Проблема жизни и смерти в религиозно-философской антропологии Л.Н. Толстого

Жизнь и смерть — вечные темы духовной культуры человечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы. Вряд ли найдется человек, который не задумался бы о смысле своего существования, ценности жизни и предстоящей смерти. Эти мысли проходят через стихи и письма, дневники и рукописи, драмы, трагедии, философские исследования. Жизнь и смерть — самая сильная приманка для философского ума, ибо все наши жизненные дела должны, так или иначе, соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышление о жизни и смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом.

Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы теоретически постигнуть смысл этих понятий. И это естественно. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой грандиозной картины Вселенной, не испытывать «насыщения днями» как библейские пророкиможет ли быть что-то более заманчивым? Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении жизни и смерти. Как сказал Махатма Ганди: «Мы не знаем, что лучше — жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, ни трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант"1. А еще задолго до этого в «Бхагавадгите» сказано: «Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. В неизбежном — не скорби"2.

Проблема жизни и смерти одна из ключевых и в русской религиозно-философской мысли. Именно в русской философии все полнее стала осознаваться потребность в особой антропологической установке, в.

1 Ганди М. Все люди-братья. 1960 г., с. 325.

2 Бхагавадгита. 1995 г., с. 136. разработке такого мышления, которое изначально отталкиваясь от человека и затем придерживаясь антропологических принципов в истолковании данной проблемы приблизилось к раскрытию и месту этих явлений в человеческой природе. Выявить это, означало постичь и сущность самого человека. Любой феномен может быть осмыслен, по-видимому, двояким способом: либо через сопоставление его с другими сущностями или явлениями, либо через раскрытие его собственной уникальной природы. Речь идет о рассмотрении проблемы жизни и смерти «извне» и «изнутри» человека. Изучение «извне» предполагает осмысление его отношений с природой (космосом), обществом, Богом. Приобщение к человеческой жизни и тайне смерти «изнутри» сопряжено с постижением его телесного, эмоционального, нравственного, духовного и социального бытия. Вполне понятно, что эти различные подходы не всегда существуют в своем идеальном выражении. Они могут дополнять друг друга, вызывать потребность в выработке общей синтезирующей позиции.

В религиозно-философском направлении высшей ценностью рассматривается Бог. Поэтому тайна человеческой жизни и смерти в этой системе мышления оказывается либо принципиально непостижимой, либо соотнесенной с сущностью божественного.

Человек издревле пытался понять самого себя. Мучительно долго через боль и трагедию продвигалось человечество к пониманию значимости всечеловеческих проблем жизни и смерти. Процесс познания с самого начала был «отягощен» способностью человека оценивать самого себя, оценивать по уже сложившимся меркам, соотнесенным с его «миром». В древней Греции боги создаются по образу и подобию человека. Природа, космос, социальная действительность, жизнь и смерть — осмысливаются через помещение человека в центр мироздания. Все явления жизни воспринимаются с точки зрения опыта и ценностей человека.

В наше время философия и религия, стремясь к совместному существованию, только нащупывают возможности для диалога, который имел место в прошлом. Еще столетие назад русские философы, писатели на тех или иных стадиях своей деятельности обращались к проблеме Бога, жизни и смерти и конструировали различные метафизические системы. Сегодня философская мысль ограничивает себя в основном инструменталистскими проблемами — языка, логики, научных методов. В то же время теологи, гораздо меньше, чем прежде, концентрируют свое внимание на темах и вопросах, касающихся вечных тем духовной культуры человека — жизни и смерти. Этот разрыв сегодня, на пороге XXI века, когда история XX века выявила серьезные деформации в массовом сознании и явлениях конформизма, бездуховности, деструктивности человеческой личности. Необходимо, по мере возможного, ликвидировать. Необходимо не только восстановить диалог философии и религии, но и более фундаментально вернуться к размышлению над человеческим бытиём.

Актуальность темы

исследования Актуальность проведенного исследования связана с обостренным вниманием современной философии к экзистенциальным аспектам человеческого существования. Человек стремится преодолеть границы собственного бытия, расширить их. Это его сущностное свойство. Человеческое бытие экзистенциалисты описывают не с помощью понятий, а используя так называемые экзистенциалыспецифические душевные состояния. Загадочен, необъясним человек. Мы так много рассуждаем о нем, но так редко обращаем на него свой взор тогда, когда он охвачен страстью, поиском экзистенции. А ведь именно в этот миг в нем открывается нечто всечеловеческое, надмирное. «Загадка человека в том, — пишет А. А. Гусейнов, — что его существование — нечто большее, чем его существование. Оно есть одновременно прорыв к сущности, к бытию. Человек со-бытиен. В нем заключено нечто бессмертное. Отсюда — и трагедия смерти: смерть человеческой личности потому и трагична, что она есть смерть бессмертного. Человек есть метафизическое существо. И именно в этом качестве он является предметом философии"3.

За последние десятилетия тема смерти в европейской культуре подверглась значительному переосмыслению. Новейшая философия, начиная с А. Шопенгауэра, получила в свое распоряжение множество необычных воззрений и открытий. «Смерть — поистине гений-вдохновитель, или музагет философии», — писал Шопенгауэр4. Если бы не было вечного успокоения, то не было бы и философии, — считал немецкий философ. Вечно терзаемый мыслью о своей кончине, человек постоянно размышляет о тайнах бытия.

Проблема смерти относится к числу фундаментальных, затрагивает предельные основы бытия. Однако, по мнению Э. Кассирера, осознание феномена смерти произошло в человеческом сознании не сразу. Возвращаясь к «Федону», мы ощущаем громадные усилия философской мысли, направленные на то, чтобы дать ясное и неопровержимое доказательство бессмертия души.

Смерть в ее онтологическом, жизненно-экзистенциальном и социокультурном измерении неизменно присутствует в человеческом бытии. Жизнь и смерть — вечные темы духовной культуры человечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы. Вряд ли найдется человек, который не задумался бы о смысле своего существования, ценности жизни и предстоящей смерти. Эти мысли проходят через стихи и письма, дневники и рукописи, драмы, трагедии, философские исследования. Жизнь и смерть — самая сильная приманка для философского ума, ибо все наши жизненные дела должны, так или иначе, соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышление о жизни и смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом.

3 Гусейнов А. А. О человеке и смысле его жизни\Наука, общество, человек. К 75-летию со дня рождения академика ИТ. Фролова. М., 2004, с. 228.

4 Шопенгауэр А. Смерть и ее отношение к неразрушимости нашего сущесгва\Шопенгауэр А. Сб. произв. Минск, 1998, с. 217.

Те или другие аспекты смерти практически затрагивались всеми философами и мыслителями, представители новоевропейской философской классики (Р.Декарт, Б. Спиноза, И. Кант, Л. Фейербах, К. Маркс) анализировали события смерти и бессмертия в рационалистическом или в натуралистическо-биологических планах. Они просто эксплицировали взгляды теологов и естествоиспытателей. Не были отработаны специальные понятия и категории для изучения и описания этой темы в пространстве индивидуальной и социальной, общественной жизни.

Радикальное преображение этой темы содержится в классическом психоанализе. Учение З. Фрейда об Эросе и Танатосе, позволило, во-первых, систематизировать огромный материал, который был накоплен философией, начиная с древнейших времен. Кроме того, феномен смерти, который обычно трактовался как внешний по отношению к человеку, обозначающий рубеж его жизни, в классическом психоанализе приобрел философско-антропологический статус. Это позволило создать характерный антропологический образ человека, который, говоря упрощенно, носит в себе самом идею смерти, оказывая сопротивление жизнестойким, жизнетворящим импульсам.

Как отмечает в своих работах, Д. В. Матяш, в философии XX в. сформировалась тенденция рассматривать смерть в горизонте жизни. Так, экзистенциальная философия, заменив декартовское «я мыслю» хайдеггеровским «я умру», стала разрабатывать идею смерти не в плане неизбывного конца человеческого существования как органического тела, а в плане ее смыслозначимости для жизни. Экзистенциализм заложил основу метафизики смерти в новоевропейской философии, поставили тему смерти в центр всех размышлений о человеческом существовании, «возвысили» смерть, связав ее со смыслом жизни.

Но смысл смерти в горизонте жизни понимается и трактуется по-разному. Одни мыслители делают акцент на ее негативности, другие отстаивают смысл смерти для жизни. Так, Хайдеггер, занявшись выявлением предпосылок человеческого существования, пришел к выводу, что сделать это невозможно, опираясь на рационалистическую, идущую от Декарта, традицию рассматривать все проблемы в категориях субъект-объект, материя — дух. Отказался Хайдеггер и от присущей всей немецкой классической философии установки на определение субъективности через самосознание. Веками просуществовавшее понятие «самосознания» «как рефлексивно воспроизводимого и многократно повторяемого содержания опыта» было подвергнуто критическому переосмыслению.

Он ввел в человеческую субъективность главный, с его точки зрения, фактор — осознание смертности. Человек сущностно определяет себя на пути к смерти. Как в архаике смерть ритуальная или реальная есть начало нового рождения, так и у Хайдеггера ничтоженье есть процесс приоткрывания сущего. «Бытие-к-смерти» делает человеческое бытие подлинным, открывает его смысл. Смерть индивидуализирует человека, так как смерть всегда есть «моя» смерть.

В рамках трансперсональной психологии проблемы смерти позволяют раскрыть глубинную связь всего живого, новую парадигмальную картину мира, которая включает в себя смерть как закономерный, но не универсальный феномен мироздания. Изучение смерти, по мнению представителей трансперсональной психологии, имеет ключевое значение для осознания психических процессов. Без близкого знакомства с переживаниями смерти-возрождения невозможно понять религию, мистику, шаманизм, мифологию. Согласно религиозным мистическим школам, люди, пережившие смерть или смертельную опасность и возвратившиеся к жизни, называются дважды рожденными. Соприкосновение со смертью изменяет отношение к ней независимо от того, является ли данное соприкосновение чисто символическим или происходит в действительности, например, в результате несчастных случаев либо в ходе событий, приводящих к клинической смерти5.

5 Гроф С. Человек перед лицом смерти. М, 2002 г.

Актуальность избранной автором темы исследования связана с поиском новых моделей духовно-экзистенциального развития общества на основе изучения механизма взаимодействия вечных тем духовной культуры человечества — жизни и смерти. В формировании современной философии и культуры концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти принадлежит особая роль. Не случайно, все современный религиозно-философские теории и учения в той или иной мере обращаются к религиозно-философским идеям концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти. А между тем сама концепция Л. Н. Толстого о жизни и смерти не только не стала предметом целостного систематического религиозно-философского и антропологического исследования, но и не получила до сих пор научной, общественной адекватной оценки. Одной из главных причин этого является особая «надисторическая» актуальность концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти. «Для концепции Толстого — наши эпоха, по-видимому, мало благодарна как жизненная среда"6. Но дело не только в этом. Концепция жизни и смерти относится к числу тех проблем, которые не только актуальны в человеческой жизни, но актуальны «в вечности». Не удивительно, что для большинства современников Л. Н. Толстого его концепция о жизни и смерти казалась только абстрактной проповедью, имеющей мало общего с требованиями человеческой природы, духовно-экзистенциальной жизни человека, социальной, культурной перспективы и религиозного возрождения.

Однако актуальность концепции «в вечности» придаёт ей в истории религиозно-философской мысли, не только практическую, но и теоретическую значимость для оценки современного духовного состояния общества. Проблема жизни и смерти всегда была одной из ключевых в русской религиозно-философской мысли. Именно в русской философии всё полнее стало осознаваться потребность в особой антропологической установке, в разработке такого мышления, которое изначально отталкиваясь от человека и затем придерживаясь антропологических принципов в.

6 Гессен С. И. Лев Толстой как мыслитель. Избранные сочинения. М, 1999, с. 546. 9 исследовании данной проблемы приблизилась к раскрытию и месту этих явлений в человеческой природе. Выявить это, означало постичь и сущность самого человека. Любой феномен может быть осмыслен, по-видимому, двояким способом: либо через сопоставление его с другими сущностями или явлениями, либо через раскрытие его собственной уникально природы. Речь идёт о рассмотрении проблемы жизни и смерти «извне» и «изнутри» человека. Изучение «извне» предполагает осмысление его отношений с природой «космосом», обществом, Богом. Приобщение человеческой жизни и тайны смерти «изнутри» сопряжено с постижением его телесного, духовно-эмоционального, нравственного и социального бытия. Вполне понятно, что эти различные подходы не всегда существуют в своём идеальном выражении. Они могут дополнять друг друга, вызывать потребность в выработке общей синтезирующей позиции. Восстановление последовательных ступеней концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти, исследование закономерности её зарождения и эволюции в творчестве русского мыслителя имеет огромное практическое и теоретическое значение для оценки культурно-исторического процесса в прошлом и настоящем.

Человечество вплотную подошло к той черте, когда неизбежным становится возвращение к осмыслению вечных ценностей, позволяющих более глубоко оценить не только весь пройденный духовный путь в истории человечества, но и выработать комплексные оценки духовно-экзистенциальной ситуации в современном обществе и жизни человека, связанной с тактикой и стратегией дальнейшего развития человечества. Именно по этому так важно, опираясь на конкретно-исторический материал, на концепцию Толстого и жизни и смерти, наглядно показать необходимость постижения комплекса духовных, духовно-эмоциональных, нравственных и социальных детерминаций, оказывающих сегодня огромное влияние на духовное и культурное состояние общества.

На наш взгляд, когда в сегодняшней сложной духовной ситуации общества, философия и религия, стремясь к совместному существованию,.

10 только нащупывает возможности для диалога, которые имел место в прошлом, а философская мысль ограничивает себя в основном инструменталистскими проблемами — языка, логики, научных методов, а теология гораздо меньше, чем прежде, концентрирует своё внимание на проблемах и вопросах, касающихся вечных тем духовной культуры человека — жизни и смерти, необходимо религиозно-философское осмысление данной проблемы для восстановления понимания природы человеческой уникальности, неповторимости, духовности.

В этом смысле исследования концепции Толстого о жизни и смерти позволяют наиболее объективно и всесторонне проанализировать и оценить проблему жизни и смерти не только в учении Л. Н. Толстого, но и в духовной культуре, философии, религии современного общества.

Таким образом, философское постижение феномена смерти актуализирует различные философские традиции, захватывает круг проблем, которые исследуют философы, психологи, культурологи. Тема приобрела несомненную философскую значимость.

Научная проблема исследования.

В результате исследования должны быть найдены ответы на следующие вопросы:

1) Роль и характер духовно-экзистенциальной эволюции Л. Н. Толстого в генезисе его концепции о жизни и смерти.

2) Характер и особенность антропологических исканий Л. Н. Толстого и их влияние на формирование его концепции жизни и смерти.

3) Роль сущности концепции жизни и смерти в творчестве Л. Н. Толстого и её влияния на религиозно-философское мировоззрение писателя.

4) Насколько и как повлияла религиозно-философская концепция Л. Н. Толстого о жизни и смерти на религиозно-философскую мысль в дореволюционный период и на развитие современных философских учений.

Многомерность проблемы не ограничивается вопросами религиозно-философского характера исследования концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти. По существу исследуемая научная проблема должна рассматриваться в многоаспектной сложности, в трёх плоскостях: исторической, религиозно-философской и методологической. Такая широта подхода обеспечивает убедительность выводов диссертанта о мировоззренческих основах всего творчества Л. Н. Толстого — и художественного, и философского, и публицистического.

В историческом аспекте необходимо реконструировать процессы зарождения, становления и итога духовно-экзистенциальной революции Толстого в генезисе его концепции о жизни и смерти.

В философском аспекте необходимо показать концепцию Л. Н. Толстого в общефилософской традиции, взгляды на сущность жизни и смерти.

В методологическом аспекте необходимо определить новые подходы к исследованию проблемы жизни и смерти в истории религиозно-философской мысли, разработке новых методологических принципов, смены научной парадигмы, разработки понятийного аппарата.

Степень научной разработанности проблемы.

Прежде всего, необходимо рассмотреть и оценить уже имеющиеся в философской литературе сочинение по проблеме жизни и смерти как в религиозно-философской литературе вообще, так и имевшие место исследования в дореволюционный период у современников Л. Н. Толстого, анализировавших проблему жизни и смерти в творчестве Толстого, а также наиболее значительные религиозно-философские труды современных нам авторов, исследовавших концепцию Л. Н. Толстого о жизни и смерти, её религиозно-философскую сущность.

Необходимо отметить, что основными источниками в работе диссертанта являются сочинения самого Л. Н. Толстого, которые слабо анализировались в религиозно-философской литературе, либо не исследовались вообще, где основной проблемой является концепция Л. Н. Толстого о жизни и смерти. В диссертации также использовались литературоведческие и философские источники на русском и иностранных языках, относящиеся к различным историческим периодам и непосредственно периоду творчества самого Л. Н. Толстого, а также современности.

В истории философской мысли это были, прежде всего, труды выдающихся античных философов Сократа, Платона, Аристотеля, Эпикура, Сенеки9- философские и религиозные источники различных школ Древнего Востока, где рассматривалась данная проблема: буддизм, даосизм, конфуцианство, иудаизм, индуизм. Опорой для концепции Л. Н. Толстого.

1 Г) 11 10 были труды Конфуция, Лао-цзы, Мо-цзы .

Место тематики жизни и смерти как антропологических феноменов показано в работах Р. Г. Апресяна, В. С. Барулина, В. В. Бычкова, Л. П. Буевой, И. С. Вдовиной, А. Э. Воскобойникова, П. С. Гуревича, АА. Гусейнова, Д. И. Дубровского, В. М. Розина, Н. Т. Фролова. Значительный интерес представляет коллективный труд Института философии «Идея смерти в российском менталитете» (М., 1999).

7 Платон. Диалоги. 1989 г. М., Собр. соч. в 2-х тг.

8 Аристотель. Метафизика. 1922 г. М, собр. сочинений в 4-х тт., том. 2, с. 147.

9 Сенека. Письма к Луцилию. М., 1968 г.

10 Конфуций. Беседы и высказывания. М., 1991.

11 Лао-цзы. Книга перемен. М., 1994 г.

12 Мо-цзы. Сочинение. М., с. 1992, с. 151.

Наиболее серьёзное влияние на концепцию Л. Н. Толстого оказали труды выдающихся немецких философов ККанта13 и А, Шопенгауэра14. Опору для своих концептуальных позиций жизни и смерти Л. Н. Толстой находит также в исследованиях Ж.Ж.Руссо15, Б. Спинозы16, Г. Гегеля17. Взгляды самого.

Толстого, его концепция жизни и смерти, в том виде, в котором она, эволюционируя, сложилась у него к концу жизни, была проанализирована и оценена, прежде всего, в работах выдающихся русских религиозных.

18 философов дореволюционного периода. Среди них это Н. А. Бердяев, Н.Н.Федоров19, В.С.Соловьёв20, Д.С.Мережковский21. Исследования более позднего периода К.Н.Леонтьев22, В.В.Зеньковский23, П.А. Флоренский24, Н.О.Лосский25, И.С.Ильин26. Анализ и оценка концепции Толстого о жизни и смерти в работах вышеуказанных философов дореволюционного периода, отличаясь глубиной и содержательностью, в то же время была достаточно односторонней, во многом связанной с социальными условиями жизни тогдашней России.

Все последующие исследования, затрагивающие религиозно-философские труды Л. Н. Толстого, его концепцию жизни и смерти были в основном предприняты в XX вв. послереволюционный период. Следует сказать о работах таких авторов, как В.Ф.Асмус27, Й.Е.Верцман28,.

13 Кант И. Религия в пределах только разума. М., 1992 г. и Шопенгауэр. Мир как воля и представление. М., 1993.

15 Руссо Ж. Ж. Новая Элоиза. М., 1975.

16 Спиноза Б. Бог и человек. М., 1978 г.

17 Гегель Г. Наука логики. М., 1975 г.

18 БердяевН. А. О русской философии. М., 1991 г,.

19 Федоров Н. Н. Философия общего дела. М, 1992 г.

20 Соловьев B.C. Собрание сочинений в 2-х тг. М., 1982 г.

21 Мережковский Д. С. О влиянии религии. М., 1912 г.

22 Леонтьев К. Н. Собрание сочинений в 4-х тг. М, 1914 г.

23 Зеньковский В. В. Наша Эпоха. М., 1987 г.

24 Флоренский П. А. Заметки о духовном состоянии общества. М., 1992.

25 Лосский Н. О. Сборник ст. М., 1993 г, с. 28.

26 Ильин И. С. Религиозный смысл философии. М., 1992 г.

27 Асмус В. Ф. История философии в 6-ти тг. М, 1979 г.

28 Верцман Й. Е. О Толстом. Религиозные взгляды Толстого. М., 1982 г.

А.О.Гусев29, Н.С.Козлов30, Д.Ю.Квитко31, Я.С.Лурье32, К.Н.Ломунов33, И.Б.Мардов34, Л.З.Немировская35, М.Ф.Овсянников36, А.С.Полтавцев37, М.Н.Романов38, Б.Ф.Сушков39, А.И.П1ифман40, Б.М.Эйхенбаум41 и др. При всей полноте и своеобразия позиции в анализе и оценке религиозно-философских взглядов Л. Н. Толстого они не выделяли своеобразия и религиозной проблематике его концепции жизни и смерти исходя из идеологических позиций и представлений. Отдельно необходимо выделить труды отечественного религиозно-философского наследия, наиболее значительными среди которых в разработке и оценке концепции жизни и смерти Л. Н. Толстого являются исследования В.И.Толстых42, А.А.Гусейнова43, Т.С.Георгиевой44, В.Н.Фролова45, В.И.Рачина46,.

АН.

И.В.Чуприной. В исследованиях данных авторов концепция Л. Н. Толстого о жизни и смерти, его религиозно-философские искания оцениваются с этических позиций и затрагивают только нравственную проблематику творчества Л. Н. Толстого.

Заслуживают также внимания работы иностранных авторов, в которых частично затрагивается концепция о жизни и смерти Л. Н. Толстого в его религиозно-философских исканиях: И. Берлина, Н. Вайсбайна, А. Я. Сыркина, Х.О.Хеллера49, Р. Густафсона, Х. Л. Фаусетта, М. Брауна, Л. Штайна,.

29 Гусев А. О. Русская религиозная философия. М., 1988 г.

30 Козлов Н. С. Духовная эволюция Л. Н. Толстого. М., 1988 г.

31 Квитко Д. Ю. Сборник ст. М&bdquo- 1995, с. 47.

32 Лурье Я. С. Проблемы религиозного познания. М., 1973 г.

33 Ломунов К. М. О Религии в русской культуре. М., 1991 г.

34 Мардов И. Б. Путь восхождения. М., 1994 г.

35 Немеровская Л. З. История русской философии. М, 1997 г.

36 Овсянников М. Ф. Жизнь и смерть в русской философии. М., 1991 г.

37 Полтавцев А. С. Религиозные искания Л. Н. Толстого. М., 1989 г.

38 Романов М. Н. Сборник cr. М, 1996 г, с. 43.

39 Сушхов Б. Ф. Избранное. Т., 1988 г.

40 Шифман А. И. Избранное. М&bdquo- 1992 г.

41 Эйхемнбаум Б. М, Сборник ст. М., 1994 г.

42 Толстых В. И. Человек человечества. М., 1983 г.

43 Гусейнов А. А. Великие моралисты, М., 1996 г,.

44 Георгиева Т. С. Христианская культура. М., 2003 г.

45 Фролов В. Н. Проблемы жизни и смерти. М., Вопросы философии, 1989 г. Фролов И. Т. Человек (Мыслители прошлого н настоящего о жизни и смерти и бессмертии).

46 Рачин Е. И. Религиозная эволюция взглядов Л. Н. Толстого. М., 1999 г.

47 Чуприна И. В. Нравственно-религиозные искания Л. Н. Толстого. М., 1991 г.

48 Вайсбан Н. Религиозная эволюция Л. Н. Толстого. П., 1955 г.

49 Хеллерер Х. О. Мир языка и рост жизни. Влияние Шопенгауэра на Л.Толстого. Л., 1988 г.

Д.Миливоевича50, трактат Б. Вышеславцева «Этика преображенного Эроса». В работах данных исследователей во многом присутствует нестандартный и содержательный подход к религиозно-философским взглядам Л. Н. Толстого, но при оценке его концепции жизни и смерти затрагиваются только рационалистические и эстетические позиции.

Философия Толстого оказала серьезное влияние на философско-религиозную мысль начала XX века.

Учение Толстого, его концепция жизни и смерти, его религиозно-философские позиции так и не были поняты его современниками.

В последние годы в отечественной философии наблюдается новый всплеск интереса к личности и учению Л. Н. Толстого. Прошедшая в 1989 году конференция «Этика ненасилия», созванная по инициативе одноименного научно-просветительского общества, обозначила в публикациях одну из ведущих тем — «принципа ненасилия», раскрытого в религиозно-нравственном учении Л. Н. Толстого. Свое наиболее полное выражение религиозно-нравственное учение Толстого с этических позиций находит в книге А. А. Гусейнова «Великие моралисты"51. Психологическая концепция учения Толстого находит свое выражение в исследовании И. Б. Мардова «Путь восхождения». Продолжением работы по воспроизведению картины религиозно-философских взглядов на проблему жизни и смерти явился выход сборника «Человек» (мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век) под редакцией академика ИТ.Фролова. Проблема религиозно-философского постижения человека, широкая разработка религиозно-философских проблем находит свое место в работах Т.С.Георгиевой53, П.С. Гуревича54, Т.Н. Панченко55,.

50 Миливоевич Д. Взгляды Л. Н. Толстого на буддизм. П., 1988 г.

51 Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., 1996 г,.

52 Мардов И. Б. Путь восхождения. М., 1994 г.

53 Георгиева Т. С. «Христианство и культура», Москва 2000 г.

54 Гуревич П. С. «Тайна человека. Мыслители прошлого и настоящего, о его жизни, смерти и бессмертии. 19 век». 1995 год.

55 Панченко Т. Н. Л. Н. Толстой в русской культуре. М., 1994 г.

А.Д.Сухова56 и других. Ряд интересных работ представлен «Тульской лабораторией духовного наследия Л.Н.Толстого».

Положительно оценивая результаты исследований по концепции Толстого о жизни и смерти в истории дореволюционной, современной отечественной и зарубежной религиозно-философской мысли необходимо отметить, что анализ литературы говорит о том, что всё более осознаётся необходимость в более полной разработке проблемы и концепции жизни и смерти и ее места в религиознофилософских трудах Л. Н. Толстого, что позволяет очертить круг менее исследованных, либо не исследованных вообще религиозно-философских работ Л. Н. Толстого, определить те из них, которые позволяют более глубоко раскрыть религиозно-философскую концепцию о жизни и смерти Л. Н. Толстого и те работы, которые требуют своего решения в дальнейшем.

Обобщая изложенное важно отметить, что рассматриваемая проблема диссертационного исследования теоретически и практически общезначима, нуждается в новой фундаментальной разработке. Автор даёт отчёт в чрезвычайной сложности и объёмности тематики работы: постановка любого вопроса, его анализ в концепции Толстого жизни и смерти актуализирует ряд других взаимосвязанных проблем, требующих самостоятельного изучения, что предполагает дискуссионный характер исследования.

Объект исследования — религиозно-философское и литературное наследие Л. Н. Толстого.

Предмет исследования — идеи и взгляды Л. Н. Толстого о жизни и смерти в его религиозно-философском и литературном наследии. Цель исследования — используя методы историко-философского анализа выявить концепцию жизни и смерти Л. Н. Толстого, источники ее.

56 Сухов А. Д. Христианская культура, М., 2000 г. формирования, содержание и особенности, а также характер ее исторических судеб.

Задачи исследования заключались в следующем:

— раскрыть особенности взглядов Л. Н. Толстого на проблему жизни и смерти;

— показать связь этих воззрений с общей философско-художественной эволюцией великого писателя;

— проанализировать влияние концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти на отечественную и зарубежную философию;

— выявить общеантропологический смысл взглядов Л. Н. Толстого на жизнь и смерть;

— обозначить внутриличностные основы религиозной жизни;

— представить значение концепции Л. Н. Толстого в разработке современных представлений о специфике жизни и ее воздействии на феномен смерти.

Теоретико-методологические основы диссертационного исследования.

В центре методологической позиции автора — диалектическая методология с ее требованиями достижения единства исторического и логического в познании. В работе используются труды многих классиков философской, исторической и эстетической мысли. В качестве ориентиров при решении исследовательских задач выступают методы системного подхода и сравнительного исторического анализафилософско-культурологический анализ традицийперсонификационный и герменевтический анализ источников и историографического материала.

Важнейшими методами, не претендующими на универсальность, но вполне применимыми для выполнения поставленной автором задачи, выступают методы компаративистского анализа, позволяющие увязывать воедино исторически и религиозно-философские процессы в концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти. Автор даёт тебе отчёт в том, что религиознофилософская проблематика концепции Толстого обнаруживает себя лишь в большом анализе данной проблемы. В работе использованы также методики причинного, логического и сравнительного анализа, позволившие определить уровень сложившегося религиозно-философского компонента в проблеме жизни и смерти Л. Н. Толстого. Сравнительный анализ позволил точно определить область и степень влияния различных философских и религиозных учений на концепцию Толстого о жизни и смерти.

Стремясь вычленить сущностные моменты в механизме формирования концепции о жизни и смерти Л. Н. Толстого, мы используем ряд понятий, заимствованных из истории культуры, религии, философии. Временные рамки исследования данной проблемы охватывают в процессе исследования концепции Толстого о жизни и смерти все ведущие культурные эпохи человечества.

Границы исследования.

Хронологические границы исследования охватывают четыре периода в эволюции мировоззрения Л. Н. Толстого:

1) ранний этап творчества — начало становления мировоззрения Толстого, на котором только зарождались и оформлялись в художественной форме его гуманистические убеждения (40-е — 60-е гг. XIX в.) — 2) этап завершения становления мировоззрения Толстого (60-е — 70-е гг. XIX в.), на котором сформировались его взгляды на исторический процесс, сложились представления о скрытых пружинах социальной жизни- 3) время нравственно-религиозного переворота в сознании Толстого (конец 70-х — 80-е гг. XIX в.), когда им были сформулированы его основные философские и религиозные идеи — о принципах ненасильственного устройства жизни, о Боге, религии и нравственности- 4) проповеднический этап в творчестве Толстого (конец 80-х гг. XIX в. — 1910 г.), когда окончательно оформились взгляды Толстого на бытие природы, общества и человека и во всей полноте развернулась его проповедническая деятельность. В диссертации вместе с тем отмечается определенная относительность хронологического деления указанных периодов. Целью автора являлся, прежде всего, содержательный анализ мировоззренческой и творческой эволюции русского мыслителя, его концепции о жизни и смерти, а не формальное выделение жестких временных рамок обозначенных периодов его творчества.

Научная новизна исследования.

— впервые выявлена и обоснована роль и характер духовно-экзистенциальной эволюции Л. Н. Толстого в генезисе его концепции жизни и смерти. Обосновывается положение о необходимости обращения, прежде всего, к личности и учению Л. Н. Толстого, как вполне оправданное. Показывается путь постижения Толстым учения о жизни и смерти, углубление понимания религиозно-философских идей великого мыслителя в контексте его творчества и работ виднейших русских религиозных философов, показывается отношение Толстого к историческому христианству, сложный путь освоения и постижения исторического христианства.

— Изучен и введён в научный оборот обширный комплекс новых материалов и источников, оказавших влияние на религиозно-философское мировоззрение Л. Н. Толстого в вопросах жизни и смерти, среди которых наиболее серьезное влияние связано с учениями древнекитайских философов Конфуция, Лао-цзы, философией Руссо, Вольтера, Канта, Шопенгауэра, а также русских религиозных философов — Соловьева, Бердяева, Федорова, Вышеславцева, Хомякова.

— раскрыт характер антропологических исканий Л. Н. Толстого и их влияние на формирование его концепции жизни и смерти, а именно: как Толстой воспринимает христианство, его заповеди, каково мнение Толстого о преодолении конфликта между мирским и бесконечнымв чем суть толстовского «бытия Бога" — что понимает Толстой в своих выступлениях против «мира его времени" — что означает у него «жить здесь», в чем суть его верыкак определить роль и место Толстого в истории философии и многие другие вопросы, в чем суть «человека внутреннего» и «человека внешнего».

— впервые дана характеристика концепции Л. Н. Толстого о сущности человеческой жизни и смерти. Определяя «саму жизнь» — как движение между двумя пределами — от безучастия к жизни бесконечного мира, удовлетворения только потребностей своей личности к полному отречению от своих интересов, переносу их на благо жизни мира, Толстой исходит из понятия «разумная жизнь», в которое вкладывает учет интересов всех людей, их связь, взаимозависимость.

— выявлены место и роль в осмыслении Л. Н. Толстым жизни и смерти в самопознании и внутренней жизни личности. В его религиозно-философской концепции переживаются два основных состояния: веры и сомнения, которые выражают состояние жизнедеятельности Толстовского духа — это мы обнаруживаем и в религиозно-философской антропологии Л. Н. Толстого. Мы говорим о двух его состояниях, а не трех, хотя жизнедеятельность духа Толстого представляет три состояния: веру, сомнение, отчаяние.

— определен характер влияния взглядов Л. Н. Толстого о жизни и смерти на религиозно-философскую мысль в дореволюционный период. Влияние взглядов Л. Н. Толстого о жизни и смерти на русскую религиозно-философскую мысль в дореволюционной России носило сложный, неоднозначный характер, оказав свое влияние на взгляды Соловьева, Федорова, Бердяева, Мережковского, Булгакова и др.

— доказано влияние концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти на развитие современных философских учений. Многие позиции Толстого, его опыт прочтения проблемы жизни и смерти можно в XX веке увидеть у Хайдеггера, Сартра, Камю, Шелера, Фромма, Махатмы Ганди, Бергсона, Рассела, Витгенштейна, В.Франкла.

Положения, выносимые на защиту.

1. Проблема жизни и смерти — постоянный сюжет в истории философии. Можно выделить определенные типологические подходы к этой проблеме, сложившиеся в европейском сознании. Интересно, что творческий путь Л. Н. Толстого включает в себя наиболее значимые взгляды, связанные с постижением смерти в истории философии. В начале своей эволюции Л. Н. Толстой был близок к идеям романтизации смерти в духе А.Шопенгауэра. Затем он максимально приблизился к христианскому воззрению на смерть. Наконец, писатель попытался осмыслить эти темы уже в рамках собственной религиозно-нравственной концепции, которая отличается от христианской.

2. Антропологические искания Л. Н. Толстого, как отражение и особенности осмысления Л. Н. Толстым сущности человека, противоречие в процессе восприятия человеческой личностью смысла жизни и смерти, влияние окружающей человека социальной действительности и личного религиозного опыта на антропологию Л. Н. Толстого, определили три этапа становления антропологического мышления Л. Н. Толстого: а) ранний как начало осмысления человеческой сущности, получившее отражение в художественной форме его первых произведений б) этап религиозно нравственного переворота в сознании Л. Н. Толстого и переход на религиозно-философское осмысление его антропологических позиций в) проповеднический этап, завершивший осмысление Л. Н. Толстым антропологических взглядов на сущность человека его жизнь, смерть, влияние природы, общества, морали и социальной среды на человеческую личность.

3. Л. Н. Толстому принадлежит мысль, которая получила широкое распространение в XX веке: смерть — это событие жизни. Невозможно разорвать метафизику этих двух феноменов. Смерть есть естественное завершение жизни, а в свою очередь жизнь во многом определяет характер отношения к смерти. Нравственный человек умирает с достоинством, безнравственный — со страхом, обыватель — суетно и подчас позорно. Смерть является катастрофическим событием для несостоявшейся жизни. В то же время она может придать жизни абсолютную осмысленность.

4. Феномен смерти осмысливается в контексте смысла жизни. Эта идея Л. Н. Толстого получила дальнейшую разработку в творчестве многих европейских философов — З. Фрейда, Э. Фромма, В.Франкла. Преходящий характер нашего существования ни в коей мере не делает его бессмысленным. Человек постоянно делает выбор: какие из его способностей будут осуждены на небытие, а какие будут реализованы?

5. Проповеднический этап, как итог духовной эволюции Л. Н. Толстого, позволяет говорить о результатах осмысления Толстым концепции жизни и смерти. На этом этапе русский мыслитель пришел к идее перехода человечества от жизни по законам эгоистической нравственности к жизни по законам нравственности альтруистической. Результатом является преодоление страха смерти.

6. Теологические искания Л. Н. Толстого отражают процесс критического осмысления Л. Н. Толстым сущности понятия о Боге, его месте в природе и истории, человеческой жизни, смерти и бессмертиипозволяют осмысливать Христа с рационалистических позиций. Л. Н. Толстой рассматривает Христа, как человека с совершенными, или божественными свойствами. Нравственная оценка его человеческих качеств определяет влияние Христа на человеческую жизнь и смерть. Христос толкуется как символ бессмертия человеческого рода.

7. Л. Н. Толстой оказал заметное влияние на экзистенциальную трактовку жизни и смерти. И жизнь, и смерть трактуются как результат глубоко индивидуального выбора. Экзистенциальное отчаяние, переживание Л. Н. Толстым на протяжении всей его жизни — результат мучительных раздумий о жизни смерти и бессмертий. Л. Н. Толстой считает, что экзистенциальное тревога специфическая болезнь человеческой личности, человеческого сознания.

8. Великий писатель предпринял попытку создать религиозно-философское учение, которое объединило бы в себе общие для всех мировых религий ценности: любовь, добро и справедливость. Толстовская концепция жизни и смерти, несмотря на синкретизм, не получила завершения. И как итог, противоречивый и неоднозначный характер в оценке влияния концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти на русскую религиозно-философскую дореволюционную и современную мысль.

Научно-практическая значимость исследования.

Диссертация может быть использована в научных и учебно-методических целях по истории философии, религиоведения, культурологии, философской антропологии. Её выводы могу применяться в разработке спецкурсов, дополняя и углубляя различные разделы философии и культурологии, истории религии.

Эмпирическая база исследования включает результаты анализа всех ведущих религиозно-философских работ, раскрывающих проблему жизни и смерти в религиозно-философских исканиях Л. Толстогорезультаты и выводы научно-практических конференций, симпозиумов и семинаров, как в России, так и за рубежом, проводимых под эгидой ЮНЕСКО, а также Российской Академии Наук и института философии РАН.

Диссертант опирался на личной опыт теоретической и практической работы в религиозно-философском изучении наследства Л. Толстого, а также чтения общих и специальных лекционных курсов для студентов и аспирантов по истории философии, истории религии, истории культуры и истории литературы.

Апробация работы — основные идеи и результаты исследования были изложены в научных публикациях: в монографии, статьях, выступлениях: на методологических семинарах Института Философии РАН, Московского государственного педагогического института, Гуманитарно-экологического института, сектора этики Института Философии РАН, лаборатории проблем человека Института Философии РАН, на федеральных, региональных конференциях государственного педагогического университета (XXII, ХХ1П, XXIV) Толстовские чтения, на международной конференции «Наследие Толстого» Международного центра образовательных систем ЮНЕСКО.(1999;2003 гг.).

Материалы диссертации использовались в преподавании спецкурсов по истории философии, по религиозно-философскому учению Л.Толстого. Выводы диссертации практически использовались при разработке педагогических концепции и учебных программ в вузах Москвы и других регионов. Диссертация обсуждалась на кафедре Международного центра обучающих систем — ЮНЕСКО, а также в Институте Философии (лаборатория проблем человека РАН).

Этапы работы над диссертацией.

1998;2001 год — осмысление места темы «Проблема жизни и смерти в религиозно-философской антропологии Л.Н.Толстого» в отечественной религиозно-философской мысли.

2001;2004 — разработка основных концептуальных положений, связанных с религиозно-философским постижением концепции жизни и смерти в учении Л. Н. Толстого.

2005;2006 — прослеживание исторических судеб концепции Л. Н. Толстого о жизни и смерти.

Структура работы — диссертация имеет объем 350 страницы. Она состоит из введения, четырех глав, восьми параграфов, заключения, списка использованной литературы, имеющего 221 название.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итак, сделаем выводы.

Анализ данной проблемы показал, что излагать и анализировать учение Толстого вне тесной связи с его жизнью имеет мало смысла, так как все оно во всех своих стадиях и вариантах со всей эмоциональной напряженностью и логической противоречивостью представляет, прежде всего, попытку устроения Толстым своей трагической жизни художника и мыслителя, таким образом, религиозная философия Толстого и его высокие художественные достижения теснейшим образом взаимосвязаны тем, что можно назвать как жизненное видение Льва Толстого. Религиозная философия Толстого, его размышления о сути человеческой жизни и смерти — это попытка приведения к общему знаменателю основных духовных доктрин и моральных философий человечества, основана на глубоко продуманных и оригинальных формулировках и глубине личного восприятия. Слова Гёте, которыми выражен подлинный пантеизм художественного чувства жизни и смерти человека: «нет ничего вовне, чего не было бы внутри, так, что, что вовне, то и внутри» — во всей их полноте относятся к религиозному творчеству и переживанию Толстого, этому откровению реальности, которая позволяет понять и ощутить всю глубину его отношения к человеческому бытию, ощутить его трагизм восприятия жизни и смерти человека.

В последнее время ведутся разговоры о возрождении «нового религиозного сознания, эта тема обсуждается пока еще довольно фрагментарно и книжно, что не позволяет обнаружить никакого сильного и жизненного значения ее. Мы хотели бы подчеркнуть своим исследованием, что обращение к такой сложной и противоречивой проблематике как человеческая жизнь и смерть в ее религиозно-философском контексте, может получить свое реальное воплощение и прочтение лишь в соприкосновении с мировосприятием мыслителей такого уровня, как Толстой. Толстой был единственным религиозным мыслителем, который действительно и властно вторгся в религиозную жизнь в попытках охватить восприятие человеком жизни и смерти с такой силой, что его идеи и личное восприятие этой проблемы до сих пор захватывают и тревожат сознание людей. И дело здесь даже не в его художественном таланте. Как мы убедились, опыт восприятия проблемы жизни и смерти, взятый нами у Толстого, несмотря на всю его противоречивость и сложность, отличается, прежде всего, своей личностной глубиной, правдивостью и остротой, с которой проявляется в нем религиозное сознание, разрывающее пути догматов, ищущее более тесного, человеческого, живого и доступного всякому общения человека и Бога.

Религиозные искания Толстого непосредственно связаны с его тоской по простым, прямолинейным и лишенным рефлексии формам проявления жизни. Можно с полным правом говорить о том, что Толстому было очень неуютно в культуре. В своем окружении он видел пышно разросшееся фривольное эпикурейство и циничный скептицизм, более или менее не выходящий за рамки надлежащей интеллигентности. В тех слоях общества, к которым принадлежал Толстой, это было, кажется, единственно возможное мировоззрение. Но эти слои были немногочисленны. Вне своего круга Толстой видел миллионы простых людей, жизнь которых проходила в тяжком труде, часто в бедности и болезнях, однако этих людей не занимал вопрос о смысле жизни, поскольку они полностью отдавались ей. С них Толстой и хотел брать пример.

Верно, что идеализация Толстого ложна — впрочем, и Достоевский не был чужд этой идеализации. Она, быть может, была особенно близка русским прошлого столетия. Вероятно, причиной этого был разительный контраст между высшим и низшими классами в России — разительный по причине отсутствия промежуточной ступени между бедным и богатым, между производителем и потребителем, между работниками умственного и физического труда, которой служило третье сословие, буржуазия, средний класс, представленный во всех передовых европейских странах. Однако причиной может быть и то, что в русском народе сохранилось так много естественного, жизнеспособного и оригинального.

Противоположность, которую Толстой видел между бессмысленной жизнью высшего класса и наполненным смыслом существованием народа, можно назвать проекцией двух начал Толстого на социальную действительность. Ранее мы отмечали, что аналитический интеллект Толстого самым необычным образом сочетался с первородно сильной необузданной жизнеспособностью. Первым началом он был связан со светскими и интеллектуальными кругами, вторым — с крестьянами на сенокосе из «Анны Карениной», с солдатами на Малаховом кургане из «Севастопольских рассказов», с джигитами на берегах Терека из «Казаков». Популизм Толстогоэто ошибка. Но его дилемма безнадежна. Чтобы сохранить смысл, ему следовало подавить одно из начал, что было невозможно бел духовной гибели.

Все-таки Толстой предпринял серьезную попытку идентифицировать себя с простыми религиозными душами. Он хочет подавить свою склонность к критике и считает ее гордыней. Он пытается также принять догматическую и ритуальную стороны религии, к которой он принадлежал с рождения, то есть православное христианство.

Но он спешит добавить: «Я не вижу мудрствований в этих рассуждениях».

Те страницы «Исповеди», где Толстой описывает, как он пытался, но не смог стать послушной овцой в церковном стаде, принадлежат к самым захватывающим и честным в книге. Прекраснейшее человеческое качество Толстого — его горячая любовь к истине ~ редко проявляется в такой чистоте, не смешиваясь со многими его слабостями.

Так закончилась попытка Толстого, идя в толпе далеких от религии или лицемерно верующих, быть заодно с простыми душами из народа.

Толстой глубоко уверен, что в этом есть истина. Доказательством тому служит образ жизни религиозного человека: это ответ на вопрос о смысле жизни. Но, кроме истины, а различных религиях есть и много лжи. Под ложью.

Толстой подразумевает то, что противоречит научному знанию о действительности и здравому смыслу, убежденность в том, что различные религии представляют собой смешение правды и лжи, ведет к возникновению проблемы, Iпостановке (но не решению) которой и сводится «Исповедь». Проблема эта: как отличить ложь от правды в религии?

Позднее Толстой следующим образом определит свое отношение к этой проблеме, Он полагает, что в различных религиях можно выделить нечто общее для всех религий. Оно обращено ко всем людям и могло бы называться «Евангелием любви». Оно состоит из особых представлений об одном или нескольких высших существах, о наказании и воздаянии после смерти и о смысле различных религиозных обычаев.

Толстой убедился в том, что для того, чтобы отличить истину от лжи, надо идентифицировать ложь с отличительными чертами различных религий, а истину — с их общими основными идеями. Таким образом, он приходит к несколько неожиданному выводу: различные религии — включая христианство в его различных формах — по сути дела являются извращениями, искажениями истинной религии.

Злейшие враги истинной религии — это чародеи и маги догм и обрядов, теологи и священники, которые не только распространяют суеверия и невежество в широких слоях, но, что еще хуже, считают благом сокрытие религиозной истины. В важнейших для человечества вопросах церковь выступает на стороне мракобесия.

Религиозно-научная проблема синтеза единого ядра из всех высших религий нас, собственно, не касается. Ясно, что все великие религии соприкасались, по крайней мере, в этической форме. Однако то, что их можно идентифицировать по основным вопросам, достаточно сомнительно. То, что они не соединяются, проповедях Толстого, — верно.

Дело в том, что сущностное ядро, которое, как в этом убедился Толстой, можно выделить из мрака догм и обрядов, не является такой уж объективной реальностью, как ему это кажется. Таким образом, взгляд Толстого на извращения религии исходит из того, что существующие религии искажены и его, Льва Толстого, религиозном восприятии.

В этом религиозном синкретизме Толстого — его попытке показать, что его религия является ядром всех существующих религий — мы могли увидеть проекцию на окружающий мир того, что происходило внутри самого Толстого. Это попытка объективации, которую можно сравнить с ранее обсуждавшимися проекциями на внешние противоречия между носителями культуры, верхами общества, и простыми рабочими его собственных внутренних противоречий между его скептическим интеллектуальным характером и животной ментальностью.

Таким образом, на самообмане основывается не только попытка Толстого подчиниться церкви, но и его попытка религиозной реформы. Хотя это и не является окончательной оценкой его взглядов. Толстовские религиозные искания привели его к мысли, что существующие религии — это искажения «истинной религии». Ему казалось, что он смог идентифицировать или реконструировать ее, руководствуясь общими чертами различных религий. Об иллюзорности такой попытки мы уже говорили.

Хотя Толстому и кажется, что он разглядел облик истинной религии также за учениями Будды, Заратустры, Конфуция и Лао-Цзы, его религиозные конструкции во всем существенном являются своеобразными толкованиями Нового завета. Часто говорят, что Толстой хотел восстановить учение Христа в его первозданной чистоте или что его религия претендовала быть прохристианством.

Решение проблемы жизни и смерти, этих вечных тем духовной культуры человечества для Толстого глубоко индивидуалистично, оно находит себя в глубине личного переживания человека, что приводит его индивидуализм к более жизненному и духовно сильному выражению. Гении противоречивы, как и сама природа, потому что они богаты и полны, как она, нам же важно брать от них то, что благотворно и необходимо для нас сегодня. Художественное дарование Толстого, граничащее с сверхчеловеческим ясновидением, покрывает все его внешние противоречия, сужающие цепи его мысли, дает нам возможность понять бесконечно сложную и богатую жизнь человека и заставляет пантеистически преклоняться перед ней.

Только с помощью самого Толстого, как мы убедились, мы можем проникнуть в сердцевину его мысли. И сама проблема жизни и смерти, как одна из ключевых в русской религиозно-философской мысли, свою наиболее полную потребность в особой антропологической установке, в таком мышлении, которое, изначально отталкиваясь от человека, а затем придерживаясь антропологических принципов в истолковании данной проблемы, приблизилась к раскрытию и месту этих явлений в человеческой природе во многом благодаря Толстому. Толстой предпринял попытку раскрытия феномена человеческой жизни и смерти через сопоставление его с другими великими сущностями и явлениями, и через свою собственную уникальную природу.

Но раскрытие данного феномена возможно лишь, как мы убедились, только в результате глубокого анализа трех условий, в которых обозначило и утвердило себя толстовское понимание жизни и смерти. Прежде всего, это опора Толстым на все главные религиозно-философские системы. Тщательное изучение христианства, иудаизма, ислама, буддизма, даосизма и религии бехаитов. Религиозная философия Толстого — это путь сомнений, прозрений, открытий, высочайший взлет человеческого духа, трагедия опустошения и распад собственной жизни. Мы увидели, что Толстой воспринимал мир и жизнь такими, каким он видел, прежде всего, самого человека. Все скрыто в человеческой жизни, жизни плоти и духа, в втайне рождения и смерти. На раскрытии этой тайны и направил Толстой всю свою жизнь. Но Толстой и его учение могут быть поняты только при наличии еще одного важного источника, ранее воспринимаемого в качестве некого заблуждения Толстого или его противоречия. Это источник лично для Толстого, как и для его учения, был и оставался основной питающей средой. Речь идет, как мы увидели, об Иисусовом понимании Бога, не принятого долгие годы философской религиозной критикой. Путь, пройденный Толстым — это раскрытие главного, с его точки зрения, драматизма, присущего человеческому бытию, противоречию между неотвратимостью смерти и присущей человеку жаждой жизни. Воплощением этого противоречия явился вопрос о ценности жизни, который можно, по Толстому, выразить так: «Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожался бы неизбежно предстоящей мне смертью?» Внешним толчком к духовному преображению и кризису Толстого послужил 50-летний рубеж жизни. Именно с этого периода в толстовское мировоззрение входит проблема смерти. Проблема смерти волновала Толстого и раньше, однако, как мы увидели, это была боковая тематеперь она становится основной, как неминуемый и скорый конец. Толстой встает перед необходимостью дать личную оценку, выяснить личное отношение к смерти. Он обнаруживает, что его жизнь, его ценности не выдерживают проверки смертью.

Определяющим для Толстого становится его «Исповедь», в которой он попытался раскрыть и природу, и непосредственный источник его недуга, который он обозначает как страх смерти. Он ясно понял, что только такая жизнь может считаться ценной, которая способна утвердить себя перед лицом неизбежной смерти, выдержать проверку вопросом: «Ради чего жить, если все будет поглощено смертью?» Толстой пытался найти то, что не подвластно смерти. Чтобы обрести подобную власть, Толстой считает, что каждый человек должен найти согласие в себе самом. Ликвидировать разлад двух людейвнутреннего и внешнего, сосуществующих в одном человеке. Эта противоречивость, саморазорванность присуща всем людям, но обнаруживается в каждом человеке с разной степенью остроты. Толстой справедливо утверждает, что противоречивый в себе, раздираемый взаимно отрицающими стремлениями человек обречен на то, чтобы страдать, быть недовольным собой. Человек постоянно стремится преодолеть себя, стать другим. Но человек не просто стремится стать другим, устранить страх смерти и недовольство своей жизнью, но и стремится стать свободным от страданий. Человек не просто живет, но хочет еще, чтобы его жизнь имела смысл. Толстой приходит к выводу о необходимости разумного преодоления противоречия жизни и смерти. Но даже в учениях тех, кто вызывал у Толстого искреннее восхищение — Шопенгауэра, Канта, Федорова — он не находит полного для себя ответа. Антропологизм Толстого все более утверждается в необходимости поиска опоры, способной помочь разуму преодолеть кажущуюся бессмысленность жизни и страх смерти. Толстой, как мы видели, все больше склоняется к мысли, что вне религиозности ответить на данные вопросы ему будет невозможно.

Исходным пунктом всего мировоззрения Толстого становится страх смерти. Это, как мы увидели, одно из тех психологических сплетений в душе Толстого, в которых именно его натура определила в нем искание и достижение религиозной правды. Человек, никогда не задумывающийся над фактом смерти, будет всегда чужд религии и, наоборот, человек, всецело одержимый мыслью о смерти, всегда испытывает религиозные чувства, каково бы ни было его сознательное мировоззрение. Что такое был страх смерти у Толстого, что такое антропофобия Толстого?! Это был, во всяком случае, не животный страх, иначе его ведь нельзя было преодолеть никакой верой и никакими размышлениями. И мы увидели в «Исповеди», что страх смерти означал у Толстого мистический ужас перед временным, преходящим характером жизни, ужас перед бессмысленностью всей жизни, если она проходит и исчезает бесследно и не прикреплена к чему-либо вечному и безусловному. Жажда вечного и абсолютного, потребность понять человеческую жизнь, каждый шаг и момент жизни «под неким знаком вечности», ибо вне вечности все становится бесцельным и бессмысленным, именно это ощущение, как мы убедились у Толстого, а не какие-либо отдельные нравственные чувства, есть само существо религиозной философии Толстого, его учения о жизни и смерти. Жажда вечности и непосредственное чувство вечности стало для Толстого началом постижения жизни человека и преодоления страха смерти. Это чувство вечности сблизило Толстого с величайшими философскими идеями античности и настоящего времени, учением Будды, Христа, Бхагават-Гиты, пророков и мудрецов земли. Именно исход из них помог Толстому придать всем вопросам жизни и смерти новый смысл и новую форму. Их разрешение помогло Толстому найти путь не окончательное, но все же крайне важное примирение с жизнью. Мы видим, что вера в ценность жизни и потребность устроить и переживать жизнь так, чтобы она обрела абсолютную ценность, эта вера и потребность приходят в учение Толстого, и как бы мало ни удовлетворяли нас те отвлеченные теории, в которых он выражает свое религиозное видение жизни и смерти человека, дух этого учения должен быть принят нами. Жизнь, смерть, бессмертие — преодоление подобных этапов в человеческом сознаниизадача практически неразрешимая. Но Толстой призывает вместо утилитарного подхода к человеку религиозное учение Христа, которое становится краеугольным камнем в его философии. Он призывает признать личную и вместе с тем божественную природу добра и человеческой жизни. Нельзя приемами зла творить добро, нельзя жить, не имея ясно выраженной человеческой природы понимания жизни. Человек, по Толстому, есть личность, индивидуальность, универсальность, но человек есть и Богопознаниетолстовская концепция Бога возвращала людям живого Христа как образ онтологического преображения, что среди безверия он сохранил религиозное чувство, как духовный стержень человеческой личности.

Человеческая жизнь в философских воззрениях Толстого рассматривается через учение о человеке в антропософии. Заслуга Толстого в том, что он раскрыл христианское учение о человеке, о его призвании в мире. Но Толстой пришел справедливо к выводу, что христианство есть религия богочеловечества, что необходимо дать человеку возможность выразить себя так, чтобы обрести высшую свободу духа. Человек должен преодолеть человекобоязнь и изжить трагедию собственного бытия. Характерный для исследователей Толстого термин «толстовство», с нашей точки зрения, еще раз подчеркивает, что систематического изложения, выработанного Толстым учения о жизни и смерти человека в исследованиях последних лет представлено не было. «Толстовство», толстоведение отражает лишь внешнюю сторону учения Толстого, не связанную с самим его духом и даже противоречащее его внутреннему содержанию. Нам нельзя не видеть, что это учение — при всей его рационалистической прямолинейности и порой односторонности своих выводов по своему духу и внутреннему смыслу есть моральное отражение религиозного жизнепонимания. С религиозной точки зрения, нравственное творчество есть божественный процесс, осуществляемый душой, и потому оно может сообщаться внешним, механическим способомнравственная деятельность есть духовное воздействие, процесс органического самовоспитания.

В области Богопознания и религиозно-философского миропонимания Толстого представляется большинству и по сей день еще менее приемлемым, чем в области нравственной. Церковь считает, что его вера одностороння, что Толстой слишком много прав представил отвлеченному разуму. Люди науки считают, что Толстой слишком узко провел границы человеческого разума, отвергнув науку. Нам представилось необходимым искать ответ, в котором одинаково и вера и разум понимаются более широко, выходят за пределы устоявшихся понятий о Толстом, дают возможность проследить весь сложнейший генезис его религиозно-философических идей, увидеть цельность и устойчивость, с которой в Толстом нашли соединение вера и разум. Толстовский путь еще раз подтверждает, что и мы все сегодня живем, раздираемые противоречием и борьбой между этими двумя началамивсе мы сегодня не в силах охватить и замкнуть сферу знаний и верований, начать диалог с религией, необходимость которых мы сознаем, найти их связь и средоточение. Наиболее религиозные и глубоко верующие люди признают теперь, что, кроме веры, возможно и рациональное, научное знание, что необходимо установить твердые границы в делах веры. С другой стороны, поклонники рациональной практики говорят о «вере» как о частном деле личности и, по крайней мере, допускают ее психологическую необходимость.

Нам думается, что религиозные искания Толстого во многом помогут нам ощутить самих себя в эпоху, когда трагизм и беспомощность присущи огромному большинству людей. Когда многие сознают недостаточность своей веры или своего разума. И вот рядом с нами появляется человек, который раскроет нам свою душу и свое верование посреди сложной, бесконечно спутанной, раздробленной жизни, мудрец и пророк, для которого разум и вераесть одно и то же. Подобно тому, как Гераклит, Платон, апостол Павел, Иоанн Богослов не знают никакой науки за пределами своей веры, которая и означает для них единственное и совершенное разумное познание жизни, — так и для Толстого вера и разум, по существу, как мы увидели, есть одно и то же, и ему чуждо, бессмысленно и ненужно все, что стоит вне этого единства. Да, мы убедились, что-то, во что Толстой верил, его противоречивость оценок человеческой жизни и мистицизм, его антропософские позиции бывают неполны и односторонни. Но то, как он верил и как постигал человека, его жизнь и смерть потрясает нас и сегодня. Поэтому отношение к учению Толстого во многом зависит от того, в какой мере мы сумеем предчувствовать ту истину, которую видел Толстой, и в какой мере мы можем отличать правду от правдоподобия.

Истоки этой правды, как мы убедились, в духовном опыте Толстого, расширении и углублении сознания человека, возвышении духовности над плотской жизнью. Толстой справедливо утверждал, что человеческая жизнь не имеет иной цели как уяснение, утверждение общедоступной истины. При всем индивидуализме восприятия Толстой, как мы увидели, делает акценты на важнейшие, с его точки зрения, положения и опыт в истории культуры человечества, где данная проблема была максимально затронута и осмыслена. Истоком становится мифология и «книга Экклезиаста», позволившая Толстому тщательно выделить понимание всего, что человек делает на земле, суетности всех его намерений и достижений. Толстой в решении проблемы жизни и смерти многое взял из греческой философии, где его привлекает акцент греческих мыслителей на область нравственную взамен онтологической. Моральное отношение к смерти, а не сама смерть интересует Толстого. Процесс внутреннего переживания и осмысления правил и законов жизни и смерти своего высшего обозначения находит в художественном творчестве Толстого. Он использует идеи Платона, Сократа, Аристотеля о бессмертии души в желании смягчить трагизм смерти, найти внутренние законы, способные дать возможность выдержать процесс психологического напряжения для человека, испытывающего страх приближающейся смерти.

Разграничение между духом и материей, ставшие распространенным как в философии, так и в обыденном мировоззрении, возникло как разграничение между душой и телом. Тело, видимо подчеркивает для себя положение Сократа Толстой, а душа нет, следовательно, она вечна. Душа — жизнь тела, источник его движения — эта позиция Аристотеля, безусловно, принимается Толстым. Таким образом, для Толстого было важно развитие представлений древнегреческих и раннехристианских философов, было одним из первых способов преодоления естественного страха смерти путем выработки разумного ее объяснения. Серьезный акцент в формировании толстовской религиозной философии был сделан в процессе анализа буддизма, где Толстого привлекают элементы мистицизма и положение о злой природе человека, о страданиях и грехах, о возможности искупления грехов, избавления от страданий. Толстой, много размышлявший о причинах человеческого неравенства как источнике бед человеческой жизни, выделяет мысль буддизма о равенстве всех людей перед смертью. Жизнь человека, как созревший плод, готовый упасть при первом порыве ветра.

Толстой находит созвучие своим собственным представлениям о жизни и смерти. Но до конца разрешение этой проблемы для себя Толстой не находит. Его мучительные поиски, часто приводящие к личному кризису души, заставляют Толстого наибольшее внимание уделить христианству, где главным для него становится учение Христа. Смерть не только трагедия, но и тайна. В русской религиозной философии, несмотря на сложные и противоречивые позиции Соловьева, Мережковского, Розанова, Булгакова, Бердяева толстовское учение находит благодатную почву для своего анализа и прочтения. Проблема жизни и смерти как ключевая для русской религиозной философии находит свое отражение в толстовском прочтении и понимании.

Как мы увидели, Толстой подчеркивает положение, где выделена идея целостности, онтологической значимости тела, взаимозависимости телесных и личностных характеристик, утверждения возможности телесного преображения, имеющего окончательной целью победу над смертью. В русской философской религиозной культуре эти идеи нашли свою последовательную и логическую разработку и во многом благодаря толстовскому подходу к проблеме жизни и смерти. Именно они, как мы убедились, оказались чрезвычайно значимыми для религиозных поисков Толстого. Заслуга Толстого состоит в том, что он связывал степень религиозного сознания со структурой сознания верующего, его мировоззренческой культурой, как мы убедились, обнажил драматизм исторической ситуации, начавшейся секуляризации сознания, утраты многими людьми того смысла жизни, который не уничтожается физической смертью. Это заставило Толстого отойти от церковного учения о жизни как неубедительного, игнорирующего жизненные процессы человека.

Он выделяет дня себя два важнейших понятия — духа и плоти, в которых он видит опору своих рассуждений. Научиться управлять телом в процессе воспитания добродетелей — вот сложный, но необходимый для человека путь. Чистая совесть, самоконтроль и самодисциплина, развитие духовных ценностей в реализации заповедей Иисуса Христа.

Искания Толстого привели его к выводу, что Иисус Христос — ценность личной жизни каждого человека — видел в связи с жизнью «общей» -прошедшей, настоящей и будущей всего человечества, то есть с земной жизнью сына человеческого. Каждый человек, справедливо замечает Толстой, человек как таковой, есть сын Бога. Но Богосыновность человека может быть двоякого рода: естественная по происхождению, и свободная по призванию. Здесь мы согласны с положением Толстого о том, что чтобы достичь Богосыновности по призванию, человек должен осознать свою сыновность духовному началу, то есть признать свою жизнь как проявление духовного начала, заключенного в пределы Жизни и Смерти. Этот процесс перемены чувства жизни с осознания «тьмы» на осознание «света» Толстой назвал процессом духовного рождения человека. Главное в духовном рождении то, что человек, переходя в новое состояние жизни, приобретает и совершенно новые возможности и способности. Он обретает большую полноту жизни, а значит становится сопричастным истинной человеческой жизни. Преодоление «духовных ловушек» — вот главное, на что направлены усилия человека в жизни. Итак, как мы убедились, свое философское учение Толстой разделяет, по крайней мере, на две части: учение о естественном пути жизни и учение о духовном пути жизни.

Но у Толстого в этот процесс становления человека вмешивается разум, который создает противоречия, как в жизни человека, так и в его сознании. Это противоречие в сознании, «раздвоение сознания» может доводить человека до последней степени душевного напряжения. Но надо согласиться с тем, что истоки философии Толстого во многом лежат в рационализме той эпохи, которую он сам представлял. Философия Толстого, по нашему мнению, глубоко персоналистична.

Учение о человеческой жизни и смерти нуждалось, по Толстому, в новой религии. Иным должно было стать и понимание Иисуса Христа. Толстовская концепция Бога, отрицавшаяся церковью, в философском учении Толстого обретает свое звучание в необходимости жизни по Христу. Другой, не менее важной для толстовского учения становится неподдающаяся рационализации идей религии мира, идея бога. Как мы видели, и с этим нельзя не согласиться, исследуя проблему духовности, Толстой всесторонне изучал проблему связи имманентного внутреннего и трансцендентального в духовном опыте человека, и в этой связи в понимании связей имманентного и трансцендентального Толстой большое значение придавал идее Бога. В книге «Путь жизни» Толстой подтверждает жизненность своих убеждений. Для Толстого главноерелигиозное чувство человека, его близость к Богу: «Он внутри тебя». Общее движение от неразумности к разумности — цель Бога, а не человека, которому отведена здесь роль работника, своих целей не имеющего. Человек нужен Богу, поскольку он выполняет его дело, его волю, определяющую человеческую жизнь. Благо человека, Царство Божие на земле достигается в процессе производимой Богом с помощью человека работы по усовершенствованию человеческого существа. Основная мысль учения Толстого в том, что воля Бога и жизнь не в достижении, а в движении. Поэтому духовная драма Толстого обозначила истоки его религиозной философии.

Человек, прежде всего, это движение жизни, а потом уже — идущий по пути жизни. Не Бог работает на человека, и не человека для Бога, а Бог работает человеком. Жизнь человека — одухотворение, возгорание. Жизнь человека — путь, самопрохождение жизни, безостановочное движение по жизни, в творении самого себя. Итак, по Толстому, человеческая жизнь — в путевом прокладывании самого себя. Мы убедились, что Толстой значительное место уделяет в учении о человеческой жизни понятию «внутреннее усилие», как необходимому условию для высвобождения человека из ложного бытия.

Как мы уже подчеркивали, нельзя не согласиться с положением Толстого о том, что внутренне усилие человека — одно из важнейших условий, способствующих его совершенствованию, изменению. Серьезное место в поисках Толстого было отведено работе И. Канта «Религия в пределах только разума» .

Толстой находит здесь подтверждение собственным мыслям и тонкий анализ социально-психологического аспекта религиозной проблемы. Истина не в разуме, собственно, а в пределах веры, которой живут люди. Кант помог Толстому сформулировать важные нравственно-человеческие ориентиры и прежде всего положение о направленности жизни, данной в Евангелии.

Толстой находит для себя у Канта идею о возможности достижения разумных основ жизни.

Можно, безусловно, согласиться с генеральной идеей Толстоговнутреннее важнее внешнего, ужас жизни переносим, если внутренний порядок не нарушен. Но разгадку человека Толстой находил за пределами его наличного бытия, в сфере долженствования. Нам важно было увидеть то, что не было отмечено во многих предшествующих исследованиях учений Толстого: выход Толстого в своем учении в пределы религиозной, а точнее православной психологии. Только внутри себя человек должен определить тот путь, который направлен на спасение человека, восстановление его души. Поэтому человеку в жизни важно одно — не допустить остановки движения жизни. Чтобы реализовать себя, двигаясь по жизни, человеку надо обладать духовной энергией, чем большей, тем лучше. Толстой справедливо считает, что для понимания тайны духовной жизни человека более приемлемым является понятие страстей. Именно через генезис страстей, страстного состояния души религиозная традиция проникает в скрытую от эмпирии жизнь духа.

Смысл человеческого подвига в жизни Толстой видит в высвобождении души от страстной зависимости, т. е. бесстрастия. «Невидимая брань» с самим собой — постоянный спутник в жизни Толстого.

Именно в человеке жизнь обретает свой истинный смысл, ибо человеческое общество — ипостась всего земного космоса, и в этом ответственность человека за мир, за жизнь. Мы уже отмечали, что в своей онтологии Толстой различил пять иерархических ступеней, или видов, бытия: мысленное (бесплотный мир, разумное, чувственное (животное), растительное и просто сущее. Но нам важно, что все разделенное разделяется, по существу, на два мира: духовный (мысленный) и материальный (телесный). Эти два мира сопряжены внутренне гармонично, т. е. мы видим двуединство и гармонии в мироздании. Поэтому важно принять положение Толстого о том, что глубокий символизм человеческой природы и истоки религиозной жизни начинаются именно здесь. Человек — образ Божий, вписанный в мир, и поэтому именно от него зависит конечная судьба мира и его преображения, а значит и преображения человеческой жизни.

Толстой во многом раздвинул границы рассмотрения природы человеческой духовности. Здесь, как увидели, знаменательно его перемещение человеческой жизни из точки «рождения духом» в «рождение духовной свободы». Дух, по Толстому, есть то, что связывает отдельного индивида, субъекта психологической деятельности, личность человека со всем человеческим родом во всей полноте бытия. Духовность придает смысл жизни отдельному человеку, именно в ней человек находит ответы на вопросы: зачем он живет? что есть истина и заблуждение? Духовность, по Толстому, личная независимость от всего органического (телесного) и неорганического (обыденного), свобода от влечений, пристрастий, свобода подлинная, внутренняя, духовная, и свобода именно духа.

Духовное бытие (религиозное) у Толстого, таким образом, начинается и существует там, где начинается освобождение человека от всякой поглощенности. Личность должна обрести свое высшее качество в религиозности. Дух есть любовь, считает Толстой, любовь к качеству и воля к совершенству во всех областях жизни. И потому само духовное бытие определимо и описуемо лишь в его значении для человеческой жизни и в его действии на человеческую жизнь. Жить стоит только тем и верить стоит только в то, справедливо замечает Толстой, за что стоит бороться и умереть, ибо смерть есть истинный и высший критерий для всего содержания жизни. А то, что не стоит смерти, то, с духовной точки зрения, не стоит и жизни. Поэтому можно согласиться с Толстым, считающим, что всякая психология и философия, которые пытаются игнорировать личную определенность, самодеятельность и самоценность человеческого существа, вступают на ложный путь. Толстой избегает этого в своем учении, ясно подчеркивая, что личная определенность только углубляет ценность человеческой жизни. Толстой, правда, высшее начало в человеке определил понятием «божественное», но он был абсолютно согласен с Иисусом, который ценность человека определял не каким-либо конкретным человеческим качеством или содержанием его душевной жизни, но лишь тем, какое решение человек принимает в конкретной ситуации. Мы убедились, что вся толстовская религиозная «исповедь» пронизана ситуацией выбора и имеющего возможность сделать в жизни этот выбор в свободном поступке. Можно только еще раз подчеркнуть свое согласие с Толстым, который ситуацию выбора ставит определяющей в учении Христа. Таким образом, и сущность человека характеризуется им тем, что для него неотвратима судьба и смерть, и тем, в какой мере он позволяет им определять себя. Поэтому власть Бога, как и смерть, означает для Толстого конец земного человеческого существования с его возможностями и интересами. Толстой справедливо констатирует, что смерть, таким образом, выходит за рамки случайного события, однажды полагающее конец повседневному течению жизни, а подлинно будущее, встречающее каждого человека, определяющее его в настоящем и не ставящее в ситуацию выбора. Но для Толстого вполне ясно, что в своей жизни человек должен действовать в настоящем согласно высшим законам морали человечности, данной Богом.

Для Толстого нельзя было пройти мимо центральной идеи, лежащей в основе христианской философии — учения об образе Божием в человеке. Можно еще раз подчеркнуть, что для Толстого главным в его религиозно-философских исканиях был процесс духовного рождения человека, перехода в новое состояние сознания жизни, приобретение новых способностей и возможностей, большей полноты жизни. Здесь, как мы увидели, Толстой не отступил от традиции русской религиозной философии, которая центральной частью своего учения определила философскую антропософию. Здесь, подводя итоги, нам хотелось бы подчеркнуть, что можно смело солидаризироваться с мнением Толстого о том, что любая философская концепция имеет цену лишь при условии, если она расширяет наши представления о внутреннем мире, о его онтологии, структуре, если она способна прояснить истоки этого мира, его возникновение. Это основной, на наш взгляд, вывод, говорящий о доказательстве значимости внутреннего мира человека как особого, ничуть не менее объективного, чем окружающий человека предметный мир. Толстой прав, считая, что если есть мир, где человек общается с Богом, чувствует душу другого человека, соприкасаясь с которой он может любить и жить по совести, значит есть высшая ценность в его жизни и высшее предназначение его существования. В контексте русской религиозной философии, как нам представляется, учение Толстого о жизни и смерти не претендует на раскрытие последней истины о человеке, но его гениальное чутье художника и мыслителя способствует глубокому раскрытию главного, происходящего с каждым человеком, — раскрытию души человека, открытию в человеке внутреннего мира, как силы истинной жизни.

На наш взгляд, одним из итогов анализа учения Толстого о жизни и смерти является еще и то, что душевная жизнь у Толстого — это поток, который непрерывно продолжает свое движение вперед, в котором ничто не повторяется. Это временный поток жизни человека от рождения до смерти. «Бог внутри нас"351 — это высказывание Толстого, как и к его антропософийному понимаю человека можно и необходимо отнестись со всем вниманием и согласием. Было бы неоправданно находить в Толстом только рационализирующего моралиста. Подлинный рационализм может состояться и вырасти только из связи с глубиной принципиальной иррациональностью человеческого существа, настоящее понимание человека возможно только в границах непосредственного и очевидного переживания человека, и способность такого познания, с нашей точки зрения, надо искать в человеческих духовных действиях и побуждениях. Мы также убеждены в том, что религиозная философия Толстого есть высшее напряжение человеческого духа, напряжение через веру, преодоление ложного страха смерти перед ничем не ограниченной волей Творца.

В структуре человеческой личности Толстой выделяет две сферысознательную и бессознательную. Как мы убедились, между ними нет полной согласованности, или, как определяет Толстой, — в своем сознании человек обладает большей свободой, чем в области подсознательного, которая определяется бесконечным числом факторов, лежащих в разных плоскостях бытия. Размышления Толстого, и это правомерно, сводились всегда к тому, что внешний мир в человеческой жизни, оказывая воздействие на человека, сталкивается с его личностными особенностями — либо природными, либо обусловленными ситуацией. Это, как мы убедились, вызывает реакцию, часто непредвиденную и непредсказуемую, которая порождает чувство, мысль, поступок. Толстой оправданно логически приходит к формулировке закона движения личности. Для Толстого это универсальный закон.

Но человеческая жизнь всякий раз должна чувствовать в себе внутреннюю опору, без которой движение личности невозможно, а человек оказывается, как мы убедились, в анализе жизненного пути самого Толстого, на пороге кризиса, катастрофы. И здесь необходимо преодолеть самого себя, возникшую полосу неопределенности жизни, бездуховности. Это преодоление возможно только в идее Бога, где человек преодолевает самого себя. Мы утверждали, что опыт Бога в учении о человеческой жизни был для Толстого во многом метафизичен, был не что иное, как восприятие абсолютной глубинной основы самого человека, человеческого духа, основы, которая по своей абсолютности трансцендентна эмпирическому существу человека. Из всего этого мы приходим к выводу, что для Толстого человеческая жизнь раскрывается как глубочайшее единство разнородного таинства «духа» и «плоти», которая может быть постигнута только гениальным художественным чутьем, но не логической схемой.

Поэтому вполне ясно и определенно объяснение Толстого, что процесс взаимоотношения «духа» и «плоти» как важнейший в вопросе человеческой жизни — это, прежде всего, психофизическая проблема. С этим нельзя не согласиться. Так как если бы мы не учли этих реальных условий человеческой жизни, которые суть не только внешние или фон душевного бытия, но и внутренние его ограничения и противоречия, изнутри сознаваемые и действующие как жестокая реальность человеческой ограниченности, то наше проникновение в суть толстовской философии, в мир «духа» и «плоти» человека осталось бы односторонним и неполным.

Одним из важнейших вопросов религиозной философии в учении Толстого является вопрос о выделении человеческой специфики, то есть того, что является чисто человеческое. Как мы увидели, в жизни Толстого был огромный период отчаяния, страха, скрываемый от широкой аудитории и проскальзываемый лишь в его дневниках. В своем исследовании, наряду с малоизученными вопросами человеческой жизни в учении Толстого анализ и оценка этого явления в толстовской жизни был крайне необходим. Опыт этого страдания, обозначенный как антропофобия, или страх смерти, и был представлен в нашем исследовании.

Рассуждение о нравственном аспекте смерти не входило в нашу задачу, так как мы в своем исследовании стремились коснуться, прежде всего, того, что принято называть антропофобией. Анализ этой, практически не изученной области в жизни и учении Толстого позволяет более полно представить его религиозно-философские искания. Конечно, автор понимал всю сложность и объемность данной задачи, связанной хотя бы с простым обозначением данной темы в исследовании философии Толстого. Но мы считаем необходимым дать возможный анализ этого явления, так как религиозная философская традиция Толстого во многом, с нашей точки зрения, оказалась бы нераскрытой и тем более, когда речь идет о философском видении проблемы.

Анализ данной, крайне сложной проблемы, позволяет автору прийти к следующим выводам: во-первых, Л. Толстой предпринимает попытку через ужас смерти свыкнуться со смертью, преодолеть ее, а для этого ему нужно было приблизиться к ней вплотную- 2) во-вторых, чувство собственной смертности позволяет Толстому абсолютно объективно, богочеловечно смотреть на вещи, 3) в-третьих, это чувство смерти заставляет Толстого искать субъективную, очищенную от субъективности истину- 4) в-четвертых, Толстой в антропофобии во многом позволяет раскрыть лицо своей религиозной философии, где определенно доказывает неверие в бессмертие души и одновременно говорит о вере единственно верной рациональной истины.

Как познающий мир человек, Толстой в явлении антропофобии показал нам стремление избавиться от самого себя, как такового, преодолеть себя, не более того. Антропофобия Толстого ~ это и внутренняя жизнь человеческого духа.

Это явление позволило нам раскрыть еще одну из малоизученных областей толстовского учения и жизни — его мистицизм. Существо толстовского мистицизма, как мы убедились, это реакция Толстого на осознание своей беспочвенности вне религиозной жизни после долгих и мучительных поисков обрести твердую почву под ногами. Но мистицизм Толстого, как мы убедились, явление далеко не ординарное. Его мистические запросы, как мы считаем, коренились не в чувстве, а в уме. Толстому нужно было, прежде всего, и больше всего понять действительность, осмыслить свою и человеческую жизнь, преодолеть страх смерти во имя истины. В этом искании смысла жизни, пожалуй, мы можем видеть центральное, основное стремление его души, суть его мысли. Конечно, критики Толстого могут возразить, что важнее не понять и осмыслить человеческую жизнь, а найти разрешение тех глубоких замыслов чувства, тех запросов его, которые имеют свое начало не в сердце, а в уме. Мы считаем, что Толстой был чужд этим мистическим запросам чувства, что не они, а запросы ума, в искании ответа над проблемами человеческой жизни и смерти привели его к религиозному миропониманию. Такова логика мистических запросов тех, в ком доминируют запросы ума. Мистицизм, эмпиризм, индивидуализм — вот где мы обнаруживаем основные черты религиозной личности Толстого.

Для критики современников Толстого, как и для сегодняшних исследователей Толстого, осмысление религиозно-философской традиции проявилось, прежде всего, в оценке его нравственных доктрин. Центральная идея толстовской морали — непротивление злу насилием была господствующей (что справедливо в рамках традиционного исследования) долгие годы. Но с нашей точки зрения, эта идея только фрагмент общей, глобальной толстовской позиции, раскрывающей нам человека в его жизни и восприятии смерти.

Последовательного видения окружающей Толстого критики на эту глобальную проблему практически не встречалось, поэтому панорама критической оценки концепции учения жизни и смерти Л. Толстого в религиозно-философской традиции и художественном наследии мы считаем крайне необходимой и во многом способствующей расширению аналитического подхода к данной проблеме. Детальный анализ критических отзывов дан нами в исследовании. В итоговой части работы хотелось бы подчеркнуть, что критическая мысль России и по сей день исследует Толстого так, как ей это удобно, принимая во внимание только традиционное понимание толстовской философии, но в своем большинстве забывая о глубине его человеческих духовных проявлениях, о способности Толстого к внутреннему перерождению и поиску. И в критических статьях Д. Мережковского, Н. Бердяева, В. Соловьева, В. Зеньковского, С. Франка и других великих русских религиозных мыслителей просматривается достаточно резкое разделение на Толстого-мыслителя и Толстого-художника. Не избежало этой оценки и сегодняшнее толстоведение.

Изучение религиозной философии Толстого, проблемы жизни и смерти как глобальной в рамках любой философской традиции и системы, помогает выйти на новые, глубокие открытия в познании человека. Вопросы, поставленные Толстым: «Что есть человек?», «В чем смысл его жизни?», «Что есть смерть и бессмертие?» никогда не разрешатся при одностороннем пути изучения толстовского наследия, но — при условии, что ответ на них может быть получен лишь на основе всестороннего и глубокого рассмотрения человеческих проблем во всей полноте их существования. Что же позволяет нам данное исследование? Во-первых, более глубоко и по-настоящему узнать человека. Из этого следует, что перед человеческой мыслью XXI века будет стоять новая жизненная задача, ибо она означает, что человек, который хочет познать себя и окружающий его мир, должен вооружиться не только силой духа, равной толстовской, но и научиться вести диалог с окружающей его реальностью, а это возможно только в соприкосновении с великими мыслителями и великими мыслями.