Кризисные, переломные периоды истории выдвигают на первый план фигуры недюжинного склада характера, ума и таланта. И весьма плодотворным в этом отношении для русской истории и культуры стал XVII век, названный «бунташным». Это время суровых потрясений для русской государственности породило такой 'социокультурный феномен как церковный Раскол, одним из идеологов которого был протопоп Аввакум — вероучитель, философ, писатель-новатор, автор знаменитого «Жития» и множества других сочинений, принявший мученическую смерть за «великие на царский дом хулы» в апреле 1682 года.
Почти два века «Житие протопопа Аввакума, писанное им самим» было известно только в составе рукописного старообрядческого чтения. О его авторе до 1861 года, когда Н. С. Тихонравовым была издана сводная редакция «Жития», знали немногие образованные люди и приверженцы вероучения раскольников. В настоящее время личность Аввакума и его «Житие» являются достоянием не только русской, но и мировой культуры, жизнеописание «огнепального протопопа» переведено на многие европейские и славянские языки.
Популярность Аввакума приводит к несколько однобокому и схематичному взгляду на его жизнь и творчество. Несмотря на признание его писательского и проповеднического дара, несгибаемой твердости в отстаивании своих убеждений приобретает характер «общего места» взгляд на Аввакума как воинствующего фанатика, мракобеса, непримиримого ко всему новому. К Симеону Полоцкому, как отмечает A.M. Панченко, восходит традиция критики Аввакума как «самородка», не имеющего должного образования и потому впадающего в ересь: «Острота, острота телеснаго ума, да лихо упрямство! А се дальнейшем осмыслении философии и литературного наследия Аввакума: N «обрядоверие», бездумное следование формам средневековой традиции.
Подобная узость в восприятии личности и наследия «мятежного протопопа» со временем успешно преодолевалась отечественной историко-литературной наукой (работы Д. С. Лихачева, А. Н. Робинсона,.
С.А. Матхаузеровой и др.) — В этой связи достаточно детально рассматривались «идейно-тематическое своеобразие сочинений протопопа Аввакума, его этические и эстетические концепции, новаторство в области стиля.
Во многом благодаря творчеству Аввакума и его сподвижников, Пустозерск из места заключения «опального духовенства» превратился в неофициальный культурный центр XVII века, в котором берет свое начало старообрядческая литература, аккумулирующая идеи «сакрального слова» древнерусской книжности. Из Пустозерска Аввакум и его сторонники рассылают по всех России послания, жития, воззвания.
Интерес к древнерусской традиции во многом обусловлен эволюцией агиографических жанров и их художественными особенностями. Закономерно, что повышенное внимание к древнерусской письменности обостряется в периоды ломки устоявшихся традиций и поисков новых содержательных форм творческого самовыражения. Достаточно широкий спектр подобных форм представлен в литературе конца XIX — первой половины XX века. В этот сложный и неоднозначный культурно-исторический период мастера слова в своих идейно-стилевых исканиях обращаются к парадигмам художественности не только предшествующей, но и более отдаленных во времени эпох.
Повышенное внимание писателей к слову древнерусской книжности в общем смысле и к поэтике конкретных произведений становится одной из значимых тенденций литературного процесса данного периода и проявляется на различных его уровнях: интертекстуальном, жанровом (ориентация на определенные жанровые модели), на уровне «цитат-стереотипов», характерных для сформированного традицией канона (Н.П. Хрящева).
Особую форму художественной коммуникации представляет функционирование прецедентных текстов древнерусской литературы, имеющих неоднозначную жанровую природу, выкристаллизовавшуюся в полемике с этикетной традицией. В этом смысле «Житие протопопа Аввакума» ознаменовало переходный этап от древнерусской литературы к литературе Нового времени.
В конце XIX — первой половине XX века создается немалое количество текстов, так или иначе осваивающих и интерпретирующих художественный материал «Жития», использующих его образы и мотивы в составе оригинальных художественных произведений. Среди них особое место занимают поэмы Д. Мережковского «Протопоп Аввакум» (1889), М. Волошина «Протопоп Аввакум» (1918), А. Несмел ова «Протопопица» (1939), представляющие собой поэтические переложения «Жития» той или иной степени полноты. Каждый из авторов, обращаясь к «Житию», дает свою трактовку исторической фигуры протопопа Аввакума, его обстоятельствам жизни и религиозно-идеологической борьбе.
Таким образом, объектом нашего исследования является «Житие протопопа Аввакума» и его художественная рецепция в творчестве поэтов конца XIX — первой половины XX века (Д. Мережковский, М. Волошин, А. Несмелов).
Выбор объекта обусловлен тем фактом, что, как отмечает Л. А. Киселева, «в России начала XX в. развитие культурной „диалогичности“ осложнялось особыми обстоятельствами. Рецидив российского мессианизма вызвал попытки писателей и философов преодолеть последствия секуляризации — вернуться к всесакральному слову древнерусской книжности. Концепт „Слова-Софии“, Логоса предполагал интимную связь человека с Божественной истиной посредством языка. В русской книжной культуре, начиная со второй половины XVII в., слово десакрализуется, обретая условное значение и становясь средством передачи мыслей или художественным приемом. Однако в народной, преимущественно старообрядческой, среде продолжалось „подпольное“ существование вытесненного концепта: здесь возник „особый тип крестьянина-книжника“, вследствие чего христианская традиция вновь столкнулась с языческой, а устное творчество отразило сложное взаимодействие с „древлепечатным“ образцом» [73]. Вследствие этого именно народнопоэтические произведения и произведения древней русской литературы становятся объектом мифотворчества и «жизнестроительной теургии» в литературе рубежа XIX — XX веков. «Кризис позитивизма обусловил интерес к «заповедному» знанию, к народной магиирелигиозное возрождение и развитие русской софиологии вызвало повышенное внимание к старообрядчеству и сектантству, к «жизнедательному глаголу древней Руси» — продолжает исследователь [73]. Наиболее продуктивными в этом отношении стали старообрядческие жития (прежде всего, конечно, «Житие протопопа Аввакума»), а также апокрифы и топонимические предания (в частности, о «невидимом граде Китеже»),.
Предметом исследования стали мифопоэтические, жанровые и образно-мотивные особенности поэтических переложений «Жития протопопа Аввакума» в литературе конца XIX — первой половины XX века.
В историко-литературной науке едва ли не единственным откликом на существование поэтических переложений «Жития» стала статья А. И. Мазунина «Три стихотворных переложения „Жития“ протопопа Аввакума» (1958). В данной работе автор дает свою трактовку художественного своеобразия вышеназванных поэм, оценивая их художественную специфику с достаточно идеологизированных позиций, что вполне объяснимо, если обратить внимание на дату выхода статьи. Бесспорным достоинством данной работы можно считать обращение ко всем трем поэмам с целью дать им сравнительную историко-литературную характеристику, а также сопоставление сюжетно-образного строя произведений с материалом оригинального «Жития». Ни до, ни после появления статьи А. И. Мазунина попыток компаративного анализа художественных произведений, составляющих особый пласт творческих переработок «Жития протопопа Аввакума» не предпринималось.
Таким образом, актуальность работы обусловлена необходимостью системного изучения древнейших памятников русской национальной культуры на всех этапах их функционирования, обоснования теоретических основ целостного подхода к анализу поэтической интерпретации прецедентного художественного текста в индивидуально-авторском творчестве. Анализ образно-мотивных и мифопоэтических парадигм, сюжетно-композиционного и жанрового своеобразия поэтических переложений «Жития» актуализирует проблему мифопоэтического осмысления прецедентного текста в историко-литературном контексте.
В процессе анализа поэтических переложений «Жития» конца XIX — начала XX века, были выявлены следующие историко-литературные проблемы. Во-первых, необходимо выяснить, чем именно привлекла внимание авторов названного периода фигура протопопа Аввакума, то есть обратиться к историософским и философско-эстетическим контекстам художественных систем Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова. Во-вторых, следует выявить жанровую специфику поэтических переложений и определить, каким образом она соотносятся с жанровыми особенностями собственно «Жития». В-третьих, нельзя не принять во внимание характер поэтической рецепции образа Аввакума в поэмах, где он выступает одновременно как историческая фигура, автор собственного «Жития», т. е. художественного произведения, и как главное действующее лицо (или одно из главных действующих лиц) в «чужом» произведении. Соответственно возникает необходимость в комплексном подходе к анализу текстов поэтических переложений.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые «Житие протопопа Аввакума» рассматривается как объект художественного восприятия и творческой интерпретации в поэзии конца XIX — первой половины XX векавпервые сравнительно-типологическому анализу подвергаются поэтические переложения «Жития» в аспекте их функционирования и жанровой спецификивпервые мифопоэтические особенности «Жития» исследуются в русле историософских и мировоззренческих исканий Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова.
Положения, выносимые на защиту:
1) художественная рецепция конкретно-исторической личности в индивидуально-авторском творчестве рассматривается в рамках одной из ведущих тенденций развития литературного процесса обозначенного периода — мифопоэтического осмысления событий истории России;
2) роль и место поэтических переложений «Жития» в контексте творчества Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова определяется комплексом историософских и мировоззренческих причин актуализации интереса авторов к личности Аввакума и их обращения к одному из значительнейших памятников древнерусской литературы;
3) жанровая природа «Жития» в значительной степени обусловила и жанровую специфику анализируемых лироэпических поэм, функциональные особенности способов художественного воплощения образа главного героя на фоне эпических событий, что в целом отражало одну из доминирующих тенденций жанровостилевых исканий художников слова в указанный период развития русской литературы;
4) проблема духовного противостояния личности жизненным обстоятельствам и социальным катаклизмам в кризисные моменты национальной истории (Раскол, Революция) оказала принципиально важное влияние на жанровую специфику, сюжетно-композиционные особенности и мотивно-образную структуру поэм Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова;
5) функционирование поэтических переложений в литературе обозначенного периода обусловлено наличием в художественной структуре анализируемых поэм типологических схождений, образов и мотивов, наполненных провиденциальным содержанием (образы огня, Неопалимой Купины, Сибири как пространства «христологической инициации» Аввакума).
Цель работы — определить основные тенденции функционирования «Жития протопопа Аввакума» в поэтических переложениях конца XIXпервой половины XX века в аспекте их жанрово-стилевой специфики. Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить ряд исследовательских задач:
1) систематизировать научно-исследовательский и критический материал с целью определения роли и места «Жития» в национальном литературном процессе;
2) показать специфику индивидуально-творческой рецепции «Жития» поэтами конца XIX — первой половины XX века;
3) выявить основные тенденции функционирования поэтических переложений «Жития» в литературном творчестве рассматриваемого периода;
4) определить жанровые и сюжетно-композиционные особенности «Жития протопопа Аввакума», ставшие объектом художественной рефлексии в поэзии конца XIX — первой половины XX века;
5) сравнить способы художественной интерпретации мифопоэтических и жанровых особенностей, образно-мотивных парадигм исходного «Жития» в его поэтических переложениях с учетом историософских и мировоззренческих установок Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова.
Методологической основой диссертации послужили сравнительно-типологический метод с элементами культурно-исторического анализа, а также историко-функциональные принципы изучения литературы. Анализируя художественное своеобразие «Жития протопопа Аввакума» мы обращались к работам В. В. Виноградова, Д. С. Лихачева, Н. К. Гудзия, А. Н. Робинсона, В. И. Тюпы, Г. В. Чудиновой.
При изучении художественной специфики поэтических переложений «Жития протопопа Аввакума» в литературе конца XIX — первой половины XX века мы опирались на теоретические работы М. М. Бахтина, С. Н. Бройтмана, JI.K. Долгополова, И. Б. Кузьмичева, A.C. Карпова, A.M. Микешина.
В понимание литературной ситуации периода, названного в историко-литературной науке «серебряным веком» (который частично охватывает наше исследование), большой вклад внесли работы Е. Г. Эткинда, М. Л. Гаспарова, И. Г. Минераловой, Л. А. Колобаевой, А. Н. Соколова.
Методологической основой изучения доминирующих тенденций развития литературы Русского Зарубежья стали труды В. В. Агеносова, O.A. Бузуева,.
A.A. Забияко, О. М. Михайлова, А. Н. Николюкина, А. Г. Соколова, А. И. Чагина, Е. В. Витковского, Е. П. Таскиной, A.A. Хисамутдинова, Н. И. Великой,.
B.Ф. Печерицы, С. И. Якимовой.
Рассматривая творчество Д. Мережковского в интересующем нас аспекте, мы обращались к трудам O.A. Волкогоновой, О. В. Дефье, H.A. Богомолова,.
A.Г. Соколова, В. Н. Тараскиной.
В процессе анализа творчества М. Волошина были использованы работы С. М. Пинаева, P.A. Баландина, A.A. Люсого, Н. К. Бонецкой, A.A. Лютовой.
Анализируя творчество А. Несмелова, мы опирались на монографии и статьи O.A. Бузуева, A.B. Колесова, О. Н. Романовой, И. С. Трусовой, Т. И. Царегородцевой, Т. К. Савченко и др.
В теоретических исследованиях отмечается разное понимание жанровой ситуации конца XIX — первой половины XX века, от теории «затаптывания жанровых межей» и положений о несущественности категории жанра как таковой для литературы означенного периода, до постулирования ведущей установки на жанровый синтез как формы нового бытия жанра. Отсюда и понимание различных путей развития жанра поэмы, ориентирующегося в своем развитии на определенные образцы. Первоначально в роли таких образцов выступают лирическое стихотворение и цикл, в результате чего появляется феномен лирической поэмы, основу которой составляет «свободное излияние чувства», выражаемое за счет ассоциативных и образно-синтаксических связей. Большое значение придается ритмико-мелодической структуре такой поэмы.
В дальнейшем поэма развивается за счет синтетических возможностей жанра с постепенным усилением эпических и драматических составляющих. В результате заявляет о себе жанр эпико-драматической поэмы (в частности, в творчестве В. Хлебникова), эпически панорамных «поэмных полотен».
B. Маяковского и Б. Пастернака. В то же время в первой половине XX века по-прежнему сильные позиции занимает лироэпическая поэма, ориентирующаяся на традиционные образцы, и при этом обогащенная новым философско-поэтическим содержанием. Особенно заметную роль в развитии лироэпической поэмы сыграло творчество В. Маяковского. Характеризуя его поэтическую систему, A.C. Карпов вводит понятие «лирический эпос». В целом же, как отмечают исследователи, поэма в своем поступательном развитии ориентируется на достижения прозы и постепенно последней вытесняется на периферию литературного процесса XX века.
Отмеченные выше тенденции, так или иначе, прослеживаются в поэмах Д. Мережковского, М, Волошина, А. Несмелова. Их поэтические переложения «Жития протопопа Аввакума», с одной стороны, находятся в русле магистральных путей развития поэмы, с другой — отражают специфические стороны творческих исканий авторов.
Обращаясь к данным художественным произведениям, необходимо уточнить содержание термина «поэтическое переложение».
Функционирование переложений в русской литературе имеет давнюю традицию, и в этом отношении можно вспомнить «Преложения псалмов Давидовых» М. В. Ломоносова. При рассмотрении особенностей литературного развития обозначенного историко-литературного периода, термин «переложение» может использоваться с высокой степенью допущения как рабочая метафора. Это обусловлено тем фактом, что в процессе перекодировки элементов одной художественной структуры, принадлежащей определенной культурно-исторической эпохе, жанровой традиции и индивидуально-авторской манере, на другие элементы неизбежны приращения смысла, ведущие к качественно новой рецепции произведения. Поэтическое переложение в этом смысле — это не есть некая адаптация текста произведения отдаленной эпохи к современным условиям прочтения. Это самостоятельное поэтическое произведение, в котором совпадают рецептивные и креативные авторские интенции. Конкретные произведения, поэмы-переложения Д. Мережковского, М. Волошина, А. Несмелова могут рассматриваться как окказиональные модификации жанра поэмы в индивидуально-авторском творчестве. Таким образом, термином «поэтическое переложение» мы будем пользоваться в тех случаях, когда в процессе анализа возникает необходимость подчеркнуть особенности художественной рецепции содержания «Жития протопопа Аввакума» и передачи его средствами поэтического языка.
Анализируемые крупные поэтические произведения (поэмы) достаточно легко классифицируются как поэтические переложения. Затруднения возникают, например, при изучении таких произведений, как поэма В. Шаламова «Аввакум в Пустозерске». Данную поэму мы не относим к поэтическим переложениям «Жития» в силу нескольких причин. Во-первых, в произведении В. Шаламова существенно ослаблен событийный ряд и усилена лирическая составляющая сюжета исходного «Жития», в результате чего она гораздо ближе к жанровой традиции лирической поэмы, нежели к лироэпической жанровой природе прецедентного текста. В лироэпических поэмах Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова фабула «Жития» составляет событийную основу произведений. Во-вторых, в «Аввакуме в «) Пустозерске» достаточно четко читается автобиографическая основа сюжета, на что указывают ряд исследователей (Е.В. Волкова, И. Б. Ничипоров, И.В. Иванов), в результате чего усиливается эмоциональное тождество между автором и героем. В-третьих, в поэме Шаламова отдельные образы оригинального «Жития» предстают в существенно противоположном освещении, нежели в нем самом или в поэтических переложениях: например, Сибирь, инициальное пространство, у Шаламова наделяется атрибутами пространства смерти. Подводя итог, можно отметить несовпадение поэмы Шаламова с поэтическим переложениями по ряду критериев и трактовать ее как особую форму осмысления прецедентного текста.
Следует отметить, рискуя не избежать повторения уже сказанного, что поэмы поименованных выше авторов не привлекли особого исследовательского внимания, особенно в аспекте сопоставительной характеристики. Тем не менее, в ряде работ они становятся, в том или ином плане, объектами рассмотрения и литературоведческого анализа. Менее всего «повезло» в этом отношении поэме Д. Мережковского, во многом потому, что к его поэтическому творчеству в целом установилось неоднозначное отношение. Многие, даже самые лояльно настроенные к Мережковскому современники, отказывали ему в серьезном поэтическом даровании, признавая за ним только талант «компилятора» и «переводчика» (А. Волынский, А. Белый). В Мережковском и современники, и более поздние исследователи его творчества видят либо религиозного философа, либо «исторического романиста нового типа» (JI.A. Колобаева), создателя «историософской вариации «романа мысли» (H.A. Богомолов) — т. е. так или иначе позиционируют его как писателя-прозаика. Поэтому и поэма Мережковского «Протопоп Аввакум» рассматривается только в ряду талантливых компиляций на исторические сюжеты (А. Волынский), или же как неудачное «переложение русского лада банальными поэтическими строчками» (М. Кузьмин, А. Ремизов), а также в качестве «монологических изложений легендарных сюжетов» (Е.В. Титова). При том важно отметить, что поэма «Протопоп Аввакум» Мережковского была широко известна среди старообрядческих общин начала XX века и даже вошла (отдельными отрывками) в раскольничьи сборники духовных стихов 1907 — 1916 гг.
Поэма М. Волошина «Протопоп Аввакум» по свидетельствам самого автора. занимает видное место в контексте его историософских воззрений. Концепция истории Волошина исключительно важна для понимания художественного своеобразия его поэмы. В совокупности работ исследователей формулируется тема-«телеос» творчества Волошина — личность и ее нравственный выбор на фоне кризисных исторических обстоятельств, в анализируемой нами поэме получающая особое звучание.
Традиционно поэма «Протопоп Аввакум» рассматривается в аспекте мифопоэтики Волошина. Обращаясь к поэтическому и литературно-критическому творчеству Волошина, исследователи приводят материал поэмы в качестве примеров, иллюстрирующих символику огня и солярную символику его поэтического мира. В научной литературе отмечается полнота и широкий охват в поэме «фактов и событий из «Жития», т.к. Волошин в своей поэме использует фрагменты посланий Аввакума царю Алексею Михайловичу и «Книги бесед». В то же время жанровые и сюжетно-композиционные особенности поэмы остаются за рамками внимания.
Житие протопопа Аввакума" привлекло также представителей литературной эмиграции, как западной, так и восточной его ветви. Анализ своеобразия функционирования памятника в этих контекстах осуществлялся с учетом утвердившегося в историко-литературной науке положения о целостности русской литературы XX века, разделенной революционными потрясениями 1917 г. и последующими событиями на два потока (В.В. Агеносов, O.A. Бузуев, А. Н. Николюкин, А.И. Чагин). Творчество писателей зарубежья представлено как взаимодействие подсистем метрополии и эмиграции, что обусловило интерес авторов-эмигрантов к «Житию» и «точки схождения» поэтических интерпретаций данного прецедентного текста.
Творчество А. Несмелова как «одного из самых даровитых» представителей восточной ветви русской эмиграции, автора тринадцати сборников стихотворений и прозы, достаточно детально исследуется в последние годы. Большая заслуга в открытии этого имени русскому читателю принадлежит Е. В. Витковскому.
Поэзии талантливых представителей дальневосточного зарубежья, в том числе А. Несмелову, посвящены работы В. В. Агеносова, отдельные главы докторской диссертации O.A. Бузуева «Литература русского зарубежья Дальнего Востока: проблематика и художественное своеобразие (19 171 945гг.)» (2001). Проблематика лирики А. Несмелова, вопросы его «мофопоэтики, философии истории рассмотрены в работах О. Н. Романовой, И. С. Трусовой, Т. И. Царегородцевой.
Художественной специфике поэмы посвящена глава монографии O.A. Бузуева «Поэзия Арсения Несмелова». Автор приводит творческую историю произведения, ссылаясь на воспоминания другого заметного представителя дальневосточной эмиграции В. Перелешина, анализирует образы действующих лиц, выделяет доминирующие мотивы.
Поэма «Протопопица» была включена в курс профессора Калифорнийского университета Беркли Симона Карлинского «Повествовательная поэма XX века», что свидетельствует о постепенном признании важной роли творчества Арсения Несмелова в литературном процессе первой половины XX в. и одновременно дает определенные указания на трактовку ее жанрового своеобразия, что представляет интерес в контексте нашего исследования.
Теоретическая ценность работы состоит в том, что в ней системно исследовано функционирование прецедентного текста в литературе конца XIX — первой половины XX века. Обоснован подход к сравнительно-типологическому изучению поэтических переложений оригинальных текстов в аспекте их мифопоэтики и жанровой специфики. Определены художественные приемы творческой интерпретации «чужого» текста в индивидуально-авторском творчестве.
Практическая ценность работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы при чтении курсов по русской литературе начала XX века в школьном и вузовском преподавании, при разработке спецкурсов по истории русской литературы.
Апробация результатов исследования. Работа обсуждалась на заседании кафедры литературы ФГОУ ВПО «Амурский гуманитарно-педагогический государственный университет». По теме диссертации были представлены статьи на следующих международных и региональных научно-практических конференциях: «Дальний Восток: наука, экономика, образование, культура в XXI веке» (Комсомольск-на-Амуре, 2006), «История освоения Россией Приамурья и современное социально-экономическое состояние региона» (Комсомольск-на-Амуре, 2006), «История освоения Россией Приамурья и современное социально-экономическое состояние стран АТР» (Комсомольск-на-Амуре, 2007) — региональной научно-практической конференции «Художественно-эстетическое образование: опыт, проблемы, перспективы» (Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре, 2007), региональном конкурсе молодых ученых (Хабаровск, 2007, 2008 гг.).
По теме диссертации опубликовано восемь статей (в том числе статья в журнале, рекомендованном ВАК), материал был апробирован при прохождении ассистентской и доцентской практики в ФГОУ ВПО АмГПГУ.
Логика разрешения поставленных исследовательских задач определила структуру работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, включающего 179 наименований.
Заключение
.
Житие протопопа Аввакума", созданное в переломную для России культурно-историческую эпоху, а также личность самого «огнепального протопопа», вызывали и вызывают закономерный интерес у представителей различных видов искусств. В конце XIX — первой половине XX века подобный интерес принимает особую творческую форму — появляются художественные произведения, так или иначе осваивающие и интерпретирующие элементы художественной структуры памятника.
Факт обращения художников слова в своих идейно-стилевых поисках к «Житию» во многом обусловлен «революционным» жанровым характером произведения. Отмеченные в первой главе работы особенности жанровой структуры «Жития», такие как последовательное соотнесение этапов эволюции главного героя с узловыми моментами в сюжетно-композиционной структуре произведения, сочетание повествовательного ряда с описанием переживаний героя-рассказчика, воспроизведение предметного мира в соотнесении с выражением субъективных переживаний личности, особый психологизм, построение сюжета «по законам памяти» обусловливают особенности его дальнейшего функционирования в рамках литературного процесса. «Житие протопопа Аввакума», во-первых, становится моделью, на которую в своем развитии ориентируется собственно житийный жанр (в варианте старообрядческих житий), во-вторых — объектом художественной рефлексии в произведениях авторов последующих литературных эпох.
Ощущение «неслыханных перемен», «невиданных мятежей», переживаемое представителями творческой интеллигенции в рассматриваемый период во многом определили характер поэтической рецепции художественного своеобразия «Жития». Это в значительной степени обусловило его популярность и в среде русской эмиграции.
В творчестве авторов-эмигрантов, ищущих в «Житии» новый источник творческого вдохновения, особое звучание приобретает тематика оторванности от родины, мотивы ссылки, изгнанничества. В подобномключе произведение «опального протопопа» осмысливается в творчестве A.M. Ремизова и М. А. Осоргина. A.M. Ремизов даже создал так называемый «Парижский список» «Жития». При этом писатель отрицательно относился к любым попыткам переложения «Жития», видя в нем «непереводимую прозу русского лада».
В творчестве большинства авторов, обратившихся к «Житию», находят свое воплощение его отдельные образы и мотивы, стилистические особенности. В подобном отношении наиболее показательно творчество «новокрестьянских поэтов» Н. Клюева и С. Есенина 1910 — 1916 гг. Вводя с состав поэтических произведений художественные элементы сочинения «мятежного протопопа», названные авторы открывают новый ракурс вечных конфликтов «старого» и «нового», «Руси уходящей» и механистичной цивилизации. Предчувствия «надвигающейся грозы» революционных событий, овладевшие умами творческой интеллигенции в этот исторический период, оказались созвучны эсхатологическим мотивам «Жития».
Некоторые замыслы художественной разработки идейно-тематического и образного строя «Жития» не были, по тем или иным причинам, воплощены (А. Блок).
В" литературе рассматриваемого периода особое место занимают три поэмы Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова, представляющие собой целостные поэтические переложения фабульной, сюжетно-композиционной и мотивно-образной структуры «Жития». В них каждый из авторов дает свою трактовку жанрового своеобразия «Жития», исторической личности Аввакума и его служения. Поэмы разнятся, по объему и охвату художественного материала «Жития», тем не менее, можно выделить ряд его эпизодов, своего рода фабульную модель, которую воспроизводят все три произведения. Речь идет, во-первых, об эпизодах заключения Аввакума в Пафнутьевом и Андроньевом монастырях, Сибирской ссылке, двух диалогах «огнепального протопопа» с супругой Анастасией Марковной, суде вселенских патриархов, «Пустозреского сидения». Эти эпизоды не имеют жесткого закрепления в составе сюжетно-композиционной структуры и могут варьироваться по порядку расположения.
Картины «Жития» отбирались в соответствии с художественными задачами, обусловленными стремлением, как можно полнее передать художественный замысел и идейно-эмоциональное содержание исходного «Жития». История государства и отдельной личности в поэмах-переложениях «Жития протопопа Аввакума» предстают как последовательная цепь событий, развивающихся в плане объективной реальности и в плане метафизическом, в поле борьбы извечных сил Хаоса и Космоса. Герои поэм, носители христианских ценностей, ищут пути упорядочения Хаоса, противодействия инфернальным силам. Каждый из них открывает свои гармонизирующие начала бытия. Герой Мережковского — всеобъемлющую, бытийную любовь и всепрощение. Аввакум у Волошина — развоплощение ангельской сущности, «огня небесного» путем «молитв да бдений», придание земным страданиям экзистенциального смысла. «Скала протопоп» у Несмелова выбирает волевое противостояние с помощью «огневого пера» врагам, «распинающим веру».
Поэмы Мережковского и Волошина во многом созвучны (не столь уж большой промежуток времени их разделяет), прежде всего — в изображении нравственно-философских и аксиологических основ жизни человека и национальной истории. Обращаясь к идейно-эстетическим и жанровым потенциям «Жития протопопа Аввакума», талантливые представители русской поэзии конца XIX — начала XX века в своих художественных произведениях развивают до максимума две его тональности, две темы, если воспользоваться музыкальной аналогией. Подобной художественной сверхзадачей определяется и выбор жанра поэмы, предоставляющего широкие возможности для интерпретации лироэпического сюжета.
Анализ поэтических переложений «Жития протопопа Аввакума» позволяют говорить о некотором общем философско-эстетическом контексте, питающем художественное творчество в конце XIX — первой половине XX вв, и главным образом — о том, что, по мысли художников слова, жизнь России и ее народа немыслима без духовно-нравственных христианских идеалов. В то же время для культурной ситуации начала XX века характерен отход от позиций ортодоксального христианства, попытки преодолеть «десакрализацию поэтического слова», вернуть ему изначально присущий религиозно-мистический смысл.
В поэтических переложениях «Жития» Д. Мережковского, М. Волошина и А. Несмелова отражены основные тенденции в развитии жанра поэмы в рамках литературного процесса конца XIX — первой половины XX века, прежде всего, усиление в ней эпической составляющей и постепенное вытеснение поэмы на периферию литературного процесса прозаическими жанрами.
Жанрообразующим центром поэмы Д. Мережковского «Протопоп Аввакум» является изображение душевных переживаний героя и его рефлективного восприятия событий собственной жизни. Топику поэтического континуума, в котором развивается лирическое переживание, составляют образы визуального (тюрьма, подземелье, Андроньев монастырь и т. д.) и ментального (чувства и мысли героя) пространств. Сюжет поэмы развивается «по законам памяти», что проявляется, прежде всего, в нарушении хронологии событий. В центре внимания автора духовный путь Аввакума к осознанию непреложности христианского идеала любви и всепрощения, переход героя от созерцания жизни к действию.
Характерной особенностью жанровой структуры поэмы М. Волошина «Протопоп Аввакум» является ее многоплановость. Повествовательный ряд в ней ориентирован, на достоверное и исторически конкретное изложение событий «Жития» Вместе с тем в поэме воссоздаетсяи развивается символический план сюжетно-композиционного строя прецедентного текста (корабль как символ жизненного пути протопопа и' «корабль огненный», маркирующий «развоплощения» Аввакума), что в значительной степени расширяет хронотоп описываемых событий!
Жанровая специфика и хронотоп поэмы А. Несмелова «Протопопица» ' определяется наличием оппозициипространственно-временных, планов исторического прошлого и современной, поэту действительности. Изложение событий ведется от лица, аукториального повествователя, свободно перемещающегося, между этими планами. Но, в отличие от поэтических переложений «Жития» ДМережковского и М. Волошина, в узловых сюжетно-композиционных моментах поэмы А. Несмелова изложение событий ведется не толькоот лица повествователя, но и сточки зрения действующих лиц. «Передача слова» персонажу осуществляется с помощью приема несобственно-прямой речи.
Дистанцированность и объективация сознания действующих лиц, особое построение пространственно-временных координат поэтического мира позволяют сделать вывод: об ориентации поэмы А. Несмелова на художественный арсенал прозы как основе ее жанрового своеобразия. Стремление к синтезу или-даже некоторому синкретизму может быть, названо творческой доминантой А. Несмелова зрелого («харбинского») периода творчества, к которому относится поэма «Протопопица"-:
Лироэпическая природа поэтических переложений «Жития» закономерно определяется) героическим модусом художественности, обусловливающим их жанровую специфику. Именно поэма: становится продуктивным способом художественной коммуникации, средством воплощения авторского идеала сильной личности, способной к самопожертвованию ради правого дела. При создании образа «огнепального протопопа» к традиционной героике наиболее близок А. Несмелов. В «Протопопице» Аввакум действует под руководством внеличной нематериальной силы, наделяется соответствующими чертами внешнего облика и поведения. Героизм его становится гарантом будущей «высокой судьбы» — вечной памяти и восхищения, даже «жадной зависти» потомков. В то же время художественная целостность поэм Д. Мережковского и А. Несмелова характеризуется эффектом конвергенции эстетических модальностей (героики и благодарного принятия мира — у Д. Мережковского в отношении Аввакумагероики и трагизма — в отношении Марковны у А. Несмелова).
В поэме Мережковского данный эффект проявляет себя в переходе Аввакума от обличений и проклятий врагам к радости и восхищению красотой мира, и далее от пассивного созерцания жизни — к активному совершению христианских поступков. Этот переход мотивируется инсайтом, озарением, которое переживает Аввакум в кульминационной главе поэмы после экзекуции на Шаманском пороге. Первоначально в поэме Д. Мережковского Аввакум локализован исключительно в социокультурном контексте, выступая как пророк и обличитель «ереси», но при этом в процессе развития сюжета поэмы происходит эволюция его мировоззрения. Расширяется кругозор героя, отходящего от узкого догматизма богословских споров и «принимающего в себя весь мир».
В поэме А. Несмелова в отношении образа Марковны наравне с героикой актуализируется трагическая модальность, представленная сюжетной ситуацией невозможности обретения героиней счастья после многих невзгод. Исполнив свое предназначение, героиня обретает только «мрак одиночества». Усиление этого трагизма, который в исходном «Житии» слабо выражен, прочитывается подспудно, а в переложениях Мережковского и Волошина не выражен вовсе, составляет существенную новацию в поэтической трактовке «Жития».
Говоря о поэме А. Несмелова, следует отметить, что образ протопопа Аввакума дан в ней достаточно идеализированно. В данном случае автор обращается к традициям народно-поэтического < творчества, создавая образ «богатыря», ратующего «веру древнюю, русскую». В то же время, с образом «огнепального протопопа» сопоставлена «милая Марковна» (что подчеркивается* и в названии поэмы), являющая читателю пример «христианского долготерпения», жертвенной любви и супружеской верности. Для А. Несмелова принципиально важно показать духовное единение героев в «битве за веру», ведущую роль в которой играет женское начало. В образе Марковны поэт воплощает особый, камерный тип святости, расширяя проблемно-тематическое пространство произведения.
В поэме М. Волошина «Протопоп Аввакум» определяются основы мифопоэтического синтеза, сопрягающегоразнонаправленную семантику в пределах одного образа, что позволяет говорить о символическом характере образа Аввакума. «Мятежный протопоп» у М. Волошина действует и как «посланец небес», предначальное творение Божье, и как вполне земной' человек, погруженный в мирскую обыденность. Таким образом, мифопоэтическое осмысление исторической* личности в поэме М. Волошина можно рассматривать в рамках^эстетических установок символизма.
Одним из узловых эпизодов в структуре сюжета всех трех анализируемых поэм, и поэмы Волошина в частности, является эпизод разговора между Аввакумом и Марковной по «возвращении-в русские грады». Каждый из трех авторов дает ему свою интерпретацию: у Волошина акцент сделан на характеристике Аввакума в ситуации выбора, у Мережковского Аввакум уже принял решение о своей дальнейшей судьбе, поэтому исход разговора с супругой предопределен. В «Протопопице» Несмелова в данном эпизоде происходит преображение Марковны и отмечается момент сопряжения героической и трагической модальности.
Жанровая специфика исходного «Жития» во многом предопределяет архитектоническое строение поэм-переложений. Независимо от количества глав в каждой из них, отдельная глава посвящена отдельному эпизоду «Жития». В результате сохраняется «новеллистичный» принцип композиции прецедентного текста.
Ведущей образно-мотивной парадигмой в структуре сюжета поэтических переложений «Жития» является образная парадигма огня и связанный с ней комплекс солярных символов. Образы огня и солнца выполняют сюжетную функцию в художественной структуре исходного «Жития», обретая статус последовательно развивающихся мотивов. Но если в прецедентном тексте данные мотивы наполнены исключительно религиозно-мистическим содержанием, то в поэтических переложениях их семантика расширяется в соответствии со спецификой авторских интенций. Наиболее ярко это проявляется в поэме М. Волошина. Образы солнца и огня в поэзии Волошина обладают высокой смысловой насыщенностью и во многом традиционны для поэтики символизма. И вместе с тем в поэме «Протопоп Аввакум» реализуется их бинарная природа. Так, солнце в поэме М. Волошина одновременно представляет собой и первооснову души каждого живущего на земле человека, что делает его сопричастным Божественных тайн, и выступает как метафорическая характеристика величия героя (потенциально — каждого человека), обретаемого им в результате мистического переживания чувства всеединства и полноты бытия.
У Д. Мережковского образ солнца представлен в традиционном варианте источника жизни и как один из символов Христа. Примечательно" «, что.
• 137 семантика: образов солнца и огня меняется с развитием сюжета, от негативной атрибуции пространства смерти к актуализации сем «радость, свет, любовь».
В поэме А. Несмелова' солярным образам: кодирующим топос «своего» пространства, противопоставлены образы метели и «азиатской ночи». Во всех трех рассматриваемых поэмах образные оппозиции манифестируют архетипический конфликт Космоса и Хаоса, при этом само понятие Раскола пересемантизируется: несмотря на-то, что Аввакум выступает как бунтарь, как. раз он стремится к гармонизации бытия, а деятельность реформаторов-никониан представлена как проявление инфернальных сил. Подобный1 конфликт Д. Мережковский, М. Волошин й А. Несмелова видят и в окружающей действительности: кризисе народнической идеологии и бурном, развитии' техногенной цивилизации в начале и первой половине XX века, революционных событиях, вынуждающих художников слова' либо погибнуть, .либо покинуть родину. -.. *.
Солярные символы и образы огня имеют универсальный: характер и помимо прочего маркируют точки типологических схождений в произведениях, представляющих собой художественные переработки «Жития». В то же время в составе художественного целогокаждой из поэм присутствует, ряд образов, выполняющих связующую функцию между отдельнымиглавами и-одновременно отмечающих определенные этапы развития сюжета. Таков, например, образ «азиатской ночи», связующий первую и третью главы поэмы А. Несмелова. Данный факт позволяет говорить о расширении семантики данных образов, выполняющих сюжетно-композиционную функцию.
— Таким образом, обращение к «Житию протопопа Аввакума» поэтов конца XIX — первой половины XX века актуализирует одну из важнейших тенденций литературного процесса, проявляющуюся в художественном освоении прецедентного текста отдаленной культурно-исторической эпохи. Появление поэтических произведений, художественно интерпретирующих «Житие»,. можно рассматривать как историко-культурную тенденцию функционирования «старообрядческой темы» в идейно-тематическом пространстве литературы конца XIX — первой половины XX века.
Анализ функционирования прецедентного текста в литературе рассматриваемого периода показал, что наиболее продуктивным жанром для поэтического переложения «Жития» становится лироэпическая поэма со свободной сюжетно-композиционной структурой. Типологическое сходство поэтических переложений на нескольких уровнях художественного синтеза позволяет выделить жанровую модификацию поэмы-переложения как устойчивой, хотя и маргинальной формы в поэтике столь разобщенных во времени и разных по творческому складу авторов. Выявление специфики интерпретации прецедентного текста в художественном переложении талантливых представителей русской поэзии позволяет наиболее полно раскрыть их творческую индивидуальность в освоении исторической темы.
Актуальность «Жития протопопа Аввакума» и его поэтических переложений конца XIX — первой половины XX века и их бытование в новой синкретичной форме ярко иллюстрирует тот факт, что в 2008 году фирма «АРДИС» выпускает аудиокнигу «Поэтические переложения «Жития протопопа Аввакума» (читает В. Герасимов). Аудиокнига содержит озвученные тексты поэм Мережковского, Волошина и Несмелова, кроме того, на диске размещен текст оригинального «Жития».
Таким образом, наблюдения и выводы, сделанные в ходе анализа поэтических переложений «Жития» в литературе конца XIX — первой половины XX века, позволяют обозначить перспективу дальнейшего исследования функционирования прецедентных текстов в литературе XX — XXI веков.
