Как верно замечает Т. Н. Добровольская, равенство граждан перед законом — понятие наиболее широкое, нежели равенство их перед судом, так как первое определяет правовое положение граждан во всех сферах жизни сообщества, а 2-ое касается только сферы осуществления правосудия [5, с. 152]. Равенство граждан перед судом считается предпосылкой их равенства перед законом, т. к. суд должен действовать на базе законодательства, которое не создает преимуществ либо ограничений по обстоятельствам, предусмотренным ч. 2 ст.
19 Конституции РФ. В уголовном судопроизводстве любой из участников судебного разбирательства имеет особое процессуальное положение, определенное в законе с учетом интереса, который они защищают в суде. В этой связи объем их процессуальных прав неодинаков. Впрочем никому из них не может быть предоставлено привилегированное положение в суде в сравнении с иными. Никакое особенное положение того или иного гражданина не может высвободить его от обязанности подчиняться требованиям закона и суда. В соответствии с этим, равенство граждан распространяется на отношения, образующиеся между ними, также судом, следователем, прокурором, дознавателем. Этот принцип обязан проявляется в любом уголовном деле вне зависимости от того, на какой стадии оно пребывает.
Допустим, что в ходе производства по уголовному делу конкретные лица были ограничены в предоставлении и исследовании доказательств, заявлении ходатайств. Для начала при таком варианте нарушается норма права, что уже станет причиной для признания решения незаконным. Также, от нарушения простого принципа равенства всех участников уголовного процесса перед законом и судом страдает сложный принцип охраны прав и свобод человека и гражданина. Необходимо сделать вывод про то, что принцип равенства всех участников уголовного процесса перед законом и судом считается простым принципом, потому что отображает и конкретизирует единую тенденцию уголовного процесса на обеспечение прав и свобод его участников и считается одной из гарантий приведения внутригосударственного законодательства согласно с международными и европейскими стандартами в сфере прав человека. Закрепив в УПК РФ диспозитивные начала, законодатель не дал в законе легального определения данного принципа. Это возможно пояснить разве что новизной понятия «диспозитивность» в уголовном процессе РФ, для которого в течении длительного времени основным принципом оставался принцип публичности работы органов следствия, прокуратуры и суда. Потребность введения в уголовно-процессуальное законодательство принципа диспозитивности обусловлена процессами демократизации общественной жизни. Диспозитивность получила свое нормативное закрепление в ст. 244 УПК РФ, согласно с которой стороны обвинения и защиты в судебном заседании пользуются одинаковыми правами на заявление отводов и ходатайств, представление доказательств, участие в их исследовании, выступление в судебных прениях, представление суду письменных формулировок связанных с, подлежащим разрешению в вердикте, на обсуждение других вопросов, образующихся в процессе судебного разбирательства.
При таком варианте подразумевается возможность сторон распоряжаться собственными правами. По нашему мнению, принцип диспозитивности имеет наиболее широкое значение. Правовое регулирование общественного отношения, связанное с нарушением, расследованием и судебным разбирательством уголовных дел, характеризуется тем, что преобладающим способом правового регулирования считается императивный, но не диспозитивный. Это не вызывает возражений, т. к. уголовно-процессуальное право обычно считается областью публичной. Природа же диспозитивности считается частноправовой. Осознание законодателем принципа диспозитивности как свободы сторон в предоставлении суду доказательств и обосновании перед судом их убедительности не полностью охватывает свободу субъектов уголовного процесса в распоряжении собственными правами. Упор тут делается лишь на праве распоряжаться доказательствами, в то время как сфера деятельности заинтересованных субъектов процесса наиболее широкая.
В уголовном процессе вероятность сторон распоряжаться правами проявляется в нескольких ключевых аспектах. Пострадавший обладает правом инициировать начало уголовного судопроизводства методом предоставления информации о содеянном преступлении органам дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Сторона обвинения может распоряжаться собственными материально-правовыми требованиями. Как сторона обвинения, так и сторона защиты наделены правом распоряжаться собственными процессуальными правами, в т. ч. заявлять ходатайства, отводы, обжаловать действия и решение должностных лиц и органов, ведущих процесс. Наконец, стороны могут распоряжаться доказательственной базой, имеющейся у них. Ст.
8 УПК РФ учитывает, что никто не имеет возможности быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по вердикту суда и в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством. Особенность деятельности судей состоит в том, что использование ими закона в период рассмотрения конкретных дел исполняется в процессуальных формах, определенных законодательно, а непосредственно: в форме гражданского, административного, уголовного, также конституционного судопроизводства. В соответствии с этим, признаки правосудия возможно обозначить так: 1) осуществление его исключительно судом; 2) в установленной законом процессуальной форме; 3) методом реализации норм отраслевого законодательства [7, с. 5]. Только суд считается тем органом, который осуществляет правосудие, в период отправления которого он должен контролировать соблюдение, соответствующее обеспечение и защиту прав всех лиц, которые участвуют в деле (пострадавшего, обвиняемого, очевидца и др.). Принцип, согласно с которым правосудие в РФ исполняется только лишь судами, создает главнейшую гарантию гражданского мира, соблюдение конституционных прав и свобод человека, гражданина и сообщества в общем. Только при условии действия данного организационноправового принципа суд способен исполнять собственные полномочия сравнительно защиты прав и свобод.
В соответствии с этим, отталкиваясь от положений Конституции РФ, непосредственно судебная власть считается гарантом обеспечения главных прав человека и гражданина, их защиты и восстановления. Соблюдение принципа осуществления правосудия исключительно судом гарантирует исполнение сложного принципа охраны прав и свобод человека и гражданина, который имеет для нашей страны в данный момент первоочередное значение. Следовательно, можем сделать вывод, что принцип осуществления правосудия исключительно судом кроме того считается простым принципом, так как суд, осматривая дело по существу не только стремится установить правду, но и имеет собственной основной целью защиту прав и свобод человека, что всецело отвечает назначению уголовного судопроизводства. В мире нет наиболее существенной идеи, чем права и свободы человека. Их исключительная значимость ориентируется естественностью, неотъемлемостью, соотношением человеческой сути. Комплекс закрепленных УПК РФ принципов, которые ориентированы на обеспечение прав, непосредственно связанных с личностью (неприкосновенность персоны, неприкосновенность жилища, тайна переписки, телефонных и других переговоров, почтовых, телеграфных и других сообщений и т.
п.), детерминирован обеспечением центрального права — права на жизнь. Так как жизнь представляет из себя главнейшее и наиболее значимое нематериальное благо, являющееся требуемым условием для зарождения у лица всех других субъективных прав [8, с. 32]. &# 160;Любой человек имеет неотъемлемое право выражать собственные мысли при помощи родного языка вне зависимости от национальной принадлежности или же знания иных языков и применять собственный язык как в частной жизни, так и на публике, свободно, в отсутствии вмешательства или же дискриминации в любой форме. Содержание принципа, как заметно из ч. 2 ст. 18 УПК РФ, включает понятие «владение языком судопроизводства», которое значит умение свободно говорить и понимать содержание произнесенного.
Это гарантирует права обвиненного и прочих лиц, которые участвуют в деле, так как законный интерес участника процесса содержится не только в том, чтобы понимать произнесенное, а и в том, чтобы быть верно понятным. Значение этого принципа ориентируется его сущностью и состоит в том, что этот принцип считается эффективной гарантией обеспечения прав и законных интересов участников уголовного процесса, любое из которых в любом случае связано с потребностью применения языка уголовного судопроизводства. Несоблюдение принципа языка судопроизводства в той либо иной форме непосредственно либо опосредованно связано с лимитированием прав граждан в уголовном процессе, вероятностью вынесения несправедливого, незаконного и бездоказательного решения в деле. Сообразно п. 5 ч. 2 ст. 381 УПК РФ, несоблюдение права подсудимого пользоваться языком, которым он владеет, и помощью переводчика считается нарушением уголовнопроцессуального закона, которое повлияло либо могло воздействовать на постановление законного, аргументированного и объективного вердикта, и имеет своим результатом его отмену в любом случае. При этом в случае не предоставления данных прав происходит несоблюдение положений ст.
18 УПК РФ и, безусловно, сложного принципа охраны прав и свобод человека и гражданина. Сложный принцип охраны прав и свобод человека и гражданина получает выражение и в принципе обеспечения подозреваемому, обвиняемому права на защиту. Будучи социально-правовой ценностью, право на защиту от обвинения занимает характеризующее место в системе гарантий лица в уголовном судопроизводстве. Статья 48 Конституции РФ учитывает, что любому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи, которая оказывается безвозмездно в случаях, предусмотренных законом. Обеспечение подозреваемому, обвиняемому права на защиту пребывает в фокусе внимания Совета Европы, так как Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. содержит норму про то, что любой обвиняемый в совершении уголовного преступления вправе защищать себя лично или же через посредство подобранного им лично защитника или же, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, воспользоваться предложениями назначенного ему защитника безвозмездно, когда того требуют интересы правосудия (ч. 3 ст.
6 Конвенции). Уголовный процесс являет из себя своеобразную сферу деятельности, которая возникает и развивается в связи с совершением преступления, в следствии этого учитывает применение мер принудительного нрава, существенно ограничивающих права человека. По нашему мнению, подозреваемый, обвиняемый занимают отличительное положение в ходе уголовно-процессуальной деятельности. Непосредственно сравнительно данных лиц могут быть безосновательно применены меры пресечения, что считается значимым нарушением прав человека государством, которое стремится войти в мировое сообщество.
Помимо этого присутствует кроме того угроза даже осуждения лица невиновного в совершении преступления, что может быть только следствием ненадлежащего исполнения собственных обязанностей органами государственной власти. Право на защиту обычно понимается как совокупность процессуальных прав, которые предоставляются и обеспечиваются законом подозреваемому, обвиняемому для оспаривания выдвинутого против них подозрения или же обвинения в совершении преступления, для доказывания собственной невиновности или же меньшей виновности, также для защиты иных законных интересов в уголовном деле. Право на защиту — не только залог интересов лица, но и залог интересов правосудия, это социальная ценность [9, с. 12]. Деятельность защитника в этом направлении не есть вторжение в зону ответственности суда, следователя, дознавателя, не будет мешать борьбе с преступностью [10].
Заключение.
Формулировки, используемые законодателем в ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса РФ для обозначения назначения современного уголовного судопроизводства, позволяют некоторым авторам признать, что в нашей стране складывается уголовный процесс некоего нового — охранительного вида.
Какой критерий применялся для отбора из всего разнообразия прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конституции РФ, тех, что обязаны быть обозначены в УПК РФ, и, более того, поименованы принципами уголовного судопроизводства, нигде не поясняется. Известно, что в процессе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовного дела закон допускает очень серьезную вероятность лимитирования конституционных прав и свобод человека и гражданина. Для начала, ограничиваться могут права подозреваемого или же обвиняемого (подсудимого, осужденного), а степень такового лимитирования по сравнению с мерами, предусмотренными иными отраслями права, считается, пожалуй, предельной. В тексте УПК РФ не находится упоминаний о праве на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства, на свободный труд и образование, на частную собственность и множестве иных, легко уязвимых в том числе и при условии полнейшей законности деятельности органов предварительного расследования и суда. Требования, например, об охране жизни и здоровья участвующих в деле лиц не помещены в систему принципов, хотя отдельные статьи УПК РФ прямо увязывают вероятность производства следственных действий с неимением опасности для их жизни и здоровья (ст. 181, 202, ч. 3 ст.
170 УПК РФ) или обязывают использовать меры безопасности к участникам или же другим лицам, их близким родственникам, членам семьи или же близким лицам при наличии необходимых данных про то, что им грозят убийством либо применением насилия (ч. 3 ст. 11 УПК РФ). С нашей точки зрения, простое причисление отдельных прав и свобод человека и гражданина к принципам уголовного процесса не имеет возможности рассматриваться в виде абсолютного средства обеспечения их успешной защиты. Для этого обязан быть создан механизм, распространяющий свое действие на любую уголовно-процессуальную деятельность, на все стадии уголовного процесса. Список использованных источников.
Глушкова С. И. Права человека и гражданина в контексте глобализации / Правовая система России в условиях глобализации: Сборник материалов круглого стола / Под ред. Н. П. Колдаевой, Е. Г. Лукьяновой. — М.: «Ось-89», 2005. ;
354 с. Невирко Д. Д. Права и свободы человека и гражданина: проблемы соотношения, взаимодействия и иерархии / Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2004. — 27 с. Варламова Н. В. Российская теория права в поисках парадигмы // Журнал российского права. — 2009, № 12.
См. статьи 20−23, 25−29 Конституции РФ См. статьи.
3, 13 ч.3, 29 ч.4, 30, 31 Конституции РФ См. ст. 7 Конституции РФ, ст. 34 — 44Варламова Н. В. Российская теория права в поисках парадигмы // Журнал российского права. — 2009, № 12.Комаров С. А. Механизм правового воздействия /Общая теория государства и права.
Академический курс в 3-х томах / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2001. С.94−95Международное право в документах: учеб. Пособие /сост.: Н. Т. Блатова, Г. М. Мелков. 3-е изд., перераб. и доп.&#.
160; М., 2002. С.106Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2008 // СПС «Консультант.
Плюс.Авакьян С. А. Конституционное право России: учеб.
курс: в 2 т. М., 2005. Т. 1. С. 499Нудненко Л. А. Конституционные права и свободы личности в России: учеб.
пособие. СПб., 2009. С. 51 Зиновьев А. В. Проблемы теории и практики прав человека // Конституция РФ: доктрина и практика / отв. ред.
В.Д. Зорькин. М., 2009. С. 174. Витрук Н. В. Общая теория правового положения личности. М., 2008 // СПС «Консультант.
Плюс. Гасанов К. К. Конституционный механизм защиты основных прав человека: моногр. М., 2004. С. 186−187 Югов А. А. Механизм реализации конституционных (основных) прав, свобод и обязанностей — ключевой компонент подлинного народовластия // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 7; СПС «Консультант.
Плюс"Еремеева E.A. Механизм защиты прав и свобод человека и гражданина: понятие, структура, непосредственное действие // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 2; СПС «Консультант.
Плюс".Кикоть В. А. Комментарий к ст. 2 // Постатейный комментарий к Конституции Российской Федерации / под обш. ред. В. Д. Карповича. М.: Юрайт-М; Новая Правовая культура, 2002.
Мархгейм.
М. В., Смоленский М. Б., Яценко И. С. Конституционное право Российской Федерации: учебник. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003 С. 220 Орлова О. В. Социально-правовой механизм реализации и защиты прав и свобод личности в гражданском обществе // Государство и право. 2008.
№ 7. С.72Ергашев Е. Р. Прокурорское надзорно-охранительное право как самостоятельная отрасль современного российского права // Современное право. 2005. № 10.
С.39Бесарабов В. Г., Кашаев К. А. Защита российской прокуратурой прав и свобод человека и гражданина. М.: Издательский дом «Городец», 2007.
С. 182.
