Промышленность Тамбовской губернии в начальный период НЭПа: 1921-1925 гг

Актуальность темы

исследования обусловлена важностью для современного этапа развития российского общества структурных преобразований в экономике, выстраивания системы хозяйственного управления, рационального соотношения между общеэкономическим ростом и подъемом жизненного уровня в стране. Несмотря на разнонаправленность траекторий развития общей реальностью для России 20-х гг. прошлого века и современных условий является непреодоленная переходность состояния общества. Учет позитивного и негативного в отечественном опыте масштабных преобразований, в особенности, в области поиска рациональных форм отношений между властями и предпринимательским сообществом, организационных форм регулирования макроэкономических процессов, балансов между производственной эффетивностыо и социальной защищенностью представляется необходимым и поучительным в современной политической практике, как на общегосударственном, так и региональном уровнях.

Актуальность исследования промышленного строительства на общегосударственном и региональном уровне в указанный период обусловлена пересмотром сформировавшейся в советской историографии концепции НЭПа, формированием новых подходов к изучению российской истории.

Объектом данного исследования является промышленный сектор народного хозяйства Тамбовской губернии в 1921 — 1925 гг. как совокупность органов управления и хозяйствующих субъектов.

Предметом исследования являются процесс перестройки местной ' промышленности в начальный период НЭПа.

Территориальные рамки определяются пределами Тамбовской губернии, которая в рассматриваемый период по численности населения была одним из крупнейших регионов европейской части страны. Губерния относилась к числу ярко выраженных аграрных регионов России — в 1914 г. в деревне было сосредоточено 92% всего населения.1 Местная промышленность, представленная, в основном, мелкими, кустарными и ремесленными предприятиями, была ориентирована на переработку сельскохозяйственного сырья.2 В годы гражданской войны губерния играла исключительную роль в продовольственном снабжении Красной Армии и промышленных центров в рамках политики «военного коммунизма». Специфика региона в контексте избранной темы состоит, с одной стороны, в том, что промышленная политика не была в рассматриваемый период в центре внимания местных властей (их усилия концентрировались на подавлении «антоновского движения» и решении вопросов, связанных с переходом к продналогу), с другой — тамбовский промышленный сектор традиционно ориентировался на потребительский рынок, насыщение которого являлось одной из ключевых задач НЭПа. Первое обстоятельство, на наш взгляд, дает возможность проследить «нормальный» (не чрезвычайный — как в индустриальных регионах) процесс постепенного отстраивания системы управления, организационного аппарата многоукладной промышленности. Второе позволяет проиллюстрировать на местном уровне — меру реализуемости стратегического замысла НЭПа.

Хронологические рамки работы ограничены периодом 1921;1925 гг. Верхняя граница, очевидным образом определяется началом осуществления новой экономической политики, нижняя — двумя взаимосвязанными факторами. С одной стороны, в этот период, несмотря на все «зигзаги» курса, процесс восстановления — внедрения рыночных начал в сферу экономики шел по нарастающей, тогда как во второй половине 1920;х гг. (рубежную роль сыграли решения XIV съезда ВКП (б) и Апрельского 1926 г. Пленума.

1 Тамбовская область за 50 лет. 1917;1967. Воронеж. 1967. С.8;

2 Там же. С. 45.

ЦК) нарастала обратная тенденция, завершившаяся полным свертыванием НЭПа, что и определяет специфику рассматриваемого периода. С другой стороны, в рамках стратегии «перехода от капитализма к социализму», 19 211 925 гг. оценивались как качественно определенный «восстановительный период», на смену которому пришел «реконструктивный», имеющий приоритетной социально-экономической целью ликвидацию многоукладное&tradeТаким образом, на наш взгляд, избранные хронологические рамки позволяют рассмотреть эволюцию промышленного сектора Тамбовской губернии в период «развертывания» НЭПа, вычленив тем самым глубину «отступления», которую режим счел допустимой. В этой связи, полагаем, вполне корректным использова! ше в тексте диссертации обеих оценочных формулировок: «период развертывания НЭПа» и «восстановительный период», как и нейтральное «начальный период» НЭПа.

История НЭПа входит в круг традиционных интересов отечественной историографии. Литературу, в контексте заявленной темы, допустимо сгруппировать следующим образом: работы, посвященные НЭПу в целом, работы, но исследованию промышленности в рамках НЭПа и региональные исследования в аналогичной группировке.

Исследование новой экономической политики началось одновременно с ее осуществлением.

Проблемы НЭПа занимали ведущее место в работах В. И. Ленина, начиная в 1921;1922 гг.1 О НЭПе в то время писали и другие видные партийные деятели того времени, в частности, Н. И. Бухарин, Л. Д. Троцкий, А. И. Рыков. Их работы дают представление о соотношении замысла и практики НЭПа, палитре мнений в высшем руководстве.2.

Естественное внимание проблемам НЭПа уделялось в работах экономистов. В 1920;е гг. еще возможно было публичное разномыслие. В.А.

1 См.: В. ИЛенин о НЭПе. На путях к рыночным отношениям. — М., 1991.

2 Бухарин Н. И. Избранные труды. М. 1988; Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М. 1990. Рыков А. И. Избранные произведения. М. 1990.

Базаров, Н. Д. Кондратьев, С. Г. Струмшшн, А. В. Чаянов высказывались в пользу развития частного сектора.1.

Находившиеся в эмиграции, Б. Д. Бруцкус, П. Б. Струве, JI.M. Пумпянский, С. Н. Прокопович и другие считали неизбежным наступление социально — экономического кризиса, поскольку развитие рыночной экономики противоречило интересам режима.2.

В советских исследованиях 1920;х гг. НЭП рассматривался исключительно как переходный период от капитализма к социализму.

Работы Г. М. Кржижановского, Е. А. Преображенского носили популяризаторский характер.3 М. Н. Покровский оценивал НЭП как политику государственного капитализма. 4.

И.Г. Александров, Ц. М. Крон, Г. Крумилин, Ю. Ларин и другие пытались обосновать преимущества планового хозяйства и необходимость вытеснения частника.5.

1 Чаянов А. В. Краткий курс кооперации. Репринт изд. 1925 г. — М. 1988; Базаров В. А. К вопросу о хозяйственном плане. // Каким быть плану: дискуссии 20-х гг.: статьи и современный комментарий. — Л. 1989; Струмилин С. Г. На плановом фронте. М. 1980; Кондратьев Н. Д. Основные проблемы экономической статистики и динамики: предварительный эскиз. М. 1991.

2 Бруцкус Б. Д. О новой экономической политике. // ЭКО. 1989. № 10. С.84−93- Его же: Народное хозяйство России, его природа и его судьбы. // Вопросы экономики. 1991. № 9. С. 126−141- № 10. С. 137−160- Струве П. Б. Итоги и существо коммунистического хозяйства // Образ будущего в русской социально-экономической мысли конца XIXначала XX вв.: Избранные произведения. М. 1994; Прокопович С. Н. Что дал России НЭП. //НЭП: взгляд со стороны. М. 1991; Пумпянский Л. М. Организация и работа советских трестов. // Там же.

3 Кржижановский Г. М. Десять лет хозяйственного строительства. 1917;1927. М. 1927; Преображенский Е. А. Новая политика: опыт теоретического анализа советского хозяйства. Т.1. 4.1. М. 1926.

4 М. Покровский. Контрреволюция за 4 года. //Новая экономическая политика. Казань. 1922; Луначарский А. В. Покровский М.Н. семь лет пролетарской диктатуры. М. 1925.

5 Александров И. Г. Восстановление производства в России. М. 1924; Киселев С. М. Основные моменты хозяйственной конъюнктуры в СССР в 1924;1925 гг. М.-Л. 1926. Крумилин Г. В борьбе за социализм. М.1926; Кондурушкин И. С. Частный капитал перед советским судом. М.-Л. 1927; Копалкин В. М. Частная промышленность в СССР. М.-Л. 1927; Крон Ц. М. Частная торговля в СССР. М. 1926; Ларин Ю. капиталистическая промышленность, ее рабочие и наша политика. // Большевик. 1927. № 11/12. С.78−89- Его же: Частный капитал в СССР. М, — Л. 1927; Леман Г. А. Государственная и кооперативная торговля в борьбе с частным посредником. М.-Л. 1926; Стариков А. И. К социально-экономической характеристике частника. // Вопросы торговли. 1929. № 15. С. 61−82.

Историография 1930;х — начала 1950;х гг. отмечена жестким идеологическим диктатом, закрепленным «Кратким курсом» истории ВКП/б. Господствовал подход, формировавшийся в предшествующий период. Новая экономическая политика рассматривалась как этап, предшествовавший индустриализации, лишенный самостоятельного исторического значения. Поэтому специальные исследования по НЭПу практически были свернуты.1.

Своего рода итогом этого этапа изучения НЭПа, перебрасывающим «исследовательский» мостик в следующий, явилась монография Э. Б. Генкиной. На основе значительного, хотя и селективного материала автор проследила ход и результаты восстановительного периода, оценив НЭП как способ восстановления экономики и подготовки индустриализации.

Дозированное ослабление идеологического контроля с середины 1950;х гг. содействовал росту научного уровня историографии НЭПа.

Проблемы НЭПа рассматриваются в обобщающих трудах по истории СССР и КПСС, народного хозяйства.3.

В рамках так называемого восстановления «ленинской концепции» исторического процесса расширяется проблемный поле исследований: переход к НЭПу, перестройка народного хозяйства, особенно, многоуютадность и товарно — денежные отношения, внутрипартийная борьба, индустриализация и другие.4.

1 См., например: Развитое советской экономики. Под ред. А. А. Арутиняна и Б. Л. Маркуса. М. 1940.

Генкина Э. Б. Переход советского государства к новой экономической политике (19 211 922 г. г.). М. 1954; Её же: Государственная деятельность В. И. Ленина. 1921;1923. М. 1969.

3 История СССР. Эпоха социализма (1917;1957). Уч. пособие. М. 1957; История КПСС. М. 1959; История СССР. М. 1960; Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. Т.З. М.1956; Советское народное хозяйство в 1921;1925 гг. М. 1960. СССР в период восстановления народного хозяйства (1921;1925 гг.). М.1955; Каторгин Н. И. Коммунистическая партия в годы восстановления народного хозяйства (1921;1925). М. 1958.

4 Поляков Ю. А. Переход к нэпу и советское крестьянство. М. 1967; Файн Л. Е. История разработки В. И. Лениным кооперативного плана. М. 1970; Морозов Л. Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической. М. 1969; Бяков В. Ф. Просяник А.Я. Партияорганизатор строительства фундамента социализма (1925;1932 гг.) М. 1966; Борисов М. А. Борьба партии за создание основ социалистической экономики (1925;1932 гг.). М.

В обобщающей монографии М. И. Бахтина рассмотрена проблема «союза» трудящихся классов, трактуемого как условие решения аграрного вопроса.1 Растет внимание к конкретизации исследовательских подходов. Л. Ф. Морозов, В. А. Архипов, И. Я. Трифонов выявили состав нэпманов буржуазии, методы вытеснения частника.2.

Уровень историографии постсталинского периода суммировал сборник статей по итогам всесоюзных научно-практических конференций. Несмотря на разнообразие тематики и обновление палитры мнений, материалы сборника объединяет доктринальный тезис о «естественном» отмирании НЭПа. В начале 1980;х гг. доминировало мнение, что по мере продвижение к моноукладности суживалась сфера действия НЭПа, что лишало его необходимости существования.4.

Перестройка" второй половины 1980;х гг. отмечена освобождением от догматических стереотипов. Активизация исследований НЭПа была связана с поиском альтернатив административно — командной системе.5.

1968; Воскресенский Ю. В. Переход коммунистической партии к осуществлению политики социалистической индустриализации СССР (1925;1927 гг.). М. 1969; Кузьмин В. В. Исторический поворот советской индустриализации. М. 1969.

1 Бахтин М. И. Союз рабочего класса и крестьянства в годы восстановления народного хозяйства (1921 — 1925 гт.) М. 1961.

2 Морозов Л. Ф. решающий этап борьбы с нэпманской буржуазией (Из истории ликвидации капиталистических элементов города. 1926;1929 гг.). М. 1960; Трифонов И. Я. Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы нэпа (1921;1937). М. 1960; Архипов В. А. Морозов Л.Ф. Борьба против капиталистических элементов в промышленности и торговле. 20-е — начало 30-х гг. М. 1978.

3 Поляков Ю. А. Нэп — путь к социализму. // Новая экономическая политика. Вопросы теории и истории. М. 1974. С. 5−20- Кузьмин В. И. Нэп и социалистическая реконструкция народного хозяйства. Там же. С. 20−36- Коссой А. И. Разработка В.И. Лениным проблем госкапитализма в условиях социалистического строительства. Там же. С. 36−49- Берхин И. Б. Соотношение нэпа и предшествовавших этапов экономической политики советского государства. Там же. С. 55−58- Звездин З. К. Новая экономическая политика и регулирующая роль цен (1921;1932 гг.). Там же. С. 108−112- Иванов Е. П. Нэп и проблема аграрного перенаселения (по материалам Северо-Запада РСФСР). Там же. С. 141−145- Репида А. В. Новая экономическая политика в Молдавии. Там же. С. 180−184;

4Дмитренко В. П. Нэп и построение социализма в СССР. М. 1981; Поляков Ю. А. Дмитренко В.П. Нэп: разработка и осуществление. М.1982.

5 Хозяйственный механизм периода НЭП. М. 1990; Касьяненко В. И. НЭП и акционерное предпринимательство в СССР. М. 1991; Морозов Л. Ф. Ленинская концепция кооперации и альтернативы развития. // Вопросы истории КПСС. — 1988. № 6- Смирнов Г. С. К вопросу о ленинской концепции социализма. // Политическое образование. — 1989. № 1- Данилов.

В конце 1980;х — начале 1990;х гг. в условиях кризиса «перестройки» внимание историков сосредоточивается на исследовании противоречий НЭПа, как фактора его нереализуемости. Несоответствие экономических реформ и политического режима делало ликвидацию НЭПа неизбежной.1 Ретроспективный поиск реальных альтернатив сталинскому выбору (например, бухаринская альтернатива) заметного историографического развития не получил.3.

На рубеже 1980 — 1990 гг. публикуются работы зарубежных исследователей, содержащих ряд нетривиальных суждений, освоенных отечественной историографией, однако, отмеченных идеализацией «рыночных» возможностей" НЭПа.4.

Системный уровень историографии вопроса проявлен в работах М. М. Горинова, С. В. Цакунова, рассматривающих НЭП как сочетание однопартийного режима и административно-рыночной системы, и В. П. Дмитренко, оценившего НЭП как один из элементов общественного устройства в 1920;е гг., занимающий «островное положение» по отношению к другим.5.

В.П. Нэп и его судьба. //Историки спорят. М 1988; Лельчук B.C. Выбор путей и методов строительства социализма. //Историки спорят. М. 1988; Дмитренко В. П. Сущность нэпа, диалектика его развития. //Историки спорят. М. 1988; Могильницкий Б. Г. Альтернативность в развитии Советского общества. //Вопросы истории. М. 1989. № 11.

1 Например: Горинов М. М. Нэп: поиск путей развития. //Знание. 1990. № 2- Его же: Предисловие к книге: Историческое значение нэпа. М. 1990; Коэн С. Нэповская альтернатива. //Наука и жизнь. 1988. № ЮБыстрова И. В. Государство и экономика в 20-е годы: борьба идей и реальность. // Отечественная история. 1993. № 3- Ханин Г. И. Почему и как погиб НЭП. //ЭКО. 1989. № 10- Симонов Н. С. В преддверии «великого перелома»: причины свертывания НЭП. //Вопросы истории КПСС. 1990. № 3.

2 Бордюгов Г. А. Козлов В.А. Поворот 1929 г. и альтернатива Бухарина. //Вопросы истории КПСС. 1988. № 8.

3 См.: Данилов В. П. «Бухаринская альтернатива» // Бухарин: человек, политик, ученый. М. 1990; Попов Г. Х. К 100-летию со дня рождения Н. И. Бухарина // Вопросы экономики. 1988. № 9.

4 Например: Дэвис Р. У. Гартрелл П. От царизма к нэпу. Отрывки из книги. //Вопросы истории. 1992. № 8/9- Ноув А. О судьбах нэпа. //Известия Академии Наук СССР. Серия: Экономика. 1989. № 6- Карр Э. Х. История Советской России. М. 1990.

5 Горинов М. М. Цакунов С.В. Ленинская концепция нэпа: становление и развитие. // Вопросы истории. 1990. № 4- Дмитренко В. П. Четыре измерения нэпа // Вопросы истории КПСС. 1991. № 3.

В исследованиях 1990;х — 2000 х гг. превалируют пессимистические оценки перспектив НЭПа.1 Новая экономическая политика стала рассматриваться как бессистемная реакция властей на кризис, не затрагивающая базовые структуры экономики.2.

Наличие доктринальной составляющей в политике свертывания НЭПа предопределило внимание к изучению проблем соотношения экономики и идеологии. Начиная с конца 1980;х годов монографическим исследованиям.

— j подвергнут субъективный фактор — воззрения большевистских лидеров.

Дискутируется «мера» тоталитарности советской политической системы 4.

Островное" положение НЭПа побудило поиск системы, в которую может быть «вписана» экономическая практика 1920;х гг. Так, В.A. May рассматривает НЭП как вариант поиска способов государственного регулирования экономики, цивилизационно присущего первой трети прошлого века.5.

В отечественной исторической литературе в рамках изучения новой экономической политики немало места уделено исследованию промышленного сектора. В историографии вопроса промышленности в этот.

1 См.: НЭП: приобретения и потери. М. 1994.

2 СМ. например: Богомолова Е. В. Управление советской экономикой в 20-е гг.: опыт регулирования и самоорганизации. М. 1993.

Цакунов С.В. В лабиринте доктрины. Из опыта разработки экономического курса страны в 20-е гт. М. 1994; Михалкин В. А. Дзержинский — экономист. М. 1988; Евсеев М. П., Орешкин В. В. В. В. Куйбышев — экономист. М. 1988; Сенин А. С. А. И. Рыков. Страницы жизни. М. 1993; См. так же: Голанд Ю. М, Как свернули НЭП. //Знамя. 1988. № 10- Симонов Н. С. В преддверии «великого перелома»: причины свертывания НЭП //Вопросы истории КПСС. 1990. № 5.

4 См.: Никулин В. В. Власть и общество в 20-е гг. Политический режим в период нэпа. Становление и функционирование (1921;1929 гг.). СПб. 1997; Симонов Н. С. Демократическая альтернатива тоталитарному нэпу. //История СССР. 1992. № 1- Игрицкий Ю. И. Снова о тоталитаризме. //Отечественная история. 1993. № 1- Гимпельсон Е. Г. Политическая система и нэп: неадекватность реформ. // Отечественная история. 1993. № 3.

5 May В. А. Нэп в контексте российской революции. // Нэп: приобретения и потери. М. 1994; Его же: Революция и экономическая политика. // Российская империя, СССР, Российская Федерация: история одной страны. Прерывность и непрерывность отечественной истории XX века. М. 1993. период можно выделяются ряд этапов, аналогичных общеисториографическим.

В исследовательских работах 1920;х — начала 1930;х гг. была обозначена проблематика, ставшая традиционной для советской историографии: система государственного регулирования промышленности, в том числе, частного сектора, социальное положение рабочих.1.

Трестирование и синдицицирование признавались наиболее рациональными формами сочетания хозяйственной самостоятельности м государственного регулирования, подчинения рынка плану.2 Вместе с тем, в 1920;е гг. сохрагались возможности критических оценок. Так, JI. Сабсевич видел в трестировании возрождение «военно-коммунистического» главкизма.3 Проблемы финансирования промышленности, в контексте «нэповских» кризисов виделись в субъективной плоскости: как несоответствие планов реальным возможностям.4.

Большинство исследователей 1920;х гг. не акцентировали различий между «военно-коммунистической» и «нэповской» управленческими системами, в сущности, оправданно рассматривая их как стадии поиска усиления плановых начал в экономике.

1 Белкин Г. Рабочий вопрос в частной промышленности. М. 1926; Бубнов в.А. О работе профсоюзов в частных и концессионных предприятиях. M.-JI. 1927; Горошков Ю. К вопросу о частном каптале в промышленности.//Социалистическое хозяйство. 1926. Кн.4. С. 185−199- Копалкин В. М. Частная промышленность в СССР. M.-JI. 1927.

2 Мартынов Б. С. Государственный тресты. М. 1924; Канторович В. Я. Плановое начало в государственной промышленности. М. 1925; Намарский JI. Организационные проблемы НЭП. //Народное хозяйство. 1921. № 10- Савельев М. Организация крупной промышленности.//Народное хозяйство. 1921. № 10.

3 Сабсевич JI. К итогам трестирования крупной промышленности. // Вестник труда. 1922. № 2- Его же: К пересмотру трестов. // Социалистическое хозяйство. № 1- Цумпянский JI. Новая промышленная политика. // Экономическое возрождение. 1922. № 1- Цыперович Г. Синдикаты и тресты в дореволюционной России и СССР. М.1929; Ильин-Кряжин А. Н. Что такое трест, синдикат и акционерное общество. M.-J1.1927; Айхенвальд А. Советская экономика и экономическая политика в СССР. M.-JI. 1927.

4 Сарабьянов В. Основные проблемы нэпа. План, регулирование, стихия. M.-JI. 1926; Квиринг Э. Новые задачи нашего социалистического строительства. M.-JI. 1926; Ларин Ю. Уроки кризиса и экономическая политика. М. 1924; Его же. Частный капитал в СССР. М.-Л. 1927.

В середине 1930;х — середине 1950;х гг. проблематика исследования сужается, определяясь идеей всеобъемлющего государственного регулирования экономики.1.

Во второй половине 1950;х — 1960;е гг. в связи с попытками реформировать централизованно — плановую экономическую систему (ЦПЭС) исследования «нэповской» промышленности активизируются. В научный оборот, вводятся новые источники, постепенно расширяется тематика. В работах М. С. Атласа, Д. Ф. Морозова, И. Я. Трифонова анализировались организационные формы промышленности, финансовые проблемы, предпринимательство.2.

В «доперестроечной» историографии, по — прежнему, доминировал идеологизированный подход. В сущности, эволюция промышлешюго сектора увязывалась исключительно с переходом к социализму.3.

Начиная со второй половины 1980;х гг. намечается преодоление идеологических штампов.

1 См., например: Советская торговля за 30 лет: сб. статей. М. 1947; Рафаилова Т. К. Борьба коммунистической партии за ликвидацию капиталистических элементов в промышленности СССР (1921;1929 гг.): Автореф. дисс. канд. ист. наук. Л. 1955. и др.

2 Атлас М. С. Кредитная реформа в СССР. М. 1952; Его же: Развитие государственного банка в СССР. М. 1958; Морозов Л. Ф. Решающий этап борьбы с нэпманской буржуазией. М. 1960; Погорельский В. П. Политика КПСС в отношении частного капитала в торговле и промышленности СССР (1917;1927). М. 1960; Трифонов И. Я. Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы НЭПа (1921;1927). М. 1960.

3 Архипов В. А. Политика советского государства по отношению к частной торговле и промышленности в период нэпа. Автореф. дис. .д-ра. ист. наук. М. 1983; Горбань В. И. Вовлечение коммунистической партией мелкой буржуазии города в мирное хозяйственное социалистическое строительство. 1921;1925. Автореф. дис. .канд. ист. наук. Киев. 1980; Самохвалов Ф. В. Советы народного хозяйства в 1917;1932 гг. М. 1964; Дробижев В. З. Главный штаб социалистической промышленности (Очерки истории ВСНХ. 1917;1932). М. 1966; Рубин A.M. Организация управления промышленностью СССР. М. 1969; Авдаков Ю. К. Бородин В.В. Производственные объединения и их роль в организации управления советской промышленностью (1917;1932). М. 1973;3вездин З. К. Индустриализация СССР 1926;1928. М. 1969; Коссой А. И. Государственный капитализм в условиях строительства социализма. М. 1975; Рогачевская Л. С. Ликвидация безработицы в СССР. 1917;1930 гг. М. 1973; Ее же: Из истории рабочего класса СССР в первые годы индустриализации. 1926;1927 гг. М. 1973; Дробижев В. З. Лсльчук B.C. Наш советский рабочий класс. 1917;1977. М. 1979; Архипов В. А. Морозов Л.Ф. Борьба против капиталистических элементов в промышленности и торговле. 20-е — начало 30-х гг. М. 1978; От капитализма к социализму. Под. ред. Полякова Ю. А. М. 1981.

Процессы в промышленном сегменте НЭПа вписываются в систему ^ новых подходов к периоду в целом и увязываются с «перестроечной» и постперестроечной" проблематикой. Признается, что самое развитие советской модели государственного сектора накапливало предпосылки свертывания рынка.1.

Начиная с середины 1980;х гг., возможно, в связи с ростом популярности «ультралибералыюй» идеологии, публикуется сравнительно немного работ, посвященных макроисследованию собственно социального положения занятых в промышленности. Проблемы трудовых отношений и материального положения рабочих служат материалом для обоснования общих «пессимистических» концепций НЭПа. Заслуживают особого.

• внимания работы, выявляющие отношение к НЭПу различных социальных страт советского общества. Так, Д. Ю Гнатовская делает обоснованный вывод о концептуальном несоответствии НЭПа ценностным ориентациям рабочих.3 По мнению В.А. May отказ от НЭПа произошел при опоре на значительную часть рабочего класса.4.

Осмысление нового фактического материала, обновление исторических подходов во второй половине 1980;х — 1990;е гг. позволило перейти к целостному изучению промышленности периода НЭПа. Этапное значение, в ! этом смысле, имеют работы JI.H. Лютова. Автор комплексно исследует процессы, протекавшие в промышленности в период ее реформирования в 1920;е годы, анализирует возможности глубоких рыночных преобразований.

1 Грегори П. НЭП: кризисы, которых не было. //Знание — сила. 190. № 10- Иванов Ю. НЭП, рынок, социализм. //Свободная мысль. 1998. № 3- May В.А. У истоков товарного дефицита: изучая опыт нэпа. //Вопросы экономики. 1990 № 6- Секушин В. И. Отторжение: НЭП и командно-административная система. М. 1990.

2 Бородин Л. И., Соколов А. К. Рабочий класс и изменения в социальной структуре общества. М. 1987; Л. И. Свищев М.А. Социальная мобильность в период нэпа: к вопросу о росте капитализма из мелкого производства. //История СССР. 1990. № 5.

3 Гнатовская Д. Ю. Индустриальные рабочие в условиях НЭПа: проблема социальной адаптации. Дисс.канд. ист. наук. М. 2001.

4 May В. А. Реформы и догмы. 1914 — 1929: очерки истории становления хозяйственной Ф системы тоталитаризма. М. 1993. в условиях сохранения в экономике основ ЦПЭС, преобладания ^ государственной собственности в промышленности. В работах изучению подвергаются роль организационных форм в промышленности в приспособлении централизованно-плановых основ ее хозяйственного механизма к условиям функционирования в нем элементов рыночных отношений, а также в усилении этих основвыявляются тенденции в снабженческо-сбытовых и кредитно-финансовых связях и системе управления промышленностьюосуществляется многоаспектный анализ частного сектора в промышленности, положения рабочих частных и государственных предприятий, а также отношения рабочих, партийных и профсоюзных организаций, предпринимателей.1.

• В 2000;е годы исследуются различные аспекты промышленного строительства в 1920;е гг. в годы НЭПа.

Активное исследование состояния региональной промышленности в период НЭПа началось в 1960;х гг. Достоянием историографии становятся конкретные параметры промышленного строительства на местах. Однако, концептуально работы 1960;х — начала 1980;х гг. оставались в рамках принятых оценок.

В «перестроечный» и «постперестроечный» периоды расширяется география исследований, вводится в научный оборот значительный материал, ф 1 Лютов JI.H. Частная промышленность в годы НЭПа (1921 -1929). Саратов 1994; Его же.

Государственная промышленность в годы НЭПа (1921;1929). Саратов 1996; Его же: Обреченная реформа. Промышленность России в эпоху НЭПа. Ульяновск. 2002.

2 Данильченко C.JI. Концессионная политика советской власти в годы НЭПа (1921;1929). Дисс. канд. ист. наук. М.2000; Лютов Л. Н. Неэффективность промышленности в условиях НЭПа. //Вопросы истории. 2000. № 4/5- Черемисов Г. А. Государственное предпринимательство в годы нэпа. Дисс. д. ист. наук. Саратов. 2003;

3 Алтай в период восстановления народного хозяйства. Барнаул. 1961; Борьба рабочего класса за восстановление промышленности дальневосточной области (1921;1925). Хабаровск. 1962; Гумеров Г. А. Борьба трудящихся Башкирской ССР за восстановление народного хозяйства (1920;1928): Дисс.канд. ист. наук. Уфа. 1963; Шарошкин А. А. Органы управления промышленностью в 1917;1926 гг. (по материалам Пензенской губернии): Дисс. канд. ист. наук. Пенза. 1966; Чернышев В. Д. Промышленность Нижегородской губернии в период восстановления народного хозяйства СССР (19 211 925). М. 1967; Смирнов В. А. Партийное руководство проведением новой экономической политики в промышленности Верхневолжья в восстановительный период (1921;1925).

Дисс. канд. ист. наук. Калинин. 1981. определилось преодоление догматизма. М. М. Бадретдинова, О. Г. Коломыц, Н. А. Шарошкин, Т. В. Юдина, А. В. Шафикова, Д. М. Гусейнов, Т. М. Карлова, выявили реальное состояние промышленного Южного Урала, Татарской республики, Башкортостана, Поволжья, Дагестана, Сибири. Особого внимания заслуживает анализ конкретных региональных особенностей развития промышленности в годы НЭПа (сырьевая база, отраслевая структура и другие). Рассмотрены вопросы перевода промышленных предприятий на хозяйственный расчет, денационализация предприятий, состояние рынка труда, деятельность профсоюзов, работа системы экономических совещаний (экосо), культурный уровень материальное положение рабочих, процесс перехода к плановым методам хозяйствования.

• Особого внимания заслуживает анализ конкретных региональных особенностей развития промышленности в годы НЭПа (сырьевая база, отраслевая структура и другие).1.

В 2000;е гг. круг проблем, рассматриваемых историками, остается достаточно широким. Е. В. Кальченко, О. В. Лихолет исследовали социальное положение рабочих в период НЭПа.2 Р. А. Мухаммедов на материалах Поволжья анализирует роль плановой системы в восстановлении государственной промышленности.3 ф 1 Бадретдинова М. М. Промышленность и рабочие Южного Урала в период НЭПа (1921.

1927). Оренбург. 1995; Коломыц О. Г. Новая экономическая политика в промышленности Татарской республики. Казань. 1995; Шарошкин Н. А. Промышленность и рабочие Поволжья в 20-е гг. Пенза. 1998; Гусейнов Д. М. Индустриальное развитие Дагестана в 1921;1932 гг.: особенности проблемы. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Махачкала. 1996; Юдина Т. В. Социально-экономическое положение рабочих Нижнего Поволжья в период НЭПа (1921;1928). Волгоград. 1997; Шафикова А. В. Государственная промышленность Башкортостана в годы НЭП (1921;1928). Автореф. дисс.канд. ист. наук. Уфа. 1999; Карлова Т. М. Частное предпринимательство в промышленности и торгово-заготовительном секторе экономики Восточной Сибири. Автореф. дисс.канд. ист.наук. Иркутск. 1999.

2 Кальченко Е. В. НЭП в Воронежской губернии: социальный аспект. Дисс. канд. ист. наук. Воронеж. 2005; Лихолет О. В. Социальная политика советской власти в годы НЭПа: на материалах нижнего Поволжья. Дисс. канд. ист. наук. Астрахань. 2003.

3 Мухаммедов Р. А. Деятельность органов государственного планирования в губерниях Среднего Поволжья в период становления и укрепления нэповской экономики (1923ф 1928): на материалах Ульяновской губернии. Дисс. канд. ист. наук. Ульяновск. 2004.

В историографии новой экономической политики в Тамбовской губернии основное внимание уделяется социально — политическим факторам становления советского режима, аграрному вопросу.1 Состояние местной промышленности рассматривалось, в основном, в исследованиях по ЦЧр в целом.

Работы А. Н. Татарчукова, в которых приводятся данные об основных отраслях промышленности ЦЧр, количестве промышленных предприятий, отразили уровень представлений о НЭПе, доминирующий в 1920;е гг.2.

Исследования «нэповской» промышленности в регионе, в сущности, возобновляются лишь со второй половины 1960;х гг. В «Истории индустриализации Центрально-Черноземного района (1926;1932)».

• приводятся общие данные о промышленном производстве, росте капиталовложений, количестве кустарей, соотношении долей продукции государственных, кооперативных и частных промышленных предприятий ЦЧР.3.

В сборнике «Центральное Черноземье за годы советской власти» представлены отрывочные данные о количестве предприятий цензовой и кустарной промышленности, среднем числе рабочих на одно предприятие в Воронежской, Курской, Орловской и Тамбовской губерниях, количестве промышленных предприятий в ведении тамбовского ГСНХ, трестов в.

1 См., например: Окатов Н. А. Тамбовская партийная организация в период восстановления народного хозяйства (1921;1921 гг.). Тамбов. 1961; Протасов Л. Г. Советы Тамбовской губернии в период НЭПа. //Край наш Тамбовский. Материалы к областной научно-практической конференции краеведов. Тамбов. 1989; Никулин В. В. Социально-политические аспекты НЭП в Центральном Черноземье. 1921;1929. Дисс. .д.ист.наук. СПб. 1998; Есиков С. А. Крестьянское хозяйство Тамбовской губернии в годы НЭПа (1921;1929 гг.). Тамбов. 2002; Красников В. В. Формирование системы местной власти в 1921;1925 гг. (на материалах Тамбовской губернии). Дисс.. канд. ист. наук. Тамбов. 2003. и др.

2 Татарчуков А. Н. Центрально-Черноземная область: экономический очерк. Воронеж. 1928; Его же. Мелкая промышленность Центрально-Черноземной области. Воронеж. 1927.

3 История индустриализации Центрально-Черноземной области (1926;1932). Т.1. # Воронеж. 1970.

Тамбовской губернии и числе рабочих, занятых в трестированных ^ предприятиях.1.

Справочное издание «Тамбовская область за 50 лет. 1917;1967» приведены только данные о количестве действующих предприятий в металлообрабатывающей и кожевенной промышленности, численности л рабочих, занятых на предприятиях ГСНХ.

В работе В. И. Логунова и в «Очерках истории Тамбовской организации КПСС» вопросы развития промышленности рассматриваются в связи с более общей проблематикой. Приводятся сведения о количестве действующих в 1921;1922 гг. крупных государственных промышленных предприятиях, выполнении производственных заданий, сравнивается выработка продукции.

• предприятиями в 1921 и 1922 гг. с показателями 1914 г. 3.

Хотя указанные работы, не были свободны от идеологических стереотипов, их совокупность создаст задел для продолжения исследований «нэповской» промышленности тамбовского региона.

Недостаточная изученность ряда ключевых проблем промышленного строительства в Тамбовской губернии, в особенности, с точки зрения конкретных параметров состояния местной промышленности в указанный период, делает обоснованным обращение к избранной тематике в данной ^ работе.

Целью исследования является проведение комплексного анализа процессов, протекающих в промышленности Тамбовской губернии в 1921 -1925 гг., и создание на его основе целостной картины состояния сектора в условиях административно — рыночной системы.

Исходя из поставленной цели определены следующие задачи исследования:

1 Центральное Черноземье за годы советской власти. Воронеж. 1967.

2 Тамбовская область за 50 лет (1917;1967). Воронеж. 1967.

3 Логунов В. И. КПСС — организатор восстановления народного хозяйства Центрального Черноземья (1921;1927). Воронеж. 1970. Очерки истории Тамбовской организации КПСС.

• Воронеж. 1984.

— охарактеризовать систему местных органов руководства и управления промышленностью: выяснить их функции, соподчинение, трансформацию структуры;

— проанализировать динамику изменения структуры собственности, выявить показатели и тенденции развития промышленного производства;

— выявить состояние трудовых отношений и материального положения рабочих.

Источниковая база диссертации состоит как из опубликованных, так и, в большей части, из архивных материалов Государственного архива Тамбовской области (ГАТО), Центра документации новейшей истории Тамбовской области (ЦДНИТО), Российского государственного архива экономики (РГАЭ).

Используемые источники можно разделить на три группы.

К первой группе относятся резолюции и решения съездов, конференций, ЦК РКП (б), законодательные акты, распоряжения высших партийных и хозяйственных органов, циркулярные письма ЦК РКГТ (б), определявшие общеполитическую и нормативно — правовую базы новой экономической политики. Данные государственные и партийные документы являются наиболее изученными. Тем не менее, современные подходы к ним позволяют выделить новые аспекты и интерпретации этих источников. Анализ опубликованных в сборниках резолюций и постановлений высших партийных и государственных органов, касающихся управления предприятиями, положения рабочих, позволяет выявить подходы партийно-государственного руководства к делу осуществления новой экономической политики в промышленности.1.

Вторую группу источников образуют опубликованные материалы губернского экономического совещания (губэкосо), губпрофсовета, органов.

1 См: Собрание Узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства. М. 1921;1925 (далее СУ) — КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М.1970 (КПСС в резолюциях.) — Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М. 1967. статистики: «Обзор народного хозяйства Тамбовской губернии. Октябрь 1921 — октябрь 1922 гг.», «Тамбовская губерния в новых границах (1 февраля 1923 г.)», «Отчет Совету Труда и Обороны (1 октября 1922 — 1 апреля 1923 гг.)». Указанные публикации включают обширную, но, вместе с тем, далеко не полную и недостаточно систематизированную статистическую информацию о показателях промышленного строительства в регионе. Так, губернское экономическое совещание делало отчеты Совету Труда и Обороны раз в полгода, однако в них имеются разночтения в цифрах или в более поздних отчетах отсутствую пункты, которые приводились в более ранних (число промышленных заведений, особенно мелких частных, число рабочих по секторам, производственные показатели и т. п.).

Третью группу составили материалы, публикуемые в местной прессе (газеты «Тамбовская правда» за 1922;1923 гг., «Известия Тамбовского губернского исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» за 1921 г., «Тамбовская биржевая жизнь» за 1925 г., журнала «Кооператор» за 1922;1924 гг.), содержащие разнообразный фактический и статистический материал, в частности, но постановке агитационно — пропагандистской работы, состоянию отдельных промышленных предприятий в плане обеспечения их сырьем и топливом, а также об их производительности, торговых операциях на товарной бирже, общественных умонастроениях в первой половине 1920;х гг. Однако публикуемые данные носят отрывочный и бессистемный характер.

Архивные материалы (фонд ВСНХ в РГАЭ, фонд Тамбовского губкома ВКП (б) в ЦДНИТО, фонды Тамбовского губисполкома, губэкосо, губпрофсовета, губсовнархоза, губстатбюро, губплана, губфинотдела, губкожтреста, губсуда). Это стенограммы и протоколы губернских и уездных партийных конференций, протоколы заседаний губкома, губисполкома, укомов, хозяйственных органов, информационные письма секретарей губкома в ЦК партии, государственные сводки о политическом и экономическом состоянии губернии, переписка центральных и местных органов управления. Данные источники содержат богатый фактический материал о деятельности партийных и хозяйственных органов по реализации мероприятий НЭПа, о состоянии промышленности губернии в восстановительный период. Однако приводимые в них данные, дополняющие официальные публикации, в силу недостаточно хорошей организации статистического учета, содержат пробелы, разночтения, что определило необходимость выведения расчетных данных.

В целом, использованный комплекс документов, в сочетании с историографическими материалами, позволяет с достаточной степенью полноты и достоверности исследовать состояние промышленности Тамбовской губернии в рассматриваемый период.

Методологическую основу исследования составили принципы объективности и историзма, конкретно — исторический, системный и цивилизационный подходы, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический и контент-анализа методы.

Принцип объективности предусматривает отказ от односторонне идиологизированных суждений и оценок промышленного строительства в 1921;1925 гг. Принцип историзма обусловливает исследование генезиса и эволюции рассматриваемых реалий с учетом конкретно-исторических условий первой половины 1920;х гг. Конкретно — исторический подход использован при исследованиях на макро- (промышленность региона), мезо-(уклады и отрасли) и микро- (хозяйствующие субъекты) уровнях. Системный подход позволяет вписать промышленный сектор губернии как локальную подсистему административно-рыночной системы хозяйствования. Цивилизационный подход дает возможность оценить период НЭПа как один из вариантов поиска форм государственного регулирования экономики в первой трети прошлого столетия. Проблемно-хронологический метод предусматривает сопоставление состояния элементов промышленного сектора на протяжении рассматриваемого периода. Использование сравнительно-исторического метода позволяет уточнить специфику нэповской" перестройки промышленности Тамбовской губернии па фоне регионов Центрального-Черноземья. Выявлению параметров и тенденций исследуемых процессов путем группировки и учета данных сходных по содержанию и происхождению документов содействует метод контент-анализа.

Научная новизна исследования состоит в том, что с учетом состояния историографии вопроса и современных подходов впервые на материалах тамбовского региона рассматриваются ключевые проблемы промышленного строительства в их типологической связи с макропроцессами в указанный период. На основе в значительной мере впервые вводимых в научный оборот сведений, отложившихся в архивных фондах, выясняются прежде недостаточно изученные вопросы складывания системы управления сектором, его отраслевая структура, состояние рынка труда, материальное положение рабочих.

Практическая значимость работы состоит в том, материалы исследования могут быть использованы при создании общих и специальных работ по истории экономического и социального развития Тамбовской области, при чтении вузовского курса по истории России, в краеведческой работе.

Основные положения и выводы работы отражены в 4 опубликованных статьях, докладывались на конференциях по итогам научной работы в Тамбовском государственном университете им. Г. Р. Державина в 2004 и 2005 гг. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры Российской истории Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина.

Заключение

.

В общегосударственном масштабе переход к НЭПу ничего не менял в конструкции власти, определяемой абсолютной политической монополией РКП (б). Однако, специфические условия военно-коммунистического хозяйствования (сверхцентрализация политико-административного управления) привели к тому, что на местах хозяйственная роль партийного руководства была минимальной, ограничиваясь трансляцией указаний Центра и той или иной мере контроля за их исполнением. Причем, и контрольные функции местных партийных органов в отношении централизованно управляемых хозяйствующих субъектов носила крайне ограниченный характер, сводясь к апелляциям наверх. Это обстоятельство питало иллюзии по поводу некоего своеобразия руководящего участия партийных структур в хозяйственном строительстве. Если советско-хозяйственные органы обладали полномочиями директивного воздействия на экономические процессы, то «чисто партийная работа» на хозяйственном фронте должна было включать: выработку экономической стратегии, ее разъяснение средствами пропаганды и агитации, руководство ее осуществлением через коммунистов, занятых в хозяйственной сфере — благо принцип «демократического централизма» предопределял безусловную обязательность исполнения партийных директив.

Переход к НЭПу неизбежно порождал необходимость уточнения сложившейся практики. С одной стороны, нэповская стратегия была рассчитана на относительно мирное развитие общественных процессов, поскольку центр «классовой борьбы» смещался из сферы военно-политической в экономическую — здесь предстоял «последний и решительный бой» с капиталом.

Следовательно, милитаризация всей политической сферы, включая хозяйственное управление, должна была свертываться в сторону большей демократизации, большей самостоятельности всех компонентов экономической жизни, в административных и хозяйственных структурах.

Налицо потребность в дозированном свертывании партийно-директивного руководства в целом и необходимость повышения самостоятельности территориальных партийных органов по отношению к центральным. Но, с другой стороны, НЭП ставил экономические вопросы как главные, заменяющие военные — периода гражданской войны — в качестве абсолютных приоритетов партийной работы. Практически это предусматривало разворот местных партийных органов в строну предметного решения экономических проблем, что для них было относительно новым делом (в годы гражданской войны были другие приоритеты и возможности воздействия на местах на централизованную экономику были крайне незначительны).

Эти противоречия — между сложившимся навыком партийной работы и новыми задачами были одним из источников полемики в верхах партии, которая, начавшись еще «профсоюзной дискуссией» и пройдя ряд этапов, завершилась на XII съезде партии. Ее суть состояла в выяснении политического статуса РКП (б): это организация правящая или управляющая. Съезд по формуле «разделение труда — да, разделение власти — нет» категорически подтвердил неограниченное права партии (а в нейруководящих структур) на принятие решений по любым вопросам общественного развития, абсолютно обязательных для исполнения всеми властными и общественными структурами, всем населением страны («диктатура партии»).

В сущности, линия, закрепленная решениями съезда, означала, что переход к НЭПу не менял, но лишь видоизменял формы реализации абсолютной власти большевиков, сложившейся в период «военного коммунизма», устраняя «избыточное» для складывающихся условий, сохранив полную возможность возобновления прежней практики. Иначе и быть не могло, ибо большевистская партия изначально создавалась не как политическая общественная организация, чем являются партии в европейском смысле, а как боевая организация для захвата и последующего удержания власти во что бы то ни стало. Создается впечатление, что именно опыт первых двух лет НЭПа показал партийным вождям, что поиск «чисто партийной работы» в хозяйственной сфере, которая становилась важнейшей, реально означает ослабление властной роли партии. Последняя была высшей и не подлежащей сомнению ценностью режима, поэтому всякие разговоры о «демократизации» были отброшены.

В этом общеполитическом контексте действовала одна из территориальных организаций РКП (б), каковой была тамбовская губернская парторганизация в начальный период НЭПа.

В годы гражданской войны тамбовские большевики сыграли выдающуюся роль в выполнении директив Центра, касающихся, в сущности, двух ключевых для военных условий задач: мобилизации в Красную Армию и выполнение продразверсток. Нарастающие поставки тамбовского. хлеба сыграли заметную роль в исходе гражданской войны, но неизбежно стали одним из факторов, инициировавших мощное крестьянское антибольшевистское движение («антоновщина»). В следствие этого губернская парторганизация «встретила» переход к НЭПу в состоянии серьезного политико — организационного кризиса, потеряв, в частности, значительную часть низовой структуры. Ситуацию усугубил конфликт в руководящих эшелонах организации, завершившийся сменой руководства губкома (характерно, что его новый руководитель, первоначально был прямо назначен ЦК, миную выборную «формалистику»). Учитывая, что в годы гражданской войны вопросы промышленности находились на дальней периферии внимания местных большевиков, первоначальная вялость тамбовских партийцев представляется неизбежной.

Руководящая деятельность губернской партийной организации в сфере промышленного строительства в период развертывания НЭПа — образец поиска «чисто партийной работы» на хозяйственном фронте. Разумеется, такой подход объяснялся не «оппозиционным» неприятием местными большевиками линии, закрепленной XII съездом партии — об этом в сохранившихся документах свидетельств нет. Представляется, это было следствием инерции «военно-коммунистического» опыта, нехваткой сил, навыков компетентной хозяйственной работы.

Говорить о какой-либо самостоятельности местных большевиков в оценках НЭПа нет оснований. Они лишь принимали к сведению руководящие указания (единственная особенность, впрочем, присущая едва ли ни всем местным организациям партии — откровенная непримиримость по отношению к частнику, что нельзя считать признаком политического своеобразия). Таким образом, никакого регионального варианта НЭПа местные большевики не выработали, впрочем, такой задачи они и не ставили да и никакой «тамбовский НЭП» им бы выработать не позволили.

Ничем не отмечена и идеологическая работа парторганизации по проблемам перехода к НЭПу. Во всяком случае, никаких специальных постановок соответствующих вопросов в повестках заседаний не обнаружено, как и сколько — нибудь значимых пропагандистских акций, если не считать полуритуальных заклинаний о «классовом враге» и нескольких публикаций в местной прессе (да и то лишь после получения соответствующего циркуляра ЦК).

Исключительное внимание уделялось традиционному участку «чисто партийной работы» — строительству фабрично — заводских партийных ячеек и усилению партийной прослойки в заводоуправлениях, на что партийные структуры нацелил уже X съезд (к лету 1922 г. в заводоуправлениях работали всего 35 членов партии). В течение «переходного периода» в результате целенаправленной кампании удалось существенно укрепить партийную прослойку на промышленных предприятиях. С января 1922 г. по октябрь 1925 г. губернская парторганизация выросла в 1,8 раза, рабочая прослойка в партии — в 5,4 раза. Причем, если в январе 1924 г. коммунисты «у станка» составляли 2,4% рабочих на предприятиях, имеющих партийные ячейки, то в мае — 15% (очевидный след «ленинского призыва»). Впрочем, преувеличивать как политические, так, в особенности, хозяйственные последствия этой акции не следует. Заметных перемен в умонастроениях тамбовских рабочих не произошло.

Сохранялись неясности с постановкой низовой партработы в промышленности. Первоначальный ориентир сводился к риторике «чисто партийной работы». Пропаганда политики партии и личный трудовой пример как мобилизующий фактор — таковыми (как, в сущности, и в период «военного коммунизма») представлялись производственные задачи партийцев. Циркуляр ЦИК «О привлечении партийных ячеек и фабрично-заводских комитетов к участию в производственной работе предприятий» стал известен губкому лишь в самом конце февраля 1924 г., и, следовательно, поворот первичных организацию к решению всего круга проблем промышленного строительства приходится на более поздний период (на первых порах, речь шла о контроле за положительными и отрицательными явлениями в трудовых коллективах в целях, в частности, предотвращения конфликтов). Тем не менее, можно говорить о начале складывания двойной системы партийного контроля состояния дел в промышленности — через директивные органы и первичные парторганизации. Больших успехов удалось добиться в относительно привычной сфере профсоюзного строительства, что создавало довольно действенный инструмент контроля за рабочей массой.

Что же касается более или менее конкретных самостоятельных акций местных парторганов в области промышленного строительства, то они, на первых порах, в особенности, носили случайно — бессистемный характер реакции на ту или иную коллизию (например, воспрепятствование по политическим мотивам передачи нескольких крахмалопаточных заводов их бывшим владельцам летом 1921 г.) или указание центра (мероприятия по реализации циркуляра ЦК о работе в потребительской кооперации, например). Лишь по мере втягивания в хозяйственную практику, партийные органы усиливали внимание к оперативной работе промышленной сфере. Так, Тамбовский губком совершенно точно определили ключевое значение работы по отбору предприятий в состав госсектора и обеспечил руководящий контроль за составлением соответствующих списков начиная с осени 1921 г.

Практически, едва ли ни наибольшую роль играла система партийной информации. Затребованием определенной отчетности партийные структуры выстраивали приоритеты в деятельности административно — хозяйственных органов.

Таким образом, говорить о партийном руководстве переводом тамбовской промышленности на «нэповские» принципы хозяйствования можно лишь в общеполитическом смысле, в том смысле, что все руководящие акции в этой сфере (как и любых других) были реализацией выбора РКП (б). Тамбовские партийные органы располагали вполне достаточными полномочиями для обеспечения повседневного руководящего воздействия в промышленной сфере, однако, практически использовали их не достаточно активно и системно. Это будет происходить позднее, с переходом к политике активного свертывания НЭПа, форсированного строительства социализма в рамках «реконструктивного периода».

Несколько по иному складывалась ситуация в сфере государственного управления промышленностью, поскольку работа строилась в рамках структур, сложившихся в предшествующий период и была связана с видоизменением их функций и компетенции при сохранении достаточной степени централизации.

Накануне перехода к новой экономической политике для системы управления экономикой вообще и промышленностью в частности была характерна крайняя централизация. К концу гражданской войны в стране сформировался военизированный прообраз административно-командной системы управления.

На первом этапе перехода к НЭПу (июль 1921 — апрель 1923 гг.) осуществлялась собственно реорганизация работы промышленности на началах новой экономической политики: внедрялись рыночные элементы (хозрасчет, аренда промышленных предприятий) и менялась система управления промышленностью (образование трестов и экономических совещаний). На втором этапе (апрель 1923 — январь 1924 гг.) осуществлялись меры по совершенствованию системы управления.

В начале реализации НЭПа центральные хозяйственные органы продолжали действовать на основе централизма. Переход к новой экономической политике потребовал перестроить относительно «военно-коммунистической» практики работу органов, управляющих промышленностью. Перестройка системы работы и взаимодействия хозяйственных органов происходила одновременно с переводом государственных промышленных предприятий на хозрасчет, допущением частного капитала в промышленность и торговлю, с разрешением свободного оборота сельскохозяйственных и промышленных товаров. Все это требовало согласованной работы всех хозяйственных органов, особенно местных.

Систему хозяйственных органов под эгидой губисполкома составляли «экосо», совнархозы, планово — финансовые органы. Эта система, подвергаемая периодическим реорганизациям, оказалась в состоянии решить главные организационные задачи НЭПа в промышленном строительстве: определилась (разумеется, с санкции Центра) с перечнем предприятий госсектора и обеспечила его перевод на хозрасчет и трестирование, кооперативное строительство, арендные отношения, частичная денационализация, регулирование частного уклада, кредитование промышленного сектора, налогообложение, решение вопросов оплаты труда и бытоустройства работников промышленности, соблюдение трудового законодательства. Все это происходило в экстремальных условиях крайней материальной разрухи, физического и психологического износа людей, сжатых сроков реформирования, острого дефицита квалифицированных работников.

Достижением тамбовских хозяйственных руководителей можно считать достаточную степень согласованности деятельности различных управленческих структур, преемственности после решительных реорганизаций (например, после ликвидации экосо, совнархозов). Выраженный объективный недостаток их работы — давление на частника (преграды частной аренде, дискриминационное налогообложение, классовое использование карательных органов и др.) — не были специфичны только для тамбовских реформаторов, будучи, в сущности, местным отражением политической линии центра.

В целом, складывавшаяся система партийного руководства и хозяйственного управления промышленностью в период развертывания НЭПа, то есть в период, когда, в целом, рыночные элементы в хозяйственной политике и практике нарастали, может быть оценена как административнокомандная система управления (АКСУ) примененная к условиям административно — рыночной экономической системы, фазы формирования централизованно-плановой экономической системой (ЦПЭС).

Провозглашение НЭПа застало тамбовскую промышленность в состоянии тяжелого кризиса: в 1920 г. бездействовало каждое четвертое промышленное заведение, значительная часть «действующих» относилась к числу простаивающих.

Промышленная стратегия НЭПа предусматривала путем частичного разгосударствления сектора обеспечение подъема производства, и создание тем самым предпосылок для локализации и устранения общественного недовольства тяжелыми жизненными условиями, создание стимулов к наращиванию производства, осуществление восстановления промышленного потенциала и его дальнейший рост. Наконец, за счет изначальной «прогрессивности» государственного (социалистического) сектора, при поддержке кооперативного, путем специальной экономической политики государства диктатуры пролетариата предполагалось обеспечить конкурентно — экономическое вытеснение частного уклада с выходом в социалистическую моноукпадность, в безденежную плановоцентрализованную экономику победоносного социализма. Таковы была ленинская перспектива, суммированная формулой: будет из России нэповской Россия социалистическая. Было бы ненаучной идеализацией ленинизма видеть какие — либо серьезные отступления от ленинских заветов в том практическом политическом курсе, который был реализован «сталинским большинством» партийного руководства.

Эти макроусловия жестко лимитировали процессы промышленного строительства на локальном уровне Тамбовской губернии.

С одной стороны, будучи аграрной, губерния являет далеко не характерный для промышленных регионов масштаб процессов. С другойотраслевая специфика местной промышленности, ориентированной на удовлетворение потребительского спроса, что являлось одной их первоочередных задач НЭПа, делает это опыт достаточно значимым.

В Тамбовской губернии в период развертывания НЭПа удалось решить изначальные кардинальные задачи промышленного строительства.

Была в целом восстановлена промышленная сеть. Выросло число промышленных заведений (главные причины перепадов — уменьшение территории губернии и совершенствование учета мелко-кустарной промышленности).

Была легализована и реанимирована многоукладность промышленного сектора.

Государственный сектор был быстро переведен на хозрасчет и трестовую — наиболее целесообразную для реализации «нэповской стратегии» форму организации «социалистического» уклада.

Рос кооперативный сектор, чему содействовали как развитые традиции кооперативного движения в губернии, так и политика властей, вполне согласующаяся с ленинской установкой, согласно которой кооперация способствовала общему подъему мелкого производства (и насыщению, таким образом, потребительского рынка) и облегчала его переход к крупному обобществленному производству, то есть к социалистическому предприятии.

В ограниченную практику вошли арендные отношение, частичная денационализация, развертывание мелко-кустарного уклада, составившего подавляющую часть промышленных заведений губернии.

Тенденцией к росту (не смотря на разного рода перепады, в т. ч. связанные с кризисом «ножниц цен») отмечены производственные показатели во всех укладах. Реализация значительной части продукции местной промышленности в пределах губернии содействовала насыщению потребительского рынка.

К числу негативных последствий практики первых лет НЭПа явилось падение доли цензовой промышленности. Если в 1920 г. в губернии насчитывалось 357 крупных предприятий, то к концу 1925 — 215 (см. таблицу в разделе 2.1.), падение на 40%. Еще более разительна картина по действующим предприятиям. В 1914 году в губернии насчитывалось 179 крупных работающих предприятий, в 1921 — 164, в 1923;1924 г. — 35. Падение за период 1914 — 1925 гг. составило более 80%, в 1921 — 1924 77. -почти 79%. Следовательно, подавляющая часть цензовых предприятий была выведена из производственного цикла именно в годы восстановительного периода (в 1914 — 1921 — 15 предприятий, то есть, около 10,5% общей убыли). В 1925 г. в среднем на одном промышленном предприятии СССР были заняты 194 работника, в Центрально-Черноземных губерниях — 65, в Тамбовской губернии — 52.

Было бы, однако, ошибочно считать указанную тенденцию продолжающейся деиндустриализацией местной промышленности. «Восстановительный период» отмечен существенным укрупнением действующих предприятий. В 1914 г. на 179 предприятиях были заняты 15 239 рабочих (в среднем на одном предприятии — 85), то в январе — октябре 1921 г. на 164 предприятиях -18 779 (114), в 1921 — 1922 г. на 79 — 10 059 (127), в 1922 — 1923 г. на 76 — 11 583 (153), в 1923 — 1924 г. на 35 — 9441 (270), что отражало процесс адаптации промышленности к «нэповскому» рынку в формах трестирования.

Стоимость продукции, выпущенной промышленными предприятиями, действовавшими в 1914 г. составила 30 808 500 руб. (средняя выработка одного предприятия — более 170 000 руб.). В январе — октябре 1921 г. 164 действующих предприятия выпустили продукцию на 6 888 107 довоенных рублей (падение почти на 78%, средняя выработка на предприятие — 42 000 руб., падение на 75%). В 1921 — 1922 г. 79 предприятий дали продукции на 8 523 414 руб. (рост почти на 24%, на одно предприятие — 108 000 руб., рост более 150%). В 1922 — 1923 г. — соответственно — 76, 10 111 410, рост 19%, 133 000, рост 33%. В 1923 — 1925 — 35, 10 709 673, рост 6%, 306 000, рост 130%). Таким образом, рост стоимостных объемов неизменно перекрывал потери от сжатия промышленной сети.

В течение «восстановительного периода» в рамках нэповских преобразований удалось остановить процесс промышленной деградации и создать механизм поступательного роста производства. Учитывая тяжесть «наследства» — исторически сложившиеся диспропорции и разрушительные последствия войн в период «военного коммунизма» — достижение, с учетом стратегии опоры на собственные силы, незаурядное.

Однако, эти достижения с точки зрения социалистической перспективы выглядели гораздо менее радужными. Во — первых, объемы производства далеко не достигли довоенных показателей, что означало преждевременность предстоящего перехода от «восстановительного периода» к «реконструктивному»: экономически потенциал наличных производственных мощностей еще не был исчерпан. Во вторых, темпы экономического роста и, соответственно, роста накоплений были совершенно неудовлетворительны в контексте задач индустриализации.

Наконец, сложившееся малоподвижное соотношение и взаимодействие укладов ничем не указывал на возможность экономического вытеснения частника. Не смотря на всю маломощность сектора, откровенно дискриминационные действия властей, частный уклад демонстрировал высокую степень выживаемости. Так, если по стоимостным показателям производства безраздельно господствовал госсектор, то в обороте картина была иной: в первом полугодии 1923;1924 г. доля частных промышленных составила 79,7%, кооперативных — 5,4%, государственных — 14,9% общего оборота губернской промышленности.1.

В сфере трудовых отношений и материальных условий жизни промышленных рабочих губернии в период развертывания НЭПа были достигнуты существенные результаты. Отмена трудовой повинности, переход к вольному найму создавал предпосылки к маневру на рынке труда. Разумеется, снятие бронированного обеспечения с ряда предприятий ухудшил положение ряда категорий рабочих и служащих, однако, это были неизбежные спутники перехода от «военного коммунизма», потенциально компенсируемые новыми возможностями изыскания доходов.

Несмотря на катастрофические изначальные «параметры» социальной сферы, режиму удалось, «запустив» производство, предотвратить полное деклассирование рабочих. Постепенно налаживалась система заработной платы, содержавшая элементы стимулирующей дифференциации, охраны труда и др. И все же жизненный уровень и условия трудовой деятельности работников промышленности и, прежде всего, рабочих оставался крайне низким (причем, в госсекторе — ниже, чем в частном), что объяснимо рядом объективных и субъективных факторов.

К числу первых может быть отнесено традиционно невысокое материальное положение рабочих дореволюционной России (по сравнению с западноевропейским, то же, впрочем, низким по современным критериям). Последующие войны и очередная кровавая смута наложились, таким образом, на «подготовленную» почву. В этих условиях никакая власть и никакая социально — экономическая политика, во всяком случае, при опоре на собственные силы, не могла быстро и зримо выправить положение.

1 Отчет Тамбовского губисполкома XI губернскому съезду Советов. Тамбов. 1925. С. 28.

Субъективным — и в перспективе — решающим фактором стагнации в стране низких жизненных стандартов был сознательный выбор руководства стратегии форсированного строительства социализма путем внеэкономического роста накоплений.

В этих условиях на предприятиях неизбежно формировался материал конфликтов. Однако их масштабы были совершенно несоизмеримы с тяжестью положения рабочих. Пассивность рабочих объяснялась, вопервых, относительным улучшением их положения по сравнению с периодом гражданской войны, шансами на вертикальную миграцию в системе «диктатуры пролетариата», базирующуюся, впрочем, как можно предполагать, не столько на чисто карьерных, сколько на меркантильных соображениях, всеобщностью политического контроля за массой, позволяющей, как правило, гасить конфликты в зародыше.

Представляется, однако, что наиболее значимое по своим историческим последствиям — в другом. «Переходный период» наглядно проявил одно из основополагающих последствий Октябрьской революции, утверждения «диктатуры пролетариата» в России. Российский рабочий класс был политически сломлен и утратил статус субъекта истории — в отличие от многомиллионной массы единоличного крестьянства, которое в результате целой эпохи «общинной революции» вынудило власть «трудящихся» пойти на «нэповский компромисс», превратив российское крестьянство в пассивный объект истории лишь в результате сокрушительной коллективизации. Впрочем, властям стравить рабочих с частными предпринимателями не удалось. Однако, главную свою функцию гасителя самостоятельной общественной активности рабочих «нэповские» профсоюзы выполнили.

В этом контексте представляется вполне понятной палитра умонастроений рабочих тамбовской промышленности в период развертывания НЭПа. Она проявляется в мотивах конфликтов рабочих с администрацией и собственниками предприятий. Поставленные в положение выживания и лишенные какой-либо возможности занять самостоятельную политическую позицию, рабочие концентрировались на сугубо материальных аспектах жизнедеятельности, что вполне устраивало власти.

Таким образом, тамбовская промышленность на стадии развертывания НЭПа, в целом, развивалась по восходящей траектории, хотя в строго экономическом смысле довоенный уровень не был достигнут и, следовательно, потенциал восстановительного периода не был исчерпан. Разумеется, локальность процессов, там более, в аграрном регионе, не позволяют методом простой экстраполяции выводить некие универсальные выводы. Представляется, однако, что качественные параметры эволюции местной промышленности в «восстановительный период» носят типичный характер. Во-первых, складывающееся соотношение укладов не позволяло рассчитывать в обозримом будущем на достижение социалистической моноукладности путем «чисто экономического» вытеснения частника, превращая ленинский замысел «нэповского» переходного периода от капитализма к социализму в утопию. Во вторых, темпы промышленного роста, схема формирования накоплений исключали возможность близкой и быстрой индустриализации страны, что, в свою очередь, ставило под сомнение или, во всяком случае, явно отсрочивало возможность выхода в социализм. Это прямо противоречило линии сталинского руководства. Поэтому уже в период развертывания НЭПа созрели предпосылки и необходимость в свертывании административнорыночной экономической системы, что и стало содержанием общественного развития второй половины 20-х гг. прошлого века.