Репрезентация /саморепрезентация: виды в зависимости от культурной эпохи

Человек с помощью виртуальных «идентификаторов» (виртуальное имя, пароли, почтовые адреса и т. д.) переносит себя в виртуальное пространство и становится виртуальным человеком: &# 171;У него также есть виртуальное тело и виртуальное сознание, но, и в отличие от обычного человека, они не являются строго определенными и локализованными: местоположение и границы виртуального человека точно не определены, он как бы окружен виртуальным облаком и/или «размазан» в пространстве и времени. Виртуальный человек — это вечный (виртуальный) странник и космополит…" В виртуальном пространстве проявляется свобода творчества своего образа, своего виртуального тела: «Сменив имя на ник, человек уже дистанцируется от своего реального „Я“. Кроме того, „растворенная телесность“ — отсутствие тела как такового, упраздняет все социальные характеристики реального человека — внешность, пол, возраст и т. п., что делает невозможным использование привычных средств самопрезентации.» Для присутствия человека в виртуальном пространстве необходимо решить задачи самоопределения, человек должен идентифицировать себя. В информационном мире «установление «границ Я» возможно двумя путями.

Через перенос в киберпространство уже известных и наработанных в социальном мире символов (пола, возраста и пр.), то есть через виртуальную реконструкцию социальной идентичности; Через осмысление ценностных ориентиров своей деятельности, через деформирование себя в киберпространстве как активного субъекта, т. е. через виртуальную реконструкцию персональной идентичности.&# 187;Если же затрагивать национальную идентичность в современном мире, то «…в век компьютерных сетей, вряд ли оправданно ограничиваться лишь сетью. Ведь проблема национальной идентичности не есть проблема сети. Это проблема страны, народа и индивида, осознающего свою принадлежность к народу."С развитием технологий мир становится прозрачнее, и это естественный процесс. &# 171;Электричество как бы продолжает центральную нервную систему до образования «глобального объятия», где все оказывается взаимосвязано, преобразует все стороны и аспекты психической и общественной жизни людей."Психолог Екатерина Долженко замечает, что трансформация понятия «личного пространства» началась задолго до появления интернета.

&# 171;С изобретением телефона человек получил возможность вторгнуться в чей-то мир, просто набрав нужный номер. Интернет — это такое же социальное явление, как телефон." Однако изменения и нововведения в цифровом мире происходят настолько быстро, что мы не успеваем чисто психологически приспособиться к ним. Между почтовой тройкой, стационарным телефонным аппаратом и первым смартфоном расстояние в несколько поколений. Тогда как новости, касающиеся интернета, появляются едва ли не ежедневно. Для того чтобы быть в курсе всех последний событий человеку уже недостаточно покупать еженедельную газету или смотреть раз в день новости по телевизору, человек должен постоянно пребывать в интернете, и тогда он получит доступен к безграничной базе данных. Когда мы находимся в социальной сети мы находимся у всех на глазах, наше личное пространство ничем не защищено, каждый может в него вторгнуться. Человек переносит себя в мир за компьютерным экраном и становится его жителем, который все дальше и дальше отдаляется от реальной жизни и живет жизнью виртуальной.

По данным InSitesConsulting, одной из ведущих европейских компаний, занимающихся онлайн-исследованиями, число пользователей социальных сетей превысило миллиард человек. По данным СоmЅсоге, международной маркетинговой компании, Россия заняла второе место по количеству времени, которое жители страны проводят в социальных сетях. Россияне в среднем находятся в соцсетях 10,3 часа в месяц. Опережает нас только Израиль с показателем 10,7 часа ежемесячно.

За Россией в этом рейтинге расположились Аргентина, Филиппины, Турция, Венесуэла и Колумбия. Их население уделяет соцсетям от 8,5 до 7 часа в месяц. Жители Великобритании и США ограничивают себя пятью с небольшим часами. &# 171;Общество стало тем, чем уже была идеология.

Исключение из практической деятельности и сопутствующее антидиалектическое ложное сознание — вот то, что ежечасно навязывается повседневной жизни, подчиненной спектаклю, что нужно понимать как систематическую организацию «ослабления способности к встрече», и как ее замещение галлюцинаторнымобщественным порядком: ложное сознание встречи, «иллюзия встречи». В обществе, где уже никто не может быть признан другими, каждый индивид становится неспособным признать и свою собственную реальность. Теперь идеология у себя дома, разделение построило собственный мир… Зрительское сознание — узник уплощенной вселенной, ограниченной экраном спектакля, за который была вынесена его собственная жизнь, теперь знает только фиктивных собеседников…"В виртуальной реальности человек согласно анонимности может себя вовсе не идентифицировать. &# 171;Известно, что город дает человеку анонимность — анонимность прохожего, покупателя, пассажира и т. д. Интернет приносит новые виды анонимности, которые открывают новые познавательные возможности, влияют на самосознание человека и видение им других людей. Сеть вносит свой вклад в процессы размывания «старой» идентичности и формирования идентичности «новой»." В следствии анонимности пропадает социальная стратификация, «…каждый доступен каждому вне социального статуса.

Причем не через некоторый наивысший статус вседозволенности, но именно путем упразднения статуса как принципа… Рождается культура глобального диалога, в которой каждый имеет свой голос." Путем упразднения социальных статусов культурный диалог ведется легче. Каждый доступен каждому вне зависимости от богатства, должности, звания и т. д. «Если развить и обобщить это явление, то можно выдвинуть тезис о размывании за счет инет-технологий вертикальной стратификации общества до-информационного типа.» Каждый новый «друг» в социальной сети — риск. Изначально социальные сети задумывались только для общения друзей, соответственно и дружить надо с теми людьми, которых вы знаете. Но большая часть «френдов», то есть друзей в социальных сетях или даже просто на сайтах — это коллеги, бывшие, нынешние, и те, с которыми повстречались в командировках и виделись всего раз в жизни, это одноклассники, одногрупники, однокурсники и просто люди с которыми мы когда-то общались. &# 171;Когда человек присутствует там, где присутствуют другие, эти другие обыкновенно стремятся раздобыть свежую информацию о нем или задействовать уже имеющуюся.

Как правило, они будут интересоваться его общим социально-экономическим положением, его понятием о себе, его установками по отношению к ним, его компетентностью в каких-то вопросах, его надежностью и т. д.&# 187; «Может, информация, которой вы делитесь с малознакомыми, по сути, людьми, не такая уж личная? — замечает.

Екатерина Долженко. — И соответственно, она не может серьезно повлиять на вас или навредить вам?"Действительно, стоит ли бояться, что незнакомец сможет узнать о вас что-нибудь эдакое, загрузив ваше фото в Сеть? Или жить надо так, чтобы скрывать было нечего?

&# 171;Социальная адаптация, в том числе в интернете, зависит от того, как структурирована ваша личность", — говорит Екатерина. — Какая-то часть личности отвечает за безопасность, другая — за демонстративность, конкуренцию, похвалу." Те, кто адаптируется лучше, кто прост в общении, в ком сильнее демонстративность, размещают массу фотографий, не стесняются оставлять комментарии и «постить» собственные мысли.

Те, кто приходит в новое общество (в том числе виртуальное) с ощущением угрозы, скромны от природы, молчаливы ведут себя соответственно: осторожно, осмотрительно, раздумывают, прежде чем что-либо написать или «лайкнуть» чью-либо фотографию. &# 171;Итак, сознание постоянно окружено вереницей фантомных объектов. …

Но бегство, к которому они приглашают, не ограничивается лишь бегством от нашего действительного состояния, от наших забот и наших огорчений; они предлагают нам ускользнуть от любого принуждения со стороны мира, они выступают как отрицание бытия в мире, словом как некий анти — мир." Этот анти — мир можно сравнить с нашей современностью, которая насыщенна виртуальностью, происходит ускользание реальности, она поглощается анти — миром. Если ты кому-то нужен, он обязательно тебя найдет. Ради этого они готовы сузить границы личного пространства. &# 171;Что бы ни порождало человеческую жажду социальных контактов и компанейства, результат этого, похоже, выражается в двух функциональных формах: потребности в аудитории, перед которой можно испытать лучшие проявления своего социального Я, и потребности в собратьях по команде, с кем можно войти в отношения интимного сговора и закулисного совместного расслабления «Мы все чаще проводим свое время с сети «Общество, которое упраздняет географическое расстояние, накапливает дистанцию внутренне, в качестве зрелищного разделения.» Большой город превращает людей в невротиков, имногие сбегают в Сеть в поисках легкого непринужденного общения. &#.

171;… объект в образе есть нечто ирреальное. Конечно, он присутствует, но в то же время недосягаем. Я не могу к нему прикоснуться, его переместить;" Постоянное «зависание» в сети может грозить интернет зависимостью: «Термин „Интернет-зависимость“ (InternetAddictionDisorder) ввел Нью-Йоркский психиатр Иван Голдберг, понимая под этим выражением не медицинскую проблему наподобие алкогольной или наркотической зависимости, а поведение со сниженным уровнем самоконтроля, грозящее вытеснить нормальную жизнь.» Под интернет-зависимостью можно понимать отчуждение человека от реального мира, его стремление все больше времени проводить в виртуальном мире. &#.

171;Отчуждение зрителя и подчинение его созерцаемому объекту (который является продуктом собственной бессознательной деятельности зрителя) выражается следующим образом: чем больше он созерцает, тем меньше он живет; чем с большей готовностью он узнает свои собственные потребности в тех образах, которые предлагает ему господствующая система, тем меньше он осознаёт своё собственное существование и свои собственные желания." Не задумываясь о том, что общение это происходит в виртуальной коммунальной квартире или в общежитие — у всех на виду, у всех общая информация. &# 171;В социальных сетях мы возвращаемся к традициям, характерным для дописьменного общества, — считает специалист по теории коммуникации Иван Засурский. — Поскольку другие люди видят все наши действия, главное для нас — репутация и ораторское мастерство". В сети мы зачастую общаемся на особом языке (коверкаем слова, пытаясь придать им неформальное звучание), ставим «смайлы» и «лайки». Лишенные привычных «помощников» — мимики, жестов, интонации, — мы вынуждены искать новые эмоциональные знаки.

&# 171;Представляется возможным говорит о формировании Интернет-субкультуры, обладающей практически полным набором необходимых признаков: собственным языком, внутренней иерархией, набором устоявшихся идей, составляющих мировоззренческую позицию членов субкультуры, определенными этическими нормами, достаточным количеством формальных и неформальных лидеров, формирующих вокруг себя устойчивые сообщества пользователей, осуществляющих в них идейное предводительство." «Таким образом, в самих себе нам следует различать две четко отделенные одна от другой личности: воображаемое Я, с его склонностями и желаниями, и реальное Я. При соприкосновении с реальностью наше воображаемое Я ежеминутно разрушается и исчезает, уступая место реальному Я. Ибо реальное и воображаемое по существу своему сосуществовать не могут. Речь идет о двух типах, абсолютно не сводимых друг к друг объектов, чувств и способов поведения.

Отныне мы в праве полагать, что индивиды могут быть распределены по двум большим категориям, сообразно тому, предпочитают они вести жизнь воображаемую или реальную." Сартр также говорит о том, что отдавать предпочтение воображаемому означает предпочитать: ««воображаемые» чувства и «воображаемый» стиль поведения ради их воображаемого характера. Мы выбираем не только тот или иной образ, мы выбираем воображаемое состояние вкупе с тем, что оно в себя включает; мы стремимся избежать не только реального содержания (бедность, обманутая любовь, крах наших начинаний и т. д.), мы избегаем самой формы реального, характерного для него способа присутствия, … избегаем подчинения нашего поведения.&# 187;Сегодня главное место занимает рынок медиа.

Блоги, ток-шоу, ТВ, форумы по интересам и т. д. Но «Никакой футуролог не смог бы предсказать, что блог-выставленный в сеть дневник любого и каждого — сможет стать величайшим вызовом медийногомейнстриму."Блогинг делает интернет новой формой публичности, где каждый человек — это публика друг для друга. &# 171;Как мечтали ранние немецкие романтики, а потом, сто лет спустя, русские революционные романтики, читатель стал автором. И пропагандисты этого пара-журнализма уже предвещают смерть производителей.» Пользователи заняты самопрезентацией, главная движущая сила — это стремление выразить себя. &# 171;… мы жаждем обличье. Каждый ищет свое обличье. Так как более невозможно постичь смысл собственного существования, остается лишь выставлять напоказ свою наружность, не заботясь ни о том, чтобы быть увиденным, ни даже о том, чтобы быть.

Человек не говорит себе: я существую, я здесь, но: я видим, я — изображение, смотрите же, смотрите!" Больц говорит о наркотике самовыражения. Этому способствует и свобода стиля в интернете: эмоциональный, прямой, убежденный, полемичный, спешный, простой, понятный, краткий, персональный, открыто групповой (или «партийный», по Больцу). Анализируя блоги, становится заметным, что главное там это субъективность, полемичность и склонность к образованию групп («партийности», по Больцу). Можно говорить о культе аутентичности, которой явился реакцией на кризис подлинности (проблема недоверия о которой говорилось выше), «современная жизнь означает, что я наблюдаю, что и как наблюдают другие, и при этом сам наблюдаем другими.».