Диалектизмы в рассказах Воробьева

Проза К. Д. Воробьева принадлежит к замечательным образцам русской литературы середины XX века. Несомненным достоинством произведений писателя является его язык, который только в наши дни становится предметом детального изучения. Самобытность языка произведений К. Д. Воробьева раскрывается в использовании нелитературных средств — диалектизмов и просторечия. Мастерство писателя состоит в умении объединить две языковые стихии: литературно-письменный язык и живую народно-разговорную речь — и во многом определяется искусным использованием экспрессивного потенциала просторечного слова и бережным отношением к диалектному слову как исторической базе национальной культуры. Использование в текстах художественных произведений элементов живой и народной речи является одной из ярких индивидуальных особенностей идиостиля К. Д. Воробьева. Диалектное слово у К. Д. Воробьева имеет сюжетную обусловленность и используется с целью описать труд и быт крестьянского населения, дать речевую характеристику персонажа, однако живое народное слово, введенное писателем в художественную речь, это еще и отражение национального самосознания автора. Включение диалектизмов в контекст повествования в первую очередь задается тематикой художественного произведения. Значительное место в творчестве К. Д. Воробьева занимают повести и рассказы о жизни русской послереволюционной деревни, в которых в большей степени обнаруживается мастерство писателя в искусном, свободном использовании диалектного материала. Диалектный материал в дискурсе К. Д. Воробьева представлен лексикой южновеликорусского и северовеликорусского наречий, междиалектной лексикой, а также группой слов, употребляющихся исключительно в курских говорах. Описание быта и труда крестьянского населения деревень юга России предопределяет органичность в художественной прозе К. Д. Воробьева лексики южновеликорусского наречия. Именно она помогает писателю в создании местного колорита, служит средством стилизации речи персонажей. Некоторые южновеликорусские лексемы используются К. Д. Воробьевым как средство создания образности, художественной выразительности. Так, например, лексема синель, встречающаяся в одноименном рассказе К. Д. Воробьева, включена автором в состав сравнительного оборота, чтобы подчеркнуть яркую деталь внешности героини рассказа: В нашем краю васильки были цветами, и назывались они синелью. <�…> Дарья — девочка в красном платке — к концу дня набирала целый огненный сноп одуванчиков, и рядом с ним ее глаза цвели синелью…

В меньшей степени писателем употребляются слова северновеликорусского наречия (бластиться, верея, куржак и др.). Особую роль в языке К. Д. Воробьева играет курское слово, оно выступает свидетельством глубокой исторической памяти писателя. К числу курских относим лексему блескучий, употребляемую писателем в значении «блестящий»: Мне нельзя было миновать бывшую сторожку, и на ее крыльце я увидел большой ворох чего-то блескучего, как огонь («Друг мой Момич»). Словом гречаники в Курской губернии называли хлеб из гречневой муки. Сохранение самобытности лексики курских говоров в языке К. Д. Воробьева, прожившего большую часть своей жизни вдали от родины, но сохранившего с ней духовную связь, свидетельствует о глубоком чувстве «родства с Курской землей, ее историей и природой» (А. Кедровский). В прозе К. Д. Воробьева используется и междиалектная лексика (граченята, дежка, закута и др.), использование которой позволяет в большей степени реализовывать требование доступности, понятности текста (И.Б. Голуб), однако соотношение территориально закрепленной (67,8%) и междиалектной лексики (32,2%) в художественном дискурсе К. Д. Воробьева свидетельствует о выходе писателя за рамки стандартного использования диалектизмов.

Большинство слов непонятны современному читателю и это препятствует раскрыванию в произведениях глубокой идеи и смысла. Поэтому актуальность работы связана с попыткой восстановления и толкования значений некоторых диалектизмов из рассказов К. Д. Воробьева.

Целью данной работы является рассмотрение диалектов в рассказах К. Д. Воробьева.

Задачи работы:

1) Выявить диалекты, которые непонятны современному читателю;

2) Составить словарь-комментарий к отобранным диалектам;

3) Раскрыть значение диалектов.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав: теоретической (раскрывается понятие диалектов) и практической части (словарь-комментарий к рассказам К.Д. Воробьева), заключения, списка использованной литературы.

1. Понятие о диалектах, их характеристика

воробьев проза диалект литература

Диалектология — это наука о территориальных разновидностях языка (диалектах). Термин «диалектология» происходит от греческих слов dialektos «разговор, говор» и logos «понятие, учение».

Диалектом называют разговорный вариант данного языка, которым пользуется ограниченное число людей, связанных общностью территорий, в постоянном и живом общении друг с другом; диалект не имеет своей письменной нормы.

Диалектизмы — характерные для каких-либо территориальных диалектов слова, словоформы, синтаксические словоформы, фонетические, акцентологические варианты, включенные в литературную речь и воспринимаемые как отступления от литературной нормы. Диалектизмы в литературном языке выступают как стилистическая категория, имеют ограниченное употребление, используются в литературных текстах для передачи местной (диалектной) речи (главным образом в художественной литературе, публицистике, в радиои телепередачах), как социально-характерологическая деталь речи персонажа, в авторской речи как диалектный синоним литературного слова (его диалектный фонетический, морфонологический вариант) для «оживления» речи, ее стилистического разнообразия, а так же в качестве номинации, отсутствующей в литературном языке (преимущественно в этнографических, географических описаниях).

Резкий диссонанс со сложившимися литературными нормами создает яркую стилистическую отмеченность диалектизмов, внося в текст стилистическое разнообразие, экспрессию народно-разговорной речи, непосредственность модальной оценки, меткость в обозначении соответствующего предмета, явления, свойственные народной речи, впечатление нешаблонного выражения мысли.

Диалекты в своей основе — это говоры крестьянского населения, до сих пор являющиеся средством устного общения среди значительной части населения нашей страны. В свою очередь диалекты делятся на северорусские и южнорусские наречия. Они выделяются комплексом диалектных явлений, которые по-разному выражаются среднерусских говорах.

На основе соответствующих явлений северные наречия характеризуют следующие диалектные черты:

Фонетические явления:

1) Отсутствие [j] в интервокальном сочетании в ряде форм глаголов и прилагательных. Ассимиляция и стяжения в возникающих при этом сочетаниях гласных.

Например, дел[аэ] т, друг [аа].

2) Произношение [с] в соответствии с сочетанием [ст] в конце слова Например, хво[с]

3) Произношение [м] долгого на месте сочетания [бм]

Например, о[м] ан

Грамматические явления:

1) Формы множественного числа существительных мужского рода обозначающих степень родства с суффиксом — ов'j, ев'j

Например, братовья, зятевья

2) Принадлежность к среднему роду и образование с суффиксом — атк существительных, обозначающих молодые существа.

Например, цыплятко, робятко.

При формах именительного падежа множественного числа.

Например, цыплятка, робятка.

3) Наличие грамматически согласуемых постпозитивных частиц — от, — та, — ту, — те. Или — ты, — ти.

Например, дом — от, жена — та.

Лексические явления:

1) Распространение таких слов — ухват, кринка.

На основе соответствующих явлений южное наречие характеризуется следующими диалектными чертами:

1. Фрикативный звук [?] в соответствии со звонкой заднеязычной фонемой [г] и его чередование с [х] в конце слова и перед глухим согласным.

Например, но[?] а — но [х].

2. Конечная фонема [т] при ее наличии в окончании третьего лица, единственного и множественного числа глаголов.

Например, [несет] - [несут]

Лексические явления:

Распространение таких слов:

Ток — место для молотьбы зерновых;

Цеп — орудие отмолки.

Широкая полоса говоров, находящихся между северным и южным наречиями, называются среднерусскими говорами. Они не имеют своего единого комплекса диалектных черт.

Всем среднерусским говорам свойственны лишь некоторые диалектные явления, общие с северным и южным наречиями. К ним относятся:

1) совпадения гласных а и о после твердых согласных в одном звуке, типа [ъ] во втором предударном и в неконечном заударных слогах.

Например, г[ъ] олова

И в звуках типа [ъ] или [а] в заударных конечных слогах Например, гор[ъ] д, гор[а] д

2) слова, характерные для северного наречия — квашня, квашёнка, ухват и т. д.

На основе вышеперечисленных особенностей диалектизмы подразделяются на:

— фонетические (пшоно вместо пшено; писня, мисто вместо песня, место; делат вместо делает; ламоцки вместо лямочки в северорусских говорах; нясу, ряка вместо несу, река; Хведор вместо Федор др. в южнорусских говорах);

— словообразовательные (например, гуска вместо гусыня в южных говорах, сбочь вместо сбоку в донском говоре и т. д.);

— морфологические (например, видел своими глазами, говорил с умным людям, где наблюдается совпадение окончаний творительного и дательного падежей множественного числа в северных говорах: насеет, пайдеть вместо несет, пойдет или у мене, у себе вместо у меня, у себя — в южных) и лексические, т. е. те слова, которые обычно и рассматриваются в лексике.

Лексические диалектизмы неоднородны, в них могут быть выделены следующие группы: собственно лексические, лексико-фонетические, лексико-словообразовательные, лексико-семантические и этнографические (этнографизмы).

Собственно лексические диалектизмы представляют собой неизвестные литературному языку слова, служащие названиями явлений, для обозначений которых в литературном языке употребляются слова с какой-либо другой непроизводной основой.

Приведем несколько примеров собственно лексических диалектизмов, указывая их литературные синонимы: байкать — говорить, пральник — валек, бирюк — волк, вечерять — ужинать, шибко — сильно, шигать — прыгать, серники — спички, люлька — трубка, наян — нахал, векша — белка, дежа — квашня, косуля — соха, пожня — заливной луг, назём — навоз, лонись — прошлым летом, лыва — лужа, гляделки, зенки — глаза, баз — двор, стерня — жнивье, дянки — варежки, оброть — недоуздок, конская уздечка без удил с одним поводом, инда — даже, так что, опростать — освободить, кочет — петух, скородить — боронить, басена — красавица, угунуть — затихнуть и т. д.

Лексико-фонетические диалектизмы выступают в качестве таких слов, которые отличаются от соответствующих им литературных слов лишь определенными особенностями звукового облика, не зависящими от различий в фонетической системе говора и литературной речи.

Их необходимо четко отграничивать от фонетических диалектизмов, представляющих собой диалектные факты, касающиеся уже не целостных лексических единиц, а звуков.

Так, фонетическими диалектизмами будут звуки ? (г фрикативный) и ие (дифтонг из и и е) в словах ?ълава, ?де, ?ъварит, лиес, сиено, хлиеб и т. п., звук е — на месте литературного о — в положении перед твердым согласным и под ударением (ср. бе[ре] за, ле[пе] шка, ве[се] лый и т. д.), а так же яканье (нясу, сяло, мяшок и пр.), цоканье (пецка — печка, цай — чай, коцка — кочка и др.) и т. д.

Лексико-фонетическими диалектизмами являются не звуки, как таковые, а целые слова с теми или иными отличиями в огласовке сравнительно с соответствующими однокоренными словами литературного языка: страм — срам, павук — паук, вица — вика, солодкий — сладкий, слухать — слушать, вострый — острый, голох — голос, гумага — бумага, колды — когда и т. д.

Лексико-словообразовательные диалектизмы — это такие неизвестные литературному языку слова, синонимами которых в последнем будут однокорневые образования, отличающиеся от них лишь своей словообразовательной структурой: блюдка — блюдце, любжа — любовь, гуска — гусыня, злыга — злодей, гордейка — гордячка, голить — оголять, марь — марево, курета — курица, лаваш — левша, лукно — лукошко, подсолнух — подсолнечник и др.

Лексико-семантическими диалектизмами являются слова общенародного характера, имеющие особое значение, несвойственное им в литературном языке: верх — овраг, пахать — мести пол, хозян — леший, ворог — колдун, людно — богато, дивно — много, больно — очень, дорога — улица, гораздо — очень, хозяйка — жена, оплот — забор, наглый — внезапный, волочить — боронить и т. д.

Этнографические диалектизмы представляют собой слова, возникновение и существование которых в языке связано со спецификой быта и трудовой деятельности носителей того или иного говора. К этнографическим диалектизмам относятся названия одежды, утварей, кушаний, местных обычаев и т. п. (шушун, панева — названия женской одежды, рыбник — пирог с запеченной целой рыбой, дожинки — название праздника, связанного с окончанием полевых работ). У этнографических диалектизмов обычно нет синонимов в литературном языке.

В своей основной массе диалектные слова не являются составной частью общелитературной лексики, но через разговорную речь (особенно через просторечие) проникают в литературный язык. Так, из диалектов пришли некоторые названия, связанные с циклом сельскохозяйственных работ, родом занятий в разных промыслах, с наименованием одежды и т. д. Например: боронить, борозда, клубень, стог (сена), копна, конопатить, омуль, бурлак, зыбь, корчевать, веретено и др.

Сравнительно недавно появились в литературном языке диалектные слова багульник, беспечный, ворковать, длина, дряблый, жерех, жерлица, жуткий, зазноба, закром, земляника, зря, клубника, ковырять, корявый, лебезить, мямлить, мохнатый, назойливый, осторожный, пасмурный, подоплека, смекалка, стрекоза, тайга, ухаб и многие другие.

Функции диалектной лексики в языке различны. Как и слова литературного языка, она выполняет номинативную функцию, называя местные бытовые предметы, одежду, обычаи и т. д. По-прежнему диалектная лексика используется для устного общения на той или иной территории, т. е. выполняет коммуникативную функцию. В письменных формах языка (например, в районных, областных газетах) некоторые диалектизмы помогают более доступно и понятно для местных читателей называть отдельные предметы, явления, процессы. Употребление диалектных слов в языке художественной литературы, в газетной речи — дин из путей проникновения в литературный язык. Например, широкое использование в газетной речи в последние десятилетия областных слов закром, закрома, зеленя и других привело к тому, что в современных словарях (например, в БАС или Словаре Ожегова) они уже даются без пометы обл., с которой были включены в 30−40-е годы в Словарь Ушакова.

Злоупотребление диалектизмами (и областными словами) в художественной литературе и, тем более в газетных публикациях затрудняет восприятие произведений, снижает силу их воздействия. Так, вряд ли уместными являются просторечно-областные слова костерил — ругал, сулил — обещал, в деловых критических статьях; За это ее (доярку) и костерили подруги; Шмелев сулил водопровод построить, но так и не сдержал своего слова.

Русские писатели и поэты — А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, А. В. Кольцов, Н. А. Некрасов, Н. С. Лесков, А. Н. Островский и многие другие — умело (и умеренно) использовали диалектные слова как одно из выразительных средств.

Слова, ограниченные четко территориальной географической сферой распространения, вызывают немалые затруднения в практике устного и письменного перевода. Необходимо хорошо понимать значение слова, чтобы уметь подобрать близкий по смыслу эквивалент (что редко удается) или описательно раскрыть его семантику.

В установлении норм употребления диалектизмов, а так же границ их использования в свое время большую роль сыграли статьи М. Горького, посвященные дискуссии о языке, проводимых в 1934 году в связи с обсуждением романа Панферова «Бруски». Для современного языка художественной литературы широкое использование диалектизмов не характерно. Наблюдается сложная, многоступенчатая перестройка диалектной лексики: от суждения сферы употребления отдельных диалектизмов до полного их исчезновения из словаря говора в связи с изменением методов ведения сельского хозяйства, угасанием отдельных ремесел, заменой или исчезновением многих социально-бытовых реалий и т. д.

Однако в ряде случаев одновременно с общей тенденцией к расширению сферы действия литературного языка наблюдаются отдельные семантические процессы внутреннего совершенствования лексической системы говоров, попытки сохранить их. Так, одним из характерных является процесс семантической дифференциации диалектных слов в связи с проникновением общелитературных синонимов. Например, в некоторых районах Волгоградской области диалектное слово курчата (курчонок) издавна использовалось для наименования всех маленьких птенцов курицы. С распространением литературного цыплята за ним закрепляется значение «самые маленькие птенцы», а диалектным курчата стали называть больших уже оперившихся цыплят.

Следовательно, наблюдается стремление ввести в местную речь литературное слово, активно его осмыслить, но сохранить при этом и некоторые местные синонимичные наименования путем их семантической дифференциации.

2. Словарь-комментарий к рассказам К.Д. Воробьева

1) «Петрак, как его звали домашние, не торопясь вяжет отличные рамы, тешет дуплятки для многочисленных пасек села и ладно шьет зипуны»

Дуплятка (дуплянка) — улей, выдолбленный в обрезке древесного ствола. [Вершининский словарь, том 2, с. 167]

2) Зипуны — зипун — м.р. (устар.) — старинная верхняя крестьянская одежда в виде кафтана без воротника, обычно из грубого самодельного сукна. [Вершининский словарь, том 2, с. 309]

3) «Петрак набирал в полу зипуна подтаявших кизяков и молча пулял ими на крышу хаты, отгоняя беду»

Кизяк — м., прессованный навоз, употребляемый как топливо в степных районах на Юге и Востоке СССР. [Словарь Р.Я., С. И. Ожегов, с. 222]

4) «Лешк, сымай сапоги, обувай лапти — закуту чистить»

Закута — м., хлев для мелкого скота. [Толковый словарь русского языка под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том1, с. 965]

5) «В поклоне у Матвея Егоровича горбилась голубая в белую полоску сатиновая рубаха, из-под нее виднелась заношенная исподница»

Исподница — нижняя рубашка (обычно женская). [Толковый словарь русского языка под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том1, с. 1241]

6) «- Дядя Матюша, видно, специально кобеднишнюю блошницу надел…»

Блошница — ж., ночная женская рубашка. [В. Даль, Толковый Словарь Живого Р. Я., Том 1, с. 99]

7) «…из отымалки скроил…»

Отымалка — ж. (обл.), тряпка, которой берут горшок из горячей печи. [Толковый словарь Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 2, с. 1018]

8) «Под навесом скургузились бочки и рундуки»

Рундук — а, м., большой ларь с поднимающейся крышкой. [Толк. Сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том3, с. 1405]

9) «Да их у меня на божнице сот шесть лежит»

Божница — ж., полка или киот с иконами. [Толк.словарь Р.Я. под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 165]

10) «Никак в речку упал, тять?»

Тятя — м. (простор., обл.), отец (употр. преимущественно в крестьянском обиходе). [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, 4 том, с. 854]

11) «Пелагея нарезала скибки зачерствелого хлеба <�…>»

Скибка — щепка, ломоть хлеба. [Даль Владимир, Толковый словарь живого великорусского языка, Т.4, с. 196]

12) «Зоб кочетиный сварили!»

Кочет — м. (обл.), петух. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 1492]

13) «Ты как заговорил с отцом, возгряк?!»

Возгряк — производное от сущ. возгря.

Возгря — ж., сопли, сопля, ноздревая слизь. [Даль Владимир, Толковый словарь живого великорусского языка, Т.1, с. 226]

14) «Воротись, балакать с тобой буду!»

Балакать — несов. (обл.), болтать, разговаривать [сл толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 80]

15) «Она на божнице рядом с просвиркой лежит»

Просвирка — ж. 1., белый круглый хлебец из крутого теста, употр. в православном богослужении. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 3, с. 996]

16) «Сиську шукает…»

Шукать — что, польск. искать, отыскивать. Шуканье ср. действ. по глаг. [Даль Владимир, Толковый словарь живого великорусского языка, Т. 4, с. 648]

17) «Тюря!»

Тюря — 1. ж., примитивное кушанье — крошеный хлеб в квасе или в воде с солью.

— 2. м. и ж., перен., нерасторопный, вялый человек, рохля (простореч.) [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 4, с. 843]

18) «Отсыпай по пять картузов из каждого»

Картуз — м., 1. Мешок для артиллерийского порохового заряда (воен. история). 2. Бумажный пакет для различных сыпучих веществ (устар. и обл.). 3. Головной убор с козырьком, неформенная фуражка. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 1327]

19) «А дома сбрехал, что за отавой поехал!.»

Сбрехать — соврать без злого умысла. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 4, с. 63]

20) Отава — трава, в тот же год выросшая на месте скошенной. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 2, с. 892]

21) «…матери его дышло!»

Дышло — а., ср., одиночная оглобля (между двумя лошадьми), укрепляемая к передней оси для поворота повозки при парной запряжке. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 822]

22) «Прикинув его ширину и тоскующее поглядев на соломенный горб своей клуни, видневшейся издали,<�…>»

Клуня — ж. (обл.), хозяйственная постройка для молотьбы и хранения хлеба. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 1379]

23) «Захватив беремя дров, он понес их в хату»

Беремя, мени — мн. нет, ср. (обл.), охапка [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 124]

24) «Он рубил плотно литой комель»

Комель — м. (обл.), 1. нижняя, основная, прилегающая к корню часть (растения, волоса, пера, рога), 2. толстый конец дерева. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 1420]

25) «Матвей Егорович долго сидел у конопляной скирды за сараем»

Скирда, ы — мн. Скирды, скирд — ж., большой стог сена или снопы хлеба, сложенные по особому в большую кучу для хранения под открытым небом. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 4, с. 214]

26) «Все в ней — деревья и плетни, крыши и стены, соломенные ометы и кизяковые скирды, овраги и взлобки — окуталось серебряной ризой большого инея»

Омёт — м. (с.-х., обл.), сложенная в кучу солома, скирд. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 2, с. 804]

27) «Алешка рубил застарелую старновку топором»

Старновка — страд. прич. прош. вр. от старновать

Старновать — (с.-х., обл.) молотить (рожь, пшеницу), таким образом, чтобы в молотильный барабан или под цеп попадал только колос, с целью сохранения соломы в немятом виде. Старновка — (с.-х., обл.) немятая солома, получаемая при обмолке таким способом. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 4, с. 486]

28) «от сизой <�…> шеи его к стояку невидимо протягивалась тонкая ременная супонь»

Супонь — ж., ремень для стягивания клешней хомута при запряжке лошади. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 4, с. 594]

29) «…я держал руки у подбородка и кланялся как в костеле…»

Костёл — м., польский католический храм. [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 1485]

30) «Ну иди в курень, раз пришел»

Курень — 1. соломенный шалаш, временное помещение для рабочих, барак (обл.); 2. отделение военного стана запорожцев; административное деление запорожского войска под управлением куренного атамана (истор.) [толк. сл. Р.Я., под ред. проф. Д. Н. Ушакова, том 1, с. 1552]

Заключение

воробьев проза диалект литература Одной из ярких особенностей произведений К. Д. Воробьева является использование в текстах элементов живой и народной речи. Произведения К. Д. Воробьева обогащаются введением в текст элементов просторечия от нейтральных до грубо-просторечных в соответствии с художественной ситуацией. Диалектизмы у автора используются с целью дать речевую характеристику персонажа, описать труд и быт крестьянского населения.

В значительном объеме представлены в лексиконе писателя диалектные наименования предметов домашнего обихода (отымалка, супонь, картуз, дышло, рундук, божница, скирда, омёт, старновка), высокоупотребительны наименования построек (клуня, закута). Менее употребительными в художественной речи К. Д. Воробьева являются диалектизмы, входящие в группы «еда, напитки» (скибка, просвирка), «наименования человека по социальному статусу» (возгряк, тюря, тятя).

Таким образом, поставленные задачи были выполнены. Были проанализированы 30 диалектизмов из рассказов К. Д. Воробьева и определены их значения.

Сохранение самобытности лексики курских говоров в языке К. Д. Воробьева, прожившего большую часть своей жизни вдали от родины, но сохранившего с ней духовную связь, свидетельствует о глубоком чувстве «родства с Курской землей, ее историей и природой» (А. Кедровский).

1. Блинова О. И. русская диалектология. Лексика. — Томск, 1984.

2. Лексикология современного русского языка. Пособие для студентов пед. институтов. Изд. 2-е, испр., М. «Просвещение» — 1972. Н.М. Шанский

3. Русская диалектология: учебное пособие для студ. филол. унив. и пед. инст. / Артамонова Н. А., Маховая О. А., Нефедова Е. А., Проколова Е. В. / ред. Нефедовой Е. А. — М.: издательский центр «Академия».

4. Вершининский словарь / ред. О. И. Блиновой. Томск: Изд-во ТГУ. Т. 2, 1999. — 319 с.

5. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1. — М.: Русс. яз., 1981. — 699 с.

6. Ожегов С. И. Словарь русского языка / ред. члена корреспондента АН СССР Шведовой Н. Ю.; - М., изд-во «Русский язык» — 1988 — 20 издание. — 750 с.

7. Ушаков Д. Н., Волин Б. М. Толковый словарь русского языка: Т. 3 Л — ОЯЛОВЕТЬ / ред. проф. Ушакова Д. Н. ;