Семантический анализ информационной войны в политике: на примере осетино-ингушского конфликта

Актуальность темы

исследования.

Явление информационной войны прочно вошло в систему современных отношений между участниками политической коммуникации. Подобную значимость информационная война приобрела благодаря распространению демократических институтов и, как следствие, возросшей зависимости политических решений от общественного мнения. Теперь для принятия решения, актору политической жизни недостаточно проработки вопроса узким кругом профессионалов, необходимо также одобрение со стороны целевой аудитории. В качестве таковой может выступать как население государства, так и жители его территориальной части, профессиональное сообщество.

В современном мире непрерывно ведется огромное количество локальных межгосударственных конфликтов. Наиболее характерен пример Соединенных штатов Америки, которые борются за экономические ресурсы стран третьего мира, расширяют рынки сбыта путем вооруженного вторжения, введения разного рода экономических и политических санкций и других силовых методов. Для обоснования подобной практики им необходимо непрерывно доказывать мировому общественному мнению превосходство своей формы государственного устройства и политического режима. Чем полнее мировое сообщество принимает аргументы этой сверхдержавы, тем шире полномочия США для вторжения во внутренние интересы того или иного государства. Поэтому самая важная для США война ведется не на полях сражений при помощи военной техники, а в когнитивном пространстве населения планеты с помощью информационных сообщений. Выигрывая войну информационную, США получают право вести вооруженные конфликты и, таким образом, наращивать свою экономическую и политическую мощь.

В России, после распада СССР, вследствие экономической, социальной и политической нестабильности на территории Северного Кавказа актуализировалось большое количество межэтнических конфликтов. Иногда эти конфликты приводят к прямым вооруженным столкновениям (Чеченская.

Республика и федеральный центр, Северная Осетия и Ингушетия, Чеченская Республика и Дагестан и пр.). Но одно из основных и внешне безопасных полей для выяснения межэтнических противоречий — информационная среда.

В осетино-ингушском конфликте существует ряд объективных противоречий: проблема территориального сосуществования, ряд вооруженных столкновений, религиозные различия. Но значительную роль в эскалации данного конфликта играет информационная составляющая. СМИ обеих республик активно формируют «образ врага». Ингуши и осетины ежедневно получают новые аргументы для ненависти друг к другу. И подобная ситуация, безусловно, может стать детонатором для очередного этапа вооруженного конфликта. Изучение технологий, которые применяются в процессе информационного противоборства, позволит выработать эффективные контрмеры для снижения градуса межэтнической напряженности. В данном диссертационном исследовании технологии информационной войны исследуются с одной стороны, сквозь призму семантики (научные наработки в этой области добавляют эффективности технологиям информационных войн), с другой стороны показывается, как применяются описанные технологии на конкретном примере — осетино-ингушском конфликте.

Важность и актуальность разработки данной темы диктуется тем, что с одной стороны роль информационной войны в современной политической практике приобретает все большую значимость, с другой — технологии, используемые при ведении подобного рода войн, в массе своей основаны на интуитивных соображениях или «здравом смысле».

Очевидно, что политическая наука призвана охарактеризовать информационную войну в политике как научную категорию и детально изучить ее политическую природу и содержание, понять сущность и структуру данного явления и разработать технологии как по эффективному ведению информационных войн, так и по технологиям противостояния информационного воздействия.

Степень научной разработанности проблемы. 4.

Следует отметить, что в последние годы теоретические проблемы информационных войн являются объектом пристального внимания политологов, социологов, конфликтологов, философов, а также представителей других научных дисциплин.

Среди классических исследований проблемы информационных войн можно выделить, в первую очередь, труды социологов Г. Лассуэла1 и П.

— л.

Лазерсфельда, которые впервые систематизировали и описали влияние СМИ на общественное мнение.

Смежная проблема — феномен «психологической войны» — отражена в работах Д. Волкогонова3 и Н. Живейнова4. Среди концептуальных теоретических работ, затрагивающих проблемы философского осмысления сущности информационной войны, как одного из видов «нового оружия», необходимо отметить труды П. Вирильо5 и А. Зиновьева6. Большое значение.

7 К имеют работы И. Дзялошинского, А. Каптерева, А. Манойло и Д. Фролова о международном информационном обмене и аудиовизуального ландшафта — пространства «информационных войн».

Большой вклад в оценку положения, роли и места России в глобальном информационном пространстве внесли С. Кара-Мурза9 и А. Панарин10. В.

1 Лассуэл Г. Коммуникативный процесс и его структуры // Современные проблемы социальной коммуникации. — СПб., 1996.

2 Lazarsfeld P. The varied sociology of Paul F. Lazarsfeld / Writings collected and edited by P. Kendall. New York: Columbia University Press, 1982; Lazarsfeld P. The art of asking why // National Marketing Review. — 1972. — Vol. 1. — P. 32−43.

3 Волкогонов Д. А. Психологическая война. — M., 1984; Волкогонов, Д. А. Контрпропаганда. — М., 1988. л.

Живейнов II. И. Операция «PW»: «психологическая война» американских империалистов. — М„

1996.

5 Вирильо П. Машина зрения. — СПб., 2004. —194 сЛюк Т., О’Туатейл Дж. Осмысляя геополитическое пространство: пространствешгость войны, скорости и зрения в работах П. Вирильо // Социологическое обозрение. Том 2, № 3. — С. 31−39.

6 Зиновьев А. А. Запад. Феномен западнизма. — М., 1995. п.

Дзялошинский И. М. Информационное пространство России: структура, особенности функционирования, перспективы эволюции. — М., 2001;

8 Каптерев А. И. Мультимедиа как социокультурный феномен. — М., 2002.

9 Кара-Мурза С. Г. Антисоветский проект. — М., 2002; Кара-Мурза С. Г. Идеология и мать ее наука. — М., 2002; Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. — М., 2001;

10 Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. — М., 1999; Панарин А. С. Искушение глобализмом. — М., 2000; Панарин А. С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в XXI веке. — М., 1998; Панарин л к. конце XX века проблематика информационных войн вызывает более пристально внимание со стороны отечественных ученых, таких как Н. Волковский11, В. Лисичкин, А. Мухин12, В. Прокофьев13, Л. Шелепин14и др. Создается базис для разработки концепций, описывающих данный феномен.

В настоящее время вырабатываются концепции и подходы к пониманию природы процессов, происходящих в ходе информационного противоборства. Стоит отметить работы И. Михальченко15, Я. Мальцевой16, И. Панарина17, Г. Почепцова18, С. Расторгуева19и др.

Наиболее значимый вклад в исследование природы информационных войн внес Г. Почепцов. Будучи профессиональным лингвистом и филологом, в своих работах он уделяет значительное внимание семантическому аспекту проблемы.

Средства языка как инструмент политической власти разрабатывались в западной науке Р. Блакаром, Р. Румметвейтом и др. В отечественной науке эта проблема получила освещение в работах М. Ильина, С. Золяна, Г. Кульжановой, Г. Орловой и т. д. Но, справедливости ради, стоит отметить тот факт, что эти исследователи языка политики опирались, а порой и просто заимствовали подходы, гипотезы и теории, разработанные в рамках.

А. С.

Россия в циклах мировой истории. — М., 1999. «Волковский Н. Л. История информационных войн. — СПб., 2003.

12 Мухин А. А. Информационная война в России. — М., 1999.

13 Прокофьев В. Ф. Тайное оружие информационной войны. — М., 1999.

14 Лисичкин В. А., Шелепин Л. А. Третья мировая информационно-психологическая война. — М&bdquo- 1999.

15 Михальченко И. А. Информационные войны и конфликты идеологий в условиях геополитических изменений конца XX века: Автореф. дисс. канд. полит наук. — СПб., 1998.

16 Мальцева Я. В. Цивилизационные перемены в России: информационный аспект (последняя четверть XX — нач. XXI вв.): Автореф. Дисс. канд. полит, наук. — Владивосток, 2004.

17 Панарин И. Н. Информационно-психологическое обеспечение национальной безопасности России: Автореф. дис. докт. полит, наук. — М., 1997; Панарин И. Н. Технология информационной войны. — М., 2003; Панарин И. Н. Информационная война и дипломатия. — М., 2004.

18 Почепцов Г. Г. Информационно-психологическая война. — М., 1999; Почепцов Г. Г. Информационные войны. — М., 2001; Почепцов Г. Г. Психологические войны. — М., 2002.

19 Расторгуев С. П. Информационная, война — М., 1998; Расторгуев С. П. Философия информационной войны. — М., 2002. л 1 отечественной (М. Бахтин, Р. Якобсон, А. Лурия, А. Леонтьев.) и зарубежной (Э. Сепир, Б. Уорф, Ч. Пирс, Н. Хомский) лингвистики, психолингвистики и семиотики, выделяя суггестивный аспект языковых средств и закладывая его в основу языка политики.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что проблема политической информационной войны в ее семантическом аспекте еще не стало предметом актуализированного рассмотрения.

Объектом диссертационного исследования является феномен информационной войны в политике во всем его многообразии.

Предметом диссертационного исследования является семантический анализ информационной войны в политике на примере осетино-ингушского конфликта.

Исходя из этого, целью данной работы является анализ технологий ведения информационных войн в политике на примере осетино-ингушского конфликта.

Данная цель осуществляется путём решения следующих задач:

— определение сущностных свойств рассматриваемого явления и выработка понятия «информационная война в политике».

— рассмотрение особенности концепций информационной войны, изложенные зарубежными и отечественными авторами, определение логики развития концепций.

— семантический анализ информационных войн в политике.

— исследование основных технологий ведения информационных войн.

— выявление основных причин информационного аспекта осетино-ингушского конфликта.

— осмысление используемых технологий информационной войны в СМИ республик Северная Осетия-Алания и Ингушетия. выявление постоянно присутствующих и ситуативных информационных поводов в осетино-ингушском информационном конфликте.

Научная новизна диссертационного исследования определяется его целью и задачами и состоит в следующем: л V выделены принципиальные особенности рассмотрения информационной войны у китайских, американских и российских ученых;

— проанализированы особенности концепций информационной войны в зависимости от методов и понятийного аппарата их исследования;

— выделен и рассмотрен семантический аспект информационных войн в политике;

— выделены наиболее эффективные и часто применяемые методы информационной войны в осетино-ингушском конфликте;

— выявлены основные параметры осетино-ингушского информационного конфликта, определены его состояние и динамика;

— изучены основные технологии информационной войны в СМИ республик Северная Осетия-Алания и Ингушетия;

— проанализированы постоянно присутствующие и ситуативные информационные поводы в осетино-ингушском информационном конфликте, раскрыты причины этой конфликтности;

На защиту выносятся следующие положения:

1. Американские авторы, считающие себя основоположниками современной концепции ведения информационной войны, изначально исходили из доминанты ведения информационных операций в ходе вооруженных столкновений и в этом они сузили для себя диапазон применения собственного информационного оружия. Китайские исследователи исходят из применения технологий информационной войны на государственном уровне и автономно от других способов противоборства. Российские исследователи информационных войн рассматривают данный феномен в широком контексте. Основа отечественных теорий заключается не в захвате информационного пространства, а в балансе сил и сдерживании манипуляционных натисков в информационном пространстве.

2. На основе исторического измерения информационной войны в политике можно сделать вывод, что сложились два основных подхода к ее анализу. Сторонники одного подхода описывают явление информационной войны через ее влияние на массовое сознание, манипулятивный потенциал и 8 психологическое воздействие информационных сообщений. Сторонники другого подхода описывают явление информационной войны как автономной системы в современном обществе при помощи технического, математического понятийного аппарата. Синтез исследований, описывающих информационную войну на основании различного категориального аппарата, позволит учесть всю полноту и многоаспектность этого явления.

3. Семантический аспект информационных войн в политике заключается в том, что актор информационной войны использует многообразные средства языка для кодирования информационных сообщений. Подобный подход позволяет придать информационным сообщениям мощный суггестивный, манипулятивный потенциал.

4. Основными технологиями ведения информационных войн в осетино-ингушском конфликте являются: «Приклеивание или навешивание ярлыков», «Перенос», «Ссылка на авторитеты», «Общий вагон», «Продвижение информации через медиаторов». Применение подобного многообразия технологий информационных войн позволяет средствам массовой информации контролировать убеждения своих сограждан и их отношение к соседней республике, а также — эффективно противостоять информационным атакам противоположной стороны в осетино-ингушском конфликте.

5. Осетино-ингушский информационный конфликт является затяжным в силу отсроченности его разрешения и характеризуется чередованием в одной и той же структурной ситуации соглашений и информационного противоборства. Данная характеристика раскрывает нелинейную динамику осетино-ингушского информационного конфликта. Такого рода информационный конфликт длится не один год и не может быть разрешен, пока у федерального центра отсутствует комплексная программа по его урегулированию.

6. Несмотря на значительный перевес в информационных ресурсах, Республика Северная Осетия-Алания гораздо более однообразна в применении технологий информационной войны по сравнению с Республикой Ингушетия. 9.

Ингушская сторона, помимо применения классических СМИ — газеты, журналы, радио и телевидение — эффективно использует Интернет. В настоящее время, что признают даже осетинские авторы, Республика Ингушетия выигрывает информационную войну.

7. В СМИ обеих республик постоянно присутствуют следующие информационные поводы: проблема Пригородного района, религиозные противоречия, интерпретация конфликта 1992 года и, в описываемый период, очень мощный ситуативный повод — теракт в г. Беслан. Главная причина информационной войны между РСО-А и РИ состоит в заинтересованности правящих элит республик в продолжении данного конфликта и культивировании «образа врага», чтобы переключить внимание своих сограждан с проблем коррупции, кланово-клиентельного принципа формирования политической элиты и экономического кризиса.

Теоретико-методологической основой диссертационной работы служит системный подход, позволяющий комплексно описать явление информационной войны в политике, в единстве и многообразии всех ее проявлений, указав на генезис и природу рассматриваемого явления.

Широко используется в исследовании исторический подход, позволяющий проследить генезис явления с учетом изменений, происходящих в структуре средств массовой информации и иных средств ведения информационных войн (компьютерные сети, Интернет и пр.).

Также в работе уделено внимание структурно-функциональному, технологическому, компаративистскому, семантическому и психолингвистическому и другим методам.

Применение в диссертационном исследовании комплексных методов позволяет провести технологический анализ информационных войн в политике и придать совершенно новую значимость теоретическому обобщению собранного фактического материала по исследуемой проблеме.

Научно-теоретическая и практическая значимость работы. Результаты и выводы диссертационного исследования могут найти применения в комплексном исследовании информационных войн в политике, анализе их семантического аспекта.

Идеи и выводы исследования расширяют проблемное поле целого ряда политических дисциплин. В первую очередь, таких как политология, прикладная политология, государственное управление, теория политических коммуникаций, этнополитология, политическая конфликтология и других.

Апробация результатов исследования.

Основные положения диссертационной работы докладывались на пяти международных и региональных научно-практических конференциях.

Результаты данного научного исследования были апробированы при анализе информационной войны между республиками Северная Осетия-Алания и Ингушетия в 2004;2006 годах и закреплены в ряде аналитических записок и комплексном аналитическом обзоре по итогам 2005 года в рамках работы в Федеральной службе Росохранкультуры по ЮФО.

По теме диссертационного исследования опубликовано 9 публикаций общим объемом 2,7 п.л.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, а также избранной автором логикой их раскрытия и включает в себя введение, две главы, состоящие из четырех параграфов, заключение и список литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Подводя итоги диссертационного исследования, важно отметить, что в работе удалось:

— определить сущностные свойства рассматриваемого явления и выработка понятия «информационная война в политике».

— рассмотреть особенности концепций информационной войны, изложенные зарубежными и отечественными авторами, определение логики развития концепций.

— провести семантический анализ информационных войн в политике.

— исследовать основные технологии ведения информационных войн.

— выявить основные причины информационного аспекта осетино-ингушского конфликта.

— осмыслить используемые технологии информационной войны в СМИ республик Северная Осетия-Алания и Ингушетия. выявить постоянно присутствующие и ситуативные информационные поводы в осетино-ингушском информационном конфликте.

В рамках данного диссертационного рассмотрено само явление информационной войны и значимость этого явления в современной политической жизни, а во-вторых, исследован семантический аспект этого явления для чего автор вычленил из смежных гуманитарных дисциплин (теория политического мифа, язык политики, символическая политика) теоретические и практические наработки, которые способны усовершенствовать технологии ведения информационных войн.

Несмотря на то, что информационная война как явление появилась еще в древние времена и существуют тексты (Сунь-Цзы), которые подтверждают мнение автора, только лишь с возникновением средств массовых коммуникаций это явление приобрело значимые для политической сферы жизни масштабы. С появлением СМИ и в особенности Интернета политические элиты начали осознавать роль и силу информационных сообщений, обмен которыми или же планирование целых информационных операций способен склонить на свою сторону целевую аудиторию, которой может быть население целых государств. Прямые вооруженные столкновения стали зачастую невозможны с развитием международного права и выработкой механизмов по охране государственного суверенитета.

Разработка технологий информационной войны — своего рода государственный (политические элиты) заказ. Это новый тип оружия, который поражает когнитивное пространство, оперирует сферой убеждений, установок, социальных норм и принципов общежития.

Первые проявления информационной войны, связанные с манипулированием знаниями, были уже столетия назад, но широкое распространение информационная война получила во второй половине XX века. Это обусловлено, во-первых, невозможностью глобальных вооруженных конфликтов, которые могут уничтожить планетуво-вторых, изменением сущности информации, которая в настоящее время превратилась в главный продукт постиндустриального общества и в новейшее наступательное оружие. В связи с этим во второй половине XX века начинают появляться результаты научных исследований по данной проблематике. Основными субъектами информационной войны в этот период являлись сверхдержавы — СССР и США. Соответственно и основополагающие разработки по этой тематике ведутся именно в этих странах. Теоретические изыскания приносят свои результаты. США испытывает методы информационной войны в ходе войны во Вьетнаме, в Афганистане. «Холодная война».

142 заканчивается поражением СССР, которое невозможно было бы достичь путем военной агрессии без угрозы тотального уничтожения человечества. Другие страны Западной Европы и Азии, имея наглядный пример информационной войны, разрабатывают собственные концепции информационного противоборства. Особенно в этом преуспел Китай, которому представилась возможность испытать истинность своих теоретических построений на практике в ходе информационного конфликта с США в финансовой сфере.

Вклад американской концепции в теорию информационной войны заключается в том, что здесь было выработано и впервые на нормативном уровне закреплено понятие информационной войны, которое во многих случаях используется теоретиками информационных войны в других странах, что свидетельствует о его универсальности. Однако, государственная концепция США в сфере информационной войны нацелена, прежде всего, на рассмотрение информационного противоборства в контексте вооруженных столкновений, в связи с чем упускается рассмотрение гуманитарного аспекта информационных войн.

Китайские ученые также относятся к пониманию информационной войны достаточно прозаично, и их взгляды во многом основываются на практике информационных конфликтов последних десятилетий. Однако они стремятся с наибольшим эффектом использовать такое свойство информационной войны, как асимметрию. Это позволяет Китаю снизить расходы на закупку вооружений при сохранении геополитического статуса.

Концепции отечественных теоретиков информационных войн, на наш взгляд, более высокого уровня и позволяют оценить информационные конфликты комплексно. Кроме того, такая позиция позволяет выработать эффективные, соответствующие действительности меры по соблюдению баланса сил в глобальном информационном пространстве.

При рассмотрении концепций информационных войн было уделено особое внимание на дефиниции, которыми пользовались различные ученые для описания данного феномена.

В процессе изучения явления информационной войны, делается вывод, что существует 3 ее типа исходя из дифференциации общественной жизни:

1. Культурологическая информационная война — это процесс насаждения культурных ценностей («образа жизни») одного социокультурного организма другому, где объектом конфронтации служат культурные ценности, а предметом выступает общественное мнение, убеждения целевой аудитории или лидера.

2. Политическая информационная война — столкновение двух или более властвующих субъектов в информационной среде общества, где объектом конфронтации служат властные полномочия или иные политические ресурсы, а предметом выступает общественное мнение, убеждения целевой аудитории или лидера.

3. Финансово-экономическая информационная война — столкновение двух или более хозяйствующих субъектов в информационной среде общества, где объектом конфронтации служат финансово-экономические ресурсы, а предметом выступает общественное мнение, убеждения целевой аудитории или лидера.

Приводится разработки ранних и современных иностранных и отечественных исследователей информационных войн, приводит различные классификации и типологии, но наибольшее внимание уделяет отечественному исследователю Г. Почепцову, ценность его работ для данного исследования состоит в том, что это, пожалуй, единственный теоретик информационной войны, уделяющий значительное внимание ее семантическому аспекту.

Далее, показано, что возможность противостояния информационной агрессии, прежде всего, зависит от качества обнаружения зашифрованного влияния на общественное сознание. Отсюда на первый план в обеспечении информационной безопасности каждого из субъектов выступает грамотная организация системы обнаружения латентного воздействия.

Как показывает практика, асимметричная природа информационного воздействия подразумевает, что при относительно небольших ресурсозатратах можно получить ощутимый материальный эффект скрыто го манипулирования. Это создает предпосылку к выводу о том, что для обеспечения своей информационной безопасности субъект, наряду с превентивными защитными механизмами, мог бы использовать информационное оружие нападения. В ином случае он заведомо будет обречен на поражение в подобном конфликте.

В первой главе — «Теоретико-методологические основы анализа информационной войны в политике» — анализируется понятие, свойства и классификации информационной войны. Выделяется семантический аспект информационной войны и проводится анализ семантических методов ведения информационной войны.

Для выяснения понятия, свойств и классификации информационной войны в первом параграфе — «Информационная война: понятие, свойства и классификации» — большое внимание уделяется истории данного понятия. Историческое измерение анализа позволяет проследить становление категории информационной войны в научной традиции США, России, Китая, выявить принципиальные технологические различия в анализе понятия информационная война.

В работе указывается, что в настоящее время в теории политологии еще не выработано единое универсальное понятие.

145 информационной войны. Одним из первых теоретиков информационной войны признан Мартин Либики. В его работе «Что такое информационная война?"114, впервые опубликованной Национальным институтом обороны США, в 1995 г., само понятие не определено. Вместо этого Либики описывает формы информационной войны, среди которых семь основных и двадцать дополнительных. Вся система «Information Warfare» описывается схемой, из которой и следует понятие «информационная война"115.

Во втором параграфе — «Семантический аспект ведения информационных войн в политике» — проводится анализ семантических методик для создания наиболее эффективных, обладающих мощным суггестивным потенциалом сообщений, которые используются в информационной войне.

В диссертационном исследовании подчеркивается, что основа информационной войны — манипулятивное воздействие на аудиторию. Технологии подобного воздействия многообразны, но главное средство универсально — это информационное сообщение, переданное по каналам коммуникации. И от того, насколько эффективно сконструировано сообщение зависит его манипулятивный потенциал, степень воздействия на аудиторию. Поэтому, одной из важнейших задач для субъекта информационной войны является умение кодировать сообщения, распространяемые в период информационной войны. Под «семантическим аспектом» подразумевается использование разработок в области психолингвистики, лингвистики и, собственно, семиотики для конструирования эффективного сообщения.

Во второй главе — «Технологический анализ информационной войны в политике (на примере осетино-ингушского конфликта)» -проводится анализ технологий информационных войн, наиболее.

114 Libicki M. С. What is Information Warfare? — Washingon, 1995.

1,5 Гам же. часто применяемых в ходе информационного аспекта осетино-ингушского конфликта.

В первом параграфе — «Технологии ведения информационных войн в политике» выделяется определенную часть технологий информационных войн, их вариантов и видоизменений, которая составляет «ядро» технологических элементов системы манипулятивного воздействия. Для этого используется комплексный критерий, который основывается на учете сочетания трех основных параметров: частоты использования технологий в различных информационных войнахшироты их применения в процессе информационных войнстепени действенности, связанной с повышением эффекта манипулятивного воздействия на человека.

Во втором параграфе — «Осетино-ингушский информационный конфликт» — дается детальный анализ информационного конфликта между республиками Северная Осетия-Алания и Ингушетия. Информационный конфликт между республики анализируется на основании постоянно присутствующих и ситуативных информационных поводов.

Кроме того, проводится качественный и количественный анализ информационного поля республик.

Вместе с тем, дальнейшее развитие данной проблемы видится в углубленном изучении лингвистических особенностей этнонациональных сообществ и изучении осетино-ингушского информационного конфликта в более длительном временном промежутке.