёбера, К. Куигли, Ф Броделя. Необходимым дополнением к этому анализу явилось рассмотрение эволюции цивилизационных представлений авторов, являющихся представителями разных поколений Школы «Анналов»: М. Блока, JI. Февра, Ж. Jle Гоффа, А. Я. Гуревича.

Ввиду того, что концептуальный посыл диссертационной работы зиждется на противопоставлении классических и неклассических исследовательских стратегий в области социально-культурных (в том числе цивилизационных) исследований автором был также рассмотрен круг идей более современных авторов, развивающих цививилизационную компаративистику как с позиций классического, так и с позиций неклассического идеала научного знания. К ним относятся: J1. Вулф, Ш. Ито, Э. Марк, М. Мелко, Г. Мишо, Р. Уэскотт, М. Ферро, С. Хантингтон, Дж. Хорд. Методологию цивилизационной компаративистики разрабатывали (и подвергали критике) также российские исследователи: Г. М. Бонгард-Левин, Д. М. Бондаренко, Л. С. Васильев, A.C. Колесников, Э. В. Сайко, С. И. Семенов, Ю. И. Семенов, O.A. Сергеева, И. В. Следзевский, Е. Б. Рашковский, В. Г. Хорос, К. В. Хвостова, Е. Б. Черняк, Я. Г. Шемякин, В. А. Шнирельман и др.

Поскольку неклассический подход к социокультурным явлениям в значительно большей мере затрагивает этнокультурную проблематику, существенным дополнением к работам вышеуказанных авторов явились основополагающие работы исследователей, развивающих конструктивистское направление, Б. Андерсона, Э Геллнера, Р. Брубейкера, В. А. Тишкова. Наконец, для более полного представления о современном состоянии цивилизационной компаративистики необходимо было ознакомиться с идеями и методологией мир-системного анализа И. Валлерстайна, исторической макросоциологии Н. С. Розова, а также с активно развивающимся направлением глобальной истории, представленном в работах В. Макнила, В. Грина, М. Ходжсона и др.

Важнейшую роль в разработке программы диссертационного исследования, а также в ее концептуальном оформлении сыграло знакомство с работами современных отечественных авторов, создавших собственные оригинальные концепции культурно-исторической специфики России, либо развивших более ранние концепции, либо, наконец, высказавших интересные и глубокие соображения по проблеме выявления цивилизационной идентичности России. В числе указанных авторов: В. П. Агафонов, A.C. Ахиезер, H.A. Васильева, А. Г. Голиков, O.A. Донских, А. Г. Дугин, В. К. Егоров, Б. С. Ерасов, В. Б. Земсков, A.B. Иванов, В. В. Ильин, И. Н. Ионов, В. К. Кантор, В. Г. Костюк, Ю. Г. Марков, И. Б. Орлова, A.C. Панарин, В. Б. Пастухов, A.A. Пелипенко, O.A. Платонов, Ю. В. Попков, Л. И. Семенникова, В. М. Соколов, В. В. Трепавлов, В. К. Трофимов, B.JI. Цымбурский, В. Ф. Шаповалов, И. Г. Яковенко, Ю. В. Яковец.

Непосредственным предметом исследования в диссертационной работе являются концепции культурно-исторической специфики России Н. М. Карамзина, П. Я. Чаадаева, И. В. Кириевского, A.C. Хомякова, К. С. Аксакова, Ю. Ф. Самарина, Н. Я. Данилевского, Н. С. Трубецкого, П. С. Савицкого. Основными источниками сведений об этих концепциях послужили работы указанных авторов, а также иные документы (письма, дневники, воспоминания, следственные показания). Привлекались также дополнительные источники: письма A.C. Пушкина, А. И. Тургенева, записки П. А. Вяземского, воспоминания Ф. Ф. Вигеля, А. И. Герцена, А. И. Кошелева, Б. С. Чичерина, H.H. Страхова, П.П. Семенова-Тян-Шанского.

Проблема социально-философских оснований указанных концепций культурно-исторической специфики в различных ее аспектах и с разных точек зрения затрагивалась широким кругом отечественных и зарубежных авторов. При этом диссертант опирался, в первую очередь, на обзорные и специальные работы, посвященные вопросам истории русской общественно-политической мысли и русской философии, B.C. Соловьева, В. В. Розанова, H.A. Бердяева, М. О. Гершензона, И. О. Лосского, Г. Флоровского, В. В. Зеньковского, Г. Г. Шпета, А. Ф. Лосева, А. Гулыги. Были также использованы труды отечественных историков, изучавших развитие российской общественно-политической мысли, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, Н.П. Павлова-Сильванского, Г. В. Вернадского, М. В. Нечкиной, Е. Тарле.

Предпринятая в диссертационной работе реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России, взятых в качестве предмета исследования, опиралась на работы отечественных и зарубежных авторов, занимавшихся изучением этих концепций, а также изучением биографий их авторов. В частности, активно использовался фактический материал и его концептуальное осмысление, содержащиеся в работах Ю. М. Лотмана, Ю. В. Стенника, А. Лебедева, Б. Тарасова, A.A. Шаховского, Т. И. Благовой, С. С. Бажова, Р. МакМастера.

Методологическую основу диссертационной работы составили четыре исследовательские стратегии, последовательно применяемые к анализу концепций культурно-исторической специфики России: интернализм, социальный и психологический редукционизм, феноменологический и герменевтический подходы.

Современная версия интерналистской методологии, применяемой к изучению истории идей, была разработана Р. Коллинзом и использована автором, включая такие основополагающие концепты как ситуативный анализ, «социальные сети», «интерактивные ритуалы», «эмоциональная энергия», пригодившиеся для анализа и описания процесса рождения концепций культурно-исторической специфики России. Редукционистский подход к изучению истории идей был использован, преимущественно, в форме социологического редукционизма, развиваемого особым направлением в социологии — социологией знания. Здесь автор опирался как на классическую социологию знания, основоположниками которой выступили К. Маркс, М. Шелер, К. Манхейм, Р. Мертон, так и на феноменологическую ее версию, представленную в работах А. Шюца, П. Бергмана, Т. Лукмана. Феноменология, в конченом счете, и является главным исследовательским методом, с помощью которого вначале аналитически разлагаются, а затем синтезируются концепции культурно-исторической специфики России. Концептуальный и понятийный феноменологический инструментарий был взят из работ Э. Гуссерля, М. Мерло-Понти, А. Ф. Лосева, К. А. Свасьяна. Герменевтический подход, как дополнительный к интерналистскому, редукционистскому и феноменологическому, был использован для описания концепций культурно-исторической специфики России как сложносоставных когнитивных комплексов, обладающих противоречивой внутренней структурой. Основным источником герменевтического аналитического инструментария послужили работы Х.-Г. Гадамера и П. Рикёра. Некоторые ценные идеи, касающиеся техники объяснения в социальном познании, а также структуры философского дискурса были почерпнуты из работ В. Н. Карповича, и В. А. Бойко.

В ходе реализации исследовательской программы потребовалось прибегнуть к использованию теорий мифа, в частности, культурного мифа, политического мифа, которые представлены в работах Э. Кассирера, А. Ф. Лосева, К. Леви-Стросса, М. Элиаде, Я. Э. Голосовкера, Е. М. Мелетинского, А. Ф. Косарева, Н. Г. Щербининой, К. Флада. Используя понятие идеология, автор опирался на концепции идеологии К. Маркса, А. Грамши, Д. Лукача, К. Манхейма, М. К. Мамардашвили, A.A. Зиновьева.

Целью диссертационного исследования является выявление социально-философских оснований концепций культурно-исторической специфики России. Необходимо, однако, пояснить, что именно подразумевается под «социально-философскими основаниями». Речь не идет о научных (фактологических или логических) основаниях данных концепций. Вообще само их содержание с точки зрения основательности — как фактической, так и теоретической, — не является объектом изучения, а, стало быть, не входит и в цели данного исследования. Реализуя главный методологический принцип феноменологической установки, автор осуществляет поворот взгляда от чего-либо осознаваемого к осознанию такового, вследствие чего предметом исследования становится не содержание концепций культурно-исторической специфики России, а сами эти концепции, как данности сознания. И, значит, как таковые, они должны иметь какие-то основания в онтологическом смысле, какой придал проблеме оснований Г. В. Лейбниц: все действительное должно иметь основание (причину) в чем-то другом.

Следовательно, и концепции культурноисторической специфики России, возникшие в сознании их авторов, должны иметь какие-то предпосылки для их возникновения — экзистенциальные, социальные, а также собственно-философские (онтологические, гносеологические, ценностные). Нахождение этих предпосылок или оснований как раз и является целью исследования.

При такой целевой установке предметом исследования в диссертационной работе является генезис пяти концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых с точки зрения оснований (причин), приведших к появлению этих концепций, и причинно-следственной связи между их содержанием и выявленными основаниями. Объектом исследования являются данные концепции, представленные в трудах ILM. Карамзина, П. Я. Чаадаева, славянофилов, Н. Я. Данилевского и евразийцев.

Реализация заявленной целевой установки предполагает решение следующих задач:

1. Обоснование дискретного характера развития российского цивилизационного сознания;

2. Реконструкция когнитивных ситуаций, являющихся предпосылками возникновения концепций культурно-исторической специфики России, рассматриваемых в диссертации;

3. Реконструкция генезиса концепций культурно-исторической специфики России;

4. Выявление культурных мифов (мифологических образов), лежащих в основе концепций культурно-исторической специфики России, а также их феноменологической и герменевтической природы;

5. Выявление механизма формирования, в процессе рационализации культурных мифов, когнитивных комплексов, наделенных мифологическим ядром и рационально-дискурсивной периферий;

6. Выявление причин и механизма распада когнитивных комплексов;

7. Определение эпистемологического статуса выявленных когнитивных комплексов.

Научная новизна исследования заключается в постановке, обосновании и решении задачи сравнительного изучения представленных в современном научном дискурсе противоречивых концепций культурно-исторической специфики России с позиций неклассических исследовательских стратегий с целыо выявления их социальио-философских оснований и выработки методики анализа, позволяющей более точно определить их эпистемологический статус на современном этапе развития гуманитарного знания.

Продуктивной гипотезой исследования стало предположение о том, что развитие российского цивилизационного сознания имеет дискретный характер, возникая и проявляясь ситуативно. Иначе говоря, всякая оригинальная концепция культурно-исторической специфики России возникает и проявляется в горизонте конкретной когнитивной ситуации. Вот почему, несмотря на то, что все эти концепции в онтологическом и гносеологическом отношении базируются на одних и тех же предпосылках, в содержательном отношении они не только не совпадают, но и противоречат друг другу. Для того, чтобы определить эпистемологический статус данных концепций требуется, выявив соизмеримые и несоизмеримые компоненты их феноменологической и лингвосемантической структуры, освободить их от перегруженности предпосылочными установками, обусловленными конкретной когнитивной ситуации.

В положениях, выносимых на защиту, автором были использованы для описания предмета исследования термины «когнитивная ситуация» и «когнитивный комплекс».

Когнитивная ситуация". Этот термин ввел Э. Гуссерль для обозначения языковых выражений в актах представления и суждения, предполагающих обязательное различение того, о чем судится, представляется и т. п. Затем этот термин в близком значении стал использоваться в когнитивной лингвистике.

В социальной философии термин «когнитивная ситуация» был использован, в частности, A.B. Лубским (2008) для описания современного состояния отечественных социально-гуманитарных исследований, которое автор обозначил как эпистемологический кризис. В работах A.B. Лубского встречаются также и другие близкие термины: «когнитивный прорыв», «когнитивная революция», характеризующие особенные, преходящие, состояния социально-гуманитарных исследований. Кроме того, в более ранних работах он использовал термин исследовательская ситуация", которой затем был вытеснен термином «когнитивная ситуация».

В понимании А. В. Лубского, термины «исследовательская ситуация» и «когнитивная ситуация» — взаимозаменяемы. «Исследовательская ситуация» (она же «когнитивная ситуация») понимается как соотношение двух совокупностейсовокупности проблем, которым присуща исследовательская и общественная значимость, и совокупность находящихся в распоряжении исследователя духовных и материальных средств для их разработки".

Автор диссертационной работы использует термин «когнитивная ситуация», а не «исследовательская ситуация», поскольку в его понимании данные термины все-таки не являются взаимозаменяемыми. Когнитивная деятельность включает в себя всю совокупность когнитивных практик, а не только научно-дискурсивную (исследовательскую). Поэтому термин «когнитивная ситуация», с точки зрения автора, во-первых, семантически шире термина «исследовательская ситуация», а, во-вторых, более удобен для описания процесса возникновения ситуативно-обусловленных представлений о культурно-исторической специфике России. Ведь в генезисе этих представлений, как будет видно из дальнейшего, наряду с научно-рациональными компонентами, играют роль также аффективно-эмоциональные, интуитивные, мифологические, религиозные, аксиологические, социально-культурные компоненты.

В понимании автора диссертационной работы когнитивная ситуация — это стечение множества обстоятельств и факторов (как внутреннего, субъектного, так и внешнего, социально-культурного характера), обусловливающее интенциональную направленность сознания субъекта на обнаружение и восприятие культурно-исторической специфики России, а также формирующее представление о России как о социально-культурной целостности. Когнитивная ситуация выступает одним из важнейших оснований формирования когнитивного комплекса, репрезентирующего Россию как специфическую культурно-историческую (цивилизационную) целостность.

Когнитивный комплекс". Данный термин используется в различных значениях в нейрофизиологии и в когнитивной лингвистике. В психологии встречается термин аффективно-когнитивный комплекс, который был введен К.

Изардом (2008) в ходе обсуждения природы так называемых интеллектуалы шх эмоций. Под интеллектуальными эмоциями понимались переживания, возникающие у людей в процессе познавательной деятельности. По мнению К. Изарда, никаких специфических интеллектуальных эмоций, отличных от базовых эмоций, нет (за исключением удивления). То, что называют интеллектуальными эмоциями, по его мнению, есть аффективно-когнитивные комплексы, возникающие в результате взаимоопосредующего влияния познавательной деятельности с эмоциональными переживаниями. Комплексность в данном случае образуется сочетанием двух типологически различных компонентов психической активности — сильных эмоций (аффектов) и познавательной деятельности.

В социальной философии используется термин сакрально-когнитивный комплекс, введенный А. П. Огурцовым (2010) для описания процесса возникновения древнеиндийской философии из ведийской религии. Древнеиндийская философская мысль представляла собой сакрально-когнитивный комплекс, средоточием и истоком которого, по мнению А. П. Огурцова, являлась ритуальная практика, рассматриваемая в трех измерениях — речевом, когнитивном и физическом. Превращение ритуальной практики в сакрально-когнитивный комплекс происходило за счет ее рационализации в текстуальной записи ведийских изречений, мифов, являвшихся непременным атрибутом ритуала, а также в построении объяснительных схем, в которых воедино сплавлены концепт, миф, символ и предмет объяснения. Таким образом, в сакрально-когнитивном комплексе А. П. Огурцов выделяет сакральное ядро и рационализирующую его периферию. По мере усложнения форм рефлексии сакральное ядро «выветривается», его сакральные компоненты перемещаются на периферию сакрально-когнитивного комплекса, а сама философская мысль десакрализируется.

Понятие «сакрально-когнитивный комплекс» наиболее близко понятию «когнитивный комплекс», которое используется в диссертационной работе. Но между ними есть и существенная разница. Слово «сакральный», то есть, «священный», включенное в данное понятие, имеет слишком отчетливые религиозные коннотации, что вполне объяснимо, т.к. А. П. Огурцов описывал генезис древнеиндийской философии из религии Вед. Понятие «когнитивный комплекс» шире по своему содержанию. Оно включает в себя и аффективно-когнитивный, и мифологический, и рационально-дискурсивный компоненты.

Когнитивный комплекс это интеллектуальный конструкт (результат как непреднамеренного, так и целерационального создания объективированных представлений о социальном мире), содержащий сакральное (мифологическое) ядро и рационально-дискурсивную периферию, и выполняющий когнитивную функцию объяснения чего-либо. Автор диссертационной работы использует данное понятие как рабочее, то есть, как понятие, обозначающее и описывающее (в качестве познавательной модели) конкретные представления о культурно-исторической специфике России, обусловленные когнитивными ситуациями, в которых они формировались.

Типичным примером когнитивного комплекса может служить концепция Н. Я. Данилевского. Она включает в себя: а) культурный миф о «вечно враждебной России Европе», б) его рационально-научное «обоснование» в виде теории культурно-исторических типов и в) проистекающую из них идеологию российского политического реваншизма, обосновывающую необходимость расчленения Турции, а также объединения всех славянских государств в единую федерацию под эгидой России.

Таким же развитым когнитивным комплексом является евразийство. Взгляды на культурно-историческую специфику России славянофилов, П. Я. Чаадаева и Н. М. Карамзина представляют собой менее развитые когнитивные комплексы — в том смысле, что некоторые компоненты, характерные для развитого когнитивного комплекса, в них представлены в недостаточно развитом виде. Положения, выносимые на защиту:

1. Российское цивилизационное сознание развивалось дискретно: каждая новая концепция культурно-исторической специфики России возникала в границах конкретной когнитивной ситуации и была опосредована, главным образом, ею, а не предшествующими представлениями и концепциями;

2. Концепции культурно-исторической специфики России, представленные в работах Н. М. Карамзина, П. Я. Чаадаева, славянофилов, Н. Я. Данилевского, евразийцев, представляют собой когнитивные комплексы, феноменологическая и герменевтическая структура которых образована мифологическим ядром (мифологическим образом или культурным мифом) и рационально-дискурсивной периферией;

3. Когнитивные комплексы формировались в процессе рационализации соответствующих культурных мифов посредством их идеологического и/или научного обоснования;

4. С феноменологической точки зрения культурные мифы о России представляют собой замкнутые на себя данности сознания, а с герменевтической точки зрения — замкнутые на себя лингвосемантические структуры, которые возникают в акте простой интуиции автора (авторов), рекомбинирующей данности внутреннего опыта в культурный миф о России;

5. В процессе рационализации культурного мифа выявляются внутренние противоречия между мифологическими, идеологическими и научными дискурсами, в результате чего когнитивные комплексы проявляют тенденцию к распаду за границами порождающих их когнитивных ситуаций;

6. Культурные мифы о России, образующие мифологические ядра когнитивных комплексов, отслаиваясь от окружающей их идеологической и рационально-научной «оболочки», включаются в культурную традицию и в дальнейшем способны «обрастать» новыми идеологическими и научно-дискурсивными обоснованиями в новых когнитивных ситуациях;

7. Эпистемологическая значимость рассматриваемых когнитивных комплексов выявляется в процессе их научной критики, благодаря аналитическому вычленению мифологических и идеологических компонентов от собственно-научных, превращению мифологем и идеологем в системы утверждений, доступные верификации научными методами. Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования дают инструментарий, который может быть использован:

1) для изучения культурно-исторической специфики России в рамках социальной философии, истории, культурологии;

2) в разработке методологических и методических исследовательских программ в границах цивилизационной компаративистики, для изучения межкультурных связей;

3) в практике преподавания учебных курсов по проблемам социальной философии, философии истории, культурологи, отечественной истории.

Апробация основных положений исследования. Основные идеи диссертационной работы, а также результаты, полученные в соответствии с программой исследования, были представлены в докладах на научной конференции «Евразийство: теоретический потенциал и практические приложения» в г. Барнауле (2010), на Сибирском философском семинаре «Интеллектуальные ценности в современной России: философия, наука, инновации» (2011), на семинаре в Институте философии и права СО РАН (2012) а также были изложены в пяти научных статьях, опубликованных в изданиях, рекомендованных ВАК и двух сборниках материалов научных конференций.

Структура диссертации определена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из трех глав, одиннадцати параграфов, списка использованной литературы. Объем диссертации 177 страниц.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Выявление социально-философских оснований концепций культурно-исторической (цивилизационной) специфики России привело к пониманию данных концепций как сложных феноменологических и семиологических когнитивных комплексов, образуемых аффективно-когнитивными, мифологическими, идеологическими и рационально-научными компонентами. Каждый такой комплекс формировался в границах конкретной когнитивной ситуации, представляя собой взгляд, бросаемый из данной ситуации на весь объем доступного культурно-исторического материала и рекомбинирующий этот материал в специфический образ России, отличный от иных образов, формируемых в иных когнитивных ситуациях. В силу этого, российское цивилизационное сознание развивалось дискретно — в том смысле, что всякий очередной специфический образ России был обусловлен особенностями той когнитивной ситуации, в которой он формировался, а не предшествующими образами и идеями, чем и объясняется противоречивость образов России, характерная для развития российского цивилизационного сознания. В каждом образе России культурно-исторический материал рекомбинируется по-своему, в соответствии с теми его элементами, которые в данной конкретной ситуации находились в поле актуального восприятия субъекта рефлексии.

Сложная феноменологическая и герменевтическая структура выявленных когнитивных комплексов включает в себя мифологическое ядро, образуемое в результате сильного, эмоционально насыщенного переживания, объединяющего внутренний и внешний горизонты когнитивной ситуации в акте простой интуиции. Продуктом его становится очередной культурный миф о России. В силу гетерогенности человеческого сознания, а также субъективной потребности человека сциентистской эпохи в рациональном обосновании культурных мифов, их творцы предпринимают попытки рационализировать культурные мифы. То есть, подкрепить их рациональным обоснованием, опираясь на приемы обоснования, свойственные науке, а также рационализировать их в идеологические конструкты, объединяющие в одно целое идеальность целей с наличностью фактов.

При этом генезис когнитивного комплекса осуществляется во всех «режимах» и «каналах» человеческого сознания одновременно, актуализируя все формы восприятия и мышления. Поэтому анализ каждого из компонентов когнитивного комплекса по отдельности не приводит к пониманию природы анализируемого объекта.

В процессе рационализации культурных мифов становятся очевидными, с одной стороны, внутренние противоречия между мифопоэтическим, идеологическим и рационально-научным дискурсами, а с другой стороны, несоответствие рационализируемого культурного мифа доступному культурно-историческому материалу. Ни один культурный миф и ни один, соответствующий ему, образ России не охватывают всю тотальность культурно-исторического материала. Между ними всегда имеются значительные несоответствия, которые становятся очевидными, при попытке рационализировать культурные мифы. В результате сложная феноменологическая и герменевтическая структура выявленных когнитивных комплексов, образуемая мифологическим ядром, идеологической и рационально-научной периферией, начинает расслаиваться. Идеологические и научные компоненты, образующие периферию когнитивных комплексов, полностью или частично отмирают.

Культурные мифы, как наиболее устойчивые в феноменологическом плане структурные компоненты, освобождаясь от идеологической и рационально-научной периферии, переходят в культурную традицию. В новых условиях они способны «обрастать» новыми рационально-научными обоснованиями и новыми идеологическими конструктами, создаваемыми на их основе.

Когнитивные комплексы, в силу наличия в них мифологических и идеологических компонентов, не могут больше рассматриваться как научные концепции культурно-исторической специфики России. Мифологическое сознание есть разновидность интуитивного постижения реальности, рекомбинирующая элементы этой реальности в новом смысловом единстве, ни в каком отношении не являющемся плодом рефлексии. И, тем не менее, миф — это не фантазия, выдумка или заблуждение. Миф — это истина, но только особого рода — истина не научная. Он фокусирует внимание на определенных явлениях (процессах) социокультурной реальности, на определенных свойствах или характеричтиках этих явлений процессов), объединяя их в новое смысловое единство. Из аксиологии мифа дедуцируется идеологический конструкт. Идеология есть разновидность рационально-дискурсивного мышления, нацеленная, однако, не на постижение истины, а на рациональное обоснование или оправдание ценностей, принципов, идей, которые их носители стремятся воплотить, достичь или сохранить, а также путей и методов их достижения или воплощения. Эти ценности и принципы, составляя аксиологическое ядро идеологии сами не подлежат рациональному обоснованию. Они «обосновываются» экзистенциально, а не рационально, что сближает идеологию с мифологией. В этом смысле идеология, безусловно, манифестирует некую социальную истину, однако, как и истина мифа, онаненаучная. И для того, чтобы выявить ее как научную, требуется сложная аналитическая работа по переводу мифологем и идеологем в системы рациональных утверждений, доступных верификации научными методами.

Таким образом, эпистемологический статус когнитивных комплексов выявляется в ходе научной критики, в результате которой идеологемы и мифологемы, входящие в данные комплексы, трансформируются в системы рациональных утверждений о культурно-исторической (социально-культурной) реальности, доступные верификации научными методами. Но при этом разрушается каркас пространства альтернатив, позволяющий рассматривать Россию как некую надличностную целостность, как особую локальную цивилизацию, что закономерно ставит проблему релевантности цивилизационного подхода изучению культурно-исторической специфики России.

Хотя в цели диссертационной работы не входило изучение данной проблемы, выскажем свои соображения на этот счет. Представляется обоснованным использовать понятие цивилизация в качестве понятия, из которого отфильтрованы все метафизические и мистические коннотации — то есть, в качестве понятия, обозначающего определенный тип культурно-исторических явлений — цивилизационных связей. При таком подходе «цивилизация» становится всего лишь категорией обобщения, которая не указывает на существование какого-либо объекта, а только обозначает комплекс явлений, действительно наличествующих в социально-культурной реальности. Этот комплекс явлений, взятый в качестве цивилизационных связей, может быть предметом научного изучения, обладая тем преимуществом перед понятием «цивилизация», что не включает в качестве когнитивной предпосылки характерное для классического идеала научного знания противопоставление субъекта познавательной деятельности познаваемому объекту. Понятие «цивилизационные связи» в большей мере отражает тенденцию неклассических исследовательских стратегий описывать социально-культурную реальность как реальность интерсубъективную, тем самым открывая путь преодолению кризиса российской цивилизационной компаративистики. Многообразие цивилизационных связей, если отказаться от попыток их реификации в некоем надличностном, пронизанном всевозможными мистическими и метафизическими коннотациями, объекте, позволяет снять противоречия между различными образами России, представленными в различных когнитивных комплексах. Россия, понимаемая как пространство многообразных цивилизационных связей, расковывает и освобождает научную мысль, в то время как Россия, понимаемая как надличностный объект с неизменными, внеисторическими субстанциальными «свойствами», наоборот, ограничивает социально-философское познание ее культурно-исторической специфики.