& quot;Конечно, я не Ксения Блаженная, я не способна на такие жертвы, но мне так хочется что-нибудь сделать для этих несчастных бездомных. Я провожув этом фонде почти все свое время, я уже не могу жить без этого подвала." (Библиотекарь, 45 лет) Еще одной формой светской благотворительности стало создание трудовых артелей, как правило, швейных, для бедных девушек. Эта форма стала особенно популярна после выхода в свет романа Чернышевского «Что делать?» (Водовозова 1987).
Хозяйки таких артелей выкупали девушек из публичных домов, предоставляли им жилье, еду и обеспечивали работой, например, заказами на пошив одежды. Ни одна из этих артелей не просуществовала долго, но подобный опыт также вызывает интерес наших современниц. В Петербурге существует христианский девичий приют, директор которого принимает девочек, сбежавших из дома и из интернатов, часто малолетних проституток. В этом приюте заботятся о них, обучают рукоделию и другим трудовым навыкам. Когда женщины в дореволюционной России решали посвятить свою жизнь помощи нуждающимся, они имели для этого разные возможности. Организационная инфраструктура общества и их собственные материальные ресурсы открывали путь к участию в благотворительности. Женщины могли принять участие в деятельности уже существующей религиозной общины или благотворительного общества; создать религиозную общину, благотворительный институт или попечительствовать над такими организациями. В исследовании «Женщины в благотворительных организациях в современной России: мотивация участия» была выдвинута гипотеза о том, что мотивы и традиции благотворительности дореволюционной России влияют на мотивацию участия сегодняшних благотворителей.
Подтверждение данной гипотезы мы получили во многих интервью. Многие респонденты ссылались на значимость для них традиций русской благотворительности и православной церкви. Для процесса идентификации участников благотворительной деятельности сегодня важен поиск культурных традиций, важен тот факт, что в русской истории существовала определенная культура благотворительности. Русская православная церковь, пытаясь восстановить свое влияние на духовную жизнь общества, в настоящее время покровительствуют некоторым благотворительным организациям, также ссылаясь на дореволюционные традиции. Религиозность является одним из важных идеологических оснований для благотворительности. Из интервью видно, что в семьях респонденток было принято давать милостыню нищим у церкви. В настоящее время верующие женщины, как правило, работают в благотворительных организациях религиозной направленности, например, в Армии Спасения, Обществе Петра и Павла, Фонде им.
Ксении Блаженной т.д.Не только исследователи, но даже администраторы к концу XIX века дружно констатировали неэффективность чисто репрессивного подхода к решению вопроса. Рассмотрим ситуацию подробнее. В стране действовала система ареста нищих, помещения их в приемник и далее рассмотрения дела в городском Комитете разбора и призрения нищих. Комитет был государственным учреждением, его администрация состояла из вице-президента и восьми членов, включая юристов и врачей, которые вели бюллетени о количестве прибывших за день нищих, заполняли на каждого «разборный листок» с рубриками — имя, фамилия, сословие, возраст, национальность, вероисповедание, особые приметы, состояние здоровья, место жительства, ремесло, опись ценностей и вещей, сданных на хранение. Сведения этого сорта составляли богатый банк эмпирических данных для научного исследования нищенства по всей империи, учитывая, что земская статистика, часто изучавшая бедность, была только в одной трети губерний, а не во всех, как иногда ошибочно думают. Обычно нищих доставляли городовые, но порой они приходили и сами с просьбой о пособии.
В особую книгу заносились имена и размер пожертвований для Комитета от частных лиц. Помощь была денежной, либо продовольствием и лекарствами. Но основной массив расходов покрывался государством. После опроса и медицинской обработки новичка остригали, вели в баню и переодевали. Он поступал на полное обеспечение Комитета, получая регулярное и полноценное питание и ночлег. Один раз в неделю происходило заседание Комитета, гдепроводилась сортировка клиентуры. Дряхлых и больных помещали в богадельни и больницы, но это было делом трудным из-за их хронической перегруженности.
Пресса столичная и провинциальная была переполнена постоянными жалобами на нехватку подобных учреждений. Здоровых нищих отправляли на фабрики и в мастерские при наличии мест, иногда такие мастерские создавались при самих комитетах. Праздношатающихся, злостных нищих и бродяг доставляли к мировым судьям, которые распределяли их либо в тюрьму, на поселение в Сибирь, либо высылали на родину или в места предыдущего проживания. В 1896 году по этапу было отправлено 2 899 человек, в том числе из столицы 807, а в 1897 году — соответственно 1 187 и 575.
Потом цифры стремительно поползли вверх. Только в течение 1903 года из санкт-петербургских пересылочных тюрем было отправлено «на родину» почти 30 тысяч человек в качестве «опасного элемента населения, отбившегося от труда». Вся эта процедура довольно дорого обходилась казне, учитывая расходы на еду, новую одежду и обувь, лечение (иногда и похороны), переезд по железной дороге. Подавляющее большинство высланных вновь возвращались в города, так как на родине социальные корни были разрушены, работу найти было трудно, община их считала отрезанным ломтем, многих развратило тунеядство. Полученную в приемнике экипировку (к рубашке, пиджаку, брюкам и ботинкам зимой добавлялся еще и полушубок) продавали скупщикам и вновь наряжались в лохмотья. Вырученные деньги, как правило, пропивали. Кое-кто из таких летунов по нескольку раз в год проворачивал похожие операции (в печати упоминался рекордный случай сорокапятиразового попадания в приемник!), считая их разновидностью милостыни, получаемой не от частных лиц, а от самого государства. При этом хвастались, намекая на государственную винную монополию: «Отчасти приносим пользу казне! Перегоняем одежду на вино!» [3, с.
8−10; 5, с. 22−25, 28]. Как мера ограничения и уничтожения нищенства «этап и ссылка» были бесполезны, ибо тех, кто принципиально занимается этим промыслом, она не останавливала, а если человек временно и вынужденно прибегал к подаянию, так как не мог найти социабельных источников выживания, то эта мера наносила ему прямой вред, поскольку мешала возможности идти на заработки в другие районы. В родных краях этих возможностей у него не было, неслучайно он уже уходил отсюда.
Безвыходное, отчаянное положение опять выталкивало в нищенство. Сопровождалось это неврозами, деградацией и глубинной фрустрацией несчастных людей. Кроме того, ссылка регионально раздвигала границы нищенства, которое исторически концентрировалось в Центральной России. В Сибирских губерниях долгое время нищенством не занимались совершенно. Порочная практика ссылки сюда нищих сделала свое недоброе дело. С конца 70-х годов в местных городах образовалось многочисленное «дно», и появились «свои» нищие. В конце XIX века Министерство внутренних дел распространило среди губернаторов страны специально составленную анкету о нищете в руководимых ими районах.
Она включала вопросы: число нищих в губерниях, распределение их по полу, возрасту, национальности, вероисповеданию и сословиям, сколько пользуются случайным подаянием и организованным, сколько поступают в богадельни и приюты, наличие учреждений и капиталов общественного призрения (частных и церковных), насколько действенны репрессивные меры против нищеты. Подавляющее количество опрошенных констатировало свое неверие в полезность «этапа и ссылки». Неудачи репрессивных мер борьбы с нищенством вносили пораженческие и упаднические настроения в ряды сторонников этой борьбы вообще. Впрочем, не только эти неудачи вызывали уныние среди тех, кто хотел «устранить зло разобщения» между людьми разного достатка. Постепенно в общественном мнении стало расти убеждение: борьба с нищенством — комплексная, очень сложная задача, которую не решить ни индивидуальными порывами высокого религиозно-морального пафоса, ни чисто административными мерами, единообразными для всей огромной и регионально разнообразной страны. Многие так называемые «проклятые» социальные вопросы, писал Е. Максимов, взаимосвязаны, и их решение должно быть планомерным [2, с. 39].
Он считал, что успешное решение этой задачи охватывает проблемы глубочайшей модернизации страны, включая рост народного благосостояния (уменьшение крестьянского малоземелья, развитие кустарных промыслов в кооперации, уничтожение безработицы), увеличение размеров местного самоуправления, демократическую реформу образования, усиление юридической защиты населения, особенно низов, и серьезную трансформацию народного сознания на базе увеличения автономности личности за счет размывания сословных перегородок и статусной заданности. Как видим, это идеальная сверхпрограмма. А что еще делалось в реальности кроме репрессивных акций? Приносило ли это плоды? Вторая историческая форма борьбы с нищенством — «система призрения» — имела различные виды, начиная с традиционного, стихийного подаяния милостыни и кончая сложной социальной организацией благотворительного дела с опорой на научные исследования вопроса, собственной прессой, съездами, на которых обобщался положительный опыт, отечественный и зарубежный. Исходная, неорганизованная форма вызывала двойственное чувство исследователей. & quot;Как показал опыт, она наряду с действительной пользой приносит много вреда, так как приручает … к жизни без труда и тунеядству&.
quot; и невольно плодит проходимцев. И хотя стихийная милостыня не исчезала из обихода, ей стали, особенно с конца XVIII века, противопоставлять (и тенденция эта все время росла) организованное частное, коммунальное и государственное призрение в двух целевых и содержательных разновидностях -" терапевтическое", направленное на преодоление уже сложившихся крайностей бедственного положения людей, и «профилактическое», оказывающее помощь до наступления крайней нужды и этим предотвращающее ее. Последняя всегда индивидуализировала помощь, апеллируя к конкретным людям и небольшим группам их, опиралась на научное изучение потребности и размеров помощи. Ведь совершенно очевидно, что помощь тем, кто может (и хочет) работать, и тем, кто уже не может по дряхлости, убогости или болезни, должна различаться. Были также сильные возрастные и половые вариации. Стихийная милостыня всех механически выравнивала.
Заключение
.
За годы реформ заключительного десятилетия XX в. в Рф состоялось внезапное расслоение заработков народонаселения и возникла бездна между обеспеченными и бедными. Бедность, безработица, финансовая и общественная непостоянность интенсифицируют процесс маргинализации народонаселения. В следствии возникает слой пауперов,. складывается «социальное дно. Представители дна сообщества имеют сходные черты.
Это люди, не имеющие материальных ресурсов, стойких взаимосвязей, потерявшие простые навыки и доминантные значения социума. Они практически прекратили борьбу за свое существование. К представителям общественного дна относятся и профессиональные попрошайки. Профессиональный нищий есть субъект, по своему состояния здоровья способный трудиться, но в виде промысла занимается прошением подаяния в той или иной форме.
Список литературы
Абросимова Б. А. О благотворительных организациях в России // Советское государство и право. 2014. № 1.Бахтиаров А. Босяки. Очерки с натуры.
СПб.: Изд. Ф. И. Митюрникова, 1903.
Благотворительные учреждения Российской империи: В 4 т. Спб., 2012.
Власов П. В. Благотворительность и милосердие в России. М., 2011.
Гаврилова Н. Филантропия с выгодой // Былое. 2013. № 11−12.Герье В. Е. Записки об историческом развитии способов призрения бедных. М.: Т-во И. Д. Сытина, 1891.
Голосенка И. А. Нищенство как социальная проблема (из истории дореволюционной социологии бедности) // Социологические исследования. 2013.
№ 7.Голосенка И. А. Нищенство в России // Социологические исследования.
2014. № 8.Горностаев И. Ф. Задача детской помощи//Трудовая помощь. 1911.
№ 3.Гогель С. К. Современное положение общественного призрения в России // Труды.
Съезда по общественному призрению, созванного Министерством внутренних дел 11−16 мая1914 г. Т. 1. СПб.: Тип. Безобразов и К°, 1914.
Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 2014.
Добровольская Т. А., Мастеропуло А. П., Поддубный М. В. О перспективах возрождения христианской благотворительности // На пути к свободе совести. М., 2011.
Кейнс Дж.-М «Общая теория занятости, процента и денег» М.: 2012 г. Линев Д. А. Причины русского нищенства и необходимые против них меры. СПб.: Тип. В. Демакова, 1891.
Левинстим А. А. Профессиональное нищенство, его причины и формы. СПб.:Тип.Стасюлевича, 1901.
Лыткин В. А. История социальной работы в России. Калуга, 2012.
Максимов Е. Историко-статистический очерк благотворительности и общественного призрения в России // Антология социальной работы: В 5 т. М., 2012. Т. 1. С.
9−28.Максимов Е. Д. Опыт организации разбора нищих в провинции // Вестникблаготворительности. 2012. № 6.Максимов Е. Д. Происхождение нищенства и меры по борьбе с ним.
СПб.: Тип. В. Киршбаума, 2010.
Маро М. И. Беспризорные. Социология. Быт. Практика работы М.: Новая Москва, 1925.
Новобергский Н. Я. По пути к вырождению. Социально-гигиенические очерки. СПб.: Тип. A.M.Лассман, 1913.
Нещеретный П. И. Исторические корни и традиции развития благотворительности в России. М., 2010.
Прыжов И. Нищие на Святой Руси. Казань: Молодые силы, 1913.
Раевский А. Л. Общественные работы, их понятие, современное положение и возможнаяроль в будущем. Харьков: Тип. «Печатное дело», 1913.
Рубель АН. Жилища бедного населения г. Санкт-Петербурга // Вестник общественнойгигиены, судебной и практической медицины. 1893. № 4; Козловский П. Угловыеквартиры 2-го участка Рождественской части г. Петербурга // Журнал Русского обществаохраны народного здоровья.
1913. № 2−4; Свешников И. Петербургские трущобы и их обитатели. СПб.: Тип.
В. Киршбаума, 1900.
Стог А. Об общественном призрении в России // Антология социальной работы: В 5 т. М., 2012. Т.
3. С. 5−30.Сухорукое М. Социальная работа в России // Социальная защита. 2014. №.
6. Товарищество борьбы с жилищной нуждой. СПб.: Тип. Ю. Н. Эрлих, 1911.
Филантроп (Максимов Е.Д.). Трудовая помощь, ее основание, задачи и важнейшие формы.СПб.: Тип. В. Киршбаума. 1899.
Фирсов М. В. Социальная работа в России: теория, история, общественная практика. М., 2011. Ц-с. Диагнозы и рецепты // Вестник Европы. 1885.
Кн. 12. Щербатов М. О повреждении нравов в России. М., 2012.
