Русское Зарубежье «первой волны»: феномен культурной диаспоры в аспекте самоидентификации

Актуальность темы

исследования. В результате расширяющегося процесса глобализации и интеграции мирового сообщества на грани веков обострилась проблема размывания границ национальной культуры, являющейся имманентной сущностью любого народа, что может привести к обезличиванию, формализации человеческих взаимосвязей. Поэтому исследование вопроса самоидентификации культурной диаспоры «первой волны» имеет как большую практическую, так и теоретическую значимость для созидания обновленной России.

Сложность политической, социально-экономической, а также культурной ситуации в России и на всем постсоветском пространстве, связанная с проблемой распада союзного государства и возникновением нового российского зарубежья, актуализирует необходимость поиска конструктивного сотрудничества с соотечественниками, автоматически оказавшимися на территориях других государств. Русскоязычное сообщество, включая граждан России, занимает пятое место в мире1, и обеспечение единого этнокультурного пространства для россиян, проживающих в Российской Федерации и вне страны, стало фактором соблюдения не только гражданских, политических, культурных прав, но и условием сохранения культурного своеобразного мироощущения, русской культурной идентичности и ценностей «русской цивилизации». Особенно важным является сохранение их принадлежности к «русскому миру» вне зависимости от их этнической или религиозной принадлежности.

Обращение к теме послереволюционной эмиграции, много сделавшей в деле сохранения традиций и ценностей русской культуры, стало событием историко-культурного масштаба в начале XXI века. Крупный деятель «первой волны» архиепископ Иоанн Сан-Францисский уподобил русскую эмиграцию «большому кораблю», который, покинув родную гавань, зажил.

1 Конгресс соотечественников, проживающих за рубежом. 11−12 октября 2001. Москва. Итоговые материалы. — М., 2001. — С.4. своеобразно своему полной: жизнью, ощущая, впрочем, что он лишь часть целого, лишь, корабль своей Родины, а не её гавань. .Связь корабля с гаванью’была только в том, что он к ней формально оставался приписан, -она была в большем: корабль был частью Родины в водах мира"2.

Всвязи с возрастающим интересом к культурно-историческому наследию российскойэмиграциив- 90-х годах XX века и вплоть до настоящего времени) появляютсястатьи и. монографии исследователей данной темы в рамках, разных дисциплин: философии, политологии, о искусствоведения, этнографии* и других. Культурологический же аспект этой темы остался не вполной^ мере осмысленным. В свете сказанного, осмысление избранной темы представляется весьма интересным не только в историко-культурном, но и в теоретико-культурологическом.аспекте.

В результате роста интереса к вопросам своеобразия национальных культур в XXI’веке и в связи с кризисом. восприятия идентичности культуры. России, а также неопределённостью её самоопределения и самопозиционирования, поисками новых путей национального самовыражения появилась необходимость актуализации проблемы её культурно-национальной идентичности. Назрела необходимость целостного исследования данной проблемы, что представляет одну из важных тем современной культурологии.

2 Архиепископ Иоанн Сан-Францисский: Избранное. — Петрозаводск: Святой остров, 1992. -С.49.

3 Культурное наследие российской эмиграции: 1917;1940.: В 2-х кн. / Под общ. Ред. Акад. Е. П. Челышева и проф. Д. М. Шаховского. — М.: Наследие, 19 941- Романовский В. К. Николай Васильевич Устрялов // Отечественная история. 2002. № 4. — С. 22−27- Толстой A.B. Русская художественная эмиграция в Европе. XX век: автореферат дис.. д-ра искусствоведения. — М.: Российская Академия Художеств, 2002; Северюхин Д. Я., Лейкинд B.JI. Художники русской эмиграции (1917;1941). Биографический словарь-СПб., 1994; Кузина Г. А. Значение «Дней русской культуры» в жизни российской эмиграции I волны.: сб. ст.// Культура русского зарубежья. — М., 1995; Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. 1919;1939. — М., 1994.

Степень научной разработанности проблемы.

Исследование процесса самоидентификации Русского Зарубежья «первой волны» — ярко выраженная комплексная проблема, которая находит свое выражение в ряде литературных источников: мемуарах, публицистических материалах, эпистолярном наследстве и др., в совокупности представляющих творческое наследие Русского Зарубежья и являющихся источниковедческой базой данного исследования.

В истории же изучения Русского Зарубежья, явно прослеживаются различные этапы, в свете которых охарактеризована историография нашей темы.

Первые работы, посвященные изучению культурного наследия Русского Зарубежья в РСФСР, появились в первой половине 1920;х годов, и носили явно пропагандистский характер. К данным исследованиям относятся работы А. Бобрищев-Пушкина, А. Булацель, Р. Л. Мещерякова, М. Н. Покровского, и др.

В связи с изменением социально-политической ситуации в СССР1 1920;х — 1940;х годов, главной задачей становится уничтожение «вражеской идеологии», направленной против Страны Советов. В таком ключе в этот период выходят работы Р. Кудрявцева, Е. А. Михайлова, а также переводимых иностранных авторов, например М. Сейерса и А. Кана.

Во время хрущевской «оттепели» советские исследователи предпринимают попытки обновления подходов к изучению истории зарубежной России, как единого социокультурного пространства. Первым историком, поставившим* вопрос судьбы соотечественников, находящихся в зарубежье, стал В. В. Комин. Тема Русского Зарубежья становится популярной в 60−80 годы, когда появляются работы* таких исследователей, как А.Л. АфанасьевГ.Ф. Барихновского, Ю: В: Мухачев, Л.'К. Шкаренков. Но они также носят тенденциозно выраженный, политизированный «классово-партийный характер», соответствующий духу данного времени. В работах этих авторов вводились имена, запрещенные в использовании научных исследований, а также появлялись ссылки на названия источников и литературных произведений, ранее не публиковавшихся в СССР. Например, в работах С. А. Федюкина й В. В. Костикова освещалась тематика истории российской интеллигенции, в зарубежье в достаточно полном объеме, включая проблемы духовной жизни эмиграции. К данному блоку литературы можно отнести работы и самих эмигрантов, реэмигрировавших на Родину в большей степени после второй Мировой войны и в период хрущевской оттепели: В. АлександроваA.A. Игнатьева, JI. Любимова, В. В'. Шульгина и других.

В целом в работах советских исследователей! выстраивается четкая идеологическая концепция зарубежья, характеризующая как неприятие бывших соотечественников, находящихся по ту сторону советской границы и не принявших революционных перемен на родине, так и тенденцию возможнойэмиграции на окружающие территории.

Для> эмигрантской мемуарной литературы, публицистических статей или личнои переписки, относящейся1 к периоду становления русской диаспоры в первые годы её культурной адаптации, также характерен политический акцент с противоположным знаком. Эти источники порой носят консервативный, архаичный характер с нотками ностальгии по ушедшей в прошлое России.

Представители Русского Зарубежья, исследовавшие эмиграцию в целом, такие как В. Абданк-Коссовский, М. Агурский, большое внимание уделяли деятельности отдельных идеологов1, и политических деятелей русского) рассеяния. При этом в их работах отсутствовал систематический анализ идейного культурного развитияРусского Зарубежья, и оценка его культурной роли в общецивилизационном процессе, за исключением работ П. Е Ковалевского^ и Г. Н.' Пио-Ульского. Выпускавшиеся в зарубежье русские периодические издания: «Иллюстрированная Россия», «Новое время», «Русский голос», «Русская мысль» и другие — освещали политическую, общественную, культурную жизнь диаспоры чаще всего на региональном уровне, иногда шире. Но это были публикации общего полемического свойства, носившие политический оттенок.

К другому блоку источников относятся работы представителей русской диаспоры, в которых они пытались осмыслить причины произошедших в России событий и в их контексте понять собственную вину происходящего, что приводило к необходимости постановки проблемы культурной идентичности и вопроса культурного своеобразия России. Прежде всего это Н. С. Арсеньев, H.A. Бердяев, П. М. Бицилли, С. Н. Булгаков, В. В. Вейдле, Б. П. Вышеславцев, З. Н. Гиппиус, Б. К. Зайцев, В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, A.B. Карташев, Н. О. Лосский, И. В. Одоевцева, П. А. Сорокин, Н. С. Трубецкой, Г. П. Федотов, а также и другие философы, культурологи, историки, общественные деятели Зарубежья «первой волны», работы которых явились одновременно источниковедческой и теоретической базой данного исследования.

Особый блок занимают современные работы по изучению русского зарубежья. В работах A.C. Ахиезера, К. З. Акопяна, Е. А. Бондаревой, З. С. Бочаровой, В. П. Борисова, М. Е. Главацкого, Б. В. Емельянова, С. С. Ипполитова, А. В. Квакина, В. И. Копалова, М. В. Назарова, А. Новикова, H.A. Омельченко, В. Т. Пашуто, Ю. А. Писарева, М. Раева, И. В. Сабенниковой, В. М. Селунской, Г. Струве, Г. Я. Тарле, Н. Фрейнкман-Хрусталевой отражается специфика духовной жизни Русского Зарубежья и своеобразия связей русской культуры с культурами стран рассеяния.

Изучению вопросов развития культуры Русского Зарубежья в динамике её становления* расцвета и начала кризиса посвящены работы М. Г. Вандалковской, Б. В. Емельянова, Б. С. Ерасова, A.B. Квакина, Ю. М. Лотмана, М. В. Назарова, И. В. Сабенниковой, Е. П. Серапионовой, Г. Я. Тарле, Н.С. Фрейкман-Хрусталевой, и др.

Современное осмысление специфики русской культуры — это работы Л. Н. Гумилева, Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, A.C. Ахиезера, Б. В. Балуева, О. Д. Волкогоновой, А. Я. Гуревича, В.А.

Дьякова, Б. В. Емельянова, В. И. Копалова, Ю. М. Лотмана, В. М. Межуева,.

B.А. Тишкова, В. К. Трофимова, JI.A. Шумихиной, Н.С. Фрейкман-Хрусталевой.

Отечественные и зарубежные исследователи конца XX века, обращаясь к трудам носителей культурного наследия Русского Зарубежья, интерпретируют их идеи преимущественно с позиций историко-философских и философско-антропологичёских. Например, A.B. Азов, В. А. Дьяков, Б.В.

C.G. Неретина, A.B. Прохоренко, В'.К. Трофимов, и другие. Усиление внимания? к персонализации истории нашло свое отражение в появлении энциклопедических изданий и иных справочных изданий.4.

Особым фундаментальным блоком явились в данном исследовании теоретические работы, связанные с осмыслением философии истории и философии культуры России, где особо важными для данного' исследования были труды A.C. Ахиезера, П. С. Гуревича, Н. Я. Данилевского, М. С. Кагана, И. В. Кондакова, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, П. А. Сорокина, Ю. С. Степанова, А. Тойнби, О. Шпенглера, а также работы уральских исследователей: С. З. Гончарова, Б. В. Емельянова, Л. Н. Когана, В. И. Копалова, Л. Н. Шумихиной, и др.

Подключение к исследовательской работе зарубежных авторов: Р. Генона, Э. Гуссерля, А. Бергсона, Р. Пайпса, А.Дж. Тойнби, К. Шлегеля, В. Шубарта — явилось перспективным, так как эти труды в значительной степени являются свободными от традиционных российских пристрастий и антипатий и в силу этого вносят своеобразную тональность научных высказываний по интересующей нас проблематике.

Анализ литературы" по избранной" теме показал, что, несмотря на кажущееся множество публикаций, целостного культурологического видения Русского Зарубежья «первой волны» в аспекте самоидентификации на.

4Русское Зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь— М.: Российская политическая энциклопедия, 1997; Русская философия: Словарь / Под общ. Ред. М. Маслина. — М.: Терра — книжный клубРеспублика, 1999; Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918;1940гг.). — М.: Российская политическая энциклопедия, 1993;2000 и др. сегодняшний день не сложилось. Это обстоятельство определило выбор темы диссертационного исследования.

Объект исследования — идеи, взгляды, концепции русских мыслителей-эмигрантов «первой волны», а также артефакты культуры, связанные с их жизнедеятельностью, творчеством в аспекте их самоосознания.

Предмет исследования — механизм самоидентификации русской культурной диаспоры в Европе 20-х — 30-х годов XX столетия.

Цель диссертационного исследования — проанализировать механизм самоидентификации Русского Зарубежья «первой волны» в инокультурной европейской среде 20-х — 30-х годов XX века.

Достижение данной цели определило следующие задачи:

— исследовать противоречивый характер процесса формирования русской культурной диаспоры в инокультурной европейской средевыявить духовные основы жизнедеятельности Русского Зарубежья «первой волны»;

— обосновать значимость духовных культурных центров в формировании русской диаспоры «первой волны" — С проанализировать вариативность взглядов русских мыслителей эмигрантов на проблему своеобразия русской культуры — как поиск культурной идентичности Русского Зарубежья «первой волны»;

— раскрыть сущностные характеристики самосознания русской диаспоры в Европе 20-х — 30-х годов XX векаосмыслить генезис миссианских взглядов в Русском Зарубежье.

Теоретико-методологическую основу исследования составили следующие положения философии культуры: культура — это система, главными функциями которой являются ценностно-нормативная и организационно-регулятивная, сопряженные с выработкой, сохранением и ретрапеляцией норм, ценностей, культурных образцов, сохранением преемственности в культурном развитии и наследовании, обеспечением целостности и самосохранения при изменении условий функционирования. Базисные принципы этой методологии обоснованы в работах М. С. Кагана, JI.H. Когана, Ю. М. Лотмана, Д. С. Лихачева.

Работа над диссертацией велась в рамках междисциплинарного подхода, который позволил более детально изучить вопросы взаимовлияния эмигрантской русской культуры и культуры метрополии на разных уровнях их социально-культурного взаимодействия: В работе также использовались «цивилизационная» и «диалоговая» парадигмы культуры, представленные в трудах Н. С. Арсеньева, А. С. Ахиезера, П. М. Бицилли, Л. Н. Гумилёва, А. Я. Гуревича, Н. Я. Данилевского, Ю. М. Лотмана, Д. С. Лихачева, П. А. Сорокина, H.A. Струве, Ю. И. Семенова, А. Тойнби, F.IT. Федотова, О. Шпенглера.

Комплексный характер предмета исследования потребовал опоры на междисциплинарную методологию, включающую в себя подходы и методы, сложившиеся в теории и истории культуры, истории религии, философии и психологии:

— метод сравнительного анализа использовался для рассмотрения вопросов особенностей русской культуры в различных постановках у мыслителей-эмигрантов;

— метод философской интерпретации был применен в исследовании проблемы миссионизма как сущностной характеристики самосознания Русского Зарубежья «первой волны»;

— для исследования работ мемуарного характера, художественной! литературы, дневников применялась методология*школы «Анналов»;

— для выявления механизма формирования самосознания диаспоры осуществлялись реконструкция и моделирование конкретных исторических событий и явлений культуры как русской < эмигрантской, так и культуры метрополии;

— в разделах работы, характеризующих духовную составляющую русской эмиграции, применялся метод феноменологического анализа;

— культурантропологический подход позволил осмыслить жизнь эмигрантов и особенности их жизнедеятельности в изгнанииприменение структурно-функционального подхода, в рамках которого любое явление рассматривается как статичное, позволило рассмотреть диаспору как совокупность отдельных личностей;

Принцип-историзма диктовал рассмотрение феномена диаспоры в контексте истории страны-донора и страны-реципиента, а также в динамике региональной и всемирной истории. Методология исследования осуществлена5 в рамках культурологической интерпретации.

Научная новизна исследования. Диссертационное исследование содержит следующие моменты новизны:

1. На основе исследования культурологических идей и' взглядов русской эмиграции данного периода раскрыт противоречивый характер складывания культурной диаспоры в инокультурной европейской среде 20-х — 30-х годов XX века, проявившийся в различии пространственно-временных г потоковбеженцев, в составе которых были представители всех классов,' сословий, национальностей, имеющих* разные идейно-политические взгляды, представлены различные поколения эмигрантов. *.

2. Дано обоснование духовных основ русской диаспоры «первой волны», таких как идеи соборности, всеединства, общинности, духовной свободы и творчества, воспринимающиеся< в изгнании через следование отечественной традиции-понимания."Русской идеи".

3. Показана роль, «культурных центров» Русского1 Зарубежья (Русская православная церковь, община, образовательная сфера со всеми её структурными составляющими, литературные и > салонные кружки, периодические и иные печатные издания) в воссоздании культурной среды для жизни, творческой деятельности и генезиса самосознания русской эмиграции"первой волны".

4. Проанализированы разнообразные взгляды русских мыслителей-эмигрантов- «первой волны» на проблему своеобразия русской культуры, как варианты поиска собственной культурной идентичности.

5. Раскрыт генезис миссионерских взглядов представителейРусского Зарубежья, «первой4 волны» и обосновано^ что-миссионизм стал сущностной характеристикой? самосознанияпослереволюционной" русскойдиаспоры, в Европе, модусом их самоидентификации.

Теоретическая? и практическая! значимость исследования состоит в томчто его материалы обогащают культурологическое: знание теоретическими идеями1 и представлениями русской эмиграцииминувшего века, о стратегии и тактике сохранения «своей» культуры вчужеродных условиях, сегодня актуальными. Исследование, способствует также постижению процессов самоидентификации современных эмигрантских сообществ.

Результаты диссертационного исследования-могут быть использованы в вузовских базисных учебных курсах «Отечественная культурологияXX века», «Философия культуры», «История культуры России», «Культурная антропология XX века», а также преподавателями школ, лицеев, гимназий, средних специальных учебных заведений при изучении общетеоретических курсов^гуманитарного цикла и на факультативных занятиях.

Апробация результатов исследования.

Идеи, изложенные в диссертационномисследовании, апробированы в рамках выступлений-, на международных и российских научных конференциях в Санкт-Петербурге (2006, 2007), Иваново (2005 — 2007), Миассе (2006, 2007). Кроме того, работа обсуждалась на заседаниях кафедры социально-гуманитарных дисциплин Южно-Уральского Государственного университета, а также на кафедре культурологии в. Уральском Государственномуниверситете. Материалы исследования* использовались в преподавательской деятельности в Южно-Уральском Государственном Университете, а также в рамках школьной программы и факультативного курса «Проблемы русской христианской культуры XX века» в 2000;2007 уч. гг. в школе-гимназии № 4 в г. Миассе.

Положения, выносимые на-защиту.

1. Несмотря на противоречивость процесса формирования Русского Зарубежья1 «первой волны», обусловленную различием пространственно-временных рамок эмиграции и разнородностью-её'социального состава, а также политико-идеологических установок эмигрантов, национальными и возрастными различиями, у них формировалось некое- «со-знание» как единство в осознании необходимости сохранения и воспроизводства за рубежом основ русской, духовности, существенными составляющими которой стали: Православная вера, а также философские идеи всеединства, соборности, общинности, духовной свободы № творчества, представленные в изгнании в ключе отечественной традиции понимания «Русской идеи».

2. В эмиграции воспроизводилась социально-культурная жизнь, культуросозидающими центрами которой' являлись Русская Православная Церковь, община, система народного образования, профессиональные^ политические, общественные и другие объединения эмигрантов. «Культурные центры» имели особую регулятивную значимость вг> самоидентификации культурной диаспоры, русской эмиграции 20-х — 30-х годов XX века.

3. В условиях изгнания русские эмигранты осознавали себя, выполняющими мессианскую роль — донести до’мира идею всечеловечности и всеединства как некий образ*Домостроительства1 ВселеннойМиссионизм же становится модусом самоидентификации’русской культурной диаспоры.

4. Механизм самоидентификации диаспоры, в инокультурной среде может быть представлен следующими составляющими: условия самоидентификации — ситуация изгнания, «балансирование» между культурой — «метрополией» и культурой — стран принимающей сторонырегулятивы самоидентификации — Православная вера, Церковь, община, образовательная сфера, творческие союзыфакторы, способствующие самоидентификации диаспоры — социально-политические (бесправное положение эмигрантов), экономические (проблема выживания), национально-культурные (языковый барьер как фактор, мешающий «врастанию» в чужую культуру, традиции, праздники, своеобразие повседневной культуры, связующие с культурой — «донором»).

Структура диссертации определяется логикой исследования, поставленными целью и задачами и включает в себя введение, две главы, заключение и список использованных источников и литературы. Объем работы составляет 168 страниц.

Заключение

.

Развивая концепцию эволюции культуры в контексте истории, Ю. М. Лотман писал: «надо подчеркнуть, что культура всегда подразумевает сохранение предшествующего опыта. Более того, одно из важнейших определений культуры характеризует её как „негенетическую“ память коллектива. Культура есть память. Поэтому она всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. <.> Само её настоящее всегда существует в отношении к прошлому (реальному или сконструированному в порядке некоей мифологии) и к прогнозам будущего».

Подобное «сохранение предшествующего опыта», коллективная «негенетическая» память, была характерна для Русского Зарубежья в целом и русской диаспоры в Европе, в частности. Данное положение было возможным через восприятие диаспоры, как возможной единственной хранительницы традиций русской культуры, способствовавшей формированию новой для культурного самосознания проблемы её своеобразия. Диаспору можно рассматривать как сеть социально-политических институтов, помогающих эмигрантам удовлетворять свои насущные бытовые, материальные, юридические и иные социально-экономические и политические запросы на первом этапе адаптации «среди своих». Но все же сущностной основой диаспоры, как мы пытались обосновать, является чувство культурного единения в языке, вере, жизненном стиле, отношениях, системе воспитания, в моральных, нравственных устоях, эмоциональных переживаниях — тем, что характеризует этнокультурную специфику того или иного народа и до тех пор, пока её члены осознают свою «инаковость» в окружающем социуме.

275 Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). — СПб.: Искусство, 1994. — С.8,9.

В условиях диаспоры происходит более ясное и конкретное осознание человеком собственного «Я», своей духовной сущности. Живя в инокультурном пространстве и сознательно участвуя в культурной жизни двух народов, эмигрант не может порвать со своим прошлым, его культурными традициями, но и не может сущностно быть принятым в новом для него инокультурном обществе. Он человек двух культур, которые никогда полностью не совпадают. Данная амбивалентность нередко приводит к деидентификации, но поиск сущности своего «Я» в условиях культурной диаспоры через творчество, где эмигрант ощущает себя представителем своего народа, становится носителем его культуры и, несмотря на отчуждение от своих корней, посредством творческого акта, в условиях эмиграции продолжает созидать свою культуру — это путь к спасению своей культурной идентичности.

Для русского эмигрантского сообщества в рассматриваемый периодхарактерна культурная двойственность. Эмигрантское сообщество, первоначально объединенное идеей возможного возвращения домой, в лоно отечественной культуры, после поражения Белого движения, резко поляризуется через многообразие присущих ему идеологем. С одной стороны, для эмигрантов характерно сохранение основ старого культурного прошлого, с другой — поиск новаторского, интеграция в культуру стран-реципиентов. В результате, в среде российской интеллигенции за рубежом, происходит трансформация сознания, обеспечившая формирование ответственности за культурное национальное будущее России, сохранения и приумножения отечественной науки и культуры за рубежом, на основе диалектической связи между национальным и вселенским при ведущей роли последнего. Осуществлять данную задачу необходимо было посредством институционального и духовно-интеллектуального творческого поиска.

Эмиграция «первой волны» являла собой событие эпохального значения, так как в 20-е — 30-е годы XX столетия за рубеж произошло «географическое перемещение» всей духовной жизни страны. В результате, за рубежом начал формироваться целый культурный мир, для которого характерны были свои взгляды, религиозные, культурные, политические и другие формы отношений, определяющие эмиграцию как социокультурный феномен, вошедший в историю как Русское Зарубежье.

Этапы формирования Русского Зарубежья представлены нами тремя основными периодами. Первый период — становление российской эмиграции «первой волны», являющийся также началом оформления русской диаспоры (время революции и начала Гражданской войны). Второй период, относящийся к началу 20-х годов XX века, — переход к миру, оформление русской диаспоры в форме Российского Зарубежья и начало трансформации сознания эмигрантов, связанное с крахом Белого движения и окончательной победы большевизма на родине. Третий период совпал с утверждением фашистской идеологии в Европе, и характеризуется новыми устремлениями русской интеллигенции за рубежом переосмыслить внутреннюю форму духовной традиции русского народа — его национальной идеи через создание новых историософских и теософских идеологем.

Несмотря на пространственно-временные различия эмигрантских потоков, понимание эмигрантами своей принадлежности к исторически-конкретной общности — русскому народу, с характерной для него национальной культурой и определяемой им идеей, становилось фактором сближения эмигрантов в единое национальное социально-культурное пространство с выраженной формой определения собственной национально-культурной идентичности. Данное осознание общности происхождения, принадлежности к одной культурной традиции создали духовную основу всего Русского Зарубежья. В условиях изгнания в среде русской творческой интеллигенции происходит поиск причин произошедшего через ретроспективный анализ историко-культурной духовной традиции России.

Несмотря на то, что Русское Зарубежье являлось полифоничным в своем проявлении, его духовные основания были едины. Русское самосознание в Зарубежье исторически определяло себя через верность идеям Православия: соборность духа и форму его социального воплощенияобщину, идею всеединства и русское понимание духовной свободы и творчества, являющимися системообразующими элементами национальной «Русской идеи».

В Зарубежье эмигранты по новому подошли к осмыслению метафизического духовного единения русского человека с Родиной. По мнению мыслителей-эмигрантов, в русском сознании формировалось характерное восприятие чувства любви, особенно «любви к Родине», как особой сердечной формы религиозных чувств. И. А. Ильин отмечал, что «важно не только то, во что веришь, но ещё и то, чем, т. е. какими силами.

01 (л твоей души осуществляется твоя вера". Духовным ориентиром в понимании родины являлось Православие. Православие стало основным связующим звеном между эмигрантами как социально-культурной общности без физических и юридических границ. Именно через православную веру во ' взглядах русских эмигрантов сохранялась духовная традиция преемственности Зарубежной России с Россией — Святой Русью, являвшейся • для многих эмигрантов духовной сущностью национального самосознания русского народа. Через православие, в их понимании, исторически развивалось своеобразие русской культуры, именно православие определило и тип российской государственности. Образ Святой Руси, национальный по своей сути, определялся через признак быть «всем миром». Под «всем миром» виделся христианский космос как Логос, божественный Разум, а истинной верой считалось • Православие. На этой духовной основе и формировалось русское понимание идеи Всеединства, обусловленное витальным проявлением через соборность. Соборность представлялась как реальное внутреннее согласие, единодушие людей, и духовный идеал общения личностей в Истине, Любви к Богу и друг к другу. Соборная интенция, по мнению эмигрантов-мыслителей, предполагающая.

276 Ильин И. А. Наши задачи. Статьи 1948;1954гг. // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 2. Кн. 1.-М.: Русская книга. 1993.-С. 388. органическое соединение начал свободы и единства в отношениях между людьми, определяет мировоззренческий контекст русской православной культуры, её ориентацию на органическую связь принципа личности с принципом нравственной общности, согласности лиц в Истине, что позволяло избегать крайностей индивидуализма и коллективизма. На этом пути русские религиозные философы в эмиграции подошли к пониманию духовно-преобразующих способностей русского духа. К пониманию того, что возвращение русского народа к пoлнote его духовного начала возможно лишь на основе возрождения силы русского духа посредством совершенствования его духовных актов: познания, веры, любви, совести, определяемых пониманием русской соборности и Всеединства. А для возвращения и собирания русского духа в эмиграции необходимо было адаптироваться в инокультурной европейской среде с тем, чтобы ознакомить европейское сообщество с достижениями и успехами подлинной русской культуры, реальными и единственными носителями которой себя и ощущали эмигранты.

В ходе адаптации русские изгнанники поняли, что для выполнения своей основной миссии — сохранения русской культуры, необходимо оформление своеобразных институциональных структур диаспоры. Таковыми в Русском Зарубежье становились Русская Православная Церковь как носительница духовной первоосновы русского самосознанияобщинная организация как социальное воплощение русской соборностисистема образования с сохраненными традициями воспитания на основе Православия, а также система научных институтов и обществ, разветвленная сеть издательств и периодической печати, продолжение русских традиций в различных видах и жанрах искусства (балет, опера, музыка, кино, театр), русская литература за рубежом, сложившаяся инфраструктура русских зарубежных архивов, музеев, библиотек и др. Эти институциональные структуры и были подлинными культурными центрами русской диаспоры. Именно благодаря данным центрам, представляющим собой своеобразную форму соборного единения, эмигранты заново переосмысляют ценности русской культуры через понимание которых и начинается процесс самоидентификации русской диаспоры.

Практически все мыслители, чье творчество было рассмотрено в работе, исходили из признания особого призвания русского народа, которое определялось его отличительной исторической судьбой. В прошлом народа они искали истоки особых духовных интенций, которые могли служить основой для его культурно-исторической идентификации. Свою задачу в изгнании они видели в раскрытии этих черт, как возможности решения проблем, наиболее остро проявившихся в ходе революционных потрясений в России начала XX века. В контексте постановки этой проблемы в трудах эмигрантов рождается концепт культурного своеобразия России как поиска собственной идентчности.

Практически все россияне, находясь в изгнании, становились носителями и проводниками" особого духовного выражения своеобразия русской культуры — Русской идеи, обращение к которой являлось основанием самой духовной жизни в эмиграции. Русская идея, в процессе её развития рассматривалась либо в до-современном прошлом, либо помещенной в отдаленную эсхатологическую, утопическую перспективу и конкретизировалась рядом вопросов, характеризующих само содержание национальной идеи — о начале исторической судьбы русской нации, о её генетических истоках, об историческом будущем, основаниях уникальности и культурно-исторической миссии русского народа. Историческивременной путь Русской идеи «есть возраст самой России, и религиозным.

1ПП источником её была идея православного христианства .

Традиционно, с точки зрения мыслителей Русского Зарубежья, формирование своеобразия русской культуры происходило под мощным влиянием четырех основных сил: природных и климатических условий,.

277 Ильин И. А. О русской идее // // Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948;1954 годов. В 2 т. Т. 1. — М., 1992. — С.ЗЗЗ. особенностей социальной жизни, её общинной организации и форм национального воспитания, роли православного вероисповедания и особенностей понимания роли государства не только как политического, но и как религиозного объединения.

В религиозно-философских размышлениях эмигрантов русский человек предстает как космос, вместивший в себя все смыслы и проблемы Бытия. Идея Всечеловечности определила в русском народе, по их мнению, особую нравственную максиму патриотичности, проявляющуюся в способности перевоплощаться в духовную суть всех наций. В результате, через исключительные формы терпимости и комплиментарности («История России являет собой образец терпения и постоянного жертвенного служения:

01Я вечную готовность, твердую выдержку"), характерные для русской культуры на основе этнической пластичности, что отмечалось всеми эмигрантами, исследовавшими данную проблему, происходило формирование космополитической идеи всечеловечности как идеи всеобщей гармонизации мира. Из данной идеи, являющейся сущностным качеством русского характера, определялось важнейшее социально-культурное следствие, связанное со специфическим пониманием русским эмигрантским обществом предназначения, призвания русского/российского народа в мировой истории. Речь идет о культурной миссии России посредством миссии эмиграции, которая видела себяединственной преемницей самобытной русской культуры.

По мысли Г. П. Федотова, A.B. Карташева, Л. П. Карсавина и других, русскому народу была определена исторической судьбой особая миссияпоказать культуре человечества условия выхода из кризиса, который воспринимался ими не только как национальный, но и как мировой. Каждый из мыслителей по своему подходил к пониманию значения миссии, усматривая осуществление вселенского христианского идеала в будущем, через осмысление его истоков в прошлом, что характерно было для.

278 Ильин И. А. Сущность и своеобразие русской культуры. Указ соч. — С.480. диаспорного сознания. Но в результате выявлялась проблема разрыва в непрерывности, линейности времени (отсюда катастрофизм настоящего как основа рождения нового, вневременное, надвременное в сознании). Данная форма сознания являлась следствием становления в начале XX века теоретически-обобщаемого знания, а непосредственное эмпирическое восприятие окружающего мира, тем более в эмиграции, было затруднено. Поэтому в диаспоре идея осуществления миссии, последовательного перехода от прошлого к настоящему, а через него — к будущему, формируется на основе структурности связей, системообразующими элементами которых являются: государство, общество, личность, духовные ценности. Эмигрант существует в условиях неизбежного наложения двух культур: объективно-реальной — собственно эмигрантской, и субъективно-реальной — прежней, ушедшей в историческое прошлое, но сохраненной в индивидуальной памяти и совокупной памяти эмигрантского сообщества. В результате данного наложения культурных пластов, возможна трансформация истинной реальности в метафизическую форму её восприятия. В результате, идея миссианизма, основанная на метафизическом, трансцендентном сознании, осознаётся через необходимость культурного творчества. А творческая деятельность личности становится связующим звеном в постоянно обновляющемся проявлении идеала. Представители русской культурной диаспоры свое предназначение видели в том, чтобы сохранить в изгнании соборность души народа и через творческое начало воссоединить её по возвращении с родиной. Для этого миссия эмиграции должна была пройти в перспективе несколько последовательных стадий. Начальная сводилась к функции сохранения в изгнании русской культурной традиции, вторая заключалась в разработке новой идеологии для будущей свободной России, а третья подразумевала перспективу превращения русской культуры в новый тип мировой культуры.

Несмотря на множественный полифоничный характер взглядов эмигрантов на своеобразие русской культуры и её место в общемировом культурном пространстве, можно отметить их стремление преодолеть безвременье эмигрантского существования. Опираясь на многообразие взглядов русской эмиграции в вопросе сохранения культурного отечественного своеобразия и призвания России, в современных условиях можно не только обрести опыт сохранения культурной идентичности, что весьма важно в условиях углубляющихся процессов интеграции мирового сообщества, но и выйти на проблему динамического равновесия в культуротворчестве, созидания культуры многообразия.