Идея субсидиарности в истории правовых учений: личность, общество, государство: Теоретико-правовой анализ

Актуальность темы

определяется множеством проблем и, прежде всего, тем процессом и состоянием времени, которые обозначается в литературе понятием глобализации. Этот процесс — в теории и в действительности — не проявляется как единственный, самодовлеющий, т. е. безотносительно к чему бы то ни было иному. На первый план, как оппозиция или противовес этому, выступают другие линии и тенденции развития, степень необходимости которых определяется степенью единства противоположностей. К таковым мы относим такие явления, которые нуждаются в своем объяснении и развитии — для противостояния общему глобальному объединительному процессу — в акценте на частном своеобразии, единичности и идентичности. Так, объединительные процессы в мире и Европе напрямую касаются всех уровней социального и политико-правового бытия: личности, общества, государства.

С одной стороны, есть во многом единый общий процесс глобализации, на роль ведущего звена, в котором претендует, по всей видимости, одно государство, а с другой стороны, появляется множество различных центров объединения (государственных, межгосударственных, национальных, региональных, культурных, религиозных и проч.), которые для утверждения себя в мире опираются не на современность возникающих связей и взаимоотношений, а на историко-культурные корни и традиции образов мысли и жизни. Такое, казалось бы (и только на первый взгляд), несоответствие «общей глобальной» и единично-традиционной матриц развития является источником многих проблем новейшего времени (терроризм, экстремизм, национально-культурные фобии, различные формы закрытости и нетерпимости).

Речь идет также о том, что, например, европейский центр интеграции и т.н. европейская идентичность (историко-культурная, а также политико-правовая «самобытность» на мировой арене) вызывают к жизни аналогичные постановки вопросов и в отношении России. В той мере, в какой Россия является европейской страной, она — для обоснования своей культурной и политической идентичности (или соответственного своеобразного уточнения европейской) — опирается на европейскую традицию политико-правовой мысли. Но в русской социально-правовой истории триада «личность — общество — государство» выражает, скорее, своеобразие русской политико-правовой ментальности и, стало быть, идентичности, нежели акцентирует на сходстве. Другими словами, идентичность на международной арене тесно связана с внутренними категориями самосознания, в данном случае политико-правового.

Поэтому нам представляется актуальным и важным рассмотреть историю идеи субсидиарности, которая своим содержанием на разных этапах истории политических и правовых учений, в теории, и, в целом, в социально-исторической действительности, является существенным и необходимым элементом политико-правовой и социальной связности, составляя, таким образом, механизм взаимодействия разных уровней в обществе, государстве и праве. Более того, не смотря на то, что элементы субсидиарности имеют место в описании самых разных обществ, режимов и формаций, её действительное выражение (складываемое в западноевропейской традиции) характеризует именно гражданское общество в современном понимании, а также его эволюцию.

Объектом исследования является сфера духовной и общественной жизни, проявляемая в истории политико-правовых учений Западной Европы и определяющая базовые элементы европейской ментальности в отношении социально-политического уклада и исторического развития.

Предметом исследования выступает история идеи субсидиарности, её рождение и место в различных историко-концептуальных формах, её структурные основания и элементарные составляющие в истории политико-правовых учений, в которых эта идея была непосредственно выражена и в наиболее явном и характерном состоянии для основных направлений политико-правовой мысли (таких как аристотеле-томистское (Аристотель, Фома Аквинский, социальная доктрина католической церкви), протестантское (Альтузий), либеральное (Локк), консервативное (Гегель), анархистское.

Прудон) — традиция левой политико-правовой мысли не рассматривается, т.к. последняя выражает, как правило, негативное или не основное и недостаточное для анализа определение идеи субсидиарности. Речь также не идет о политологических и федералистских концепциях принципа субсидиарности.

Хронологические рамки исследования объединяют основные концепции идеи субсидиарности от Античности до Нового времени для светской истории политико-правовых учений. Религиозная традиция политико-правовой мысли относительно идеи субсидиарности, главным образом, католическая, в силу своего специфического состояния и в силу непосредственного вклада католической церкви в историю и разработку идеи субсидиарности — включает основные документы и события, появившиеся в католической церкви в 20-м веке.

Степень научной разработанности проблемы. В отечественной литературе (отчасти это относится и к зарубежной) материалы, непосредственно относящиеся к истории и содержанию идеи субсидиарности стали появляться в основном лишь в последнее время и в связи с образованием Европейского союза (ЕС) по Маастрихтскому договору 1992 г., где формулируется принцип субсидиарности в отношении права ЕС. Основной акцент, при этом, ставится на политологический, федералистский или правовой анализ принципа субсидиарности, в частности, в конституционном и европейском праве, история же самой идеи либо не представляет собой самостоятельного и непосредственного предмета, либо рассматривается вскользь и отчасти. Другими словами, на данный момент в отечественной историографии нет философско-правовых исследований идеи и принципа субсидиарности.

С этими соображения связана научная новизна данного исследования, где предметом становится сама история идеи субсидиарности в её политико-правовом и философско-правовом измерении, послужившая основанием для формирования принципа субсидиарности, как принципа позитивного права, действие и развитие которого невозможно без выяснения доктринальных корней этого института. Новизна исследования, помимо уточнения места идеи субсидиарное&tradeв структуре различных политико-правовых концепций, связана также с попыткой осуществления сравнительного анализа и выявления философских, сущностных оснований идеи субсидиарности для политико-правовой и социальной действительности по линии «личность — общество — государство».

Цель исследования, таким образом, помимо выяснения философско-правовых оснований идеи субсидиарности в её развитии и становлении, состоит, во-первых, в решении вопросов из области аксиологии проблемы, т. е. в ответе, с одной стороны, на такие важные вопросы, как: какие ценности социально" и политико-правовой действительности заключает в себе идея субсидиарности? На какие ценности ориентирует? Гарантией какого состояния политико-правового сознания является? С другой стороны, какие ценности необходимо привлечь для наиболее полного и эффективного анализа идеи субсидиарности? Во-вторых, цель работы связана с тем, как вышесказанное может повлиять на сферу формирования нормальной и в наилучшем виде юрисдикции идеи субсидиарности, т. е. выявить необходимые основания актуализации её в позитивном праве и социальной действительности. Для этого ставились следующие задачи:

— рассмотреть генезис идеи субсидиарности (Античности до Нового времени, включая анализ социально-правовой доктрины современного католицизма);

— выявить основные элементы внутреннего содержания, явные и неявные, основные и не основные аспекты идеи субсидиарности;

— определить место и роль этой идеи (или её историко-концептуальных прототипов), а также её структурообразующую функцию в системе категорий той или иной концепции;

— навести историко-концептуальные мосты и связи между различными элементами идеи субсидиарности в разных политико-правовых доктринах;

— обобщить её философско-правовое значение и определить степень важности для актуальной (прежде всего, правовой) действительности;

Методология и методы исследования, вытекающие из специфики предмета исследования, состоят в совокупности методов сравнительно-исторического, сравнительно-правового, текстологического анализа, а также логического и диалектического подходов, свойственных комплексному исто-рико-концептуальному исследованию.

Общей теоретической базой анализа истории идеи субсидиарное&tradeявляются исследования по истории политических и правовых учений, к которым следует отнести прежде всего работы С. С. Алексеева, А. Б. Венгерова, Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. П. Сальникова, Л. И. Спиридонова, ММ. Ковалевского и др. Историографию же собственно проблемы принципа субсидиарности в истории и праве можно классифицировать следующим образом. Во-первых, исследования, касающиеся анализа истории идеи субсидиарности и ее места в политической философии Западной Европы. Среди наиболее важных исследований в этом ряду можно выделить монографию французской исследовательницы Ш. Миллон-Дельсоль «Субсидиарное государство: вмешательство и невмешательство государствапринцип субсидиарности в основаниях европейской истории"1. Как видно уже из названия, этот автор анализирует содержание принципа субсидиарности в истории европейской мысли с точки зрения, главным образом, одной из важных проблем, возникающих между обществом и государством, — проблемы границ государственного вмешательства в жизнь общества. Эта монография является наиболее объемным исследованием с точки зрения эволюции понятия субсидиарности в доктринальной истории Западной Европы. Естественно, что при этом субсидиарность выступает важным отличительным свойством именно западноевропейского образа мысли и состояния социально-политической истории. Во-вторых, особую группу составляют произведения, посвященные развитию принципа субсидиарности в документах Католической церкви. Их объединяет общая проблематика — место принципа субсидиарности в социальной доктрине католической церкви. В-третьих, большой пласт теоретических исследований посвящен принципу субсидиарности в праве ЕС, правовое исследование которого, хоть и составляет известную специфику, но, всё-таки, не может быть не связано с историей формирования концепта. Особое значение в этой области имеет процесс выработки теоретических критериев и оснований правовой практики применения принципа субсидиарности в праве ЕС, теоретико-правовая специфика которого может и должна быть учтена в определении общей теории субсидиарности3.

Одним из первых исследований содержания идеи и принципа субсидиарности в отечественной литературе является работа A.A. Амплеевой «Суб-сидиарность и демократия.

Введение

в тему" (РАН. М.: ИНИОН, 1996 г.), в которой принцип субсидиарности анализируется с точки зрения его значения для демократического государства и гражданского общества (на основе немецкой литературы), обозначаются исторические и политико-правовые основания этого понятия, а также рассматривается его место в истории России (преимущественно негативно).Необходимо отметить также диссертационное исследование Г. З. Биккуловой «Принцип субсидиарности: Идейно-теоретический смысл и европейские политические реалии"4, в котором автор

1 Millon-Delsol, Ch. L’Etat subsidiaire: ingerence et non-ingerence de l’Etat: le principe de subsidiarite aux fondements de l’histoire europeenne / Ch. Millon-Delsol. — Leviathan, PUF, 1992.

2 Clement, M., «Mater et Magistra» et le pnncipe de subsidiarite / M. Clement // La cause pratique de l’incomprehension reciproque, in. Itineraires, no 64. Paris, Juin 1962, p 14−39- Foumas, A. de. Le principe de subsidiarite dans l’eglise catholique: un enjeu dans l’interpretation de Vatican II. Memoire /А. de Foumas. — Grenoble, IEP, 1999; Leys A. Ecclesiological impacts of the principe of subsidiarity / A. Leys. — Kampen: Kok, 1998; Magagnotti, P. Il principio di sussidiarieta nella dottrina sociale delia Chiesa / P. Magagnotti. — Bologne: Studio Dumenicano, decembre, 1991 — Komonchak, J. A., La subsidiarite dans l’Eglise / J. A. Komonchak // Documents-Episcopat. bulletin du secretariat de la Conference episcopale francaise, no 1, Paris, Janvier, 1988; Subsidiarite et ses avatars / Red. Responsable J.- Ph. Chenaux // Etudes & Enquetes, № 16, janvier 1993.

3 На русском языке: Европейская интеграция: Современное состояние и перспективы: Сб. науч. ст. / Науч. ред. С. И. Паньковский. — Ми.: ЕГУ, 2001; Сиджански, Д. Федералистское будущее Европы. От Европейских сообществ до Европейского союза / Д.Сиджански. — М., 1998; Биккулова, Г. З. Принцип субсидиарности: Идейно-теоретический смысл и европесйкие политические реалии: Автореф. дис.канд. пол. наук / Г. З. Биккулова. — Казань, 2000; Каракулян, Э. А. Европейский неофедерализм: Процесс, система, идентичность. Историко-правовые и методологические аспекты: Учебное пособие / Э. А. Каракулян. — Н. Новгород: Издательство ННГУ, 2003; Топорнин, Б. Н. Европейское право: Учебник / Б. Н. Топорнин. — М.: Юристь, 1998; Фадеева, T.M. Федеративная модель Европейского союза — концепции и практика / Т. М. Фадеева // Федерализм, региональное управление и местное самоуправление. — М., 1999; Шеленкова, Н. Б. Европейская интеграция: политика и право. — М.: Издательство «НИМП», 2003.

4 Биккулова, Г. 3. Принцип субсидиарности: Идейно-теоретический смысл и европейские политические реалии: Автореф. дис.канд. пол. наук / Г. З. Биккулова. — Казань, 2000. также, основываясь, главным образом, на немецкой историографии, исследует политологические проблемы европейской интеграции, а также анализа некоторых современных концепций субсидиарности, касаясь отчасти и истории этого концепта. Собственно исторический процесс формирования идеи субсидиарности и её место в различных политико-правовых доктринах непосредственно не рассматриваются. Однако, в этом исследовании осуществляется попытка классификации концепций субсидиарности, включающей, помимо структурно-институционального, такие её типы, как социально-культурные, социально-политические, социально-этические, социально-экономические, политико-правовые.

Источниками данного исследования стали основные произведения и концепции философов и деятелей истории политических и правовых учений (таких, как Аристотель, Фома Аквинский, Альтузий, Локк, Гегель, Прудон), а также католической церкви (социальная доктрина католической церкви, выраженная в основных документах канонического права).

Основные положения, выносимые на защиту. Концепт субсидиарности возникает в критике Аристотеля учения Платона. Основным способом объяснения политического бытия становится идея общего блага, а также идея целого, не уничтожающего разнообразие и дифференцированность частей как антитеза платоническому пониманию единства общества и государства.

2. Ф. Аквинский основывает гносеологические и онтологические положения, соединяя Аристотелеву идею блага с христианским пониманием человеческого достоинства и помещая философию проблемы в сферу теологии.

3. Концепция субсидиарности И. Альтузия выражает переходный период от средних веков к Новому времени. Теории симбиотического общества и права, органического общества, основанного на совокупности общественных договоров разных уровней содержит необходимые элементы научного обоснования идеи субсидиарности на основе объективирования уходящей эпохи корпоративистского, органического общества средних веков.

4. Согласно учению Дж. Локка и классическому либерализму в целом государство выражает факультативную сферу полномочий, когда общество или индивид не в состоянии обеспечить свою жизнь и безопасность, реализовать либеральные ценности. Общество и право на основе идеи дополнительности и общественный договор в целом призваны стоять на защите, прежде всего, индивидуума и его прав.

5. Идеолог христианского социализма В. Э. фон Кеттелер вводит в употребление сам термин «субсидиарность», определяя необходимость развития «субсидиарного права» на основе христианско-социального мировоззрения.

6. Г. В. Ф. Гегель диалектически соединяет идею государственных интересов с идеей права как степени и уровня свободы. Консервативно-охранительная доктрина государства и права Гегеля при этом не отрицает необходимости промежуточных социальных образований, а, напротив, защищает их с точки зрения диалектики взаимоотношения части и целого.

7. Анархо-социалистические воззрения П.-Ж. Прудона призваны разрешить антиномию власти и свободы в концепции социального контракта на основе теории федерализма. При этом субъекты субсидиаритарных отношений должны быть разведены как можно дальше друг от друга, ориентируя на анархистский образ жизни с элементами социализма.

8. Католическая церковь, с одной стороны, обращается к идее субсидиарно-сти с целью защиты прав личности и социальных групп от угрозы тотального вмешательства власти (первое наиболее полное определение принципа субсидиарности в энциклике Quadragesimo Anno 1931 г.) — с другой стороны, рассматриваются возможности применения субсидиарное&tradeвнутри церковной организации. Принцип субсидиарности представляется важным элементом социального учения Католической церкви.

9. Идея субсидиарности выражает европейскую ментальность в отношении категорий социально-политической свободы, соединяя последнюю с понятием инстатута в широком смысле.

10.В политико-правовой сфере идея субсидиарности выражает механизм или структуру взаимодействия полномочий разного уровня, когда высшие уровни власти должны действовать лишь тогда, когда низшие испытывают неспособность или недостаточность полномочий в отношении важности и масштаба проблем, решение которых должно быть эффективным и целесообразным.

11.Действие или применение идеи субсидиарности должны рассматриваться на основе динамики развития целостных систем. Идея субсидиарности связана с необходимостью определения цели и ценностей социального бытия, с принципом законности и юридического равенства, политических свобод и прав человека. Во избежание негативных последствий субсидиарности, в теоретическом анализе необходимо акцентировать именно на последних, подчеркивая важность двух моментов: (1) утверждения динамической субсидиарности и (2) снизу вверх, по инициативе нижестоящих социальных образований.

12.Субсидиарность не может быть целью в себе, а представляет собой, во-первых, инструмент выработки — в сфере позитивного права — эффективных правовых норм и положений, соответствующих механике социальных взаимоотношений и взаимодействий (горизонтальных и вертикальных, но с акцентом на последних). Во вторых, сфере правовой доктрины это понятие ориентирует на социологический подход в объяснении природы, характера и сущности права, становясь важным инструментом различного рода теоретико-правовой концептуализации социальных отношений.

Практическая и теоретическая значимость исследования состоит в том, что результаты и основные его положения могут быть использованы в научно-педагогической работе, в области правовых, исторических, философских, социально-политических дисциплин, при чтении спецкурсов, в области преподавания теории и истории права и государства, истории политических и правовых учений.

Апробация работы была проведена на кафедре теории и истории права и государства, на кафедре международного и европейского права юридического факультета НННГУ им. Н. И. Лобачевского, в публикациях и выступлениях на различных семинарах и конференциях, проходивших на уровне юридического факультета (материалы Вестника юридического факультета ННГУ), на региональном (Первая сессия молодых ученых гуманитарных наук), российском и международном уровнях (международная научно-практическая конференция «Социальная политика социального государства», 4−6 декабря 2001 г., международный научно-практический семинар 2000 г. «Преподавание права ЕС в российских вузах» (II)), а также во время научных и научно-исследовательских стажировках на факультете права Университета им. П.-М. Франса, Гренобль (Франция), 1999,2003 гг.

Структура диссертации состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение

.

Не смотря на широкий круг проблем, возникающих в связи с понятием субсидиарности в различных областях знаний и жизни, а во многом и благодаря этому многообразию, необходимо подчеркнуть собственное, специальное значение субсидиарности, сформированное как таковое, прежде всего, в правовой сфере.

В сугубо правовом плане идея субсидиарности связана с принципом законности и юридического равенства, политических свобод и прав человека. Другими словами там, где возникает ситуация конкуренции правомочий и интересов, необходимо установить общие и равные правила для всех действующих лиц, и это равенство может быть лишь относительным — в отношении закона. Там же, где интересы не пересекаются, может идти речь лишь о простой взаимодополняемости интересов, не противостоящих друг другу, а взаимно обогащающих.

Но там, где конкуренция интересов не может быть согласована и упорядочена по общему правилу и в соответствии с обычным течением дел, — в случае возникновения исключительной для данного уровня или сообщества ситуации — речь должна идти об особых правомочиях одного уровня (верхнего) в отношении другого (нижнего), установленных на законных основаниях, т. е. в соответствии с определенной нормойлибо речь должна идти о необходимости дополнения уже созданных, наделенных исключительных полномочий.

Урегулированием таких особых ситуаций и занимается механизм субсидиарности, как это предстоит, например, в праве Европейского союза, где механизм субсидиарности включается в том случае, когда государства-члены, с одной стороны, имея традиционные суверенные полномочия, не располагают достаточным арсеналом средств для эффективного их выполнения, а органы Евросоюза, с другой стороны, нуждаются в конкретизации уже имеющихся по договору исключительных полномочий или в дополнении последних для данного случаяи всё это происходит по инициативе государств-членов, т. е. снизу вверх, что очень важно.

Поэтому субсидиарность, в свою очередь, становится особой и относительной формой реализации права — для данной ситуации и на определенное время осуществления необходимых полномочий и в соответствии с целью такого переноса полномочий.

И, конечно, субсидиарность не может быть в этом случае целью в себе, а представляет собой прежде всего инструмент выработки — в сфере позитивного права — эффективных правовых норм и положений, соответствующих механике, социальных взаимоотношений и взаимодействий (горизонтальных и вертикальных, но с акцентом на последних). В сфере правовой доктрины это понятие ориентирует на социологический подход в объяснении природы, характера и сущности права, становясь инструментом той или иной теоретико-правовой концептуализации социальных отношений. В силу того, что идея субсидиарности имеет не самоценный, а прикладной характер и показывает лишь определенный срез различных уровней социальной реальности, то вариантов теоретических интерпретаций этой идеи может быть множество — в зависимости от акцентов и конфигураций отобранных соотношений. Если субсидиарность — это понятие, которое находится ближе всего к социологии права, то это не означает, что ей она и обязана своим происхождением и формированием. С одной стороны, история идеи говорит о том, что она являлась на разных этапах своего развития лишь отдельным, хотя и важным, аспектом самых разных теоретических построений. С другой стороны, прежде, чем приобрести правовой статус (на уровне правового принципа), идея субсидиарности в том или ином виде была элементом социально-исторических структур и систем категорий. В рамках же социологической доктрины права это понятие приобретает, на наш взгляд, необходимую позитивность, которая его роднит с правовой наукой, задавая последней особую структуру.

Но в любом случае речь идет о структуре социально-политико-правовой связности, одной из важнейших существенных частей которой является идея субсидиарности, так как именно она наиболее полно выражает структурообразующий фактор политико-правовой действительности.

Содержание этой идеи исторически связано с общефилософскими определениями общества, личности, цели и ценностей социального бытия.

Отрицание более высших, чем государство и право, аспектов бытия личности, а также пренебрежительное отношение к самостоятельности и автономии нижних этажей социальной иерархии, может привести к той или иной степени замыкания индивида на институтах, которые не освобождают человека для жизнедеятельности другого рода, а создают мертвую структуру его возможных проявлений, беря на себя ответственность за его судьбу.

Кроме этого, речь идет о том, что в субсидиарно структурированном обществе его элементы и уровни преследуют, прежде всего, цель охраны и консервации, по возможности максимальной (если не экспансии), своей относительной автономии и самостоятельности, а в конечном счетеоснованных на этом полномочий. Таким образом, все участники субсидиаритарных взаимодействий (снизу вверх) живут самостоятельно и едва ли не самодостаточно, но — только до поры до времени, пока не возникнет необходимость в поддержке, защите или в привлечении более эффективных действий как единственное оправдание и объяснение вмешательства извне (для данного сообщества или уровня), то есть со стороны вышестоящих инстанций. Теоретическая эволюция идеи субсидиарности в той или иной историко-концептуальной форме — у авторов самых разных, порой полярных политико-правовых программ — настаивает прежде всего на приоритете прав низших уровней перед высшими. Политико-правовая дистанция между уровнями определяет специфику распределения полномочий между ними, то есть политико-правовую сущность и направленность той или иной концепцииот консерватизма до либерализма и анархизма, включая христианско-социальные и социалистические программы.

Институциализация субсидиарности предполагает динамическое целое, а не статический механизм в политико-правовой действительности. В этом смысле, по нашему мнению, в правовой практике акцент должен ставиться на процессуальном развитии (правовые обычаи и традиции), а не на системном закреплении принципа субсидиарности (нормы права), хотя без минимально-необходимых и, в особенности, позитивных, определений его в праве формирование активного и динамичного гражданского общества или, в принципе, гражданского общества представляется невозможным.

Поэтому, видя определенные положительные моменты в развитии идеи субсидиарности для существования гражданского общества и реализации прав человека, тем не менее, не стоит абсолютизировать эту идею, как, впрочем, и любую другую (например, идею прав человека), возводя её в ранг универсального средства (фетиша или панацеи) или религиозной сущности.

С одной стороны, основным признаком забвения человека в «герметичном», замкнуто-разомкнутом обществе могло бы быть невнимание к ценностям личной, действительно личной жизни, а также к многообразиюисторических форм, в которых проявляет себя традиционная ментальность, которая, в частности, выражается на примере истории идеи субсидиарности. С другой стороны, как это ни парадоксально, герметизация субсидиарных структур («статическая субсидиарность») связана с возможностью различного рода геттизации (гетто, резервации, культурно-исторические анклавы, субкультуры и др.), где нарушается процесс непосредственного социально-культурного и социально-политического обмена и происходит консервация некоего отдельного историко-культурного времени и общественного уклада в живом, историческом процессе. Если эти замкнутые структуры становятся к тому же агрессивными по отношению к миру, к цивилизации и культуре в целом, то опасность такого рода обособления и замыкания на сознании собственной исключительности очевидна.

Поэтому одним из средств борьбы против опасностей такого рода и предупреждения подобных проблем, а в частности, терроризма, могла бы быть политика и практика, направленная на установление живой, динамичной субсидиарности, исключающей крайности политического (и не только) противостояния. В этом случае субсидиарность была бы формой культурного диалога и политического мира, основанного на многообразии и полицентризме. Поэтому же субсидиарность, в частности, в области международного права, будучи правовым принципом, а не просто политической интенцией, и вытесняя, при этом, постепенно и до определенного уровня, политику из области международных отношений, могла бы способствовать тому, что державы, как носители супермировой или сверхценной для них идеи, а также их противники, отказывались бы от различного рода мессианства и исключительности в своей политической деятельности.

Возвращаясь к истории, прежде всего, в её теоретическом плане, необходимо отметить, что, европейская ментальность или культура мысли, в том числе и политико-правовой, формируется в едином пространстве интерконцептуальных взаимодействий и взаимоотношений, предполагающем, как минимум, во-первых, внутреннее вызревание и, во-вторых, не доктриналь-ный категоризм и относительность, а междисциплинарную взаимодополняемость в сфере выработки, главным образом, общих или аналогичных ценностей и политико-правовых проявлений жизни. В конечном счете, аксиологическое и эвристическое значение идеи субсидиарности состоит именно в этом, в её изначальном и историческом характере интерконцептуальности.

Этим определяются два соображения, связанных с проблемами интерпретации идеи субсидиарности. Во-первых, относительно определения её положительных, связанных с возможностью допущения самого широкого многообразия сфер применения, а также, в некотором смысле, и негативных моментов, связанных либо с её двойственным механизмом, либо со сложностью однозначного её применения в одной, отдельно взятой области.

Во-вторых, качественную определенность интерконцептуальной идее дает её связь с персоналистскими учениями в том или ином виде, где соотносятся воедино аксиология и онтология личного существования. «Высшим типом общества является общество, в котором объединены принцип личности и принцип общности. Такой тип общества можно было бы назвать пер-соналистическим социализмом"1. «.Персонализм понимается как «совокупность исходных совместных усилий, которые в состоянии обосновать цивилизацию, посвящающую себя человеческой личности"1.

Безличная структура интерконцептуальной субсидиарное&trade-, следовательно, может быть объяснена и реализована только с учетом её антропологического характера, смысл которой предваряет восприятие и утверждение любого образа действительно личной жизни. Хотя может статься, что сильная индивидуальность и личность не всегда нуждается в необходимости определения для себя социального иммунитета в виде различных возможных последствий субсидиарности.

Таким образом, субсидиарность — это, своего рода, «категорический императив» социальных и политико-правовых отношений, а не личного морального действия, т. е. является выразителем социальных интенций, а не сугубо личных переживаний, обнаруживая тем самым различие в природе той* и другой моральности, которые в действительности, т. е. в процессе становления, могут пересекаться или совпадать.

В конечном счете, и применительно к философии права можно резюмировать, что история этой идеи, регулирующей особенности правоотношений лишь в условиях конкуренции интересов, прежде, чем стать принципом действующего права или правовой доктрины, выражает идею самого права, как наиболее широкого и приемлемого способа регулирования различного рода отношений между людьми.

Другими словами, право возникает из и по причине конкуренции интересов, т. е. в ситуации, где есть две или более стороны взаимодействия, решающих в таковом столкновении вопрос о своём месте в социально-правовой иерархии, Характер социально-политической, экономической и другого рода конкуренции определяет форму права прежде или наряду с.

1 Бердяев Н. А. О русской философии. 4 1″ - Свердловск: Изд-во уральского Университета, 1991 — С. 23. источниками права. Определение естественных прав и, связанных с ними, прав человека, происходит лишь в обществе или сообществе, если вообще можно допустить какие-либо представления о естественном состоянии в отрыве от какой бы то ни было социальности. В данном случае важно подчеркнуть тот момент, что право, в какие-то моменты своего развития двигалось к необходимости включить в свою внутреннюю структуру положения, содержащие идею самого права, но не в отношении к другим формам сознания, таким, например, как религия, мораль, а в отношении к другим правовым принципам как принцип восполнения, дополнения или, собственно, субсидиарности.

Более того, субсидиарность — не плод теоретического ума или особой эрудиции, она непосредственно вписана в «текст» самой дествительности, выражая определенные важные онтологические признаки социальной стороны человеческой природы, общества в целом, а, в конечном счете, и самого права.

В этом случае, право воспринимается далеко не как надстройка, которая может меняться лишь по воле или, скорее, своеволию власти, защищающей свои экономические интересы. Напротив, такое видение права, акцентируя на том, что исчезает или затушевывается, в частности, в марксовых или промарксовых политэкономических построениях, а именно, на диалектической, исторической, пространственно-временной (традиционной) связности социальной действительности и институтов права, основанных на социальном многообразии и традициях, выступает как особая форма сублимации бытия, доведения его до специфической формы осознания особенностей природы человека, общества и государства. Сама необходимость в социально-правовой структуризации, в частности, на основе принципа субсидиарное&trade-, вырастает из ситуации тесного соседства различных субъектов и действующих лиц в одном, едином пространстве,.

1Э. Мунье, цит по кн.: Рикёр П. История и истина. Изд-во «АЛЕТЕЙЯ», СПб, 2002 — С. 157. определяющем специфику их взаимодействия, взаимосвязи и сотрудничества.

Далее, не смотря на то, что субсидиарность — это один из важных аспектов социальной структуры, без которой гражданское общество не может состояться, а также не смотря на то, что её реализация неизбежно связана с целым рядом парадоксов, когда свобода личности ставится в зависимость от наличия особых структур и механизмов, главным образом, внешних, необходимо учитывать различные последствия той ситуации, в которой этот принцип становится актуальным, а именно — проистекающие из нарастающей ситуации тотальной глобализации и коммуникации институтов и организаций, людей и сообществ.

С одной стороны, это касается всех участников и уровней движения к некоему мировому целому (интеграция), где мирное и согласованное распределение полномочий по той или иной модели субсидиарности неизбежно, как на уровне взаимоотношений человека и общества, общества и государства, так и на уровне межгосударственном.

С другой стороны, эти процессы таят в себе опасность социально-политической, информационной и другого рода «герметизации» личной жизни, сама возможность которой становится проблематичной, двусмысленной и парадоксальной.

Идея субсидиарности, в частности, — ключевое звено социальной свободы, ориентированной на определенную структуру, порядок и иерархию. Это — не безграничные и внутренне не дифференцируемые представления о вольности и своеволии, которые могут быть открыты человеческому сознанию. Своего рода субсидиарная свобода основана на социально-правовых гарантиях. Духовное не исключается, но представляется опосредованным социально-исторической формой свободы, которая в своем развитии опирается на определенные и, увы, необходимые данности, от них же, впрочем, и отталкивается в процессе своего самосовершенствования.

Субсидиарность, как тотальная двойственность всего и всякого социального, лишь наполовину может компенсировать последствия рыночного (или какого-либо другого) отчуждения человека от его сущности: создавая известные пределы, опираясь на обычаи и право, она, в то же время, задает внутреннюю структуру процессу отчуждения, тормозя или локализуя его. И если в применительно к отношениям, возникающим между обществом и государством, это понятие достаточно прозрачно и, выступая инструментом позитивного права, может быть разложено аналитически на свои составляющие, то чем ближе к человеку, тем больше выясняется его недостаточность и негативность, вытекающие из его преимущественно прикладного характера, хотя оно и касается отчасти очень важных субстанциональных знаков человеческого существования. Иными словами, субсидиарность субстанциональна в той степени, в какой вообще необходимо учитывать другие аспекты человеческой жизни в их совокупности и взаимосвязи, т. е. теоретически, субсидиарность, как и любой отдельный аспект познания, в свою очередь, нуждается в субсидиарности, в дополнительности со стороны других аспектов и понятий, позволяющих сочетать различные уровни обобщения и дефиниций.

В конечном счете, можно заключить, что человеку свойственна не столько социализация своей природы, сколько более общая способность полагать и находить себя в неких больших, чем он, пространствах, внешних или внутренних, социально-политических или духовных. Почему же в определении человеческой природы закрепилась способность проецировать себя и находить свою самотождественность прежде всего и преимущественно в одном направлении (социально-политическом или политико-правовом) — составляет предмет другого вопроса. Человек нуждается в своем развитии и становлении в наличии над собой более высших инстанций, институтов и категорий, без взаимодействия с которыми на основе личной автономии, признавая себя, например, вершиной истории или природы, он теряет способность к самопознанию и росту согласно той или иной перспективы. Человек, по сути, есть категория перспективная, и в социальной действительности она выражается, в частности и наряду с другими, идеей перспективы субсидиарной взаимодополняемости, распространения полномочий и взаимодействий.

Но каким бы ни был неоднозначным и парадоксальным критический анализ субсидиарное&tradeв теории и истории, преследующий исследовательские интересы с пользой для развития теории и социально-политической и правовой практики, если и должен делать акцент более на отрицательных последствиях, которые могут быть вызваны двойственным характером этого понятия и феномена, то этим не должна быть принижена чрезвычайная важность теории и практики, собственно, субсидиарного права для современной российской действительности.

Более того, именно отдавая отчет в негативности некоторых сторон субсидиарное&trade-, связанных с возможностью оформления статичности социально-политических отношений, сопровождающейся, в том или ином виде, отстранением власти от общества, необходимо развивать общественные и правовые инстатуты, составляющие необходимые основания субсидиарного права, в противовес государственно-клановой монополии на процесс принятия решений, средства производства и информацию. Без такого антимонопольного законодательства, защищающего права и приоритеты человека и коллективов низшего уровня, о настоящем гражданском обществе говорить не приходится.

Так или иначе, вышесказанное предоставляет основания с некоторой долей уверенное&tradeполагать, что доктринальный анализ корней, приоритетов и различных проекций идеи субсидиарное&trade-, выражающей один из важных аспектов социально-правовой действительности, может положительно повлиять на процесс оформления социально свободной, юридически упорядоченной и духовно наполненной жизни.