Массовая культура и контркультура

Содержание

• Введение
• Глава 1. Понятие «массовая культура», «контркультура»
  • 1. 1. Основные подходы к определению понятия «массовая культура»
  • 1. 2. Основные подходы к определению понятия «контркультура»
• Глава 2. Проявление и значение массовой культуры и контркультуры в обществе
  • 2. 1. Особенности проявления и роли массовой культуры
  • 2. 2. Особенности роли и проявления контркультуры
• Заключение
• Список литературы

Актуальность настоящего курсового исследования. Трансформация российского общества в ходе реформ значительно изменила культурно-историческую ситуацию: границы между полярными явлениями сместились, стали размытыми или перестали существовать; ценности и смыслы многих явлений претерпели кардинальное переосмысление, становясь идеологически неопределенными и нередко многозначными; методы политического контроля над культурой изменились — прямое принуждение уступило место косвенным воздействиям, а идеологически направленное давление способствовало формированию новой, «открытой» культуры, нового менталитета, новой страны. Эти тенденции обусловили «вхождение» России в современную техногенную цивилизацию и формирование американоцентричного сознания и ценностей, что создало культурную оппозицию между «раскованной» молодежью, открывшей для себя «новые шансы» и старшим поколением, которое являют собой живое воплощение привычки к коллективной жизни и равенству без достатка.

Американоцентричное сознание в своей основе содержит контркультурные элементы, такие как слом национальных культурных ценностей и замена их иными культурными приоритетами.

При появлении «чуждой» культуры произошло неизбежное столкновение и конфликт двух культурных систем: западной и российской. Однако к концу 90-х годов XX века доминирующей тенденцией массового сознания стало возвращение от западных увлечений к «исконно русским» ценностям и эталонам саморазвития. На фоне напряженного противостояния «прототалитарных» и «антитоталитарных» сил появилась неполитическая ностальгия по «старым добрым временам» и тяга к доисторической целостности страны с ее апологией самодержавия, православия, народности, национальной однородности и культурной замкнутости.

Особое место в структуре культуры XX—XXI вв.ека занимает молодежная культура. Настроения молодежи, ее взгляды и идеалы отражают общий нравственный, идеологический и политический климат в обществе. От молодежи зависит будущее любой страны, так как общество постоянно меняется и его обновление происходит, прежде всего, усилиями молодого поколения. Вот почему изучение ее культуры, в том числе и контркультуры, позволяет выявить возможности дальнейшего развития социума в целом.

Ограниченное число работ, посвященных непосредственно интересующей нас теме, свидетельствует не об отсутствии к ней внимания, но лишь о том, что в нашей стране этот феномен появился несколько позже, чем на западе, а превратился в предмет непредвзятого анализа еще позже.

Но ни в одной из этих работ контркультура не рассматривается как целостное явление, не выделяются сущностные черты, мировоззренческие основания и механизмы ее функционирования.

Цель данной работы заключается в том, чтобы осуществить анализ массовой культуры и контркультуры как целостного феномена и раскрыть специфику проявления контркультуры в истории человечества и в современной России.

Реализация указанной цели потребовала решение следующих задач:

— осуществить анализ основных подходов к вопросу о сущности понятия «контркультура»,

— осуществить анализ основных подходов к вопросу о сущности понятия «массовая культура»,

— исследовать основные проявления в обществе массовой культуры и контркультуры.

Глава 1. Понятие «массовая культура», «контркультура»

1.1. Основные подходы к определению понятия «массовая культура»

Поскольку существует обширная зарубежная

литература, в той или иной степени посвященная «массовой культуре», массовым коммуникациям, различным аспектам бытия «массового человека», мы прежде всего должны определить отношение к этой литературе, взятой как целое. Критический разбор отдельных работ представляет собой специальную задачу, и, как мы постараемся показать, она минимально связана с действительным содержанием интересующей нас проблемы. Дополнительная сложность диффренцированного рассмотрения источников заключается в том, что мы сталкиваемся или с работами, где понятие «массовая культура» считается ранее определенным и хорошо известным (Эдгар Моран, Джанни Тоти, Фрэнсис Баркус, Малколм Маггеридж, Вэнс Пэкард и другие, но их труды даже и по интенции не выходят за рамки социальной публицистики); или с книгами, где по крайней мере формально проблема узкомассовой культуры не обсуждается, Миллс, Фромм, Рисмен, Маркузе.

В работах первой группы есть богатейшая фактография относимых к массовой культуре явлений, но ее упорядоченное рассмотрение принципиально не осуществимо без предварительного построения рабочей концепции «массовой культуры». В работах второй группы на различных этических основаниях осуществляются попытки анализа современной буржуазной культуры как целого, при очевидной размытости границ между «массовой культурой» и элитарной, выступающих в совокупности в качестве изоморфной популярной культуры, несущей крайнюю степень отчуждения личности в условиях буржуазного общества, отождествляемого с обществом вообще.

Фактически весь ряд выдающихся философско-социологических трудов нашего столетия, устремленных к осознанию произошедших в мировой истории перемен, сфокусирован на проблеме «человек-масса». К этому ряду принадлежат «Восстание масс» X. Ортеги-и-Гассета (1930), «Духовная ситуация эпохи» К. Ясперса (1931), «Конец нового времени» Р. Гвардини (1950) и многие другие. Главным обстоятельством, обусловившим своеобразие ситуации рубежа XIX XX вв., был колоссальный взрыв в росте народонаселения. Данные статистики говорят, что за все девятнадцать веков своей истории европейское население ни разу не превысило 180 млн., а за время с 1800 по 1914 г. оно достигло 460 млн. Спустя восемь десятилетий на планете проживало уже свыше 6 млрд. человек. Налицо более чем геометрическая прогрессия.

Эти обстоятельства, повлекшие резкое изменение условий человеческого существования, оказали существенное влияние и на судьбы духовного, в том числе художественного, творчества. По замечанию X. Ортеги, в массу вдохнули силу современного прогресса, но забыли о духе. «Массовый человек, ощутив свою победу, ощутив свое большинство, ощущает себя совершенным. Человеку незауряному для этого требуется незаурядное самомнение». Если вся предыдущая культура старалась преодолеть архаические черты, заложенные в природе человека, возвысить и одухотворить их, то в XX в. вся архаика выступила без маски. Архаические черты, живущие в глубине человека, празднуют свою победу в феномене массового искусства. Что ждет этого человека, какой жизнью ему суждено жить? задавал вопрос испанский философ и отвечал: «Да никакой. Он обречен представлять собой другого, то есть не быть ни собой, ни другим. Жизнь его неумолимо теряет достоверность и становится видимостью, игрой в жизнь, и притом чужую» .

Очевидно, что нивелирование индивидуальности вызывает к жизни определенные потребности массового сознания и психологии, претворившиеся в характере массового искусства. Путь к самому себе, к обретению собственной индивидуальности всегда связан с усилием по преодолению стереотипов, нежеланием оставаться в рамках достигнутого. Именно те трудности, которые мешают человеку осуществиться, будят и напрягают его силы и способности. Масса же отличается удивительной леностью, нежеланием напрягаться, чтобы проникнуть в специфику языка искусства, его сложную лексику, постичь его неоднозначность.

Анализ реальных процессов, породивших феномен массового человека и массового искусства, обращает внимание на то, что на развитие этих явлений во многом оказали влияние средства массовой коммуникации: кинематограф, радио, телевидение. Бурное развитие средств массовой коммуникации позволяет приобщиться к литературе, искусству все большему количеству населения. Это изменяет условия культурной жизни, ломая вековые формы существования традиционных видов искусств. В связи с колоссальным ростом народонаселения происходит стремительный рост городов, прямо отражающийся на таких традиционных формах потребления культуры, как развлечения, зрелища, чтение. В конце XIX в. отмечается огромное увеличение тиражей и расширение книжного рынка, что остро ставит перед социологией искусства проблему читающей публики и ее вкусов.

На этом фоне сразу стало очевидным важное обстоятельство: те начинания художественной интеллигенции, которые были устремлены на осуществление идеи «высокое искусство для народа», на деле оказались несостоятельными. Известен провал так называемой «Первой народной выставки картин», организованной Товариществом передвижников в 1904 г. Составленная из картин В. Е. Маковского, Г. Г. Мясоедова, Н. А. Касаткина на сюжеты народной жизни, эта выставка была отправлена в рабочие районы Петербурга, где и находился тот живой зритель, сюжеты из жизни которого воплотили художники. Парадокс состоял в том, что те, к кому апеллировало искусство, описывая и изображая их тяготы и унижения, не пожелали смотреть на собственную жизнь на этих живописных полотнах. И напротив, в то же самое время на шестой выставке Петербургского общества художников гигантский успех сопровождал картину X. Семирадского «Христианская Дирцея в цирке Нерона».

Как известно, к числу трагических неудач приходится отнести и аналогичную попытку Л. Н. Толстого, специально создавшего цикл рассказов для народа. Дешевые издания не расходились, а народ по-прежнему с большим интересом и удовольствием покупал лубочные книжки с Никольского рынка с ярко раскрашенными картинками на обложке, предпочитая Толстому популярного писателя Кассирова.

Для исследователя, пытающегося осмыслить эти факты, возникает вопрос о причинах столь глубокой укорененности в массовых вкусах потребности в том, что выступает под маркой любовного романа, детектива, боевика, вестерна и т. п. Является ли все это искусством или перед нами некий суррогат, не имеющий отношения к художественному творчеству? Заразительность, эмоциональная насыщенность массовых жанров, безусловно, позволяет оценивать их как искусство, несмотря на эксплуатацию известных клише, трафаретов, сюжетных схем. Здесь важно отдавать себе отчет в том, что исходный фабульный каркас всегда можно выявить и в новейших, авангардных формах творчества; массовые формы, таким образом, обнаруживают способы повествования и структуру, во многом аналогичную той, которая используется высоким искусством. В высоком искусстве фабульный каркас подвергается действию механизмов возвышения (как в случае, например, с «Фаустом» древнее народное повествование поднимается творцом до уровня высокой художественно-философской разработки), в массовых жанрах фабула подвергается дейстию механизмов снижения.