Проблема рациональности социального поведения в современной западной философии: становление основных подходов

В XX веке мировое сообщество столкнулось с такими новыми социальными процессами, как глобализация, глобальная коммуникация, демократизации общественного устройства и т. д. Эти процессы требуют глубокого философского осмысления. Перед современной социальной философией встала задача создания эффективной теоретико-методологической базы для подобного осмысления. В этой связи актуализируется вопрос о возможности рационального управления социальными процессами на основе последних достижений науки.

Развитие научного знания, в том числе и знания гуманитарного, достигло в XX столетии такого уровня, когда вопрос о непосредственном влиянии человека и о последствиях этого влияния как на природную, так и на социальную действительность приобрел практический характер. Глобальные экологические проблемы угрожают сегодня не только отдельным регионам и народам, они угрожают всему человечеству. А социальные преобразования на основе идеологических установок таких, как, например, идеология фашизма, могут иметь самые трагические последствия для всего мирового сообщества. Это позволяет сделать однозначный вывод о том, что целенаправленное вмешательство в общественное устройство может осуществляться только с предельной осторожностью. Этим обусловлен особый интерес к проблеме рациональности социального поведения в различных социологических и философских концепциях западных исследователей общества в XX веке.

Другой причиной актуализации проблемы рациональности социального поведения в социальной философии конца XX столетия является распространение постмодернистской парадигмы во всех сферах гуманитарного знания. Необходимость противостоять тенденциям постмодернизма в социальных науках, в науках, занимающихся исследованием исторических процессов, объясняется тем, что в рамках этой парадигмы отрицается как понятие исторической реальности, так и правомерность ее осмысления, размываются границы между фактами и вымыслом, отрицается существование критерия достоверности источника познания. Это делает невозможным историческое познание в любых формах, а, следовательно, исключает полностью возможность рационального преобразования социальной реальности. В этой связи становится актуальным исследование преимуществ и недостатков анализа категории рациональности социального поведения в рамках основных теоретико-методологических подходов в современной западной социальной философии. Опыт подобных исследований может быть использован и в отечественной социальной философии при решении проблем, связанных с категорией рациональности социального поведения.

В истории западной социально-философской мысли проблема рациональности является предметом постоянных философских размышлений и дискуссий. Проделанное в настоящей работе исследование этой проблемы стремится обнаружить истоки такого ее понимания, которое в современном знании о социуме связано с именами М. Вебера, К. Поппера, П. Сорокина, Ф. А. Хайека, Ю. Хабермаса.

В современной отечественной философии активно обсуждаются достоинства и недостатки двух основных философских парадигм, основанием для выделения которых послужили различия в методологических подходах, разработанных представителями классической немецкой философии И. Кантом и Г. В. Ф. Гегелем. В статье К. X. Момджяна «Рефлективные парадигмы в социальной теории Маркса» дается характеристика двух «стилей философствования» в современной социальной философии. Одним из важнейших методологических следствий разделения «рефлективного» и «ценностного» подходов является принципиальная разница в трактовке категории рациональности социального поведения.

Рефлективный" подход связан с гегелевской традицией в философской методологии. Основные методологические установки этого подхода разработал с позиции материализма К. Маркс в работах «Экономическо-философские рукописи 1844 года», «К критике гегелевской философии права», «Капитал». Этот подход характеризуется тем, что история рассматривается как закономерный процесс, где поведение человека подчиняется объективным законам, а категория рациональности неразрывно связана с категорией объективной закономерности. При таком подходе возможно не только научное познание, но и возможна на основании научного знания рациональная деятельность по преобразованию природной и социальной действительности.

Советские философские школы уделяли огромное внимание интерпретации и разработке теории марксизма, ее основополагающих категорий, о чем свидетельствуют многочисленные работы, посвященные данной проблематике1. Но исследователи этого периода были вынуждены в своей работе учитывать требования господствовавших тогда идеологических установок. Это серьезным образом искажало не только социально-философскую концепцию К. Маркса, но и любую другую теорию. Последнее десятилетие ситуация коренным образом изменилась. Проблеме актуализации наследия К. Маркса в современной социальной философии посвящено множество публикаций, в том числе статьи В. С. Степина «Маркс и тенденции современного цивилизационного развития», В. Н. Шевченко «Актуальность социально-философской концепции К. Маркса» из сборника материалов научной конференции к 180-летию со дня рождения К. Маркса «Карл Маркс и современная философия». Тем не менее, многие современные российские исследователи принижают значение идей К. Маркса для истории философской мысли. Поэтому в современной российской философии, с.

1 Бородай Ю. М., Келле В. Ф., Плимак Е. Г. Наследие К. Маркса и проблемы теории общественно-экономической формации, М&bdquo- 1974; Вазюлин В. А. Становление метода научного исследования К. Маркса (логический аспект), M., 1975; Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса, М., 1960. нашей точки зрения, необходимо продолжать работу по определению места и роли философской концепции К. Маркса, продолжать работу по исследованию особенностей его философской методологии и категориального аппарата.

Анализу влияния основных положений позитивизма на развитие научного знания, в том числе и знания о социуме, посвящены работы В. Ф. Асмуса, И. С. Кона, М. С. Комарова, Е. Б. Кузиной. В этих работах особое внимание уделяется позитивистской идеи исключения метафизических проблем из философской проблематики, рассматривается попытка представителей этого оппозиционного гегелевскому направления в философской методологии построить науку о социуме по образу и подобию науки о природе, решить проблему рациональности социального поведения без учета специфики социального знания.

Методологические установки И. Канта, которые послужили основанием для выделения «ценностной» парадигмы в философии, были переосмыслены представителями неокантианства. В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Э. Кассирер, К. Форлендер в своих работах анализируют категорию рациональности социального поведения с помощью категории ценности. При таком подходе степень рациональности того или иного социального действия определяется через соотнесение с определенными ценностными установками.

Значительный вклад в разработку «ценностной» парадигмы внес М. Вебер. В его работах, посвященных анализу социума, большое внимание уделяется категории рациональности. Для современных западных и отечественных исследователей творчества М. Вебера особая привлекательность его гипотезы рационализации социального поведения заключается в том, что он попытался устранить недостатки как неокантианской методологии, так и философской методологии К. Маркса, объединить их достоинства, разрабатывая свои методологические установки для социологической теории. Всесторонне проанализировано веберовское наследие в трудах отечественных исследователей П. П. Гайденко и Ю. Н. Давыдова.

Гипотеза рационализации социального поведения стала отправной точкой для создания большинства современных западных социальных теорий, одной из причин «веберовского ренессанса» в 70−80-х годах XX века. Ярким представителем этого «ренессанса» в Германии является В. Шлюхтер. В своих работах, посвященных реконструкции социологической концепции, он отстаивает интергративный подход к наследию М. Вебера. Эти работы не переведены на русский язык, но их основные положения проанализированы в трудах П. П. Гайденко и Ю. Н. Давыдова «История и рациональность», Ю. Н. Давыдова «Макс Вебер и современная теоретическая социология».

Среди западных исследователей творчества М. Вебера особое внимание его идеям уделяли Ю. Хабермас, К.-О. Апель, Н. Луман. Своеобразную трактовку веберовские идеи получили в рамках неомарксизма. Представители Франкфуртской школы — Т. Адорно, М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Э. Фромм — в своих работах переосмыслили ряд основополагающих веберовских идей, в том числе и идею рационализации социального поведения. Неудовлетворенность предложенным неомарксистами решением проблемы социальной рациональности и стремление построить свою концепцию на принципиально новых теоретико-методологических основаниях послужили причинами возникновения теории коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса.

В последние годы российскому читателю стали доступны благодаря переводам такие его труды, как «Демократия, разум, нравственность», «Моральное сознание и коммуникативное действие», «Вовлечение другого. Очерки политической теории», «Будущее человеческой природы». Интерес к творчеству Ю. Хабермаса в современной отечественной философии велик, о чем свидетельствуют многочисленные исследования последнего десятилетия. В работах Н. В. Мотрошиловой, А. В. Назарчука проводится всесторонний анализ социально-философской концепции Ю. Хабермаса. Однако широко известные на Западе теория дискурсивной этики и концепция коммуникативной рациональности еще должны получить свою критическую оценку в современной российской социальной философии.

Целью исследования является осмысление теоретико-методологических оснований современных подходов к решению проблемы рациональности социального поведения в западных социальных теориях, анализ категории рациональности социального поведения, с точки зрения сосуществования в современной социальной философии двух «стилей философствования», на примере современных интерпретаций концепции рационализации социального поведения.

В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:

— проанализировать трансформацию гегелевской методологии при создании диалектико-материалистического метода К. Маркса, ее значение для развития системного принципа в социальной философии, соотнести гегелевскую трактовку категории рациональности в социуме с марксовой трактовкой данной категории;

— исследовать основные положения веберовской гипотезы рационализации социального поведения с учетом современных исследований его социально-философского наследия, проанализировать вклад М. Вебера в разработку категории рациональности;

— описать неопозитивистский и неокантианский подходы к решению проблемы рациональности в современной социальной философии как оппозиционные гегелевской традиции в решении данной проблемы;

— рассмотреть теорию коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса, которая послужила началом качественно нового этапа в исследовании категории рациональности социального поведения в современной западной социальной философии.

Научная новизна состоит в комплексном сопоставлении категории рациональности социального поведения К. Маркса с позитивистскими и неокантианскими трактовками этой категории, в сопоставлении методологических установок К. Маркса с установками М. Вебера, используемых для определения понятия рациональности социального поведения, а также веберовской гипотезы рационализации социального поведения с теорией коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса.

В работе проведен анализ теоретико-методологических оснований современных подходов к решению проблемы рациональности социального поведения в западной философии, который позволяет предложить классификацию этих подходов с помощью идеализированной модели, предлагаемой в данной работе.

С этой целью в данной работе соотнесены основные принципы методологии К. Маркса, применяемой для определения категории рациональности социального поведения, с веберовской методологией, используемой для обоснования гипотезы рационализации. В исследовании сопоставлены основные положения социальной философии Ю. Хабермаса как критической теории общества с идеями М. Вебера и неомарксизма, что позволяет рассматривать понятие коммуникативной рациональности как качественно новый этап в рассмотрении категории рациональности социального поведения в современной западной философии.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Трансформация гегелевской методологии К. Марксом заключалась в том, чтобы при сохранении всех преимуществ диалектического метода лишить его идеалистической составляющей, соединив с материализмом. Это имело принципиальное значение для определения категории рациональности социального поведения, так как идея возрастания рациональности в социуме была обоснована с материалистической позиции, в рамках которой общество понимается как самодостаточная и законосообразная материальная система.

2. Гегелевская традиция в решении проблемы рациональности является оппозиционной, во-первых, позитивистскому подходу, в рамках которого рост эффективности управления социальными процессами непосредственным образом зависит от роста научного знания, построенного по образу и подобию естествознания. Во-вторых, неокантианскому подходу, представители которого пошли по пути обоснования особого статуса «наук о культуре», предложив специфическое толкование категории рациональности социального поведения через ее соотношение с категорией ценности.

3. С точки зрения интегративного подхода к веберовскому наследию, М. Вебер при создании своей социально-философской концепции использовал в качестве теоретико-методологического основания идеи неокантианства о разделении «наук о культуре» и «наук о природе». При обосновании своей гипотезы рационализации социального поведения он попытался совместить преимущества неокантианской методологии, ориентированной на описание уникальных исторических фактов, с методологическими преимуществами диалектико-материалистического метода К. Маркса, позволяющего эффективно проанализировать всеобщие закономерности социальных процессов.

4. Гипотеза рационализации социального поведения М. Вебера стала одним из отправных пунктов для создания концепции коммуникативной рациональности Ю. Хабермасом. Он попытался соединить понятие коммуникативного разума с теорией социальной эволюции, разрабатываемой в рамках традиции, представленной К. Марксом, М. Вебером и Т. Парсонсом. Однако анализ понятия коммуникативной рациональности в теории Ю. Хабермаса показывает, что без обоснования интерсубъективности установки на социальное сотрудничество индивидов невозможно дать ясное определение этого понятия, что понижает степень адекватности теории коммуникативной рациональности социальной практике.

Методологическая основа диссертации.

Методологическая база исследования имеет комплексный характер. В качестве концептуальной основы автор использует диалектико-материалистический метод для исследования проблемы рациональности социального поведения.

Сравнительно-типологический и генетический методы используются для анализа и сопоставления трактовок категории рациональности социального поведения в разных философских традициях, для классификации социально-философских концепций с точки зрения принадлежности к рефлективной или ценностной парадигме современной западной философии.

Научное и практическое значение диссертации состоит в выявлении достоинств и недостатков «рефлективной» и «ценностной» парадигм, в анализе попыток взаимодополнения этих парадигм в ходе исследования категории рациональности социального поведения в современной западной философии. Результаты работы могут быть использованы для последующих социально-философских исследований эффективности теоретико-методологических установок современных западных и отечественных концепций рациональности социального поведения, а также для решения задачи классификации основных подходов в современном социально-философском познании.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Анализ философских концепций Г. В. Ф. Гегеля, К. Маркса, позитивистов и неокантианцев, проведенный в данной работе, позволил описать теоретико-методологическую основу современных подходов к проблеме рациональности социального поведения, выявить сходства и различия в определении понятия рациональности социального поведения представителями рефлективной и ценностной парадигм. Кризисное состояние этих традиционных парадигм и отсутствие эффективных вариантов решения насущных проблем социальной философии, в том числе и проблемы рациональности социального поведения, в XX веке привели к поиску западными философами нестандартного выхода из этой ситуации с помощью попыток взамодополнить или взаимосвести основные положения этих парадигм.

В рамках рефлективного подхода рациональность социального поведения связывается с существованием объективных закономерностей социальной динамики и возможностью их рационального изучения. Такую позицию отстаивали в своих философских системах Г. В. Ф. Гегель и К. Маркс. Однако К. Маркса не устраивал гегелевский идеализм. Он трансформировал гегелевскую методологию, создавая свой диалектико-материалистический метод. Эта трансформация имела принципиальное значение для определения категории рациональности социального поведения. В социально-философской концепции К. Маркса рациональность становится не характеристикой процесса самопознания абсолютного духа, как это происходит в гегелевской философской системе, а характеристикой объективных материальных процессов. Этих философов объединяет стремление утвердить идею возрастания рациональности, как средства достижения человеком истинной свободы. Но если в гегелевской теории процесс рационализации сводится к постижению мудрости мирового разума, то К. Маркс, признавая объективность исторической закономерности, создает концепцию рациональности социального поведения, в которой знание объективных закономерностей природной и социальной действительности дает возможность рационально действовать людям, преобразовывая окружающий их миропорядок.

Опыт размышления над философскими теориями представителей позитивизма и неокантианства позволяет сделать вывод о том, что как позитивистский, так и неокантианский подходы к решению проблемы рациональности социального поведения являются оппозиционными гегелевской традиции в решении данного вопроса.

Философские теории представителей первого позитивизма положили начало новой эпохе в истории философской мысли. Центральной идеей этого философского направления стала идея о неразрывной связи между увеличением степени рационального в человеческой истории и ростом научного знания, идеалом которого является естественнонаучное знание. Однако стремление первых позитивистов и их последователей очистить философию от метафизики, ограничить круг ее интересов лишь обоснованием методов естественнонаучного познания, привели к искажению роли и специфики философского метода. Это отразилось и на методологии, разработанной ими для анализа социальных процессов, в том числе и процесса рационализации.

В рамках позитивизма рациональность рассматривалась не как характеристика объективных социальных процессов, а как характеристика познающего субъекта. Таким образом, ссужались границы и возможности применения категории рациональности. Анализ позитивистского подхода показывает, что ограниченность позитивистского объясняющего принципа не позволяет эффективно описать всю сложность дифференцированных социальных взаимодействий.

В философии неокантианства категория рациональности применяется для описания познавательного процесса, а не объективной реальности. В этом отношении позиция неокантианцев не отличается от позиции И. Канта, который заложил основы ценностного подхода в философии. Обосновывая идею разделения наук на «науки о природе» и «науки о культуре», неокантиацы утверждали принципиальное различие между применяемыми этими науками методами — номотетическим и идеографическим. Центральной категорией в «науках о культуре» является категория ценности. С этой категорией взаимосвязана категория рациональности социального поведения, так как степень рациональности того или иного действия определяется через соотнесение с определенными культурно-историческими ценностями, действующими в рамках данного сообщества. Следовательно, можно сделать вывод о том, что данный подход принципиальным образом отличается от гегелевского подхода к решению проблемы рациональности социального поведения.

М. Вебер, создавая свою социально-философскую теорию, использует в качестве теоретико-методологической базы неокантианство. Однако опыт применения неокантианской методологии к анализу социальных процессов выявляет необходимость ее доработки. С этой целью М. Вебер в ходе обоснования своей гипотезы рационализации попытался совместить преимущества метода неокантианцев с методологическими преимуществами диалектико-материалистического метода К. Маркса. С веберовской точки зрения, взаимодополнение ценностного подхода преимуществами рефлективного позволяет создать наиболее эффективную методологию для анализа процесса рационализации. Таким образом, М. Вебер постарался решить проблему логического перехода от исследования общих закономерностей к исследованию уникальных фактов. Это определило своеобразие веберовской социологической теории и уникальность его гипотезы рационализации, а также особый интерес к ней философов и социологов на протяжении всего XX столетия.

Исторический опыт и критическое отношение к капиталистическому обществу исследователей творчества М. Вебера второй половины XX века стали причиной преувеличения роли иррационалистических компонентов поведения современного человека, человека современного западного общества. М. Вебер в ходе своей исследовательской работы делает парадоксальный вывод, о том, что накопление знания об условиях и связях действий людей в обществе не ведет к их рационализации. Он утверждает, что первобытный человек знал гораздо больше о социальных и экономических условиях своего существования, чем современный цивилизованный человек. Однако М. Вебер был и остается последовательным сторонником рационализации человеческой жизни, несмотря на всю сложность понимания и объяснения этого процесса.

Особый интерес к веберовскому наследию проявили представители неомарксизма. Основные положения веберовской теории рациональности в рамках неомарксизма были переосмыслены и соединены с основными положениями марксовой теории отчуждения, также доработанной в рамках этого философского направления.

В ходе анализа концепции рациональности социального поведения М. Вебера и критической теории неомарксизма бывший сторонник этого философского направления Ю. Хабермас приходит к выводу об их неадекватности реальным социальным процессам, о необходимости создания новой концепции рациональности на принципиально новой основе. Таким образом, в рамках теории коммуникативного действия Ю. Хабермас разрабатывает понятие коммуникативной рациональности, смещая акцент исследования с когнитивно-инструментальной рациональности на коммуникативную рациональность, делая одной из основных проблем своей теории проблему интерсубъективности понимания субъектов в ходе социального взаимодействия, а не проблему познания и преобразования действительности. Новое коммуникативно-теоретическое понятие рациональности создается на основе, с одной стороны, традиции, в которой рационализация социального поведения рассматривается как важная характеристика общественной эволюции, а, с другой стороны, на основе критики веберовской и неомарксистской концепций, как концепций относящихся к субъектно-объектой парадигме философии Нового времени.

Однако, с нашей точки зрения, в теории коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса, несмотря на ее оригинальность и детальную проработанность, проблема интерсубъективности так и осталась не решенной. Следовательно, поиск новых методологических установок для эффективного решения проблемы рациональности социального поведения в современной западной философии актуален и сегодня.

Теоретическое значение проведенного в этой работе исследования заключается в том, что, с одной стороны, оно может быть использовано для выявления методологических оснований современных западных теорий рациональности социального поведения, для дальнейшей работы с категориями — «рациональность» и «иррациональность». С другой стороны, оно может быть использовано для понимания того, что в видимом хаосе разнообразных вопросов и противоречащих друг другу ответов действует своя логика, свои законы развития научной, в данном случае, философской методологии.