Политическая идентичность России в постсоветский период: альтернативы и тенденции

Актуальность исследования.

Формирование политической идентичности представляет собой один из ключевых вызовов для стран демократического транзита. Этот вызовособенно актуален для России, чье общество даже после распада СССР остается достаточно разнородным не только в этно-конфессиональном и культурном отношении, но и с точки зрения развитости территорий, их политического устройства, экономического и социального потенциала. В постсоветский период потребность в обретении новых политических принципов, интегрирующих разнородное российское общество в рамках единой концепции нации и государства, поставила социум перед необходимостью формирования новой политической идентичности страны.

С другой стороны, эта потребность диктовалась глобальными изменениями последних 20 лет. После распада СССР Россия столкнулась с необходимостью по-новому сформулировать видение своей роли и места в мире, переосмыслить базовые принципы своих отношений с внешней средой в условиях изменений конфигурации ее границ. Проблему формирования политической идентичности делали актуальной также и радикальные изменения политической системы страны: на повестку дня выходит вопрос о степени и основаниях преемственности между Россией и ее историческими предшественниками — СССР и Россией дореволюционного периода. Интегрированность нового общества и его видение себя в мире тесно взаимосвязаны с внутренним консенсусом относительно прошлого страны и ее политических традиций.

Подобная ситуация заключает в себе комплекс исследовательских вопросов и проблем. Каковы основные тенденции формирования политической идентичности России? В логике каких альтернатив формируются эти тенденции? Способствуют ли эти тенденции функционированию России как интегрированного и целостного государства, а также — как значимого актора международных отношений?

Актуальность ответов на эти вопросы обуславливается как необходимостью в критической рефлексии относительно процессов формирования политической идентичности, которые еще не завершились, так и в потребности преодоления складывающихся в ряде зарубежных и российских источников стереотипов относительно новой российской идентичности. В международном научном сообществе, сложился достаточно устойчивый стереотип, в соответствии с которым политическая идентичность России изучается в логике оппозиций «демократия-авторитаризм», «правопорядок», «либерализм-национализм» и т. п. В качестве носителей политической идентичности нередко рассматриваются политические партии, движения или силы, делающие в своих программах акцент на те или иные стороны указанных оппозиций, а преобладание этих сил определяется как индикатор формирования в стране той или иной политической идентичности. Попытка опровергнуть этот стереотип, рассмотреть политическую идентичность как совокупность представлений, являющихся основанием общности всех граждан страны, имеющих более фундаментальный и длительный характер, нежели представления, формируемые электоральными циклами или политическими кампаниями, также определяет актуальность темы.

С методологической точки зрения, актуальность исследования заключается в том, что поставленные вопросы нельзя осмыслить исключительно в рамках эмпирических политических теорий или теорий среднего уровня. Проблема требует новых подходов с точки зрения нормативной политической теории применительно к изучению российской политической практики. В качестве разработки таких подходов особую актуальность приобретает использование концептов критической теории международных отношений для исследования российской политической идентичности. В рамках критической теории МО именно понятие идентичности выступает центральным концептом в объяснении политических процессов и функционирования политических институтов. Попытка использования понятийного аппарата критической теории определяет значимость темы с эпистемологической точки зрения.

Степень разработанности темы.

Степень разработанности проблематики исследования может быть представлена в рамках нескольких составляющих.

Основы эмпирического изучения феномена коллективной идентичности были заложены социологами, социальными психологами, антропологами, среди которых могут быть названы такие ученые как П. Бергер, Т. Лукман, Э. Эриксон, Ч. Х. Кули, Дж. Мид, Б. Малиновский, К. Леви-Стросс1 и др.

К работам, которые формируют понятийный аппарат исследований политической идентичности применительно к нации-государству современного типа можно отнести труды Б. Андерсона, Э. Геллнера, Э. Хобсбаума, Э. Гидценса, Э. Смита, Ч. Тейлора, Ч. Тилли, У. Кимлики, Ю. Хабермаса, М. Фуко2 и др.

Среди современных зарубежных исследователей, в фокусе работ которых находится проблема политической идентичности в контексте различных международных и мировых процессов, следует отметить И. Ноймана, С. Хантингтона, А. Вендта, Д. Кэмпбела, А. Этциони, К. Коукера, И.

1 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. Москва: Academia центр, 1995; Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. Москва: Прогресс, 1996; Кули Ч. Х. Человеческая природа и социальный порядок. Москва: Дом интеллектуальной книги, 2000; Мид Дж. Интернализованные другие и самость. / Американская социологическая мысль. Под ред. В. И. Добренькова. Москва: Международный Университет Бизнеса и Управления, 1996; Малиновский Б. Научная теория культуры. Москва: ОГИ, 1999; Леви-Строс К. Мифологики: сырое и приготовленное. Москва-Санкт-Петербург: Университетская книга, 1999.

2 Андерсон Б Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. Москва: Канон-Пресс, 2001; Gellner Е. Nationalism. London: Weidenfeld and Nicolson, 1997; Hobsbawm E. Inventing Traditions. / The Invention of Tradition. Edited by Hobsbawm E and Terence R. Cambridge: Cambridge University Press, 2002; Гидценс Э. Устроение общества. Москва: Академический проект, 2003; Смит Э. Национализм и модернизм. Москва: Праксис, 2004; Tailor, Ch. Democratic Exclusion (and its Remedies?). In A.C. Cairns. Citizenship, Democracy and Pluralism. Toronto: McGill University Press, 1999; Tilly Ch. Social Boundary Mechanisms. // Philosophy of the Social Sciences, Vol. 34, No 2, June 2004; Kymlicka W. Multicultural States and Intercultural Citizenship. // Theory and Research in Education. Sage Publications, Vol. 1 (2), 2003; Хабермас Ю. Постнациональная констелляция и будущее демократии. // Логос. — 2003. — № 4−5- Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. Москва: «Ad Marginem», 1999.

Валлерстайна, Э. Балибара, Д. Биго, и др. Такие ученые как Г. Шопфлин, М. Мэртес, Т. Эриксен, Дж. Джиллис концентрируются на изучении политической идентичности тех или иных национальных государств.4 Среди исследователей идентичности с точки зрения политической и социальной философии могут быть названы Г. Люббе, С. Жижек, Б. Вальденфельс и др.5.

К числу зарубежных исследователей, работающих над проблемой российской политической идентичности в постсоветский период, относятся В. Бане, Г. Гошулак, JI. Брюнер, М. Феретти, Т. Зарицкий, Б. Форест, Р. и Дж. Зайда, И. Нойман, Э. Рингмар, Дж. Армстронг6 и др.

Диссертационное исследование в значительной степени опирается на разработки российских ученых. В рамках международного аспекта проблемы.

3 Нойман И. Использование другого. Москва: Новое издательство, 2004; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. Москва: Издательство ACT, 2003; Wendt, A. Social Theory of International Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 1999; Campbell D. Writing Security: United States Foreign Policy and the Politics of Identity. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1999; Этциони, А От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. Москва: «Ладомир», 2004; Коукер К. Сумерки Запада. Москва: Московская школа политических исследований, 2000; Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс: двусмысленные идентичности. Москва: Логос-Альтера, 2003; Биго Д. Проблемы безопасности: теоретические дискуссии и институциональный контекст. / Международные отношения: социологические подходы. Под ред П. А. Цыганкова. Москва: «Гардарика», 1998.

4 Schopflin G. Identities, Politics and Post-Communism in Central Europe. // Nations and Nationalism, No 9 (4), 2003; Мертес M. Немецкие вопросы — европейские ответы. Москва: Московская школа политических исследований, 2001; Eriksen Т.Н. Place, Kinship and the Case for Non-Ethnic Nations // Nations and Nationalism, No 10 (½), 2004; Jillis J.R. Commemorations: The Politics of National Identity. Princeton: Princeton University Press, 1994.

5 Люббе Г. Историческая идентичность. // Вопросы философии. — 1999. — № 4- Жижек С. Возвышенный объект идеологии. Москва: Художественный журнал, 1999, Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «Чужом». // Логос. — 1994. — № 6.

6Bunce V. The National Idea: Imperial Legacies and Post-Communist Pathways in Eastern Europe. // East European Politics and Societies, Vol.19, No 3, 2005; Goshulak G. Soviet and Post-Soviet: Challenges to the Study of Nation and State Building. // Sage Publications, Vol. 3(4), 2003; Bruner L.M. Rhetoric of the State: The Public Negotiation of Political Character in Germany, Russia and Quebec. // National Identities, Vol 2, No 2, 2000, Ferretti M. Memory Disorder. Russia and Stalinism. // Russian Politics and Law, Vol. 41, No 6, November-December 2003; Zarycki T. The Role of Russia in the Modern Polish National Identity. // East European Policy and Societies, Vol. 18, No 4, 2004; Forest B, Johnson J. Unraveling the Threads of History: Soviet-Era Monuments and Post-Soviet National Identity in Moscow. // Annals of the Association of American Geographers, No 93 (3), 2002; Zajda J., Zajda R. The Politics of Rewriting History: New History Textbooks and Curriculum Materials in Russia. // International Review of Education, No 49 (3−4), 2003; Neumann I. Russia and the Idea of Europe: a Study in Identity and International Relations. London: Routledge, 1996; Ringmar E. The Recognition Game: Soviet Russia Against the West. // Cooperation and Conflict: Journal of the Nordic International Studies Association, Vol. 37 (2), 2002; Armstrong J. The Autonomy of Ethnic Identity. Historic Cleavages and Nationality Relations in the USSR. / Thinking Theoretically about Soviet Nationalities. Edited by A. Motyl. New York: Columbia University Press, 1992. политической идентичности используются результаты исследований Т. А. Алексеевой, А. В. Торкунова, А. Ю. Мельвиля, А. Д. Богатурова, А. В. Шестопала, В. О. Печатнова, А. В. Кортунова, С. В. Кортунова, В. В. Кортунова,.

A.M. Салмина, А. Г. Арбатова, ЭЛ. Баталова, И.М. Бусыгиной7 и др. В этих исследованиях проблема российской политической идентичности раскрывается с точки зрения отношений России с зарубежными странами, ее роли и места в мире, а также — в рамках сравнительных исследований политической идентичности.

Среди работ, отражающих проблематику в контексте внутриполитических процессов и проблемы российской модернизации, используются разработки В. В. Согрина, А. С. Ахиезера, А. Г. Володина, В. М. Сергеева.8.

В рамках социологических подходов изучения политической идентичности рассматриваются исследования В. А. Тишкова, В. И. Пантина,.

B.В. Лапкина, Г. Г. Дилигенского, Л. Д. Гудкова.9.

7 Алексеева Т. А. Поиск новой парадигмы. / Политическая наука в России. Под ред. А. Д. Воскресенского. Москва: МОНФ, 2000; Алексеева Т. А. «Реванш кочевников» или ценностное осмысление глобализации. // Космополис. Лето, 2004. — № 2 (4) — Торкунов А. В. Российская модель демократии и современное глобальное управление. // Международные процессы. Январь-апрель 2006. — Т. 4. — № 1 (10) — Мельвиль А. Ю. Либеральная внешнеполитическая альтернатива для России? / Внешняя политика и безопасность современной России. 19 912 002. — Т.1. Москва: РОССПЭН, 2002; Богатуров А. Д. Плюралистическая однополярность и интересы России. // Свободная мысль. — 1996. — № 2- Шестопал А. В. Иберо-американистика. Традиции, тенденции, перспективы. Москва: Издательство МГИМО (У) МИД РФ, 2001; Печатное В. О. Американо-центристский мир и его последствия для России. // Вторые горчаковские чтения «Мир и Россия на пороге XXI века». Москва: МГИМО (У) МИД РФ, 2000, Кортунов А. В. Ветер с Востока или свет с Запада? / Центрально-Европейский Ежегодник, 2003. Москва: Логос, 2003; Кортунов С. В. Имперские амбиции и национальные интересы. Новые измерения внешней политики России. Москва: МОНФ, 1998; Кортунов В. В. Недовольство либерализмом. / Имитация здравого смысла: очерки по теории мировой культуры. Москва, 2001; Салмин A.M. Россия, Европа и новый мировой порядок. // Полис. -1999. — № 2- Арбатов, А Г. Российская национальная идея и внешняя политика. Москва: МОНФ, 1998; Баталов Э. Я. О философии международных отношений Москва: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2005; Бусыгина И. М. Территориальный фактор в европейском сознании // Космополис. Зима 2002;2003. — № 2;

8 Согрин В. В. Политическая история современной России, 1985;2001: от Горбачева до Путина. Москва: ИНФРА-М, Весь мир, 2001; Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. Новосибирск: «Сибирский Хронограф», 1997; Володин, А Г. Гражданское общество и модернизация в России (Истоки и современная проблематика). // Полис. — 2000. — № 3- Сергеев В. М. Демократия и региональное неравенство. // Полис. — 2003. — № 5.

9 Тишков В. А. Самоопределение российской нации. // Международные процессы. Май-август 2005. — Т. 3. — № 2 (8) — Лапкин В. В., Пантин В. И Запад в Российском общественном мнении:

Ценностный аспект проблемы российской идентичности, а такжевзаимосвязь феномена политической идентичности с различными политическими идеологиями раскрывается в работах Т. А. Алексеевой, В. А. Кулинченко, А. В. Кулинченко, B.C. Малахова, И. К. Пантина, Ю. С. Пивоварова, Б. Г. Капустина, И. М. Клямкина, Г. Г. Водолазова, М. В. Ильина, О. Ю. Малиновой, А. С. Панарина.10.

Проблематика диссертации находит свое отражение в работах и выступлениях ряда российских политиков и государственных деятелей: М. С. Горбачева, Е. М. Примакова, И. С. Иванова, С. Б. Иванова, С. В. Лаврова, В. В. Путина.11.

Цели и задачи исследования.

Цель настоящей диссертации предполагает исследование формирования российской политической идентичности как политического процесса в до и после 11 сентября 2001 г. / Запад и западные ценности в российском общественном сознании. Москва: ИМЭМО РАН, 2002; Дилигенский Г. Г. Основные проблемы восприятия россиянами Запада и западных ценностей. / Запад и западные ценности в российском общественном сознании. Москва: ИМЭМО РАН, 2002; Гудков JI Д. Негативная идентичность. Статьи 1997;2002 гг. Москва: Новое литературное обозрение — «ВЦИОМ — А», 2004.

10 Алексеева Т. А. Капустин Б.Г., Пантин И. К. Перспективы интегративной идеологии // Полис. — 1997. — № 3, Кулинченко В А, Кулинченко А. В. О духовно-культурных основаниях модернизации России. // Полис. — 2002. — № 3- Малахов В. С. Национализм как политическая идеология. Москва: Книжный дом «Университет», 2005; Пивоваров Ю. С. Государство, Русское государство. Русская мысль. / Государство в русской политической мысли. Москва: ИНИОН РАН, 2000; Капустин Б. Г, Клямкин И. М. Либеральные ценности в сознании россиян. // Полис. — 1994. — № 1- Водолазов Г. Г. Общенациональная идеология как идеология большинства населения. // Полис. — 1997. — № 3- Ильин М. В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. Москва: РОССПЭН, 1997; Малинова О. В. Либерализм и концепт нации. // Полис. — 2003. — № 2. Панарин А. С «Вторая Европа» или «Третий Рим»? Парадоксы европеизма в современной России. // Вопросы философии. — 1996. -№ 10.

11 Горбачев М. С. Нобелевская лекция. Москва: Политиздат, 1991; Примаков Е. М. Международные отношения накануне XXI века: проблемы, перспективы. / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991;2002. — Т.1. Москва: 2002; Иванов И С. Внешняя политика России на рубеже XXI века: проблемы формирования, эволюции и преемственности. / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991;2002. — Т.1. Москва: 2002; Ivanov I.S. The New Russian Identity: Innovation and Continuity in Russian Foreign Policy. // The Washington Quarterly, summer, No 24 (3), 2001; Иванов С. Б. О новой редакции Концепции национальной безопасности Российской Федерации. / Лекция С. Б. Иванова в МГИМО (У) МИД России. 14 марта 2000 г., httpV/www rami ru/publications/2000;03−14/index html: Лавров C.B. Россия в глобальной политике // Россия в глобальной политике, http //www globalaffairs ru/articles/5270 html: Путин В. В. Россия на рубеже тысячелетий. / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991;2002. — Т.1. Москва: РОССПЭН, 2002; Путин В. В. Послание федеральному собранию Российской Федерации. Москва: Кремль, 25 апреля 2005., http7/www kremlin ru/text/appears/2005/04/87 049.shtml контексте анализа основных альтернатив и тенденций ее становления в постсоветский период.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

Задать концептуальные рамки понятия политической идентичности через раскрытие его базовых составляющих: определить политическую идентичность как механизм интеграции политического сообщества, как средство маркирования границ политического сообщества и актуалиации Другого, как форму интерпретации прошлого сообщества и конструирования его традиций.

Определить смысловые ограничения понятия политической идентичности, актуальные для контекста исследования, проследить его логическую связь с близкими по смыслу понятиями.

Выявить характеристики политической идентичности нации-государства современного типа, в том числе, в условиях глобализации и «размывания суверенитета».

Провести анализ динамики российской политической идентичности в постсоветский период как политического процесса, в контексте политических действий государства (государственных деятелей России) по формированию ее доктринальных оснований.

В логике трех смысловых блоков понятия политической идентичности, раскрыть содержание российской идентичности и его эволюцию в постсоветский период с точки зрения перспектив функционирования российского политического сообщества как гражданской нации, с точки зрения концептуализации ее места и роли в мире, а также — отношения к актуальным Другим, с точки зрения интерпретации прошлого, формирования новых политических традиций и исторической преемственности страны.

Определить основные тенденции становления политической идентичности России: выявить логику и закономерности этого процесса в постсоветский период. Охарактеризовать политическую идентичность России в свете проблем интегрированное&tradeроссийского политического сообщества, места страны в мире, ее отношений с зарубежными странами.

Объектом исследования выступает политическая идентичность России постсоветского периода.

Предметом исследования является процесс формирования политической идентичности постсоветской России и связанные с ним тенденции, детерминированные разнообразными внутриполитическими и внешнеполитическими факторами.

Теоретико-методологические основания исследования:

Диссертация базируется на критическом анализе понятийного и методологического аппарата модернистских теорий идентичности, национализма и национального государства современного типа Э. Геллнера, Э. Хобсбаума, Б. Андерсона, Э. Гидценса и других исследователей, с учетом возможностей и ограничений этих теорий, выявленных, такими теоретиками как Э. Смит, Т. Эриксен и др.

Значимая роль в концептуализации понятия политической идентичности отводится нормативным политическим теориям — коммунитаризму (Ч. Тейлор, М. Сэндел и др.) и деонтологическому либерализму (Дж. Роулз). В работе также используются такие теоретические подходы как символический интеррацкионизм (П. Бергер, Т. Лукман), постструктурализм (М. Фуко), антропологические теории идентичности (Ф. Барт, Б. Малиновский, JI. Уайт и др.), теории международных отношений — конструктивизм и критическая теория МО (А. Вендт, Д. Кэмпбелл, Э. Рингмар и др.), реалистическая теория МО (Г. Моргентау) и др.

В своей совокупности эти теории позволили концептуализировать понятие политической идентичности, сформировать его абстрактную модель исходя из целей и задач исследования.

Методы исследования.

В диссертационной работе использованы различные методы, среди которых могут быть названы:

Метод построения «исторического понятия» (в том смысле, в котором его использует М. Вебер12) — применяется как в процессе концептуализации понятия политической идентичности, построения его абстрактной модели, так и в процессе его использования в исследовании российского случая. Метод подразумевает выявление комплекса связей, черт и характеристик, присущих изучаемому явлению в определенных исторических и культурных условиях. Понятие формируется из отдельных частей, которые берутся как из широкого исторического контекста (эпоха Современности или Модерна), так и из узкого контекста (постсоветский период, период после окончания холодной войны и т. д.). Данный метод, в этом смысле, используется не для выделения «общего» или «конечного» определения понятия политической идентичности, но для его интерпретации, представленной в исторической эволюции.

Метод кейс-стади подразумевает, что сформированный концепт накладывается на конкретный казус или случай и рассматривается в эмпирическом ключе. Метод кейс-стади позволяет использовать информацию об изучаемом случае, собранную из различных источников, включая нормативно-правовые и доктринальные документы, научные публикации, публикации и выступления ведущих политиков, результаты социологических исследований и т. п.

Структурно-функциональный метод. Аналитически выделяются структурные элементы политической идентичности, выявляется взаимосвязь между ними, а также — их функциональное наполнение.

Сравнительно-исторический метод — применяется для анализа процесса становления политической идентичности России в исторической.

12 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. / Вебер М. Избранные произведения. Москва: Прогресс, 1990. — С. 69. перспективе постсоветского периода, сравнения ее состояний на различных этапах этого периода.

Теоретическая значимость и научная новизна исследования.

Диссертация расширяет представления о сущности политической идентичности и о ключевых характеристиках этого понятия. В исследовании выстраивается оригинальная абстрактная модель понятия политической идентичности: формируется особая конфигурация сущностных элементов, составляющих его смысловое ядро, задаются ограничения понятия, определяются отношения с близкими концептами. Исследование вносит вклад в представления о политической идентичности в контексте национального государства современного типа как одной из форм политического сообщества: подвергаются анализу основные теоретические подходы к процессу формирования идентичности национального государства (модернизм и перенниализм), предпринимается попытка найти оптимальный баланс между ними.

При анализе альтернатив политической идентичности, работа выходит за рамки распространенных оппозиций «авторитаризм-демократия», «правопорядок» и др., а также — за рамки привязки идентичности к идеологии той или иной политической партии или силы. Политическая идентичность России рассматривается не в контексте конкуренции идеологий («либерализм-социализм», «либерализм-консерватизм» и др.), но как совокупность принципов и представлений, потенциально значимых для всего общества, служащих предметом актуализации на уровне нормативных и доктринальных документов, а также на уровне практической политики. В этой связи, альтернативы политической идентичности анализируются в логике исторических этапов ее эволюции.

Тенденции становления политической идентичности в России исследуются как производные от политики идентичности государства. В исследованиях российского случая акцент делается на конкретных политических шагах государства по формированию идентичности, а не на его результатах — срезах общественного мнения, изучении политического самосознания граждан и т. д.

Основная гипотеза исследования.

Для России постсоветского периода, несмотря на кризисные явления 1990;х гг., характерно формирование качественно новых координат политической идентичности, которые синтезируют в себе элементы досоветской, советской и постсоветской идентичности. В то же время, эти координаты нуждаются в интегрирующем начале, которое находило бы свое отражение как в массовом сознании, так и на уровне политических доктрин и политики идентичности. В случае России таким началом выступают, прежде всего, ценности патриотизма, а не идеологии каких-либо партий или движений. Учитывая тенденции формирования политической идентичности России в постсоветский период, именно патриотизм представляется наиболее значимой альтернативой политической идентичности страны, наиболее органичным для России нормативным основанием единства государства и его будущего как великой державы.

Основные положения, выносимые на защиту. Содержание понятия политической идентичности может быть раскрыто через три составляющие. В рамках первой составляющей политическая идентичность определяется как совокупность политических принципов, служащих нормативным основанием осознания гражданами страны своей политической общности, основанием ответа на вопрос «Кто мы?». В рамках второй составляющей — как совокупность представлений, задающих уникальную сущность конкретного государства через его соотнесение с актуальными Другими в логике оппозиции «Мы-Они», а также — через маркирование границ государства (главным образом, символических). В рамках третьей составляющей — как совокупность представлений о прошлом политического сообщества, об исторических событиях, значимых для граждан страны и осознания ими своей политической общности.

Политическая идентичность в условиях нации-государства современного типа выступает предметом политики идентичности, то есть целенаправленных действий государства по ее формированию, выполняя функции интеграции политического сообщества, легитимации политического режима, мобилизации граждан. В то же время, целенаправленное конструирование политической идентичности ограничено историческим контекстом, политическими традициями, культурой и другими факторами.

Формирование политической идентичности России может рассматриваться в логике трех альтернатив, «диалектически» сменяющих друг друга. Первая альтернатива — советская политическая идентичность, кризис которой становится стартовой точкой в становлении новой российской идентичности в постсоветский период. Вторая альтернатива — негативная идентичность — совокупность представлений о новом российском государстве, сформированных в начальный период транзита как в рамках отрицания советской идентичности, так и на основе актуализации некоторых символических компонентов досоветской идентичности. При этом отрицание содержательной стороны советской идентичности не меняет методов политики идентичности, которые по своей сути во многом остаются «советскими». Даная альтернатива характеризуется как негативная идентичность в силу ее недостаточности для полноценной интеграции и легитимации российского государства. Третья альтернативасинтез новых представлений о российском государстве, которые постепенно накапливались в 1990;е гг. с рядом традиционных представлений, актуальных для советской и в меньшей степени — для досоветской идентичности.

В этом свете, тенденции становления политической идентичности имеют следующую логику: кризис советской идентичности, ее эволюция в негативную идентичность на фоне распада СССР и образования нового российского государства, появление координат качественно новой политической идентичности, не отрицающей, но синтезирующей в себе элементы политической идентичности предшествующих эпох.

Ключевые координаты новой идентичности, отраженные, в доктринальных документах, включают в себя следующие элементы. Представления о России как о единой гражданской нациипредставления о стране как о суверенном государстве и великой державе, одном из мировых центров силыпредставления о постсоветской России как о преемнице СССР и дореволюционной России. Эти составляющие актуализируются через патриотическую (в противовес идеологической) компоненту интерпретации прошлого страны, понимания ее настоящего и будущего.

Формирование новой политической идентичности, вместе с тем, нельзя рассматривать как завершенный процесс. Несмотря на ее оформление в доктринах российского государства, выполнение новой идентичностью своих функций стоит перед целым рядом проблем. В контексте представлений о России как о единой гражданской нации — это проблемы утверждения единого культурного, образовательного, символического пространства, укоренение этих представлений в самосознании граждан, без чего невозможно преодоление ксенофобии, локализма, уязвимости страны перед радикальными идеологиями. В контексте представлений о России как о суверенной и великой державе — проблемы «формата» великодержавности (имперский, национально-государственный?), проблемы дальнейшей увязки отношений с внешним миром с задачами модернизации страны. В контексте преставлений о России как преемнице СССР и дореволюционной Россиипроблемы снятия конфликтных, противоречивых представлений в восприятии истории страны, недопущения подмены исторического патриотизма ложным, «фасадным» патриотизмом с одной стороны и радикальным национализмом с другой.

Практическая значимость диссертационного исследования определяется разработкой концептуального аппарата изучения политической идентичности, на основе которого могут проводиться эмпирические исследования этого феномена и мониторинг его изменений. Разработанный концептуальный аппарат позволяет проводить дальнейшие обобщения эмпирических данных относительно проблематики идентичности, собранных за время существования нового российского государства. Анализ формирования политической идентичности России в постсоветский период может служить одним из источников для подготовки аналитических и экспертных материалов для государственных структур Российской Федерации и российских регионов. Предполагается использование материалов диссертационного исследования в процессе преподавания таких учебных курсов как «Идейно-теоретические основания мирополитического взаимодействия», «Методология социально-политического исследования» и др.

Апробация диссертационного исследования проводилась в рамках участия в конференциях, семинарах и «круглых столах», среди которых могут быть названы 4-й конвент РАМИ, Москва, МГИМО (У) МИД РФ, сентябрь 2006 г.- XX Всемирный конгресс Международной ассоциации политической науки, Фукуока (Япония), июль 2006 г.- конференция «Сибирский регионЦентральная Азия — дальнее зарубежье: энергетическое взаимодействие», Москва, МГИМО (У) МИД РФ, декабрь 2005 г.- 50 ассамблея Ассоциации Евро-Атлантического Сотрудничества, Рим, Ассоциация Евро-Атлантического Сотрудничества, декабрь 2004 г.- конференция «Преемственность политической власти в России и перспективы второго срока В.В. Путина», Москва, Российский общественно-политический центр (РОПЦ), май 2004 г.- 3-й конвент РАМИ, Москва, МГИМО (У) МИД РФ, май 2004 г.- конференция «Векторы развития современной России», Москва, МВШСН, апрель 2004 г.- конференция «Безальтернативный выбор России», Москва, РОПЦ, декабрь 2003 г.- конференция «Проблемы самоорганизации и стабильности российского общества», Краснодар, КГУ, ноябрь 2003 г.

Диссертация была обсуждена и одобрена к защите на заседании Кафедры политической теории МГИМО (У) МИД России 5 июня 2006 г.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

Мыслящий избиратель" в условиях многопартийной системы. // Вестник Санкт-Петербургского Университета. — 2001. Выпуск 1. — № 6 (март). В соавторстве. (0,7 печатного листа).

Российский и польский либерализм XX в. Сравнительный анализ. / Россия и Польша: мост в XXI век. / Сост. В. В. Михайленко и С. Петркович. Санкт-Петербург: издательство «Астерион», 2001. (0,5 печатных листа).

Коллективная идентичность как объект политической теории: концептуальный анализ. / Актуальные проблемы политической теории. Выпуск 2. Под редакцией Т. А. Алексеевой. Москва: Издательство МГИМО (У) МИД РФ, 2005. (1,4 печатных листа).

Концепция национального развития и политическая идентичность России: роль нефтегазового фактора. / Сибирский регион — Центральная Азиядальнее зарубежье: энергетическое взаимодействие. Москва: Издательство МГИМО (У) МИД РФ, 2006. В печати. (0,8 печатных листа).

Политическая идентичность России в постсоветский период: альтернативы и тенденции / Материалы Четвертого Всероссийского Конгресса Политологов «Демократия, безопасность и эффективное управление: новые вызовы для политической науки». В печати. (0,1 печатных листа).

Заключение

.

Цель диссертационного исследования предполагала исследование процесса формирования политической идентичности России в постсоветский период, выявление основных альтернатив, в логике которых проходил этот процесс, а также — изучение его ключевых тенденций. Выполнение поставленной цели предполагало решение двух блоков задач, первый из которых связан с концептуализацией понятия политической идентичности, формирования абстрактной модели этого феномена, а второй — с приложением этой модели для изучения российского случая.

В рамках первого блока задач результатом исследования стала попытка определения понятия политической идентичности, анализ отношения рассматриваемого концепта с близкими понятиями, выделения его особенностей в контексте национального государства современного типа, аналитическое выделение смыслового ядра понятия политической идентичности и их функциональной нагрузки. В контексте этого направления исследования могут быть сделаны следующие выводы.

Политическая идентичность в рамках диссертации понималась как самоопределение («самоконцепция») государства, отражаемое в ключевых нормативных и доктринальных документах страны, укорененное в общественном сознании ее граждан. При этом политическая идентичность рассматривалась как коллективная, а не индивидуальная идентичность.

Понятие политической идентичности близко по своему смыслу к ряду понятий, среди которых можно выделить концепты политической идеологии и политического сознания или самосознания. Вместе с тем, оно не тождественно им и находится с ними в логическом отношении пересечения. С понятием идеология политическая идентичность пересекается в том смысле, что она может выступать в качестве нормативной политической доктрины, совокупностью политических принципов, отраженных в доктринальных документах. Вместе с тем, политическая идентичность государства в значительно меньшей степени является предметом конкуренции, претендуя на единый локус выражения для граждан страны, в отличие от идеологии, которая часто отражает интересы той или иной партии или социального слоя. Политическая идентичность — это совокупность фундаментальных, базовых принципов, которые служат основанием единства всего политического сообщества, а не его сегментов. Идентичность в меньшей степени подвержена изменениям и влиянию политической конъюнктуры, нежели идеологические доктрины тех или иных партий. Разведение понятий политической идеологии и политической идентичности в этом смысле решает концептуальную проблему анализа идеологий в демократических обществах, в конституциях которых, как правило, провозглашается плюрализм идеологий. Мы можем рассматривать множество идеологий, носителями которой являются различные политические акторы (партии, движения, политические лидеры), но одну политическую идентичность потенциально значимую для всех граждан страны.

С понятием политического самосознания идентичность объединяет то, что функции политической идентичности (легитимация политического порядка, интеграция граждан, их политическая мобилизация и др.) не могут быть реализованы не будучи в той или иной степени укорененными в самосознании граждан. Вместе с тем, политическая идентичность не может быть сведена к политическому самосознанию. Политическую идентичность отличает «проектный» характер, она подразумевает связную логику принципов, символов, интерпретаций, тогда как самосознание представляется значительно более аморфным феноменом.

Ключевая особенность политической идентичности национального государства современного типа (сложившееся в эпоху Модерна, обладающее такими его атрибутами, как рациональность и рефлексивность) заключается в том, что идентичность формируется не только органически, но во многом выступает объектом конструирования или политики идентичности, которая инициируется политической и интеллектуальной элитой. Подобное конструирование (как в смысле доктрин, так и в смысле символических образов) носит системный характер и осуществляется посредствам рациональных институтов, включая СМИ и систему образования. «Органические» основания политического сообщества не теряют своей актуальности, но становятся при этом объектом рациональной политики идентичности: в этом отношении мы можем говорить о «политике языка», о «символической политике», об «исторической политике» и т. п. как составных частях политики идентичности. Подобное конструирование, в то же время, ограничено конструктами, созданными в прошлом, а также — политической культурой и историей сообщества.

В контексте диссертации смысловое ядро понятия идентичности состоит из трех базовых элементов или кластеров. В рамках первого кластера политическая идентичность понимается как совокупность нормативных представлений или принципов, на основе которых государство «воображается» как политическое сообщество и которые служат основанием осознания гражданами страны своей общности. Коллективная политическая идентичность, подразумевает взаимосвязь граждан в совместном политическом проекте и выступает значимой предпосылкой интегрированности государств. Подобная значимость определяется рядом условий функционирования государств современного типа: декомпозицией времени и пространства, разрушением органических сообществ (Gemeinschaft), их трансформацией в рациональное общество (Gesellschaftj, повышением рефлексивности политических систем и т. п.

В рамках второго кластера политическая идентичность рассматривается как совокупность представлений, определяющих уникальность политического сообщества (государства) через его соотнесение с актуальными Другими (внешними и внутренними), через маркирование его границ, через определение своей роли и места в мире. Актуальный Другой может выступать в качестве военного соперника, носителя иной культуры, религии или традиций, в качестве носителя конкурирующего политического проекта. Другой может выступать и как объект «переплавки» и ассимиляции, хотя его полная ассимиляция чревата кризисом собственной политической идентичности. Оппозиция «Мы-Они», как правило, подразумевает наличие границ между ними, а формирование таких границ, равно как и конструирование образа.

Другого и представлений о месте страны в мире, является неотъемлемой составляющей политики идентичности современного государства.

В рамках третьего кластера политическая идентичность анализируется как совокупность представлений и интерпретаций прошлого страны. Через эти представления раскрывается историческая преемственность государства, определяется уникальность его исторического развития, выделяются его политические традиции, акцентируются события, актуальные для всех или для большинства граждан страны или которые считаются поворотными в развитии государства. Прошлое выступает значимым содержательным источником политической идентичности. В то же время существенным ограничителем интерпретации прошлого является богатство и инвариантность самих исторических событий. Политическая идентичность не может быть сведена к одной формуле или одной интерпретации, которая задана «раз и навсегда». Подобная интерпретация рано или поздно опровергается ходом истории.

Второй блок задач подразумевал приложение сформированной абстрактной модели на казус постсоветской России. Хронологически за постсоветский период принимался отрезок с 1991 г. по настоящее время, хотя подобное допущение подразумевало две оговорки. Во-первых, анализируя эволюцию политической идентичности в постсоветский период, мы неизбежно обращались к тому периоду, который непосредственно предшествовал постсоветской эпохе, а именно — к периоду 1985;1991 гг. Во-вторых, мы исходили из того, что в настоящее время можно говорить о близости окончания постсоветского периода формирования российской идентичности, так как сложилась ее базовая конфигурация, качественно отличная от советской идентичности. В рамках выполнения этого блока задач сделаны следующие выводы.

Постсоветский период формирования политической идентичности следует рассматривать как период транзита, то есть как переход от одной альтернативы политической идентичности к другой. Подобный транзит может подразумевать и промежуточные альтернативы. Иными словами, логика смены альтернатив представляется не как их синхронная конкуренция, но как их последовательная смена друг друга, что не исключает, однако, комплексной взаимосвязи между ними: каждая новая альтернатива непосредственно связана с предыдущими.

К основным альтернативам политической идентичности мы можем отнести, прежде всего, советскую политическую идентичность. Ее кризис становится отправным пунктом, непосредственной предпосылкой формирования новой российской идентичностиона выступает пунктом рефенции, в отношении которого формируется идентичность в постсоветский период. Следующая альтернатива, выступающая в качестве промежуточной, -негативная политическая идентичность, суть которой выражается в отрицании базовых составляющих советской идентичности. Вместе с тем, подобная идентичность не несет в себе позитивного содержания, способного выступать долгосрочным фактором интеграции общества. С течением времени появляется новая альтернатива. Ее содержательная сторона отражает качественно новые политические принципы и представления, хотя в ее структуре прослеживаются элементы преемственности с советской политической идентичностью. Новая альтернатива представляет собой своеобразный синтез представлений, унаследованных из прошлых эпох и представлений, и тех, актуальность которых определяется современным этапом развития страны.

В логике указанных альтернатив рассматриваются и тенденции формирования политической идентичности России в постсоветский период. Ключевая тенденция предполагает отказ от советской идентичности и ее эволюцию в негативную идентичность в начале транзита с последующим формированием новой политической идентичности, способной выступать в качестве значимого фактора интегрированности страны. Эта магистральная тенденция была изучена на уровне трех составляющих понятия политической идентичности и их приложения на российский казус.

В рамках становления политической идентичности в России как механизма «воображения» политического сообщества, как совокупности представлений и принципов, служащих основанием политического сообщества, выделяется следующая тенденция. Изменения начинаются с кризиса советского политического сообщества, «воображаемого» как совокупность наций (понимаемых главным образом в этническом смысле), объединенных в рамках единого идеологического проекта, на уровне политической практики выразившимся в распаде СССР. После образования Российской Федерации, наблюдается преобладание негативной идентичности, выражаемой, в тенденциях локализма, роста этнического национализма в субъектах федерации, актуализации локальных идентичностей. Первыми индикаторами преодоления негативной идентичности становится заключение базовых нормативно-правовых актов, отражающих принципы единства страны на уровне нормативных документов, таких как Федеративный договор и Конституция 1993 г. Другим индикатором становится попытка переосмысления на уровне политических доктрин сущности российского политического сообщества. Советский принцип политического сообщества как совокупности наций заменяется принципом, в рамках которого Россия понимается как единая гражданская нация. В самоконцепции России как гражданской нации реализуются ключевые либеральные принципы: национальное и культурное многообразие, языковой плюрализм с одной стороны, равенство всех граждан, независимо от этнической («национальной») принадлежности перед законом, с другой стороны. Значимыми событиями относительно формирования в России гражданской нации становятся принятие Концепции государственной национальной политики в 1996 г., а такжеактуализация принципа гражданской нации и гражданского патриотизма в выступлениях президента страны после 2000 г. Формирование в России гражданской нации может рассматриваться как составная часть российской модернизации: принцип гражданской нации реализован в большинстве развитых (модернизированных) стран мира. Его можно рассматривать также как качественное отличие от советской идентичности. Вместе с тем, в новой альтернативе прослеживается и преемственность с советской идентичностью: Россия остается сообществом, нормативным принципом которого остается сосуществования различных культур и преодоление внутренних границы между различными этносами.

В контексте эволюции политической идентичности России как совокупности представлений, определяющих уникальность политического сообщества через маркирование границ, актуализацию Другого и видение места страны в мире, можно говорить о следующей тенденции. Изменения начинаются с попытки коррекции советской политической идентичности, сложившейся в послевоенный период, в логике биполярной системы и холодной войны, военной, экономической и идеологической конкуренции с Западом, с появления концепции «общего европейского дома» и «нового внешнеполитического мышления». После распада СССР «новое внешнеполитическое мышление» в значительной степени приобретает характер негативной идентичности: на фоне радикального отказа от советской идентичности не происходит интеграции России в сообщество западных государств. Индикаторами преодоления негативной идентичности и появления новой альтернативы становятся появление Концепции национальной безопасности (1997 г.), Военной доктрины (2000 г.), Концепции внешней политики (2000 г.). В этих документах, а также в публикациях государственных деятелей России, политическая идентичность страны приобретает качественно новые координаты. Россия рассматривается как одна из великих держав, что определяется не только в терминах военного потенциала, но и в терминах экономического влияния (Россия как энергетическая держава). Запад остается актуальным Другим для России в свете потребности в экономической модернизации страны, однако Россия выступает его равноправным партнером, а сценарии ее «ассимиляции» на правах «младшего партнера» признаются как неприемлемые. Роль России в мире определяется ее способностью внести значимый вклад в решение глобальных проблем, включая энергетическую безопасность, борьбу с терроризмом и др. Качественное отличие от советской идентичности заключается в замене идеологических принципов в отношениях с внешним миром национальными интересами страны. Вместе с тем, преемственность прослеживается в представлении России как великой державы, значимого регионального и мирового актора.

В контексте эволюции политической идентичности как совокупности представлений о прошлом страны выделяется следующая тенденция. Начало изменений характеризуется шагами, направленными на коррекцию той модели интерпретаций прошлого страны, которая сформировалась к 1985 г. Ключевыми элементами реинтерпретации прошлого становятся инициативы по переосмыслению сталинского периода. Впоследствии ре-интерпретации подвергаются и другие события, включая Октябрьскую революцию, а такжесвязанные с ними политические мифы и символы, что приводит к кризису советской идентичности как системы интерпретаций прошлого страны. Распад СССР и образование Российской Федерации происходят на фоне преобладания негативной идентичности, выражаемой в масштабном отрицании интерпретаций прошлого, сложившихся в советский период (это характерно для 1991;1992 гг.). Индикатором преодоления негативной идентичности становится более осторожный подход к интерпретации прошлого. Его особенности заключаются, во-первых, в относительно толерантном отношении к советской символике и традициям на фоне появления и конструирования новых символов и традиций. Во-вторых, представления о прошлом наполняются качественно иным содержанием. Оно выражается в отказе от идеологической компоненты, присущей советской политической идентичности, и актуализации патриотической компоненты, значимой для граждан страны. Последняя выступала также существенной составляющей советской идентичности и именно через нее формируется преемственность новой российской и советской идентичности.

Таким образом, в настоящее время можно констатировать образование новых координат политической идентичности России, для которых, в целом, характерно преодоление конфликта между «советской» и «постсоветской» политической идентичностью. Представляется возможным говорить об их синтезе в рамках нового самоопределения государства, что может определять ее роль как долгосрочного фактора интегрированности России как политического сообщества, ее непротиворечивой политики по отношению к внешнему миру.