Рифма В. Маяковского

Маяковский стремится изобразить человека, так сказать, на пределе его эмоциональной напряженности, на пределе страдания, возмущения, протеста, готовности к самой отчаянной борьбе со всем окружающим строем. Это требовало соответствующей организации речи, доведения ее до высшей степени эмоциональности. В этом соответствии характеров, изображавшихся Маяковским, и их речи содержится ключ к пониманию поэтического новаторства Маяковского. Здесь именно мы и можем найти ту художественную мотивировку словесных, ритмических и других новшеств, которые он вводил в поэзию. Без этих новшеств новые характеры, им создававшиеся, были бы неконкретны, не превратились бы в непосредственные жизненные факты.

Новизна ритмов Маяковского, необычность лексики и синтаксиса, неожиданность эпитетов и метафор все это говорило о том, что в литературу пришел поэт со своим особым, принципиально новым отношением ко всем сторонам поэтического творчества, поэт, который не мог говорить так, как говорили поэты до него. Обращение к новым средствам поэтического выражения свидетельствовало, что поэту надо было говорить о том, о чем до него не говорили, что его творчество несло в себе такие идеи, темы, образы, каких до него в поэзии не было.

Наша задача в дальнейшем состоит в том, чтобы проследить на конкретном материале ту внутреннюю творческую логику, которая диктовала Маяковскому создание новой системы, во имя нового содержания, определить самые принципы отбора им речевого материала, в который входят: лексика, морфология, интонация, синтаксис, ритм.

Рифма В. Маяковского

В стихе Маяковского особенную роль приобретала рифма, скреплявшая строки. Не случайно Маяковский не пользуется белым стихом; рифма у него связывает строки, оизмеримость которых в ударном стихе сама по себе менее ощутима, чем в симметрической силлабо-тонике. Эта выпуклость рифмы позволяла придать ей особую смысловую значимость. «Без рифмы… писал Маяковский, стих рассыплется. Рифма возвращает вас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держаться вместе… я всегда ставлю самое характерное слово в конец строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало… Рифма связывает строки, поэтому ее материал должен быть еще крепче чем материал, пошедший на остальные строки».

Из всех звуковых повторов самый заметный рифма. Маяковский подчеркивал ее значение: «Рифма возвращает вас к предыдущей строке, заставляет вспомнить ее, заставляет все строки, оформляющие одну мысль, держаться вместе». До конца XIX века господствовала, за редким исключением, точная рифма, т. е. совпадение звуков рифмующихся слов, начиная с ударного гласного и до конца типа: полна луна, правил заставил и т. д. Неточные рифмы становятся обычными к ХХ веку. Ослабление точности ударного созвучия Брюсов назвал левизной рифмы. Левизна означает именно передвижение созвучия влево от ударного гласного, к примеру, маяковская рифма «интеллигентчики достали свечки» .

Для Маяковского левая рифма теперь ее называют глубокой имела первостепенное значение. Он откровенно считал, что делает, а не пишет стихи: «Я всегда ставлю характерное слово в конец строки и достаю к нему рифму во что бы то ни стало». Ударные созвучия Маяковского тесно связаны с темой стихотворения. Случаи чистого звукоподражания достаточно редки, хотя сам поэт определял свое творчество как «слышимую поэзию». Сейчас, в историческом далеке, нам слышится иное эхо событий в стуке копыт лошади по мостовой:

Били копыта.

Пели будто:

Гриб.

Грабь.

Гроб.

Груб.

В русском языке сочетание звуков «г» и «р» имеет определенный мистический смысл: оно входит в состав множества слов с явно негативной эмоциональной окраской, либо же имеющих оттенок угрозы, тяжести или пренебрежения. Предупреждающе звучат слова: грех, грязь, гроза, гром, груз, грош, громада

И именно эти звуки выбивают копыта лошади: «Грабь. Гроб. Груб». Вряд ли Маяковский сознательно нагнетал грозовую атмосферу: он был опьянен романтикой революции. Но для нас в его «слышимой поэзии» теперь звучит реальный голос начала двадцатого века грозного, рваного, грязного.

У Маяковского, прежде всего, резко повышается интонационная нагрузка рифмы, то есть в рифму ставится слово наиболее интонационно значимое.

Интонационно замыкающая роль рифмы у Маяковского настолько велика, что она заменяет иногда собою всю строку, которая стягивается в одно рифмующее слово:

Но мне

люди,

и те, что обидели

вы мне всего дороже и ближе.

Видели,

как собака бьющую руку лижет?!

Или так:

…лицом в его лицо рябое,

жду.

Обрызганный громом городского прибоя.

Еще более отчетлива эта роль рифмы, когда она замещает строку в начале строфы:

Захлопали

двери.

Вошел он,

весельем улиц орошен.

Я

как надвое раскололся в в о п л е…

Или:

Ох, эта

ночь!

Отчаянье стягивал туже и туже сам.

От плача моего и хохота

морда комнаты выкосилась ужасом.

На конец строки у Маяковского тяготеют, как уже говорилось, построения, интонационно особенно значимые: обращения, обрывы фразы, восклицания и т. п. Рифма, таким образом, закономерно приобретала у Маяковского новое эмоциональное значение, звучала с новой выразительностью.

Маяковские рифмы часто практически неогласованы, они держатся на созвучии согласных звуков.

Где найдешь, на какой тариф,

Рифмы, чтоб враз убивали, нацелясь?

Может, пятак небывалых рифм.

Только и остался, что в Венецуэле.

Рифмуются сочетания: -вали нацелясь Венецуэле. Неточная глубокая рифма оформлена практически одними согласными: влнцлс и внцл. В образовании согласных звуков принимает участие в основном шум, а не голос, поэтому их нельзя произносить нараспев. Согласные отвечают не за мелодику речи, а за смысл. Поэтому и рифмы Маяковского образуют не музыкальный, а тематический костяк стихотворения. Маяковский писал: «Я прибегаю к аллитерации для обрамления, для еще большей подчеркнутости важного для меня слова» .