Постмодернизм оказал влияние не только на социально-гуманитарное знание, но и на фундаментальную науку последней трети XX в. Значимость темы человека определяется тем, что в ней в один узел сведены как проблемы теоретико-познавательного, социально-политического, философско-культурного, так и философско-антропологического характера. Они вызваны изменениями в социуме, обострением сегодня всех существовавших до сих пор глобальных проблем. Это свидетельство того, что деятельность человека, контролируемая разумом, в действительности не всегда разумна. Неспособность классического способа мышления, определяемого рациональностью, преодолеть возникшие перед человечеством трудности, рассматривалась в постмодернизме как свидетельство фетишизации разума. Программа его развенчания включала пересмотр концепции человека.
Образ человека в постмодернизме раскрывается с помощью особой, эстетической формы рефлексии. Она позволяет увидеть в нем то, что оказывалось за рамками философской антропологии. Средствами искусства, художественной философии, можно было рассматривать человека как особый объект среди множества других объектов. Такой подход вызвал в момент своего появления острые возражения многих философов.
Постмодернизм до сих пор подвергается острой критике, которую нельзя проигнорировать. Дело в том, что он поставил под вопрос и основные сферы человеческой практической деятельности, и сам еебазис, теоретическую философию, которая — де, не способна дать объективную и истинную оценку современного состояния мира и найти адекватное решение его проблем. Критика рационализма обрела в этом случае односторонний, поверхностный, антифилософский, антикультурный характер. Можно согласиться с недоброжелателями постмодернизма, что это перегиб, интеллектуальное хулиганство, лишающее человека надежды, что без веры в разум человек утрачивает себя, что философское знание о человеке нельзя заменить никаким эстетским подходом. Однако следует признать, что и за инвективами постмодернизма в адрес классической рациональности кроется своя правота. Клятвенные обещания Просвещения, в которых все были так уверены, не сбылись. Чудовищные социально-политические катаклизмы XX в. постмодернизм рассматривает как следствие притязаний ratio на приоритетную роль в культуре: ratio оказался инструментом воли к власти. Именно постмодернизм обратил внимание на перекосы использования рационального в жизненно важной сфере человеческой практики, в результате чего человек в процессе развития подспудно превращается в элемент социально-организованных и технико-производственных систем, опирающихся на собственную рациональность. Человеческим сообществом данный факт воспринимается как само собой разумеющееся и ярче всего обнаруживается в толковании истории. Великие философские системы, грандиозные исторические повествования не придавали значения отдельному человеку. Итог этому — репрессивный характер современности, где человек — фактически не столько цель и пользователь новых информационных технологий, сколько существо, подвергаемое репрессиям на всех уровнях его жизни, включая финансовую сферу, школу, медицину, семью, работу.
Философско-антропологическое знание в XX в. сделало немало в прояснении человеческой сущностив то же время оно обнаружило пределы возможностей понимания человека с позиций классической философии. Познавательные и творческие импульсы человека вели его к гордости любознательности, к самоутверждению, а итоги антропоцентрического подхода неутешительны: представлениям о человеке как разумном существе, о его способности управлять миром, заставить служить собственной воле, был положен конец экологическими, религиозно-этническими, демографическими, экономическими кризисами начала нового века. Человек не стал ни разумнее, ни свободнее. Антропоцентризм, способность быть критичным — разумным, отзывчивым, психическая стабильность — вот что стало объектом критики со стороны философского постмодернизма. Стало ясно, что нужна ревизия традиционных антропологических понятий. Прежние гуманистические представления о целостности человека были подвергнуты жесткой критике: в них не учитывалась иная, животная природа человека. Нужно было переосмыслить соотношение телесного и духовного, физического и психического. Требовалось осмыслить и найти рецепты выживания в условиях нестабильности.
Понадобилось заново обдумать способность человека жить в смыслах, создавать их на протяжении всех этапов жизни. Очевидно, что именно уверенность в необходимости этого привела в свое время к проявлениям самого дикого иррационализма фашизоидного типа. Следовательно, надо исследовать состав самого ума, его навыки понимания. Это стало предметом особого рассмотрения в деконструктивизме, представители которого обратили внимание на значимость лингвистического опыта в жизни человека, на причастность человека бытию через речь. Бытие человека — «общающееся бытие», но современный человек нередко ощущает себя изолированным, и потому, чтобы добиться понимания, сама коммуникация нуждается в прояснении.
Постмодернизм должен был пересмотреть традиционные принципы гуманизма, их соответствие сложившейся ситуации в мире, насколько адекватны они сегодняшним реалиям. И сегодня не ослабла угроза появления новых тоталитарных режимов, отличающихся пренебрежением к различиям. Постмодернизм создал свой словарь различий, который надо активно использовать, потому что без их учета общество обрекает себя на тяжелейшие заблуждения.
Правда, он опирается на не слишком проясненные понятия. Но работа, проделанная им, заставляет глубже вглядеться в существо проблем современного мира, раскрыть новые горизонты перед философией.
Степень разработанности проблемы.
Тема человека фокусирует в себе все области, охватываемые философским мышлением: и проблему бытия, и проблему сознания, и познания (теоретического и практического), и сферу религии, истории, этики, политики, психологии, культуры и многое другое. Во многих случаях она рассматривается сквозь призму проблемы целостности человека. Данная тема соотносится с принципами гуманизма, местом человека в космосе, с выявлением специфических антропологических свойств, с проблемой анализа лингвистического опыта, коммуникации, воспитания. При этом изучается структура целостности, способы получения информации о ней. Классические работы по данной проблеме позиционируют работам в духе иррационализма. Нередко понятие «человек» рассматривается как самоочевидное.
Дискуссионными представляются лишь вопросы о применимости его к другим объектам. Зачастую используется ценностный подходэто традиция, доставшаяся от неокантианцев Баденской школы. Спорными кажутся лишь проблемы свободы, гуманизма, целостности человека. Такой она предстает в философии жизни, в экзистенциализме. Однако гипертрофированные представления о воле и свободе человека спровоцировали появление структурализма, отказавшегося от идеи гуманизма. В нем человек вообще представляется лишним элементом. С той поры акцент переносится на сферу рационального и иррационального в человеке, на отказ от самой идеи гуманизма. В настоящее время тема человека раскрывается в разных аспектах и направлениях: переосмысливается природа и сущность человека, проблема его целостности, актуализируются тендерные исследования, анализируются философско-культурные основания антропологических учений, значение религиозных традиций, формирующих образ человека, изучаются типы философско-антропологических учений в древности, в эпоху формирования и развития христианства, мусульманства, буддизма и их разновидностей.
Философские изыскания постмодернизма и постструктурализма привлекли внимание отечественных исследователей с момента их появления на авансцене европейской философии и особенно в последние два десятилетия. Впервые научный интерес к их концепциям в отечественной литературе обнаружился, начиная с 1970;х гг., в работах Н. С. Автономовой, где давалось расширенное представление об эволюции структурализма в постструктурализм, о мотивах изменения предмета философии, об их программе расширения принципа рациональности. М. К. Мамардашвили в те же годы читал лекционные курсы по новейшей философиив виде книг они появились, спустя десятилетие («Лекции о Прусте». М., 1995;
Картезианские размышления". М., 2001 и мн. др.) и удивляют своей глубиной и прозорливостью. Позже Н. С. Автономова выступает и в роли переводчика, комментатора и автора весьма значительных по глубине вступительных статей к работам М. Фуко, Ж. Деррида, Ж. Лакана и других современных французских авторов. В начале 1990;х гг. появляются переводы основных текстов Ж. Деррида, Ж. Делеза, М. Фуко, Ж. Батая, М. Бланшо, М. Мерло-Понти, Ж. Лакана, Ж.-Л.Нанси, Ф. Гваттари, Ю. Кристевой, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Бодрийяра, Э. Левинаса, П. де Мана и других авторов с комментариями, выполненными как столичными и петербургскими переводчиками, так их уральскими, самарскими, новосибирскими, томскими, белорусскими, украинскими коллегами. Появились работы И. С. Вдовиной, посвященные анализу творчества крупнейших французских философов — в том числе, М. Мерло-Понти, Э. Левинаса, оказавших прямое влияние на постмодернизмэто нашло, выражение и в ее книге «Философское понимание человека», М., 1988. Работы В. А. Подороги «Феноменология тела.
Введение
в философскую антропологию". М., 1995, его «Мимесис. Материалы по аналитической антропологии литературы. ТЛ.Н.Гоголь, Ф. Достоевский». М., 2006, его многочисленные статьи в Интернете, Новой Философской Энциклопедии по проблемам постмодернизма помогли понять методы исслелований в постмодернизме. Работы М. К. Рыклина о Ж. Батае, Ж. Делезе, опубликованные им беседы с французскими интеллектуалами о деконструкции, справочные издания И. П. Ильина «Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм», М., 1996; его же «Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа». М., 1998 позволили увидеть в появлении постмодернизма направление, достойное внимания. Появились сборники статей постмодернистов и их критиков — «Маркиз де Сад и.
XX век" — «Леопольд Захер-Мазох. Венера в мехах. — М., 1992; «Танатография эроса», — СПб., 1994; «Страх. Антология. Философские маргиналии профессора П.С.Гуревича» — М., 1998, «Эрос. Страсти человека. Философские маргиналии профессора П.С. Гуревича».- М., 1998; работы С. Л. Фокина о Ж. Батае в 1930;е г. Публикации этого времени раскрывали сущность новых идей и течений в постмодернизме. Нередко философские тексты не сопровождались никакими комментариями, поскольку издатели считали своей задачей ознакомить читателя с наиболее известными текстами. Появились переводы наиболее значительных критических исследователей постмодернизма: Ю. Хабермаса «Философский дискурс о модерне». -М., 2003; А. Сокаля и Ж. Брикмена. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. — М, 2002, а также работы отечественных авторов, которые видят в постмодернизме направление, враждебное культуре и гуманизму (В.Н. Кузнецов, В. А. Кутырев, А. В. Бузгалин, И. А. Гобозов и др.). Наряду с этим осуществлялись исследования, в которых критический подход к постмодернизму сочетается с объективным анализом тех проблем, которые были подняты этим направлением. Нынешний этап исследования наследия постмодернистов, многие из которых уже ушли из жизни, связан с серьезным освоением этого направления. Здесь можно выделить работы — Н. С. Автономовой «Деррида и грамматология» / Деррида Ж. О грамматологии — М., 2000, ее статьи, посвященные памяти Ж. Деррида в «Вопросах философии» и «Новом литературном обозрении», П. С. Гуревича «Философия человека».- М., 2000;2001, его же «Проблема целостности человека» — М., 2004, где уделяется немало места отдельным представителям постмодернизмаБ.Л. Губмана «Философия культуры».- М., 2003, где значительное место уделено постмодернизмутруды петербургских авторов: А. С. Колесникова и его коллег — Б. Г. Соколова, C. JL Фокина, Б. В. Маркова, Т. Э. Горичевой, авторов журнала «Позиции современной философии». Работы И. С. Вдовиной, посвященные исследованию основных понятий французской феноменологии и герменевтики, ее переводы, монографии, И. Жеребкиной, аналитика феминистской ветви деконструктивизма, А. Ф. Зотова, исследователя творчества Ж. Делеза, В. В. Ильина, аналитика современных типов рациональности, JI.B. Карасева, препарирующего литературную и философскую классику с помощью онтологической поэтики, Г. К. Косикова, проследившего эволюцию взглядов от структурализма к постструктурализму, В. А. Лекторского, исследовавшего различные типы рациональности, Н. Б. Маньковской, аналитика постмодернистской эстетики, переводчика Делеза, В. И. Метлова, исследующего методологию постмодернизма, его трактовку диалектики, В. М. Розина, исследующего важнейшие модусы существования современного человека, М. К. Рыклина, ознакомившего нас с важнейшими комментаторами постмодернизма среди французских интеллектуалов, В. П. Руднева, автора ряда книг по постмодернизму, включая словарь по современной культуре, А. Ямпольской, автора работ по философии Э. Левинаса — заставили по-новому оценить новое направление в философской мысли. Среди зарубежных авторов, оказавших большое влияние на диссертанта, помимо самих представителей постмодернизма и постструктурализма, такие, как Т. Адорно, К.-О. Апель, А. Бадью, Б. Бройтигам, Г. Блюменберг, Э. Бейлер, П. Вен, Г. Гадамер, В. Декомб, Э. Кассирер, М. Франк, Ю. Хабермас, Г.-Р. Яусс.
В историко-философском плане серьезное влияние на понимание проблемы оказали работы Э. Ауэрбаха, И. Берлина, К.-О.Апеля, Э. Жильсона, Ю. Хабермаса, Э. Рупрехта, М. Франка, Б. Бройтигама, Г. Блюменберга, У. Рейтемайер, Г.-Р. Яусса, среди отечественных исследователей — Г. Г. Шпета, М. М. Бахтина, Р. Г. Апресяна, B.C. Барулина, В. Г. Борзенкова, В. В. Бычкова, О. Б. Вайншток, И. С. Вдовиной, П. П. Гайденко, Ф. И. Гиренка, П. С. Гуревича, В. Д. Губина, Б. Л. Губмана, А. А. Гусейнова, А. Л. Доброхотова, И. П. Ильина, М. А. Кисселя, А. С. Колесникова, Г. К. Косикова, В. А. Конева, В. Ж. Келле, B.C. Малахова, Н. Б. Маньковской, М. К. Мамардашвили, В. И. Метлова, Л. А. Микешиной, Д. В. Михеля, М. К. Рыклина, В. П. Руднева, В. А. Подороги, Д. А. Силичева, И. С. Скоропановой, Б. С. Соколова, B.C. Степина, С. Л. Фокина, Б. Г. Юдина.
Методологические основы диссертации.
Методологической основой диссертации явились принципы классической рациональности, то есть целостности, объективности, историзма в подходе к проблеме человека в постмодернизме, предполагающие восстановление того реального положения, которое в действительности занял в современной философии постмодернизм. В диссертации использован сравнительно-исторический подход к проблеме человека, позволяющий увидеть его связь с традицией иррационализмаиспользовались методологические установки герменевтики, психоанализа, феноменологии, философской антропологии как специальной области философского знания. Теоретической базой исследования стали работы специалистов в области философской антропологии, современной философии, истории философии, философии культуры, философии истории, этики, эстетики, связанные с проблемой человека.
Цель исследования состояла в том, чтобы дать объективную оценку образу человека, содержащуюся в программе постмодернизма.
Задачи исследования.
Анализируя антропологические идеи в постмодернизме, я пыталась:
— выявить образ человека в постмодернизме, тему, которая в большинстве работ, ему посвященных, долгое время не распознавалась;
— определить место постмодернизма в гуманистической традиции;
— охарактеризовать его как этап в анализе социально-политической практики последней трети XX в., связанный с кризисом либерально-демократических ценностей;
— выявить теоретический смысл его идеи целостности человека,.
— оценить постмодернистские представления о человеке как существе, стремящемся осуществить свое полное присутствие в мирес другой стороны, оценить подход к человеку только как носителю речевых практик в проекте деконструкции;
— проследить влияние постмодернистских антропологических представлений на социально-гуманитарное знание;
— выявить гуманистический потенциал новой концепции этики Э. Левинаса;
— определить место постмодернизма в истории философии.
Объектом исследования послужили философско-антропологические идеи в постмодернизме.
Предметом исследования — проект человека в постмодернизме.
Научная новизна исследования определена.
— актуальностью и практической неразработанностью проблемы постмодернистской философской антропологии в отечественной научной литературе. Автор ставит и решает такие инновационные вопросы, как:
— воссоздание постмодернистского антропологического проекта;
— интерпретация человеческой природы в постмодернизме;
— трансформация идеи субъективности, представленной им, ее обусловленность глобальными изменениями в самом социуме;
— генезис и сущность поэтической рациональности;
— раскрытие связи деконструктивной стратегии с возникновением новой антропологии у Шопенгауэра, Фейербаха, Ницше;
— исследование принципиальных для постмодернистской философии категорий становления, желания, телесности, ризомы и мн.др.
— исследование тенденции эстетизации философии ;
— выявление влияние Ф. Ницше на формирование концепции человека в постмодернизме;
— исследование связи этики Э. Левинаса с концепцией постмодернизма;
— определение места постмодернизма в гуманистической традиции.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Постмодернизм — философско-культурная антропология эпохи глобализации. Понятие «человек» занимает исключительное место в философском постмодернизме, через смысло-жизненные ориентиры человека можно понять основополагающие интенции постмодернизма.
2. В постмодернизме нет единого дискурса человекаон представлен двоякоего воссоздание восходит к ницшеанской стратегии критики классической метафизики, сочетающей художественное и научное видение мира и человека, с одной стороны, с другой, осуществляющей столь радикальную критику метафизики, что человек рассматривается в качестве продукта речевой культуры. Таким способом постмодернизм подготавливал представление о конце гуманистического самовосприятия человека. Способами его обоснования служат поэтическая рациональность и деконструкция. Через поэтическую рациональность человек рассматривается включенным в космическое бытие, преодолевает разделенность души и тела, чувственного и умопостигаемого, физического и психического. Становлениеважнейшая характеристика структуры субъективности. Ввиду роста нестабильности в мире руководящим принципом деятельности человека становится не общая целесообразность, а целесообразность реакций и открытость возможностям мира. Человек превращается в автора и творца своих отношений с миром. Поэтому ценностно-волевое отношение к жизни ценится выше нравственно-волевых свойств. Истина рассматривается как онтологическое свойство человека, как истина собственного существования, и реализуется в желании. Его образ в этих рамках представляетсячрезмерно заниженным.
Деконструкция сосредотачивает внимание на теме, открытой Хайдеггером, что язык — важнейшим посредник в истории бытия. Человек — «общающееся бытие», носитель речевых практик. С их помощью он грезит о своем всеобъемлющем присутствии в мире, о полном ему доверии, «об истоке и конце игры». Психика индивида подвергается постоянному идеологическому прессингу. Чтобы оставаться самим собой, человек должен осознавать механизм психического воздействия. Язык не всегда этому способствует. Он несовершенен, но определяет способность к мышлению. То, что принимается за смысл, пронизано тканью различения. Между человеком и наличным бытием — ступени со следами от предшествующего бытия, конечности человека, несовпадения вещи и смысла. Проблема расщепленности сознания, поднятая деконструктивной стратегией, отразили реалии информационного общества — трансформацию времени, появление «вневременного времени» как социальной тенденции к аннигиляции времени с помощью новых технологий, заменяющих логику часового времени. Технологии сжимают время до нескольких случайных мгновений, лишая общество временных последствий и деисторизируя историю.
Несмотря на вклад деконструктивизма в дело уяснения проблемы понимания, в предложенных рамках человеческий образ представляется слишком жестким и лишенным опоры в главном — в мышлении.
Таким образом, постмодернизм не смог найти правильного соотношения между историей философской антропологии с ее объективной реконструкцией, между собственными методологическими концепциями человека и социально-политическими, экономическими, социологическими исследованиями современной действительности. Вместе с тем, он дополнил антропологическую концепцию классической рациональности, настаивая на динамике человеческой природы. Негативный образ человека, составивший суть программы постмодернизма, выполнил функцию сигнала, «штурмового предупреждения» о грядущих катаклизмах, о приходе нового в жизнь каждого человека, живущего сегодня.
3. Новый образ человека в постмодернизме создается средствами в виде суммы условий его реализации и конституирующих способностей, таких как телесность, желание, потребности, язык, деятельность, свобода, смыслополагание.
4. Согласно постмодернизму, исходить из целостной природы человека — значит, быть обновленным, т. е. проститься с представлением о человеке как абсолютной мере всех вещей, как трансцендентальном субъекте, как трансцендентальном ego. Это требует пересмотра самих основ сознания, где главное — не отражательная способность, а интертекстуальность, где знание — всего лишь один из атрибутов человеческого бытия, а разум — не абсолютная и всеобъемлющая характеристика человека, а культурно-исторический феномен. Главное в человеке — не способность к языку, к знанию, а его способность к умалчиванию, его воля.
5. Человек ориентирован на коммуникацию и целеполагающую устремленностьдействующие причины для него — не внешняя коммуникация, а внутренняя связь между субъектами.
6. Постмодернизм находится отчасти в оппозиции классическому фрейдизму в трактовке им бессознательного, трактуемого как неизменное, лишенное социально-политического содержания. Оно носит исторический характер, а коллективное бессознательное, воздействующее на экономическое и политическое пространство, определяв и индивида, его мифы, его семантические координаты.
Постмодернизм по-новому трактует значение иррационального в человеческой природе. Человек — машина желания. Он определяется не мышлением, а эмоциями и волей, способностью к действию.
Эстетическая практика зовет к гетерогенезу знаковых систем. Единого образа человека в принципе невозможно воссоздатьюн всегда разнообразен.
7. Эстетический опыт, недискурсивный подход к миру, опирающийся на различение, событийность, сингулярность, субверсивную логику, имеет свою генеалогию, восходящую к досократикам, Данте, Д. Вико, И.- Г. Гаману, В. Гумбольдту и мн.др. Так что демонстративный разрыв постмодернизма с прошлой философской традицией оказался преувеличенным. Он часть этой давней традиции, сопровождавшей всю историю философии.
8. Деконструктивная стратегия обусловлена интересом к истории и к современной политике. Она должна была служить человеку предостережением об опасностях, которые несет в себе фанатизм и догматизм. Кажущееся наделенным определенным смыслом, на деле, пронизано тканью различения. В историческом знании очень важно учитывать гетерогенность и адекватно ее дешифровать. Установить однозначную истину в истории невозможно.
9. Человек историчен, его природа обновляется, как обновляется и его история. Нынешнее общество с гиперреальными изменениями в науке, технологии, экономике. XXI в. — век расцвета генетической революции, революции в области информатикиони обещали человеку беспрецедентные производственные возможности. Однако эти прогрессивные сдвиги сопровождаются чудовищной эксплуатацией, голодом, уничтожением мужчин, женщин, детей. Традиционные представления о либерализме, демократии здесь мало что объясняют. Необходимо видеть и понимать несвободу человека. Исторический дискурс, акцентирующий внимание на подавленности индивида различными структурами в прошлом, позволяет понять настоящее.
10. В современном мире, где парадоксально сочетаются процесс глобализации и одновременно фрагментации целые народы заняты поиском новой идентичности. Он осуществляется и на Востоке. Ксенофобия, подъем религиозного фундаментализма — выражение кризиса идентичности. Новая концепция этики, разработанная Э. Левинасом и поддержанная Ж. Деррида, основанная на признании ценности Другого, служит решению этой задачи. Она выполняет функцию социальной интеграции, обосновывает нормы совместной жизни, имеющие универсальное значение. Принцип гетерогенности трактуется им как возможность постичь моральные различия ради принятия моральных решений, за которые каждый должен нести ответственность. А желание он трактует как желания, осуществляемые только для Другого, для совершения добра. Исходный пункт учения о человеке — свобода. Место ее рождения — ответственность за Другого и перед Другим. Ответственность, человечность, гостеприимствофундамент принципиально нового обоснования политики. Приятие и популяризация этой концепции крупнейшим представителем постмодернизма Ж. Деррида — свидетельство его приверженности принципам гуманизма. Постмодернизм — гуманизм эпохи перехода к информационному обществу.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Материалы диссертации могут быть использованы для разработки курса современной философской антропологии. Они могут послужить теоретическим источником в разработке учебных программ, в подготовке спецкурсов по культурологии, философии культуры, этике, социальной философии, истории современной философии. Практическая значимость диссертации заключается в возможности ее использования в политической практике. Основные ее положения использовались автором в лекционных курсах по истории философии, теории познания, философии и методологии науки. Они выполнены в виде монографии и учебных пособиях к спецкурсам.
Апробация результатов исследования.
Разные аспекты диссертационного исследования ставились в ряде тем выступлений на научных конференциях, конгрессах и семинарах. Материалы диссертации легли в основу спецкурсов, читавшихся в течение 1996;2002 г. студентам РХТУ им. Д. И. Менделеева на кафедре гуманитарных знаний.
Автор — постоянный участник международных симпозиумов «Диалог мировоззрений», организованных с 1995 г. и по настоящее время Волго-Вятской академией государственной службы (Нижний Новгород), материалы которых регулярно публикуются в издательстве академии.
— Доклад «Дискуссия между К. Ясперсом и Р. Бультманом по проблеме демифологизации христианской веры» на секции Всемирного философского конгресса (Москва, август, 1993).
— Автор — участник международных научных конференций по устойчивому развитию, организованных РАН и РХТУ им. Д. И. Менделеева, в 2003 и 2005 г. г. где были сделаны доклады: «Философские основания диалогического мышления» и «Проблема ответственности в современной французской философии».
— Участник международной конференции по Канту в МГУ им.
М.В.Ломоносова (ноябрь 2004 г.) с докладом на тему «Шопенгауэр: деконструкция кантовского учения».
— Выводы и результаты диссертационного исследования изложены в выступлениях автора на Всероссийских философских конгрессах в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону, Москве, на теоретических семинарах кафедры философии Российского химико-технологического университета, посвященных 200-летию со дня смерти И. Канта (2004 г.) и 200-летию со дня рождения Л.
Фейербаха (2004. г.), на конференции, посвященной 35-летию Российского философского общества (Руза, май 2006 г.), на теоретическом семинаре «Человек вчера и сегодня» сектора комплексных междисциплинарных антропологических исследований Института философии РАН (январь 2007). — Результаты диссертационной работы опубликованы в монографии, учебных пособиях и других публикациях общим объемом в 42 п.л.
Структура диссертации.
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Исследование свидетельствует о том, что человек занимает исключительное место в постмодернизме. Его смысложизненные ориентиры — ключ к пониманию всего проекта постмодернизма, задуманного как избавление от клишированных философских парадигм, с их предзаданными смыслами, с традициями, в которых субъект либо неправомочно возносится на пьедестал, либо полностью исключается из мира, растворяясь в «мертвых структурах».
Освобождение разума от «призраков» осуществлялось за счет массированного штурма традиционных методологических установок, выворачивания наизнанку привычных формул и пересмотра всей философской проблематики, включая учение о человеке. Не добившись в 1968 г. цели ликвидации существующих государственных институтов власти, разочаровавшись в нравственной силе культуры и правоте рационалистической традиции, инициаторы проекта задумали программу «тотального раскрепощения человека».
Открытый классической наукой мир полностью исключал все, что связано с человеком. Адепты парадигмы классической рациональности монополизировали физикалистский взгляд на мир: схематизировали человека, инициировали социальный радикализм, нацеливали на деструктивное преодоление различных реалий, вводили практику прямой объективации идеалов. Стронники «постмодернизации» стремились заново научить воспринимать и понимать мир. Живой человек не может быть описан средставами одной лишь теории.
Быть обновленным — значит распрощаться с декартовским подходом к жизни, признать действующими причинами внутренние отношения между субъектами, исходить из целостной природы человека, из его активности, идентичной творческой: человек — творец собственной жизни.
Прёкт предусматривал «дефетишизацию» разума. Постмодернисты трактуют его как один из атрибутов человеческого бытия, как культурно-исторический феномен. Он служит жизненно-практическим целям человека. Сознание обретает форму «связи с коммуникацией" — мыслительный акт — не акт отражения, это творческий актначалом мышления становится смысл и ценность. Человек предстает не как «абсолютная мера», не в качестве трансцендентального субъекта, обладателя рефлексивной способности.
Поэтическая рациональность — наиболее адекватный способ обоснования новой концепции человека и мира. Она реанимирует мифо-поэтическое отношение к миру, где человек находится в полной гармонии с природой, включен в космическое бытие. В ней снимаются оппозиции тела и духа, физического и психического, чувственного и умопостигаемого. Человек рассматривается как чувственно-эмоциональное существо, находящееся в непрерывном становлении.
Предметом философии становится литература, ибо она «обладает способностью в индивидуальном почувствовать объективное, а объективные образования представить конкретно и индивидуально, наполнив их интенсивной жизнью». Авангардная литература — предмет особого внимания в постмодернизмеона дискредитирует господствующую идеологию, занята «самовоспроизведением бытия», а человека всегда представляет как несовершенное существо. Средствами поэтической рациональности ведется поиск новых форм достоверности знания, эстетического понимания истины. В соответствии с законом мимезиса и в анализе связи между выражением и смыслом раскрывается поэтическая истина. Она актуальна, и не просто констатируется, а творится. Репрезентация заменяется деконструкцией.
Программа эстетического видения мира позволяет постмодернистам сосредоточиться на том, что было вне поля зрения представителей классической рациональности. В частности, — на иррациональном, телесном, эмоциональном. Проблематику власти постмодернисты антропологизируют как практику телесной коммуникации. Они и бытие человека рассматривают сквозь призму стремления к динамическому равновесию. Главным для постмодернистов становится вопрос о внутреннем отношении к жизни: установка человека — не стремление как можно больше знать, а глубже понимать. Это — путь освобождения от многочисленных фобий. Действующая причина — не внешняя, а внутренняя коммуникация. В мире происходит не рост и развитие прогрессивных процессов, а событийность: действует не формальная логика, а эстетическая, субверсивная, сопряженная с ироническим отношением к миру. Игра становится базисом нового гуманизма.
Постмодернисты в соответствии с принципами поэтической рациональности сущность человеческой природы определяют идеей целостности, снятием оппозиции души и тела, по-новому толкуя чувственный и духовный опыт. Они считают практику основанной не столько на принципе целесообразности, сколько на принципе открытости возможностям мира. Главным для них становится вопрос о том, каким воспринимает себя человек? Здесь весьма существенную роль играет случайность и целесообразность реакций в ответ на изменения обстоятельств. Человек — автор и художник собственных отношений, потому так важны его желания, потребности, его телесность и язык. Он призван смотреть на мир без иллюзий, а личные качества должны помочь ему выжить в условиях нестабильности.
Эстетический опыт связан с открывающимися возможностями языка. Этим-то и занята деконструкция. Поначалу она отождествлялась с самим постмодернизмом. Ее предмет — сам способ мышления в метафизике, понятый как лого-фоно-архе-телео-фалло-центризм. Деконструкция исходит из примата мысли над речью, а речи — над письмом.
Ради демонтажа современной философии и осуществляется деконструкция классических бинарных оппозиций. Разрабатывая когерентность нелогического типа, она направлена против стереотипов мысли — и все это ради коренного изменения взгляда на мир. По убеждению адептов деконструкции, мысль — продукт художественного творчества, сотворение нового мира.
Деконструкция рассматривает язык с точки зрения необоснованности любого смысла, навязываемого говорящему на нем, с помощью субъектно-предикативной грамматической структуры языка. Деконструкция поднимает проблему коммуникативной компетенции: язык понят не только как код, а как несущественная сфера неязыкового поля желания. Наши суждения о мире, очевидности, оказываются фикциямипосле этого невозможно четко определить норму общепринятого. Это означает, что все относительно и все допустимо. Единственно адекватная позиция в этом случае — относиться к жизненным ситуациям как перманентным состояниям игры. Это учит по-новому, т. е. без драматической серьезности относиться к себе и миру, принимать себя и жизнь такими, какими они есть. Так лучше справляться с трудностями.
Деконструкция вовсе не стремится «свести к нулю» человеческую жизньона желает воплощения полноты ее «присутствия».
Поэтическая рациональность отрицает факт присутствия универсальной среды, задающей правила человеческих взаимоотношений. Все существующие изменения в жизни проходят под флагом «триумфа воли»: человек обрел тело, утраченное классической философией. Телесные вожделения ценятся здесь выше нравственно-волевых свойств. Трактовка телесности у разных представителей постмодерна различается: как аффектология и антропоморфизм чувственности у М. Фуко, и как желание-делание у Ж. Делеза. Желание — это всего лишь интенсификация любых форм связи. В постмодернистской антропологии логика желания определяет идею становления, служащую заместительницей принципа сущности как принципа тотализации.
Французские интеллектуалы озабочены вопросами расширения телесного индивидуального опыта, включающими проблему «власть-знание». «Власть» не следует мыслить в терминах: закон, свобода, справедливость, суверенность — все это необходимые, но недостаточные характеристики. М. Фуко исходит из репрессивной теории власти: она управляет всеми сторонами жизни человека, в том числе и интимными. В этой связи проводится исследование эротической функции языка, языка приказов и описаний на примере творчества маркиза Д.-А.-Ф. де Сада, JI. фон Захер-Мазоха.
Эстетический подход к миру имеет свою генеалогию. Она восходит к досократической философии, двум ее направлениям: космологистам, представившим свои учения в виде поэм, и софистам, сосредоточившимся на проблемах достоверности знания и языка, а в новоевропейской мысли — к Данте Алигьери. Именно он обнаружил противоречие между общепринятыми установлениями и фактической жизнью человека, о котором он заговорил по-новому, понимая его и сострадая ему.
Д.-Б. Вико разуверился в гуманистической традиции, базирующейся на картезианстве. Жизнь не может быть объяснена теорией точных репрезентаций. Он напомнил, что язык — хранилище универсалий, а история имеет гетерогенный характер, и содержит культурное многообразие, ставшее основой сознания человека.
Претензии разума, воспеваемого немецким Просвещением, оспаривает И. Г. Гаман. Он делает акцент на чувственноэмоциональном, иррациональном, невербализуемом, — во имя того, чтобы вернуть человека самому себе. Мыслитель предварил истины романтизма на немецкой почве. Он утверждал: радикальное самопознание основано не на разуме, а на чувстве и вере. Также он доказывал: автономия разума ведет к ошибке, — рациональное должно быть открыто высшему опыту. Для него характерен интерес к «зонам риска», к познанию Божественной и человеческой силы творчества, к прекрасной рефлексии. Его «Aesteticae in nuce» — дань антиинтеллектуализму. Во имя обновления человека мыслитель совершает путь «вовнутрь». Его стиль отличается пророческим даром, склонностью к апориям, вкусом к означиванию, а критика разума выражается в критике языка. И. Г. Гаман оригинально воспринял кантовскую дихотомию чувственной и рассудочной деятельности: алогизм адекватнее описывает поле трансцендентности.
Учение В. Гумбольдта о языке — вклад в концепцию поэтической рациональности. Это «онтологическое» видение языка. Теория универсального языка, механистическая, по сути, не учитывала, что язык развивается, влияя на живой процесс мышления. Он обращает внимание на связь языка с человеческой ментальностью: акты мысли он рассматривает также как акты творения, мышление — как коммуникацию, а человека — в роли говорящего субъекта. Понятие В. Гумбольдт толкует как отражение чувственного восприятия, фантазии, эмоций. Слово — эквивалент речевого творческого акта, поэтому важно изучение звучащей речи. Открытая им «внутренняя форма» языка обнаруживает в звуке активное формообразующее начало. Звуковое богатство языка, а не логическая структура — средство для познавательной деятельности. Именно его идею онтологической роли языка, развивает М. Хайдеггер. Он объявил, что сущность человека покоится в языке, что мы существуем, прежде всего, в языке и при языке, хотя и далеки от него, сводим его к отдельным функциям означивания и говорения, в то время когда важно понять его целостность и культурно-историческую, человеческую природу. Он и поставил задачу «дать слово языку как языку». Деконструкция Ж. Деррида — логическое завершение этого проекта. В период создания «Бытия и времени» М. Хайдеггер ощущает неудовлетворенность положением дел в философии, где господствовали неокантианство и феноменология: они не ощущали драматизма эпохи, выражая «либеральное культурное смирение». Феноменология Гуссерля стремилась восстановить строгую научную дисциплину в философии, одолеть ложный пафос, идеологический самообман. Трансцендентальное ego стало регулятивной структурой, отвечающей за всю работу сознания, стало высшей удостоверяющей инстанцией. Но в действительности его сознание чуждо этому миру. Кроме того, Гуссерль стремился защитить сферу «чистого сознания» от междуцарствия языковых коммуникаций. Значение языковых выражений он признавал неизменными, что, по мнению Ж. Деррида, является ошибкой, потому что не отражают реальных изменений, неизбежных в человеческой практике. И произведение искусства, согласно М. Хайдеггеру, — герменевтическая база самопонимания человека.
Деконструктивизм, предполагавший пересмотр мировидения, имел место в философской традиции. Учение А. Шопенгауэра было ничем иным, как деконструкцией кантовского учения: в текстах И. Канта им были обнаружены новые смыслы, осуществился сдвиг всей системы, оказалась перевернута иерархия: он утверждает идею об интеллектуальности созерцания, априорности принципа причинности, инструментальности разума и несвободы воли. Под влиянием франкфуртского философа постмодернизм рассматривает трансцендентальное знание не как универсальный метод, а лишь как момент в серии сменяющихся форм знания, проводя идею открытости мышления для разных типов опыта, как это сделал М. Фуко.
Вслед за А. Шопенгауэром Ж. Делез утверждал, что кантовская идея о гармонии способностей разума — несостоятельна, что в действительности, они в человеке борются. Они различны по своей природе: Я — акт, осуществляющий синтез времениЯ и ego — не одно и то жеа время — внутреннее чувство, которое ведет нас к саморазрушению. Прекрасное — дополнение к чувству времени, а возвышенное вносит борьбу в способности: разум борется с воображением, рассудок враждует с внутренним чувством.
Воображение — способность, с помощью которой мы снимаем границы теоретического, практического и эстетического разума. Так открывается мир становления, мир живых чувств.
Антропологизм JI. Фейербаха явился результатом его деконструкции гегелевской философии как «теологии». С постмодернизмом JT. Фейербаха объединяет острая потребность выработки нового миропонимания, нового учения о человеке, которые оформились в концепцию «телесного разума», концепцию этики, ориентированной на коммуникацию. Как и постмодернисты, JI. Фейербах относил способность к любви и дружбе к конститутивным свойствам человека. Как и у постмодернистов, обретение свободы для него означало возвращение человека к своей природе. Антропологизм имел целью устранить противоречие между миром и разумом, разумом и телом, мышлением и коммуникацией. Глубина и серьезность фейербаховского подхода, недооцененная современниками, была воспринята лишь спустя полвека. Идея диалоговой модели человеческой субъективности обрела новое звучание во второй половине ХХ-го и в начале нынешнего века.
Ф. Ницше осуществил кардинальную переориентацию европейской ментальности вслед за И. Г. Гаманом и А. Шопенгауэром, выразив негативное отношение к систематической философии, ввиду недостаточности научных методов, и проявив особый интерес к языково-философской проблематике. Ф. Ницше деконструировал классическую философию с ее абсолютизацией рассудочного мышления, с ее скрытым оптимизмом в логике и диалектике и идеей прогресса в истории, ради утверждения эстетического мировидения. Антропология у Ф. Ницше носит, как и у JI. Фейербаха, атеистический характер: Богу нельзя существовать, он и не должен существовать во имя свободы и ответственности человека. В мире, сотворенном Богом, человек как нравственное существо, уничтожен. Человек — то, что он делает, на что он способен, и в массе своей он еще не возник.
В постмодернизме (постструктурализме) не существует единого образа, как нет единого дискурса о человеке. Ж. Батай как мог, принизил человека, показав, что это отнюдь не геройранний М. Фуко представил человека существом, подавленным вездесущими властными структурами, озабоченным желанием быть признанным другими, находящимся в постоянном плену собственных иллюзий. Ж. Лакан изобразил человека, не понимающего самого себя, его Я — самая большая тайна для него. Другой утверждает мое собственное Я.
Ж. Делез видит человека машиноподобным производителем либидо, в котором продукты желания постоянно кодируются и перекодируются, а общество выступает в роли регулятора потока желаний. Ж. Деррида создает образ человека, занятого языковыми играми. У позднего М. Фуко человек озабочен эстетикой своего существования, установлением власти над самим собой. Лишь Э. Левинас создал образ благородного, открытого людям человека, для которого желание Другого — закон. Программа дегероизации человека в постмодернизме была нацелена на создание новой онтологии человеческого бытия, в которой человек — самоосуществляющееся Я. Его можно реконструировать по отдельным модальностям. Это человек, для которого не существует никаких регламентаций, никто не вправе идеологически его подавлять. Из объекта он превращается в активно действующего субъекта, предписывающего законы самому себе. Он напоминает дикаря, обладающего спонтанными реакциями на все происходящее. Целостность человеческой природы понимается как возвеличение телесности за счет духовности. Сознание ориентировано на коммуникацию, на коллективные формы рефлексии, на целесообразность реакций. Природа человека находится в непрерывном становлении, означающем «движение в сторону все более дифференцированного» (Ж. Делез) или в сторону «динамического равновесия» (М.Фуко), чтобы отвратиться от повседневной суеты, честолюбивых помыслов, от страха перед будущим.
Является ли постмодернистская программа формой гуманизма? На мой взгляд, это очевидно. Гуманизм признает верховенство ценности человека как свободного и ответственного существа. Постмодернистская программа ставила главную задачу — «тотального освобождения» человека, исходя из новой ситуации, в которой оказалось человечество при вступлении в фазу информационного общества. Информационный глобализированный мир становится все более трудным для человекаобостряется проблема приобретения и сохранения своей идентичности людей. Рост гибкости техн^бгий, производства, потоков информации сопровождается размыванием традиционных видов работы, обеспечивающих профессиональную позицию и модель продвижения по службе на протяжении жизни человека. Меняются требования к квалификационным качествам. Информационный тип развития уменьшает социальную защищенность. Труд индивидуализируется. Огромный массив рабочей силы оказывается невостребованным, что вызывает дезорганизацию сознания. Этим объясняется рост агрессии, смятенности, девиантного поведения в мире. Современная эпоха характеризуется деструктурированием организаций, угасанием крупных общественных движений. Человек не чувствует себя защищенным традиционными общественными институтами. Придерживаясь прежних представлений о мире и самом себе, человек оказывается неспособным к новому миру. Постмодернизм занят не столько метафизическим вопросом о сущности человека, сколько проблемой выживания в складывающихся социально-экономических условиях. Он призывает человека изменить свои жизненные установки.
Здесь по-новому осмысливается проблема ответственности человека перед собой и другими. На кантовский вопрос: «Что я должен делать?» в эпоху глобализации, парадоксальным образом сочетающейся одновременной фрагментацией мира, со всей определенностью ответил Э. Левинас.
Его новая религиозная этика, выводит Бога из инаковости другого человека. Человек способен к трансформации, исходя из опыта общения с Другим. В Другом он видит Бога. Именно это — важнейшая предпосылка морали.
Левинас исходит из принципа гетерогенности. Он выражается в коммуникации, составляющей сущность мышления. Лик Другого, -язык нашего внутреннего мира. Другой находится по ту сторону любой структуры. Человек движим не потребностями, а метафизическим желанием. Структура желания — отношения между чужими, которым недостает взаимности. Желание утверждается через идею «сотворения мира из ничего». Истинное желание является добротой, и его нет в самом бытии. Желание привносит в мир человек. Идея бесконечностиэто желание. Желать можно только для Другого, для совершения добра. Философия Э. Левинаса — попытка обогатить современный интеллектуальный опыт познания Другого простыми ветхозаветными истинами заповеди любви к ближнему. Э. Левинас обратил внимание, что высшая точка Ветхого Завета — не любовь к такому же, как ты, а к пришельцу (Левит, 19−33), нуждающемуся, страдающему. Назначение культуры мыслитель рассматривает как миссию всеобщего человеческого общения. Такая позиция обязывает человека учиться слышать другого, учиться контролировать самого себя, учиться радоваться общению с другими людьми.
Ж. Деррида воспринял от Э. Левинаса идею о том, что вектор развития в этике — вектор ответственностиместо рождения свободыответственность за другого и перед другим. Философия Э. Левинаса дает новое обоснование политики и праваэто — ответственность за будущие поколения, гуманность, гостеприимство. Исходя из этого, можно заключить, что постмодернизм — гуманизм эпохи перехода человечества в новую фазу его развития, фазу информационного глобализированного общества.
Данное исследование не исчерпывает аналитики человеческой деятельности, конституирующих способностей субъекта в постмодернистской литературе, но оно дает ключ к пониманию всего постмодернистского проекта.
