Состояние советской системы в перспективе ее трансформации 1980-90-х гг.: проблемы историографии, теории и методологии исследования

Противоречивое состояние современного российского общества порождает, как минимум, два вопроса. Первый — это проблема характеристики исходного состояния общества, от которого мы ушли (уходим). Второй же — вопрос о критериях оценки современного нам общества средствами исторической науки. Оба вопроса, представляющие, по существу, две стороны одной проблемы, выводят нас на ее формулирование. В представляемой к защите диссертации речь пойдет о проблеме историографического, теоретического и методологического исследования состояния советской системы предпере-строечного периода.

Актуальность данной проблемы проявляется в целом ряде аспектов — научном, практически-политическом, педагогическом. В научном плане диссертант считает необходимым прежде всего способствовать повышению интереса исследователей к проблеме. Дело в том, что последовавшие в конце 1980;1990;е гг. масштабные преобразования отвлекли внимание общества и специалистов от изучения той ситуации, в которой страна оказалась накануне перемен. В историографии прочно утвердились ее (ситуации) негативные оценки. Однако накопившееся за эти годы социальное знание, с одной стороны, а также общественная и научная потребность в объяснении причин разочарования значительной части населения в результатах реформ, с другой стороны, вновь актуализируют, казалось бы, осмысленную тему.

За последние 10−15 лет накоплен фактический материал, принципиально изменились теоретико-методологические основы изучения новейшей отечественной истории, существенно обогатилась концептуальная база исследований. Но на изучении состояния советской системы эти изменения сказались лишь в незначительной степени. До сих пор ключевым термином, характеризующим советскую систему до середины 1980;х гг., остается «застой». Парадоксально, что данная дефиниция, использованная высшим партийным руководством еще в начале «перестройки», из политики перешла в науку без серьезного анализа ее конкретно-исторического содержания. Общее количество работ, посвященных «застою», с 1980;х гг. имеет тенденцию к шфащению, особенно, если сравнивать с массивом публикаций по периоду преобразований.

Указанная проблема ставится, как известно, разными науками. Угол зрения исторической науки на нее состоит в том, что она изучает причинно-следственную связь событий. Оценить исторический процесс легче в том случае, если он закончился, либо, что более типично, перешел в новую стадию. Вот почему российская (и — шире — постсоветская) современность выступает тем инструментом, который создает условия для изучения и позволяет дать анализ той или иной стадии этого процесса, в качестве его определенного (скорее всего, промежуточного) результата. При этом мы не современность опрокидываем в прошлое, что неоднократно приводило к методологическим ошибкам, а само прошлое как бы обращаем на современность таким образом, чтобы проследить, куда привели тенденции, «схваченные» нами в этом прошлом. И коль скоро мы изучаем «перестройку» как самостоятельный исторический феномен, то тем более уместно обратиться к опыту предшествующего периода. Тем самым исследование предперестроечно-го состояния советской системы именно в наше время становится не только необходимым, но и методологически возможным.

Такой выход на современность настраивает на изучение состояния советской системы в контексте ее последующего преобразования, для которого это состояние является исходной базой, а, возможно, и причиной.

Актуальность темы

диссертационного исследования становится очевидной и в практически-политическом аспекте, т.к. пока еще трудно сказать, в какой степени исчерпали себя модернизационные импульсы, инициированные «перестройкой». И, следовательно, вопрос о характеристике состояния советской системы является и частью истории, и полем современной политической борьбы. Оценка советского наследия все последние годы является одним из непременных элементов программ партийно-политических сил различной ориентации. Такая оценка подводит базу под выводы и предложения стратегического и тактического характера. Тем самым степень научной обоснованности историографического материала оказывает непосредственное воздействие на перспективы развития современной России.

Нельзя забывать и о том, что преподавание курсов истории и других общественных наук в школах и вузах вызывает известные затруднения у педагогов и обучаемых именно при рассмотрении проблем советского периода. Тем самым актуализируется педагогический, воспитательный аспект заявленной темы. Нередко, стараясь избежать таких затруднений, преподаватели сводят свою деятельность к элементарной фактографии, что исключает из педагогического процесса важнейшую компоненту патриотического и нравственного воспитания, вся тяжесть которого смещается на более ранние периоды отечественной истории. В худшем же случае выводы делаются исходя из собственных субъективных представлений преподавателей, что нельзя признать целесообразным. Государственный стандарт высшего профессионального образования по отечественной истории также не нацеливает будущую интеллектуальную элиту общества на глубокое познание сущности советского строя.

Таким образом, тема диссертационного исследования представляется актуальной как в теоретическом, так и в практическом отношении для развития не только России, но и других постсоветских государств, а также для государств, сохраняющих приверженность социалистическому выбору в различных его модификациях. Но интересующая нас тема представляется не только актуальной, но и недостаточно исследованной.

Вопрос о степени научной разработки проблемы сосгащг^едмет^ещш1.ьщ)-го анализа^гааве пербой диссертации^^юсвяшенной историографическим вопросам. Поэтому здесь представляется возможным изложить отдельные соображения.

Прежде всего, отметим, что комплексных исследований, непосредственно посвященных состоянию советской системы в предперестроечный период, крайне мало. Чаще всего вопросы истории данного периода рассматриваются в контексте всей послевоенной истории СССР, что не позволяет уяснить специфику «застоя"1. «Оттепель» и «перестройка» являются пока более популярными сюжетами в историографии. Процессы относительно стабильного развития без видимых провалов и взлетов еще недостаточно проанализированы исторической наукой. Но спрос на подобного рода исследования растет по мере продвижения преобразований в современной России.

В последние годы всё настоятельнее становится необходимость обобщающих теоретических исследований социальной реальности. «В науках о человеке и обществе накоплена такая масса эмпирического материала, что на первый план действительно выходят сегодня задачи упорядочения и систематизации этого материала сообразно его внутренней связи, логике самих вещей» 2. Актуальной эта задача становится и для изучения советской истории на заключительном ее отрезке, решающим звеном которого стала «перестройка» .

1 Из немногих специально посвященных периоду серьезных исследований см.: Механизм торможения: истоки, действие, пути преодоления / Под общ. ред. В. В. Журавлева (сост. Ю.С.Аксенов). М., 1988; На пороге кризиса: нарастание застойных явлений в партии и обществе / Под ред. В. В. Журавлева. М., 1990; Шубин А. Истоки перестройки, 1978;1984 гг. М., 1997; его же. От «застоя» к реформам. СССР в 1917;1985 гг. М., 2001.

2 Коршунов A.M., Мантатов В. В. Диалектика социального познания. М.: ИПЛ, 1988. С. 57.

Ещё десять лет назад Г. Бордюгов и В. Козлов констатировали, что на вопрос о том, почему горбачевской команде удалось разрушить советскую систему, нет удовлетворительного ответа3. Да и вопрос разрушили ли ее, или она распалась прежде всего по объективным основаниям, также дискуссионен. Подобным образом ситуация обстоит и сегодня. И это при том, что наука не стояла на месте, и на эмпирическом уровне произошло заметное продвижение. Однако теоретические обобщения так и остались в основной своей массе на позициях начала 1990;х гг. И дело, конечно, отнюдь не в отсутствии у историков компетентности. Для того, чтобы глубже разобраться в причинах такого положения дел, попытаемся четче обозначить современный уровень состояния проблемы и факторы, его определяющие.

Сегодняшнее знание об этом периоде характеризуется рядом особенностей. Во-первых, это время лишь отчасти стало достоянием истории, т. е. прошлым в общепризнанном смысле. Для обществоведа явно недостаточен хронометрический подход к прошлому4. Как точно подметил современный философ А. А. Зиновьев, «в социологическом смысле прошлое для сложного социального организма уже не является определяющим фактором его жизнедеятельности, а будущее еще не является. настоящее есть воспроизводство каких-то явлений прошлого и реализация потенций прошлого.» [выделено мной — Д.М.]5. Прошлое в определенной форме продолжает жить, поэтому оно объективная реальность. «Социальная реальность есть продукт предшествующей деятельности, которая в снятом виде сохраняется в ее наличных формах» 6. Прошлое обладает статусом существования в преобразованном измененном виде. Специалисты в области методологии истории рассматривают наличие объективной связи прошлого с настоящим как основу возможности его познания7. Очевидно, что ход и результаты «перестройки» по-прежнему непосредственно воздействуют на общественно-политическую ситуацию, и не только в России.

Более того, даже и XX век в целом некоторые исследователи не склонны отделять от настоящего. Например, литературовед и историк В. Кожинов считал продолжение по.

3 Бордюгов Г. А., Козлов В. А. История и конъюнктура: Субъективные заметки об истории сов. об-ва. М.: Политиздат, 1992. С. 42.

4 Методологические основы понимания прошлого в исторической науке уже анализировались. См., в частности обобщение этих наработок в: Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 2003. С.107−112.

5 Зиновьев А. А. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. М.: Центрполиграф, 1990. С. 431−432.

6 Коршунов A.M., Мантатов В. В. Указ. соч., с.122−123.

7 Дъяков В. А. Методология истории в прошлом и настоящем. М., 1974. С. 11. литической и идеологической борьбы, начатой на рубеже Х1Х-ХХ веков, доказательством того, что история России XX века еще не стала для нас в истинном смысле слова прошлым. Процесс, идущий с начала прошлого столетия до наших дней, он определял как революцию8.

Такого рода суждения подвигают к вопросу о содержании понятий «распад», «кризис» советской системы, если «прошлое» так активно вторгается в наше сегодня. Ведь речь идет не о том, что советский строй просто вспоминают, критикуя или сожалея — такова судьба любого относительно значимого исторического феномена. Суть же в том, что определенные структуры, механизмы советской системы перешли в систему постсоветскую. Пока же в изучении данного вопроса явно утвердилась тенденция вбить клин между двумя историческими периодами. Сугубо политическое желание не иметь ничего общего с советским строем выливается в крайние формы исторического нигилизма вплоть до полного отрицания сколько-нибудь позитивного значения нашей недавней истории. Об этом явлении можно было бы и не упоминать, если бы на подобной основе не воспитывалось целое поколение граждан современной России.

Следующей особенностью современного знания о советской системе является наличие весьма солидного массива эмпирического материала. В его составе можно выделить такие компоненты:

1. статистический материал разнообразных источников;

2. сведения об особенностях политического процесса и политической борьбы, в т. ч. и на самой вершине власти;

3. сведения о расстановке социальных сил на разных этапах реформирования, основанные на представительных социологических опросах;

4. показатели социально-экономического развития;

5. сведения о состоянии духовно-культурной сферы;

6. материалы по внешнеполитической деятельности, и др.

Таким образом, можно констатировать, что эмпирический материал охватывает все основные сферы общественной жизни. Наблюдаемый ныне крайний плюрализм мнений специалистов по ключевым вопросам рассматриваемой проблематики является, помимо прочего, следствием недостаточного внимания некоторых из них к указанному материалу. Всё это не означает, конечно, завершения сбора фактического материала.

8 Кожинов В. В. Россия. Век ХХ-й (1901;1939). Кн. 1. М. «Алгоритм», 1999. С. 9,12. говорить об этом в условиях ограниченности доступа ко многим архивам просто несерьезно.

Очевидно, что изучение данной проблемы проходило в несколько этапов. В историографических обзорах последних лет недооцениваются, а то и вовсе игнорируются выводы советской исторической науки доперестроечного периода. По мнению диссертанта, справедливая критика последней не перечеркивает ее позитивное значение. Поэтому первым этапом исследования проблемы будем считать период конца 1960;х — начала 1980;х гг. В это время проблема состояния советской системы рассматривалась в русле концепции «развитого социализма», историография которой весьма обширна9. Данная концепция, в значительной степени являвшаяся идеологическим продуктом соответствующей исторической эпохи, закономерно оказалась отвергнутой с переменой политического курса после 1985 года. Но это не отменяет необходимости анализа теоретических и методологических основ исследования проблемы в доперестроечной историографии.

По контрасту с советской наукой западная историография выглядит более разнообразной в концептуальном плане. Но и до 1985 года, и даже позднее весь ее плюрализм нередко сводился в конечном итоге к различным версиям либеральных трактовок состояния советской системы в рамках пресловутой «советологии"10. Гораздо менее влиятельную, хотя и представленную известными именами (С.Коэн, Р. Кеннет, А. Даллин, Д. Хаф), часть зарубежной науки составляли труды ученых, усомнившихся в такой трактовке11. В целом же следует предварительно отметить, что интеллектуальные традиции западной историографии оказались весьма устойчивы. Однако такой консерватизм не может не вызывать вопросов на фоне быстро обновляющегося социального знания конца XX века.

Второй этап изучения проблемы приходится на годы «перестройки». Изменения в обществе отразились преимущественно на отечественной историографии, заслонив со.

9 Актуальные проблемы истории развитого социализма в СССР. М., 1984; Касьяненко В. И. Историография развитого социализма. М.: Знание, 1976; его же: Развитой социализм: историография и методология проблемы. М., 1976; Развитой социализм. М., 1978; Развитое социалистическое общество: сущность, критерии зрелости, критика ревизионистских концепций! М.: Мысль, 1973, и мн. др.

10 Коэн С., Биллингтон Дж., Тальботт Ст., Смит X. и др. СССР глазами советологов. М.: «Московский рабочий», 1990; в качестве показательных можно привести известные работы Р. Пайпса, З. Бжезинского, М. Малиа и других «советологов" — Hill R. The Soviet Union. Politics, economics and society. From Lenin to Gorbachev. L., 1985.

11 Osteuropa. 1973. Jg.23, H.4, S.255- Slavic Rev., 1973, '3, p.562- Hough G.F. The Soviet Union and social sciense theory. Harward, 1977. p.123- см. также: Современная немарксистская историография и советская историческая наука. Беседа за «круглым столом» (из выступления Г. З.Иоффе) // История СССР. 1988. С. 191. бой исследовательский интерес к предшествующему периоду. Работ по проблематике «застоя» (термин также утвердился в эти годы) было издано очень мало. Большинство из них имело сугубо практическую задачу — выявить причины кризисных явлений для успешной борьбы с ними. Состояние системы стало рассматриваться почти исключительно как препятствие дальнейших реформ, но одновременно и их причина. Самым ярким примером такой направленности можно считать известную книгу М. С. Горбачева «Перестройка и новое мышление. Для нашей страны и для всего мира» (М.: Политиздат, 1987). Наиболее значимыми стали труды, подготовленные коллективами авторов под редакцией В.В.Журавлева12. Научный вклад этих монографий подробно освещается в главе первой диссертации. Здесь же отметим, что теоретическое значение рассматриваемых работ оказалось исторически ограниченным. Дело в том, что их авторы в своих выводах и рекомендациях ориентировались на успех «перестройки», однако события уже вскоре пошли совсем в другом направлении, и целый ряд положений данных трудов утратил актуальность. «Советологи» же переключились на изучение горбачевских реформ.

Достижения историографии этого периода, в первом приближении, сводятся к следующим. За счет ранее запретных тем обогатилась эмпирическая составляющая исследований, возросло количество исследуемых сюжетов. В научный оборот были введены новые источники — ранее неизвестные документы, воспоминания участников событий. Концептуальный «взрью» периода гласности способствовал постановке важных теоретических вопросов, нередко на грани политической дискуссии. До этого единая советская наука распадается на ряд направленийнаряду с существовавшим ранее консервативно-охранительным появляются либеральное и социалистическое. Вместе с тем теоретические основы исследования сформированы не были, на смену апологетической оценки «развитого социализма» пришла негатавистская дефиниция «застоя». Публицистика серьезно потеснила историческую науку, и методологические аспекты изучения проблемы отошли на второй план. Преимущественно публицистический характер имела серия знаменитых «перестроечных манифестов», из которых особую известность приобрел сборник под названием «Иного не дано» (раздел «Вглядываясь в прошлое»)13.

12 См. примеч. 1.

13 Иного не дано. / Под общей ред.Ю. Н. Афанасьева. М.: Прогресс, 1988; см. также: Постижение. М.: Прогресс, 1989.

Ситуация в историографии начала меняться с завершением горбачевского этапа «перестройки» и разочарованием определенной части общества в ее результатах. Кроме того, возникли очевидные трудности в реформировании постсоветской России. Существует потребность осмысления состояния уже нынешней Российской Федерации, переходность которой несколько затягивается. Тем самым на третьем этапе изучения проблемы — с начала 1990;х гг. и по сей день — сложились объективные предпосылки актуализации проблемы. Но этого не произошло. Единичные комплексные работы, как, например, монографии А. Шубина, не могут восполнить существующий пробел в исследовании. Вопрос о предперестроечном состоянии советской системы, как и прежде, рассматривается в приложении к «перестройке» в качестве ее непосредственной причинной основы.

Вместе с тем нельзя не отметить позитивных сдвигов в теоретико-методологическом освоении темы. Неудачи «перестройки» и последующих преобразований в России породили тенденцию к более внимательному и менее предвзятому осмыслению «застоя» и в общественном сознании, и в науке. В работах даже либерально настроенных историков Д. Волкогонова, Н. Верта, Д. Боффы, Р. Дэниэлса, СКоткина, М. Малиа и других отечественных и зарубежных авторов прослеживается стремление более глубоко разобраться как в сути советской системы в целом, так и в ее конкретно-историческом состоянии 1970;80-х гг., в частности14. Показательно, что само понятие «застоя» употребляется реже и в ряде случаев заменяется более нейтральными понятиями («стабильность»). В западной историографии всё слышнее голоса ученых, выступающих против тоталитаристских версий советской истории. Безусловным лидером данного направления, как представляется диссертанту, может считаться Стивен Коэн15. Но даже с учетом этих и других достижений постперестроечной историографии остаются не выявленными закономерности взаимосвязи «застоя» и «перестройки» (теоретический аспект изучения проблемы) и не обоснованными подходы и методы исследования (методологический аспект изучения проблемы). Не освещены на современном уровне также вопросы источниковедения и принципы селекции исторических фактов.

14 Волкогонов Д. А. Семь вождей. В 2-х кн. М.: Новости, 1995; Верт Н. История советского государства. 1900;1991:Пер. с фр. — М.:Прогресс: Прогресс-Академия, 1992; Боффа Д. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964;1994. — М.: «Международные отношения», 1996; Kotkin S. Armageddon Averted: The Soviet Collapse, 1970;2000. Oxford, 2001.

15 Cohen S. Failed Crusade: America and the Tragedy of Post-Communist Russia. New York, 2001; Коэн С. Изучение России без России: Крах американской постсоветологии. М.: АИРО-ХХ, 1999.

Дальнейшее продвижение в изучении темы предполагает определенную систематизацию исторической литературы. Историография рассматриваемого периода весьма широка и труднообозрима, если иметь в виду вообще все работы, так или иначе связанные с объектом исследования. Один из последних по времени обзоров историографии (в основном отечественной) дает в своей работе А.С.Барсенков16. Для проблематики диссертации необходимо выделить, прежде всего, те работы, в которых проводится взгляд на советское общество как на систему.

Вследствие указанного выше устойчивого угасания интереса к изучению состояния советской системы возникает проблема отбора научных работ, по которым можно составить представление о состоянии проблемы на сегодняшний день. Такого рода труды можно разделить на следующие группы.

В первую из них войдут исследования, посвященные специально рассматриваемой проблеме (о них было сказано выше). В предперестроечный период их количество практически необозримо. Поэтому диссертант принял решение использовать в исследовании в качестве показательных работы обобщающего характера.

Во вторую группу войдут научные труды, хотя и не посвященные специально поставленной в диссертации проблеме, но отражающие различные стороны советской системы. Из них большое значение имеет коллективная монография «Власть и оппозиция», изданная при участии преподавателей Московского педагогического (ныне государственного областного) университета. В ней рассматривается механизм взаимодействия власти и оппозиции как один из ключевых в советской системе, в том числе и в интересующий нас период 17. В это же время была издана работа ВВ. Согрина, рассматривающая трансформацию системы с позиций теории модернизации18.

Основу монографии Р. Пихои19 составили не только документы (в т.ч. архивные), но и личные наблюдения автора, в ряде случаев активного участника событий. Критический анализ некоторых положений этого солидного труда дан в представляемой диссертации.

16 Барсенков A.C.

Введение

в современную российскую историю 1985;1991 гг.: Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 2002.

17Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. / Рук. проекта В. В. Журавлёв. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1995.

Согрин В. В. Политическая история современной России. 1985;1994: от Горбачева до Ельцина. М.: «Прогресс — Академия», 1994.

Пихоя Р «Советский Союз: история власти. 1945;1991». — М.: Издательство РАГС, 1998.

Информационно насыщен двухтомник Ассоциации «Духовное наследие» Совре.

20 менная политическая история России (1985;1998 годы) .

При работе над диссертацией привлекались материалы научных конференций, семинаров, «круглых столов» и т. п. Особую значимость в этом плане имеет историко-политологический семинар «Россия в условиях трансформаций», постоянно действовавший с 2000 года21. Дискуссии в его рамках отражают современное состояние проблематики исследований.

По проблеме трансформации советской системы и ее отдельных сторон написаны диссертации, 22 которые позволяют глубже изучить отдельные аспекты проблемы.

К этой же группе научной литературы примыкают исследования зарубежных авторов23. Их особенность состоит в том, что иностранные исследователи в большинстве своем не только современники, но и очевидцы происходивших событий, что повышает ценность их работ. Вместе с тем в их трудах наряду со свежестью восприятия исторического материала присутствуют и элементы политизированности, что отмечается в представленной диссертации.

Специфика темы определила необходимость расширения научной базы исследования. С учетом требований междисциплинарного синтеза особую группу литературы составили труды политологов, экономистов, социологов, философов, юристов24. При.

20 Современная политическая история России (1985;1998 годы) / Под ред. А.Подберезкина. М.: Рау-Корпорация, 1999.

21 К настоящему времени издано 26 выпусков его материалов.

Барыльников И. П. Проблема политической реформы в СССР-России (1987;1993) в американской политологии / Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук. Спб, 1996; Березовский В. Н. Российская многопартийность в кон. ХХ в. (процесс возникновения 1987;91 гг.) / Дисс.. канд. ист. наук. М., 1993; Гасанов Г. А. Формирование российской многопартийности: истоки, особенности, тенденции (кон.80-х — нач.90-х гг. / Дисс.. канд. ист. наук. М., 1996; Доброхотов JI.H. Власть и общество в России в условиях системной трансформации (1985;1998) / Дисс.. докт. ист. наук. М., 1999; Козин В. П. Эволюция политической системы в СССР (вторая половина 80-х — начало 90-х гг.) / Дисс.. канд. ист. наук. М., 1992; Курьянов В. Н. Выход Литвы из СССР (внутренние и внешние политические факторы) // Автореферат дисс.. канд. политич. наук. М., 1995; Фролова Н. А. Становление политических партий России (19 851 993) /Дисс.. канд. ист. наук. М. 1993; Харитонова О. Г. Трансформация политической системы СССР: пути демократизации в процессе перестройки / Дисс.. канд. ист. наук. М. 1995; Хутин В. Ф. Взаимоотношения организаций КПСС и Советов народных депутатов: опыт, проблемы, противоречия (1970;1990 гг.) / Дисс.. докт. ист. наук. М. 1991; Шуверова Э. Д. История этнических отношений в СССР (1970;1980;е гг.) в англо-американской историографии / Дисс.. канд. ист. наук. М. 1993; Кен Чей Мин Политические преобразования в России 1985;93 гг.: методологический анализ / Дисс.. канд. ист. наук. М. 1995; Чжан Шухуа Политические реформы в России и Китае в условиях перехода к рыночной экономике / Дисс.. канд. ист. наук. М. 1993.

23 Коэн С. Изучение России без России: Крах американской постсоветологии. М.: АИРО-ХХ, 1999; Коэн С., Биллингтон Дж., Тальботг Ст., Смит X. и др. СССР глазами советологов. М.: «Московский рабочий», 1990; Ванден Берге И. Историческое недоразумение? Холодная война (1917;1990). М.: «Международные отношения», 1998; Daniels R. Russias transformation: Snapshots of a crumbling system. N.Y., 1998; Daniels R. Is Russia Reformable? Change and Resistance from Stalin to Gorbachev. L., 1988; Kotkin S. Armageddon Averted: The Soviet Collapse, 1970;2000. Oxford, 2001 и т. д. впекаются также работы, посвященные теоретическим вопросам социальных изменений. Это в основном исследования социально-философского, историософского, социологического характера, дающие представление о современных методиках исторического исследования. Из всего обилия литературы по этой проблематике выбраны работы обобщающего характера, а также труды, непосредственно связанные с темой данной диссертации.25 Особо выделим издания теоретико-методологического, историографического и источниковедческого характера, составившие основу анализа изучаемой проблемы26.

При группировке историографических источников автор не счел необходимым разделять труды отечественных и зарубежных авторов. В современных условиях усилилась интеграция гуманитарного знания, и такое разделение всё больше утрачивает свою актуальность. Впрочем, оно отмечается в диссертации в тех случаях, когда речь идет о самостоятельных школах и направлениях общественной мысли, а также об идеях весьма специфического содержания.

К историографическим источникам относятся и учебные пособия (что в целом нехарактерно для научных работ, но в данном случае представляется уместным, т.к. эти пособия выходили одновременно с изданием научных трудов, а иногда опережая последние. Поэтому они с полным правом претендуют на свое место в историографии проблемы).

При работе над темой автор широко использует материалы средств массовой информации (СМИ), в т. ч. и электронных (видеозаписи телепередач). Проработаны статьи центральных и местных печатных изданий, исторической и общественно-политической периодики (прежде всего, журналов «Вопросы истории», «Отечественная история»,.

24 История философии в СССР в пяти томах. М.: Изд. «Наука», 1985. Т.5- Данилов А. Н. Переходное общество: проблемы системной трансформации. Мн.: ООО «Харвест», 1998; Мельвиль А. Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис. 1998. № 2- Рывкина Р. В. Экономическая социология переходной России. Люди и реформы. М.: Дело, 1998; Социология в СССР. Издание в двух томах. М. «Мысль», 1966; Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века / М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003; также использованы материалы из упомянутых сборников «Россия в условиях трансформаций» и другие издания.

25 Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта (Социокультурная динамика России). В 2 т. Новосибирск: «Сибирский хронограф», 1997; Ионов К. Н. Российская цивилизация. М., 1996; .Розов Н. С. Философия и теория истории. Кн.1 Пролегомены. М: Логос, 2002; Разработка и апробация метода теоретической истории / Под ред. Н. С. Розова. Новосибирск: Наука, 2001; Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996, и др.

26 Данилов А. И. Некоторые вопросы дальнейшего изучения теоретико-методологических проблем исторической науки// Вопросы истории. 1961. № 3- Дьяков В. А. Методология истории в прошлом и настоящем. М., 1974; Ковальченко И. Д. Методы исторического познания. М., 1987; Могильницкий Б. Г. Некоторые итоги и перспективы методологических исследований в отечественной историографии // НиНИ. 1993. № 3 С.9−20- Коломийцев В. Ф. Методология истории (От источника к исследованию). М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001, и мн. др.

Новая и новейшая история", «Свободная мысль», «Социально-гуманитарные знания», «Политические исследования (Полис)»). Свою задачу мы видели не только в использовании не изучавшихся ранее материалов СМИ, но и в критическом прочтении хорошо известных (речь идет, например, о знаменитом письме Н. Андреевой). Из партийной периодики выделим журналы «Известия ЦК КПСС», «Партийная жизнь», «Коммунист», «Вопросы истории КПСС». Значение периодики усиливается тем, что она лучше других источников доносит до нас «дух» эпохи, острее передает накал политических баталий, своеобразно отражает реакцию общества на проводившийся политический курс.

Теоретико-методологическая направленность работы предопределяет необходимость посвятить проблемам историографии отдельную главу, которая выведет нас на современное состояние методологии. На данной же стадии исследования отметим недостаточность разработки вопроса о принципах отбора фактов в условиях высокой политизированности исторического знания при упомянутой нехватке архивных (и иных) материалов. Сегодня ничто не мешает исследователю на свой страх и риск осуществлять отбор фактов, нередко это делается из вторичных и не всегда заслуживающих доверия источников. Особенно пострадала в этом плане опять-таки учебная литература, призванная формировать критически мыслящую личность и вместо этого нередко навязывающая псевдонаучные штампы, не подлежащие осмыслению. Последнее отмечалось и на официальном уровне27.

Кроме того, на сегодня уже очевидно, что примерно с середины 1990;х гт. (судя по публикациям) объем эмпирического материала не прирастает столь быстрыми темпами, которые характерны для «ранних» 1990;х. Непосредственные участники событий в многочисленных мемуарах уже изложили известное им (до определенных пределов, конечно) — важные архивные документы, как отмечалось выше, еще ждут своих исследователей.

Третьей особенностью современного знания проблемы можно считать складывание основных концепций, теоретически обосновывающих происшедшие события. Создавая почву для их развернутого анализа, отметим, что объяснения процессов трансформации советской системы строятся сегодня на основе различных, нередко взаимоисключающих друг друга, моделей. Этот научный факт приходится принять как данность, поскольку на исследовательские позиции мощно воздействует политическая конъюнктура.

27 Российская газета. 2001. 30 августа.

Тем самым лишь повышается актуальность методологического изучения заявленной темы.

Таким образом, можно констатировать, что минимальная база для проведения научного исследования теоретического и методологического характера заложена.

В силу вышеуказанных причин замедлилось продвижение в научном познании данной темы и периода. Исследователи нередко оперируют фактами, выводами, оценками и концепциями, сложившимися еще в начале 1990;х гт. Столкновение недостаточно обоснованных концепций при отсутствии четкого критерия отбора социально значимых фактов чрезвычайно актуализирует задачу создания прочной методологической базы в исследовании современной (да и не только) отечественной истории.

Что касается конкретно темы данной диссертации, то в целом она сохраняет и развивает проблематику кандидатской диссертации автора28, но взятой под принципиально иным, теоретически направленным, углом изучения и в более широких временных рамках.

В рассмотренных выше обстоятельствах решение проблемы не может быть достигнуто в рамках привычного эмпирического исследования. Адекватная оценка состояния советской системы может быть сформулирована на основе обобщения историографии вопроса и анализа теоретико-методологической базы, на которой историография до сегодняшнего дня развивалась. Это и определило направленность данного исследования, его объект и предмет, цели и задачи.

Целью исследования является разработка историографических, теоретических и методологических проблем исследования состояния советской системы на заключительном этапе ее развития. Результаты такой разработки будут выражены в подходах к изучению вопроса. В диссертации не ставится слишком масштабная задача исчерпывающего анализа всех элементов данной системы. Предполагается наметить те подходы и методы, с помощью которых уже в рамках конкретных исследований можно дать более полные выводы.

Задачами исследования являются: 1. Историографический анализ формирования и современного состояния методологии исследования проблемы;

28 Маслов Д. В. Нарастание кризиса советской партийно-государственной системы (1985;1991 гг.) / Дисс. на соиск. уч. ст. канд. ист. наук. М., 2000.

2. Изучение понятийного и концептуального аппарата, используемого в освещении состояния советской системы и ее трансформации;

3. Исследование проблем источниковедения, общих принципов и методов познания состояния советской системы;

4. Обоснование плана и ключевых этапов теоретико-методологического исследования вопроса;

5. Разработка и эмпирическая проверка варианта теоретического анализа факторов, определявших состояние системы;

6. Выявление закономерностей взаимосвязи между состоянием советской системы и ее трансформацией.

Объект исследования применительно к данной теме должен носить, в представлении диссертанта, двойственный характер. В качестве объекта выступает прежде всего состояние советской системы предперестроечного периода, а также совокупность средств и способов познания данной модели советской системы в условиях ее наметившейся трансформации.

Предметом исследования также являются не только экономические, политические, идеологические, этнические, демографические и иные аспекты советской системы в их целостности и взаимодействии, но и общие принципы и конкретные методы исследования советской системы, основные концепции, описывающие истоки процесса и механизмы системной трансформации в ее последовательных фазах. Особый раздел диссертации будет посвящен анализу ключевых понятий и терминов рассматриваемой темы — советская система, состояние системы, кризис, трансформация, «застой», ресурсы и потенциал системы.

Необходимо также определиться с источниковой базой исследования. Специфика источников по теории и методологии современной истории состоит в том, что в их перечень, помимо источников по эмпирической истории (исторических источников), входят также труды специалистов-историков, составляющие историографию рассматриваемого периода (историографические источникио них было сказано выше).

А.Барсенков выделяет три группы исторических источников: официальные документы, мемуары, публицистика и материалы прессы29. Их использование в диссертации.

29 Барсенков A.C.

Введение

в современную российскую историю 1985;1991 гг.: Курс лекций. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 27. позволяет избежать социологизаторства. По нашему мнению, данный перечень может быть дополнен и рассмотрен по следующим группам.

Первая традиционно включает официальные документы. У современных исследователей, очевидно, есть определенное предубеждение относительно использования таких документов как малоинформативных. Ссылки на данного рода источники практически отсутствуют в упоминавшихся работах Д. Волкогонова, Р. Пихои, ограничивающихся архивными материалами. Хотя тот же Р. Пихоя варьирует выбор источников вплоть до произведений художественной литературы. Совместный труд М. Геллера и А. Некрича характеризуется противоположной чертой — использованием преимущественно документов открытого доступа. Это неизбежно отражается и на результатах исследований. Позиция диссертанта в этом вопросе строится на признании необходимости бережного отношения к любым документам и использовании их в работе при условии тщательно проведенного источниковедческого анализа. По этой причине в данном исследовании привлекаются хорошо известные в свое время материалы, по разным причинам обделенные вниманием современных исследователей.

Таковыми являются документы КПСС: материалы партийных форумов (съездов, XIX партконференции, пленумов ЦК), Политбюро и Секретариата ЦК, совещаний и встреч в ЦК КПСС, а также материалы региональных и местных партийных организаций31. Привлечение источников данной подгруппы позволяет глубже изучить ядро системы — механизмы осуществления политической власти и практической реализации руководящей роли КПСС.

В работе используются программные документы и других общественно.

32 политических организаций. Это материалы, характеризующие деятельность профсоюзов, комсомола, кооперации, различных «добровольных обществ», а с конца 1980;х гт. к ним добавляются источники по истории современной отечественной мношпартийно.

30 Геллер М., Некрич А. История России. 1917;1995. Утопия у власти (1945;1985). Кн.2. М., 1996.

31 В диссертации привлекались документы различных сборников: 1) Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Тт.11−15. М.: Политиздат, 19 861 987; 2) Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. (Сборник документов). М.: Политиздат, издания за 1960;70-е гг.- 3) Стенограммы съездов КПСС, пленумов и совещаний и встреч в ЦК КПСС за период 1975;1993 гг.- Совершенствование хозяйственного механизма. Сборник документов. М.: изд. «Правда», 1980; см. в том числе иностр. сборники: A documentary history of Communism and the world: from revolution to collapse / Ed. By R.Daniels. 1998.

2 Россия сегодня. Политические портреты в документах. 1985;1991 гг. — М.: Международные отношения, 1991. сти. Назначение этого вида источников в том, чтобы исследовать основы взаимодействия власти и гражданского общества как процесса функционирования системы уже в предпересгроечный период, что пока еще не стало традицией в исторической науке.

Среди использованных в диссертации официальных материалов особо отметим документы государственной — законодательной, исполнительной, судебной — власти. Диссертант считает, что их нельзя рассматривать только как вторичные по отношению к партийным документам. Изучение государственных документов наряду с партийными в ряде случаев облегчает понимание сложных процессов. Так, в диссертации использованы малоизученные материалы по так называемому «Делу КПСС» в Конституционном Суде России34.

Тщательному изучению подвергаются законодательные акты Союза ССР, союзных и автономных республик, помогающие проследить связь между кризисом власти и трансформацией советской системы35. Значительное внимание уделяется анализу матео/ риалов деятельности местных органов власти, что позволяет проследить этапы трансформации системы на всех ее уровнях.

Особо отметим выступления лидеров КПСС и государства. Трудно оспорить их значение как документов, выражающих официальную позицию власти. Но необходимо помнить, что в условиях формирующегося, в т. ч. и в «верхах», плюрализма мнений содержание данных выступлений нередко носит личностный характер (см. речи и статьи.

УП.

Ю.В.Андропова, М. С. Горбачева, А. НЛковлева, Б. Н. Ельцина, Е.К.Лигачева) Особый статус имеют такие документы, как всевозможные «записки», указания, резолюции, проекты, просьбы и т. п. Они помогают понять истоки решений, так или иначе связанных с перспективами советской системы.

33 См., напр.: Аграрный вопрос в программах политических партий и движений России. Документы и материалы. 1989;2000 гг./ Под ред. академика РАСХН В. И. Черноиванова. М., 2001.

34 Материалы дела о проверке конституционности Указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР. — М.: Издательство «Спарк», 1996. Т. 1−5.

35 Стенограммы заседаний Верховных Советов СССР и союзных республик, некоторых местных Советов за период 1975;1993 гг. См., напр.: 1) Первый Съезд народных депутатов СССР. Стеногр. отчет. Т.1−5. М., 1989; 2) Армянская ССР. Верховный Совет. Созыв 8-й. Сессия 6-я. Стенограф, отчет. Ереван, 1974; 3) Башкирская АССР. Верховный Совет. Созыв 8-й. Сессия 4-я. Стеногр. отчет. Уфа, 1973; привлекались малоизвестные сборники. См.: Союз можно было сохранить. Белая книга. Документы и факты о политике М. С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального государства. М.:" Апрель-85″, 1995.

36 В частности, материалов сессий Загорского районного совета депутатов трудящихся (народных депутатов), а также комиссий исполкома этого же Совета за период с середины 1970;х гг. до начала 1990;х гг.

См., напр., выступление М. С. Горбачева, посвященное 70-летию Октября: Горбачев М. С. Октябрь и перестройка: революция продолжается. — М.: ИПЛ, 1987.

В диссертации использованы не только отечественные, но и зарубежные документальные материалы. В основном все они характеризуют деятельность органов власти иностранных государств, их правоохранительных органов и воссоздают фон, на котором разворачивалась трансформация советской системы. Как правило, это различного рода доклады, отчеты, часть из которых на русский язык, насколько известно диссертанту, до настоящего времени не переводилась и в научный оборот, по крайней мере, в отечественной историографии, вводится впервые38.

Документы «закрытого» хранения представлены в основном архивными материалами. Часть их составляют документы фонда (коллекции) 89 Российского государственного архива новейшей истории (далее — РГАНИ. В основном это материалы Секретариата ЦК КПСС (записки, рекомендации, проекты решений и пр.- перечень 5 и др.), отделов ЦК КПСС (организационного, государственно-правовогоперечень 4 и др.). Частично привлечены также документы фонда 77 (сводные статистические материалы о составе КПСС за 1936;91 гг.- описи 4−6), фонда 1 (документальные материалы XXVII съезда КПССопись 9) — фонда 2 (материалы Пленумов ЦК КПСС 1966;86 и 1986;90 гг.- описи 3,5) — фонда 9 (материалы совещаний в ЦК КПСС 1983;86 гг.- опись5).

Для характеристики процессов трансформации системы в годы «перестройки» привлекались материалы Архива Горбачев-фонда (фонды М. С. Горбачева, В. В. Загладина, Г. Х. Шахназарова, А. С. Черняева, объединенный фонд личных поступлений, включающие в себя более тысячи документов39). Они дают важную информацию о причинах и механизмах принятия высшим руководством ряда ключевых решений — о политической реформе, преобразовании экономики, международных делах, развитии гласности, кадровых вопросах, преобразовании союзного государства и др. Некоторые из них впервые вводятся в научный оборот в данной работе. Материалы этого архива недостаточно используются в исторической литературе. Привлечены также опубликованные, но малоизученные документы из Архива Президента РФ. Архивные документы, сопоставленные с другими источниками, позволяют существенно уточнить ход трансформационных процессов, хотя и сами нуждаются в критическом рассмотрении. При этом необходимо отметить, что основной массив архивных материалов исследователям еще предстоит освоить.

38 См., в частности: Domestic Stresses on the Soviet System. National Intelligence Estimate (разведсводка ЦРУ, ноябрь 1985). Копия документа хранится в библиотеке Горбачев-фонда.

39 Архив Горбачев-фонда. Фонды 1, 2, 3, 6.

В диссертации также использованы материалы Архивного отдела администрации Сергиево-Посадского района, характеризующие деятельность Загорского городского совета депутатов трудящихся (совета народных депутатов) с 1970;х до начала 1990;х гт. Документы представлены стенограммами сессий Совета, информацией о работе исполкома Совета, его постоянных комиссий. Эти источники позволяют проследить истоки и ход трансформационных процессов на разных уровнях советской системы.

Другую группу источников составляют статистические сведения по СССР — России за период с 1960;х гг. (а в некоторых случаях и ранее) по настоящее время. Столь широкий временной охват статистической информации позволяет сделать важные обобщения и обеспечить реализацию системного подхода в максимально полном объеме. Источники данной группы можно условно разбить на следующие подгруппы: демографическая статистикаэкономическая статистикасоциально-культурная статистикаэтнографическая статистикаправовая статистика. В диссертации привлечены материалы известных статистических сборников за последние примерно тридцать лет40.

Следует иметь в виду, что к отечественной статистике как советского, так и постсоветского периодов исследователи традиционно подходят с недоверием, и для этого есть причины. Но и отказываться от данной категории источников нет оснований41. Тем более, что в ряде случаев для анализа важны не абсолютные цифры, а их динамика, которая, по мнению диссертанта, искажается в гораздо меньшей степени.

Следующую, уже весьма значительную группу источников составляют труды мемуарного плана42. Некоторые из авторов (М.С.Горбачев, Н. И. Рыжков, А. С. Черняев, А. НЛковлев, В.А.Медведев) издали уже не одну книгу. Чрезвычайная активность мемуаристов сама по себе требует объяснения и, возможно, некой классификации. Очевидно, что один из истоков такой активности — особая острота событий не только последнего этапа советской истории, но и всех последующих лег. Стремление непосредственных участников тех процессов еще раз объяснить свои позиции представляется в таком случае вполне логичным.

40 1) Советский Союз. Политико-экономический справочник. М.: ИПЛ, 1978; 2) Народное хозяйство СССР за 70 лет: юбилейный статистический ежегодник / Госкомстат СССР. М: «Финансы и статистика», 1987. 3) Россия и страны мира: Стат. сб. / Госкомстат России. М., 2000.

41 См. об этом: Боффа Д. Указ. соч., с.287−288.

42 См., напр.: Байбаков Н. К. От Сталина до Ельцина. — М.: ГазОил пресс, 1998; Горбачев М. С. Размышления о прошлом и будущем. — М.: TEPPA, 1998; Фалин В. М. Без скидок на обстоятельства: Политические воспоминания. М.: Республика: Современник, 1999; Черняев A.C. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. — М.: TEPPAРеспублика, 1997 и т. д. Более полный перечень мемуаристики дает А. С. Барсенков в упомянутой работе, с.24−25.

Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что впервые в отечественной истории и победители, и побежденные благодаря гласности и свободе слова получили практически одинаковую возможность обозначить свои позиции у себя на родине. Причем некоторые пошли на это не только ради исторического самооправдания, но и с надеждой на новые политические дивиденды.

Многообразие мемуаристики позволяет проводить ее классификацию как минимум по двум основаниям. Первое — время издания мемуаров. Воспоминания «первой волны» (поздняя «перестройка» и первые посгаерестроечные годы) в большей степени характеризуются фактографическим уклоном, попыткой донести до читателя то, о чем не знают или молчат другие. Для работ последующего периода более характерно намерение теоретически осмыслить происшедшее, критически оценить воспоминания коллег и т. п. Меняющиеся российские реалии сами становятся корректором не только оценок, но и выбора тем, сюжетов для рассмотрения. Тем самым мемуары выступают в качестве не только исторического, но и историографического источника.

Второй критерий — субъект-исследователь. Последних, в свою очередь, можно классифицировать на отечественных и зарубежныхв зависимости от занимаемого положения, политических позиций и т. д. Есть и иные варианты классификации43. От различных вариантов классификации зависит, в конечном счете, и оценка значимости мемуаров не только в историографическом, но и в методологическом отношениях.

Вопрос об историографической и методологической ценности данного вида источников решается неодинаково в обоих его аспектах. Если историографическая ценность мемуаров нередко вызывает сомнения, то в методологическом отношении их значимость очевидна. Тот факт, что исследователями являются участники и творцы событий, придает избираемой ими методологии особый статус. Вопрос о ценности этих источников в эмпирическом отношении останется открытым до тех пор, пока в процессе пространного историографического исследования не будет проведен тщательный анализ накопленного фактического материала.

Следующим видом источников являются данные социологических исследований, проведенных в разное время. В диссертации использованы результаты опросов и наблю.

44 п дении, проводившихся известными социологами, отраженные в научной литературе. В.

43 См., напр.: Барсенков A.C. Указ. соч., с. 18.

44 Горшков М. К. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). М.: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000; Грушии Б. А. Четыре жизни России в зеркале опросов ряде случаев, как, например, с монографией Б. Групшна, результаты исследования были опубликованы гораздо позднее проведения самих исследований, что позволяет лучше понять мировоззрение людей разных эпох.

Кроме того, диссертант счел необходимым провести собственное социологическое исследование, направленное на выяснение отношения населения к советской системе в целом и отдельным ее сторонам, в частности. Конечно, на результатах такого исследования не могли не отразиться изменения, происшедшие в мировоззрении людей за последние годы. Далее будет показано, что даже с учетом отмеченной корректировки взглядов респондентов, полученные результаты имеют ценность и в методологическом, и в эмпирическом смыслах. В любом случае было бы упущением не воспользоваться возможностью, открывающейся перед исследователем современной истории, связанной с опросом непосредственных участников и свидетелей событий. Следует отметить, что использование данного вида источников для изучения новейшей отечественной истории отнюдь не исключение. И если Ю. В. Аксютин воспользовался данным методом исследования применительно к хрущевской эпохе45, то нечто подобное тем более напрашивается в отношении еще более близких к нам по времени событий.

Определенная информация была получена в ходе встреч и бесед за «круглыми столами» с участием М. С. Горбачева, В. А. Медведева, A.C. Черняева, Ф. М. Бурлацкого и других деятелей, занимавших различные должности в партии и государстве.

Указанные виды источников позволяют достаточно полно изучить основные аспекты состояния советской системы.

Специфика темы исследования определяет и его хронологические рамки. Диссертант сознательно уклонился от указания в формулировке темы четких хронологических границ. Это связано с тем, что состояние советской системы определяли, как минимум, три группы факторов: 1) факторы длительного действия (цивилизационные), присущие отечественной истории в целом- 2) факторы, складывавшиеся в течение всего советского периода и 3) факторы, оформившиеся в непосредственно предшествовавшие «перестройке» годы. Поэтому ограничение хронологических рамок темы 1970 — началом 80-х общественного мнения. Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4-х книгах. Жизнь 1-я. Эпоха Хрущева. — М.: «Прогресс-Традиция». 2001.

45 Аксютин Ю. В. Оттепель 1953;1964 гг. и общественные настроения в СССР: дисс. на соиск. уч. степ. докт. ист. наук. М., 2000. гг. означало бы неоправданное игнорирование двух первых групп факторов. И это при том, что в историографии даже не поднимался вопрос об иерархии этих факторов.

Диссертант исходит также из того, что истоки советской трансформации надо искать не в 1985 году, и не в 1991 году она закончилась. Данный тезис пока еще не нашел признания в историографии проблемы, т.к. «магия» 1985 года остается всё ещё непреодолимой46. Но, следуя такой логике, мы приходим к парадоксу — сразу после «махрового застоя» чудесным образом начинаются масштабные реформы. В чём состоит объективная связь двух этапов, остается непонятным. Поэтому состояние советской системы может, по убеждению, диссертанта, рассматриваться не иначе, как в перспективе ее трансформации. Указание же на конкретные хронологические рамки представляется более уместным использовать при изучении отдельных аспектов поставленной проблемы и оговаривать в диссертации этот момент особо.

В историографии господствует представление, что предперестроечный, т.н. «застойный» период, охватывает конец 1970;начало 1980;х гг. Но точно так же, как мы признаём неравномерность распространения новаций с началом «перестройки» по сферам жизни, во времени и в пространстве, нам предстоит подойти и к вопросу об истоках перемен. Подход здесь должен быть единообразным. Иначе исследователь попадает в исторический и логический тупики. Ведь происходит фактическое «укладывание» весьма разнородных явлений в рамки очень короткого исторического периода, из чего и делается общий вывод о кризисе системы. Но очевидно, что разные исторические процессы имеют и неодинаковые сроки их развертывания. Кроме того, нельзя не учитывать действие тенденций, которые вообще носят вневременной характер, сопровождая всю отечественную историю. Вот почему в формулировке темы диссертационного исследования не обозначены четкие хронологические границы, хотя, естественно, речь пойдет преимущественно о процессах, протекавших в 1970;80-е гг.

Кроме того, даже беглого взгляда на современное российское общество достаточно, чтобы убедиться в сохранении целого ряда элементов советской системы. Тот факт, что мы характеризуем его как переходное, лишь подчеркивает неясность наших представлений о сути происходящего. Понять сегодняшнюю Россию — это значит прежде все.

46 Не исключение в этом смысле и авторы, отнюдь не симпатизирующие «перестройке" — см.: Смолин О. Н. Радикальная трансформация российского общества как революционный процесс: политико-ситуационный анализ, периодизация, перспективы. / В сб. «Критический марксизм: продолжение дискуссий». М., 2001. С. 268 и далее. Известная идея Н. И. Рыжкова о начале «перестройки» с 1983 года, по сути, также «привязана» к 1985 году. го исследовать ту изначальную базу, на которой она выросла. Речь идет о советской системе в предшествующий ее горбачевской трансформации период.

В основу методологии исследования диссертантом положен принцип рационалистического научного познания, но без преувеличения познавательных возможностей человека. Это важно подчеркнуть в условиях постмодернистских веяний в исторической науке.

Базовыми для диссертанта остаются такие принципы исследования, как научная объективность, историзм, системность. Познание столь сложного объекта, как советская система, предопределяет обращение к широкому спектру методов исторического исследования. На первом этапе работы в основном применяются методы историографического анализа, направленные на выявление смысловых и структурных единиц научных трудов по теме исследования. На втором этапе посредством междисциплинарного подхода осуществляется изучение ряда теоретических аспектов поставленной проблемы. Следующий этап, связанный с формулированием теоретической гипотезы, основан на применении формально-логических методов. И, наконец, на заключительном этапе привлекается практически весь набор актуальных методов исторического познания — диахрон-ные, количественные, ретроспективные и перспективные, структурно-функциональные, системные, исторической альтернативистики, историко-генетические (описательные), сравнительные, историко-типологические и др. Кроме того, учитывая теоретико-методологическую направленность данной работы, диссертант считает необходимым построить методики исследования проблемы как комплексные исследовательские процедуры, ориентированные на применение различных групп методов.

Таким образом, привлечение тех или иных методов исторического исследования ставится в зависимость от решаемых на каждом этапе работы задач. Более обстоятельное обоснование методологии исследования проводится во второй главе диссертации.

Поставленные цели и задачи определяют и структуру диссертационного исследования. Она состоит из пяти глав, разделенных на параграфы. Глава первая «Становление методологии изучения состояния советской системы в историографии» посвящена эволюции методологии исследования состояния советской системы. В данной главе проводится периодизация рассматриваемого процесса, выявляются направления историографии, что позволяет определить некоторые закономерности в становлении методологии. Проведенные наблюдения подводят диссертанта к выводу о недостаточности методологического обеспечения в разрешении проблематики.

Во второй главе «Постановка теоретико-методологических вопросов исследования проблемы» дается анализ теоретических основ методологии изучения проблемы. С этой целью диссертант проводит критический анализ понятийного аппарата, концептуальных основ, вопросов источниковедения и селекции исторических фактов, принципов и методов исследования, сложившихся в современной исторической науке. Проделанный таким образом анализ позволяет наметить наиболее перспективные пути дальнейших научных поисков, что определяет содержание третьей главы («Этапы формирования исследовательской программы по изучению состояния советской системы»).

Она играет в проводимом исследовании особую роль, т.к. в ней поэтапно конструируется теоретическая модель методологии исследования. Результатом данной главы является формулирование теоретической гипотезы, позволяющей уточнить существующие на сегодняшний день объяснения процессов трансформации советской системы. На этом собственно теоретическую часть исследования можно считать в основном завершенной.

Глава четвертая «Состояние советской системы: охранительный и инновационный потенциал» сознательно выстраивается диссертантом с таким расчетом, чтобы в максимальной степени провести фальсификацию выдвинутой гипотезы в рамках традиционных представлений о состоянии советской системы. Призванный решать эту задачу эмпирический материал показывает, однако, что в большей степени ставятся под сомнение привычные взгляды на проблему, нежели гипотеза.

Такой промежуточный результат дает основание диссертанту в пятой главе исследования «Трансформация советской системы как реализация внесистемного потенциала» приступить к изучению механизмов реализации предложенной гипотезы в реальном историческом процессе. Структура данной главы строится строго по составляющим теоретической гипотезы, что позволяет провести достаточно полную ее эмпирическую проверку.

В заключении диссертации содержатся выводы теоретического и практического характера, которые могут быть использованы не только в отношении российской (советской) истории и современности. Работа сопровождается также приложениями, включающими в себя малоизвестные документы и статистику.

Научная новизна работы определяется тем, что впервые на основе изучения широкого круга исторических и историографических источников автором разработан комплексный междисциплинарный подход к изучению состояния советской системы. Он позволил соискателю аргументировать собственное видение теоретических закономерностей взаимосвязи состояния системы и ее последующей трансформации. В диссертации обоснована необходимость исследования изучаемого объекта в трансформационном контексте и в более широких пространственно-временных рамках. Новым для отечественной и зарубежной историографии является анализ практически всех значимых аспектов проблематики — историографического, источниковедческого, теоретико-методологического, эмпирического и практического.

Теоретико-методологическое значение проведенного исследования определяется не только полученным знанием, но и самой процедурой его формирования. Наличное знание при этом выступает еще и средством получения нового. Поэтому сам факт обоснования этапов теоретико-методологического исследования можно считать одним из элементов научной новизны диссертации.

К числу других новых результатов данного исследования относится периодизация становления методологии исследования проблемы в исторической науке. Проведен теоретический анализ сложившейся категориальной основы исследования. При этом уточнено конкретно-историческое содержание понятий и терминов, используемых в исследовании проблематики (советская система, трансформация системы, «застой», кризис и ДР-).

Элементом научной новизны является критический анализ концептуальной базы исследования. На этой основе предлагаются способы синтеза апробированных идей различных концепций с целью их применения в рамках исторического исследования. Впервые в отношении заявленной темы широко использовались методы ретроспективного и перспективного анализа, методы исторической альтернативистики. Использованы новые источники, в т. ч. архивные, позволившие обогатить эмпирическую основу изучения проблемы. В диссертации представлено нетрадиционное толкование ряда принципов и методов исследования ряда вопросов современной истории.

Научная новизна состоит также в переоценке роли различных факторов, определявших состояние советской системы и ее последовавшую трансформацию. Тем самым уточняются основные характеристики советской системы и ее последующей трансформации. Намечены способы оценки состояния современных социальных систем, применимые, в том числе, и в отношении России. Проведенное исследование в целом может способствовать формированию нового дискурса в изучении проблематики.

Практическая значимость работы состоит, прежде всего, в том, что в результате исследования получены новые данные комплексного анализа состояния советской системы, причин, сущности и перспектив ее трансформации. Разработана и теоретически обоснована методология исследования рассматриваемой проблемы. Тем самым внесен определенный вклад в углубление знаний по ключевым вопросам современной отечественной истории.

Полученные знания могут быть применены и в изучении состояния других современных социальных систем, имеющих импульс трансформации. Результаты исследования могут быть использованы для анализа состояния постсоветского общества в целях формирования практической политики. В наше время остро ощущается дефицит творческого осмысления социального бытия, подменяемого нередко некритическим заимствованием общественных форм, чуждых российской почве. Об этом всё чаще говорится в последние годы, и данная диссертация может рассматриваться как один из возможных ответов на новые вызовы науки и практики. Сформулированные положения и выводы диссертации могут использоваться при подготовке обобщающих трудов по отечественной и зарубежной истории, а также в преподавательской (вузовской и школьной) работе.

Основные положения работы получили апробацию в выступлениях соискателя на международной и всероссийской конференциях (2001), в трех проблемных докладах и ряде выступлений в дискуссиях на семинаре историков «Россия в условиях трансформаций» (2002 — 2003 годы), материалы которого издавались ежемесячно и направлялись во все ведущие вузы и научные учреждения страны, государственные и общественные структуры, а также в иностранные научные центрына заседаниях «круглого стола» в Горбачев-фонде (март, декабрь 2003 года) — на заседаниях кафедры новейшей истории России МГОУ. Её результаты нашли отражение в 28 публикациях, в т. ч. в двух монографиях, учебном и учебно-методическом пособиях. Выводы исследования использовались при подготовке учебных занятий по общественным дисциплинам в школе и вузе. Диссертация обсуждена на кафедре новейшей истории России МГОУ и рекомендована к защите.

Заключение

.

Добиваясь реализации целей и задач, поставленных во введении к данному исследованию, диссертант пришел к следующим выводам. Таковые предлагается разбить на две группы: научные и научно-практические. В силу специфики проведенного исследования основное внимание было уделено первым из них.

Их, в свою очередь, можно разделить на следующие виды: историографические, источниковедческие, теоретические, методологические и эмпирические выводы. Первые из них свидетельствуют о степени разработанности проблемы и современном состоянии методологии ее исследования. Вторые (источниковедческие) определяют подходы к отбору и классификации исторических источников. Выводы теоретической группы содержат положения, раскрывающие необходимые и достаточные условия внесистемной трансформации советской системы, вытекающие из ее состояния. Выводы методологического характера нацелены на формулирование подходов к изучению связи между состоянием советской системы и ее трансформацией. Эмпирические выводы представляют собой совокупность положений, характеризующих практику применения выводов двух первых групп в конкретном историческом исследовании. Изложим последовательно результата диссертационного исследования по указанным видам.

Начнем с историографических итогов диссертации. Один из них состоит в признании необходимости специального историографического исследования поставленной проблемы в будущем. В ходе исследования соискателем выявлены основные тенденции и этапы развития историографии проблемы. Проведенное исследование позволяет отметить, что периодизация отечественной и зарубежной историографии вопроса до последнего времени определялась динамикой общественно-политической жизни. И, действительно, резкие повороты во внутренней и внешней полигике в середине 1980;х гг., а затем и в начале 1990;х тт., не могли не отразиться на содержании историографии. Это, естественно, сказывалось на содержании научного знания, которое нередко служило дополнительным аргументом в идейно-политической борьбе. Вместе с тем, к концу 1990;х — в начале 2000;х годов наметились некоторые признаки стабилизации постсоветского строя (в данном случае не суть важно, с каким знаком). Формирование нового состояния социального строя становится, как делает вывод диссертант, основой для более объективного изучения поставленной проблемы в качестве определенного результата проводившихся преобразований.

Результатом данной части исследования стало выделение этапов формирования методологии изучения состояния советской системы. Показано, что выводы более ранних авторов в значительной степени определялись политическими и идеологическими предпочтениями, а постперестроечных — ориентированы на внесистемные результаты советской трансформации. Однако для диссертанта очевидна методологическая ценность трудов представителей обеих названных групп. От первой из них (работы периода до начала 1990;х гт.) заимствована идея о возможности и способах изучения состояния современной системы средствами исторической науки. В русле же логики исследований последнего времени сделан вывод о необходимости изучать состояние системы не вообще, а в перспективе ее трансформации. Естественно, что заимствование идеи не означало копирование ее воплощения.

Следующий вывод историографического плана состоит в том, что различий между отечественной и зарубежной историографией проблемы значительно меньше, чем принято полагать. Причина этого в том, что несмотря на неодинаковое (вплоть до 1990;х гт. противоположное) толкование смысла происходившего наметился своеобразный диалог между двумя до этого противостоящими историографическими традициями. С 1990;х гт. произошел фактический переход отечественной исторической науки на концептуальные позиции западной историографии. Но, как отмечается в итоге, концептуальный плюрализм не способствовал переходу на теоретический уровень осмысления проблемы.

Таким образом, проблема состояния советской системы доперестроечного периода не получила самостоятельного освещения в историографии и до сих пор рассматривается в основном через призму необходимого «снятия», отрицания, которым и явилась «перестройка».

Следующую группу полученных результатов составляют вывода источниковедческого характера. Соискателем предложен свой вариант классификации источников по изучению проблемы. Проведенное исследование убеждает диссертанта в том, что источники по современной истории характеризуются определенной спецификой. С одной стороны, сохраняется ограниченный доступ к целому ряду документов, но одновременно и надежда на их обнародование в будущем. С другой же, массив источников постоянно прирастает. Поэтому любое исследование на данной стадии изучения может рассматриваться в лучшем случае лишь как этап в развитии историографии.

Еще одна особенность источниковой базы состоит в возможности проверки сведений письменных источников путем непосредственного общения с участниками и очевидцами событий. Отсюда вытекает необходимость широкого применения социологических методов исследования. Но это предъявляет новые требования и к подготовке специалистов по современной истории.

Также один из выводов диссертанта состоит в том, что в изучении состояния советской системы нельзя игнорировать ни одну группу документов, в т. ч. и официальные документы советского периода. При этом очевидно, что должны быть смещены акценты в их изучении. Указанные документы ценны не столько в плане их содержания (как правило, весьма идеологизированного), а в смысле эволюции стиля, языка, структурных единиц текста, исследованию чего способствуют лингвистические методы, в частности, метод контент-анализа.

Особое внимание было уделено диссертантом вопросу о достоверности имеющихся источников. Соискателем отчасти установлены самостоятельно, отчасти подтверждены выводы предшествующих исследователей о недопустимости некритического отношения не только к источникам мемуарного характера, но и к иным документальным источникам, в т. ч. и архивным. В процессе исследования диссертантом были апробированы применительно к поставленной проблеме различные способы проверки достоверности источников: выяснение политической позиции авторов документа и соотнесение ее со степенью самокритичности в отношении данной позициисопоставление исторических фактов, приводимых (скрываемых) авторами с различной политической ориентациейхарактер условий, в которых документ был издан и причины его принятияназначение документа, и др.

Особенно много вопросов в источниковедческом плане связано с установлением фактов, в которых отражены замыслы инициаторов преобразований советской системы. Именно этот аспект проблемы, как и показано выше, до сих пор вызывает острые дискуссии. Очевидно, что в данном вопросе следует избегать крайних суждений. Диссертант считает, что нельзя преувеличивать значение связи между исходными замыслами (какими бы они ни были) и конечными результатами трансформации. Тезис диссертации по этому вопросу состоит в том, что д ля процессов масштабных исторических преобразований с неизбежностью действует правило «социальной инерции», в силу которого указанные процессы объективно обретают собственную логику развития, не во всём подконтрольную реформаторам. Поэтому результаты внесистемной трансформации советского строя нельзя напрямую выводить из каких бы то ни было планов, программ, проектов, инициатив, замыслов и т. п.

Особая роль в диссертационном исследовании отводится выводам теоретического и методологического характера. Прежде всего, диссертант констатирует невозможность, понять историческую сущность советской системы без ее теоретического осмысления.

Диссертантом предложена и обоснована самостоятельная исследовательская программа, включающая в себя ряд этапов. При этом не совсем обычным для исторических исследований является тот факт, что в данной работе приводятся не только результаты исследований, но и сама технология их получения, что создает возможность для дискуссии и критики каждого шага диссертанта. В то же время повышение степени уязвимости предлагаемой программы позволяет, как ожидается, перевести дискуссию на более конструктивный уровень.

В первую очередь были предлс кены варианты решения задачи обоснования методологических подходов к понятийно лу обеспечению темы исследования. Диссертант пришел к выводу, что такое обоснован ю необходимо проводить по трем направлениям. Первое из них являет собой объект иса едования (советская система). Второе характеризует состояние системы в условном стп гическом равновесии (потенциал). Третье же заключается в динамическом развертыва ни данного состояния в историческом пространстве-времени (трансформация, транзит). Данные направления охватывают, таким образом, ключевые аспекты поставленной проблемы.

В диссертации утверждается правомерность использования в практике исследований понятия «советская система». Предложение диссертанта состоит в том, чтобы рассматривать данную систему не только в докгринальном (социализм), но и в геополитическом аспекте. При этом следует отметить неуместность отождествления советской системы как социального субъект-объекта с СССР как политическим субъект-объектом. Комплексный подход к советской системе обусловлен прежде всего тем, что рассматриваемые процессы разворачивались в условиях генезиса глобальных тенденций.

Также не случайно выбрано понятие потенциала. Прослеживая динамику смены дефиниций, отражающих состояние советской системы (от развитого социализма через застой и механизм торможения к стабильности), диссертант отмечает производность данных терминов от динамики общественно-политических процессов на постсоветском пространстве. Предложенное взамен понятие потенциала более свободно коррелируется с конечными результатами процесса, оставляя специалистам широкий выбор исследовательских возможностей. Кроме того, данное понятие в наибольшей степени отвечает принципу альтернативности исторического процесса, позволяя сопоставлять реализованный на практике вариант трансформации с вариантами неосуществившимися, но имеющими определенные корни в состоянии системы. Так была сформулирована идея о необходимости изучения трех вариантов трансформации с позиций системного подхода: внесистемного, внутрисистемного и межсистемного вариантов. В то же время не отвергаются и ретроспективные методы, которые открывают возможность для реализации на деле философского положения о практике как критерии истинности научного знания. Говоря конкретнее, применительно к новейшей истории современность, по мнению диссертанта, может рассматриваться как непосредственный результат исторического процесса.

Среди различных понятий и терминов, используемых для характеристики последнего этапа развития советской системы, понятие трансформации имеет ряд весомых преимуществ. Квалифицируя происшедшее именно таким образом, мы ориентируемся на максимально нейтральную оценку процесса, полные результаты которого еще долго будут неясными в практическом плане и дискуссионными в научном. Весьма емкое понятие трансформации позволяет учесть наиболее сильные стороны других дефиниций. Вместе с тем, диссертант сужает поле данного понятия до параметров демократического транзита. Но в отличие от популярных вариантов политологической трактовки последнего термина, в проведенном исследовании транзит рассматривается не как осознанная цель и тем более результат процесса, а в качестве исторического импульса, положившего начало имеющему мировое значение процессу. Тем самым диссертант более четко определяет подходы к изучению проблемы средствами исторической науки.

Начальным этапом теоретического анализа состояния советской системы диссертант считает выбор парадигмы (парадигм), представляющейся наиболее перспективной в научном плане. Предлагается алгоритм для решения данной научной задачи посредством соотнесения «позитивных случаев» (т.е. случаев внесистемной трансформации) с «негативными» (варианты межи внутрисистемной трансформации), а также контрастными случаями.

Параллельно с теоретизацией проводилась работа по более точному определению пространственно-временных рамок изучаемого процесса. Вывод диссертанта на этом направлении исследований состоит в том, что изучение советской системы в рамках собственно СССР существенно ограничивает познавательные возможности. В исследовании обосновывается необходимость изучения предперестроечного состояния советской системы в более широких временньгх рамках.

В качестве следующего этапа теоретического анализа предлагается ревизия факторов состояния советской системы, называемых в литературе предпосылками внесистемной трансформации. Диссертант показывает недостаточность попыток историографии и обществознания последнего времени по межфакторной интеграции данных предпосылок. Решение задачи объяснения истоков внесистемной трансформации советского строя осуществляется на основе введения субинтегрального понятия очага внесистемной трансформации. В диссертации разрабатываются параметры данного термина, обеспечивающие его практическое применение в исследованиях по родственной проблематике. Теория очагов трансформационного процесса позволяет обосновать взаимосвязь внутренних и внешних факторов, преодолевает их противопоставление или соизмерение.

Введение

такого субинтегрального понятия свидетельствует о переходе в осмыслении проблемы на более высокий уровень, позволяющий сочетать уже не отдельные факторы-переменные, а группы факторов. Речь идет о том, что понятие очага именно в силу своей субинтегральности позволяет обозначить необходимое и достаточное условие внесистемной трансформации советского строя. И второе. Состояние советской системы не может рассматриваться как необходимое и достаточное условие такого варианта трансформации.

Однако при наличии целого ряда общих исходных предпосылок транзита только советский его вариант приобрел внесистемный характер, причем в большинстве своих элементов. По этому поводу отметим следующее.

Действительная смена системы требует определенного исторического времени. Такового у советской системы было явно недостаточно, отсюда неизбежность возвратных процессов, которые мы уже частично наблюдаем. Таким образом, и само понятие внесистемности трансформации меняет свое содержание. Его буквальное толкование применимо в основном лишь к 1990;м годам, когда масштабы происходящих изменений смогли на какое-то время оттенить их сущность и направленность.

В более широком плане подчеркну, что история России в XX (по крайней мере) веке — это история смены нереализовавших своего потенциала системных состояний («недоразвитый» капитализм начала века, затем несформировавшийся социализм, затем назад к раскрытию потенциала капитализма, далее (как гипотеза) назад, к раскрытию потенциала советского строя, социализма). В диссертации предпринята попытка доказать, что советская система по своей сущности предрасположена к различным вариантам трансформации, в том числе и предполагающим сохранение системы, но совокупность параметров, обобщенных в категории очага внесистемной трансформации, и предопределила в конечном счете произошедшее в СССР.

Таким образом, в дальнейшем исследовании проблемы можно ставить вопрос о последующей ее разработке методами теоретической и эмпирической истории (т.к. указание на необходимое и достаточное условие конкретного типа трансформации есть важный шаг к выявлению ее закономерности).

При этом значение решения поставленной проблемы выходит за рамки собственно поздней советской истории. Поэтому представляется логичным разделить теоретические выводы исследования на две группы. В том, что касается собственно советской системы, итоги подведены. Обратимся к положениям общетеоретического порядка.

Основным среди таковых является проводимый через всё диссертационное исследование тезис о многообразии вариантов социальной трансформации (протекающей в форме демократических транзитов). Причем многообразие понимается шире, чем привычное для транзитологов указание на множественность путей демократизации. Речь идет и о перспективах демократического процесса, в связи с чем сама демократизация рассматривается даже не как процесс, во многих постсоветских обществах едва различимый, а скорее как исходный импульс, историческая реализация которого обрела значительную самостоятельность.

К общетеоретическим положениям можно отнести тезисы, касающиеся «технологии» изучения состояния социальных систем. Основные принципы такой методологии состоят в следующем. Во-первых, состояние социальной системы средствами исторической науки необходимо изучать не в статике, а в динамике. Во-вторых, уместно предусмотреть обязательный выход за рамки изучаемого единичного социума, чтобы «столкнуть» рассматриваемый случай с родственными историческими ситуациями. Это позволит более точно определять пространственно-временные рамки изучаемого процесса.

Не менее важную роль в исследовании играют выводы методологического порядка.

Формирование основ методологии исследования проблемы начинается обоснованием принципов и методов научного познания применительно к заявленной теме. Диссертант делает вывод, что реализация принципов научной объективности и историзма в отношении заявленной темы возможно лишь в случае соотнесения состояния советской системы с ее последующей трансформацией. Изолированное же изучение вопроса порождает исследовательский произвол в отборе исторических фактов и страдает социологи-заторсгвом. Некоторым принципам (в частности, отвергнутой «партийности») дается новое прочтение. Значение диссертационного исследования в данном его аспекте видится в том, что результаты проведенного анализа могут был. использованы в широком плане при изучении современной истории в целом.

Диссертантом разработан более широкий подход к определению необходимых методов исследования. Предлагается изучение поставленной проблемы посредством ряда методик, а не только отдельных методов исследования. В качестве таковых выступают методики изучения внесистемного, внутрисистемного и межсистемного потенциала советского строя. Такой подход позволяет в оптимальной степени реализовать положение об альтернативности исторического процесса и применении методов исторической аль-тернативистики.

Специфика темы исследования влияет на содержание такого распространенного метода, как сравнительно-исторический. Делается вывод, что применение сравнительных методов в отношении рассматриваемой проблемы становится индикатором как для исследователей, так и для самого общества. Предпочтение синхронных сопоставлений диахронным, осуществленное и исследователями, и советским обществом на определенном этапе, является, по мнению диссертанта, показателем поступательной эволюции системы, ее перехода на новый уровень. Но справедлив такой тезис лишь в отношении обществ, осознающих себя в рамках парадигмы догоняющего развития, что и имело место в случае с СССР. Задача историков на данном направлении — вернуться к диахронным сопоставлениям, без которых, опять-таки, картина исторической динамики подменяется социологическим анализом состояния общественного мнения, взятого изолированно от исторической перспективы.

С особой осторожностью в изучении состояния советской системы следует применять методы количественного анализа. Как показано в диссертации, произвольные спекуляции количественными показателями позволяют одинаково «убедительно» обосновать прямо противоположные выводы. Основополагающим требованием для исторического исследования является демонстрация таких показателей не в статике, как это нередко наблюдается, а в динамике. Причем для особо значимых для понимания сути вопроса данных диссертант определяет минимально необходимые периоды, в рамках которых только и может раскрыться идентичность количественных показателей. В практической же политике государства представляется возможным в некоторых случаях даже поступиться какими-либо показателями в пользу ценностей высшего порядка.

Особое внимание уделено в диссертации обоснованию практического применения таких сравнительно редких для исторических исследований методов, как ретроспективный и перспективный. Результаты трансформации являются (в определенной степени) своеобразным следствием состояния системы, т. е. заложенного в ней потенциала. Это обусловливает широкое применение ретроспективного и альтернативного методов. По отношению к советской системе российская современность 2000;х годов выступает в качестве практики как критерия истинности полученного знания.

Диссертант считает, что методология исследования состояния советской системы на последнем ее этапе не может быть отделена от методологии российской трансформации как совокупности приемов и способов преобразования действительности. Смысл авторского понимания методологии исследования проблемы может быть определен формулой: состояние си стемы актуализируется в процессе ее эволюции.

В работе показано, что привычный анализ состояния советской системы по сферам общественной жизни с: констатацией преимущественно кризисных моментов свои возможности в основном исчерпал. Такой анализ при ином способе селекции исторических фактов может привесш к прямо противоположным выводам о жизнеспособности советской системы, что и продемонстрировано в диссертации. Более того, с позиций ретроспективного подхода становится ясно, что в современной российской социальной системе сохранились многие из тех негативных явлений, за которые критиковалось советское общество. И наоборот. Позитивные изменения, мягко говоря, не продуцируются с желаемой скоростью. Поэтому системный подход является для диссертанта не только одним из ведущих принципов исследования, но и его сутью.

В работе делается вывод, что решить проблему формирования методологии средствами только исторической науки невозможно. Отсюда закономерное обращение автора работы к междисциплинарному подходу. Причем последний предполагает поиск не только в рамках дисциплин обществоведческого цикла. Примененная в диссертации общенаучная методология получения теоретического знаний позволила сформулировать ряд выводов принципиального характера. В целом же очевидно, что только комплексный подход к выбору методов исторического исследования может способствовать решению проблемы.

Следующую группу выводов диссертационного исследования представляют выводы эмпирические. Первый из них сводится к тому, что последующие обращения к данной теме необходимо предварить формулированием новых принципов селекции исторических фактов. Они должны отражать не безальтернативный путь системы к собственной гибели, а нелинейные процессы ее эволюции.

В связи с этим необходимо отказаться от рассмотрения динамики позднего советского строя в плоскости концепции «застоя» как исключительно негатив истского термина или как единичного, относящегося только к СССР. Не может быть (по определению и эмпирически) во всех отношениях «застойной» система, породившая столь решительную трансформацию. Это не означает игнорирования самих «застойных» явлений, которые при новом подходе рассматриваются как органическая часть отмеченной выше эволюции.

Третье. Расширительное толкование пространственно-временных рамок изучаемого процесса позволит эмпирически синтезировать на более прочной основе теории микроуровня (например, теории элит, концепцию номенклатурной революции) с макротеориями (в частности, с цивилизационным подходом).

Положения теоретико-методологического характера не могли не вывести диссертанта на ряд научно-практических выводов. Главный из них, очевидно, состоит в том, что характер и результаты трансформации подлежат научному прогнозированию. Диссертант обнаруживает значительную роль исторической науки в этом вопросе и намечает пути теоретических предсказаний различных вариантов трансформации. Такой анализ должен опираться не только на изучение внутренних обстоятельств в их динамике или акторов данной системы, но и на характер взаимодействия системы с внешней средой.

Неудача советской трансформации (явная или относительная) не является, по мнению диссертанта, основанием для пессимистического вывода об исчерпанности в свое время иных возможностей. Проведение масштабных реформ требует системности, четкого представления о месте государства и других политических субъекг-объекгов в данной системе.

Применение идеи очага к современной России показывает, что сегодня наше государство находится вне какого-либо очага, представляя собой общество с державными амбициями, что неизбежно, как показывает исторический опыт (как отечественный, так и зарубежный) может способствовать сплочению нации и вызвать у нее готовность пойти на новые жертвы во имя очередного «светлого будущего». Тем более, если учитывать, что оказавшись вне очага, Россия очутилась в ситуации существования на грани выживания, что неизбежно востребует элементы мобилизационной системы, а значит, знание циклов отечественного исторического процесса может подсказать нам ближайшие перспективы развития. Естественно, при условии соотнесения этих циклов с общемировыми тенденциями развития.

Подытоживая выводы диссертации в целом отметим, что впервые в историографии трансформация советской системы выводится не из отдельных сторон, свойств системы (как правило, негативных), а из всего ее состояния как комплексного феномена в целом (в т.ч. и из позитивных сторон системы). Это задает новый теоретико-методологический ракурс для дальнейшего изучения проблемы.

Нельзя не отметить и остающиеся открытыми вопросы. Перспективным представляются: сравнительно-исторический анализ стабильных и нестабильных системизучение соотношения стабильности и нестабильности на различных этапах отечественной истории. Предстоит вернуться и к подлинному значению советского периода в контексте всего отечественного и мирового исторического процесса. Можно выделить и другие направления дальнейших исследований.

Таким образом, преимущества моего подхода не в разработке самодостаточной объяснительной модели, а в том, что представлена оригинальная исследовательская программа, которая обоснована логически с первого шага, открыта для критики на каждом этапе исследовательских процедур (а не только в начальном или конечном пунктах) и не является волюнтаристским указанием на какие-либо отдельные факторы («кризисные явления»). Предлагаемая теоретико-методологическая модель рассматривается диссертантом лишь как следующий этап в изучении поставленной проблемы.