Религиозно-нравственные искания в творчестве Н. С. Лескова 1880-х — 1890-х годов

В творчестве Николая Семёновича Лескова (1831 — 1895) — одного из крупнейших русских мастеров слова второй половины XIX в., значительно повлиявшего на развитие отечественной литературы, — с особой очевидностью представлена христианская картина мироздания. Понять лесковский художественный мир вне религиозного контекста, религиозно-нравственных раздумий, устремлений и обретений художника невозможно — точно так же, как и постичь истинное своеобразие отечественной литературы.

Обращение к религии в поисках цельности духа, обретения надежного ориентира в нравственном совершенствовании человека и преобразовании мира определило особенности творчества многих русских писателей. Литературный критик конца XIX столетия М. О. Меньшиков замечал, что лучших наших авторов «охватывает какое-то молитвенное настроение: с особенною силою начинает говорить в них совесть, жажда забытого идеала, предчувствие мировой тайны. Натуры талантливые уже по природе своей религиозны: талант есть особый вид религиозного чувства, он есть откровение духа, в природе скрытого, его правды и красоты» .

В отечественной словесности пересеклись сферы религиозные и мирские. Глубинные принципы веры становились основой философско-художественных систем крупнейших русских писателей. Религия в целом осознавалась культурной мыслью как «возврат к цельности, как собирание души, как высвобождение из того тягостного состояния внутренней разорванности и распада, которое стало страданием века» (Г. Флоровский). А. Ф. Лосев справедливо заметил, что «философия цельной жизни духа, а не отвлеченного интеллекта, не отвлеченного рассудка реализует себя в синте.

1 Меньшиков М. О. Художественная проповедь (XI том сочинений Н.С. Лескова) // Меньшиков М. О. Критические очерки. СПб., 1899. С. 340.

2. Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия. Paris. YMCA-PRESS, 1937. С. 250. тической религиозной целостности, которая оплодотворяла собой русскую художественную литературу" (курсив мой. А. Н.) '.

Прочные основания нравственно-философского осмысления христианской направленности русской литературы были заложены в трудах русских ученых рубежа XIX — XX веков Вл. С. Соловьева, И. А. Ильина, К.В. Мо-чульского, Н. А. Бердяева и других, чьи идеи активно вводятся в современный научный оборот.

Так, опираясь на творчество корифеев отечественной словесности, Вл. Соловьев пришел к мысли о тесной связи отечественного искусства с православной верой. В первой речи, посвященной памяти Достоевского (1881), философ указал на художников слова, «которые, исходя из господствующего реализма, <.> доходят до религиозной истины, связывают с нею задачи своих произведений, из нее черпают свой общественный идеал, ею освещают свое общественное служение» 2.

Именно таким писателем был Лесков, которого М. Горький, определяя место художника в истории литературы, справедливо причислил к ряду «творцов священного писания о русской земле» 3.

И.А. Ильин, религиозный философ и литератор первой волны эмиграции, назвавший Лескова «глубокомысленным художником и философом» 4, считал, что отечественную словесность — «в расширенном смысле» — «можно назвать <.> нравственным богословием» 5 (курсив мой. А. Н.). Современный исследователь православных основ русской литературы М. М. Дунаев высказывает сходную точку зрения: «Можно прямо утверждать, что в своих.

1 Лосев А. Ф. Страсть к диалектике: Литературные размышления философа. М., 1990. С. 78.

2 Соловьев Вл. Литературная критика. М., 1990. С. 37.

3 Горький М. Н. С. Лесков // Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М.: ГИХЛ, 1953. Т. 24. С. 235.

4 Ильин И. А. Путь духовного обновления // Собр. соч.: В 10 т. Т. 1. М.: Русская книга, 1993. С. 126.

5 Там же. С. 87. высших проявлениях русская литература становилась уже не просто искусством слова, а богословием в образах" .

В интенсивно развивающейся сейчас современной церковной литературе и периодике, затрагивающей проблемы взаимоотношения искусства и религии, можно встретить и излишне категоричные высказывания. Напри>> мер: «Вне Церкви любой талант — украшение диавольской короны» .

По справедливой мысли И. А. Есаулова, «для адекватного описания именно русской культуры <.> сами границы между светской и духовной сферами должны пониматься <.> как соединяющие различные явления национальной жизни в существенном единстве определенного типа культуры» 3. В любом случае взаимодействие светской и религиозно-церковной идеологий может служить важным источником новых подходов к явлениям отечественной классики.

Важно подчеркнуть, что при изучении религиозной проблематики художественного творчества необходимо избегать тенденциозной прямолинейности и любых крайностей, следует отыскать взвешенный подход к анализу объективного религиозного смысла отдельных произведений и творческого пути писателя в целом, не уклоняясь от филологии по преимуществу в области «чистого» богословия и религиозно-философских построений, строго следуя авторской позиции и правде художественного факта. Верное направление в этой сфере исследований указал В. И. Кулешов: «Мы профессию не меняем, остаемся „чистыми филологами“, нас интересует прибавление знаний, выявление новых ценностей, обогащающих представление как о художественности, так и о гуманистической благодати русской литературы» 4.

1 Цит. по: Дмитриев А. П. Тема «Православие и русская литература» в публикациях последних лет // Русская литература. М., 1995. № 1. С. 255 — 269.

2 Роман, иером. Земля Святая. Записки паломника // Москва. 1993. № 4. С. 96.

3 Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: ПетрГУ, 1995. С. 45.

4 Кулешов В. И. Предисловие // Русская литература XIX века и христианство. М.: МГУ, 1997. С. 4.

Возвращение к религии, к духовно-нравственным началам — пожалуй, одна из самых ярких черт современного миросозерцания. Особенно актуально это для всей духовной ситуации в России наших дней, находящейся на пути к самовосстановлению. Устранение многих идеологических ограничений стимулировало научные поиски в сфере изучения этико-философских и религиозных основ историко-литературного процесса. Сейчас, когда наше литературоведение освобождается от атеистических штампов и давления всякого рода идеологических догм, задача прочтения русской классики в русле сквозной проблемы взаимодействия литературы и христианства представляет не просто несомненный интерес, но становится остро актуальной. Осознание «христианского (а именно — православного) подтекста русской литературы как особого предмета изучения» становится одной из важнейших задач литературоведения1. Согласно справедливому выводу И. А. Есаулова, литературовед, занимающийся исследованием русской литературы, «вряд ли уже может — без ущерба для своих занятий — совершенно игнорировать действительный масштаб воздействия на отечественную словесность доминантного для русской духовности православного фактора» 2.

Давно назревшая тема «Русская литература и христианство» в настоящее время служит благодатным материалом для многочисленных исследований. Свидетельство обостренного интереса литературоведения к религиозно-этическому наполнению и христианскому пафосу отечественной словесности — концептуальные работы последнего десятилетия, многие из которых представлены в обстоятельной библиографической статье А. П. Дмитриева «Тема „Православие и русская литература“ в публикациях последних лет» 3. Христианские идеи в художественном мире отечественных классиков.

1 См.: Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: ПетрГУ, 1995. С. 5.

2 Там же. С. 10.

3 Дмитриев А. П. Тема «Православие и русская литература» в публикациях последних лет // Русская литература. 1995. № 1. С. 255 — 269.

См. также: Котельников В. А. Православная аскетика и русская литература (На пути к Оптиной). СПб., 1994. 297 е.- Колесова О. С. «Сейте разумное, доброе, вечное.»: О русской классике в свете Евангелия. СПб: Библия для всех, 1996. 136 е.- Недзвецкий В. А. От Пушкина к Чехову. М.: МГУ, 1997. 192 е.- Краснов Г. В. Новые подходы к изучению становятся предметом современных исследований1, в которых поднимаются вопросы об особенностях обращения русских писателей к христианству, художественные произведения анализируются в свете воплощения в них религиозных и философских взглядов авторов, экзистенциальных и теологических проблем. Благодаря усилиям многих литературоведов уже есть немалые достижения, важные открытия, интересные находки, основательные успехи в прояснении как религиозно-нравственных воззрений того или иного писателя, в известной степени определяющих особенности созданного им художественного мира, так и общего духовного пути развития русской литературы. Так, например, книга И. А. Виноградова «Гоголь — художник и мыслитель: Христианские основы миросозерцания» (М., 2000) — показательное в своем роде исследование, обнаруживающее методологию, общую для православных филологов, образец того, как нужно писать о литературе, если придерживаться православных взглядов2.

Вместе с тем A.M. Любомудров считает, что изучение проблемы «Христианство и литература», достаточно интенсивно развивающееся в последнее десятилетие, требует сегодня «выработки более тонкого и гибкого методоло.

Пушкина к Чехову. М.: МГУ, 1997. 192 е.- Краснов Г. В. Новые подходы к изучению «позднего» JI.H. Толстого // Литературоведение на пороге XXI века. М.: Рандеву-AM, 1998. С. 445 — 450- Лосская-Семон М. Христианские аспекты русской словесности XIX века // Филологические записки. Вып. 10. Воронеж, 1998. С. 21- 36- Любомудров A.M. О православии и церковности в художественной литературе // Русская литература. 2001. № 1.С. 107- 124.

Следует особо отметить публикации сборников «Христианство и русская литература», выпускаемых Пушкинским Домом (СПб., 1994 и др.), коллективные труды «Литература XIX века и христианство» (М., 1997) — «Русская литература и религия» (Новосибирск, 1997) — концептуальную работу «Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения» (М., 1997), намечающую новые пути исследования отечественной литературы в свете христианской аксиологиирегулярные выпуски сборников научных трудов «Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск, 1994, 1998 и др.) — один из последних коллективных научных трудов — «Христианские истоки русской литературы» (М., 2001) под ред. профессора В. Н. Аношкиной, а также другие работы современных отечественных и зарубежных литературоведов, посвященные анализу религиозно-нравственной содержательности русской словесности.

1 См., например: Белякова Е. Н. Христианская идея в художественном мире И. С. Тургенева и Ф. М. Достоевского: Автореферат. канд. филол. наук. Кострома, 2000.

2 См.: Виноградов И. А. Гоголь — художник и мыслитель: Христианские основы миросозерцания. М.: ИМЛИ РАННаследие, 2000. гического аппарата" 1. Ученый полагает: «трудно подыскать духовномировоззренческий статус, куда можно зачислить и Достоевского, и Лескова, где бы „ужились“ Гоголь и Тургенев, Бунин и Шмелев. Можно говорить о тенденциях, а они были разнонаправленными». Исследователь склоняется к мысли, что «русская художественная литература отразила христианство в очень малой степени. Причины этого в том, что литература Нового времени оказалась оторванной от Церкви, выбрав такие мировоззренческие и культурные ориентиры, которые по сути противоположны христианству» 3. Высказывая эту точку зрения, A.M. Любомудров видит в Православии догматическое учение, смысл которого определяется катехизисом. Однако при таком подходе, справедливо замечает В. Н. Захаров, «православными могут быть только духовные сочинения. Между тем Православие не только катехизис, но и образ жизни, мировосприятия и миропонимания народа. В этом недогматическом смысле говорят о православной культуре и литературе, о православном человеке, народе, мире и т. п.» 4. Таким образом, понимание неисчерпаемости и необъятности изучаемой темы сохраняется.

Вопрос о своеобразии миросозерцания Лескова, особенно о религиозно-философских взглядах, духовно-нравственных поисках и устремлениях писателя, отразившихся в его художественном творчестве, — один из наиболее актуальных в современном лесковедении.

Грядущее возрождение России, ее способность выбраться из тотального кризиса «преглупого и преподлого времени» 5 никогда не ставились под сомнение Лесковым, который сумел в своих произведениях не только пока Любомудров A.M. О православии и церковности в художественной литературе // Русская литература. 2001. № 1. С. 107.

2 Там же. С. 124.

3 Любомудров A.M. Православное монашество в творчестве и судьбе И. С. Шмелёва // Русская литература и христианство. СПб., 1994. С. 364.

4 Захаров В. Н. Православные аспекты этнопоэтики русской литературы // Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Вып. 2. Петрозаводск: ПетрГУ, 1998. С. 7.

5 Письмо Н. С. Лескова к А. И. Фаресову (октябрь 1893 г.) // Цит. по: Лесков А. Н. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2-х т. М.: Худож. лит., 1984. Т.2. С. 342. зать национальные характеры «героев и праведников», создать свой художественный «иконостас» святых земли русской, но и воссоздать сам дух нации. Возможно, именно поэтому так сложна для перевода на иностранные языки художественная ткань лесковских творений, по которым зарубежные читатели пытаются прикоснуться к «загадке русской души» 1.

Религиозно-нравственные раздумья «самобытнейшего писателя русского» — особенно в итоговый период его творческой биографии — являются не просто завещанием, но вестью, заветом современному сознанию. Об этом даре вестничества у Лескова, позволяющем передать в образах искусства высшую правду, проникновенно писал Даниил Андреев. Он же указал в отношении Лескова и на горькую библейскую истину о том, что «нет пророка в своем отечестве»: «Таланты-вестники, как Лесков или Алексей Константинович Толстой, оставались изолированными единицамиони, так сказать, гребли против течения, не встречая среди своих современников ни должного понимания, ни справедливой оценки» 2. Так, по воспоминаниям А. И. Фаресова — первого биографа Лескова — писатель на склоне лет с горечью сетовал на то, что литературная критика осваивала в основном «второстепенные» аспекты его творчества, упуская из виду главное: «Говорят о моем «языке», его колоритности и народностио богатстве фабулы, о концентрированное&tradeманеры письма3, о «сходстве» и т. д., а главного не замечают. Вот, в XI томе «сходство «- то приходится искать в собственной душе, если в ней есть Христос» 4 (курсив мой. А. Н.).

1 См.: Эджертон У. Почти неразрешимая проблема: перевод прозы Лескова // Leskoviana. Bologna Editrice Clueb, 1982. P. 356.

2 Андреев Д. Роза мира: Метафилософия истории. М., 1991. С. 174.

3 Так, современная Лескову литературная критика видела в писателе «чуткого художника и стилиста»: «Лесков характеризуется своим стилем едва ли не больше, чем своими взглядами и сюжетом <.> Как, по уверению Рубинштейна, на каждой ноте сочинений Шопена стоит подпись „Фредерик Шопен“, так на каждом слове Лескова имеется особое клеймо, свидетельствующее о принадлежности именно этому писателю». См.: Краснов П. Н. Чуткий художник и стилист // Труд. 1895. № 5. С. 455.

4 Цит. по: Фаресов А. И. О Лескове // Книжки недели: Ежемесячный литературный журнал. СПб., 1900. Май. С. 195.

С сожалением приходится констатировать, что такое отношение к лес-ковскому творчеству во многом сохраняется в настоящее время. Должного понимания и освещения христианский аспект художественного мира писателя не получил и до наших дней. В свете насущной проблемы «Лесков и христианство» творчество «волшебника слова» в целом все еще остается непрочитанным.

В то же время этой стороны созданного Лесковым художественного мира касалась еще современная писателю литературная критика. В работах А. В. Амфитеатрова, Н. Я. Абрамовича, А. И. Введенского, А. Л. Волынского, К. Ф. Головина, М. О. Меньшикова, М. А. Протопопова, А. И. Фаресова и др. был заложен прочный фундамент для изучения лесковского творчества в аспекте религиозно-нравственном.

Так, А. И. Фаресов писал об органичной религиозности художественных произведений писателя, который «еще в детстве <.> был отлично подготовлен <.> к христианской проповеди» 1.

Громадное природное дарование Лескова, задержанное в развитии тенденциозною борьбою, — считал А. В. Амфитеатров, — заключало в себе искру Божьей правды, как и всякий настоящий талант" 2. Критик уподобил Лескова некрасовскому Власу, «когда он, образумленный грозными видениями, которые навеяла больному мозгу втайне измученная совесть, встал со смертного одра. И с тех пор:

Сила вся души великая В дело Божие ушла!" 3.

Эволюция лесковского творчества — «почтенное и поучительное зрелище» 4 — в представлении А. В. Амфитеатрова выглядит следующим образом:

1 Фаресов А. И. Памяти Николая Семеновича Лескова // Исторический вестник. 1895. Т. LX. № 4. Апрель. С. 196.

2 Амфитеатров А. В. Н. С. Лесков // Амфитеатров А. В. Властители дум. Пг.: Просвещение, 1914. С. 329.

3 Амфитеатров А. В. Николай Семенович Лесков // Амфитеатров А. В. Собр. соч. Т. 22. СПб., 1896. С. 338.

4 Там же. С. 334. из воинствующего тенденциозного беллетриста он <Лесков. А. Н.> превращается — сперва в художника-объективиста, тонкого и внимательного наблюдателя русских нравов и, в связи с тем, замечательного исследователя русской народной психологии, этики и религии. Он погружается в широкое море народных религиозных представлений, внушаемых Церковью, расколом, мистическими отголосками старины, новейшим рационализмом. Это море подарило Лескова высокими и многозначительными впечатлениями, и лучшее, что он создал с тех пор, он вынес из этих таинственных пучин" .

Сходную точку зрения на позднее творчество писателя выразил М. А. Протопопов в работе «Больной талант» (1891): с середины 1880-х годов Лесков — «автор небольших, но многочисленных сказаний, новелл и притчей, совершенно чуждый какой бы то ни было злобы дня», освобожденный от «запальчивой борьбы» «взбаламученного моря нашей жизни», перешедший «на почву личной морали» 2.

Лесков, не избалованный вниманием критики, обратился к Протопопову со словами благодарности за подробный разбор своего творчества: «Вы обо мне все-таки судили лучше всех прочих, до сих пор писавших» 3 Однако писатель внес поправку в название критической статьи: «Я бы, писавши о себе, назвал статью не „больной талант“, а „трудный рост“ „(XI, 508). „Талант у меня или не талант, но почему же он „больной“? — не соглашался Лесков в письме к Д. Н. Цертелеву от 18 декабря 1891 г. — Почему он не глупый, не неуклюжий, или, вернее всего, — не непослушный? Был ли бы он здоровее, если бы я их <“ недругов и противоумысленников“ — А. Н.> слушался?» (XI, 508). В письме к В. А. Гольцеву Лесков счел нужным еще раз настойчиво подчеркнуть: «название „Больной талант“ не метко. У меня был „трудный рост“ <.> произошло не „выздоровление“, а возраст» «(XI, 767).

1 Там же. С. 336.

2 Протопопов М. А. Больной талант// Русская мысль. 1891. № 12. С. 258 — 297.

3 Лесков Н. С. Собр. соч.: в 11 т. М.: ГИХЛ, 1956 — 1958. Т. 11. С. 509. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте диссертационного исследования с обозначением в скобках тома римской цифрой, страницы — арабской. 3.

В цикле статей A.JI. Волынского (Флексера) о творчестве Лескова, опубликованных в журнале «Северный вестник», а затем изданных отдельной книгой, характер творческого портрета писателя определяется выражением «Божественной идеи», «высокого духа» религиозных представлений, «мистического откровения иного мира» 1.

Мистицизм в творчестве Лескова" - именно так Н. Я. Абрамович озаглавил свою статью, в которой отмечал: «живое чувство неведомого, ясное и чистое Богоощущение — вот что, подобно воздуху, разлито было в мире, достигнутом в своих поисках Лесковым» .

Р.И. Сементковский выделил в лесковском художественном мире «верность идеалу деятельного добра, определяющему мировоззрение писателя» 3.

Хорошо знавший Лескова критик М. О. Меньшиков представил, по его определению, «нравственную характеристику» творчества писателя. В предисловии к своему сборнику статей о русских прозаиках и поэтах «Критические очерки» 4 автор подчеркнул: «меня, кроме уважения к их таланту, связывает счастье знать и любить их лично, так что их дорогим для меня именам я и посвящаю эту книгу» 5. Критик дал своей статье о Лескове исключительно емкое заглавие — «Художественная проповедь» (1899). Такая форма, по мнению современного литературоведа, является не просто новаторской, но беспрецедентной: речь идет не об особенностях пастырской, а именно художественной проповеди — жанра поистине «колоссального» 6 Таким образом,.

1 См.: Волынский A.JI. Литературные заметки. Н. С. Лесков. Статья первая // Северный вестник. СПб., 1897. № 1. Январь. С. 301.

2 Абрамович Н. Я. Мистицизм в творчестве Лескова // Абрамович Н. Я. Литературно-критические очерки. Кн. 1. СПб., 1909. С. 228.

3 Сементковский Р. И. Н. С. Лесков. Критико-биографический очерк // Лесков Н. С. Полн. собр. соч. СПб., 1902. Т. 1. С. 5.

4 Экземпляр книги хранится в личной библиотеке Андрея Лескова в Доме-музее Н. С. Лескова в Орле. В книге имеется записка, написанная рукой Андрея Николаевича: «23. VI. Не могу не послать Тебе эту книгу <подчеркнуто автором. А. Н.>, полную такого глубокого ума, тонкой мысли и пленительного воплощения их в безупречные язычные формы. На этих очерках можно утончать и воспитывать вкус, впивать из них очарование таланта, хотя м.б. <может быть — А. Н.> и не всегда соглашаясь с автором». 'Меньшиков М. О. Критические очерки: Сборник статей. СПб., 1899.

6 См.: Недзвецкий В. А. «Мертвые души» Н. В. Гоголя как художественная проповедь // Русская литература XIX века и христианство. М.: МГУ, 1997. С. 153. выявление своеобразия «художественной проповеди» Лескова — одна из важных задач лесковедения.

Завершающий этап лесковского творчества в литературно-критическом очерке М. О. Меньшикова выглядит следующим образом: «В последние годы сочинения его <Лескова — А. Н.> теряют свой резкий обличительный пафос, сатира смягчается все чаще и чаще <.> поучением, проповедью добра и правды, умиленным призывом к согласию и миру. Нравственный подъем в Лескове сказался в сочувствии к ново-христианскому идеализму и духовному возрождениюпроснулось с новою силою внимание к народной правде и народной нужде. <.> Конечно, никаких утопий он не проповедует, да и никогда не проповедовал, но, как и Л. Н. Толстой, старается пробуждать в людях «чувства добрые»: в народе — присущее ему стремление к божеской правде, в образованных людях — сострадание к народу. В целом ряде народных рассказов Лесков дает картины жизни, проникнутой благочестием, стремлением к идеалу, образцы душевного геройствав ряде воспоминаний и «рассказов кстати», написанных для образованного круга, он сообщает неприкрашенную правду о народном горе, о вековечном его унижении и нищете. Так поделил свое творчество «почтенный художник, умудренный опытом жизни, просветленный близостью заката» .

Однако в работах дореволюционных литературных критиков, писавших о Лескове и его творчестве, не все бесспорно. Многие положения требуют уточнений. Так, особое возражение вызывает тезис о «смягчении» лес-ковской сатиры в последний период творчества. Также очевидна несправедливость мысли о том, что с 1880-х годов «главной нотой» творчества Лескова «является мистицизм, совершенно отстранивший его от политических вопрол сов». На деле оказывается, что, напротив, многие лесковские произведения 1880-х — 1890-х годов отличаются яркой политической заостренностью, резко.

Меньшиков М. О. Художественная проповедь (XI том сочинений Н. С. Лескова // Меньшиков М. О. Критические очерки: Сборник статей. СПб., 1899. С. 340 — 341. Толовин К. Ф. Русский роман и русское общество. СПб., б/д. С. 300. критическим отношением к различным социальным явлениям. Писатель справедливо полагал, что критике о его творчестве «недостает историчности''' (XI, 508). До последних лет жизни Лесков проявлял живой интерес к общественно-политическим событиям, активно откликался на «злобу дня», не забывая, что он «есть дитя своего времени» (XI, 508).

Вопрос о духовно-религиозных убеждениях, служащих основанием для восприятия жизни, для мировоззрения, в известных отношениях определившего своеобычную образность лесковского художественного мира, не раз поднимался в трудах писателей и мыслителей русского зарубежья первой волны эмиграции И. А. Ильина, Б. К. Зайцева, П. Б. Струве и других, а также иностранных ценителей творчества русского классика, например, таких, как М. Бэринг, Т. Манн, П. Ковалевский, М. Ресслер1. Исследователи справедливо называли Лескова «величайшим христианином среди русских писате «2 леи .

После открытия М. Горьким Лескова как самобьттнейшего русского писателя ученые немало сделали в области изучения художественного наследия классика. Основное внимание уделялось «социально-критическому пафосу», характерологии, литературным традициям и новаторству творчества Лескова. В то же время достаточно основательно шло изучение языка, стиля, сказа, композиции, жанрового своеобразия и других особенностей поэтики лесковской прозы. Гораздо менее исследовано творчество писателя в аспекте религиозно-этическом, во многом определяющим особенности лесковского художественного мира в целом.

Таким образом, когда речь идет об узком, пусть и разнонаправленном «препарировании» творчества писателя, это неизбежно порождает некоторые натяжки и упущения. Очевидна необходимость всестороннего изучения ре.

1 См.: Бэринг М. Очерк русской литературы // Русско-английские литературные связи (XVIII век — первая половина XIX века). М., 1982; Манн Т. Русская антология // В мире книг. 1975. № 6- Kovalewsky Pierre. N.S. Leskov. Peintre meconnu de la vie nationale russe. Paris. Les Presses Universitaires de France. 1925; Rossler M.L. Nikolai Leskov und seine Dar-stellung des religiosen Menschen. Weimar, 1939.

2 J. von Guenter. Leskov. Russlands Christlichster Dichter. Jahrgang 1, 1926. S. 87. лигиозно-нравственных и философских основ как идейно-содержательного начала произведений Лескова, потребовавшего от писателя новых художественных решений.

Нельзя не отметить, что в советский период ученые уделяли немалое внимание этико-философским основам творчества Лескова. Однако попытки исследователей прикоснуться к теме религиозно-нравственных исканий писателя были весьма осторожны. О христианской содержательности творчества художника говорили в виде уступки и, по лесковскому же слову, «озираясь и с платком во рту» 1: религиозные аспекты мировидения писателя обсуждали (если использовать ироническое замечание Л. Шестова) не без «идеологического заикания» и «краски в лице». Глубокие наблюдения и блестящие подчас формулировки в сочетании с непременной в те годы марксистско-ленинской методологией и идеологией неизбежно приводили к уклончивым предположениям и необоснованным выводам, вроде тех, что «метафоричность лесковских высказываний порою ведет к неправильному истолкованию их содержания, а христианскибиблейская образность, религиозная форма затуманивает (?! — А. Н.) истинный смысл мироотношения Лескова» 3.

Делая основной акцент на социально-критическом изображении Лесковым русской пореформенной жизни, советское литературоведение в то же время стремилось доказать «несостоятельность», «тенденциозность» концепции религиозности лесковского творчества. Полемизируя с «реакционными идеалистическими построениями» 4, советские ученые, как отмечалось в те годы, «убедительно раскрыли, что не религиозные искания писателя (в которых он апеллировал к утопическим идеалам раннего христианства) опреде Лесков Н. С. Письмо Л.Я. Гуревич // ИР ЛИ. Рукописный отдел. Архив Л. Я. Гуревич. Ф. 19 988 (СХХХ 15). Л. 11.

2 Шестов Л. И. Переписка с A.M. Ремизовым // Русская литература. 1992. № 3. С. 167.

3 Анкудинова О. В. Идейно-творческие искания Н. С. Лескова 90-х годов: Дисс.. канд. филол. наук. Харьков, 1975. С. 17.

4 Чуднова Л. Г. Художественная литература — одна из форм познания действительности // Объект познания — жизнь: Ученые записки. Л.: Лениздат, 1979. С. 193. лили главное содержание его многостороннего наследия" Прекословя истине, Б. К. Кудайбергенов, собравший некоторые цитаты из лесковских писем, в которых писатель прямо заявляет о своей религиозной настроенности, завершает свою статью выводом столь же неожиданным, сколь и абсурдным, противоречащим логике представленного фактического материала: «Его <Лескова — А. Н.> переписка и художественное творчество наглядно свидетельствуют об одном: все то, чем привлекателен для нас Н. С. Лесков, чем созвучен нашему времени, находится вне религии, за пределами религиозных идей» 2. Однако как бы ни пытались умалить христианскую наполненность и религиозную напряженность произведений Лескова, сделать это сложно, а подчас и невозможно.

С особой силой всплеск пристального внимания ученых-литературоведов к самобытному творчеству нашего, по слову Игоря Северянина, «прозеванного гения «продемонстрировали Лесковские межвузовские и международные научные конференции, проводимые на родине писателя в Орле в 1991 году — к 160-летнему юбилею Лескова, в 1995 году — к 100-летию со дня его смерти, в 2001 году — к 170-летию со дня рождения 3.

Дело изучения творческого наследия Лескова значительно продвинули вперед современные научные исследования Л. Н. Афонина, О.В. Анкудино-вой, Л. А. Аннинского, К.ГТ. Богаевской, И. П. Видуэцкой, А. А. Горелова, В. А. Громова, С. Ф. Дмитренко, Б. С. Дыхановой, О. В. Евдокимовой, Л.М. Крупча-нова, Г. Б. Курляндской, Д. С. Лихачева, А. В. Лужановского, О. Е. Майоровой,.

Там же. С. 195.

2 Кудайбергенов Б. К. Социально-нравственное содержание религиозной проблематики в эпистолярном наследии Н. С. Лескова // Нравственно-этические проблемы художественной литературы: Сборник науч. трудов. Элиста: Калмыцкий гос. университет, 1983. С. 51.

3 См.: Тезисы докладов межвузовской научной конференции, посвященной 160-летию со дня рождения Н. С. Лескова. Орел, 1991; Творчество Н. С. Лескова в контексте русской и мировой литературы: Материалы международной научно-теоретической конференции, посвященной 100-летию со дня смерти писателя. Орел, 1995; см. также: Окулова-Микешина Т. «Время слов прошло — нужны подвиги»: Заметки к столетию со дня смерти Н. С. Лескова // Наш современник. М., 1995. № 2. С. 1 86 — 192- Юбилейная международная конференция по гуманитарным наукам: Материалы. Вып. 1: Н. С. Лесков. Орел: ОГУ, 2001.

Н.Н. Старыгиной, И. В. Столяровой В.Ю. Троицкого, В. А. Туниманова, Е. В. Тюховой, Л. Г. Чудновой, А. А. Шелаевой и многих других отечественных ученых. Зарубежные литературоведы Пьеро Каццола, Данило Кавайон (Италия), Кеннет Лантц (Канада), Джеймс Макл (Великобритания), Хью Маклейн 2, Уильям Эджертон (США), Инесс Мюллер де Морог (Швейцария), Ивааса Такэхиса (Япония) и другие также внесли свой вклад в современную Леско-виану. В работах исследователей наметились перспективы и направления дальнейшего изучения идейно-художественной и эстетической природы творчества Лескова, положено начало современному исследованию художественного мира писателя в аспекте религиозно-нравственном. «Теперь мы готовы принять идею Лескова о религии как «поэзии вечной правды и неумирающей жизни» «3, — подчеркнула Е. В. Тюхова.

В известной монографии И. В. Столяровой «В поисках идеала (Творчество Н.С. Лескова)» (1978)4 основной акцент был сделан на выявлении общего нравственно-гуманистического пафоса лесковских произведений. Однако достаточно отвлеченная идея гуманизма как «просвещенного человеколюбия», «человеческого без божеского» не может исчерпать представлений о творчестве Лескова. В работах последних лет И. В. Столярова уделяет внимание именно христианским мотивам, сюжетам и образам в художественном мире Лескова5.

1 Предисловие И. В. Столяровой к Полному собранию сочинений Н. С. Лескова вылилось в целую книгу. См.: Столярова И. В. Лесков и Россия //.

Лесков Н. С. Поли. собр. соч.: В 30 т. М.: ТЕРРА, 1996. Т. 1. С. 7 — 100.

2 Имя американского литературоведа — Hugh McLean — воспроизводится в русской орфоэпии по автографу ученого на его монографии, подаренной Дому-музею Н. С. Лескова в г. Орле во время Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня смерти писателя.

3 Тюхова Е. В. Обретение классика. Наука о Лескове сегодня // Поколение. Орел, 1996. 15 февраля. С. 4. Следует заметить, что исследовательница ошибается, указывая далее на рассказ «Пигмей» как источник цитаты. На самом деле приведены слова из рассказа Лескова «Кадетский монастырь» (гл. 18).

4 См.: Столярова И. В. В поисках идеала (Творчество Н.С. Лескова). Л.: ЛГУ, 1978.

5 См., например, анализ повести «На краю света» и др. произведений Лескова в указанной выше работе: Столярова И. В. Лесков и Россия // Лесков Н. С. Полн. собр. соч.: В 30 т. М.: ТЕРРА, 1996. Т. 1. С. 75 — 100.

В.Ю. Троицкий — один из наиболее творчески активных исследователей духовно-нравственных начал лесковского творчества — в целой серии современных научных работ последовательно проводит взгляд на Лескова как писателя, идейно-художественная самобытность которого определяется русской идеей, русским духом, истинно православным мироощущением. Так, анализируя роман-хронику «Соборяне», ученый приходит к основополагающему выводу, который может быть отнесен к лесковскому художественному наследию в целом: «ключевое слово, которое открывает нам путь к пониманию того таинственного обаяния, что заключено в лесковском произведении, — это слово духовность, жизнь духа человеческого» которая определяется верой, православным миросознанием — всем тем, что ученый называет «внутренним укладом жизни» 2 русского человека. «Если бы мы смотрели шире и при этом были честнее в своих размышлениях о России, воссозданной в произведениях писателя, — подчеркивает В. Ю. Троицкий, — то нам нетрудно было бы признать, что душевное обаяние подавляющего большинства положительных характеров Лескова в том, что они крепко связаны с православным мироощущением, которое было тогда одновременно по преимуществу русским. История свидетельствует, что русский народ не только принял Православие, но именно через него обрел и утвердил свое национальное самосознание. Не усвоив этой простой истины, невозможно верно понять ни героев Лескова, ни особенностей их самозабвенной любви к людям и России, ни пафос его творчества» 3.

В IV-й том многотомного издания М. М. Дунаева «Православие и русская литература» 4 включен раздел, посвященный творчеству Лескова. В целом фундаментальный труд православного филолога явился концептуальной.

1 Троицкий В. Ю. Свет жизни // Лесков Н. С. Избранное: В 2-х т. М.: Синергия, 2000. Т. 2. С. 344.

2 Троицкий В. Ю. Россия Лескова: русская идея и русский характер (к вопросу о методологии исследования) // Традиции. Культура. Образование: Науч. сборник. М., 1996. С. 31.

3 Троицкий В. Ю. Художник непостыдной совести // Лесков Н. С. Избранное: В 2-х т. М.: Синергия, 2000. Т. 1. С. 30 — 31.

4 См.: Дунаев М. М. Православие и русская литература: В 5-ти частях. Ч. IV. М.: Христианская лит., 1996. опорой для современных исследователей, занимающихся проблемами православных корней отечественной художественной словесности.

Н.Н. Старыгина в ряде научных работ анализирует систему лесковских образов-персонажей в свете христианского учения о душевном устроении человекапоказывает, как воплощается у Лескова тип человека, устремленного к Богу Согласно справедливому выводу исследовательницы, образы праведников в творческой системе писателя являются художественным воплощением христианской концепции человека 2.

Идеи ведущих исследователей творчества Лескова продолжают и развивают молодые ученые. Так, Г. А. Косых и И. С. Снегирева пытаются выявить теологические установки писателя в изображении праведников в 1870о е годы. И. В. Мотеюнайте, изучая мировоззрение и поэтику Лескова, приходит к выводу о том, что пафос лесковского творчества определяло стремление писателя сохранить и утвердить традиционную для России христианскую культуру 4.

Целью кандидатской диссертации О. В. Угдыженковой явилось уяснение этико-философских оснований жанровой системы Лескова5.

Т.А. Ильяшенко провела исследование библейских и богослужебных элементов в лесковских произведениях 1870-х годов. Автор кандидатской диссертации видит в Лескове человека православной культуры, хранящего в.

1 См.: Старыгина Н. Н. Роман Н.С. Лескова «На ножах»: Человек и его ценностный мир. М.: Прометей, 1995; Старыгина Н. Н. Образ человека в русском полемическом романе 1860-х годов. Ч. 1. МЙошкар-Ола, 1996; Старыгина Н. Н. Русский полемический роман 1860 — 1870-х годов: концепция человека, эволюция, поэтика: Дис.. доктора филол. наук. М., 1997.

2 См.: Старыгина Н. Н. Образ праведника как художественное воплощение христианской концепции человека // Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института: Материалы. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 1998. С. 112 — 121.

3 См.: Косых Г. А. Праведность и праведники в творчестве Н. С. Лескова 1870-х годов: Дис.. канд. филол. наук. Волгоград, 1999; Снегирева И. С. Типология характеров праведников в романе-хронике Н. С. Лескова 1870-х гг. («Соборяне», «Захудалый род»): Дис.. канд. филол. наук. Орёл, 2002.

4 См.: Мотеюнайте И. В. Поиски «цельного человека» в русской литературе 1870 — 1880-х гг.: Дис.. канд. филол. наук. Псков, 1998.

5 См.: Угдыженкова О. В. Этико-философские основы жанровых поисков памяти огромное количество библейских и литургических текстов, и доказывает, что их использование во многом «помогает писателю создать тот идеал, к которому он стремится» .

Особенности религиозности Лескова явились предметом внимания И. Е. Мелентьевой, которой удалось сделать несколько важных наблюдений и выводов, в частности о «духовном зрении» как особом даре писателя 2.

Во многих материалах Юбилейной международной конференции по гуманитарным наукам, посвященной 170-летию Н. С. Лескова, был затронут вопрос о своеобразии религиозно-философских взглядов и социально-этических идеалов писателя3.

На примере произведений Лескова проводятся также современные «экспериментальные исследования»: в сфере социолингвистики М.Л. Левченко4 изучает концептуальную картину мира в творчестве писателя. «Идиолект» Лескова, реализуемый в созданных им текстах, осваивает В.В. Леденё-ва (Паршина) 5, выявляя в художественном наследии Лескова способы и формы выражения мировосприятия писателя, в том числе его религиозного сознания.

Н.С. Лескова 1870-х годов: Дис. канд. филол. наук. Томск, 1998.

1 Ильяшенко Т. А. Библейские и богослужебные элементы в прозе Н. С. Лескова: Дис.. канд. филол. наук. М., 2002. С. 3.

2 См.: Мелентьева И. Е. Мотив «духовного зрения» в творчестве Н. С. Лескова // Макариев-ские чтения. Соборы Русской Церкви. М.- Можайск: ТЕРРА, 2002. С 360 — 365- Мелентьева И. Е. Образы и труды преподобного Нила Сорского в восприятии Н. С. Лескова // Мир житий. М.: РФК «Имидж-Лаб», 2002. С. 278 — 284.

3 См., например: Снегирева И. С. Религиозно-философские взгляды Лескова // Юбилейная международная конференция по гуманитарным наукам: Материалы. Вып. 1: Н. С. Лесков. Орёл: ОГУ, 2001. С. 22 — 30- Ильяшенко Т. А. Библейские параллели в изображении смерти у Н. С. Лескова («Соборяне» и «На краю света») // Там же. С. 20 — 22- Старыгина Н. Н. Праведник: образ-понятие и образы-персонажи (Н.С. Лесков и А.И. Солженицын) // Там же. С. 223 — 229- Щукина С. Ф. Свет и тьма в рассказах о «праведниках» Лескова и фильмах Тарковского (Сопоставительный анализ рассказа «На краю света» и фильма «Андрей Рублев») // Там же. С. 229 — 236- Кретова (Новикова) А.А. Н. С. Лесков о роли и предназначении священнослужителей II Там же. С. 258 — 264.

4 См.: Левченко М. Л. Концептуальная картина мира и ее отражение в идиостиле писателя. Барнаул, 2000. 243 с.

5 См.: Леденёва (Паршина) В. В. Особенности идиолекта Н. С. Лескова. М.: МПУ, 2000. 185 с.

В современном зарубежном литературоведении также значительно проявление внимания к религиозным взглядам Лескова и их отражении в художественном мире писателя. Однако многое в работах зарубежных исследователей не может не вызвать возражений. Так, В. Притчетт (Великобритания) выдает желаемое им за действительное, без колебаний заявляя о семейных связях Лескова следующее: «Его тетя была англичанкой. Ее звали тетя Полли, и она была квакершей. Ее религиозные верования оказали на Лескова особенное влияние» Исследователь допускает фактическую ошибку, смешивая беллетристическое с биографическим: родная тетя Лескова по матери — Александра Петровна Алферьева — не была англичанкой и квакершей, она только вышла замуж за англичанина Александра Шкотта, но своим православным религиозным убеждениям не изменяла. «Тетю Полли» — героиню лесковской повести «Юдоль» — сын и биограф писателя Андрей Лесков называет «полуапокрифической» и еще менее достоверным считает образ англичанки Гильдегарды в той же повести 2.

Джеймс Макл (Великобритания) в своей монографии «Лесков и дух протестантизма», опираясь на родственные связи Лескова с английскими традициями семейства Шкоттов, а также на чувство уважения, которое испытывал писатель к протестантам за совершаемые ими добрые дела, склоняется к тому, чтобы «обратить» Лескова в протестантизм, высказывая убеждение, что «необходимо приблизиться к Лескову через «протестантский спектр «-в понимании перспективы его творчества». Правда, здесь же ученый замечает, что такой подход будет «полезным противовесом к не менее допустимому изучению лесковского творчества через призму Православия» .

1 Pritchett V.S. Leskov // Oxford Slavonic Papers. Vol. X. Oxford at the Clarendon Press. 1962. P. 18−19.

2 См.: Лесков A.H. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2 т. М.: Худож. лит., 1984. Т. 1. С. 68.

3 Muckle James Y. Nikolai Leskov and the «Spirit of Protestantism». Birmingham. 1978. P. 3 — 4.

Для Хью Маклейна (США) также нет сомнений в сугубой приверженности Лескова протестантизму1. Именно на этой мировоззренческой основе строит ученый свой анализ позднего творчества художника, невзирая на то, что сам писатель нигде и никогда об этом не высказывался. Более того — Лесков отвергал в свой адрес само наименование «протестант» (VI, 539), когда оппоненты пытались обнаружить в нем «дух протестантизма». Освещая эту проблему, нелишне иметь в виду замечание сына писателя — Андрея Лескова — о характере религиозных воззрений отца: «англиканство при всех хваленых его достоинствах протестантски черство, католичество со своими догмами всегда было чуждо. Как бы там ни было, а свое — роднее, теплее, упователь-нее» 2.

Продолжая обзор зарубежных исследований, посвященных творчеству Лескова, следует указать представляющую немалый интерес монографию известного слависта Пьеро Каццолы — ученого, определившего становление итальянской академической Лесковианы, — «Город трех праведников» 3. Это серьезная работа обобщающего характера. Рассматривая типологию лесков-ских героев, ученый сосредоточил основное внимание на образах праведни-ков-" борцов за веру" 4 .

X. Маклейн считает кульминационным моментом идеологической эволюции Лескова, «нравственным апогеем его жизни» подчинение всего его творчества задаче распространения религиозно-морализаторских идей 5. В то же время авторитетный американский славист Уильям Эджертон, высоко оценивая объемный труд X. Маклейна «Nikolai Leskov. The Man and His Art» .

1 McLean Hugh. Nikolai Leskov. The Man and His Art. Harvard University Press. Cambridge, Massachusetts, 1977. См.: Pp. 331 — 362- 436 — 456- 596 — 621.

2 Лесков A.H. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2-х т. Т.2. М.: Худож. лит., 1984. С. 36.

3 Cazzola P. La citta dei tre jiusti. Studi leskoviani. Bologna. Editrice Clueb, 1992.

4 См. также: Творчество Лескова в Италии. Обзор Данило Кавайона // Литературное наследство. Т. 101. Кн. 2: Неизданный Лесков. М.: ИМЛИ РАН, Наследие, 2000. С. 505 -531.

5McLean Hugh. Nikolai Leskov. The Man and His Art. Harvard University Press. Cambridge, Massachusetts. 1977. P. 521.

1977), в своей рецензии на эту монографию указал на недостаточную разработанность проблемы своеобразия религиозных воззрений Лескова: «То, что нам теперь нужно (посягаю на обладание луной), это другая книга, такая же хорошая, как книга Маклейна, которая дополнила бы ее анализом глубокого интереса писателя к религии, который он испытывал на протяжении всей жизни» 1 (выделено мной. А. Н.).

Указанная насущная задача науки о Лескове до сих пор остается нереализованной. Освоение названной проблемы современными учеными все еще не носит систематического характераизучение, несмотря на обостренный интерес, продвигается неравномерно и недостаточно. С сожалением следует признать, что на волне «модного» стремления усмотреть религиозное наполнение отечественной литературы вообще и творчества Лескова в частности появились работы конъюнктурные, откровенно поспешные, часто поверхностные. Многие статьи, как представляется, выполнены крайне поспешно и, если использовать лесковское слово, -" скорохватом". Сам писатель никогда не допускал и у других не терпел этого «скорохвата «в важных делах жизни материальной и духовной.

Так, статья Е. Лазаренко под названием, ко многому обязывающим, -" Тема Бога в творчестве Лескова" 2, — скорее «дань времени», чем серьезный разговор на заявленную тему.

Работа А. Б. Румянцева под столь же многообещающим заглавием -" Лесков и Русская Православная Церковь" - в журнале «Русская литература», первый номер которого за 1995 год полностью посвящен проблеме «Христианство и русская литература», также не оправдывает читательских ожиданий. Автор статьи, сосредоточив анализ на «Соборянах» Лескова, приходит к небесспорным выводам: например, о легковесности богословской полемики между отцом Савелием Туберозовым и дьяконом Ахиллойо том, что.

1 Comparative Literature. 1980. № 3.

2 Лазаренко Е. Тема Бога в творчестве Н. С. Лескова // 1-е сентября: Литература. М., 1997. № 42. С. 2 — 3. эпизоды — а их всего два, посвященных защите «догматов» , — решаются Лесковым как комические, а аргументация в них если и не совсем лишена смысла, то откровенно слабая" .

Таким образом, лесковское творчество в аспекте проблемы становления и развития религиозного содержания нередко подвергается поверхностным, прямолинейным, односторонним оценкам. В то же время Лесков столь многогранен в своем творчестве, что объективную сложность его мировоззренческой позиции, во многом определяющей художественную неповторимость произведений писателя, невозможно ни «выпрямить», ни «втиснуть» в какие бы то ни было рамки, ни «подогнать» под заданные определения.

В.И. Кулешов — редактор сборника «Русская литература XIX века и христианство» — верно указал в предисловии к этому изданию: «Зигзагообразен в развитии и трудно поддается односложным определениям Н.С. Лесков». Вот почему соблазн скороспелых оценок и приклеивания любых «ярлыков» к наследию писателя неизбежно ведет к профанации сложности темы.

Следует заметить, что способностью глубоко и состоятельно осветить религиозность художника наделены отнюдь не все, кто берется за подобную тему. Историк русской религиозной философии и литературовед В.В. Зень-ковский указал в свое время на «тех бесчисленных деятелей современной мысли, которые берутся рассуждать о религиозной сфере, будучи сами религиозно опустевшими и одичавшими. Единственная связь их с подлинной сферой религии заключается в том, что они никак не могут оторваться от самой темы о религии и все занимаются то „историей религии“, то объяснением того, что психологически определяет обращение к религии у тех или иных о людей, и т. п.» .

1 Румянцев А. Б. Н. С. Лесков и Русская Православная Церковь // Русская литература. 1995. № 1.С. 214−215.

2 Кулешов В. И. Предисловие // Русская литература XIX века и христианство. М.: МГУ, 1997. С. 4.

3 Зеньковский В. В. Окамененное нечувствие // Православная мысль. Париж, 1951. Вып. VIII. С. 44.

Не упрощая проблемы, высоко ценивший и тонко понимавший Лескова архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) верно писал о глубокой «социально-христианской совести «признанного русского классика, отмечая «виражи его личной, философской, не боящейся никаких парадоксальностей этики» .

Бесспорно одно: художественный мир писателя весь проникнут светом христианской Истины. Причем, Дух и Свет Христов для Лескова не только мистика: «ибо, — да простят мне ученые богословы, — я не знаю веры, совершенно свободной от своего рода мистицизма» , — признавался писательно для него это — и реальность, и художественная практика, определявшая своеобразие лесковской поэтики, которая, по глубокому замечанию В. Ю. Троицкого, проявилась «в способах передачи не только реальности земного бытия, жизни во всей ее терпкой и осязаемой ощутимости, но и в умении намечать духовную перспективу <выделено мной. А. Н.> характера, ту полноту восприятия мира, которая складывается из соединения обыденных представлео ний и вдохновенного религиозного переживания» .

Последние пятнадцать лет жизни и писательской деятельности Лескова, его литературно-художественных, идейно-эстетических, религиозно-нравственных исканий, открытий и обретений — важнейший и интереснейший — итоговый — этап, подготовленный всем предшествующим «трудным ростом «писателя. Время зрелого мастерства интегрировало все важнейшие линии и направления литературного труда Лескова. Религиозно-нравственное начало во многом определило внутреннее единство и системность художественного мира, созданного писателем.

Все сказанное выше обосновывает закономерность выделения.

1 Иоанн Сан-Францисский (Шаховской), архиепископ. Избранное. Петрозаводск: Святой остров, 1992. С. 181.

2 Лесков Н. С. Собр. соч.: В 12 т. М.: Правда, 1989. Т. 12. С. 284. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте диссертации с обозначением в скобках тома и страницы арабскими цифрами.

3 Троицкий В. Ю. Н. С. Лесков // История русской литературы XIX в. 70 — 90 годы / Под ред. В. Н. Аношкиной, Л. Д. Громовой, В. Б. Катаева. М.: МГУ, 2001. С. 214. хронологического периода творчества Лескова 1880 — 1890-х годов в качестве специального объекта исследования, которое должно способствовать углублению представлений о творческих открытиях писателя в целом.

1880-е — 1895-й годы — мощный гармонический аккорд, венчающий полнозвучную творческую «симфонию» художника, когда он, по словам Андрея Лескова, был «на пути к маститости «, «в зените чтимости и на закате дней «1. «На закате дней» соединялись начала и концы — происхождение из духовного источника и возвращение к «вечному источнику жизни» — постижению величия тайны о том, что «рожденное от плоти есть плоть, а рожденное отДуха есть дух», «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа» (Ин. 3: 6, 8). Таким образом, последний период лесковского литературного творчества характеризуется именно своей завершенной незавершенностью — нескончаемостью той постоянной духовной работы, которую писатель рассматривал как вечное жизнетворчество.

В конце жизненного и творческого пути Лесков смог написать: «Я вижу яркий маяк и знаю, чего держаться». Это признание, по точному замечанию Л. М. Крупчанова, «было поистине выстрадано писателем, прожившим сложную жизнь, полную тревог и ошибок, исканий и потерь» 2.

В жизни многих русских писателей повторяется замечательная черта, — отмечал критик М. О. Меньшиков. — Под старость вместо стариковской черствости в них развивается, наоборот, пламенный, чисто юношеский идеализм. С увяданием физического состава, на склоне лет, внутренний свет их души не меркнет, как у обыкновенных людей, но как бы освобожденный из облекавших его темных страстей, он является более ярким и успокоенным" ,.

1 Лесков А. Н. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2-х т. М.: Худож. лит. 1984. Т. 2. С. 170, 360.

2 Крупчанов Л. М. Жажда света // Библиотека всемирной литературы. И. Лесков. Повести. Рассказы. М: Худож. лит., 1973. С. 5. что знаменует «освобождение духа, приближение его к мудрости, которая, по древнему верованию, должна увенчивать достойную старость» 1.

Период 1880-х — 1890-х годов в творческой судьбе Лескова не столь часто привлекал внимание литературоведов и изучался с большей или меньшей степенью глубины в зависимости от целей и задач исследования. Так, идейно-творческим исканиям Н. С. Лескова 90-х годов посвятила кандидатскую диссертацию О. В. Анкудинова. Стержнем представленной в форме научного доклада докторской диссертации И. В. Столяровой «Н. С. Лесков и русское литературно-общественное движение 1880 — 1890-х годов» (СПб., 1992) явился «социально-этический пафос» поздних произведений Лескова и «проявившиеся в них жанрово-стилевые тенденции» 3 .

Ю.В. Шмелева сосредоточила внимание на изучении поэтики «малых жанров» в позднем творчестве Лескова. Справедливо отмечая тенденцию литературоведения как можно полнее освоить философские возможности лес-ковской прозы, исследовательница в то же время констатирует, что писатель «поставил в своих поздних произведениях множество вопросов, которые остались открытыми в силу глубокого философского потенциала и „вечной“ своей природы» 4.

Отдельные аспекты в изучении религиозно-философских взглядов Лескова и их отражения в творчестве писателя не исчерпывают всей сложности и глубины поставленной проблемы, которая требует дальнейших изысканий. До настоящего времени не получил целостного освещения христианский характер лесковского художественного мира. Многое в нем может быть осмыслено лишь через представление о предметном содержании произведений Лескова, в том числе через освоение их религиозно-нравственного смысла.

1 Меньшиков М. О. Художественная проповедь (XI том сочинений.

Н.С. Лескова) // Меньшиков М. О. Критические очерки. СПб., 1899. С. 339 — 340.

2 Анкудинова О. В. Идейно-творческие искания Н. С. Лескова 90-х годов: Дисс.. канд. филол. наук. Харьков, 1975.

3 Столярова И. В. Н. С. Лесков и русское литературно-общественное движение 1880 — 1890-х годов: Автореферат дис.. доктора филол. наук. СПб., 1992.

4 Шмелева Ю. В. Поэтика малых жанров Н. С. Лескова (1880 — 1890-е гг.): Автореферат дис.. канд. филол. наук. Иваново, 2001. С. 7.

Эту сторону художественного творчества писателя особенно необходимо учитывать там, где Лесков рисует жизнь русского духовенства, а также героев высокой стихийной веры. Вместе с тем образ мыслей большинства лесков-ских героев определяется во многом традициями православного их мировосприятия, и это оказывается крайне важным для осознания их взглядов, их жизни, их судьбы, особенностей их художественного изображения.

Актуальность работы, таким образом, обусловлена существенной ролью религиозно-этической стороны созданного Лесковым художественного мира, в особенности в последний период творческих исканий и обретений, подготовленный предшествующим «трудным ростом «писателя.

В соответствии с этим основной целью исследования явилось изучение влияния религиозно-нравственных воззрений Лескова на его художественное творчество 1880-х — 1890-х годов. Конкретизация этой цели потребовала решения ряда задач. Было необходимо:

— осмыслить характер религиозности писателя и ее связь с художественным миром позднего творчества Лескова;

— показать, как отразилась православная аксиология в художественных произведениях Лескова, как используется и какое место занимает Священное Писание в лесковском художественном мире;

— проанализировать творческие открытия и художественные результаты религиозно-нравственных раздумий писателя. Ключевой и определяющей стала проблема христианских идеалов, этических и эстетических принципов Лескова в итоговый период его творчества, неразрывно связанных с религиозной стороной художественного мира писателя во всей его сложности и динамике. В связи с задачами исследования важно также уяснить своеобразие понимание Лесковым народного религиозного сознания и целого комплекса вопросов, связанных с представлениями писателя о народной религиозной культуре. Вот основной круг вопросов, очерчивающих содержание диссертационного исследования.

Научная новизна диссертации определяется тем, что.

— впервые художественное, публицистическое и эпистолярное наследие «позднего» Лескова рассмотрено в тесной связи с его религиозно-нравственными представлениями последнего периода творческого созидания;

— последний период писательской биографии Лескова изучается в контексте его творчества в целом с учетом духовно-нравственных исканий в русском историко-литературном процессе последней трети XIX века;

— устанавливается особый тип литературной позиции Лескова как писателя, органически соединившего в творчестве светское и духовное начала;

— предложенный новый подход к творчеству Лескова позволяет уточнить жанровые характеристики ряда его произведений, исходя из анализа жанровой системы лесковского творчества в целом: так, например, «На краю света» (1875) во многом напоминает как бы «молитвенное творение», «мо-литвословие» — «Человек на часах» (1887) впервые рассматривается как «крещенский рассказ» — устанавливается жанровое взаимопроникновение святочных рассказов, «рассказов кстати», рассказов о праведниках;

— впервые введены в научный оборот документальные материалы (письмо Н. С. Лескова Л.В. Ивановой от 11 марта 1892 года), неизвестные или основательно забытые тексты, давно не переиздававшиеся или сохранившиеся лишь в виде газетных вырезок, записок (например, конволют Г. А. Бисне-ка), автографы Н. С. Лескова и А. Н. Лескова, хранящиеся в Доме-музее писателя в Орлеатрибутирована бесподписная статья Лескова «Монастырь в квартире», опубликованная в № 38 «Церковно-общественного вестника» 29 марта 1878 года. Эти материалы дают возможность более основательно судить о последнем периоде творчества Лескова.

Объектом исследования явилось творчество Лескова 1880-х — 1890-х годов во всем его жанровом многообразии и в особенности те произведения писателя, в которых значительны религиозные темы и мотивы, даны глубокие суждения религиозного характера, отражено самобытное отношение Лескова к жизни и людям.

Характер творческого портрета художника был бы односторонним без освещения религиозно-нравственной проблематики творений Лескова в целостном контексте его богатейшего литературного наследия. Поэтому закономерным стало обращение к анализу произведений 1860-х — 1870-х годов, когда закладывались основы формирования и развития миропонимания писателя, в том числе его религиозно-нравственного и художественного сознания.

Огромное количество источников сделало актуальным вопрос о принципах отбора материалов. Прежде всего учитывалась значимость произведений, которые могли бы явиться достаточно существенными для исследования намеченной темы, а также степень историко-литературной изученности художественных и публицистических текстов.

Материалом изучения послужили прежде всего литературные произведения Лескова, публиковавшиеся в прижизненных и посмертных Собраниях сочинений писателяк исследованию привлекались материалы издающегося с 1996 года Полного собрания сочинений Н. С. Лескова в 30 томах, двух полутомов «Литературного наследства» «Неизданный Лесков» (1997, 2000) — публицистические статьи, в том числе затерянные и забытые — в основном по первым публикациям (нередко в мелких и труднодоступных периодических изданиях) — эпистолярное наследиематериалы из фондов Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), рукописных отделов Института русской литературы Российской академии наук (Пушкинского Дома) — (ИРЛИ), Государственной публичной библиотеки Российской Федерации (РГБ), Государственного архива Орловской области (ГАОО), фондов Орловского государственного литературного музея И. С. Тургенева (ОГЛМТ), личной библиотеки Николая Семеновича Лескова и библиотеки его сына — Андрея Николаевича Лескова, хранящихся в Доме-музее писателя в Орле.

Задача каждого, кто изучает творчество Лескова, осложняется тем, что полный корпус произведений писателя не выявлен и до настоящего времени. Однако эта сложность оборачивается для исследователя и привлекательной своей стороной: особенность Лескова — писателя исключительной широты творческих интересов — такова, что в его наследии можно находить еще многие неизвестные или основательно забытые тексты и вводить их в научный оборот.

Выбор соответственного ракурса при анализе произведений отчасти восполняет неизбежные текстовые «лакуны» и обеспечивает известную целостность в исследовании избранного периода творчества Лескова.

Предметом исследования стало рассмотрение одного из важнейших аспектов лесковского художественного мира, формирующегося в непосредственной связи с религиозно-нравственными размышлениями писателя.

Научную достоверность диссертации определяет полнота использования фактических материалов, многосторонность анализа художественных, публицистических произведений, а также эпистолярного наследия Лескова и воспоминаний его современников. Материалы, отражающие религиозно-философские, этические и эстетические искания русских писателей и мыслителей конца XIX столетия, привлекались в той мере, в какой они могли способствовать достижению главных целей работы.

В диссертации учтены результаты литературоведческих исследований последнего времени.

Основные положения, выносимые на защиту:

— духовные начала художественного мира, созданного Лесковым, во многом определяются его религиозно-нравственной позицией, которая вырабатывалась писателем в процессе «искания истины Христовой» (X, 412) на протяжении всего многотрудного пути служения русской литературе;

— в целом исповедуя Православие, писатель жил и творил в лоне православной культуры. Художественные произведения Лескова одухотворяются православной верой и русским православным подвижничеством;

— не уходя от Православной Церкви, испытывая к ней глубокую внутреннюю приязнь, Лесков в то же время иногда отклонялся от нее, именуя себя «смиренным ересиархом». В этом заключаются его «борения», «колебания», «брожение». Так, выработанную им идею «истинного христианства» Лесков понимал как воплощение в реальной жизни максимального приближения ко Христу, иногда забывая, что для христианина такого приближения не может быть вне Церкви. И все же, «в сомненьях изнывая» Лесков тем не менее приходил вновь к отечественной православной традиции. В лесков-ском художественном творчестве сохранялась неизменной православная основа, которая позволяла писателю возвращаться на верный путь, несмотря на временные отклонения от него;

— в своем позднем творчестве Лесков на новом духовном и эстетическом уровне подводит итоги темам и проблемам, которые он разрабатывал в течение всего писательского пути;

— последний период творчества Лескова знаменует окончательное формирование художественного дарования писателя, умевшего за зримой предметностью увидеть и показать черты духовного мира, духовной жизни, духовных прозрений;

— своеобразие литературного наследия «позднего» Лескова определяется как «художественное поучение» ;

— религиозно-нравственные раздумья Лескова во многом обусловливают его эстетическое новаторствохристианская по духу настроенность писателя усиливает и обогащает художественность его творчества, отобразившего духовные национальные сокровища православной культуры.

Теоретико-методологической основой работы явились принципы историзма, историко-типологического, историко-функционального методов исследованиясистемный подход к литературным явлениям, учитывающий аспекты филологический, философский, богословский. Наиболее содержатель.

1 См.: Лесков А. Н. Жизнь Николая Лескова: По его личным, семейным и несемейным записям и памятям: В 2 т. М.: Худож. лит., 1984. Т. 2. С. 32−41. ными в изучении общих вопросов религиозно-нравственных исканий русской литературы до сих пор являются основные достижения '" ''религиозных филологов" с их профессиональной чуткостью, духовной прозорливостью и исследовательским тактом, каким был, к примеру, К. В. Мочульский, одним из первых преподавший «уроки «проникновения в глубинные смыслы художественных текстов1.

Теоретические положения трудов А. П. Скафтымова, В. В. Виноградова, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана и других ученых также явились методологической базой диссертации. Так, например, в работе учтены идеи А. П. Скафтымова о своеобразии духовно-нравственных исканий русских писателей, стремящихся показать «возвращение человека к источникам сердца, в свое духовное „домой“ — раскрытие неумолкаемой, но скрытой тоски человеческого духа о свете» 2- А. Ф. Лосева — о философии цельной жизни духа, реализующейся в «синтетической религиозной целостности, которая оплодотворяла собой русскую художественную литературу» 3- Д. С. Лихачева — о способности Лескова «к глубокому „проникновению“ в святая святых человека» 4. Действительно, проникновение в «святая святых» художественного мира Лескова, в характеры его героев немыслимо без учета существеннейшей стороны изображенной писателем действительности: именно русского национального православного самосознания, которое «не есть даже только вера, но весь уклад жизни и глубокий внутренний настрой» 5.

В основу методологии настоящего диссертационного исследования положен глубинный подход В. Ю. Троицкого к изучению особенностей отображения Лесковым русской жизни и пафоса ее художественного воспроизведения. В работах ученого определены важнейшие пути и принципы современ.

1 См.: Мочульский К. В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М.: Республика, 1995.

2 Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М.: ИХЛ, 1972. С. 86.

3 Лосев А. Ф. Страсть к диалектике: Литературные размышления философа. М., 1990. С. 78.

4 Лихачев Д. С. Слово о Лескове // Литературное наследство. Т. 101: Неизданный Лесков. Кн. 1. М.: Наследие, 1997. С. 16.

5 Троицкий В. Ю. Россия Лескова: русская идея и русский характер (к вопросу о методологии исследования) // Традиции. Культура. Образование: Научный сборник. М., 1996. С. 33. ного научного освоения творчества Лескова: «чтобы действительно разобраться в характерах лесковских героев, ощутить их существо, их внутреннюю наполненность, тайные порывы души, необходимо восчувствовать их речь, далее — их православное мироощущение, а затем уже вникнуть в те конкретные исторические обстоятельства, которые подталкивают их к тем или другим умозаключениям, суждениям (ошибочным или верным) и действиям» Сверяясь с этими подходами к исследованию литературного наследия Лескова, «мы не упустим основную художественную ценность, своеобразие и, можно сказать, сущность творчества великого русского художника слова» 2.

Научно-практическое применение работы видится в том, что содержание и выводы исследования могут быть использованы в вузовском преподавании — в общих курсах истории русской литературы, в спецкурсах и спецсеминарах по проблемам изучения творчества Лесковапри создании учебников и учебных пособий по истории русской литературыпри подготовке очередных томов Полного собрания сочинений Н. С. Лесковав новых изданиях произведений писателя. Материалы, вводимые в научный оборот, опыт их интерпретации возможно применять в практике комментирования художественных текстов Лескова и его творческой биографии.

Отдельные положения диссертации могут быть использованы также в процессе обучения в специализированных гуманитарных школах. Материалы исследования будут полезны теоретикам и практикам, занимающимся проблемами лесковского творчества.

Апробация материалов диссертационного исследования Основные положения диссертации отражены в публикациях (их общий объем около 35 печатных листов).

1 Там же. С. 35.

2 Там же. С. 22.

Главные выводы работы воплотились в монографии «» Будьте совершенны": религиозно-нравственные искания в святочном творчестве Н. С. Лескова и его современников" (М.- Орёл, 1999), получившей положительные отзывы в печати1. Книга отмечена дипломом I степени Управления образования администрации Орловской области.

Основные идеи, разрабатываемые в диссертационном исследовании, легли в основу выступлений автора с научными докладами на международных, региональных, межвузовских научных и научно-практических конференциях, проводившихся в Москве, Петрозаводске, Белгороде, Иванове, Орле, Вероне (Италия).

Положения диссертации использовались автором в читавшихся в Орловском государственном университете курсах истории русской литературы XIX века и спецкурсах «Духовные начала русской литературы», «Концепция мира и человека в творческом развитии русских классиков конца XIX столетия», а также в лекционном курсе «Литература и культура в формировании государственных и муниципальных служащих» в Орловской региональной академии государственной службы.

Структура диссертации.

Работа состоит из введения, 2 глав, включающих 8 разделов, заключения, а также приложения (атрибутированного текста бесподписной статьи Лескова «Монастырь в квартире»), библиографического списка использованной литературы, состоящего из четырех частей: в первой — названы произведения Лесковавторая часть списка — архивные источникив третьей части указаны теоретико-методологические, историко-литературные, культурологические, богословские работы, связанные с проблемами, поставленными в диссертациив четвертой части представлена зарубежная научная литература.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В диссертации исследована проблема художественного мировосприятия Н. С. Лескова на завершающем этапе его творческого пути. Неотъемлемую часть мировоззрения писателя составляют его религиозно-философские взгляды, непосредственно отразившиеся в его художественном творчестве. В связи с этим в диссертационном исследовании произведения Лескова 1880-х — 1890-х годов изучались в тесной близости с его религиозно-нравственными воззрениями. Исследование позволило показать, что постоянные религиозно-этические раздумья писателя во многом определяли и его восприятие действительности, и позицию в различных общественных вопросах, главное жеидейно-тематическое содержание и художественное своеобразие его литературного творчества.

Введенные в научный оборот новые архивные и публицистические материалы по заявленной проблеме (письмо Н. С. Лескова Л.И. Ивановой от 11 марта 1892 г., автографы Н. С. Лескова и А. Н. Лескова, хранящиеся в Доме-музее Н. С. Лескова в Орле и другие документы) дали возможность более основательно судить о содержании и значении последнего периода творчества Лескова, отметить новые моменты в религиозно-нравственных раздумьях писателя, воплотившихся в созданном им художественном мире.

В диссертации выясняется, как складывались религиозно-нравственные искания Лесковакакова история и логика их воплощения в художественно-публицистическом и эпистолярном наследии «позднего» творчества писателядоказывается мысль о том, что интерес Лескова к вопросам религиозной веры был глубоким и непреходящим. Получив воспитание в православной среде, писатель воспринимал веру в Бога как главную опору в жизни: «я почитаю христианство <.>, — признавал Лесков, — и знаю, что в нем спасение жизни, — а все остальное мне не нужно» (XI, 340). Подчеркнув незадолго до смерти, что он «с ранних лет жизни имел влечение к вопросам веры «(XI,.

519) — (выделено мной. А. Н.), писатель пронес это «влечение» через весь свой творческий путь. Последний этап лесковского «трудного роста» особенно наглядно представляет напряженность работы мысли и духа, остроту религиозно-нравственных исканий, в которых «горел» Лесков.

В первой главе диссертации «Религиозно-философские воззрения, литературно-общественная позиция Н. С. Лескова 1880-х — 1890-х годов» раскрывается сущность мировидения писателя, особенности его религиозных взглядов, в известном отношении определивших и литературно-общественную позицию писателя, и идейнохудожественное своеобразие его творчества.

В первом разделе этой главы «Основы формирования религиозно-нравственной позиции Н.С. Лескова» были выявлены истоки и основы, а также условия, в которых складывались религиозные взгляды, раздумья и сомнения писателя, во многом повлиявшие на характер художественного отражения мира и человека в лесковском творчестве. Наблюдения позволили прийти к выводу о кровной — наследственной — связи писателя с русской религиозной ментальностью как важнейшей стороной национального бытия.

В диссертации удалось установить несколько лиц — православных священнослужителей — современников Лескова, оказавших глубокое влияние на формирование его духовного опыта: это о. Алексей Львов, святитель Феофан Затворник (1815 — 1894), о. Евфимий Андреевич Остромысленский (1804 -1887) — преподаватель Закона Божия в годы учебы Лескова в Орловской гимназии, чья незаурядная личность получила художественное воплощение в образах безупречных священников во многих произведениях писателя («Владычный суд» (1877), «Зверь» (1883), «Пугало» (1885), «Привидение в Инженерном замке» (1886) и др.) — и многие другие духовные лица, с которыми был знаком и дружен Лесков. Установление круга общения Лескова с лицами духовного звания — задача, далеко не исчерпанная, — может пролить дополнительный свет на проблему отношения писателя к религии и Церкви, национально-художественного своеобразия его литературного творчества.

В то же время будущий писатель, наблюдая некоторые отступления от православного катехизиса своего отца, испытывая расположение к опыту британских протестантов родственного ему английского семейства Шкоттов за добрые дела, совершаемые ими, хотел уловить все оттенки религиозного чувства. Этим во многом объясняются «искания», «метания» Лескова, которые сам он обозначал как «брожение» .

В указанном разделе диссертации было установлено, что начало творческого пути художника было связано с безусловной надеждой на утверждение христианского идеала в православной церковной среде, с которой Лесков был связан семейно, наследственно и которую знал столь совершенно, что ему не было равных среди русских литераторов.

Лескову желалось, чтобы обновление в духе Христовой истины пришло через «попов великих» (X, 329) — идеальных служителей Церкви, подобных отцу Савелию Туберозову в хронике «Соборяне». В то же время писатель не закрывал глаза на недостатки людей, считающих себя церковнослужителями, однако в земной жизни отстоящих от идеалов Православия. Природная же «неперпячесть» натуры Лескова требовала максимального приближения ко Христу совершенных людей, в реальности живущих по евангельским заповедям и вершинной заповеди Нагорной проповеди: «Будьте совершенны. «. Эти размышления сам Лесков называл своего рода «религиозным вольнодумством». Однако предпринятый в работе анализ поздних творений писателя в контексте его творчества в целом позволил доказать, что художественные произведения Лескова одухотворяются православным пафосом, русским православным подвижничеством, что лесковские герои в своих лучших душевных порывах и образе действий проявляются в сущности как православные христиане.

В разделе 1.1. прослежено, как уже в своем первом рассказе «Засуха» (1862) Лесков обозначил основные линии в изображении Церкви и священнослужителей — главные ориентиры в дальнейшем развитии заявленной темы.

Писатель с восхищением пишет о духовных светочах Православия и в то же время не закрывает глаза на церковные «нестроения» .

Идейно-художественная эволюция Лескова выразилась прежде всего в том, что в итоговый период творчества — 1880-е — 1890-е годы — писатель, сосредоточившись на проблеме христианского идеала, обратился к жанрам, наиболее соответствующим его эстетическому воплощению (святочные рассказы, рассказы «кстати», легенды, сказки, притчи), отказываясь от создания произведений «политического характера» (XI, 394), как называл автор свои романы «Некуда» (1864 — 1865) и «На ножах» (1870 — 1871).

Изучение последнего периода лесковского творчества в широком контексте всей его литературной деятельности позволило понять, что национальная самобытность и художественная уникальность писателя во многом определялись его философско-религиозными взглядами, позицией, которую Лесков определил как «счастливую религиозность «, способную «мирить веру с рассудком «(XI, 11) — (курсив мой. А. Н.).

Второй раздел первой главы — «Лесковская концепция личности и мироздания». Изучение лесковской концепции личности и картины мира, созданной в художественном творчестве писателя, привело к выводу о том, что в религиозно-философских раздумьях Лескова акцент сделан именно на человеческой личности, которая под пером художника предстает не только как уникальный характер, неповторимая «натура», но в ее духовности — устремленности к «свету добра и правды «в свободном выборе между добром и злом. Таким образом, был сделан вывод, что проблема личности высвечивается у Лескова через призму христианских — именно православных — идей. В согласии с православной аскетикой, которая учит о необходимости собрать в едином фокусе — сердце — человеческие чувства и разум, писателю удается художественно показать в его героях эту духовную работу по «самособиранию» личности из разрозненности в целостность. В разделе показано, что религиозная интуиция вела художника слова к постижению сущности человека как образа и подобия Божия, которые есть и «данность», и «задание», поскольку от самого человека требуется большое нравственное усилие, чтобы не только в чистоте сохранить в себе образ Божий, но, сколь возможно, приблизиться к идеалу Христа в жизни действительной. Здесь встает вопрос о духовной силе личности, проблема нравственного выбора, самоопределения. Не может быть осознания добра без искушения грехом. В этом трагическая неотвратимость и залог развития человека, преодолевающего в себе подобный искус постоянно. В работе показано также, что в соответствии с православной антропологией Лесков имел ясное представление о двойственной природе человека: богоподобной, но омраченной грехопадением и призванной к восстановлению через веру, покаяние, деятельное добро во имя спасения души. Именно такова художественная логика лесковских рассказов «Христос в гостях у мужика» (1881), «Зверь» (1883), «Рассказ про чертову бабку» (1886?), «Грабеж» (1887) и множества других произведений писателя, который был убежден, что «двойственность в человеке возможна, но глубочайшая «суть» его все-таки там, где его лучшие симпатии» (XI, 523).

Метафизическое и нравственнопрактическое составляют для Лескова неразрывное единство, в котором нравственность основана на религии. Анализ произведений и эпистолярного наследия писателя позволил сделать вывод о том, что художественное мышление Лескова христоцентрично. Вослед за Отцом Церкви Тертуллианом писатель — особенно на завершающих этапах творческого пути — не раз повторял, что «душа по природе христианка» (XI, 456), что свет Божества — в природе человеческого духа. В результате идейно-эстетического анализа творчества Лескова было выявлено, что именно свет, светоносные образы становятся лейтмотивом повествования таких произведений, как «Запечатленный Ангел» (1873), «На краю света» (1875), «Христос в гостях у мужика» (1881) и многих других, доминантой художественной системы писателя в целом, основной пафос которой — неутолимая «жажда света» (XI, 515).

Интенсивность поиска Лесковым живого воплощения христианского идеала в людях, особенности «религиозного зрения «писателя, которые в диссертации определяются как «духовная зоркость «, сказавшаяся в горячем желании во всем приблизиться к христианским представлениям и типу поведения, связаны не только с логикой собственного развития художника, но и с этико-философскими исканиями времени.

В третьем разделе первой главы диссертации «Религиозно-философские взгляды, писательская позиция Н. С. Лескова в контексте русского историко-культурного процесса 1880-х — 1890-х годов» изучение позиции Лескова в сопоставлении с воззрениями его современников — писателей, философов, художников, среди которых особенно выделяются Ф. М. Достоевский (1821 — 1881), Л. Н. Толстой (1828 — 1910), Вл. С. Соловьев (1853 — 1900), Ф. А. Терновский (1838 — 1884), Н. Н. Ге (1831 — 1894), И. Е. Репин (1844 — 1930) — позволило обнаружить новые моменты идейно-художественного развития Лескова в заключительный период творческого созидания.

Так, в противоположность Достоевскому и Л. Толстому, которые в душах героев своих романов с особенной художественной силой изображали борьбу за веру, многие персонажи произведений Лескова наделены «счастливой религиозностью «, гармоничной, внутренне «бесконфликтной» высокой верой, одаряющей пониманием сокровенного смысла жизни. Именно таковы положительные лесковские герои, занесенные в «иконостас святых и праведников» земли русской.

В диссертации показано, что, сближаясь со своими выдающимися современниками в определении главной цели человеческого существования, которая заключается, по словам Лескова, в том, чтобы «увеличивать сумму добра в себе и кругом себя», писатель в то же время по-своему понимает смысл самосовершенствования человека. Если для Достоевского в самоотвержении личности заключается «и начало, и продолжение, и исход», то Лесков считает это не самоцелью, а только средством к достижению цели во спасение души: «в делах и вещах нет величия <.> единственное величие — в бескорыстной любви. Даже самоотвержение ничто по себе» (XI, 525) -(выделено мной. А. Н.).

Самобытность, духовная самостоятельность Лескова, обусловившие его стремление воспринимать каждую идею критически, плыть «против течений «, сформировали лесковский «непослушный талант». Свое «уединенное положение» (XI, 425), «отличную от всех дорогу» писатель постоянно подчеркивал. В то же время Лесков писал о многих «очень дорогих» для него людях, близких ему духовно (XI, 301). В их числе — религиозный философ и поэт Владимир Соловьев.

В диссертации представлен идейно-художественный анализ стихотворения Вл. Соловьева «В тумане утреннем, неверными шагами. «, которое Лесков выделил в подаренной ему поэтом книге стихов (1891). Анализ этого поэтического текста дал возможность увидеть, насколько религиозная поэзия православного философа созвучна духовно-нравственным раздумьям Лескова с его «живым стремлением к правде» .

В работе обращается внимание на то, что Лесков, четко обозначив позиции выдающихся русских писателей — своих современников — в статье «О куфельном мужике и проч. Заметки по поводу некоторых отзывов о Л. Толстом» (1886): «Достоевский был православист, Тургенев — гуманист, Л. Толстой — моралист и христианин-практик''' (XI, 156), — во многом прояснил собственные писательские и мировоззренческие установки, которые не могут быть исчерпаны понятием «гуманизм», поскольку, как подтверждает основной вывод, вытекающий из наблюдений над природой художественного творчества Лескова, все оно одухотворяется православной верой. В этом Лесков объединяется с Достоевским. Оба выдающихся русских художника слова обрели духовную опору в Православии, усмотрев в нем смысл не догматический, а вневременной, вечный.

В то же время Л. Толстой видел в христианстве не столько «живую веру», сколько моральное учение. В разделе прослеживается, как, увлекаясь взглядами Л. Толстого, Лесков, находясь в лоне Православной Церкви, испытывая к ней глубокую внутреннюю приязнь, в своих «сомнениях» и «метаниях» иногда отходил от нее, стоял как бы «на пороге», почитая делом честного писателя «расчищать подходы к храму». И все же, несмотря на временные отклонения в его «брожении» от идеала Православия, который Лесков искал и не находил в реальности, писатель самостоятельно переосмысливал идеи «яснополянского мудреца». Проведенное исследование дало основания сделать вывод о том, что в отличие от морализаторства Л. Толстого, в христианском учении которого духовное наполнение отходило на задний план, Лесков видел в Православии не только духовную основу русской религиозности, но и поэзию народной жизни. В то же время он никогда не воспринимал «крайностей» учения Л. Толстого и его экзальтированных подражателей, полемизировал с ними. В статьях «О рожне (Увет сынам противления)» (1886), «Загробный свидетель за женщин» (1886) и других произведениях Лесков являл «разномыслие» с Л. Толстым, например, выступая «против учительных бредней Л.Н. Толстого» (XI, 319) по «женскому вопросу». В диссертации нашел подтверждение тезис о том, что при декларированном Лесковым «согласии» с Л. Толстым существуют многие моменты идейных и творческих разногласий между ними.

В разделе также рассматривается творческий диалог и мировоззренческая полемика, которую вел Лесков с Достоевским и Л. Толстым. В рассказе «По поводу „Крейцеровой сонаты“ „(“ Дама с похорон Достоевского») -(1890) суровому этическому максимализму Достоевского и Л. Толстого Лесков противопоставил милосердный, божеский взгляд на узел семейных проблем.

Изучение эстетического воплощения религиозно-нравственных воззрений Лескова в сопоставлении с позициями его современников дало возможность уточнить и дополнить емкое определение, данное позднему лесковско-му творчеству критиком М. О. Меньшиковым, — «художественная проповедь «. В сравнении с Достоевским и Л. Толстым, чье творчество в целом, близкое к проповеди пастырской, также может быть обозначено как «художественная проповедь», своеобразие литературного наследия «позднего» Лескова в диссертационном исследовании определяется как «художественное поучение». Несмотря на острый социально-критический настрой многих лесковских произведений последнего периода творчества, проповедническое слово писателя облекается в формы более добрые, мягкие, снисходительные, не столь суровые, требовательные и категоричные, как у Достоевского и Л. Толстого. Лесков-наставник не столько требует, сколько убеждает и просит читателя приобщиться к поискам истины.

Все это послужило основой для доказательства положения о том, что Лесков являет особый тип автора, в котором органично соединяются черты писателя светского и духовного.

В главе второй «Художественное поучение» в итоговый период творческой биографии Н.С. Лескова" предпринят анализ большого числа лесковских беллетристических, публицистических текстов, эпистолярного наследия писателя, а также неопубликованных архивных материалов (записные книжки, письма, фрагменты художественных произведений Лескова) — актуализированы произведения малоизвестные или забытые, не переиздававшиеся со времени их первой публикации: «Изборник отеческих мнений о важности Священного Писания» (1881), «Великопостный указ Петра Великого» (1882), «Вечерний звон и другие средства к искоренению разгула и бесстыдства» (1882), «Два свинопаса» (1884), «Зеркало жизни истинного ученика Христова» (1890), «О кресте Сергия Радонежского» (1891) и многие другие.

Первый раздел второй главы — «Проблема отношения Н. С. Лескова к духовенству и Церкви» .

Исследование большого количества источников на религиозно-церковные темы дало возможность установить, что в художественно-публицистической практике писатель выступил и как знаток истории Церкви и вероучений, и как самобытный богослов, проповедник христианских истин, и как духовный наставник своих читателей.

Акцентируется вопрос, поднятый в первом разделе диссертации, и на новом материале доказывается, что в научном отношении нецелесообразно схематично разделять лесковскую позицию по отношению к вопросу о Церкви на «позитивную» (в начале творчества) и «негативную» (после заграничной поездки 1875 г.) — до последнего времени в литературоведческой науке это принималось как аксиома. Однако распространенный тезис об отрицательном отношении Лескова к Церкви начиная с середины 1870-х годов остается бездоказательным. В разделе диссертации обращается внимание на то, что в традиции советского литературоведения не различалось многозначное понятие слова «церковь», и мысль об «антицерковности» Лескова утверждалась даже тогда, когда он рисовал в своих произведениях художественные картины, направленные по существу на защиту религиозных идеалов.

Заостряется внимание на том, что, цитируя известное письмо Н. С. Лескова П.К. Щебальскому от 29 июля 1875 года, в котором писатель признается в своем «разладе с церковностью», исследователи вырывали это признание из контекста письма, а он таков: «Более чем когда-либо верую в великое значение Церкви <выделено мной. А. Н.>, но не вижу нигде того духа, который приличествует обществу, носящему Христово имя» (X, 411). Лесков говорит, что «не написал бы „Соборян“ так, как они написаны», и тут же добавляет: «а это было бы мне неприятно» (X, 412). Таким образом, не уходя от Православной Церкви, Лесков с присущими его человеческой натуре нетерпением и страстностью начинал «расчищать подходы к храму», в котором, по его убеждению, должны служить только чистые сердцем, наделенные высочайшей духовностью слуги Божии.

В разделе показано, что «Мелочи архиерейской жизни» (1878 — 1880), как и целая серия работ, примыкающих к циклу, имели целью не отрицание Церкви, а очищение ее «непросветленного и непреображенного человеческого естества». Лесков в беллетристике и публицистике выступил против церковной «летаргии», призывая священнослужителей ревностно исполнять их истинное предназначение — духовное делание, ставя в пример образцовых слуг Божиих, фигуры которых нередко изображаются в его творчестве и являются, согласно одному из выводов проведенного диссертационного исследования, своеобразным «болеутолителем» для самого писателя, глубоко страдавшего при виде внутренних церковных «нестроений». Именно «святое недовольство» (XI, 515) явилось импульсом, определившим и критический настрой, и проповеднический энтузиазм лесковских произведений о священнослужителях. Анализ позволил сделать вывод о том, что Лесков критиковал не идею Церкви, не ее идеал, а людей, считающих себя причастными Церкви, однако в практике своей жизни зачастую далеко отстоящих от церковного идеала. Испытывая к Церкви внутреннюю приязнь, глубокое чувство, подобное первой любви, писатель призывал служителей Божьего храма к «самоочищению», «выметал мусор» (XI, 581).

Установление межтекстуальных связей в лесковском художественном мире дало возможность доказать, что «положительное» и «отрицательное» (в «непреображенном естестве» Церкви) писатель показывал в течение 35 лет своей творческой биографии: Лесков с восхищением говорил о духовных светочах Православия и в то же время не закрывал глаза на церковные «нестроения» начиная с дебютного рассказа «Засуха» (1862) до «Загона» (1893) и «прощальной» повести «Заячий ремиз» (1894).

Наблюдения и обобщения, сделанные при исследовании беллетристических и публицистических произведений Лескова, показали, что одним из итогов религиозно-нравственного развития писателя явилось обращение с призывом к уважению религиозных воззрений людей и к веротерпимости, которая была свойственна природе Лескова. Так, он активно выступал против гонений на инаковерующих в серии статей о староверах, «рассказах кстати» «Два свинопаса» (1884), «Новозаветные евреи» (1884) и других произведениях. Идея «взаймоверия» (IV, 375, 381) — по лесковскому экспрессивно-выразительному слову, найденному писателем в «Запечатленном Ангеле», -способна противостоять всеобщей обособленности и вражде, «русской розни «. Эта мысль стала одной из наиболее плодотворных в системе религиозно-философских и социально-этических взглядов Лескова, во многом определивших своеобразие его художественного наследия. Обладая «сознанием человеческого родства со всем миром» (XI, 301), писатель хотел, чтобы все люди стремились к наиболее полной жизни во Христе: «Несть ни эллина, ни иудея, а все Христос» (XI, 405). Здесь проявилось именно то качество русской духовности, которое Ф. М. Достоевский определял как «всемирную отзывчивость», а религиозный философ первой волны эмиграции И. А. Ильин назвал наднациональностью.

В позднем творчестве Лескова нашла художественное отражение мысль об «истинном христианстве» {" слово Твое есть истина" - Ин. 17: 17). В диссертации показано, что это не является особой идеей или особым учением Лескова. Писатель, верный своей безусловной честности, правде, которая стала смыслом его творчества, нетерпеливо желал, чтобы христианство как можно полнее воплощалось в реальной действительности ради цели «воцарения на земле благоденствия и гармонии». В диссертации устанавливается, что эту идею Лесков понимал многогранно: не только как самобытный богослов (и в этом плане — еретически), но именно как художник: не в смысле отрицания Церкви, а в смысле внутреннего совпадения с ней. Писателю хотелось видеть возрожденное — истинное — христианство в пределах Православной Церкви.

В то же время Лесков выступил против ханжей и «пустосвятов», считающих себя «большими ревнителями веры», в то время как, по словам писателя «заправский, настоящий христианин (выделено мной. А. Н.) <.> ханжам хуже и противнее самого крайнего невера» (VI, 344).

Исследование своеобразие религиозно-нравственных исканий и раздумий Лескова, который, по его словам, иногда проявлял «религиозное своенравие» (XI, 148), но в то же время он был человеком, «не заглушившим в себе способности любить и уважать истину», привело к мысли, что именно это качество художника не позволило ему удалиться от истины. Проведенный анализ показал, что произведения Лескова объективно православнее, чем его собственная идеология, отмеченная «виражами» его личного, глубоко выстраданного поиска истины.

Глубинное знание религиозных источников, церковной истории, иконографии, святоотеческих преданий, современной писателю богословской литературы сформировали особый тип эстетики, многослойный православный подтекст лесковских произведений.

В следующем разделе второй главы «Художественное богопозна-ние в позднем творчестве Н.С. Лескова» показано, что глубоко волнующая писателя проблема боговедения, богопознания, непосредственно связанная с его религиозно-нравственными размышлениями, соотносится с особой природой его художественного творчества. Испытывая, по его словам, «томления духа», «духовной жаждою томим», Лесков искал способы утолить эту «жажду» .

Самое пристальное внимание писатель обратил на духовное «я» человека, который способен в сердце своем приобщиться к духовно-нравственной истине. Утверждая, что «душа по природе христианка «(XI, 456), Лесков полагал, что человек может в духе своем достичь Царствия Небесного («На краю света» (1875), «Некрещеный поп» (1877), «Лучший богомолец» (1886) и ДР-).

Таков, например, герой-зырянин в «рождественском рассказе» «На краю света», анализ которого позволил выявить мотивы, напоминающие как бы молитвенное творение, молитвословие, увенчанное единодушным финальным возгласом: «Аминь!» — а также прояснить метафизический смысл заглавия: «На краю света» — на краю светоносной ризы Христовой, за которую весь мир (весь свет) держится.

Таким образом, проведенное исследование обнаружило, что как художник Лесков был гораздо проницательнее: хотя в собственных религиозных раздумьях он порой и отклонялся от идеала Православия, потому что в реальной жизни искал и не находил совершенства, святых людей, живущих только во Христе и только по Его заповеди: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5: 48), — в своих произведениях писатель фактически утверждал православные идеалы, явил «гениальное чутье к Православию» .

В своем художественном творчестве писатель показал, что богопозна-ние может происходить путем интуитивного, рационально не постижимого открытия человеком Божественной премудрости. В вершинные моменты взлета восторженно-религиозного состояния духа лесковских героев («Запечатленный Ангел», «На краю света», «Христос в гостях у мужика», «Таинственные предвестия», «Интересные мужчины», «Юдоль») писателю удается запечатлеть в слове мистический опыт христианской веры, ярко передать ее эмоциональную и духовную природу, не поддающуюся интеллектуальному объяснению.

Идейно-эстетический анализ лесковских произведений дал возможность проследить, как Священное Писание естественно, органически «вживляется» в художественный текст, образуя в совокупности с ним нераздельное целое и сообщая, таким образом, произведению почти библейскую масштабность и неисчерпаемую глубину, внутренний — сакральный — смысл сложно организованного повествования.

В диссертации показано, что интенсивные религиозно-нравственные раздумья писателя определили не только содержание его произведений, но и их жанровую природу, систему художественных образов, стилистическую манеру, язык — сильный и энергичный, изобилующий цитатами из литургии и Священного Писания, и главное — явились важнейшей составляющей духовного начала лесковских произведений, упорядоченных вокруг религиозно-нравственного ядра.

Особо занимали Лескова поиски жанров для воплощения христианской идеи, отсюда обращение к таким видам эпоса, как легенда, предание, житие, святочный рассказ и др. Все это жанровое многоцветье художественно отражает миропонимание Лескова и его поиски Пути, Истины, Жизни.

В третьем разделе второй главы диссертации «Святочные рассказы как творческое и духовное призвание писателя» показано, что само сакральное время Рождества и святок становится символико-содержательной основой, организующей художественный текст на началах христианских заповедей. В этом традиционном жанре, который ко второй половине XIX столетия во многом именно благодаря Лескову получил второе рождение: «У нас не было хороших рождественских рассказов с Гоголя до Зап.<�ечатленного> Ангела» (XI, 406), — писателю-новатору удалось доказать, что и святочный рассказ, находясь во всех его рамках, «может представлять любопытное разнообразие, отражая свое время и нравы» (7, 4), и вместе с тем показать, «как люди представляют себе Божество и Его участие в судьбах человеческих» (XI, 406).

Со своим циклом «Святочные рассказы» (1886) Лесков не побоялся вступить в творческое соревнование с рождественскими повестями Чарльза Диккенса — признанного в мировой литературе мастера рождественской прозы. В истории развития жанра русский классик сумел занять место независимое и самостоятельное. Яркое подтверждение тому дал проведенный в разделе диссертации сопоставительный анализ повести Диккенса «Рождественская песнь в прозе» (1843) и святочного рассказа Лескова «Зверь» (1883).

Именно «хорошо прочитанное Евангелие» (XI, 509) предоставило возможность прикоснуться к разгадке одного из самых таинственных святочных рассказов Лескова «Белый орёл» (1880), природа повествования которого столь прихотлива и замысловата, что нуждается в «дешифровке». Евангельский текст: «Ибо, где будет труп, там соберутся орлы «(Мф. 24: 28), -проливает свет на сущность полисемантических образов произведения.

В числе святочных рассказов Лескова рассматривается также «Человек на часах» (1887) с его почти евангельским сюжетом чуда спасения на водах. Хотя автор не обозначил этот свой рассказ как святочный, в нем присутствуют важнейшие элементы святочного повествования. Анализ позволил определить «Человека на часах» именно как «крещенский рассказ «. Спасенный и спаситель в крещенскую ночь погружаются в «иорданскую прорубь» (VIII, 156).

Рассказ «Фигура», включенный Лесковым в святочный цикл 7-го тома Собрания сочинений, первоначально имел подзаголовок «Из воспоминаний о праведниках». Изучение циклов «Святочные рассказы», «Рассказы кстати», «Праведники» привело к выводу об их взаимопроникновении в художественном мире, созданном писателемоб общности их духовных установок, мировоззренческих и эстетических начал.

В следующем разделе второй главы «Взаимосвязь религиозных принципов с задачами социальной жизни („действенная вера“) в лесков-ском художественном феномене праведничества» проанализированы образы положительных героев Лескова — праведников. Их жизнь определяется умением поступать в соответствии с христианской верой и в согласии с нравственными убеждениями. В созданных им образах праведников автор видит людей не «стереотипного издания «. Нередко лесковским героям присуще сокровенное знание истины, которому пока не дано оформиться в слове. Таким образом, лесковские праведники — своеобразные «наставникинесущие христианские идеалы деятельной любви примером собственной жизни.

Идейно-художественный анализ произведений праведнического цикла показал, что во многих созданных им персонажах Лесков воплощал собственные религиозные раздумья. Герои-праведники нередко представляются «религиозными вольнодумцами» (XI, 541). Например, такие герои, как Несмертельный Голован, Однодум, заподозрены окружающими в «неправославии». На вопрос о вероисповедании Рыжов отвечает коротко: «христианин «. «Начитавшийся Библии» квартальный прослыл «еретиком», вредным фантазером, однако, несмотря на то, что досужим обывателям Православие Рыжова казалось «сомнительным», праведный герой окончил свои земные дни, «исполнив все христианские требы по установлению Православной Церкви» (VI, 243).

В «Инженерах-бессребрениках» (1887) писатель отдал замечательную дань православному христианству, создав образы Брянчанинова, Чихачева, Николая Фермора. Именно они ревностно служили тому «оригинальному и благородному направлению, которое можно назвать стремлением к безукоризненной честности и даже к святости» (VIII, 232). Христианская жизнь любимых героев Лескова, одухотворенная русским православным подвижничеством, безусловно, «» возвышается над чертою простой нравственности", и потому «свята Господу» «. Таким образом, праведность лесковских героев, хотя и не тождественна святости, но сродни ей.

В заключительном разделе диссертации «Художественная реализация „стремления к высшему идеалу“ в последних произведениях Н.С. Лескова» прослеживается, как композиционно-содержательная основа поздних рассказов и повестей художника строится на абсолютных полярностях: от «Праведников» к «Содому и Гоморре» «Зимнего дня» — в поздних произведениях о реальном голоде («Импровизаторы», «Юдоль») автор показывает ужасающий духовный голод современности.

Изучение произведений Лескова последнего периода творчества («Административная грация», «Загон», «Зимний день», «Дама и фефёла», «Заячий ремиз») дало возможность проследить, как, вникая в глубинные пласты Священного Писания, писатель выстраивает свою художественную модель мира — путь от злобы, богоотступничества, предательства, разрыва всех человеческих связей, вечного отвержения и отторжения — к искуплению человеком своей вины через принятие веры, покаяние и деятельное добро, следование идеалам Евангелия и завету Христа: «Иди и впредь не греши» (Ин. 8: 11). Усиление социально-критического пафоса в последних произведениях Лескова связано прежде всего с созидательным «стремлением к высшему идеалу» (X, 440). Художник ощущал настоятельную необходимость присутствия позитивных начал в «загоне» жизни. В рассказе «Загон» (1893) — уже на закате творческого пути — Лесков в дополнение к созданным ранее рисует еще один привлекательный образ православного священника — Александра Гумилевского, который способен ского, который способен «расширить уста своя» (12, 114) честным словом церковной проповеди.

От добровольно возложенных на себя обязанностей «выметалъщика сора» из храма Лесков переходит к реализации своего высокого призвания к религиозно-художественному поучению — функции вдохновенного христианского наставника. Во многих произведениях последнего периода творчества («Христос в гостях у мужика», «Пугало», «Под Рождество обидели» и других) автор выдерживает основные жанровые особенности и сам стиль христианского поучения, с его ориентацией на звуковое, живое восприятие художественного слова, внутреннюю диалогичность мысли, усиленную восклицаниями, риторическими вопросами, особой ритмической организацией напряженной, взволнованной речи, в основе которой лежит слово Божие. Размышляя над ним, «самобытнейший русский писатель» всегда испытывал глубоко личное чувство, адресуя свое творчество всем, «кто хощет совершен быти «(XI, 555).

Анализ идейно-эстетической природы творчества приводит к выводу об особенностях писательской художественной палитры, которые заключаются в умении воссоздавать многокрасочную полноту мира, слагаемую из соединения обыденных представлений и возвышенных религиозных переживаний. В диссертации выявляется своеобразие лесковской поэтики, которое проявилось в особых способах передачи взаимодействующих планов бытия: земного, реального, национального, конкретно-исторического и плана духовного, вневременного. В работе показано, как, по лесковскому слову, «ми-мотекущий лик земной» соотносится в произведениях художника с вековечным, непреходящим.

Проведенное исследование позволило прийти к выводу о том, что в последний период творчества религиозность Лескова не только определяла идейно-эстетическое своеобразие его произведений, но также обогащала и усиливала художественность. Христианская настроенность и религиозный пафос в творческом мире Лескова как величины константные с годами усиливались и нарастали, вызывая усложнение художественной структуры текста. В работе выявляется система приемов художественного изображения, определяемая православным началом, играющим первостепенную роль, а также писательским убеждением в том, что о вопросах веры можно говорить занимательно, интересно. Уникальное художественное решение поздних лесковских произведений формируют объективность и «запредельность», максимальное жизнеподобие, документальность в сочетании с ориентацией на высший, заданный в Евангелии идеал, доселе непревзойденный. Отсюда иконописность, молитвенность, невысказанность, загадочность произведений, символизация и сакрализация образов, наделенных полисемантично-стьюособая организация художественного пространства (земное и надмир-ное) и времени (сиюминутное и вечное), притчевый характер, элементы проповеди-поучения, прежде всего повышение роли непосредственно выраженного авторского начала, открытые апелляции к читателю и другие приемы художественного воплощения магистральной, сквозной религиозной точки зрения, становящейся основным стилеобразующим фактором лесковской идейно-эстетической системы.

Можно считать, что православное начало явилось точкой отсчета и итогом религиозно-нравственных раздумий художника, получив в последний период его творческой биографии характер художественного поучения в духе «истинного христианства». Межтекстуальный анализ позволяет воспринимать творчество писателя как идейно-художественную систему, определяющим началом которой является христианское мировидение и миропонимание. Задача художественного воплощения христианского идеала потребовала от писателя особого рода духовного призвания и творческого созидания. Многомерность, многоплановость, символико-смысловая емкость лесковского художественного мира открывают перед читателями и толкователями творчества писателя новые возможности сотворчества с ним.