Человек испытывает чувство вины, если он потерпел неудачу, причиной которой считает вполне контролируемые факторы. Такие факторы включают в себя не только недостаток или отсутствие усилий (старания), но и любые другие причины, которыми субъект способен сам управлять. Напротив, возникновение чувства стыда более вероятно тогда, когда неудача, по мнению субъекта действия, произошла из-за каких-то причин, не поддающихся его контролю, например, низких способностей.
Так как вина сопровождается эмоциями, связанными с личной контролируемостью фактора (недостаточность усилий при неудаче), она должна мотивировать индивида к действиям. В подтверждение этой гипотезы Covington и Omelich (1984) обнаружили, что студенты, которые сообщали, что испытывали вину после плохо сделанного в середине семестра теста, показали лучшие результаты на экзамене в конце семестра по сравнению со своими однокурсниками, не испытывавшими чувства вины. Таким образом, каузальная атрибуция своих успехов и неудач не только влияет на понимание субъектом ситуации и ведет к различным эмоциональным состояниям, но и определяет будущее поведение субъекта, направленное на достижение поставленных им целей, а также эмоции и поведение других людей по отношению к нему [29].
Рис. 2. Модель детерминант, определяющих поведение.
Рассмотрим другую ситуацию, когда ученик, столкнувшись с провалом на экзамене, вспоминает, что он в прошлом хорошо справлялся с экзаменами и что в этот раз он не готовился, не занимался как следует (не старался). Соответственно, он атрибутирует неудачу к недостатку усилий, стараний. Усилия, согласно атрибутивной теории — нестабильная (изменчивая) характеристика субъекта, поэтому в будущем имеет смысл ожидать лучших результатов. Поскольку усилия являются помимо всего прочего внутренней и контролируемой характеристикой (сам ученик может приложить усилия столько, сколько нужно), то она сопровождается чувством вины за плохой результат в сочетании с положительной эмоцией — чувства контроля за поведением. Разумные ожидания успеха в будущем в сочетании с позитивными эмоциональными последствиями — чувством вины — будут мотивировать субъекта и приведут к улучшению его учебной деятельности [23,24].
Из приведенных выше примеров следует, что атрибутирование к способностям и атрибутирование к усилиям своих неуспехов (провал на экзамене) при-водит к различным мотивационным и поведенческим реакциям на неудачу, так как они обуславливают различные эмоциональные состояния (стыд или чувство вины, чувство компетентности или отсутствие его). Причем атрибуция неуспеха к способности подавляет мотивацию (демотивирует), а атрибутирование неудачи отсутствием или недостатком усилий, наоборот, стимулирует мотивацию. Эти типы атрибуции вызывают также различные ожидания будущего успеха (соответственно, низкие или высокие) [13].
В своих последующих исследованиях в последние годы Б. Вайнер обратился к использованию социально-психологического подхода в изучении каузальных атрибуций. В своем подходе ученый подчеркивает важность рассмотрения дифференцированного влияния не только различных типов атрибуции (способности, усилия, трудности, удачи) субъекта деятельности на его эмоциональные со-стояния и поведенческие проявления (действия), но и влияние различных атрибуций субъекта на чувства, эмоциональные состояния и поведенческие ре-направленное на достижение цели по Б. Вайнеру [7]. акции других людей (например, учителей и одноклассников). Последнее, в свою очередь, ведет к изменениям в поведении самого субъекта.
Такие зависящие от типа атрибуции эмоциональные проявления личности Вайнер и его коллеги представляют в виде таблицы.
Таблица 3 — Атрибуции и доминирующие эмоции при неуспехе и неудаче [22].
Из таблицы следует, что в случае успеха внутренней локализации соответствуют такие самооценочные эмоции, как гордость, чувство компетентности, уверенность в себе и удовлетворение, а внешней локализации — благодарность, удивление и чувство вины. В ситуации неудачи внутренняя атрибуция провоцировала, прежде всего, чувство вины, а внешняя — гнев и удивление. Как видно, чувство вины могло сопровождать как успех, так и неудачу с той лишь разницей, что при успехе оно было связано с внешней атрибуцией, при неудаче — с внутренней.
Известный ученый Х. Хекхаузен рассматривает данный вопрос в другом ракурсе: «Если процессы атрибуции приводят к возникновению определен-ных эмоций, то эмоции позволяют установить, ка-ким причинам субъект приписывает результаты своего действия. Возможно человек поэтому так часто старается сдержать свои эмоции, что хочет скрыть от других те мысли, которые к этим эмоциями привели» [3]. Из этого высказывания следует, что по характеру проявляемых эмоций можно выявить тип атрибуции.
В своей работе Г. Бреслав указывает: «В атрибутивной теории Вайнера основная роль в изменении эмоции приписывается каузальной атрибуции инди-видом причин полезности или вредности данного воздействия; эта атрибуция может менять эмоцию и приводить к ее переоценке» [28].
Источник пассивности (отсутствие попыток чтолибо предпринять), которая является частью этого порочного круга, находится в когнитивной сфере. В состоянии депрессии люди мыслят пессимистически. Их атрибуции «депрессивны». Когда случается что-нибудь плохое, они объясняют это внутренними причинами («это моя вина…») и считают, что не могут самостоятельно добиться каких-либо улучшений в будущем («…и я ничего не могу с этим поделать»). Хорошие результаты относятся на счет временной удачи или действий других людей. Такого рода атрибуции приводят к появлению чувства безнадежности, а следовательно, и к отсутствию попыток изменить свою судьбу (Peterson and Seligman, 1984).
Для поддержания этих депрессивных атрибуций у страдающих депрессией людей возникает повышенная общая склонность к негативным мыслям. Исследования говорят о том, что у хорошо адаптирующихся людей в среднем на каждую негативную мысль приходится по две позитивных (Schwartz and Garamoni, 1986).
У людей, страдающих депрессией, наоборот, на каждую негативную мысль приходится менее одной позитивной. В исследовании Kendall обнаружено, что около 55% их мыслей имеет негативное содержание. («Я недостаточно способный, чтобы поступить в эту школу». «Мной никто не интересуется»). В состоянии депрессии все представляется человеку в мрачном свете.
Атрибутивный стиль понимается как личностная черта, которая является связующим звеном между негативными событиями и депрессией. «Депрессивный атрибутивный стиль» относится к тенденции рассматривать негативные события как вызванные внутренними, стабильными и глобальными факторами.
Какой вывод можно сделать об усвоенной беспомощности? Во-первых, весомых проверок атрибутивной переформулировки усвоенной беспомощности не проводилось. Хотя исследование ожиданий, самого прямого детерминанта беспомощности считается решающим в проверке истинности модели (Alloy, 1982), такого исследования не было. Точно так же исследование паттернов постулированных атрибутивных реакций (внутренний, стабильный, глобальный) проводилось в пользу проверки средних оценок по параметрам. Но средние оценки могут быть генерированы многочисленными, разнообразными паттернами реакций (Homeffer and Fincham, 1995). Наконец, мы очень мало знаем об истоках развития атрибуций, связанных с усвоенной беспомощностью (Fincham and Cain, 1986), и это важное упущение, если мы стремимся предотвратить усвоенную беспомощность [26].
Выделенные М. Селигманом оптимистический и пессимистический стили объяснения как приятных, так и неприятных событий (личностно значимых) отличаются друг от друга по таким параметрам, как постоянство, глобальность и персонализация (личная ответственность).
Постоянство. Люди, отказавшиеся от борьбы и ощутившие беспомощность, считают, что причины неприятных событий, происходящих в их жизни, постоянны. Люди же, не прекращающие бороться, наоборот полагают, что неприятные события — явление временное. Приятные события пессимисты расценивают как нечто временное. Оптимисты же, наоборот, считают их более или менее постоянными.
Глобальность. Когда пессимисты переживают нечто плохое, они распространяют это на всю свою жизнь. Их взгляд на неприятные события универсален. Оптимисты, напротив, ощущают, что жизнь не всегда такова, какой хотелось бы ее видеть. Они воспринимают жизнь как состоящую из отдельных частей, в каждой из которой есть своя ценность, которую нужно сберегать. Пессимисты объясняют приятные события временными причинами, например настроением, приложенными усилиями, а оптимисты стабильными — например, чертами характера и способностями [6].
Два параметра объяснительного стиля — глобальность и постоянство, согласно теории М. Селигмана, лежат в основе «надежды» и «безнадежности». Человек, полный надежд, считает неприятные события специфическими и временными, потерявший же надежду, напротив, — постоянными и универсальными.
Персонализация: интернальная — экстернальная. Столкнувшись с неприятными событиями, человек склонен либо винить себя самого (интернальное объяснение), либо кого-либо другого (экстернальное объяснение). В психологии установлено, что люди с низкой самооценкой винят во всех неприятностях самих себя, а люди с высокой самооценкой склонны обвинять других. Стиль объяснения приятных событий противоположен стилю объяснению неприятных. Если человек считает, что причина приятных событий он сам, то он себе нравится и испытывает положительные эмоции. В то же время человек менее склонен быть довольным собой, когда приятные события им объясняется как результат внешних обстоятельств, которые от него не зависят [21].
Разные типы атрибуции, помимо качественных характеристик вызываемых ими эмоций, отличаются еще уровнем (степенью) их аффектогенности. По мнению Х. Хекхаузена и его коллег, «приписывание себе способностей после успешного результата сопровождалось большим аффектом, чем приписывание себе усилий. После неудачи неудовлетворенность собой была тем меньше, чем больше человек относил ее на счет недостаточных усилий, а не способностей» [29]. В то же время неудача на фоне значительных усилий переживается удручающе, поскольку она приводит к выводу о невысоких способностях.
Автор считает, что самооценочные эмоции, связанные с внутренней локализацией причин (в частности, способности и усилия), обладают значительно большей мотивационной силой, выполняют мотивирующую функцию. «Если человек потерпел неудачу из-за того, что слишком мало старался, то он испытывает ощущение вины: он не сделал наилучшим образом то, что было вполне в его силах. За это он сам несет ответственность. Иначе обстоит дело в том случае, когда причиной неудачи стали недостаточные способности субъекта. В этом случае результатом оказывается стыд: субъект ощущает, что он осрамился перед окружающими, поскольку он вынужден признать перед лицом других людей свой изъян, за который он хотя и не несет ответственности, но который является его долговременной характеристикой. Таким образом, различие между стыдом и чувством вины проходит по показателю подконтрольности события» [5].
В случае же успеха испытуемые чаще всего сообщают о чувстве гордости, а также о чувстве собственной компетентности. Гордость представляет собой социальную эмоцию, чувство, возвышающее победителя над побежденными [5].
Отечественный психолог А. Б. Орлов отмечает, что влияние атрибуции при, как он называет, психологической причинности на мотивацию деятельности и в целом на поведение опосредовано различными эмоциональными переживаниями индивида. Автор подчеркивает, что причинные схемы не являются сугубо рациональными, рассудочными конструктами, действующими исключительно по законам чистой логики. «Действие причинных схем всегда сопровождается разного рода эмоциональными переживаниями и чувствами. Более того, сами эти чувства выступают в качестве весьма существенных промежуточных факторов, влияющих на мотивацию поведения» [4]. Действительно, несмотря на разницу в расставляемых акцентах, большинство теоретиков согласны с тем, что эмоции играют очень важную роль в мотивации деятельности человека [6].
Связь атрибуции с эмоциональными переживаниями была выявлена экспериментально. В одном из таких экспериментальных исследований учащихся попросили указать на специальных шкалах интенсивность различных эмоциональных переживаний героев вымышленных рассказов, в которых приводились типы атрибуции (причинные объяснения) успеха и неудачи. Результаты исследования показали, что изменение причинных схем (типов, стилей атрибуции) ведет к неминуемому изменению доминирующих чувств и эмоциональных переживаний.
В обзоре, посвященном проблеме атрибуции, О. А. Гулевич, И. К. Безменова также указывают на эмоциональные последствия процесса атрибуции. В частности, приписывание неудачи личностным особенностям ведет к возникновению чувства стыда, а трудностям задания или несправедливости — удивление и гнев. В то же время, в случае контролируемости внутренних причин (например, усилия) у человека возникает чувство вины, а при недостатке контроля — подавленности. Поэтому атрибуция не только влияет на понимание ситуации и определяет будущее поведение, она важна и потому, что помогает определить, понять, какие чувства при этом испытывает человек [2].
Исследования, посвященные проблеме самоуважения, также показали, что атрибутивные процессы, стиль объяснения так или иначе связаны с проявлениями уважения или неуважения личности к себе.
Неуважение к себе определяют как «стыд, проистекающий из представления об отсутствии у себя навыков и способностей, ценимых значимыми для меня людьми» [6]. Люди с низким уровнем самоуважения не ставят перед собой смелых целей, не воспринимают похвалу со стороны социального окружения, вредят себе. По мнению Franken и Prpich (1996), людям с низким уровнем самоуважения свойственны пессимизм и отчаяние.
Факт того, что оптимисты кажутся более здоровыми, чем пессимисты, может объясняться следующим: они в большей мере склонны к поведению, способствующему сохранению и укреплению здоровья. Оптимисты гораздо чаще преодолевают трудности, сосредотачиваясь на проблеме, а не на своих эмоциях. Они выходят из стрессовых ситуаций, используя более активные копинг-стратегии.
Таким образом, теоретический анализ проблемы взаимосвязи атрибуции и эмоциональных проявлений личности показывает, что причинное объяснение собственного поведения, своих успехов и неудач в деятельности выступает в качестве важнейшего фактора, детерминирующего эмоциональные реакции индивида. Более того, каждому типу и стилю атрибуции соответствует та или иная форма эмоциональных переживаний. При этом одни эмоции и чувства мотивируют деятельность, повышают ее эффективность, другие же, наоборот, способствуют снижению мотивации и продуктивности деятельности. Следует также отметить, что каждый из параметров изменений (по Вайнеру или по Селигману) связан с определенными эмоциями. В частности, локус причинности связан с гордостью, стабильность с надеждой или безнадежностью, контролируемость — со стыдом, благодарностью, жалость.
В целом, мы можем констатировать, что каузальная атрибуция представляет собой всеобъемлющий социально-психологический феномен, пронизывающий все сферы нашей жизни.
Заключение
Каузальная атрибуция — типично оценочное явление, и, как таковая, она может быть объективной и необъективной — позитивно или негативно предвзятой.
Основным механизмом, определяющим, по мнению М. Селигмана, будет ли восприятие субъектом его жизни и деятельностиоптимистичным или пессимистичным, является каузальная атрибуция, или причинное приписывание. Причинный анализ является когнитивной составляющей мотивационного процесса и в этом качестве оказывает влияние на поведение человека.
В данном контексте важно, какие характеристики каузальной атрибуции и каким образом оказывают влияние на мотивацию и поведение. В аспекте определения необходимых для операционализации феномена каузальной атрибуции параметров прежде всего существенно противопоставление внешних и внутренних причин. Разделение возможностей среды и личности — решающий параметр каузальной атрибуции во множестве моделей, разработанных разными авторами. Для основателя каузальной проблематики Ф. Хайдера источником такого понимания является левиновское общее уравнение поведения, представленное в виде функциональной зависимости от личности и соответствующего окружения.
Введение
еще одного параметра — стабильности — позволило Б. Вайнеру разработать четырехмерную схему причин, которой вплоть до сегодняшнего момента руководствуются почти все исследователи и которая, по мнению X. Хеккаузена, оказалась весьма плодотворной. Эта модель предполагает, что для предсказания или объяснения результатов своих или чужих действий индивиды используют такие факторы, как трудность задачи, способности, усилия и везение.
Согласно данным множества исследований, с оптимистическим стилем атрибуции тесно связана мотивация достижения успеха, а с пессимистическим — мотивация избегания неудач или «выученная беспомощность». Выученная беспомощность заключается в том, что человек чувствует себя бессильным перед воздействием на него внешнего мира. Он уверен, что не может влиять на обстоятельства и контролировать свою жизнь, отказывается от поиска решения проблем. Какие же показатели каузальной атрибуции определяют ее оптимистический или пессимистический характер? Пессимистический стиль предполагает, что успехи будут объясняться по большей части внешними нестабильными причинами, а неуспехи — внутренними стабильными.
При оптимистическом стиле успех объясняется внутренними стабильными причинами. Это создает ощущение способности влиять на ситуацию, изменять ее в более благоприятную сторону. Причем здесь не обходится без «розовых очков». Деятельные, самореализующиеся люди, как показали исследования, несколько преувеличивают долю своего влияния. Что касается объяснения неуспеха, то здесь данные исследований не однозначны. Можно объяснять его внешними причинами, и это помогает снять груз ответственности за неполучившееся. Но такое объяснение, на первый взгляд оптимистическое, не очень сильно способствует стремлению добиться положительного результата. Более действенным, способствующим поддержанию целенаправленной активности является объяснение внутренними нестабильными факторами («недостаточно постарался»).
Исследования показывают, что изменение характера каузальной атрибуции оказывает большее влияние на поведение человека, чем опыт успешности.
Выявлено, что если детям десятилетнего возраста прививать навыки оптимистической интерпретации, то это вдвое сокращает вероятность депрессии в подростковый период.
В целом, наше поведение определяется тем, как субъект интерпретирует обстоятельства жизни. Сама интерпретация формируется не только под воздействием опыта, но и в соответствии с теми образцами, которые предоставляют значимые лица. Существенный вклад в формирование стиля каузальной атрибуции школьников вносят педагоги. Закономерно возникает вопрос: в каком направлении происходит у школьников формирование внутренней интерпретации и ее последствий в реальных, а не лабораторных условиях образовательного процесса?
Использованная литература.
E der, D. T he Structure of gossip: Opportunities and constraints on collective expression among adolescents / D.
E der, J. E nke //American Sociological Review. — 1991. — V.
ol. 56. P. 494—508.
Festinger, L. A theory of social comparison processes / L. Festinger // Human relations. — 1954,№ 7. P. 117−140.
F oster E. К. R esearch on gossip taxonomy, methods, and future directions / E. К. F.
oster //Review of General Psychology. — 2004. — V ol. 8. — P. 78—99.
G ilbert D. T. T he Assent of man: Mental representation and the control ofbelief/D.T. Gilbert// The handbook of mental control / ed. by D. M. W egner, J.
W. P ennebaker. — E nglewood Cliffs, NJ., 1993. P. 57—87.
H afer, С. E xperimental research on just-world theory: Problems, developments, and future challenges / С. H afer, L. B.
egue // Psychological Bulletin. — 2005. — V ol. 131, № 1. — P. 128−167.
Heider, F. The Psychology of interpersonal relations / F. Heider. — N. Y., 1958.
Weiner B. A theory of motivation for same classroom experiences // Journal of educational psychology, 1979.
W einer B. A n attributional theory of achievement motivation and emotion / B. W einer // Psychological Review. —.
1985. — V ol. 9, № 4. P. 548—573.
Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. С.117−132.
Андреева Г. М. Социальная Психология. — Москва: Аспект пресс, 1998.
Андреева Г. М. Процессы каузальной атрибуции в межличностном восприятии [Текст] / Г. М. Андреева // Вопросы психологии. — 1979, № 6. С. 26−38.
Аронсон Э. Социальная психология: психологические законы поведения человека в социуме / Э. Аронсон, Т. Уилсон, Р. Эйкерт. — СПб., 2002.
Бокова О. А. К вопросу о теоретических основах изучения психологических феноменов ответственности и локуса контроля // МНКО. 2014, № 5 (48).
Васильев И. А. Мотивация и контроль за действием [Текст] / И. А. Васильев, М.Ш. Магомед-Эминов. — М.: МГУ, 1991.
Горбатов Д. С. Сплетничание как социально-психологический феномен/Д. С. Горбатов // Психол. Журн, 2009. Т. 30, № 1. С. 64−72.
Горбатов Д. С. Сплетня как средство социализации / Д. С. Горбатов // Вопр. Психологии, 2007, № 3. С. 106−115.
Гулевич О.А., Безменова И. К. Атрибуция: общее представление направления исследований, ошибки. Реферативный обзор. — М.: РПО, 1998.
Далгатов М. М. Каузальная атрибуция и деятельность: феноменология, исследования, изменение [Текст] / М. М. Далгатов. — М.: Психология, 2006. — 333 с.
Келли Г. Процесс каузальной атрибуции. / Современная зарубежная социальная психология. / Под ред. Андреевой Г. М., Богомоловой Н. Н., Петровской Л. А. — М.: МГУ, 1984. С. 127 — 137.
Леонтьев А. А. Психология общения. — М.: Смысл, 1997. С.213−227.
Межличностное восприятие в группе / Под ред. Андреевой Г. М. и Донцова А. И.
Обозов Н. Н. Межличностные отношения — Ленинград: издательство ЛГУ, 1979.
Общение и оптимизация совместной деятельности. / Под редакцией Андреевой Г. М., Яноушека Я. — Москва, Издательство МГУ, 1987.
Орлов А. Б. Методы изучения, активизации и развития мотивации учения в современной зарубежной психологии — М., 1999.
Росс Л. Человек и ситуация. Перспективы социальной психологии / Л. Росс, Р. Нисбетт. — М., 1999.
Селигман М. Как научиться оптимизму. М.: Вече, Персей, ACT, 1997.
Семечкин Н. И. Социальная психология на рубеже веков — Владивосток, Издательство Дальневосточного университета, 2001.
Фрэнкин Р. Мотивация поведения: биологические, когнитивные и социальные аспекты. — СПб.: Питер., 2003.
Хекхаузен Х. Мотивация и деятельность. — СПб.: Питер; М.: Смысл. 2-е изд., 2003.
Юревич А. В. К анализу исследований каузальной атрибуции в зарубежной социальной психологии //Вопросы психологии. — 1986.
— №. 4. — С. 24−37.
