Раннее творчество Булата Окуджавы: Опыт реконструкции биографии

Актуальность темы

.

В отечественном литературоведении последнего времени все больше внимания уделяется изучению литературы и культуры периода «оттепели». Объективное изучение литературы этого времени во всей ее неоднозначности ведется сегодня в различных направлениях: исследуются как феномены, характерные в целом для произведений 1950;1960;х годов, так и творчество авторов, наиболее значимых для этого времени. Булат Шалвович Окуджавафигура, для эпохи знаковая. Творчество Окуджавы постоянно порождает интерпретации, и сегодня можно выделить несколько контекстов, в которых ведется его изучение. Прежде всего Окуджава исследуется в рамках «авторской песни», то есть, несмотря на то, что сам он возражал против такой трактовки своего творчества, он интерпретируется как «бард"1. Другой контекст изучения творчества Окуджавы — диссидентство, идеология «шестидесятничества» и ее восприятие советской культуры2. Недостаточность первых двух подходов к творчеству Окуджавы становится очевидной уже сегодня, когда Окуджава начинает восприниматься как «классик», когда он присутствует почти в каждом учебнике по русской литературе XX века3, когда ведется текстологическая.

1 Такая интерпретация характерна, в частности, для работ, публикуемых при содействии музея В. С. Высоцкого. См., например: Бойко С. С. О некоторых теоретико-литературных проблемах изучения творчества поэтов-бардов: [На примерах творчества В. Высоцкого и Б. Окуджавы]// Мир Высоцкого: Исслед. и материалы. Альм. Вып. I.- М.: ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1997. С. 343−351- Кулагин А. В. Высоцкий и другие: Сб. ст. — М.: Благотворительный фонд Владимира Высоцкого, 2002. — 200 е.- Левина J1.A. Грани звучащего слова (эстетика и поэтика авторской песни): Монография. — М.: Изд-во «Нефть и газ» РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина, 2002. — 352 е.- Соколова И. А. Авторская песня: от фольклора к поэзии / ГКЦМ В. С. Высоцкого. — М.: Благотворит, фонд Владимира Высоцкого, 2002.-292 с.

2 См., например: Аннинский JI. Шестидесятники, семидесятники, восьмидесятники. // Литературное обозрение. — 1991. — № 4. — С. 10−12- Рассадин С. Б. Время Окуджавы? // Булат Окуджава: его круг, его век. Материалы Второй международной научной конференции. 30 ноября — 2 декабря 2001 г. — М.: Соль, 2004. — С. 185−188.

3 Среди учебных изданий необходимо выделить те, авторы которых занимаются именно творчеством Окуджавы: Новиков Вл.И. Булат Окуджава // Авторская песня / Сост. Вл.И. Новиков. — М.: ОлимпООО Фирма «Издательство ACT», 2000. — С. 15−57- Зайцев В. А. перепроверка его текстов, углубленное прочтение контекста, в котором вызревало его творчество.

Все это подводит нас к необходимости восстановить, реконструировать биографию Окуджавы, факты которой отчасти вообще выпали из поля зрения его читателя и исследователя4, отчасти «мифологизировались» и искажались самим Окуджавой, а отчасти мифологизируются уже читателем, стремящемся «ограничить» Окуджаву либо восприятием его как «барда», либо прочтением его в рамках диссидентского дискурса.

Настоящая работа посвящена наименее известному периоду жизни Булата Окуджавы — 1920 — 1950;м годам. Период конца 1950;х, когда Окуджава уже активно писал и пел песни, остается за пределами данной работы. Здесь рассматриваются лишь события до 1956 года включительногода, когда Окуджава переехал в Москву, попал в литобъединение «Магистраль», написал первые московские песни. Именно эти события сам Окуджава и определял как условную границу, отказываясь от стихов, написанных ранее. Таким образом, работа посвящена Окуджаве «до Окуджавы». Изучение биографии Окуджавы 1920;1950 годов и его формирования как писателя (т.е. исследование эволюции его литературных взглядов, литературных пристрастий, особенностей его поэтики 1940;1950;х годов) позволяет увидеть на конкретном примере реализацию и расшатывание канона социалистического реализма, изучению которого сегодня придается большое значение.

Такое ограничение хронологических рамок работы объясняется прежде всего малой степенью изученности биографии Окуджавы избранного нами.

Б.Ш.Окуджава // Зайцев В. А. Русская поэзия XX века: 1940;1990;е годы: Учеб. пособие. -М.: Изд-воМГУ, 2001.-С. 155−166.

4 Так, в большинстве учебных пособий столь значимые события, как арест родителей, участие в войне, учеба в Тбилисском университете, преподавание в Калуге и Калужской области, если и упоминаются, то вскользь, основное внимание уделяется московскому периоду жизни Окуджавы (т.е. периоду с конца 1950;х годов) как более известному. Некоторые сведения — например, десятилетие, прожитое в Тбилиси, — почти никогда не упоминаются, практически во всякой биографической справке об Окуджаве содержится ряд неточностей. периода. Таким образом, настоящее исследование вводит в научный оборот новый круг проблем, предлагает новый материал для дальнейшего изучения.

Степень разработанности темы исследования.

Литература

о творчестве Окуджавы к сегодняшнему дню составляет довольно обширный корпус. Об Окуджаве написано множество критических статей, в последнее время появляется все больше и больше научных работ, проводятся конференции, ему посвященные. К настоящему времени наметились традиции изучения произведений Окуджавы, сформировались темы, мотивы, образы, которым уделяется наибольшее внимание: прежде всего.

5 6 7 8 9 это темы войны, музыки, поэта, а также Москва и Арбат, Грузия. Многочисленны как работы, вписывающие Окуджаву в контекст русской классической литературы XX века10, так и работы, анализирующие его в рамках.

5 См., например: Лазарев JI. «А мы с тобой, брат, из пехоты.» И Встречи в зале ожидания. Воспоминания о Булате / Сост. Я. И. Гройсман, Г. П. Корнилова. — Ниж. Новгород: Деком, 2003. — С. 258−267- Лазарев Л. И. «Ах, что-то мне не верится, что я не пал в бою.» (Булат Окуджава и война) // Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры XX века. Материалы Первой международной научной конференции, посвященной 75-летию со дня рождения поэта. 19−21 ноября 1999. — М.: Соль, 2001. — С. 116−120- Уварова С. В. Сопоставительная характеристика военной темы в поэзии Высоцкого и Окуджавы // Мир Высоцкого: Исслед. и материалы. Выпуск III Т. 1. / Сост. А. Е. Крылов и В. Ф. Щербакова. -М.: ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1999. — С. 279−286.

6 Бойко С. Этот остров музыкальный: Тема музыки и образ музыканта в творчестве О. Мандельштама и Б. Окуджавы // Вагант-Москва. — 1997. — № 4−6. — С. 21−27.

7 Бойко С. С. Тема поэта и поэзии в лирике Булата Окуджавы // Проблемы эволюции рус. лит. XX века: Вторые Шешуков. чтения. Материалы межвуз. науч. конф. Вып. 4. — М.: МПГУ, 1997.-С. 28−30. о.

Кнабе Г. С. Арбатская цивилизация и арбатский миф // Москва и «московский текст» русской культуры: Сб. ст. / Отв. ред. Г. С. Кнабе. — М.: Российский гос. гуманит. ун-т, 1998. -С. 137−197- Шмидт С. О. Арбат Булата Окуджавы: От редактора// Арбатский архив. — М.: Тверская, 13, 1997.-С. 122−125.

9 Ломинадзе С. В. «.И из собственной судьбы я выдергивал по нитке» — грузинская нить // Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры XX века. С. 130−139.

10 Бойко С. С. «Вторая смерть Маяковского» в раннем творчестве Булата Окуджавы: о # поэтике притяжения и отталкивания. (В печати) — Бойко С. С. Пушкинская традиция в лирике.

Булата Окуджавы // Мир Высоцкого: Исследования и материалы. Выпуск II / Сост. А. Е. Крылов и В. Ф. Щербакова. — М.: ГКЦМ В. С. Высоцкого, 1998. — С. 472−484- Вельская Л. Л. Ностальгия по весне (Перечитывая раннего Окуджаву) // Русская речь. — 1993. — № 3. — С. 2430. авторской песни". Исследуется проза Окуджавы11, и уже есть немало работ обобщающего характера, описывающих художественный мир его.

12 произведении, его концепцию творчества, основные черты его поэтики .

Однако публикации, посвященные собственно биографии Окуджавы, к сожалению, весьма немногочисленны.

Прежде всего здесь следует назвать книгу С.Б. Рассадина13, содержащую не только воспоминания автора, но и попытки обобщения, оказавшиеся для нас очень полезными. Однако книга посвящена преимущественно московскому периоду жизни Окуджавы, выходящему за пределы данной работы.

Наиболее близки нам по теме публикации М. Р. Гизатулина, который пишет об Окуджаве сороковых годов14, а также о работе Окуджавы в Шамордине в 1950;1951 году15. Однако эти работы не дают возможности опереться на приведенные в них сведения, поскольку носят характер скорее популярного, чем научного издания, в котором недостаточно отрефлексирована степень достоверности тех или иных источников. Отсутствие объяснения.

11 Бойко С. С. Луиза. О работе романиста Булата Окуджавы с мемуарным источником // Булат Окуджава: его круг, его век. С. 120−134- Бойко С. Почему Булат Окуджава не стал советским детским писателем // Вагант-Москва. — 2002. — № 7−8-9. — С. 43−48- Гордин Л. А. Заметки об исторической прозе Булата Окуджавы // Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры XX века. С. 39−42- Оскоцкий В. Д. Автобиографическая проза Окуджавы // Булат Окуджава: его круг, его век. С. 68−80- Оскоцкий В. Д. «Вымысел не есть обман» (Булат Окуджаваисторический романист) // Творчество Булата Окуджавы в контексте культуры XX века. С. 43−46- Уварова С. В. «Документ» в романе Булата Окуджавы «Путешествие дилетантов» // Булат Окуджава: его круг, его век. С. 135−140- Цуркан А. В. Гоголевские традиции в повести Булата Окуджавы «Похождения Шилова, или Старинный водевиль» // Там же. С. 158−162.

12 Бойко С. С. «Лишь букву и мотив.» О концепции творчества Булата Окуджавы // «Свой поэтический материк.» Научные чтения, посвященные 75-летию со дня рождения Булата Окуджавы. — М.: АРКТИ, 1999. — С. 26−32- Бойко С. С. Поэзия Булата Окуджавы как целостная художественная система: Дис.. канд. фил. наук. — М., 1999, — 193 е.- Дубшан Л. О природе вещей: Предисл. // Окуджава Б. Ш. Стихотворения. — СПб.: Академический проект, 2001. — С. 5−55- Зайцев В. А. Окуджава. Высоцкий. Галич: Поэтика, жанры, традиции / Ком. по культуре г. МосквыГос. культ, центр-музей В. С. Высоцкого.- М, Тверь: Твер. обл. тип., 2003, — 272 е.- Зайцев В. А. Художественный мир поэзии Булата Окуджавы // «Свой поэтический материк.». С. 4−7- Шилов Л. Феномен Булата Окуджавы. -М: Гос. лиг. музей, 1998.-20 с.

13 Рассадин С. Б. Булат Окуджава. — М.: Олимп, 1999. — 64 с.

14 Гизатулин М. Его университеты. — М.: ЮПАПС, 2003. — 52 с.

15 Гизатулин М. Шамордино (1950;1951) // Голос надежды: Новое о Булате Окуджаве / Сост. А. Е. Крылов. — М.: Булат, 2004. — С.87−140. источников приводимых сведений лишает нас, при всем богатстве собранного автором материала, возможности пользоваться этим материалом и заставляет его перепроверять. Также и в подготовленной М. Р. Гизатулиным и В. Ш. Юровским «Хронике жизни и творчества"16 Окуджавы, в которой приводится ряд интересных, нигде прежде не опубликованных фактов, они никак не комментируются, причем некоторые сведения «Хроники» расходятся с нашими результатами (например, дата ареста отца Окуджавы). Более адекватным способом работы над реконструкцией биографии Окуджавы нам кажется метод любой научной биографии: сопоставление всех имеющихся сведений и, по возможности, скрупулезный их анализ, делающий прозрачными выводы автора. Поскольку биография всегда может быть дополнена, нам кажется необходимым аргументировать любые сведения и выводы, чтобы ввести их в научный обиход, а также фиксировать вопросы, оставшиеся неразрешенными.

Источниковая база работы.

Работа строится как на опубликованных источниках, так и на новых источниках, вводимых нами в научный оборот. К опубликованным источникам относятся интервью Окуджавы, его статьи, автобиографическая проза и стихи, а также мемуарные свидетельства о нем. Неопубликованными источниками являются интервью об Окуджаве, взятые нами, а также найденные нами в архивах документы, стихи, фотографии и т. д. Эти источники имеют различное значение при написании биографии и литературной биографии Окуджавы, т. е. биографии человека и биографии литератора.

Интервью Окуджавы представляются наиболее информативным источником, содержащим множество сведений и задающим направление поиска, хотя при работе с этим источником необходимо учитывать проблемы.

16 Гизатулин MP., Юровский В. Ш. Хроника жизни и творчества // Встречи в зале ожидания. Воспоминания о Булате / Сост. Я. И. Гройсман, Г. П. Корнилова. — Ниж. Новгород: Деком, 2003.-С. 12−21. памяти и мифологизации, искажающих с течением времени реальные события. Этими же свойствами обладают и взятые нами интервью об Окуджаве, хотя в этом случае есть больше возможностей для сопоставления с другими аналогичными текстами (другими интервью) и уточнения фактов.

Некоторые из интервью об Окуджаве были взяты у людей, уже опубликовавших свои воспоминания о нем (З.А.Казбек-Казиев, А. Б. Гребнев, И. В. Живописцева, Ф.М. Тер-Микаэлян, Ю.Ф. Эдлис), что позволило задать им вопросы, направленные на уточнение подробностей, сопоставление со сведениями, содержащимися в других источниках, выяснение новых фактов. Кроме того, интервью, не предназначенные для печати, но проводимые в рамках специального исследования, являются значительно более полными, поскольку не ограничены требованиями к размеру публикации и направлены на выяснение конкретных вопросов.

Однако значительную часть взятых нами интервью составляют интервью с людьми, не публиковавшими свои воспоминания об Окуджаве. К. М. Маркман и Н. Г. Шахбазов рассказывают о его литературном общении первой половины 1940;х годов, о его стихах и встречах с начинающими и известными литераторами, о его участии в литературных кружках.

Сведения о калужском периоде жизни Окуджавы содержатся в интервью с Т. А. Манкевич, Д. П. Гурджи, Л. Е. Чирковым, Я. Г. Марунич, Т. М. Пыжиковой, С. А. Васильчиковым, К. М. Афанасьевым. О работе Окуджавы в Калужской средней школе № 5 рассказывают Т. А. Манкевич, также там преподававшая, и ученик Окуджавы Л. Е. Чирков. Я. Г. Марунич рассказывает о его работе в вечерней школе рабочей молодежи. Воспоминания К. М. Афанасьева и С. А. Васильчикова содержат ряд ценных сведений о журналистской работе Окуджавы (газета «Молодой ленинец»), о его более поздних отношениях с сотрудниками газеты рассказывает Т. М. Пыжикова.

Существенные добавления к уже опубликованным воспоминаниям других участников литобъединения «Магистраль» вносят интервью с.

В.Н.Леоновичем и И. Е. Миронер, женой создателя и руководителя «Магистрали» Г. М. Левина.

Тексты некоторых из взятых нами интервью приводятся в приложениях к диссертации. Там же приводится интервью с Кристиной Андерсон, которое, хотя и посвящено периоду, выходящему за рамки нашего исследования, помогает, однако, понять некоторые особенности автобиографического мифа Окуджавы.

Следующим источником являются опубликованные мемуары современников. Однако наиболее существенная часть мемуаров относится к периоду, выходящему за рамки настоящей работы: к периоду конца 1950 — 1990 годов.

О школьных и студенческих годах Окуджавы опубликовано немного. Об.

17 1Я этом периоде рассказывают 3. А. Казбек-Казиев, Э. Елигулашвили, А. Б. Гребнев19, И. В. Живописцева20.

О том, как Окуджава приходил .на «Магистраль», писали В. Войнович, Е. Храмов, Э. Котляр. Об общих знакомых по «Магистрали», о знакомстве в 1957 году в издательстве «Молодая гвардия», где тогда работал Окуджава, вспоминает Е. Евтушенко24.

Интервью Окуджавы, также, как и воспоминания о нем, нуждаются в проверке архивными документами, дающими возможность точной датировки, проверки фактов. Однако документы советской эпохи никогда не были бесстрастным отражением действительности. Так, в анкетах, заполняемых при поступлении на работу, Окуджава менял дату отъезда из Москвы в Тбилиси, не.

17 Казбек-Казиев 3. А. Воспоминание // Литературное обозрение. — 1998. — № 3. — С. 7−10.

18 Елигулашвили Э. .Начинается судьба // Литературное обозрение. -1998. — № 3. — С. 31−32.

19 Гребнев А. Б. Записки последнего сценариста. — М.: Алгоритм, 1999. — С. 81−82.

20 Живописцева И. Опали, как листва, десятилетья. Воспоминания. — СПб.: [Б.и.], 1998. — 86с. 11.

Войнович В. Вот счастливый человек, это видно по всему. // Спец. вып. [Литературная газета]. — 1997. — [21 июля].

22 Храмов Е. Отдельные неудачи среди сплошных удач // Там же.

23 Котляр Э. Памяти Булата Окуджавы // Литературное обозрение. — 1998. — № 3. — С. 16−17.

24 Евтушенко Е. А. Надежды маленький оркестрик // Евтушенко Е. А. Талант есть чудо неслучайное. -М.: Сов. писатель, 1980. — С. 222−225. желая упоминать об аресте родителей. Также и протоколы допросов его отца, сообщая нам даты и некоторые сведения о жизни Шалвы Степановича, бесспорно, не дают достоверной картины того, что происходило во время допросов.

В работе использованы архивы следующих организаций: следственное дело Ш. С. Окуджава, отца Окуджавы (Госархив административных органов Свердловской области), личное дело студента Б. Окуджава, хранящееся в Тбилисском Государственном университете, личное дело Окуджавы в архиве Московско-Киевской железной дороги, личное дело Окуджавы в калужской школе № 5, материалы НИЦ «Мемориал», архивы калужских школ, в которых работал Окуджава. Однако большую часть использованных в работе архивных материалов (фотографии, рукописи и др.) составляют материалы из частных архивов.

Статьи Окуджавы, достаточно немногочисленные, также в значительной степени носят мемуарный характер. К фактам своей жизни обращается Окуджава и в автобиографической прозе, т. е. отличительной его особенностью является постоянное возвращение, как в художественных, так и в публицистических текстах, к осмыслению своей биографии. Таким образом, статьи, автобиографическая проза и стихи Окуджавы второй половины 19 501 990;х годов становятся источником, сообщающим, с одной стороны, события и реалии, нуждающиеся в проверке, а с другой стороны, указывающим на значимость, которую имели для Окуджавы эти вновь и вновь упоминаемые события и реалии. В то же время статьи Окуджавы начала 1950;х и его стихи 1940;х — начала 1950;х годов являются источником первостепенной важности не столько для биографии человека, сколько для биографии литератора, источником, сообщающим о самоопределении Окуджавы как литератора.

Цель и задачи исследования

.

Целью предпринятого исследования является реконструкция биографии и литературного пути Окуджавы 1920;1950;х годов. Для реализации этой цели были выдвинуты следующие задачи:

1. Реконструировать фактическую сторону биографии Окуджавы. Датировать основные события, как малоизвестные и восстановленные нами, так и широко известные (арест отца Окуджавыдва ареста его матери, ее возвращение из лагеря в первый и второй разранение Окуджавы, его пребывание в госпитале и позже в запасном полкуего переезд из Москвы в Тбилиси, работа в Калужской области и Калуге и т. д.) — восстановить и показать круг людей, значимых для Окуджавы в этот период.

2. Показать круг интересов Окуджавы в этот периодпредставить его биографию в контексте эпохипроследить основные вехи литературного пути Окуджавы (участие в литературных кружках, публикации и т. д.).

3. Определить особенности поэтики ранних произведений Окуджавы, как опубликованных, так и неопубликованныхувидеть истоки некоторых тем и образов стихотворений Окуджавыдать комментарий к некоторым стихотворениям Окуджавы, содержащим отсылки к биографическим реалиям.

4. Проанализировать особенности «автобиографического мифа» Окуджавы: дать комментарий к автобиографической прозе Окуджавы, сопоставив ее с результатами проведенной нами реконструкции биографииопределить основные составляющие «автобиографического мифа» Окуджавы, показать отличия в реализации этого мифа в прозе, стихах, песнях, интервью Окуджавы, выявить, какие факты биографии отбирает он для этого мифа, а какие предпочитает не упоминать.

Предмет исследования.

Предметом исследования являются биография Окуджавы 1920;1950;х годов и начало его литературного творчества. Здесь следует выделить три аспекта. Основное внимание в работе уделяется собственно биографии.

Окуджавы, в которую входит также литературная биография, движение в поле литературы. Однако «автобиографический миф», создаваемый Окуджавой, также входит в предметную область нашего исследования. Таким образом, факты биографии Окуджавы, реконструированные в настоящей работе, в свою очередь становятся предметом анализа особенностей «автобиографического мифа». Этот термин используется в различных значениях, в данной работе он понимается достаточно узко: вариант собственной биографии, в котором некоторые факты отсутствуют (тбилисские годы), а другие выделены как наиболее значимые (Арбат, война), причем последние подаются в соответствии с определенной литературной традицией, в контексте которой они и должны быть прочитаны. Таким образом, в предметную область исследования входят составляющие «автобиографического мифа» Окуджавы и способы его реализации.

Методологическая база исследования.

Методологическая основа исследования определяется его предметом, включающим собственно биографию, литературную биографию и «автобиографический миф». Изучение жизни Окуджавы можно проводить в русле традиционного биографического метода, выявляя неизвестные ранее факты или помещая известные факты в новые контексты. Тот факт, что Окуджава постоянно обращается к собственной жизни как в стихах, так и в прозе, дает основания считать работу в рамках биографического метода обоснованной и необходимой для любого типа комментария к текстам Окуджавы. Однако, как пишет Г. О. Винокур, биография «есть проблема <.> у/Г культурно-историческая», и наиболее близка нам предложенная Л. П. Репиной исследовательская установка «на изучение индивидуальной биографии (в том.

•ч с.

См., например: Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина // Карамзин. — С.-Петербург: Искусство — СПБ, 1997. — С. 10−310- Магомедова Д. Автобиографический миф в творчестве Александра Блока. — М.: Мартин, 1997. — 224 с.

26 Винокур Г. О. Биография как научная проблема (тезисы доклада) // Винокур Г. О. Биография и культура. Русское сценическое произношение. — М.: Русские словари, 1997. — С. 11. числе интеллектуальной) в качестве особого измерения исторического процесса, а именно его субъективно-личностного аспекта, отражающего развитие самого субъекта деятельности на основе приращения унаследованного коллективного опыта за счет индивидуальных отклонений и инноваций, что вовсе не исключает, а напротив, предполагает понимание значения системно-структурных и социокультурных исследований и комплементарности всех трех перспектив в целостной картине прошлого". Таким образом, Л. П. Репина предлагает использовать «судьбы отдельных исторических индивидов <.> для прояснения социального контекста, а не наоборот, как это практикуется в традиционных исторических биографиях"28.

В нашей диссертации мы вынуждены довольно часто прибегать к историческим реконструкциям, достраивать недостающие звенья, руководствуясь знаниями как об Окуджаве, так и об эпохе в целом. Подобные реконструкции, разумеется, неизбежно носят гипотетический характер, однако они обусловлены спецификой наших источников. Термин «реконструкция» понимается здесь в том значении, которое использовал Ю. М. Лотман в работе «Сотворение Карамзина"29.

27 Репина Л. П. «Персональная история»: биография как средство исторического познания // Казус: индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 2. / Под ред. Ю. Л. Бессмертного, М. А. Бойцова. — М.: РГГУ, 1999. — С. 98.

28 Там же. С. 78.

Ю.М.Лотман пишет о биографе: «Он тщательно собирает источники: листы книг, писем, дневников, листы воспоминаний современников. Но это не жизнь, а лишь ее отпечатки. Их еще предстоит оживить. И биограф становится реконструктором. Он встает на трудный и опасный путь воссоздания утраченного целого, реконструкции личности по документам, всегда неполным, двусмысленным, всегда несущим в себе субъективную позицию своего создателя. Филигранный труд интерпретатора здесь должен сочетаться с умением найти детали ее место. А это достигается сочетанием точного знания с интуицией и воображением. Исследователь и романист на равных правах сотворствуют в создании биографического романа-реконструкции. И оба они находятся в необычных условиях. Исследователь, вооруженный привычными навыками анализа документа, все время должен помнить о синтезе, соединять свои наблюдения в единое и живое целое. И методы работы у него синтетические — весь круг „наук о человеке“ не должен быть ему чужд. Но и романист в необычном положении. Он не имеет права создавать — он должен воссоздавать» // Лотман Ю. М. Указ. соч. С. 11.

Для воссоздания литературной биографии Окуджавы мы использовали концепцию литературного быта, предложенную Б.М. Эйхенбаумом30. В ситуации, когда литература идеологизирована, когда из истории литературы исключен ряд авторов и направлений, становятся особенно значимы литературные кружки при редакциях, библиотеках и т. д., в которых история литературы зачастую представлена более широко, чем в школах и университетах. Таким образом, концепция литературного быта оказывается актуальна при описании литературных кружков, в которых участвовал Окуджава, как периферийных (Тбилиси, Калуга), так и московских («Магистраль»).

Также нам был полезен предложенный П. Бурдье социологический анализ поля литературы31, позволяющий на новом уровне решать предложенную Б. М. Эйхенбаумом проблему «как быть писателем».

При анализе ранних произведений Окуджавы, прежде всего его первой книги «Лирика», т. е. при анализе литературных образцов, в соответствии с которыми начинал писать Окуджава, мы пользуемся понятием «канона» в том значении, в котором оно употребляется для изучения советской культуры создателями проекта и сборника «Соцреалистический канон» .

В работе над автобиографическим мифом Окуджавы нас интересовали прежде всего способы конструирования себя, своего прошлого, своей истории, и здесь нам близко определение Г. О. Винокура, который, приводя в качестве примера автобиографию Гете, пишет: «Стилизующий свое поведение персонаж так сливается с тем образом и идеалом, который постоянно находится перед его в одни эпохи журнал и самый редакционный быт имеют значение литературного факта, в другие такое же значение приобретают общества, кружки, салоны. Поэтому самый выбор литературно-бьггового материала и принципы его включения должны определяться характером связей и соотношений, под знаком которых совершается литературная эволюция данного момента» // Эйхенбаум Б. М. Литературный быт // «Мой временник». ф Художественная проза и избранные статьи 20−30-х годов. — СПб: Инапресс, 2001. — С. 67.

31 Бурдье П. Поле литературы // Новое литературное обозрение. — 2000. — № 45. — С. 22−87.

32 Соцреалистический канон / Под ред. X. Понтера, Е. Добренко. — СПб.: Академический проект, 2000. — 1040 с. внутренним взором, что перестает сознавать границы действительного и идеального, подлинного и фиктивного. То, что является лишь каноном и предписанием, принимается им тогда за фактическое и жизненное. Так возникают фиктивные биографии, в создании которых главная доля участия принадлежит непременно самому герою. В такой фиктивной биографии фиктивны не сами факты, а только та экспрессивная атмосфера, которая им сообщается. Сочиняется здесь не личная жизнь как таковая, а только ее стиль"33. Анализ способов «сочинять» «стиль» «личной жизни» оказывается актуальным при работе с автобиографическими произведениями Окуджавы, в которых множество деталей подтверждается иными свидетельствами.

В работе с автобиографическими текстами для нас также оказывается значим подход В. А. Подороги, который отмечает: «<.> Автобиография интересна для меня лишь с точки зрения ее включения в произведение. Воспоминания раннего детства могут быть баснословны и невероятны, но если рассказывающий о себе настаивает на их подлинности, указывая на их значение для собственной жизни, то как мы можем отбросить их?"34. На наш взгляд, работа с автобиографическими произведениями Окуджавы заключатся прежде всего в том, чтобы, отделив «реально бывшее» от «вымышленного», определить художественную задачу, которую помогало решить сочетание одного и другого.

Поскольку основной корпус источников составляют устные источники, для настоящей работы важны методы, предложенные сторонниками «устной истории"35. По мнению П. Томпсона, устные источники дают значительно более.

33 Винокур Г. О. Биография и культура // Винокур Г. О. Биография и культура. Русское сценическое произношение. С. 58.

34 Вопрос о методе // Авто-био-графия. К вопросу о методе. Тетради по аналитической антропологии. № 1. / Под. ред. В. А. Подороги. — М.: Логос, 2001. — С. 145.

35 П. Томпсон пишет: «. с помощью устных источников можно добиться и более значительного, фундаментального с точки зрения исторической науки результата. Пока ученые исследуют исторических персонажей на расстоянии, описания жизни, взглядов и действий последних всегда связаны с риском искажений, влиянием опыта и воображения самого историка, — как своего рода научная форма беллетристики. Устные свидетельства, превращая «объекты» исследования в «субъектов», позволяют создать не только более полный спектр суждений о человеке, чем документ, а кроме того, «<.> даже там, где архивные материалы наличествуют, устные источники позволяют их.

36 существенно скорректировать" .

Работая с «недостоверными» источниками, мы основываемся на подходе Ю. М. Лотмана, который пишет о том, что «само понятие „достоверности“ обладает известной относительностью. И безусловное доверие к „достоверным“ источникам, и столь же категорический отказ от использования „недостоверных“ могут привести к нецелесообразным решениям». Такой подход позволяет нам активно использовать в работе автобиографическую прозу Окуджавы, видя в ней указание не только на какие-либо факты, но также на способ интерпретации действительности, характерный для Окуджавы. Также и работа с воспоминаниями об Окуджаве дает не только фактологический материал, но и помогает охарактеризовать особенности рецепции его самого и его стихотворений как в описываемый период, так и в настоящее время.

Положения, выносимые на защиту.

1. Окуджава как в художественных произведениях, так и в интервью создавал «автобиографический миф», т. е. факты биографии Окуджавы можно условно разделить на те, которые вошли в этот миф и потому богатую, яркую и захватывающую, но и более достоверную историю" // Томпсон П. Голос прошлого. Устная история / Пер. с англ. — М.: Издательство «Весь мир», 2003. — С. 121−122. 3 Там же. С. 121. Проведенный сторонниками «устной истории» эксперимент, в процессе которого людей просили вспомнить имена и лица тех, с кем они когда-то учились в школе, дал следующие результаты: «. по всем расчетам за первые девять месяцев утрачивается такой же объем воспоминаний, что и за последующие тридцать четыре года. Только после этого результаты тестов показывают сколько-нибудь резкое ухудшение памяти среднего человека <.> Не менее важен и другой вывод: в отношении однокашников, которых испытуемые считали друзьями, никакого снижения точности воспоминаний не прослеживается даже через пятьдесят с лишним лет» // Там же. С. 136. Возможно, подобное заявление слишком категорично, однако эти исследования подтверждают правомерность нашего метода, при котором мы постоянно пользуемся мемуарными свидетельствами, относящимися к периоду пятидесяти — шестидесятилетней давности.

37 Лотман Ю. М. К проблеме работы с недостоверными источниками // Временник Пушкинской комиссии, 1975 / АН СССР. ОЛЯ. Пушкин, комис. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979.-С. 93. хорошо известны читателю, и на те, которые не стали частью «автобиографического мифа».

• 2. Мифологизация, интерпретация собственной биографии различается в произведениях Окуджавы в зависимости от их жанра (проза, песни, стихи).

3. Стихи, предназначавшиеся Окуджавой для печати, и стихи, для нее не предназначенные, создавались по разным образцам, что определило их стилистические и тематические отличия. Таким образом.

— двадцатилетний путь Окуджавы в литературу, приведший его в конце 1950;х годов к преодолению канона социалистического реализма, в значительной мере выстраивался именно в соответствии с образцами канона.

— литературный путь Окуджавы 1930;1950;х годов определялся также иными литературными образцами (литература «серебряного века» и др.), значимыми для литературных кружков и объединений, которые он посещал.

• 4. Удалось прояснить, датировать и прокомментировать ряд фактов биографии Окуджавы:

— работа родителей Окуджавы, их арест, повторный арест матери и ее возвращение;

— переезды Окуджавы из Москвы в Тбилиси и обратно в 1920;е — начале 1930;х годов;

— его первый писательский опыт в 1930;е годы;

— места учебы в школе;

— переезд в Тбилиси;

— участие в войне;

— участие в литературных кружках в 1940;е годы;

— учеба в университете;

— преподавание в школах Калужской области и Калуги;

• - работа в газете «Молодой ленинец», участие в литобъединении при газете;

— участие в работе межобластного семинара начинающих литераторов и 3 Всесоюзного совещания молодых писателей;

— переезд в Москву и участие в литобъединении «Магистраль». Научная новизна исследования.

Научная новизна предпринятого исследования состоит в следующем:

1. Работа является первой попыткой представить целостную биографию Окуджавы указанного периода, реконструировать события, связанные с Нижним Тагилом, Тбилиси, Калугой.

2. Реконструкция неизвестных прежде фактов вводит круг новых проблем, решение которых предлагается в данной работе (литературные образцы, саморепрезентация и др.).

3. Предложен новый вариант интерпретации «автобиографического мифа» Окуджавы.

4. Проанализирован путь Окуджавы в литературу.

5. Дан подробный анализ первой книги Окуджавы «Лирика».

6. В научный оборот вводятся новые источники (неопубликованные стихотворения Окуджавы, богатый мемуарный материал, архивные материалы).

Структура работы.

Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, а также приложений, содержащих тексты взятых нами интервью. Главы построены по хронологическому принципу.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Реконструкция биографии предполагает несколько уровней работы. Прежде всего это работа с ее фактической стороной, установление неизвестных фактов, сопоставление их с уже вошедшими в научный оборот и датировка тех и других. Однако факты — это лишь каркас биографии, подлинным же содержанием ее является их восприятие, то, каким значением они наделялись тогда, когда они имели место, и впоследствии. Такой подход к биографии мы старались реализовать, постоянно соотнося рассказы Окуджавы о себе в период 1920;1950;х годов в интервью 1970;1990;х.

В предмет биографии входит и картина мира ее героя, то есть система ценностей, приоритетов, этических, политических взглядов, позиционирование себя в пространстве культуры.

Кроме того, мы старались показать формирование актуальных для Окуджавы литературных образцов, а также тем, наиболее значимых для его позднейших стихов — то есть представить его литературную биографию выбранного нами периода в контексте литературной ситуации времени, основных направлений полемики.

Подведем некоторые итоги трех из перечисленных нами аспектов биографии: ее фактической, мировоззренческой и литературной сторон.

Нами показаны и датированы переезды Окуджавы из Москвы в Тбилиси и обратно в 1920;е — начале 1930;х годовего учеба в Нижнем Тагиле и первый писательский опытарбатская школа, первые занятия музыкой, круг интересов в 1930;е годыпереезд в Тбилиси, учеба в школе, уход на фронт, госпиталь, демобилизация, первые публикации, участие в литературных кружках, учеба в университете, женитьбапреподавание в школах Калужской области и Калуги, работа в газете «Молодой ленинец», участие в литобъединении при этой газете, в работе межобластного семинара начинающих литераторов, 3 Всесоюзного совещания молодых писателей, издание первой книги. Это лишь основные из анализируемых нами фактов, на материале которых были рассмотрены проблемы литературных образцов и автобиографического мифа.

Кроме событийной стороны биографии, ее предметом является также повседневность, которую мы старались представить на материале взятых нами интервью, одной из задач которых было именно восстановить окружение Окуджавы, представив людей, значимых для него в различные периоды (родственники, друзья, однокурсники, сотрудники, учителя и т. д.). Также нами показаны такие составляющие быта, как различные квартиры, условия работы и др.

Сам Окуджава, анализируя в 1990;е годы истоки своего «печального, слепого поколения"1, искал их в том воспитании, в той системе ценностей, которая была заложена родителями. Необходимостью увидеть ту интерпретацию, которую Окуджава давал их поведению, определяется наше внимание к их работе, взглядам, истории ареста Ш. С. Окуджава, попытка представить которые делается в первой и второй главах диссертации. Проблема поколений, которую Окуджава разрабатывал в 1950;е и 1990;е, также решается в стихах и прозе Окуджавы как рецепция собственного опыта и опыта родителей, о чем свидетельствуют его стихи, к ним обращенные. Описывая в романе своих родителей, Окуджава показывает, как реализовывались их представления о долге и в противоречие с какими иными представлениями они вступали. Сопоставление «Упраздненного театра» с другими источниками позволяет сделать вывод о том, что художественная составляющая автобиографического романа связана прежде всего с желанием показать накапливавшийся опыт противоречий — у героя романа и его родителей.

Поскольку точкой «бифуркации», которой для предыдущего поколения стала октябрьская революция, для поколения Окуджавы были именно арест родителей и война, поскольку военная тема — центральная в произведениях Окуджавы, описанию «реальной» войны Окуджавы и соотнесению ее с изображением войны в его лирике также уделяется немалое внимание в работе.

1 Марьясин И. Переписка с Булатом //Иерусалимский журнал. — 2001. -№.7. — С. 251.

Сам Окуджава неоднократно отмечал, что война во многом способствовала его «прозрению». Опыт «своей» войны оказался несхожим с тем каноническим изображением военного опыта, которое было зафиксировано в художественных и публицистических произведениях времени. Каким был этот опыт, мы и старались показать в параграфах четвертой главы, посвященных пребыванию Окуджавы в запасном полку, на передовой, в госпитале. Соотнесению этого опыта («ужас и разрушение душ») и презентации войны в первых публикациях Окуджавы и первой его книге «Лирика» посвящены параграфы четвертой и пятой глав. Одной из центральных проблем книги оказывается проблема героического и будничного. Также наблюдается определенное противоречие между пониманием шаблона в статьях Окуджавы первой половины 1950;х годов и реализацией литературных шаблонов в «Лирике».

Проблема соотнесения тем и образов стихов Окуджавы с литературным каноном 1940;1950;х годов решается прежде всего на материале двух последних глав диссертации, посвященных тбилисскому и калужскому периодам жизни Окуджавы. Литературная жизнь Окуджавы в Тбилиси характеризуется неоднородностью и противоречивостью двух ее составляющих: «официальной» (сюда мы относим опубликованные Окуджавой в 1945;1946 годах стихи) и «неофициальной». Последняя была наиболее существенна, поскольку в 1940;е литературная жизнь Окуджавы реализовывалась в участии в литературных кружках, в общении с поэтами (здесь следует выделить начинающих поэтов круга Окуджавы (Александр Цыбулевский, Анатолий Гребнев и др.), а также поэтов «первого ряда», с которыми он обсуждал свои стихи (Галактион Табидзе, Борис Пастернак, Павел Антокольский). На всех стихах Окуджавы первой половины 1940;х годов, как на предназначенных, так и на непредназначенных для печати, лежит отпечаток «нейтрального стиля», характерного для стихов этого времени, однако тематика и соотношение изобразительного и выразительного различаются в.

2 Окуджава Б. Война Булата / Беседовал Юрий Рост // Общая газета. — 1999. — 29 апр. — 12 мая. опубликованных и неопубликованных стихах. Тот же феномен мы наблюдаем в стихах первой половины 1950;х годов, анализу которых посвящен параграф последней главы, в других параграфах которой речь идет, в частности, о литературном окружении Окуджавы в Калуге, а также о его участии в этот период в литературных семинарах и совещаниях. Таким образом, стихи Окуджавы 1940;х — первой половины 1950;х годов, с одной стороны, содержат в себе черты, характерные для лирики канона социалистического реализма, а с другой стороны, содержат предпосылки для выхода за его пределы.

Определим основные черты автобиографического мифа Окуджавы, выявленные нами в различных главах диссертации. У этого мифа можно выделить два аспекта, влияющих друг на друга: во-первых, способы изображения Окуджавой собственного прошлого, во-вторых, их рецепция читателем / слушателем Окуджавы. В общих чертах восприятие продуцируемого Окуджавой автобиографического мифа, т. е. те сведения о нем, которые знают и рассказывают люди, слушающие записи его песен и соответственно его ответы на вопросы в перерывах между песнями, следующее: Окуджава родился на Арбате, там прошло его детство, прямо со школьной скамьи он ушел на фронт, а потом его выселили с Арбата, и он стал «арбатским эмигрантом». Собственная биография в большинстве случаев подается Окуджавой таким образом, будто не было Тбилиси, не было Нижнего Тагила, будто «арбатский двор» — это братство, которому свойственны черты пушкинского Лицея с его культом дружбы, взаимопонимания, взаимовыручки, будто на фронт он пошел не из Тбилиси, а из Москвы. На такое восприятие рассчитаны также интервью Окуджавы, в которых сведения о себе подобраны таким образом, что после рассказа о жизни на Арбате сразу следует рассказ об уходе на фронт. Характерно также, что в рассказах о себе Окуджава не был последователен и в разных интервью мог давать противоречащие друг другу сведения, в одном случае действительно вспоминая о том, как было, в другомпредлагая вариант, являющийся частью мифа о себе.

В действительности, как мы показали в четвертой главе, «культурным пространством», связанным с литературой, для Окуджавы был не Арбат, а Тбилиси, о котором в интервью он говорил еще меньше, чем о своем реальном Арбате, о котором написаны стихи, но нет ни одной песни. Таким образом, проблема автобиографического мифа помогает увидеть конструирование Окуджавой литературной биографии, то есть такую интерпретацию собственной биографии, при которой становится очевидна ориентация на классику. И в автобиографическом мифе Окуджавы истоком его литературного пути становится Арбат, тогда как именно в Тбилиси, совершенно из мифа выкинутом, и начиналась литературная жизнь Окуджавы.

Подобное прочтение собственного арбатского детства — тенденция, характерная для «оттепели» с ее обращением к теме «малой родины». И точно так же характерна для общей ситуации 1990;х другая конъюнктура воспоминаний, заставляющая говорить об арбатской подворотне и о том, что Арбат был режимной улицей, по которой проезжал Сталин.

Разделение стихов Окуджавы на те, которые стали песнями, и те, которые не имеют мелодий, значимо именно при анализе особенностей автобиографического мифа. Миф об «Арбате-"золотом веке» присутствует в песнях, в которых значительно меньше, чем в стихах, встречаются реалии арбатского двора. Рискнем предположить, что песней становилось, как правило, то стихотворение, в котором было меньше реалий собственной жизни Окуджавыто, что было более автобиографично, не могло исполняться перед широкой аудиторией, — т. е. не становилось песней. Так, С. Б. Рассадин приводит пример, когда Окуджава пел стихотворение, изъяв из него слишком «адресные» две строфы, — а печаталось стихотворение полностью3. Кроме того, видимо, не только из скромности Окуджава называл свои песни «песенками», отделяя их тем самым от более интимного жанра — стихов, которые у него бывают мрачны и самоироничны значительно чаще, чем песни, овеянные флером легкой грусти, всепрощения и всепонимания.

3 Рассадин С. Б. Булат Окуджава. — М.: Олимп, 1999. С. 48.

Окуджава неоднократно говорил о том, что и в стихах, и в прозе он одинаково выражает себя. Однако не только в стихах и песнях разная приближенность к реальности: особняком стоит проза. В автобиографической прозе Окуджавы изменение фактов реальной жизни не связано с конструированием мифа, но имеет значение художественного приема, отсылки к определенной литературной традиции. Так, из рассказов Окуджавы, посвященных жизни в Калуге и под Калугой, никак нельзя догадаться, что он приехал туда с женой. В рассказе «Отдельные неудачи среди сплошных удач» о том, как герой купил себе новое пальто и вскоре был вынужден его оставить в ресторане, чтобы расплатиться, и в рассказе «Искусство кройки и житья» о том, как герой мечтал пальто сшить, но эта мечта не осуществилась, отчетливо видна история Акакия Акакиевича, у которого жены быть не может.

Другой случай сознательного изменения дат, реалий мы видим в рассказах «Девушка моей мечты» и «Нечаянная радость» о возвращении мамы и ее втором аресте. В первом рассказе говорится, что «за окнами был май"4, хотя в действительности Ашхен Степановна вернулась зимой, но этот май за окном характеризует радостное состояние героя, также, как во втором рассказе слов о «поздней осени с дождями и пронзительным ветром"5 оказывается достаточно, чтобы описать его переживания. Здесь мы видим изменение даты, ничего не привносящее в «автобиографический миф». Другой, но близкий к этому случай, — случай замены имен героев в «Упраздненном театре», где даны имена, напоминающие реальные по созвучию.

Обращение к собственной биографии характерно для Окуджавы как в художественных текстах, так и в интервью, в том числе, не посвященных именно фактам его жизни. Окуджаве свойственно интерпретировать свою жизнь через соотнесение ее с историей страны, со спецификой и проблематикой времени. Дальнейшее изучение способов интерпретации.

4 Окуджава Б. Ш. Девушка моей мечты // Окуджава Б. Ш. Заезжий музыкант: Проза. — М.: ОлимпППП, 1993. С. 241.

5 Окуджава Б. Ш. Нечаянная радость // Окуджава Б. Ш. Заезжий музыкант. С. 253. собственной биографии, уже выходящее за пределы настоящей работы, может строиться вокруг анализа биографии Окуджавы более позднего периода и ее презентации в его прозе и стихах. Однако для этого необходимо изучение фактической стороны его биографии второй половины 1950;1990;х годов, которое также является делом будущего.