Поиски золотого века как художественная доминанта романов Раймона Кено

Раймон Кено (Raymond Queneau, 1903;1976) — одна из наиболее интересных и значимых фигур во французской литературной жизни XX векаостался в истории литературы не только как романист и поэт, но и как переводчик, главный редактор «Энциклопедии Плеяды», член Гонкуровской академии, один из основателей и активных деятелей Мастерской потенциальной литературы (УЛИЛО).

Помимо собственно литературной деятельности Р. Кено занимался психологией, социологией, математикой, музыкой, живописью. Особенно сильно его заинтересовало кино: в 1947 году вместе с Б. Вианом и М. Арно он основал кинокомпанию «Аркевит» и написал несколько сценариев для известных мастеров, в частности, для Р. Клемана, выступил режиссером короткометражных фильмов и даже сам сыграл роль Клемансо в фильме К. Шаброля «Ландрю» (1962).

Страстное увлечение кинематографом сохранялось у Р. Кено на протяжении всей творческой жизни и оказало огромное влияние на поэтику его произведений. Творчеству Р. Кено-писателя присуще постоянное стремление расширять границы литературы путём вовлечения в художественный процесс других искусств и наук — не только кинематографа, но и математики, психологии, даже живописи. По словам П. Фурнеля, Р. Кено в своих произведениях «пытается использовать весь культурный пласт" — глубина и объём его эрудиции впечатляют [Fournel, 1986: 24].

Тем не менее, прежде всего Р. Кено был именно писателем. Его литературное наследие поражает своим разнообразием: помимо стихов, рассказов, романов, оно включает философские эссе, публицистические сборники, труды по теории и практике потенциальной литературы, написанные в соавторстве с другими членами УЛИПО. Кроме того, в течение всей жизни Р. Кено скрупулёзно вёл дневниковые записи, которые были опубликованы родными и близкими писателя уже после его смерти.

Во французском и зарубежном литературоведении произведения Р. Кено становились и становятся объектом самого пристального внимания учёных. В 1979 году во Франции была даже организована ассоциация по изучению творчества Р. Кено «Les Amis de Valentin Вгй» («Друзья Валентена Брю"1), которая занимается публикацией малоизвестных или неизвестных текстов писателя, организацией тематических конференций и выставок. Кроме того, ассоциация имеет собственный одноимённый журнал (до 1994 года он назывался «Cahiers Raymond Queneau»), в котором публикуются работы французских и зарубежных литературоведов, посвящённые творчеству писателя.

Романное воплощение разработанной Р. Кено концепции «новофранцузского языка» рассматривается в работах Р. Балигана [Baligand, 1971], Ж.-П.Бордюфура [Bordufour, 1975], Ж.-Э.Клансье [G.-E.Clancier, 1975], Ж. Анри [Henry, 2003] и др. Интерпретации отдельных романов Р. Кено посвящены исследования М. Биго [Bigot, 1994], П. Гайо [Gayot, 1967], С. Кассейр [Cassayre, 1999], В. Коган [Kogan, 1982] и др. В ряде работ анализируются отдельные аспекты поэтики романов Р. Кено: А. Бергенс [Bergens, 63- 75], П. Браффор [Braffort, 1986], Ж. Жуэ [Jouet, 1986], Ж. Кеваль [Queval, 1960], В. Панаитеску [Panaitescu, 1975], П. Сильвестр [Pierre-Sylvestre, 1975], М. Эсслин [Esslin, 1962] и др.

Автобиографический аспект романов писателя исследуется в трудах К. Дебон [Debon, 85- 86], Ж. Бреннера [Brenner, 1975] и др. Отражение в романах Р. Кено его многолетнего увлечения психоанализом рассматривают А. Клансье [A.Clancier, 1975], А. Калам [Calame, 1985]. Проблеме литературной саморефлексии в романах Р. Кено посвящены исследования Э. Уарди [Ouardi, 2003], К. Симмоне [Simmonet, 1975] и др.

В отечественном литературоведении художественное наследие Р. Кено, особенно его романное творчество, изучено недостаточно: до конца 90-х гг. XX века нами не обнаружено ни одной отечественной монографии, посвященной.

1 Ассоциация получила имя одного из персонажей романа Р. Кено «Воскресенье жизни». романному творчеству Р. Кено, только краткие аннотации и послесловия к русским переводам произведений писателя, принадлежащие С. Великовскому [Великовский, 19 736], Р. Ржевской [Ржевская, 1992], В. Кислову [Кислов, 2001]. Послесловие В. Кислова к книге «Упражнения в стиле» представляет собой обстоятельную статью, в которой анализируются различные аспекты поэтики романов Р.Кено.

В начале XXI века в России появилось сразу три диссертационных исследования, посвященных различным аспектам творчества Р. Кено, но вопросы собственно литературоведческой проблематики рассматриваются только в двух диссертациях. Исследование Д. С. Матвеенкова, рассматривающее художественное воплощение лингвистической концепции Р. Кено, является работой по лингвистике [Матвеенков, 2002].

Т.Б.Бонч-Осмоловская в работе «„Сто тысяч миллиардов стихотворений“ Р. Кено в контексте литературы эксперимента» исследует проявление черт комбинаторной литературы в поэтике одного из самых удивительных творений писателя [Бонч-Осмоловская, 2003]. В диссертации Е. А. Валеевой «Поэтика романов Р. Кено 30-х-60-х гг.» изучается кинематографическая составляющая стиля Р. Кено и преломление в его творчестве идеи «новофранцузского языка» [Валеева, 2006].

Ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении до настоящего момента романное творчество Р. Кено не изучалось как единое целое. Необходимостью такого изучения и предопределяется актуальность нашей работы.

Объектом исследования явилось романное творчество Р. Кено, анализируемое в связи с эстетической концепцией писателя, обусловленной его историко-философскими взглядами.

Становление Р. Кено как писателя пришлось на первую половину XX века — в его эстетической концепции и романном творчестве естественным образом нашли отражение настроения и художественные поиски эпохи «заката Европы». В начале XX столетия человек внезапно осознал, что он полностью зависим от хода событий, который он считал возможным направить в ту или иную сторону" [Ясперс, 1991: 289]. Европейцы, прежде убеждённые в своей власти над собственной историей, начали ощущать себя её рабамисамо ощущение «гнёта истории» явилось одной из важнейших составляющих общего трагического миропонимания, царящего в Западной Европе первой половины XX века.

Освобождение от рабства, которое свидетельствовало бы о преодолении кризиса духа и обретении новых оснований культуры, требовало обязательного анализа, пристального изучения всего хода предыдущей европейской истории. Так, в западноевропейском обществе возник повышенный интерес к исторической науке, а сама тема истории оказалась одной из ключевыхнаиболее актуальных и болезненных — тем во всем культурологическом дискурсе Западной Европы первой половины XX века.

Вопросы историко-философской проблематики рассматривались в трудах таких известных мыслителей эпохи, как О. Шпенглер, А. Тойнби, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Р. Генон и многие другиерассуждения о философии истории легли в основу французского неогегельянства как особого философского направления, составили сущность лекционного курса русского философа-эмигранта А. Кожева, который в 1933;1939 годах читал в парижской Высшей школе «Введение в чтение Гегеля».

Общий кризис сознания оказал непосредственное влияние и на эстетическую мысль эпохи, которая посвятила себя поиску путей обновления художественного языка [Руднев, 1999в: 177], как в узком лингвистическом смысле, так и в более широком, выразившемся в обновлении художественных структур.

Это обновление явилось своеобразным ответом искусства на кризис духа: в собственной сфере и собственными оригинальными методами искусство стремилось делать то же самое, чему посвятила себя и историческая наука эпохи, то есть искать новые смыслы, основания для возрождения культуры.

В произведениях крупнейших писателей XX века нашла отражение новая, хаотичная и непонятная картина окружающей действительности: так, именно в модернистских романах появилась и получила развитие новая трактовка пространства-времени в художественном тексте, которая, в свою очередь, сформировала новые тенденции в самом конструировании внутреннего мира художественного произведения.

В попытках обновления литературы, в частности романного жанра, писатели переместили основной акцент на форму художественного произведения, начали уделять особое внимание технике романа. Но для ведущих мастеров романа XX века — М. Пруста, А. Жида, Д. Джойса, Г. Стайн, Г. Джеймса, У. Фолкнера и др. — все поиски «точных формул» оказались неразрывно связаны с содержательной насыщенностью и ёмкостью.

Таким образом, становление творческой личности Р. Кено осуществлялось в культурной атмосфере эпохи кризиса духа, проникнутой подавляющим интересом к истории и попытками «освобождения» от неё силой искусства, которое, подобно исторической науке, посвятило себя поиску новых смыслов. Именно интерес к истории в дальнейшем предопределил всю творческую деятельность Р.Кено.

По убеждению Р. Кено, гармония миров скрыта от человека «исторического», что и объясняет столь бедственное положение человечества в начале XX века. Однако когда-то вселенский порядок был доступен человеку, человек был его частью, составлял единое целое с духовной первоосновой мира. Это специфическое состояние человечества — состояние включённости в мировой порядок — Р. Кено определяет как противостоящий истории «Золотой век».

Понятие Золотого века превращается в отправную точку всех эстетических рассуждений писателя и формирует основу для его романного творчества. По мнению Р. Кено, первой задачей литературы должен стать именно поиск Золотого века: литература оказывается процессом преодоления истории и интеграции человека в мировой порядок. Поиски Золотого века осуществляются в романах Р. Кено на разных уровнях — как на уровне фабулы, так и на уровне структуры произведения.

Таким образом, предметом нашего исследования стали поиски Золотого века как художественная доминанта романов Р.Кено.

Анализ романов Р. Кено сквозь призму поэтологической доминанты позволил нам рассматривать романные произведения писателя как единый текст. Разумеется, при таком подходе за рамками исследования остались некоторые существенные аспекты поэтики (повествовательная структура, карнавальная стихия, иронический стиль прозы и др.), которые затрагивались в нашей работе лишь в связи с изучением основной идейно-художественной направленности романов Р.Кено.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нём впервые предлагается анализ романов Р. Кено как единого целогоизучается поэтологическая доминанта романов писателя — поиски Золотого векаподробно рассматривается эстетическая концепция Р. Кено, обусловленная его историко-философскими воззрениями (публицистические сборники «Batons, chiffres et lettres», «Voyage en Grece» и «Entretiens avec Georges Charbonnier») — впервые анализируется историко-философское эссе Р. Кено «Une histoire modele».

Материалом исследования послужили двенадцать романов Р. Кено: «Chiendent» (1933), «Les derniers jours» (1936), «Odile» (1937), «Les enfants du Limon» (1938), «Un rude hiver» (1939), «Pierrot mon ami» (1942), «Loin de Ruiel» (1944), «Saint Glinglin» (1948), «Le dimanche de la vie» (1952), «Zazie dans la metro» (1959), «Les fleurs bleues» (1965), «Le vol dTcare» (1968).

Романы Р. Кено «Gueule de Pierre» (1934) и «Les temps meles» (1941) впоследствии были переработаны и включены писателем в состав романа «Saint Glinglin». На этом основании мы не рассматривали их в качестве исследовательского материала. Нами не изучались и два романа, опубликованных Р. Кено в 1962 году под псевдонимом Салли Мары: «Journal intime» («Интимный дневник Салли Мары») и «On est toujours trop bon avec les femmes» («С ними по-хорошему нельзя»).

Кроме двенадцати романов в качестве материала для исследования нами также привлекалось историко-философское эссе Р. Кено «Une histoire modele» («Образцовая история», 1966) — использовались дневники Р. Кено «Journal, 19 391 940 suivi de Philosophes et voyous» («Дневник 1939;1949 гг. с работой „Философы и проходимцы“») и «Journax, 1914;1965» («Дневник 1914;1965 гг.») — статьи и интервью разных лет, объединённые писателем в публицистических сборниках «Batons, chiffres et lettres» («Палочки, цифры и буквы»), «Voyage en Grece» («Путешествие в Грецию») и «Entretiens avec Georges Charbonnier» («Беседы с Ж. Шарбоннье"1).

Цель работы заключалась в исследовании поэтики романов Р. Кено с точки зрения реализации разработанной писателем концепции литературы как инструмента поисков Золотого века.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач: исследовать эстетическую концепцию Р. Кено как закономерное проявление духовных поисков европейской культуры первой половины XX векадать анализ историко-философского эссе «Une histoire modele» с целью изучения концепции истории Р. Кенопроанализировать гносеологические взгляды Р. Кеновыявить особенности исторического процесса в романах Р. Кеноисследовать особенности конфликта человека и истории в романах писателяизучить специфику организации фабульного и нарративного времени романов Р. Кеноисследовать принцип повторения в организации системы персонажей романов Р. Кено и двойниковые модели в произведениях писателя.

1 Сборник «Беседы с Ж. Шарбоннье» представляет собой своеобразный литературный вариант передачи «Беседы с Р. Кено», транслировавшейся по каналу «Франс III» в период со 2 февраля по 27 апреля 1962 года [Queneau, 1962: 7].

Методологической основой исследования явился историко-литературный подход. Помимо трудов по истории литературы, в работе использовались исследования по теории романа (Ю.М.Лотман, В. Шкловский, М. М. Бахтин, Н. Т. Рымарь и др.), по нарратологии (Ж.Женетт, С. Чатман), по мифопоэтике (Е.М.Мелетинский, О. М. Фрейденберг, А. Ф. Лосев, М. Элиаде, С. З. Агранович, И. В. Саморукова и др.).

Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что в ней представлен анализ романного творчества Р. Кено в неразрывной связи с эстетической концепцией писателя, обусловленной его историко-философскими воззрениями.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования полученных результатов в лекционных курсах по истории зарубежной литературы XX века, а также при подготовке семинаров и спецкурсов по истории и философии культуры, по стилистике.

Апробация результатов исследования проходила на заседаниях аспирантского объединения кафедры романской филологии Института иностранных языков Самарского государственного педагогического университета (Самара, 2005;2007), на ежегодных научно-практических конференциях аспирантов и преподавателей СГПУ (Самара, 2005;2007), а также на международных и всероссийских научных конференциях: «Морфология страха» (Самара, 2005), «Филология в системе современного университетского образования» (Самара, 2005), «Наука в высшей школе: проблемы интеграции и инноваций» (Самара, 2006), V конференция «Литература XX века: итоги и перспективы изучения» (Пятые Андреевские чтения, Москва, 2007). Материалы докладов легли в основу публикаций. По теме диссертации опубликовано пять статей.

На защиту выносятся следующие положения: ¦ в романном творчестве Р. Кено реализуется эстетическая концепция, обусловленная историко-философскими взглядами писателя. Эстетическая и историко-философская концепции Р. Кено сформировались в русле духовных исканий европейской культуры первой половины XX века, в частности, интереса к теме истории, которая стала одной из ключевых тем в культурологическом дискурсе эпохи.

Смысловым центром концепции истории Р. Кено, представленной в эссе «Une histoire modele», выступает понятие Золотого века. Сущностной характеристикой Золотого века оказывается особая духовность, понимаемая писателем как полное единение человека и высшей духовной силы, первоосновы Вселенной, стоящей за материальным миром. Золотой век предшествует и противопоставляется истории, наполненной несчастьями и бесконечной суетойон же устанавливается вновь после её завершения, когда человечество обретает Высшее знание о первооснове бытия.

Гносеологическая концепция Р. Кено обосновывает необходимость нового подхода к познанию, подразумевающего взаимодействие разума и иррациональных сил человеческого духа. Отличительной чертой нового подхода становится также его «толерантность», предполагающая возможность сосуществования множества различных точек зрения.

Эстетическая концепция Р. Кено определяет литературу как один из видов духовной деятельности людей и важнейший инструмент поисков Золотого века. С целью внести в повествование счастье и гармонию Р. Кено предлагает уподобить роман поэзии с её строгостью формы: из поэтического текста романы Р. Кено стремятся перенять два основных типа формальных ограничений — касающиеся количества элементов в конструкции и их порядка: роман в концепции Р. Кено предстаёт одновременно как форма ограниченная и форма устойчивая.

Определяющей характеристикой истории в романах писателя выступает Зло, исходящее от самого человека. Характерными чертами исторического процесса становятся также переменчивость и связанное с ней чувство неуверенности в бытии, сопровождающее человека «исторического».

Смысловой центр романов Р. Кено образуют взаимоотношения человека и истории: все персонажи писателя делятся на «неудачников», которым так и не удаётся в конце повествования приблизиться к заветному Золотому веку, «счастливцев», которые обнаруживают правильный подход к познанию, позволяющий им преодолеть историю, и «мудрецов», которым не нужно искать Мудрости, поскольку они и так уже находятся вне истории, в своём Золотом веке.

Временная организация и организация системы персонажей романов Р. Кено подчиняются действию формальных ограничений, которые направлены на гармонизацию повествования, освобождение его от истории. Важнейшим формальным требованием в романах Р. Кено становится повторение. На уровне временной организации принцип повторения реализуется посредством «рифмующихся» ситуаций и чередования повествовательных плановна уровне организации системы персонажей — посредством появления в повествовании персонажей-двойников.

Структура работы определяется поставленной целью и задачами.

Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографического списка, включающего 252 наименования на русском, французском, английском и немецком языках.

ВЫВОДЫ.

Историко-философская концепция Р. Кено обусловливает гносеологические воззрения писателя: Р. Кено доказывает необходимость принципиально нового подхода к познанию, способного привести человека к Мудрости, Абсолютному знания о первооснове бытия — знания, без которого достижение нового Золотого века невозможно по определению. В соответствии с эстетическими воззрениями Р. Кено в центре его романов оказывается конфликт человека и Истории — конфликт, разворачивающийся в непрерывных поисках Мудрости.

Все персонажи романов писателя, в зависимости от конечного результата их сражения с Историей, могут быть распределены по трёх группам -«неудачники», «счастливцы» и «мудрецы». Чаще всего в романах Р. Кено встречаются «неудачники», которым так и не удаётся приблизиться к заветному Золотому веку, обрести Мудрость. Персонажей-«счастливцев» в романах Р. Кено, которым удаётся встать на путь истинного познания, отличает не только новый подход к познанию, но и особое поведение: для достижения Мудрости они добровольно изолируют себя от «исторического» общества и его ценностей, начинают вести аскетический образ жизни. Особую категорию персонажей представляют «мудрецы», которым им не нужно искать Высшего знанияони и так уже находятся вне Истории, в собственном Золотом веке.

Как и на уровне временной организации (см. подробнее Главу II), на уровне организации системы персонажей романы Р. Кено подчиняются действию поэтического принципа повторения. Повтор, выстраивающий систему образов, приводит к появлению в произведениях Р. Кено многочисленных персонажей-двойников. Само удвоение реализуется различными способами, подчас взаимопересекающимися, накладывающимися друг на друга — один и тот же персонаж может входить в различные оппозиции.

Стандартная бинарная оппозиция, лежащая в основе двойничества, утрачивает в произведениях писателя доминирующее значение: важным становится не столько двойничество, сколько повтор как таковой. Повторение персонажей в романах Р. Кено направлено прежде всего на воссоединения разделённых Историей «половинок» одной личности, утверждение бытия человека в его целостности. При этом повтор в системе персонажей, равно как и повтор во временной организации, в романах Р. Кено никогда не бывает абсолютным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Становление творческой личности Р. Кено, одной из наиболее интересных и значимых фигур во французской литературной жизни XX века, пришлось на эпоху «заката Европы» — период глубокого кризиса европейского человечества. Упадок Европы явился именно идеей, кризисом духа — феноменом ментальной, культурной, эстетической жизни Западной Европы первой половины XX века. В научно-техническом же плане этот период оказался временем расцвета инженерной мысли, экспериментально-практических наук, множества открытий в разнообразных отраслях знания.

Ощущение человеком тотальной неуверенности в бытии, наступающей технократической цивилизации и грозящей гибели всей западноевропейской культуры породило в обществе закономерный интерес к теме истории, которая стала одной из ключевых во всем культурологическом дискурсе первой половины XX века. Именно в этот период в Европе появляются, почти одновременно, различные историко-философские труды, критически осмысляющие европейскую историю, выдвигающие целостные концепции исторического развития человечества в общем и европейской цивилизации в частности (О.Шпенглер, А. Тойнби, М. Хайдеггер, К. Ясперс, Р. Генон, А. Кожев и ДР-).

В самой исторической науке произошла смена ориентиров: отныне история определялась прежде всего как наука о развитии человеческой духовности во времени. Характерной чертой, соединившей главные историко-философские концепции первой половины XX века, оказалась мысль о том, что все несчастья человека в Истории обусловлены в первую очередь его неМудростью. В таком контексте обретение полной «власти над историей», на которое надеялась философская мысль эпохи, означало достижение человечеством высшей ступени знания, предполагающей понимание самой своей сути и своего места в общей системе мироздания.

Искусство, в том числе и литература, Западной Европы первой половины XX века по-своему реагировало на кризис духа, который царил в общественном сознании эпохи: в литературных кругах заговорили о кризисе романа и поэзии, о необходимости спасения самой литературы. Стремление к поиску новых принципов и приёмов художественного творчества отчётливо прослеживалось уже в авангарде, важнейшим феноменом которого выступило сюрреалистическое движение, и продолжилось в модернизме, магистральном направлении эстетической мысли эпохи.

В творчестве ведущих мастеров романа XX века — М. Пруста, Д. Джойса, У. Фолкнера, Г. Стайн и других — нашла отражение новая картина мира, поиски новой романной техники, направленной на преодоление кризиса духа, обретение новых оснований для культуры и творчества, освобождение от Истории силой искусства.

В рамках общих настроений и духовных поисков первой половины XX века Р. Кено обратился к теме Истории, которая в дальнейшем и предопределила всю его эстетическую концепцию и романное творчество. Собственные историко-философские воззрения писателя представлены в наиболее целостном и законченном виде в эссе «Une histoire modele» (1966). На формирование концепции Истории Р. Кено особое влияние оказали учения Аврелия Августина, Г. В. Ф. Гегеля (в интерпретации А. Кожева) и Р. Генонаво многом благодаря идеям этих трёх мыслителей Р. Кено задумывается и о роли процесса познания в истории.

Смысловым центром всей историко-философской концепции Р. Кено выступает понятие Золотого века. Писатель определяет Золотой век как специфическое состояние, свойственное первым людям на Земле — ощущение абсолютного счастья и покоя. Сущностной характеристикой Золотого века оказывается особая духовность, понимаемая как полное единение человека и высшей духовной силы, первоосновы Вселенной, стоящей за материальным миром. В Золотом веке между человеком и духовной первоосновой мира не существует противоречий, они образуют неразрывное единство.

В историко-философской концепции Р. Кено Золотой век как воплощение первозданной гармонии бытия противостоит Истории — «царству» неизбывных несчастий и бесконечной суеты. По мнению писателя, начало Истории обусловлено отказом человечества от изначальной духовности вследствие увлечения материальной стороной бытия. Сам исторический процесс предстаёт как непрерывная и непримиримая борьба духа и материи в человеке.

Главная воспитательная задача Истории заключается в приобщении людей к Высшему принципу, обладающему идеальной природой. Эта задача обусловливает, согласно Р. Кено, определяющую роль процесса познания в Истории. Обретение Золотого века обязательно предполагает достижение человеком Мудрости, то есть Высшего знания о первооснове бытия.

Р.Кено обосновывает необходимость нового подхода к познанию, который подразумевает взаимодействие в процессе познания всех резервов человеческого духа: и разума, и иррациональных сил (интуиции, воли, инстинктов, бессознательных побуждений и др.). Главной чертой нового подхода является его «толерантность» — он принимает множество вариантов и точек зрения вместо того, чтобы слепо настаивать на одной правде или же вовсе отрицать любое знание.

Историко-философские взгляды Р. Кено и детерминировали его эстетические воззрения. Основные положения эстетической концепции писателя представлены им в статьях, опубликованных в сборниках «Палочки, цифры и буквы», «Путешествие в Грецию» и «Беседы с Ж. Шарбоннье». По мнению писателя, само появление речевой деятельности находится в прямой зависимости от начала Истории: все истории — реальные и выдуманныерождаются из Истории и получают в качестве объекта именно человеческие горести и страдания.

Если литература появляется из Истории, то в центре любого художественного произведения априори оказываются, согласно Р. Кено, взаимоотношения Истории и человека. Конфликт человека и Истории может изображаться в повествовании под разными углами зрения. В зависимости от избираемого тем или иным писателем ракурса Р. Кено относит все литературные творения в родословную либо «Илиады, либо «Одиссеи», предлагая, по сути, собственную универсальную классификацию западной литературы, апофеозом которой выступают произведения Гомера.

По мнению писателя, любое литературное произведение, рождаясь из Истории, одновременно взывает к утраченному Золотому веку: финал повествования всегда подразумевает дальнейшее счастье и гармонию. Так, в эстетической концепции Р. Кено высокая задача, изначально стоящая перед литературой, соотносится с фундаментальной целью исторической науки и самой Истории как социокультурного феномена. Эта задача заключается в обретении Мудрости, которая привела бы человечество к новому Золотому веку. Предназначение литературы — постепенно приближать человечество к выходу из Истории и к счастью.

Глубочайший кризис западного романа первой половины XX века внушает Р. Кено мысль о необходимости перемен: писатель предлагает уподобить роман поэзии. Интерес Р. Кено к поэтическим законам и стремление перенести их в романное творчество, уподобить роман поэзии, основываются на вере писателя в «божественное» происхождение поэзии, в её связь с Мудростью Золотого века и мировым порядком.

Строгость в области формы оказывается принципиальным отличием поэзии от прозы. Эта строгость в структуре организует поэтический текст, придаёт ему внутреннюю гармонию, связывая его с всеобщим, универсальным порядком, с Мудростью Золотого века. В вопросе выработки собственной романной техники эстетическая система Р. Кено испытывает определяющее влияние художественных концепций М. Пруста, Дж. Джойса, У. Фолкнера и др.

Из поэзии Р. Кено заимствует для романа два основных типа формальных ограничений. Первый тип правил связан с количеством элементов, необходимых для построения текста, правила второго типа предписывают этим элементам определённый порядок следования, организуют их особым образом.

Так, роман Р. Кено предстаёт одновременно как форма ограниченная и форма устойчивая.

Эстетическая концепция Р. Кено, обусловленная историко-философскими воззрениями писателя, находит воплощение в его романах, которые одновременно изображают Историю и пытаются её преодолеть.

Определяющей характеристикой Истории в романах Р. Кено выступает Зло, но не природное, а исходящее от самого человека. Важнейшей чертой исторического процесса в произведениях писателя становится также переменчивость, неустойчивость: в мире Истории не существует ничего вечного или хотя бы сколько нибудь стабильного: меняются условия и обстоятельства жизни людей, уходят в небытие человеческие мысли и чувства, надежды и мечты. Одним из ярких проявлений нестабильности Истории в романах Р. Кено является непрерывная трансформация внешнего облика городов («Последние дни», «Мой друг Пьеро», «Зази в метро», «Голубые цветочки»).

Нестабильность Истории порождает и третью её характеристику в романах Р. Кено — онтологическую неуверенность человека. Неопределённость бытия в Истории предстаёт в романах писателя прежде всего сквозь призму «сбивающей с толку географии» («Последние дни», «Воскресенье жизни», «Зази в метро»). В Истории человек утрачивает уверенность не только в окружающем мире и в других людях, но и в самом себе («Дети Ила», «День святого Жди-не-жди»).

Смысловой центр произведений Р. Кено формируется конфликтом человека и Истории — конфликтом, предстающим как непрерывные поиски Мудрости. Все персонажи романов писателя, в зависимости от конечного результата их сражения с Историей, могут быть распределены по трём группам: «неудачники», «счастливцы» и «мудрецы».

Неудачники" - те, кому так и не удаётся приблизиться к заветному Золотому веку, обрести Мудрость — наиболее многочисленная категория персонажей в романах Р.Кено. В романе «Репейник» главными «неудачниками» становятся Этьен Марсель, члены его семьи и мадам Клош со своим братом Сатурненом Белотелем. Их история — история людей, пытающихся освободиться от Творца, отринуть его. Но без опоры на трансцендентное познание и обретение Мудрости невозможно: зло Истории заставляет героев романа вновь искать защиту у отвергнутого Творца, и весь трудный путь познания начинается для них с самого начала.

В романе «Последние дни» персонажам также не удается приблизиться к Золотому веку. Бедные и богатые, молодые и пожилые — все они ищут собственный способ преодоления Истории. В итоге все герои романа проигрывают в битве за счастье. Старик Толю осознаёт, что путешествия нисколько не помогают постичь суть бытия, хитроумный план Браббана проваливается, приятели Винсана остаются без любви, работы и шансов на успешную будущую карьеру, учёба перестает их увлекать. Сам Винсан также терпит поражение от Истории — подобно Бувару и Пекюше из одноименного романа Г. Флобера он пытается прийти к Знанию путём бесконечного чтения книг, но таким способом ему не удаётся стать мудрее и избавиться от своей ненависти к Истории.

Неудачниками" оказываются и персонажи других романов Р. Кено: Анри де Шамбернак и его помощник Пюрпюлан («Дети Ила»), Муннзерг и Прадоне («Мой друг Пьеро»), жители Родимого города («День святого Жди-не-жди»), герцог д’Ож («Голубые цветочки»), Икар («Полёт Икара»).

Персонажей-«счастливцев» в романах Р. Кено — тех, кому всё же удаётся встать на путь истинного познания — отличает собственная гносеологическая позиция: существование для них получает приоритет над сущностью, они стремятся постичь целостное бытие во всей его противоречивости. Сидролен («Голубые цветочки») приходит к Мудрости путём внутреннего созерцания: он отказывается от попыток прийти к «единственному» выводу и принимает жизнь во всём её многообразии. Такими же «счастливцами» становятся папаша Топ («Репейник»), Бернар Леамо («Суровая зима»), Роллан Трави («Одиль»),.

Даниэль де Шамбернак, Астольф и Ноэми («Дети Ила»), Жак Л’Омон («Вдали от Рюэля»).

Помимо нового подхода к процессу познания «счастливцам» присуще и определённое поведение: для достижения Мудрости они добровольно изолируют себя от «исторического» общества и его ценностей, принимают аскетичный образ существования. Именно разрыв всех связей с людьми помогает папаше Топу («Репейник») обрести гармонию бытияДаниэль, Астольф и Ноэми («Дети Ила») уходят из «приличного» общества, в котором вращались с рождения, и начинают вести асоциальную, но свободную и счастливую жизнь. Характерно, что сама аскеза понимается в романах Р. Кено, в первую очередь, не как телесные лишения, но как духовно-нравственное очищение.

Совершенно особую категорию персонажей представляют «мудрецы»: Пьер Великий («Репейник»), официант Альфред («Последние дни»), безумная Элен («День святого Жди-не-жди»), Валентен Брю («Воскресенье жизни»), Пьеро («Мой друг Пьеро»), Зази («Зази в метро»). «Мудрецам» им не нужно искать Высшего знания, они и так уже находятся вне Истории, в своём Золотом веке. Эти персонажи оказываются как бы вне основного действия, все заботы и волнения повседневного «исторического» существования проходят мимо них.

В романах Р. Кено предстаёт не только сама История, но и поиски Золотого века, которые отчётливо прослеживаются на уровне временной организации произведений и на уровне организации системы персонажей.

Важнейшее значение в Истории и в произведениях Р. Кено приобретает время. Фабульное время всех романов прямо соотносится с реальным временем Истории, как бы включается в его общий поток. Эксплицитное введение различных временных ориентиров в повествование у Р. Кено призвано подчеркнуть неразрывную связь романов с Историей.

Главными хронологическими указателями становятся конкретные исторические даты («Последние дни», «Дети Ила», «Голубые цветочки», «Полёт Икара»), настоящие исторические события («Репейник», «Последние дни», «Суровая зима», «Мой друг Пьеро», «Воскресенье жизни», «Голубые цветочки»), упоминания об изобретениях, имена реальных людей, принадлежащих конкретной эпохе («Последних днях», «Вдали от Рюэля», «День святого Жди-не-жди», «Воскресенье жизни», «Голубые цветочки», «Полёт Икара»).

Временная организация романов Р. Кено направлена на преодоление Истории путём гармонизации повествования. Специфику временной организации обусловливают количественные и порядковые ограничения, заимствованные романом Р. Кено из поэзии.

Самым главным количественным ограничением у Р. Кено становится перенятое им у классицистов аристотелевское требование «единства времени». «Единство времени» соблюдается в романах «Репейник» и «Зази в метро». Подчинение этому правилу словно вычленяет из хаоса Истории некий устойчивый фрагмент и, тем самым, преодолевает этот хаос, интегрирует порядок и гармонию Золотого века непосредственно в произведение. Заранее заданная длительность фабульного времени сообщает Истории некоторую стабильность, борется с её изменчивостью. Стабильность несёт с собой ясность, освобождающую человека «исторического» от мучительной неуверенности в бытии.

Важнейшим порядковым ограничением в романах Р. Кено выступает поэтический принцип повторения. Прежде всего, повтору подчиняется организация фабульного времени — «рифмующиеся» ситуации встречаются во всех без исключения романах Р.Кено. Следуя принципу повторения, фабульное время начинает имитировать «чистое» время Золотого века. Приведём несколько примеров.

В романе «Последние дни» появляются целые «зеркальные» главы, дублирующие друг друга. В романе «День святого Жди-не-жди» удваивается сцена в забегаловке Ипполита. В романе «Зази в метро» дважды повторяется сцена, где Зашибю в образе полицейского пытается остановить автомобиль и выслушивает гневные тирады водителейситуация, когда Зази без её согласия увозят в автомобиле или автобусе, дублируется в романе целых три раза. В «Голубых цветочках» повторяются встречи Сидролена с иностранными туристамисвадьба дочерей герцога перекликается с замужеством дочери Сидроленавстречу самого д’Ожа с Руссулой Пеке «отражает» знакомство Сидролена с новой домработницей Лали.

Организация фабульного времени по принципу повторения приобретает у Р. Кено многоуровневый характер: повторяющиеся ситуации встречаются внутри одной истории, в начале и в конце одного повествования, в разных романах. Перекликаются события первого («Репейник») и последнего («Полёт Икара») романов Р. Кено — вся История, представленная в произведениях писателя, стремится сомкнуться, образовать некий единый цикл. Оба романа повествуют о персонажах, мечтающих обрести свободу, ускользнуть от своего создателя, от самой участи быть персонажемно в «Репейнике», как и в «Полёте Икара», персонажи терпят неудачу, возвращаются в «плоскость».

Нарративное время в произведениях писателя также подчиняется принципу повторения. Ритм нарративному времени задаёт, как правило, равномерное чередование сразу нескольких повествовательных планов.

В романе «Дети Ила» линейное повествование о событиях, происходящих с семьёй Шамбернак, перемежается отрывками из Энциклопедии неточных наук, молитвами Святому Антуану, стихами, фрагментами Библии, биографическими справками из истории семьи Шамбернак В романах «Вдали от Рюэля» и «Голубые цветочки» также противопоставляются сразу несколько повествовательных планов: во «Вдали от Рюэля» первый план формирует реальная жизнь Жака Л’Омона, второй — его воображаемая жизнь, его бесконечные мечтыв «Голубых цветочках» обе реальности оказываются «настоящими», один план повествования организован вокруг герцога д’Ож, а дургой — вокруг Сидролена.

Нарративное время в романах Р. Кено часто растягивается, нарочито замедляется благодаря ритмическим паузам, «вставной» информации, затянутым диалогам. Роман стремится стать максимально бессобытийным, убрать акцент с действия, чтобы очистить себя от Истории.

Во всех романах Р. Кено присутствует сдвиг композиционной схемы, сознательное нарушение правил построения. Это касается и требования «единства времени», и принципа повторения в организации фабульного и повествовательного времени — повтор никогда не бывает абсолютным.

На уровне организации системы персонажей, как и на уровне временной организации, романы Р. Кено подчиняются действию поэтического принципа повторения. Повтор, выстраивающий систему образов, приводит к появлению в произведениях Р. Кено многочисленных персонажей-двойников. Само удвоение реализуется различными способами, подчас взаимопересекающимися, накладывающимися друг на друга — один и тот же персонаж может входить в различные оппозиции. Двойниковые модели в романах Р. Кено представлены следующими основными типами: антагонистическое двойничество, карнавальные пары и близнечные пары.

Двойниками-антагонистами выступают Аньес и Ноэми («Дети Ила»), Муннзерг и Прадоне («Мой друг Пьеро»), Пьер, Поль и Жан («День святого Жди-не-жди», Сидролен и герцог д’Ож («Голубые цветочки»). Карнавальные пары представляют Даниэль/Астольф и Анри де Шамбернак/Пюрпюлан («Дети Ила»), Габриэль и Шарль («Зази в метро»), Биротон/Рифент и Демосфен/Стеф («Голубые цветочки»). Близнечную пару образуют Юбер и Сюрже («Полёт Икара») — особенности, свойственные близнечному типу двойничества также вплетаются и в отношения двойников-антагонистов Муннзерга и Прадоне («Мой друг Пьеро»).

Кроме того, удвоение персонажей в романах Р. Кено осуществляется и с помощью иных механизмов: мы выделяем удвоение по ролевому признаку, удвоение по признаку пола, удвоение внутри одного образа и «клонирование».

Ролевыми двойниками становятся Браббан/Мартен-Мартен/Дютийоль/ Блэзоль («Последние дни»), Жожо Муйменш/Луиджи Вудзой/господин Вуссуа («Мой друг Пьеро»), сатир/легавый/торговецЗашибю/Педро.

Остаточник/инспектор Бердан Пуаре/Арун ар-Рахис («Зази в метро»). Отношения двойничества по признаку пола связывают мадам Клош и аббата Руннера («Репейник»), Валентена Брю и мадам Сапфир («Воскресенье жизни»), Габриэля/Габриэллу и Марселину/Марселя («Зази в метро»). В случае с мадам Клош и Валентеном Брю одновременно с удвоением персонажей по признаку пола происходит и удвоение по ролевому признаку: мадам Клош становится священником, а Валентен — гадалкой.

Удвоению внутри собственного образа подвергаются Дюссушель («День святого Жди-не-жди»), Поль Болюкра («Воскресенье жизни»), Сидролен, герцог д’Ож, конь Демосфен («Голубые цветочки»). В романе «Голубые цветочки» прохожие и иностранные туристы удваиваются простым «клонированием», то есть оказываются абсолютно идентичными персонажами, отличающимися друг от друга только местом, которое каждый из них занимает в общей структуре произведения.

В ряде случаев отношениями повторения в романах Р. Кено связываются не отдельные персонажи, а целые линии, или группы: «команда» Этьена Марселя и «команда» мадам Клош («Репейник»), Тюкденн-Роюль-Бреннюэр-младший и Браббан-Толю-Бреннюэр-старший («Последние дни»), Зострил-Сенпёрт-Капюстер и Мачут-Мазьё-Мандас («День святого Жди-не-жди», три дочери-три зятя герцога д’Ож и три дочери-три зятя Сидролена («Голубые цветочки»).

Персонажи, принадлежащие различным романам Р. Кено, также перекликаются между собой, связывая воедино всё романное творчество писателя: Бэбэ Туту присутствует как в «Репейнике», так и в «Детях Ила" — официант Альфреда из «Последних дней» приобретает тезку-коллегу в романе «Вдали от Рюэля» и др. В последнем романе «Полёте Икара» появляется целая группа хорошо знакомых читателю имён: бесчисленные Жаны, Дюраны, Этьены, Дюпоны оказываются персонажами новых романов писателя Сюрже, который сам есть всего лишь персонаж.

Анализ разнообразных двойниковых моделей в романах Р. Кено показывает, что стандартная бинарная оппозиция, лежащая в основе двойничества, утрачивает в произведениях писателя доминирующее значение. Отныне речь идёт не столько о двойничестве, сколько о множественности, повторе как таковом. Повторение персонажей в романах Р. Кено призвано сложить воедино разделённые Историей «половинки» одной личности, утвердить бытие человека в его целостности, но повтор в системе персонажей также, как и повтор ситуаций, всегда вариативен.

Принцип повторения, функционирующий как на уровне временной организации романов Р. Кено, так и на уровне организации системы персонажей, создаёт напряжённость повествования, рождает внутренний конфликт: произведения писателя, которые, как и все романы, должны повествовать о бедах и страданиях человека «исторического», демонстративно отказываются от этой роли.

В русле общих настроений и духовных поисков первой половины XX века романы Р. Кено представляют попытку преодолеть Историю и наполниться счастьем и покоем Золотого века. Однако это оказывается задачей, которую по определению невозможно осуществить до конца: пока роман остаётся романом, он вынужден повествовать об Истории.

Но всё же произведения Р. Кено перестают быть «историческими» романами-событиями, романами-происшествиями и трансформируются в некий тип романа-«ожидания» конца романа, самого финала литературы. В этом ожидании писатель превращает творчество в непрерывный процесс поиска Мудростиследуя принципам своего учителя Д. Джойса, Р. Кено стремится к тому, чтобы его произведения всегда находились «в развитии» [Roudaut, 1986: 30].

Вместе с тем, идеи, которые несёт романное творчество Р. Кено, рождаются в сотрудничестве произведения с читателями — в романах писателя нет и не может быть каких-либо догматов, навязчивой философской позиции, напротив, они дарят каждому читателю возможность размышлять в своей индивидуальной манере, руководствуясь собственным опытом и когнитивной базой. По удачному выражению П. Машри, романы Р. Кено лишь ориентируют читателей в процессе познания, «предоставляют своего рода ключи, тонкие аллюзии, проходящие под канвой повествования и указывающие возможные пути различных интерпретаций» [Macherey, 1985: 27]. Одной из таких интерпретаций и является проведённое нами исследование.