Становление советской национальной государственности у народов Северного Кавказа, 1917-1937 гг.: Проблемы историографии

Развитие современного исторического знания представляет собою сложный и противоречивый процесс, в пространстве которого осуществляется взаимодействие различных по своей методологической природе направлений исследовательского поиска. Подобное многообразие идейных представлений и теоретических подходов обусловлено как внутренними проблемами самой исторической науки, так и общими процессами в интеллектуальной сфере, результатом которых стал пересмотр эпистемологических основ гуманитарного знания в целом.1.

Изменения, происходящие в процессе постижения прошлого, сопровождаются не только стремительным обновлением явно устаревших историографических положений и объяснительных схем. Они свидетельствуют и о стремлении профессионального сообщества выработать определенную систему ценностей, позволяющих ему ориентироваться в ситуации одномоментного сосуществования противоположных воззрений и концепций. В данной связи особую значимость приобретает вопрос об отношении к предшествующему опыту решения тех или иных проблем исторической науки.

Значительную помощь в его разрешении способен оказать историографический анализ. В нем находят свое отражение как смена исследовательских приоритетов в изучении определенной области исторического познания, так и ее взаимосвязь с идейно-политическими и мировоззренческими переменами в жизни страны. В этом отношении не является исключением и обращение к историографическому осмыслению процесса национально-государственного строительства у народов Северного Кавказа.

Его своевременность и познавательная значимость определяются рядом обстоятельств. С одной стороны, процесс становления национальных автономий относится к наиболее мифологизированным сюжетам российской истории. В его исследовании особенно отчетливо прослеживается воздействие официальной идеологии на формирование облика государственности нерусских народов. С другой — в становлении историографии самой проблемы обнаруживаются принципиальные расхождения между идеологией и историческим знанием в понимании природы и предназначения такого рода государственных образований.

Столь парадоксальное, на первый взгляд, положение имеет своим следствием восприятие национальной государственности народами региона в качестве безусловной и исторически выстраданной ценности. К сожалению, процесс влияния научной практики и вырабатываемых ею понятий на формирование самосознания различных народов еще не стал предметом специального исследования. Хотя именно он мог бы стать серьезным подспорьем в понимании тех изменений, которые произошли в развитии народов региона в предыдущем столетии.

И, наконец, нельзя не отметить возросший интерес исследователей к так называемой региональной проблематике. История отдельных областей и местностей, а также населяющих их народов начинает определять собою облик современного историописания. Если ранее историки настойчиво искали в местном материале подтверждения общероссийских закономерностей, то на сегодняшний день они предпочитают видеть в нем самобытную страницу российской истории. Зачастую не менее самобытной оказывается и региональная историография, что находит свое подтверждение и в осмыслении проблемы. становления советской национальной государственности у народов Северного Кавказа.

Таким образом, научная актуальность диссертационной работы обуславливается, прежде всего, теми возможностями, которые она предоставляет для разрешения ряда проблем, связанных с формированием и развитием отечественной историографии национально-государственного строительства в целом.

История становления и развития советской национальной государственности у народов Северного Кавказа — проблема для отечественной историографии не новая и в постановочном отношении далеко не оригинальная. К осмыслению ее истоков, правовой природы и социальной сущности обращались многие поколения профессиональных исследователей. Их усилиями были воссозданы процессы образования автономий края, показаны трудности начального этапа их становления, достижения и противоречия социально-культурного и хозяйственного развития. В исторической науке сложились определенные представления о механизмах осуществления национальной политики в регионе, наметился круг ее наиболее приоритетных направлений и сюжетов, подлежавших первоочередной разработке.

Отдельные аспекты становления и развития автономий края стали и.

4 предметом историографического анализа. Поскольку формирование историографии самой проблемы подробно исследуется в первой главе диссертации, представляется возможным ограничиться лишь изложением ее основных содержательных принципов. Следует отметить, что такого рода исследований в современной литературе не много. Практически все они, за редким исключением, ограничиваются пределами нескольких десятилетий и тематически распадаются на работы общей и специальной направленности. При этом основной формой их изучения до сих пор оставались либо отдельные статьи, либо самостоятельные главы в исследованиях, посвященных развитию исторического знания в целом.

Исследования первого порядка, как правило, представлены историографическими обзорами, в той или иной мере анализирующими состояние и перспективы развития национально-государственного строительства как самостоятельной области исторического познания.2 Их привлечение к написанию диссертации позволило выявить особенности формирования данного направления исторических знаний, проследить внутреннюю и внешнюю ло.

• гику его развития. Обращает на себя внимание и такая характерная особенность, как взаимосвязь историографии проблемы с официальной идеологией и выстраиваемой в соответствии с ней национальной политикой.

Вплоть до недавнего времени историографические исследования, сопряженные с национальной проблематикой, глубиной научного анализа не отличались и более напоминали пространные комментарии к свершениям нерусских народов за годы советской власти. Основное внимание в них уделялось не собственно исследовательским достижениям, а скорее тому, каким образом в соответствующей литературе нашли свое отражения положения партии и правительства в разрешении национального вопроса в различных регионах страны.

Положение существенным образом не изменилось и в последние, так называемые перестроечные и постперестроечные десятилетия. Несмотря на то, что в обсуждении данных вопросов появилось больше теоретической свободы и самостоятельности суждений, они по-прежнему увязываются большинством специалистов с политическим и хозяйственным развитием страны. В формировании современной историографии самой проблемы идеологические соображения также преобладают над потребностями научного анализа.3 По заключению В. А. Тишкова, одной из причин сложившейся ситуации следует признать перегруженность советской системы «политической концептуапь-ностыо и разного рода предписаниями, без которых было бы невозможно жесткое регулирование представлений и поведения ее членов». В результате «концептуально-терминологический аспект теории наций приобрел особое значение, ибо он непосредственно проецировался на саму основу государственности и на характер взаимоотношений центра и периферии. В лексике ученых и политиков настолько прочно утвердились категории-демиурги, что выражение каких-либо сомнений насчет их адекватности реалиям вызывало неприятие даже в условиях идеологической либерализации».4.

Исследования второго порядка непосредственно посвящены историографии национально-государственного/ строительства на Северном Кавказе.5 В отличие от предыдущей группы работ они проблемно более сужены и обычно замыкаются на историографическом анализе конкретного сюжета. В этом отношении наиболее разработанными являются вопросы, связанные с изучением последствий революционных потрясений и Гражданской войны в регионе.6 Такая особенность объясняется длительно господствовавшими в отечественной пауке представлениями о том, что процесс национального самоопределения народов начался непосредственно в ходе революции, и получил свое разрешение по окончании Гражданской войны.

На сегодняшний день большинство специалистов, хотя и придерживается данной точки зрения, предпочитает видеть в этом процессе более сложное и не столь однозначное явление. В частности, получает профессиональное признание исследовательская позиция В. П. Булдакова, предложившего раз* граничивать в содержательном отношении послефевральское движение народов и процесс национального самоопределения. Вместе с тем, именно октябрьские события 1917 г. отмечаются специалистами в качестве исходного рубежа, вызвавшего к жизни национально-государственное строительство в регионе. Такого рода представления обусловили собою и утвердившуюся в историографии практику рассматривать любые административно-территориальные преобразования, происходившие на Северном Кавказе, в качестве определенных мер по разрешению национального вопроса.

Данным обстоятельством объясняется и тот факт, что большинство специалистов ограничивает начальный этап национально-государственного строительства на Северном Кавказе 1917 — 1936 годами, периодом наиболее интенсивных изменений, затрагивавших основы формирования автономных образований края. Поэтому далеко не случаен и повышенный интерес исследователей к обозначенному периоду времени. С его осмыслением связаны практически все историографические наработки, существующие на сегодняшний день в литературе. Хотя, собственно историографическим исследо-• ванием по интересующей нас проблематике, остается лишь опубликованная в конце 1970;х годов статья А. М. Бугаева.

Ее целью явилась «попытка проанализировать историографию национально-государственного строительства чеченского, ингушского, осетинского, кабардинского и балкарского народов, поиски путей создания национальной государственности у которых были довольно сложными и длительнып ми». Автором также впервые обращалось внимание на достаточно спорный в историографии проблемы вопрос об определении основных этапов становления и развития национальных образований на Северном Кавказе в целом. Непосредственной заслугой А. М. Бугаева следует признать и детальный анализ представленных в литературе основных точек зрения, связанных с определением начального этапа развития советской государственности горских народов регионасоциальной природы первых коллективных автономийТерской и Горской советских республикпричин их распада и выявление их исторической роли в упрочении позиций советской власти на Северном Кавказе.

По заключению историка, именно с провозглашением советской власти на Тереке в ноябре — марте 1920 г. начинается и процесс национально-государственного строительства в регионе. Его особенностью следует признать тот факт, что становление национальной государственности народов осуществлялось как в форме коллективной многонациональной автономии, которой собственно и являлась Терская республика, так и национальных округов отдельных народов, входивших в ее состав. Достаточно любопытной, на тот момент времени, представлялась и предложенная им оценка сущности Горской автономной республики, сводившаяся не к привычному «союзу национальных республик», а к «союзу национальных интересов». Несмотря на спорность и противоречивость отдельных суждений и положений автора, они практически до сих пор определяют собою основные позиции современных исследователей.

В целом, подводя итоги осмысления отечественной наукой процесса национально-государственного строительства в регионе, следует отметить, что в ней определены его основные направления, выявлена взаимосвязь происходивших изменений с официальной идеологией и национальной политикой, сделаны попытки «вписать» его в более широкий круг хозяйственных и культурных преобразований в стране. В последние годы появилось и немало оригинальных исследований, в которых не только пересматриваются достижения в этой области, но и подвергается сомнению эффективность общепринятых представлений о природе и сущности построенных в 1920 — 1930;е годы национально-государственных образований. Усиливается интерес специалистов к теоретическому аспекту самой проблемы, результатом чего является переоценка ими многих ключевых положений все еще не потерявшей своей актуальности ленинской теории самоопределения наций.

Вместе с тем, анализ историографии проблемы свидетельствует, прежде всего, об отсутствии в современной исследовательской практике специальных работ, в которых предпринимались бы попытки целенаправленного изучения формирования и становления обозначенной области исторического познания. Восполнить, по возможности, указанный пробел и призвана данная диссертационная работа.

Ее целью является выявление особенностей формирования и развития данного направления исторических знаний, определение ведущих тенденций в его развитии и дальнейших перспектив изучения национально-государственного строительства на Северном Кавказе в первые пореволюционные десятилетия. Столь широкая, на первый взгляд, формулировка цели определяется актуальностью темы исследования и степенью ее разработанности в специальной исторической и правовой литературе. Отсутствие обобщающих и полномасштабных исследований, которые рассматривали бы историографию проблемы становления национальных образований в регионе на протяжении сколько-нибудь длительного времени, неизбежно придает работе хронологически широкий характер.

Автор не безосновательно полагает, что процесс утверждения рассматриваемой проблематики в отечественной историографии имел как свои внутренние, так и внешние особенности. Они позволяют видеть в нем вполне самостоятельное и достаточно сформировавшееся направление исследовательского поиска. Вместе с тем, нельзя не отметить, что данное направление является одновременно и неотъемлемой частью исторического знания в целом и, соответственно, не может не испытывать на себе его воздействий. Такое положение требует конкретной детализации цели работы и постановки ряда исследовательских задач.

Достижению поставленной цели способствует решение следующих задач:

1. На основе анализа сложившейся историографической ситуации определить конкретные обстоятельства и причины, приведшие к появлению данной проблематики исторических исследований.

2. Выявить внутреннюю логику ее становления как самостоятельной области исторического познания и проанализировать соответствующие ей теоретические представления на природу и сущность советской национальной государственности.

3. Рассмотреть основные представления исследователей о роли национальных движений и созданных под их воздействием политических и региональных образований на процессы национально-государственного строительства в регионе.

4. Оценить уровень осмысления отечественными историками процесса становления советской национальной государственности на Северном Кавказе и его социально-экономических и культурных последствий.

5. Изучить сложившуюся практику исследования административно-территориальных преобразований в регионе, их причин и итогов.

6. Определить круг наименее изученных и неразрешенных проблем темы, а также наметить перспективы их дальнейшей научной разработки.

Объектом настоящего исследования стала историография национально-государственного строительства на Северном Кавказе, а ее предметомвзгляды отечественных исследователей на процесс становления советской национальной государственности и ее конкретные проявления у народов региона. Рассматриваемая литература, в которой они нашли свое отражение, достаточно обширна и в количественном отношении вполне репрезентативна для решения поставленных исследовательских задач. Обращает на себя внимание и содержательная неоднородность анализируемых источников, позволяющая выявить в развитии историографии проблемы определенные этапы и ее отличительные особенности.

Хронологически рамки диссертационной работы охватывают собою исследования, появившиеся в 1920 — 2000 годы и тем или иным образом освещающие проблемы начального этапа становления автономных образований у нерусских народов Северного Кавказа. В 1920;е годы были заложены исследовательские традиции осмысления рассматриваемой проблемы, а к настоящему времени они приобрели вполне определенную направленность. За истекший период были поставлены и разрешены различные вопросы анализируемой темы, что позволяет наиболее полно реализовать намеченные цели и задачи данного исследования, проследить динамику развития его основных сюжетов и смену исследовательских приоритетов в формировании самой проблемы национально-государственного строительства в регионе.

В содержательном отношении анализируемые работы ограничиваются 1917 — 1937 годами. Именно в этот период времени закладывались основы национально-государственных образований, определялись их административно-территориальные границы, социально-экономическая сущность и правовой статус. 1917 год избран подавляющим большинством специалистов в качестве нижней границ!"! далеко не случайно. Имшс уже отмечалось, что именно с революционными событиями ими связывалось и до сих пор связывается начало процесса национального самоопределения народов Северного Кавказа. По мнению же автора настоящего исследования, вплоть до 1920 г. любые попытки самоопределения следует рассматривать лишь как региональные объединения народов, вызванные условиями революционного хаоса и гражданского противоборства в стране. Непосредственно о целенаправленном процессе создания национальной государственности представляется возможным говорить лишь по завершению Гражданской войны в регионе.

Достаточно непривычным выглядит выбор верхней границы исследований. В отличие от своей нижней границы, она не столь единодушно признается учеными. Многие из них в качестве события, завершающего оформление национальных автономий называют принятие Конституции 1936 г. Однако более аргументированной выглядит позиция, согласно которой такой датой является 1937 г., в течение которого произошло последнее разукрупнение краев с входившими в их состав национальными республиками и областями.

Географические рамки исследуемых работ ограничены пределами национальных автономий Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Чечено-Ингушетии, Северной Осетии и Адыгеи. Данный выбор определился как общностью тех процессов национально-государственного строительства, которые происходили в рассматриваемых автономных образованиях, так и теми особенностями, что отличали их от аналогичных процессов у других народов региона. В силу указанных обстоятельств в диссертации не рассматривается история становления национальной государственности народов Дагестана.

Учитывая общую направленность данных преобразований, представляется весьма полезным проследить, каким образом в историографии проблемы объяснялись их неоднозначные последствия в социально-экономическом, культурном и правовом отношениях. Не менее важным является и изучение тех возможностей, которые предоставляет в распоряжение исследователя их толкование региональными научными центрами. Сопоставление полученных результатов позволит выявить особенности рассмотрения различных аспектов проблемы в региональной историографии, а также ее огличия от общероссийских исследовательских положений.

Теоретико-методологической основой диссертации послужил ряд основополагающих принципов организации исторического исследования: принципы историзма и научной объективности, ценностный подход к анализируемым историографическим явлениям и фактам. Их применение позволило рассмотреть формирование и становление проблемы национально-государственного строительства на Северном Кавказе в ее генезисе и развитии, конкретно-исторической обусловленности и индивидуальных проявленияхоценить уровень разработанности ее отдельных сюжетов и направленийотобрать наиболее значимые для понимания сути самой проблемы историографические положения.

Обращает на себя внимание и тот факт, что для современной методологической ситуации характерно сосуществование разнообразных подходов и принципов, применяемых для решения частных и общих исследовательских задач. В силу отмеченных особенностей в диссертации широко используются принципы и методы иных научных дисциплин — многофакторный подход к пониманию изучаемых явлений, принцип дополнительности в получении полновесного знания о том или ином предмете.

Данные методологические принципы реализовывались с помощью ряда конкретных методов историографического исследования — проблемно-хронологического и историко-сравнительного методов. Каждый из них решал определенные исследовательские задачи, что позволило выстроить структуру работы в соответствии с проблемным принципом изложения и анализа материала. Такое структурирование историографического материала позволило более отчетливо представить себе динамику и направления в развитии основных сюжетов рассматриваемой проблемы, провести сравнение достигнутых результатов в пределах каждого из выделенных этапов исследовательского освоения темы.

Наряду с ними в диссертации применялись методы актуализации и ретроспективного анализа, посредством которых решались вопросы репрезентативности тех или иных историографических положений, а также практической значимости полученных в ходе данного исследования выводов.

Основными источниками при написании диссертации явились опубликованные статьи и монографии, как общетеоретического, так и конкретно-исторического характера, посвященные различным аспектам рассматриваемой проблемы. В соответствующих главах диссертационного исследования содержится их подробный анализ. Учитывая данное обстоятельство, представляется целесообразным ограничиться во введении изложением лишь основных принципов их отбора, содержательного анализа и «встроенности» в общую структуру работы.

Используемые источники, как правило, однотипны в тематическом отношении и до некоторой степени сходны по методам раскрытия поставленной проблемы. Подобная схожесть позволила определить основные исследовательские приоритеты в изучении процесса национально-государственного строительства в регионе, выявить базовые историографические положения и предложенную учеными систему их аргументации. К такого рода базовым положениям следует отнести: представления о национальной автономии как о советской, по своей сути, форме государственного образованиявосприятие ее в качестве необходимой гарантии ликвидации «социально-экономического и культурного неравенства народов" — признание изменчивости ее правовой природы, обусловленной развитием конкретной исторической ситуации, и сведение содержания самой советской национальной автономии к воспроизводству «титульных» этносов.

Отмеченные положения фактически и определяют собою внутреннее пространство рассматриваемой проблемы, а их содержание получаст отражение в различных по жанру и проблематике исследованиях. В диссертации анализируются только тс из них, где указанные положения находят развернутое объяснение. Значительное внимание уделяется и изучению источниковой базы, на основе которой выполнялись те или иные работы. В диссертации подробно, применительно к каждой из рассматриваемых проблем, анализируется состояние и перспективы их источникового обеспечения.

Формирование источниковой базы проблемы национально-государственного строительства на Северном Кавказе происходило одновременно со становлением ее историографии. Первоначально она складывалась из документов официального происхождения, представленных выступлениями, статьями и речами непосредственных участников, руководителей советского государства и национальных автономий в регионе. Затем, по мере создания центральных и региональных архивохранилищ, в научный оборот стали вводиться разнообразные документальные свидетельства, количественное и видовое расширение которых, в конечном итоге, превратилось в самоцель исторических исследований.

Как свидетельствует проведенный соискателем анализ, практически все работы по национально-государственному строительству на Северном Кавказе выполнены на однородной источниковой основе, включающей в себя документы общероссийских и местных партийных и советских организаций, извлеченных из фондов центральных и региональных архивовпериодических изданий 1920 — 1930;х гг.- опубликованных свидетельств личного происхождения, сборников тематических документов и материалов.

Наиболее используемыми и разрабатываемыми оказываются фонды Народного Комиссариата по делам национальностей, Административной Комиссии ВЦИК, представительств автономных образований, Президиума ВЦИК Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) — Юго.

Восточного (Северо-Кавказского) бюро РКП (б) Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), а также фонды областных исполнительных и партийных комитетов региональных архивохранилищ. Гораздо менее задействованными остаются личные фонды руководителей национально-государственного строительства в регионе К. Г. Орджоникидзе и И. В. Сталина (РГАСПИ), а также Национальной комиссии Северо-Кавказского крайисполкома, в основном «осевшего» в хранилище документов новейшей истории Ростовской области. Обращает на себя внимание и не достаточное использование исследователями материалов региональных архивов: во многих из них собраны уникальные документы о деятельности всевозможных общественных и политических организаций периода образования автономий. Их комплексный анализ позволил бы выявить динамику восприятия массовым сознанием предназначения национальной государственности, а также связанных с ее существованием социально-экономических и политических проблем.

В данной связи достаточно показательным является тот факт, что в использовании фондов различных архивов наблюдается своеобразное «географическое» разделение: исследователями центральных научных учреждений в большей мере задействуются документы общероссийских архивов, в то время как представители регионов по преимуществу разрабатывают фонды местных архивохранилищ. Однако и в тех случаях, когда ими вводятся «центральные» источники, они по преимуществу носят несистематический характер и в зависимости от теоретических предпочтений исследователей либо иллюстрируют происходившие в регионе события, либо противопоставляются им. Аналогичная ситуация складывается и с привлечением региональных архивных материалов, которые все чаще начинают использоваться специалистами Центра.

По прежнему сохраняется интерес исследователей и к периодическим изданиям того времени. В научный оборот введены материалы таких центральных средств массовой информации, как «Жизнь национальностей», «Революция и национальности», «Власть Советов» и «Административный вестник». Представляя различные ведомства, соответственно Наркомнац, Совет национальностей ВЦИК и НКВД, они отражали различные аспекты внутренней жизни автономий и их правовое положение. Ценность такого рода источников в настоящее время подчеркивается практически всеми специалистами, которые соотносят ее с «непосредственной реакцией того времени и олицетворявших его людей». Наряду с центральными изданиями в работах, выполненных на материалах конкретных автономий, широко представлена региональная и собственно местная периодика. К активно разрабатываемым региональным средствам массовой информации следует отнести такие партийные органы, как «Революция и горец», «Известия Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б)», «Советский Кавказ» и «Коммунист». В отличие от своих центральных аналогов, они больше внимания уделяли состоянию дел «на местах» и нередко содержали критику принимаемых решений и действий центральной власти. Гораздо реже историками используются материалы северокавказских эмигрантских центров, многие страницы которых посвящены анализу советской национальной политики. В частности, в научный оборот до сих пор не полностью введены «Кавказский горец» — литературно-публицистический и научный журнал горской эмиграции в Праге и «Кавказ» — орган независимой кавказской мысли в Париже. Отдельные их номера хранятся в фонде редких поступлений библиотеки института научной информации по общественным наукам РАН, а также в фонде российского зарубежья Российской государственной библиотеки им. В. И. Ленина.

Характерной особенностью последнего времени является падение интереса исследователей к тематическим подборкам и сборникам документов, а также когда-то опубликованным воспоминаниям участников и современников событий того времени. В содержательной части диссертации обозначенная ситуация анализируется подробным образом и отмечается, что одной из ее основных причин оказался сам «режущий» принцип их подборки и публикации.

Историки оказываются весьма консервативными и в выборе источников: ими крайне редко используются правовые нормативные документы, материалы собственных полевых исследований и наблюдения смежных социально-гуманитарных дисциплин. По прежнему заметна и привязанность многих из них к ленинскому идейному наследию, которое в силу ряда причин стало использоваться без упоминания имени своего основоположника.

Введение

в научный оборот ранее неизвестных документов мало что меняет в сложившейся картине самого процесса национально-государственного строительства в регионе. Правда, в последнее десятилетие именно открытие нового пласта архивных источников позволило специалистам отказаться от ранее незыблемых представлений о беспроблемном развитии национальных отношений в нашей стране.

Вместе с тем, публикации архивных документов последнего времени, их сюжетное разнообразие, а также предпринимающиеся попытки создания электронных баз данных по этническим конфликтам свидетельствуют о том, что в изучение межэтнических отношений и национальной политики настуо пает качественно новый этап. Он связан не столько с видовым обновлением традиционно используемых историками документов, сколько с изменением методики их анализа. Основное внимание в ней начинает уделяться скорее не объективным показателям, а субъективным факторам и обстоятельствам. В этом отношении дальнейшее развитие источниковой базы процессов национально-государственного строительства на Северном Кавказе будет определяться и современными представлениями о месте и роли исторического документа в постижении прошлого.

Содержание и структура диссертации определяются как ее конкретными целями и задачами, так и логикой развития самой историографии проблемы. В соответствии с ними выделяется четыре группы исследований, в которых находят отражение практически все анализируемые сюжеты рассматриваемой проблемы. Следует также отметить, что многие конкретно-исторические исследования охватывают собою довольно широкий спектр анализируемых явлений и поэтому встречаются во многих разделах диссертации.

Первая группа включает в себя работы, охватывающие общие проблемы национально-государственного строительства в регионе и их отражение в отечественной историографии.9 К ним относятся теоретические вопросы советской национальной государственности, связанные с формированием основных понятий темы и подходов к ее изучению. Содержательно они распадаются на две группы исследований, с каждой из которых связаны определенные традиции понимания и толкования исторического предназначения национальной государственности и ее социально-правовой сути.

Одна из них представлена трудами первого поколения советских правоведов, исходящих из твердой убежденности в том, что «национальные» республики, области и округа являются производными формами советской автономии. Историческая сущность такого рода образований сводилась ими к выполнению ряда, прежде всего, политических и хозяйственных задач советской власти. Среди них особо следует отметить работы А. К. Архипова, Г. С. Гурвича, В. Н. Дурденевского, С. А. Котляревского, благодаря усилиям которых в историографии впервые получила постановку и разрешение целая группа вопросов, проясняющих правовые особенности и сущность национальных автономий.10.

Следующая разновидность исследований, связанная с разработками профессиональных историков, напротив, видит в них самостоятельные государственные образования, вызванные к жизни потребностями развития самих народов. Их появление, по заключению специалистов, решало проблемы социально-экономического и культурного существования нерусских народов, помогало им адаптироваться к реалиям новой жизни и, в конечном итоге, стало единственным гарантом их этнической самобытности. Диссертантом отмечаются работы А. В. Радвогина, А. И. Коваленко, Э. В. Тадевосяна, К. Д. Коркмасовой и некоторых других специалистов, наиболее отчетливо артикулировавших основные положения указанного подхода к исследуемой проблеме." .

Источники данной группы являются ключевыми для уяснения внутренней логики развития историографии рассматриваемой проблемы. Поскольку именно заложенные в них теоретические представления стали той основой, раскрытию которой посвящены разнообразные конкретные исследования становления национальных автономий в регионе. Более того, именно им, по большей своей части, современная историография обязана используемыми ею понятиями — «национальная автономия», «национально-государственное образование» и «национальная государственность».

Вторую группу составили работы, проясняющие предпосылки формирования советской национальной государственности у народов Северного Кавказа, причины многообразия ее различных форм, их эволюции и особенности правового положения. Она достаточно обширна в количественном отношении и позволяет вычленить наиболее разрабатываемые и, вместе с тем, спорные в историографии проблемы вопросы. К ним следует отнести роль национальных движений северокавказских народов в обретении ими собственной государственностизначение первых советских республик и несоветских административно-территориальных образований в последующем национально-государственном строительстве на Северном Кавказеместо Горской АССР в разрешении национального вопроса в регионе.

Практически все исследования, рассматриваемые в этой группе, так или иначе, связывают развернувшееся в крае уже в ходе Гражданской войны национально-государственное строительство с осуществлением «ленинской национальной политики». По мнению большинства ученых, революция 1917 года впервые в истории предоставила северокавказским народам реальное право политического самоопределения, которым они незамедлительно воспользовались. Его результатом и явились различные по своему правовому статусу формы административно-территориальной и политической автономии народов региона. Придерживающиеся указанной точки зрения исследователи полагают, что все происходившие в жизни региона изменения непосредственно были связаны с потребностями развития и государственного совершенствования национальных образований. Наиболее ярко указанная позиция отражена в работах так называемых «государственников», авторов, чьи работы непосредственно посвящены становлению автономий северокавказских народов — Ю. А. Кониева, Е. А. Абуловой, X. М. Бербекова, Ф. И. Вруб-левского и др.12.

В последние десятилетия благодаря значительным изменениям, которые произошли в теории исторического познания, появилась и иная позиция, сторонники которой исходят из признания того факта, что революция активизировала деятельность, прежде всего, национальной элиты северокавказских народов. Именно ее усилиями, а также в результате целенаправленной национальной политики самого советского государства и были созданы различные автономии кабардинского, балкарского, чеченского, ингушского, черкесского, карачаевского и адыгейского народов. В современной региональной историографии она представлена небольшой группой работ. Среди них следует отметить исследования А. X. Борова, X. М. Думанова, В. А. Ка-жарова, К. Ф. Дзамихова, Ф. А. Озовой, Т. П. Хлыниной.13.

Не менее противоречивой остается и ситуация в области понимания современной историографией соотношения проблем национально-государственного строительства и роли в нем первых советских республик и несоветских образований горских народов региона. В данной связи отмечается повышенный интерес исследователей к трем республикам того времениТерской и Горской советским автономным республикам, а также к Терско-Дагестанскому правительству, ставшему впоследствии Горской республикой. В соответствующих главах диссертации подробно анализируются основные представления исследователей по каждому из обозначенных вопросов. Здесь же хотелось обратить внимание на следующее обстоятельство.

Если советские республики можно отнести к традиционным сюжетам отечественной историографии, интерес к которым носил непреходящий характер, то несоветским образованиям повезло в гораздо меньшей степени. Они не так часто становились предметом серьезного научного анализа, а, попадая в поле зрения исследователей, неизбежно становились объектом идеологической проработки. В настоящее время ситуация несколько изменилась. Горская республика все чаще начинает рассматриваться историками в качестве действенной альтернативы созданным впоследствии национальным образованиям. В свою очередь, советские республики оцениваются ими как военно-политические союзы различных народов, причиной возникновения которых являлись не столько национальные потребности этих народов, сколько конкретные обстоятельства самого времени.14.

Нельзя не отметить и заметного падения интереса исследователей к вопросу о начале национально-государственного строительства в регионе. Буквально еще несколько десятилетий тому назад он занимал одно из основных положений в историографии проблемы. На сегодняшний день специалистов более занимают вопросы взаимоотношений народов с властью, и именно в этой плоскости они оценивают опыт существования первых советских и несоветских республик в целом.

К третьей группе относятся исследования, отражающие процессы административно-территориального и национально-государственного переустройства северокавказских автономий, их экономического и культурного развития. В ней также значительное место уделяется вопросам роли центральных органов власти в становлении и укреплении национально-государственных образований на Северном Кавказе. Рассматривается деятельность Наркомнаца, Совета Национальностей при Президиуме ВЦИК, различных представительств национальных автономий.

Обращает на себя внимание некоторая количественная диспропорция в проблемном распределении работ этой группы. Наибольшее их число приходится на исследования организационных и социально-экономических аспектов национально-государственного строительства. Менее исследованными остаются вопросы административно-территориального устройства и его воздействия на процессы межнационального взаимодействия народов региона. Только в последние годы они становятся предметом самостоятельного изучения-.15 В содержательной части диссертационного исследования данное обстоятельство находит свое более подробное объяснение.

Достаточно показательным для развития историографии проблемы оказывается и тот факт, что переосмысление многих ее ключевых положений, в частности причин изменения правового статуса национальных автономий, оказывается практически не связанным с расширением или видовым обновлением источниковой базы исследований. Наиболее наглядно данная ситуация просматривается на развитии историографии становления автономных областей и республик. Вплоть до настоящего времени практически не пересматривался основной корпус источников по проблеме, а переоценка ее достижений началась под воздействием обстоятельств сугубо идеологического и политического характера. Показательно что, несмотря на доскональную фактическую изученность процессов становления автономий у различных народов Северного Кавказа, в современной литературе встречаются неточности нахождения отдельных из них в составе Горской автономной республике или краевого объединения.

Вместе с тем, практически неизменными остаются достижения отечественной историографии в области социально-экономического и культурного развития северокавказских народов. При этом они фактически сводятся к констатации количественных показателей развития народов в различных отраслях экономики и культуры, и ограничиваются сравнением с их предшествующим состоянием.

Достаточно высокой остается и оценка современными исследователями орглшпацмопнои и мгпсрмплию-проитодетнспмоЛ помощи, ок.ти.шпшпсмся национальным автономиям советским правительством и краевыми органами власти. Однако в последние годы акценты переместились с выяснения ее количественных объемом на изучение действенности и эффективности конкретных форм этой помощи. Все чаще историками обращается внимание на появившиеся в ее результате диспропорции в развитии экономического комплекса отдельных автономий, чрезмерный рост определенного вида специальностей и соответствующих им специалистов.

Четвертая группа включает в себя работы, связанные с образованием Северо-Кавказского края и положением в его составе национальных автономий. Необходимость их анализа в качестве предмета самостоятельного исследования определяется, по крайней мере, двумя существенными обстоятельствами. Во-первых, тем, что новая административно-территориальная единица была призвана подчинить входившие в нее образования, в том числе и национальные, решению хозяйственных задач. Во-вторых, создание самого Северо-Кавказского края оказалось фактором, провоцировавшим недовольство национальных автономий своим правовым и экономическим положением, что неизбежно сказывалось и на смене приоритетов национальной политики в регионе.

Специальных исследований, посвященных созданию краевого объединения, в современной историографии до сих пор не было. Отдельные сюжеты, связанные с административно-хозяйственным районированием Северного Кавказа и соответствовавшие им изменения в административно-территориальном устройстве отдельных автономий, нашли свое отражение в различных работах. В зависимости от принадлежности к тому или иному исследовательскому направлению в них достаточно отчетливо прослеживаются различия в оценках причин и характера проводившихся в регионе преобразований. Исследования «общероссийской» направленности таковыми называют хозяйственные потребности советской власти и зачастую связывают неэффективность проводившихся мероприятий с необходимостью гарантии «особых» прав национальным автономиям.16 Работы «региональной» направленности, напротив, увязывают их с необходимостью дальнейшего развития самих автономий, а неудачи реформы районирования относят к недостаточно.

17 му учету их потребностей.

Достаточно типичной для историографии рассматриваемой проблемы остается ситуация, когда, оценивая социально-экономическое и культурное развитие национальных автономий, исследователи непосредственно не связывают его с их нахождением в составе Северо-Кавказского края. Между тем, практически все специалисты единодушны в том, что краевой исполнительный комитет и действовавшая при нем Национальная комиссия оказали действенную помощь автономиям. Внимание исследователей более привлекают проблемы отношения национального крестьянства к аграрной политике советской властисоздания промышленной инфраструктурыподготовки квалифицированных кадров. Переосмыслению начинают подвергаться и многочисленные достижения автономий того времени с позиции их соответ.

1 о ствия потребностям самих народов.

Приоритетными направлениями в этой группе становятся вопросы административно-территориального размежевания народов, которое повлекла за собою реформа районирования. Специалисты отмечают, что в процессе ее осуществления произошли значительные территориальные изменения в составе автономий. Они не только экономически их усилили, но и заложили основы многих современных конфликтов в регионе.19.

Наряду с тематической классификацией используемых источников представляется целесообразным рассмотреть и их жанровую классификацию. Анализируемые работы выполнены по преимуществу в форме статей и монографий, и написаны как профессиональными исследователями, так и теоретиками и практиками национально-государственного строительства. В данной связи выделяется несколько групп работ. Каждая из них соответственно представлена историческими, правоведческими и этнологическими исследованиями.

Работы исторической направленности достаточно разнообразны в сюжетном и авторском отношениях и представлены как профессиональными изданиями, так и популяризаторскими очерками. Они подразделяются на исследования, выполненные в центральных и региональных научных учреждениях, а также на труды обобщающего и конкретного характера. Показательно, что в период становления историографии рассматриваемой проблемы именно популяризаторским трудам, написанным участниками революционных событий и партийно-советского строительства в регионе, принадлежала решающая роль в определении ее последующего развития. Более того, работы многих из них, например Н. Л. Янчевского, И. Борисенко, У. Алиева, А. А. Тахо-Годи, стали на сегодняшний день не только библиографической редкостью, но и своеобразными документальными свидетельствами того време-20 ни.

Однако по мере упрочения позиций советской власти в регионе, определения положения исторической науки в системе официальной идеологии, произошли и заметные изменения в ее «жанровых» предпочтениях. Ими стали труды профессиональных историков, которые вплоть до начала 1960;х годов были представлены в основном исследователями центральных научных учреждений страны. Появление в это время обобщающих трудов по истории некоторых северокавказских автономий, подготовленных и изданных в Москве, явилось началом более широкого вовлечения региональных исследовательских центров в процесс освоения анализируемой проблематики на конкретном уровне. Данные тенденции сохраняются и до сих пор в разработке проблем национально-государственного строительства на Северном Кавказе.

Работы правоведческого характера, в отличие от исторических исследований, не столь представительны в количественном исчислении и, как правило, сюжетно ограничены юридическими проблемами взаимоотношений центральных и региональных органов власти. В этом отношении единственным исключением, пожалуй, следует признать советскую правоведческую мысль 1920;х годов, заслугой которой является постановка и одно из первых разрешений вопроса о социально-правовой природе национальных автономных образований. Традиций такого рассмотрения истории национальной государственности в отечественной историографии практически не сохранилось, хотя они и нашли свое отражение в историко-правовых исследованиях О. И. 1.

Чистякова, Р. С. Мулукаева, А. А. Сенцова, Е. С. Тютюниной.

Отмеченные работы сосредоточены не столько на анализе действовавшего законодательства, регламентировавшего положение национальных автономий в составе федерации и краевого объединения, сколько на содержательном рассмотрении его исторической обусловленности. Исследователи обратили внимание на достаточно показательные, с правовой точки зрения, особенности формирования законодательства в этой области: оно одновременно зависело как от социально-экономического и политического развития самих автономий, так и от всевозможных задач, решаемых советским государством в тот или иной период времени. Причем последнее обстоятельство во многом оказывалось решающим в судьбе национально-государственных образований и определении их правового статуса. В данной связи следует отметить, что историки крайне неохотно обращаются к законодательному аспекту становления самого процесса национально-государственного строительства в целом, а правоведы используют исторический материал лишь в качестве иллюстрации того или иного «законодательного казуса».

Этнологические исследования также не многочисленны и представлены как трудами специалистов, так и первого поколения советских работников.22 Особое место среди них по праву принадлежит историко-этнологическим очеркам У. Алиева, много сделавшего для просвещения и развития народов Северного Кавказа в 1920;е годы. Его исследования, посвященные Карачаю и.

Адыгеи и выполненные с современной точки зрения далеко не профессионально, обращали внимание не столько на «темноту и невежество горских масс», сколько на психологическую неготовность горского сознания к радикальной перемене устоявшегося образа жизни. По заключению У. Алиева, именно указанное им обстоятельство, усиливаемое длительным господством мусульманской идеологии, и являлось одним из основных препятствий быстрого вовлечения населения Северного Кавказа в «орбиту воздействия советской власти». Однако ни сам автор, ни представители новой власти выска.

V——-занными им идеями воспользоваться на практике не спешили. Аналогичная ситуация складывалась и в историографии.

Тем не менее, профессиональная этнология такого рода особенности в жизни северокавказских народов отмечала, хотя и квалифицировала их в качестве «патриархально-родовых пережитков». Бесспорной заслугой этнологов оказалась и попытка проследить динамику подобных «пережитков» в тесной связи с происходившими социально-экономическими и культурными преобразованиями в стране. Так, в одном из обобщающих трудов по культуре и быту народов Северного Кавказа в советский период времени, отчетливо прослеживалось достаточно неглубокое воздействие процессов модернизации на духовный уклад жизни традиционных обществ.23.

Однако выявляемые особенности, согласно научному духу того времени, не могли трактоваться иначе, как в социально-экономических категориях и несформированности «общества социалистического типа». И только в 1990;е годы они стали предметом серьезного исследовательского анализа, наиболее зримо заявившего себя в творчестве В. А. Тишкова. Ему принадлежат как новаторская постановка многих ключевых проблем теоретического осмысления межэтнических процессов, так и разработка моделей конфликта между центральной властью и регионами. В частности, предложенное им объяснение природы советской национальной государственности и ее изменчивости становится определяющим в понимании национальной политики советского государства в целом.

В качестве самостоятельного предмета изучения выделяются так называемые «юбилейные издания», представлявшие собою сборники статей и статистических данных, выход которых приурочивался к той или иной памятной дате в развитии автономных образований.24 По своей жанровой направленности они относились к научно-публицистическим работам и своей непосредственной целью имели демонстрацию достижений советской власти в регионе. Несмотря на отчетливо выраженный пропагандистский характер, они, тем не менее, отражали основные достижения отечественной историографии в разработке проблем национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Более того, работы, публиковавшиеся в 1920 — 1930;х гг., могут с полным основанием использоваться и в качестве полноправных статистических источников. Содержащиеся в них сведения, цифровая информация и составленные на ее основе сводные таблицы, за редким исключением историками не используются. Вероятно, сказывается общее недоверие специалистов к статистике вообще и статистике того времени в частности. Однако на сегодняшний день она остается наиболее полным количественным информатором о состоянии дел в развитии северокавказских автономий.

Показательны и оценки достижений экономики и культуры народов региона в рассматриваемых изданиях. Практически все они основываются на сопоставлении с дореволюционным прошлым, на фоне которого происходившие в автономиях изменения выглядели по настоящему революционными. В качестве основного достижения и причины всех последующих преобразований на Северном Кавказе называлось, как правило, образование национальной государственности его народов. Такие оценки преобладают и в современной историографии, только с той разницей, что обретенная народами автономия не в полной мере смогла реализовать свой национальный потенциал.

Применение данной классификации наглядно продемонстрировало, с одной стороны, сюжетные предпочтения и исследовательские возможности каждой из дисциплин в изучении национально-государственного строительства на Северном Кавказе, а с другой, позволило определить перспективы их сотрудничества. Вместе с тем, она достаточно отчетливо отразила взаимосвязь между степенью разработанности той или иной проблемы и привлекаемыми для ее разрешения разнообразными источниками.

Таким образом, структура диссертационной работы вмещает в себя с одной стороны, наиболее разработанные направления и сюжеты темы, а с другой — не менее дискуссионные и слабо аргументированные вопросы национально-государственного строительства на Северном Кавказе.

Научная новизна диссертации состоит в том, что она является первым в отечественной историографии исследованием, специально посвященным всестороннему изучению процесса национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Конкретные результаты диссертации сводятся к следующему:

1. Впервые в современной исследовательской практике выявляется взаимосвязь между развитием исторического знания в целом и формированием историографии рассматриваемой проблемы.

2. Подробно анализируется процесс становления историографии проблемы, и определяются основные этапы ее развития.

3. Определяются особенности историографии национально-государственного строительства на Северном Кавказе, сводящиеся к выделению в ней двух исследовательских направлений — «общероссийского» и «регионального».

4. Актуализируется причинно-следственная взаимосвязь между основными понятиями, используемыми специалистами в области национальной политики и национально-государственного строительства, и положением дел в регионе в рассматриваемый период времеми.

5. Выявляется основной круг наиболее разрабатываемых вопросов темы, составляющих се содержание, и предпринимается попытка объяснения сложившейся ситуации.

6. Устанавливается взаимосвязь между уровнем разработанности отдельных положений проблемы, состоянием ее источниковой базы и изменениями, происходящими в развитии исторического знания и современного общества.

7. Предлагается авторский подход к пониманию самого процесса становления советской национальной государственности на Северном Кавказе и толкованию внешней и внутренней логики его развития.

Примечания.

1 Репина Л. П. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия (обзор) // XX век: методологические проблемы исторического познания. В 2-х ч. М., 2001. 4.1. С. 70.

2 Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1966. T. IVКуличенко М. И. Юбилейная литература о месте и роли национального вопроса в Октябрьской революции // Вопросы истории КПСС. 1969. № 3- Историография истории СССР. Эпоха социализма. М., 1982; Историография национальных отношений в СССР. 1985 — 1987 гг. М., 1988; Национальные отношения в СССР: проблемы историографии. М., 1992; Национальная политика России: история и современность. М., 1997; Национальные истории в советском и постсоветских государствах. М, 1999 и др.

3 См., например, подборку статей в рубрике «Методологические проблемы национальных отношений в России» // Россия в XX веке: Проблемы национальных отношений. М., 1999. С. 9 — 99.

4 Тишков В. А. Концептуальная эволюция национальной политики в России II Россия в XX веке: Проблемы национальных отношений. М., 1999. С. 31.

5 Берикетов X. Г. Историческая наука на Северном Кавказе (19 159 — 1963 г.). Нальчик, 1964; Бугаев А. М. Основные этапы становления и развития национальной государственности народов Северного Кавказа. 1917 — 1936 гг.// Из истории социалистического и коммунистического строительства в СССР. М., 1978; Музаев М. Н. К историографии Великой Октябрьской социалистической революции в Чечено-Ингушетии // Вопросы истории исторической науки Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1978. Вып 1- Алексеев В. Я. К историографии национального строительства в автономных республиках РСФСР // Вопросы истории исторической науки Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1980. Вып. 2- Бугай Н. Ф., Кудкжина М. М., Хлынина Т. П. Национальные проблемы в историографии российских автономий. 1988 — 1990 гг. // Северный Кавказ: национальные отношения (историография, проблемы). Майкоп, 1992 и др.

6 Подробный анализ такого рода исследований см. в раб.: Гугов Р. X., Козлов А. И., Этенко Л. А. Вопросы историографии Великого Октября на Дону и Северном Кавказе. Нальчик, 1988.

7 Бугаев А. М. Указ. соч. С. 128.

8 Территория и расселение кабардинцев и балкарцев в XVIII — начале XX веков. Сб. документов. Нальчик, 1992; Русские на Северном Кавказе. 20 — 30-е годы. Документы, факты, комментарии. Нальчик, 1996; Цуци-св А., Дзугасв Л. Северный Кавказ: история и границы. 1780 — 1995. Владикавказ, 1997; Бугай H. Ф., Гонов А. М. Северный Кавказ: границы, конфликты, беженцы. Документы, факты, комментарии. Ростов-на-Д., 1997; Административно-территориальные преобразования в Кабардино-Балкарии. История и современность. Сб. документов. Нальчик, 2000; Архив новейшей истории России. Серия «Каталоги». Т. VII. Протоколы руководящих органов Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР. 1918 — 1924 гг.: Каталог документов. М., 2001; Гатагова Л., Куприянов А., Федотова М., Давидян И. Протоэтничсские и этнические конфликты в Российской империи. 1861 — 1917 гг. База данных // Проект «Электронные публикации в сфере культуры и гуманитарных знаний» за 2001 г.- Зубкова Е., Константинов С., Люкшин Д., Филиппова Т. ¡-Этнические конфликты в СССР. 1917 — 1991 гг. База данных // Проект «Электронные публикации в сфсрс культуры и гуманитарных знаний» за 2001 г. и др.

9 Алферова Е. А. Советская федерация и автономия — государственно-правовые формы решения национального вопроса (исследования ученых-правоведов 20-х годов). М., 1989; Становление и развитие советского государствоведения: Исследования ученых 20-х годов. М., 1990. 4.1.

10 Дурдснсвский В. Н. На пути к русскому федеративному праву // Советское право. 1923. № 1 (4) — Архипов К. А. Типы советской автономии (Из очерков по автономно-федеративному строительству советских республик) // Власть Советов. 1923. № 8−9- он же. Советские автономные области и республики. М., 1925; Гур-вич Г. С. Принципы автономизма и федерализма в советской системе. М., 1924; Котлярсвский С. А. Правовое положение автономных республик // Советское право. 1925. № 6 и др.

11 Тадсвосян Э. В. Советская национальная государственность. М., 1972; Коркмасова К. Д. Национально-государственное устройство СССР. Ростов — на — Д., 1984; Зиманов С. 3., Рейтор И. К. Теоретические вопросы советского национально-государственного строительства. Алма-Ата, 1987; Коваленко А. И. Теоретические проблемы советской национальной государственности (логический способ исследования). Авторсф. дисс. д-ра юрид. наук. М., 1989 и др.

12 Бербеков X. М. Советская автономия Кабарды и Балкарки. Нальчик, 1961; Врублсвский Ф. И, Создание советской национальной государственности чечено-ингушского народа — торжество ленинской национальной политики. Грозный, 1964; Конисв Ю. А. Национально-государственное строительство на Тереке. Орджоникидзе, 1969; он же. Автономия народов Северного Кавказа: о зарождении, становлении и развитии форм советской национальной государственности на Северном Кавказе. Орджоникидзе, 1973; Абулова Е. А. Великий Октябрь и национально-государственное строительство на Северном Кавказе // Создание и развитие национальной государственности народов Северного Кавказа. Ставрополь, 1977 и др.

13 Озова Ф. А. Социальная политика советской власти на Северном Кавказе. 1918 г. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1992; Хлынина Т. П. Адыгея в системе межнациональных отношений на Северном Кавказе. 1921 — 1924 гг. Дисс. канд. ист. наук. М., 1993; Боров А. X., Думанов X. М., Кажаров В. X. Современная государственность Кабардино-Балкарии: Истоки, пути становления, проблемы. Нальчик, 1999; Дзамихов К. Ф. Адыги и Россия (формы исторического взаимодействия). М., 2000 и др.

14 См., например: Озова Ф. А. Северо-Кавказская республика: причины возникновения и ликвидации // Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. 1917 — 1941 гг. Майкоп, 1995; Бугай Н. Ф. Горская АССР: правомерность создания, особенности, причины ликвидации // Там же.

15 Бугай Н. Ф., Мскулов Д. X. Народы и власть: «социалистический эксперимент». 20-е годы. Майкоп, 1994; Тютюнина Е. С. Административно-территориальное строительство на Северном Кавказе // Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. 1917 — 1941 гг. Майкоп, 1995; Кажаров А. Г. Кабарда и Балкария в процессе административно-территориального переустройства Северного Кавказа. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Нальчик, 2000.

16 Нсчипурнова Н. С. Партийное руководство опытным административно-хозяйственным районированием Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1968; Эбзссва С. Э. Становление советской национальной государственности народов Северного Кавказа. М., 1976; Абулова Е. А. Партия во главе национально-государственного строительства народов Северного Кавказа. 1917 — 1937 гг. Ростов — на — Д., 1984; Бугай Н. Ф., Мскулов Д. X. Народы и власть: «социалистический эксперимент». 20-е годы. Майкоп, 1994 и др.

17 Лстифов А. Л. Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в переходный период к социализму. Махачкала, 1972; Мскулов Д. X. Национально-государственное строительство Адыгейской автономной области // Национально-государственное строительство в Российской Федерации: Северный Кавказ. 1917 — 1941 гг. Майкоп, 1995; Потоков Н. Н. Национально-государственное строительство на Северном Кавказе в 20 — 30-е годы XX века. Дисс. канд. ист. наук. Майкоп, 2000 и др.

18 Бетанов В. Т. Аграрные преобразования в республиках Северного Кавказа (конец 20-х — начало 30-х годов). Дисс. канд. ист. наук. Владикавказ, 1999; Эльжуркасв Б. М. — А. Коллективизация сельского хозяйства в Чечено-Ингушетии: уроки истории (1927 — 1937 гг.). Авторсф. дисс. канд. ист. наук. Махачкала, 2000.

19 См., например: Дидигова И. Б. Административно-территориальное устройство Чечни и Ингушетии. 1920 — 1930;е годы. Дисс. канд. ист. наук. М., 1997.

20 Янчсвский Н. Краткий очерк истории революции на Юго-Востокс (1917 — 1920 гг.). Ростов-на-Д., 1924; Алиев У. Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кавказском крае. Ростов-на-Д., 1926; Борисснко И. Советские республики на Северном Кавказе в 1918 году. Ростов-на-Д., 1930. Т.1 — 2- Тахо-Годи А. А. На путях к независимости: опыт строительства республики горцев Кавказа. Махачкала, 1934.

21 Мулукаев Р. С. Развитие советской государственности в Северной Осетии. Краткий историко-юридический очерк. Орджоникидзе, 1958; Чистяков О. И. Национально-государственное строительство в РСФСР в годы гражданской войны (1918 — 1920 гг.). М., 1964; Сснцов А. А. Рождение Кубано-Чсрноморской республики. 1917 — 1918 гг. Краснодар, 1987; Тютюнина Е. С. Административнотерриториальное строительство на Северном Кавказе // Национально-государственное строительство Российской Федерации: Северный Кавказ (1917; 1941 гг.). Майкоп, 1995 идр.

22 Алиев У. Карл чай (Карачаевская автономная область). Историко-этнологичсский и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Д., 1927; он же. Адыгея (Адыгейская автономная область). Историко-этнологический и культурно-экономический очерк. Ростов-на-Д., 1927; Культура и быт народов Северного Кавказа. 1917 — 1967 гг. М., 1968; Тишков В. А. Этнология и политика. Научная публицистика. М&bdquo- 2001; он же. Общество в вооруженном конфликте. Этнография чеченской войны. М., 2001 и др.

23 Культура и быт народов Северного Кавказа. 1917 — 1967 гг. М., 1968.

24 Просвещение на Северном Кавказе в цифрах. Ростов-на-Д, 1929; Советская Ингушетия к 15 годовщине Октября. Орджоникидзе, 1932; Намитоков Ю., Набоков И. Что дала Адыгее Октябрьская революция. Ростов-на-Д., 1933; Черкесская автономная область. Посвящается 25-летию советской Черкссии. 1928 — 1953. Черкесск, 1954 и др.

Заключение

.

Отечественная историография национально-государственного строительства на Северном Кавказе прошла долгий и непростой путь своего развития. Ее появление в качестве самостоятельной области научного исследования было обусловлено, прежде всего, идеологическими потребностями советского государства, что не могло не отразиться на формировании основных положений проблемы и выборе исследовательских подходов к их изучению. Достаточно непростые отношения, складывавшиеся между официальной властью и наукой в нашей стране, привели к постепенной утрате историческим знанием реальных представлений о действующих в национальной сфере явлениях и процессах. В итоге многие понятия, связанные с изучением национальной государственности и породивших ее причин, потеряли на сегодняшний день свою смысловую значимость.

Обращение к исследовательским истокам зарождения такого рода категорий и их последующей историографической жизни свидетельствует о весьма сложном взаимодействии различных обстоятельств, факторов и явлений, сказавшихся на формировании историографии рассматриваемой проблемы. Данный процесс вбирал в себя как интеллектуальную атмосферу изучаемого времени, так и особенности того положения, которое на протяжении многих десятилетий занимала в обществе сама историческая наука. Будучи неотъемлемой частью общероссийского исторического знания, она, тем не менее, демонстрировала и некоторые отличительные особенности. Одной из них следует признать наличие в историографии проблемы двух исследовательских подходов, представленных трудами историков региональных и центральных научных учреждений страны.

Данные подходы не всегда совпадали и зачастую расходились в понимании тех причин и конкретных обстоятельств, что вызывали к жизни различные по форме и продолжительности существования национальные автономии. Такого рода отличия и обусловили собою содержание основных этапов развития историографии национально-государственного строительства в регионе. Они несколько разнятся с общепринятыми вариантами периодизации исторической мысли в стране и отражают преобладание того или иного исследовательского подхода.

Первый этап охватывает собою 1920 — 1930;е годы и характеризуется относительной самостоятельностью региональной историографии, исходившей в своих представлениях о процессе национально-государственного строительства как составной части советской национальной политики. Следует особо отметить, что появившиеся в эти годы исследования в основном были выполнены советскими или партийными работниками, деятельность которых оказалась тесно связанной с революционным прошлым края. «Регионализм» в историографии рассматриваемого времени проявлялся, прежде всего, в ее пристальном внимании к национальным и местным особенностям революционных событий на Северном Кавказе.

Второй этап, который приходится на 1940 — 1950;е годы, знаменует собою падение интереса исследователей к разработке проблем национально-государственного строительства в регионе и преобладанием работ «общероссийской» направленности. В эти годы усиливается идеологический контроль правящей партии над историческими исследованиями, начинает формироваться официальная концепция роли нерусских народов в развитии страны. Многие из северокавказских народов попадают в разряд «неблагонадежных», а их советская история прочно вписывается в общеисторическую магистраль формирования социалистического интернационального общества.

С третьим этапом, начавшимся в 1960;е годы и продолжавшимся до 1990;х годов, связано появление наибольшего количества исследований по проблеме, преимущественно выполненных региональными историками. В своем подавляющем большинстве они сохраняли приверженность «общероссийской» исследовательской традиции в понимании процесса национально-государственного строительства в целом. Вместе с тем, именно в это время разработка самой проблемы прочно закрепилась за региональными научными центрами, что не могло не усилить в ней интереса к специфическим особенностям собственных государственных образований. Наконец, четвертый этап начинается в 1990;е годы и характеризуется переосмыслением многих ключевых положений проблемы. Однако оно осуществляется достаточно неровно и имеет свои отличия для каждого национального образования.

С течением времени в самой историографии обозначились приоритетные направления исследовательского поиска, определился круг вопросов, собственно и составивших проблему национально-государственного строительства на Северном Кавказе. К ним следует отнести такие сюжеты как деятельность советских и партийных органов власти по оказанию материально-технической, финансовой и организационной помощи национально-государственным образованиямсоздание, административно-территориальное переустройство и внутреннее районирование автономийсоциально-экономическое и культурное развитие северокавказских народов. Особое место в ней принадлежит осмыслению теоретических вопросов, сопряженных с пониманием природы и истоков самих национальных автономий, а также роли в процессе их образования национальных движений горских народов и первых северокавказских республик.

Как свидетельствует предпринятый автором анализ, в специальной литературе понятие советской национальной государственности утвердилось не сразу. Ему предшествовали такие определения как «национальная автономия» или «национальная губерния», в которых основное внимание обращалось на правовую природу национальных образований. Однако уже в 1960;е годы под воздействием причин сугубо идеологического характера появляется представление о них как «государственных образованиях с ярко выраженной этнической спецификой». Естественно, что новая расстановка акцентов не могла не отразиться на изучении проблемы в целом, а также привести к изменениям в ее понимании. Наибольшие перемены в данной связи коснулись именно региональной историографии, в которой проблема национальной государственности постепенно обрела статус «национальной гордости и национального историописания».

На сегодняшний день исследователи все более склоняются к двойственной оценке ее природы: с одной стороны, советская национальная автономия обеспечивала, по их мнению, сохранение и воспроизводство этносов, а с другой, выступала орудием разрушения традиционного местного самоуправления и сформировавшего уклада жизни горских народов. Данная двойственность находит свое отражение и в понимании тех проблем, которые оказываются непосредственно связанными с изучением социально-экономического, административно-территориального и культурного развития автономных образований Северного Кавказа. В зависимости от исходной позиции авторов решается и вопрос о результативности тех или иных преобразований в регионе, а также о соответствии самой формы автономии «нуждам и чаяниям народов».

Весьма показательной в данной связи выглядит и динамика интереса исследователей к истории революционного движения северокавказских народов. В течение довольно длительного периода времени именно оно определяло собою основные направления в изучение проблемы национально-государственного строительства в регионе. Вплоть до начала 1990;х годов историки рассматривали его в качестве основной причины развернувшегося впоследствии национально-государственного строительства. Пристальное внимание уделялось ими и росту социал-демократических настроений среди народов Северного Кавказа, укреплению позиций и влиянию марксистских организаций. Практически неисследованными оставались различные общественно-политические и региональные объединения того времени, чья деятельность зачастую необоснованно рассматривалась как контрреволюционная.

Современная историография менее категорична в своих суждениях и оценках процессов, происходящих на Северном Кавказе в период революционных потрясений и Гражданской войны. Все большее число исследователей склоняется к мысли о том, что степень осознанного участия горцев в событиях того времени оказалось несколько преувеличенной, а выдвигаемые ими требования национального самоопределения не выходили за рамки региональной или территориальной автономии. Более того, в ряде исследованиях последнего времени ставится и разрабатывается вопрос о необходимости принципиального разграничения так называемого «революционного национализма» и кампании по советизации горских районов края, принявшей форму национально-государственного строительства. Именно в ходе последней и происходило образование автономий, инициатором которых оказывались не столько сами народы или представлявшая их национальные элиты, столько центральная власть и конкретные обстоятельства времени.

Не менее противоречивой остается и ситуация в области понимания современной историографией соотношения проблем национально-государственного строительства и роли в нем первых советских республик и несоветских образований горских народов региона. При этом следует отметить тот факт, что если история советских форм государственности является традиционным и наиболее разрабатываемым сюжетом отечественной историографии, то интерес к ее альтернативам вплоть до недавнего времени носил сугубо идеологический характер. В оценках политической природы советских республик все чаще стали подчеркиваться вынужденный и чрезвычайный характер обстоятельств, вызвавших их к жизни. Проанализировав процесс утверждения советской власти в крае, современные исследователи пришли к выводу, что оценивать советские республики как первый этап национально-государственного строительства на Северном Кавказе едва ли представляется возможным.

Вместе с тем, в новейшей отечественной историографии находят продолжение и те положения, которые были высказаны исследователями в предыдущие годы. Многие историки, отмечая зависимость национальной политики советского государства от решаемых им конкретных задач, указывают и на его бесспорные достижения в этой области. В частности, по-прежнему положительно оценивается опыт первых советских республик региона по «привлечению на сторону советской власти как можно в более короткие сроки местного населения».

Большинство исследователей связывает начальный этап становления национальных автономий в регионе с образованием Горской АССР. Однако сам факт ее существования, причины возникновения и ликвидации не получили в отечественной историографии однозначной оценки. События того времени и связанные с ними процессы национально-территориального размежевания народов Северного Кавказа позволили не одному поколению исследователей видеть в ней первый опыт многонациональной автономии, создавшей возможность горским народам разрешить острейшие социально-экономические и национальные противоречия своего развития. Тем не менее, в ряде работ последнего времени особо подчеркивается негативная роль Горской республики в судьбах отдельных народов Северного Кавказа, а также ставится под сомнение целесообразность самой формы коллективной автономии, объединившей в своем составе народы, различавшиеся по степени социально-экономического и культурного развития.

Интерес исследователей к другим сюжетам проблемы определялся и по-прежнему определяется самыми различными обстоятельствами. Среди нихсостояние и разработанность источниковой базы, расширение ее тематического содержания, видового разнообразия используемых исследователями исторических свидетельств.

Введение

в научный оборот ранее неизвестных архивных документов привело в 1990;е годы к переоценке сложившихся представлений не только о самом процессе осуществления национально-государственного строительства в регионе, но и о конкретных причинах, формах и обстоятельствах создания тех или иных национальных автономий.

Повышенное внимание специалистов привлекают к себе вопросы административно-территориального размежевания в регионе, а также их последствия. Вплоть до недавнего времени они рассматривались в качестве мероприятий сугубо хозяйственного назначения, трудности осуществления которых, как правило, сводились к общим трудностям советского строительства в национальных регионах страны. Вместе с тем, ситуация во многом осложнялась в теми научными представлениями, которые сложились в понимании самой проблемы административно-территориального устройства народов. Она расценивалась исследователями в качестве некой соподчиненной части процессов национально-государственного строительства в целом, а ее реализация отождествлялась с необходимостью разрешения весьма болезненной проблемы «горского малоземелья».

Подход, учитывающий территориальный фактор, был своего рода отклонением и не вписывался в общую официальную историографическую концепцию национально-государственного строительства на Северном Кавказе. Об этом, в частности, свидетельствует и отсутствие в историографии внятного объяснения тем изменениям, которым неоднократно подвергались различные населенные пункты, земельные и пастбищные угодья в процессе уточнения их административной принадлежности. Вероятно, что при должном учете данного фактора получили бы свое прояснение многие вопросы, связанные с образованием объединенных автономий и те внутренние административно-территориальные изменения, которые непрерывно шли в национальных образованиях края.

Анализ современной историографии свидетельствует о том, что в осмыслении проблемы административно-территориального переустройства народов Северного Кавказа произошли ощутимые перемены. Она все чаще начинает рассматриваться исследователями в качестве одного из приоритетных направлений национальной политики советской власти в регионе. С ее разрешением большинство из них связывает успехи или неудачи национальногосударственного строительства в целом. Соответственно, меняются и представления о причинах, вызывавших к жизни подобного рода изменения. Если ранее историки относили их преимущественно к необходимости осуществления социально-экономических преобразований в национальных районах края, то теперь они нередко указывают на хозяйственную неэффективность последних. Среди основных причин постоянных административно-территориальных изменений на Северном Кавказе в 1920 — 1930;е годы называются стремление советской власти к созданию, с одной стороны, более однородных в этническом отношении автономий, а с другой — придания им атрибутов полноценной государственности.

Следует отметить, что не все направления национальной политики на Северном Кавказе подвергаются активному переосмыслению. Для современной историографии проблемы такими сюжетами остаются теоретические основы советской национальной политики и связанные с ними ошибки и просчеты, допущенные в ходе построения социалистического общества у народов края. Исследователи все чаще указывают на «цивилизационную несовместимость» традиционного уклада жизнедеятельности народов края и советского варианта модернизации. Усиливается интерес специалистов к конкретным исполнителям и инициаторам осуществления национально-государственного строительства в регионе, пересматривается роль в нем руководителей национальных образований, анализируется степень осознанного участия в этом процессе самих народов.

Вместе с тем, сохраняется и некая исследовательская консервативность в изучении социально-экономической и культурной сферы жизни народов края в .1920 — 1930;е годы. Особенно характерна она для региональной историографии, что, не в последнюю очередь, обусловлено теми реальными достижениями советской власти, которые обеспечили саму возможность хозяйственного и культурного развития народов Северного Кавказа. Достаточно показательным в этом отношении является следующий факт. Несмотря на постоянное расширение круга используемых источников, ставящих под сомнение целесообразность проведения тех или иных хозяйственных мероприятий власти, существенных изменений в оценке их результатов в историографии не наблюдается. Многие из них по-прежнему основываются на суждениях своих предшественников и выражаются посредством мало что проясняющих категорий. :

В данной связи обращает на себя внимание и наметившаяся среди исследователей своеобразная специализация. Если в разработке вопросов теоретического характера приоритетное положение принадлежит представителям центральных научных учреждений страны, то проблемами конкретного свойства преимущественно занимаются историки региона. Подобное положение дел является результатом как сложившейся исследовательской практики, так и необходимости существенного обновления самой источниковой основы многих работ по истории становления и развития северокавказских автономий.

Историографическое осмысление проблемы национально-государственного строительства на Северном Кавказе свидетельствует и о принципиальной важности обновления применяемых исследователями понятий для ее последующего развития. Многие из них до сих пор выдержаны в категориях классового анализа, что не только снижает результативность научных поисков, но и обесценивает ряд положений и выводов, в общем-то, добротных работ. Поэтому нередко складывается парадоксальная ситуация. Несмотря на то, что наука располагает на сегодняшний день несравненно большим и хорошо изученным материалом, наши представления о происходивших в то время преобразованиях в регионе по существу остаются прежними.

Историография предшествовавшего времени испытывала на себе воздействие самых разнообразных обстоятельств. Не все из сделанного поколениями советских историков достойно профессионального внимания. Тем не менее, именно им современная историческая наука обязана постановкой многих ключевых проблем образования национальных автономий, формированию основного пласта документов и зачастую оригинальными трактовками «строительства социализма в национальных регионах страны». Представляется, что на основе диалога современного знания и наиболее конструктивных идей советской исторической науки и будет осуществляться дальнейшее развитие историографии национально-государственного строительства на Северном Кавказе.