Социокультурная традиция: онтология и динамика

Актуальность темы

исследования. Всплеск исследовательского и публицистического интереса к феномену традиции как таковой, традиционным формам социальной и частной жизни, внутреннему смыслу, скрытому в этих формах и составляющему по мнению многих как бы противовес профаническому прогрессизму и наступающему социокультурному кризису, наблюдается в отечественной и зарубежной социально-философской мысли с шестидесятых годов XX века. Является ли это продуктом определенной социальной ситуации, или же просто знаменует собой наступление новой фазы цикла, фазы «отрицания прогрессистского отрицания»? Вероятнее всего, правильны оба ответа. К концу века, насыщенного революционным негативизмом и революционными обещаниями кардинального изменения бытия человека в обществе, обнажилась тщета этих притязаний и была в полной мере заплачена и осмыслена их кровавая цена. С другой стороны, интерес к проблеме традиции в период позднего социализма подспудно мотивировался нараставшим социокультурным вакуумом, закономерным в обществе, начавшем отсчет своей исторической жизни с нуля, изгнавшем всякую культурную память, кроме революционной, но все больше на практике отдалявшегося от соответствия критериям «революционности».

Отказ от идеологем советской эпохи в постперестроечное время, естественно, стимулировал ностальгический поиск традиционных оснований социального переустройства. Теперь это диктуется уже простой потребностью общества в самосохранении, поскольку в ходе перестройки население получило шоковый урок аксиологического релятивизма. Двукратное на протяжении жизии двух поколений отбрасывание привычных мировоззренческих установок и двукратная ломка структур социального бытия поставили под угрозу социальную самоидентификацию множества людей, способствовали развитию у них безразличия, социальной апатии, идеологического нигилизма. С другой стороны, возникший идеологический вакуум стал быстро заполняться вновь актуализируемыми идеями национальной и религиозной сверхполноценности, межэтнической враждебности, и этому сопутствует намеренное спекулирование соответственно интерпретируемыми национальными и религиозными традициями. Наконец, несомненными представляются усилия властных структур опереться в своем стремлении к социальной и экономической стабилизации российского общества на определенные исторически присущие ему ценностные паттерны, возведя их в статус «традиционных», хотя традиционными для России можно назвать не только эти почвеннические по характеру ценности, но и противоположные, оппозиционные. Таким образом, проблема традиции в настоящее время стоит в России как никогда остро, что делает актуальными исследования на эту тему.

Ностальгия по традиции в настоящее время не может рассматриваться как чисто российская, постсоветская реалия. Неожиданный поворот в сторону правого радикализма на Западе свидетельствует об определенном кризисе устоявшегося поствоенного демократического мира, о стремлении значительной части населения к более жестким формам социального порядка. Активное использование правыми политическими силами творческого наследия европейской школы традиционализма настораживает и дополнительно стимулирует влечение философов и социологов к вопросам, связанным с метафизической и социальной сущностью традиции.

Наконец, необходимость обращения к данной тематике обусловлена недавними событиями глобального масштаба. Речь идет о том, что в последнее время окончательно кристаллизовалось и перестало быть подспудным, вышло на поверхность противостояние секуляризованного современного мира и мира религиозного фундаментализма, который можно рассматривать как доведенное до крайности воплощение практического мировоззрения традиционализма. Это противостояние, которое еще не обрело адекватного исследования в плане философии, есть нечто гораздо большее, чем социально-политическое явление, хотя и эту его сторону нельзя недооценивать. В нем обнаруживается глубинный метафизический пласт, подлежащий в конечном счете философскому исследованию. Исследование традицииключ к раскрытию метафизики социального бытия. Этим определяется его непреходящая эвристическая ценность.

Таким образом, актуальность социально-философского исследования традиции определяется совокупностью социально-политических, идеологических, внутритеоретических факторов, главными из которых являются: назревшая потребность общества в осмыслении и восстановлении традиций как значимого агента социальной стабилизацииугрожающая всему миру активизация религиозного фундаментализма-. необходимость критического переосмысления традиционалистски-ориентированных идеологем, служащих обоснованием межнациональной и межкультурной розни.

Степень научной разработанности темы. Изучение сущности, содержания, исторических изменений и перспектив будущего социокультурной традиции имеет долгую и насыщенную историю. Оно происходило и происходит на нескольких уровнях: философского осмысления, исследования в рамках теории культуры, этносоциологии и становящейся традициологии, истории и теории религии, этнографии и фольклористики. На сегодняшний день существует обширная как зарубежная, так и отечественная литература, посвященная изучению сущности понятия традиции, динамики ее исторических изменений, соотношения традиции и новации.

Поскольку понятие традиции тесно связано с представлениями о соотношении настоящего и прошлого в культуре, о направленности истории и преемственности ценностей, его субъективно-оценочная составляющая значительна, и это сказывается в доходящем до полярной противоположности разнообразии трактовок его референта. Соответственно в философской и социологической мысли сложились две основные парадигмы понимания сущности традиции. Натуралистическая или онтологическая парадигма восходит к идеям, развитым в классической социологии — в трудах К. Манхейма, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Ф. Тенниса, рассматривавших традицию и традиционное в ракурсе дихотомического противопоставления индустриальному типу общества и рациональному типу организации власти. В настоящее время дихотомический подход к традиции и связанные с ним теории модернизации считаются неадекватными, требующими поправок (это обосновано в работах Ш. Айзенштадта, J1. Рудольфа и С. Рудольф, М Сингера, Д. Типпса и др.), а онтологическая парадигма исследования традиции представлена подходами, базирующимися на представлении об определенном неизменном (или относительно неизменном) содержательном культурном наследии, составляющем основу социокультурной макроидентичности, в межгенерационной передаче которого и заключается традиция. Таких взглядов придерживаются Р. Де Андрад, Д. Бен-Амос, Э. Гидденс, Д. Гросс, А. Кребер, А. Ллойд, Б. Макдональдс, Г. Уилли, Ф. Филипс и многие другие. В то же время значительное количество сторонников в зарубежной традициологии получило конструктивистское понимание, согласно которому традиция представляет собой бесконечно изменчивую динамическую реальность, создаваемую культурными и политическими элитами живущих поколений. В конструктивистском понимании традиция полностью лишена неизменного определимого ядра. Эта точка зрения представлена в работах Дж. Линнекин, М. Смит, К. Торен, Р. Хэндлера, Д. Шнайдера и др. Промежуточную позицию в оценке соотношения динамического и статического в социокультурной традиции занимают такие известные традициологи как Ш. Айзенштадт и Э. Шилз, выделяющие в структуре традиции постоянное ядро («центральную зону») и изменчивую периферию.

Помимо автономно конституировавшейся традициологии (как замечает отечественная исследовательница С. Лурье, за рубежом традициология вписывается в структуру социологии, тогда как в России она развивается скорее в дисциплинарных рамках культурологии), проблемы социокультурной традиции решаются в самом широком контексте практически всеми философскими, социологическими, культурологическими, антропологическими, религиоведческими школами. Эти проблемы нашли отражение в работах выдающихся мыслителей постмодернизма (Ж. Делез, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида), указывающих на «сконструированность» существующих знаковых систем культуры, их кризис и необходимость их деконструкциив структуралистской линвистике и культурологии (К. Леви-Стросс, Ф. де Соссюр, Р. Барт, Р. Якобсон и др.) в связи с исследованиями общих структур значения в традиционных культурахв постструктуралистских антропологических исследованиях (Кл. Гирц и др.), согласно которым культурные миры не только автономны и равнозначны, но и непроницаемы друг для друга в плане понимания.

В исследованиях Я. Ассмана и М. Хальбвакса анализируется историческая динамика традиции и культурной памяти, а также связь между. процессами традиционализации и изменением форм и технологий коммуникации. Э. Хобсбаум, Р. Раппапорт, Т. Рэнджер, Дж. Гуди, Я. Уатт исследуют значение письменности в процессе формирования традиции. Роль текста как агента межгенерационной коммуникации детально рассматривается в герменевтических работах Г. Гадамера и П. Рикера. Последний также сыграл значительную роль в анализе символических форм традиционной культуры наряду с Р. Алло, Э. Кассирером, М. Элиаде, К. Юнгом. Проблемы трансляции культурных образцов в традиции на уровне личностного взаимодействия, воспроизводство культуры через воспроизводство типа личности успешно анализировались B.C. Семенцовым.

Нельзя обойти вниманием направление мысли, заявившее о себе как традиционализм и претендующее на реабилитацию и апологию традиционных форм религиозной и социальной жизни. Традиционализм «первой волны» был представлен преимущественно французскими католическими мыслителями, связывавшими понятие традиции с римско-католическим преданием (Ж. де Местр, Л. де Бональд, Ф. де Оливе, Ф. де Шатобриан). В XX в. парадигма романтизации традиции как изначальной формы организации жизни на сакральных основаниях приобрела новые очертания в трудах Р. Генона, А. Кумарасвами, Ф. Шуона, Ю. Эволы, где острая критика социального порядка, идеологии и культуры модерна давалась в контексте эзотерического подхода к истории человечества, а традиция рассматривалась как единое дорелигиозиое, аутентичное состояние общества. К традиционализму примыкает феноменологическая герменевтика М. Элиаде, предложенная им в качестве методологии интерпретации символизма религиозных традиций и изучения экзистенциальной специфики жизненного мира «традиционного человека». Исламское «крыло» традиционализма в настоящее время представлено работами С.-Х. Насра.

Со времен формирования психоаналитического направления в интерпретации явлений культуры сущность традиции плодотворно исследуется и в его рамках. В понимании 3. Фрейда стремление к воспроизводству событий и практик прошлого является проекцией бессознательного переживания индивидуальной истории. К. Юнг создал во многом новую парадигму изучения традиции, связав ее с архетипическими структурами коллективного бессознательного, что оказалось плодотворным прежде всего для объяснения традиционных механизмов достижения индивидуации и формирования личной идентичности, для исследования иррефлексивных составляющих традиции и ритуальных практик. В этом ключе традиция продолжает затрагиваться, в частности, в психоаналитических работах (Эд. Эдингер) исследованиях ритуала М. Евзлина, М. Поланьи и в значительной мере в работах В. Топорова.

Работы отечественных исследователей советского периода главным образом концентрировались на проблемах соотношения традиционного и инновативного, сущности и источников новации, природы стереотипизации и поиске единых закономерностей перехода от традиционных социальных форм к современным. В период с 1960;х по 1980;е годы было предпринято несколько попыток осмысления феномена традиции на основе господствовавшего формационного подхода и деятельностно-адаптивного понимания культуры — в работах Д. Балашова, В. Власовой, Э. Соколова, И. Суханова, Э. Маркаряна, В.

Плахова, К. Чистова. В предперестроечный и перестроечный период переосмысление концептуальных основ марксистского понимания истории привело к отказу от представлений об универсальных линейных траекториях исторического развития, ведущих к однозначно понимаемому прогрессу (в частности, одним из первых среди советских исследователей эту проблему поднял М.К. Петров). В центре внимания оказалась проблема соотношения традиционного и инновативного в динамике культурных изменений (работы Э. Абрамяна, С. Арутюнова, А. Першица, А. Шушарина и О. Шушариной, С. Иваненкова и др.), а также проблема поиска путей модернизации традиционных — в том числе и постсоветских — обществ (исследования А. Ерыгина, Н. Наумовой, JI. Романенко, В. Федотовой, В. Ядова и др.).

В исследованиях конкретно-культурологического плана, в частности, востоковедческих, в этот период наметилась тенденция к совмещению историко-формационного и цивилизационного подходов к традиции. Особо следует упомянуть понимание традиции как мыслительной преемственности, лежащей в основе культуры (А. Зильберман, М. Мамардашвили).

Для постперестроечных десятилетий характерно включение в отечественный научный и культурно-публицистический оборот идей зарубежных традиционалистов первой и второй волны. В этой связи необходимо отметить вклад в развитие представлений о сущности традиции сложившейся в последние десятилетия отечественной школы традиционализма, в частности В. Арсеньева, А. Дугина, Г. Джемаля, Е. Головина, А. Малера, М. Стефанова, Т. Фадеевой, В. Штепы и др. Их работы, построенные на творческом освоении концепций крупных традиционалистских мыслителей, дают возможность увидеть в традиции метафизическую перспективу и заслуживают серьезного и внимательного отношения. Следует здесь же упомянуть и «постмодерн-фундаментализм» С. Корнева, ставящий целью синтез возрожденной традиции и культуры постмодерна. Тем не менее все модификации традиционализма на российской почве остаются разновидностью «философского андеграунда», а идеи представляющих их авторов далеки от принятых стандартов социально-философского дискурса и могут использоваться в его рамках лишь с большими оговорками и ограничениями.

Из сказанного очевидно, что состояние научной разработанности проблематики, связанной с традицией и традиционностью, можно назвать неоднозначным. С одной стороны, в отечественной литературе и за рубежом имеется значительное количество работ, с различных методологических позиций и в рамках различных парадигм рассматривающих генезис, сущность и динамику традиции, ее соотношение с инновативным в культуре и обществе. С другой стороны, плюрализм подходов свидетельствует не только о научной значимости темы, но и о недостаточной проясненности самого понятия, и о неоднозначности исторического самоопределения наших современников. Тем более что большинство современных работ по традиции (исключая традиционалистские) пока остается на уровне постановки проблем и дискуссий. Нам представляется, что остается необходимым комплексное и многостороннее исследование традиции в ее сущностном, диахроническом и экзистенциально-личностном ракурсах. Не претендуя на исчерпывающее решение этой задачи, автор стремится внести в него свой посильный вклад.

Цель работы заключается в осуществлении социально-философского исследования онтлогических и диахронических аспектов традиции как культурно-символической основы воспроизводства макроидентичности.

Для достижения указанной цели потребовалась постановка и решение ряда промежуточных исследовательских задач:

— проанализировать и сопоставить основные методологические подходы к пониманию и сущностному определению феномена традицииоценить концептуальный вклад традиционализма как альтернативной парадигмы понимания традиции;

— выявить преемственность и различия между модернизмом и постмодернизмом, структурализмом и постструктурализмом) в понимании традиции;

— вскрыть и проанализировать коммуникативные механизмы межгенерационного воспроизводства культурной макроидентичности в бесписьменных культурах, исследовать процессы традиционализации ритуальных практик;

— проследить динамику фиксации и трансляции традиционного содержания в процессе генезиса культур, базирующихся на тексте;

— выявить специфику передачи традиционного содержания через текст и исследовать изменения, связанные с формированием визуальной культуры;

— рассмотреть функционирование традиции как символической системы коммуникации;

— исследовать традиционные практики в аспекте формирования экзистенциального пространства личной идентичностиизучить механизмы воспроизводства идентичности в традиционных культурахраскрыть в сравнительном анализе идеально-типических характеристик специфику модерного и традиционного типов ментальности;

— обосновать взаимосвязь между секуляризацией культуры и кризисом социокультурной традициипроанализировать возможности и механизмы сохранения и адаптации традиций в процессе формирования глобальной постмодерной культуры.

Объект настоящего исследования составляет социокультурная традиция как непрерывно воспроизводящаяся система символически оформленных стереотипизированных знаний, представлений и практик в ее исторических модификациях.

Предметом исследования являются антропоонтологические основания и историческая динамика социокультурной традиции.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют идеи и труды отечественных и зарубежных специалистов в области социальной философии и культурной антропологии, заложивших основы современного понимания социокультурной традиции как феномена, а также работы мыслителей, представляющих традиционалистский дискурс. Данная диссертационная работа написана с позиций онтологического понимания традиции как корпуса символических структур, обладающих объективным значением, отражающих статус человеческого бытия и конституирующих культурное сознание. Соответственно этому базовой сквозной методологией, которой автор придерживался на протяжении всего исследования, является символический структурализм, применительно к изучению традиции представленный прежде всего Ш. Айзенштадтом. Поскольку речь идет о символическом характере связи знаков и значений, в качестве второго, органически связанного с первым методологического подхода следует назвать герменевтическую феноменологию М. Элиаде. Большое значение для решения поставленных исследовательских задач имели теоретические представления о структуре личности и надперсональных структурах психического, развитые в юнгианской аналитической антропологии, в частности, концепция архетипических форм коллективного бессознательного и их роли в процессе индивидуации, а также концепция непосредственной культурной передачи через воспроизводство идентичности учителя в идентичности ученика, разработанная B.C. Семенцовым.

В то же время в работе над диссертацией автор ориентировался на некоторые интуиции, связанные с традиционализмом как альтернативным типом философского дискурса о традиции и позволяющие рассматривать феномен социокультурной традиции в перспективе метафизики социального бытия. В этом смысле продуктивными оказались работы Р. Генона, А. Кумарасвами, Ю. Эволы, отечественного философа-традиционалиста А. Малера.

Исследования российских специалистов — С. Иваненкова, Э. Маркаряна, К. Чистова, С. Лурье, В. Розова и др. — определили изначальный ракурс анализа и узловые проблемы, требующие решения в контексте поиска адекватного определения традиции. Речь идет о проблемах дифференциации понятий традиции и культуры, соотношения традиции и новации, зон идентичности и изменчивости внутри традиции, источников внутренней динамики последней.

Анализируя историческую динамику традиции в ее соотношении с культурной памятью и в процессе межгенерационной коммуникации, автор широко опирался на идеи Я. Ассмана и М. Хальбвакса, а также на концепцию культурной коммуникации Ж. Деррида, акцентирующую глубину различий между письменной и изустной формами передачи традиционного содержанияна материалы исследований К. Леви-Стросса и, соответственно, на элементы методологии классического структурализма в показе общих структур функционирования механизмов культурной памяти в бесписьменных и обладающих письменностью культурахна герменевтические концепции Г. Гадамера и П. Рикера.

В ходе работы над диссертацией были получены результаты, содержащие следующие элементы научной новизны: показано, что две основные методологические парадигмы понимания сущности социокультурной традиции -. объективистская (онтолого-натуралистическая) и конструктивистская — предлагают логически несовместимые и эвристически ограниченные варианты ее определения, и обоснована необходимость более высокого уровня синтеза в исследовании сущности традиции;

— установлено, что в парадигме традиционализма понятие традиции относится исключительно к цепи эзотерических знаний и практик, обладающих онтологическим статусом канала восхождения, и к совокупности основанных на сакральном опыте форм культуры и социальной организации;

— выяснено, что понимание социокультурной традиции в рамках философии и культурной антропологии постмодернизма сводится к ее субъективизации, отрицанию онтологического наполнения ее как знаковой системы и концептуализации распада культурной преемственности;

— определено, что в мифоритуальном контексте бесписьменных культур идентичность сообщества и культурная память ассоциируются с представлением о единстве космического и социального порядка и вписаны в архаическую космологию;

— показано, что текст как агент межгенерационной коммуникаций создает структуру восприятия времени, формирующую историческое сознание и допускающую внутреннее дистанцирование реципиента от прошлого;

— обосновано значение развития визуальной культуры как фактора деформации передачи культурной памяти и размывания идентификационных границ в процессе воспроизводства макроидентичности;

— установлено, что символическая система традиции представляет собой целостный семантический контекст стереотипизации, воспроизводство которого составляет культурное воспроизводство сообщества в каждом из его членов;

— выяснено, что сакральная традиция располагает механизмами культурного воспроизводства макроидентичности через структурирование личности на базе непосредственного подражания учителю, предложен в качестве критерия типологизации культур на традиционные и современные характер культурного воспроизводства;

— установлено, что антропоонтологической основой традиционной культуры является корреляция символических структур сакральной традиции и архетипических образов бессознательного, конституирующих глубинные уровни индивидуальной психики и надперсонального психическогоосуществлен сравнительный анализ идеально-типических характеристик традиционной и модерной ментальности в отношении структуры сознания времени и выделены на этой основе типы социокультурного воспроизводстваобоснована связь секуляризации сакральной традиции с технологической и экономической модернизацией, с глобализационнымй процессами в культуре;

— показано, что социокультурная традиция является атрибутивным для социального бытия средством самовоспроизводства, и по мере утраты аутентичной сакральной традиции происходит искусственное конструирование новых традиционных форм для закрепления и воспроизводства макроидентичности.

Научная новизна полученных результатов исследования нашла отражение в следующих положениях, выносимых на защиту:

1. Выработка адекватного формального определения социокультурной традиции сталкивается с рядом трудностей, обусловленных широтой и многозначностью обыденного и научного использования этого понятия, а также наличием методологических парадигм, предлагающих взаимоисключающие подходы к пониманию сущности предмета. Ограниченность онтологического подхода связана с игнорированием интерпретативной роли культурного субъекта и акцентированием объективной идентичности традиционного содержания как социального факта, в то время как конструктивистские определения лишают традицию объективного статуса, категоризируя ее как исторически изменчивый субъективный конструкт. Достижение более адекватного понимания требует учета включенности субъекта в процесс динамического конституирования традиции наряду с признанием объективности традиционного содержания, ограничивающего возможности произвольной интерпретации.

2. Традиционализм составляет альтернативную интерпретацию феномена традиции, акцентирующую ее метаисторизм и рассматривающую традиционные формы культуры и социальной организации в качестве акцидентальных по отношению к самой традиции как эзотерическому знанию. Понимание традиции как эзотерического знания определяет специфику традиционализма и противостоит ее пониманию как совокупности эстафетно передаваемых стереотипов культурного опыта, ориентирует на поиск сакральных оснований социального бытия и предписывает методологию изучения традиции через деконструкцию социокультурных форм модерна и герменевтико-феноменологическую реконструкцию значений символических структур традиционных мифоритуальных контекстов. В традиционализме традиция обладает онтологическим статусом канала восхождения к аутентичному бытию, мыслимому как изначальная интегрированность человеческой реальности в космическую интемпоральную целостность.

3. В философии и антропологии постмодернизма социокультурная традиция предстает как символическая система бесконечно вариативных, произвольно конструируемых, избираемых и интерпретируемых значений. Ключевая методологическая роль различия в постмодернизме здесь находит выражение в абсолютизации поливариантности и взаимной непознаваемости конкретных культурных традиций, в отрицании основанного на тождестве онтологического наполнения символических знаковых. структур, в понимании социокультурного воспроизводства как игры различия и повторения в бесконечном копировании лишенных объективного референта знаков. Постмодернистская концепция традиции опирается на идею условности и перформативного характера любой культурной определенности, а также представление о креативной безграничности субъекта конструирования, творящего своей интерпретацией собственное прошлоев качестве подхода к содержанию традиций предлагается метод герменевтической деконструкции, направленный на разрушение иллюзии объектности.

4. Исследование исторической динамики традиции предполагает анализ функционирования механизмов межгенерационной коммуникации, преобразующих спонтанную коммуникативную память сообщества в рефлексивную культурную память, выступающую основой индивидуальной и групповой самоидентификации. Динамика традиции основывается на дифференциации и модификации структуры сознания времени и культурной памяти. Бесписьменный тип межгенерационной коммуникации реализуется в эстафетной трансляции безмолвного знания в ритуальных и повседневных практиках, в рецитации эпических нарративов, и воспроизводство социокультурной идентичности осуществляется через причастность одной и той же сакральной космологии. Жесткая структура ритуала обеспечивает строгий характер повторения и четкость идентификационных границ, непосредственность архетипического мимезиса проявляется в прямом самоотождествлении участника с архетипическими образами. Мифоритуальный космологический контекст с его устойчивыми акцентами, циклическим повторением и макромасштабами поглощает индивидуальность, ассоциирует культурную память и идентичность с космическим и социальным порядком, а утрату последней — с хаосом и катастрофой.

5. Объективация культурной памяти поколений в базовом тексте письменной культуры и осуществление межгенерационной коммуникации через текст создает особую структуру восприятия времени, допускающую возможность психологического дистанцирования субъекта от прошлого. Внутренняя незавершенность, процессуальность коммуникации через текст, присутствие в нем собственной телеологии формируют историческое сознание, воспринимающее прошлое как факт, а будущее как поливариантность и неопределенность. При этом текст вполне автономен от культурного ландшафта, функция которого сводится к фоновой. Механизм традиционализации состоит в формировании закрытого для изменений фиксированного текста-канона, утрачивающего изменчивость, свойственную «живой» культурной памяти. Табуированность канона оставляет, однако, пространство для позиционирования индивидуальности по отношению к культурному прошлому, которое осуществляется через комментирование и интерпретацию канонического текста, адаптацию его к новым историческим условиям, чем и определяется соответствующий — более динамический — тип воспроизводства культурной идентичности.

6. Доминирующее влияние визуальной культуры и изображения как основного способа коммуникации приводит к переструктурированию культурного пространства и размыванию культурной памяти в силу лабильности и зыбкости визуально транслируемых значений. Нестабильность смысловых границ образа, его определяемость контекстом формируют поли вариантность понимания, виртуальность и пластичность образа переориентирует имагинативную деятельность субъекта на потребление, а не на сотворчество. Визуальная культура лишает имагинацию привязки к пространственно-временным константам культурной памяти, способствует разрыву ее преемственности, индивидуализации и фрагментации культурного опыта.

7. Как символическая коммуникативная система традиция представляет собой единый и целостный семантический контекст стереотипизации восприятия и поведения на основе строго определенной герменевтики, воспроизводство которого и составляет культурное воспроизводство общества в каждом • из его членов. Символические смысловые единицы традиционного контекста постепенно в той или иной мере теряют свое пропозициональное значение. Передача традиции как определенной космологии и мировоззрения, предписывающей конкретную систему практик, от поколения к поколению возможна лишь при условии полноты воспроизводства культурного контекста. Утрата или изменение каких-либо элементов контекста означает начало распада «живой» традиции, поскольку традиция всегда предполагает целостность понимания мира, единство социальной логики, основанной на сквозном различении сакрального в его символических репрезентациях и профанного. Незавершенность и контекстуальность символически выраженного знания свидетельствует о его неисчерпаемости, недостаточности любого перевода его в рациональную знаковую систему, который представляет собой всего лишь редукцию, тогда как символизм культурной традиции уходит своими корнями в нередуцируемое сакрального опыта.

8. Онтологическое ядро культурной макроидентичности составляет комплекс постоянных^ для данной традиции ценностей, ориентаций и характеристик, раскрываемых на экзистенциально-личностном уровне как архетипический прообраз личной идентичности-телоса, межгенерационная трансляция которого происходит в контексте непосредственного общения учителя и ученика. Направленное формирование личной идентичности на основе духовного опыта учителя через прямой контакт и подражание представляется основным способом культурного воспроизводства в культурах традиционного типа и может служить базовым критерием типологизации культур на традиционные и современные.

9. Формирующее воздействие традиционной культуры на личность основывается на корреляции символических структур сакральной традиции и архетипических образов бессознательного, конституирующих глубинные уровни индивидуальной психики и надперсонального психического. Эта корреляция выступает как непреходящая антропоонтологическая основа традиционной культуры и определяет эффективность и высокий мобилизационный потенциал традиционных символов и практик как фактора поддержания социального порядка. Мобилизационные возможности сакральной традиции связаны с предлагаемой ею ориентацией личности на достижение идентичности-телоса, ассоциируемой с осознанием глубинного «Я», Самости, и в то же время с укреплением идентичности посредством ее проецирования на более энергетически и символически целостный архетипический образ.

10. Оппозиция «традиционное-современное» может быть переосмыслена и сохранена на основе классификации типов социокультурного воспроизводства. Традиционный тип социокультурного воспроизводства базируется на наличествующей в обществе непосредственной межличностной передаче сакральных смыслов и ценностей, на механизмах духовного ученичества и формирования личной идентичности в контексте ритуальных и культовых практик, и предполагает непрерывность культурной преемственности. Структура социокультурного воспроизводства модерного типа предполагает возможность произвольно конституировать момент «нового начала истории», разрыва «истории» и «предыстории», маркирующего конец неаутентичной и начало аутентичной, согласованной с требованиями рациональности истории, что определяет «катастрофический» характер динамики воспроизводства, неизбежность культурных разрывов и кризисов.

11. Развитие модернизационных процессов в глобальном масштабе накладывает отпечаток на динамику традиции, способствуя общей секуляризации социального бытия и культуры, размыванию социокультурных определенностей и вытеснению или достраиванию их унифицированными секуляризованными культурными образцами. Прогрессирующая утрата традиционными формами сакрального наполнения приводит к снижению эффективности регулятивных функций и мобилизационного потенциала традиций, к росту культурной индифферентности масс и массовизации культуры, потере обществом духовной вертикали как измерения культурного и социально-психологического пространства, к формированию потребительского типа личной идентичности.

12. Традиция как передача и закрепление во времени сакральных или сакрализованных ценностей, определяющих культурную идентичность, составляет атрибут социального бытия и конститутив социального порядка. В секуляризованных обществах как целенаправленно, так и спонтанно конструируются новые традиции и реактуализируются старые традиционные символические формы, используемые для поддержания и дополнительной легитимации социальных ценностей и сложившейся системына реальные исторические фигуры проецируются черты архетипических образов традиционной культурысоздаются перформативные субституты традиционных практик.

Научно-практическая значимость исследования определяется тем, что полученные в ходе него результаты дают возможность углубления имеющихся теоретических представлений о сущности, антропоонтологических основаниях и динамике исторических изменений социокультурной традиции, ее функционировании на уровне воспроизводства личной идентичности и культурной макроидентичности сообщества. Развитый в диссертации подход к исследованию традиции через типологию культурного' воспроизводства личности позволяет глубже понять механизмы поддержания социокультурной преемственности и прояснить онтологический статус традиции с выходом в метафизику социального бытия.

Материалы исследования и полученные выводы могут использоваться в разработке и чтении общих и специальных курсов по социальной философии, культурологии, социальной и культурной антропологии, религиоведению и социальной психологии.

Апробация работы. Результаты диссертационного исследования, а также отдельные полученные по его ходу теоретические положения и выводы докладывались и обсуждались на всероссийских конференциях «Власть, право, толерантность» (Краснодар, 2004), «Сорокинские чтения 2004. Российское общество и вызовы глобализации» (Москва, 2004), на всероссийском форуме «Глобальное пространство культуры» (Санкт-Петербург, 2005), а также на научно-практических семинарах кафедры социологии, политологии и права Института по переподготовке и повышению квалификации • преподавателей социальных и гуманитарных наук при Ростовском государственном университете.

Материалы исследования отражены в научных публикациях общим объемом 26, 98 п.л.

Структура диссертации определяется целями и задачами исследования и включает введение, четыре главы, состоящие из.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В ходе работы над диссертацией нами были получены определенные результаты, на основе которых мы попытаемся сформулировать итоговые выводы.

Сложность определения на первый взгляд прозрачного понятия традиции обусловлена непроясненностью его обиходно-научного употребления, позволяющей пользоваться им в любом контексте для обзначения любого типа связи с прошлым и исторической памяти. Как мы попытались показать, само привычное содержательное наполнение понятия традиции представляет собой элемент модерного культурного контекста и является инструментальным для решения стоявшей перед модерным мировоззрением идеологической задачи рефлексивно обосновать свое отличие от культурных форм прошлого. Именно характер этой исторически ограниченной задачи определяет представление о традиции как антитезе новации и модерну и пафос противостояния традиционализма и модернизма.

Из недостаточной проясненности понятия проистекают трудности, возникающие при попытках дать сущностное определение традиции как составляющей культуры. В рамках онтолого-натуралистического подхода речь идет о понимании традиции как содержательного культурного наследия, выступающего носителем межгенерационной преемственности, основой культурной й социальной макроидентичности. Однако такое понимание может основываться только на представлении о неизменности и объективности социального факта, присущем классической модели социального знания. При выходе за пределы этой модели в игру вводится субъект, оценивающий, интерпретирующий и во многом конструирующий традиционные культурные значения и собственное прошлое. Учитывая субъекта как фактор формирования традиции, невозможно не признать наличия у традиционного содержания динамики, а следовательно, опирающаяся на традицию макроидентичность тоже должна обладать относительной изменчивостью, что превращает ее в «приблизительную идентичность». Тем не менее межгенерационная динамика традиции не отменяет присутствия в ней объективных структур значения, выступающих в качестве границы и основы субъективной интерпретации того, что полагается как «наследие». Эти символические структуры составляют онтологическое — внетемпоральное — ядро процесса традиционализации, стихийного или целенаправленного конструирования сообществом устойчивых стереотипов практики, закрепляющих определенный образ прошлого и концепцию истории.

В сущности, традиция — понятие, содержащее апорию. Она заключается в сосуществовании неизменной основы культурной идентичности и исторической изменчивости. Традиция, согласно наиболее современным представлениям о ней, имеет потенциал изменений, и при этом ее сущность состоит в поддержании идентичности, то есть в принципиальной неизменности.

В экзотерическом дискурсе понятие традиции целиком принадлежит историческому сознанию: в нем концептуально фиксируется линейная однонаправленность времени, и при этом не имеет большого значения ее вектор: с точки зрения традиционализма и классического модернизма направленность истории из прошлого в будущее обусловливает смену традиционной культуры модерной, тогда как в парадигме конструктивизма и постмодерна время культуры предстает как экзистенциальное время субъекта, текущее из будущего (от проекта) в прошлое (к формированию объективных представлений о социальном факте), и традиция не воспринимается от предков через механизмы социокультурной трансляции, а творится потомками в процессе реинтерпретации культурных символов. Тем не менее в обоих схемах конституирование традиции как фиксированного образа прошлого означает ее конституирование в качестве объективного наследия.

Однако в эзотерическом традиционализме традиция рассматривается как трансисторическая и метафизическая реалия, которую можно рассматривать как аналог хайдеггеровского «просвета», ведущего к восстановлении памяти о бытии и достижению более полной онтологической реальности существования. Традиционные формы социальности и культуры в этом контексте становятся проявлением вневременных архетипических структур и сакральных значений, восходящих к нуминозному истоку. Благодаря этому исторический уровень существования и сознания связывается с трансисторическими уровнями реальности и приобретает метафизическую перспективу, выводящую на нелинейно-эсхатологическое осмысление направленности времени.

Постмодернистская культурологическая и философская мысль пытается снять противостояние традиционализма и модернизма, уходит от присущего модерну духа превосходства в отношении традиции. Вместе с этим постмодерн ставит точку на идее постижения и описания традиционных культур на основе принципов рациональности. Постмодернистское понимание традиции исходит из признания множественности, равноценности и принципиальной непереводимости культурных контекстов, абсолютизирует различие и десубстанциализирует знак как изначальный элемент культуры. Его достоинством является внимание к процессам конструирования традиционных значений и их динамике.

Онтология традиции отражает онтологический статус человека и его идентичности. Базируясь на теории архетипов Юнга, мы полагаем, что в структуру бессознательного психического входит глубинное ядро личности, одновременно являющееся носителем более интенсивной реальности личного бытия, Самость. Динамизм двух фокусов идентичности, глубинного и поверхностного, бессознательного и сознающегося, Самости и Эго, в контексте традиции приобретает позитивную направленность и благодаря включенности субъекта в повторяющиеся традиционные практики достигается более или менее полное осознание Самости и идентификация с ней. Тем самым аутентичные традиционные практики способствуют интрапсихической трансформации личности, осознанию и актуализации тех моментов в ней, которые составляют в дальнейшем основу сознательного принятия ценностей культуры.

Сакральные ценности, восходящие к базовому религиозному опыту данной культуры, отраженные в символических конструкциях, обладающих динамическим потенциалом, представляют собой онтологическое ядро традиции. В символах сакральной традиции присутствует как момент изначальной структурной неизменности, так и момент периферийной изменчивости, определяющий их динамику. Благодаря включенности в мир традиционных культурных значений и их воспроизводству через повторение стереотипизированных форм практики происходит интенсивное встраивание субъекта в сообщество путем придания ему конкретных культурных характеристик. Пути и способы такого встраивания могут быть различными: это может быть повторяющийся архетипический мимезис ритуальной практикипрямое подражание образу жизни учителя в постоянном непосредственном общениив культурах, базирующихся на сакральном тексте, оно может достигаться через его рецитацию, а в бесписьменных обществах — через повторяющуюся рецитацию и драматизацию базового эпического нарратива.

В целом чувство актуальной причастности культурному наследию основывается на прямом воздействии архетипических образов культуры, воплощающих ее основные ценности. Утрата способности воспринимать прямое воздействие архетипов, полное «опускание» их в область бессознательного означает начало разрыва культурной преемственности.

Признание способности традиционного общества к динамическому развитию, креативного потенциала традиции (Ш. Айзенштадт) в известной мере размывает различия между «традиционным» и «нетрадиционным». Нам представляется, что критерием «традиционности» общества может служить способ культурного воспроизводства: традиционный тип воспроизводства определяет наличие непосредственного духовного ученичества как основа поддержания преемственности сакральной традиции. Общества, утратившие механизмы такой преемственности, традиционными не являются.

Мы полагаем, что динамика традиции определяется изменчивостью и процессуальным характером идентификации индивидов и сообщества с культурными ценностями и образцами прошлого. В истории культуры просматривается несколько пунктов качественного изменения средств, и способов реализации межгенерационной преемственности — это переход от бесписьменного общества, в котором господствует трансляция посредством ритуала, эпоса и обычая, к связи с прошлым через рукописный текстпереход от рукописного текста к печатномувозникновение визуальной и компьютерной культуры. Каждая из этих «коммуникативных революций» означала новую фазу в динамике традиции. Тем не менее изменение во всех случаях затрагивало лишь «техническое тело» трансляции культурных образцов и качество пространства культуры, а не структурно-содержательную сторону культурной традиции, не сами символы и их архетипические корреляты. Революционные изменения в способах сохранения прошлого повлекли за собой изменение социального времени. Так, например, переход к письменности способствовал конституированию нового культурного пространства, аналогичного по структуре внутреннему пространству текста: в этом пространстве, как в тексте, есть линейная временная динамика сюжета, есть незавершенность продолжающегося времени и различные варианты завершения, есть начало и конец. Текст является, таким образом, одной из культурных моделей восприятия времени, в которой фиксируется дистанция между прошлым и настоящим и возможны различные варианты отношения между ними — от преемственности до разрыва.

Эта модель является базовой для модерной эпохи с ее культурной доминантой — образом ускоряющегося линейного социального времени, вектор которого направлен к лучшему будущему от худшего прошлого. Культурное видение наших современников сформировала книга, однако это последнее поколение, духовно остающееся в границах книжной культуры. Наметившееся более глубокое, чем когда-либо, межгенерационное противостояние будет связано с тем, что уже ближайшее последующее поколение принадлежит радикально другому типу культуры — визуальному, перформативному. В этой культуре место интеллектуальных ценностей займут зрелищные, а социальный проект достижения лучшего будущего для всех сменится. потребительским проектом.