Основные аспекты языковой политики

В случае насильственного навязывания языка, государство сталкивается с протестными настроениями и геноцидом. В то же время безраздельное доминирование языка приводит к обеднению нации, утрате идентичности. Отчасти, это произошло в современной Беларуси. Менее благополучный вариант реализации языковой политики — использование языка меньшинств в качестве бытового. Примерами таких языков могут стать кабардинский или алтайский в России. Такие языки ограничены функционально и, постепенно, вымирают. Интересно, что не всегда языки эти являются бесписьменными.

Иногда происходит их обучение, но, как правило, не выше уровня начальной школы. В России есть огромное количество произведений художественной литературы на языках национальных меньшинств, однако, оно не уравнено по статусу с русской литературой и изучается на очень узкой территории, хотя, порой не уступает по колориту и древности русским произведениям. Интересен и тот факт, что существование таких языков происходит, как правило, на уровне диалектов. В то же время их кодификация, а появление ее происходило, как правило, в годы СССР, зачастую не имеет ничего общего с живым языком и носит искусственный характер. Третий вариант языковой политики по отношению к малочисленным языкам, самый, на наш взгляд, печальный — вымирание языков. Вымирание языков ранее и в современной действительности существенно отличается между собой.

Ранее язык хранился как святыня, а потому гибель его была тесна связана с гибелью народа, его носившего. Отчасти так вымер древнеегипетский, этрусский. Ушли в историю народы, владевшие языками, что было связано с завоеваниями стран, ушли и сами языки. Сейчас, когда время явной колонизации ушло в прошлое, правомерно говорить не столько о внешнем влиянии, сколько о влиянии внутреннем — языки вымирают под воздействием ассимиляции. Если говорить о языковой политике, которая ведет к вымиранию языка, то представлена она может быть следующим образом (рис.

3)рис. 3. Схема отмирания языка.

Естественно, что приведенная схема достаточно условна — не обязателен захват, зачастую на протяжении истории происходит почти безболезненное слияние народов. Но, так или иначе, в определенный момент языковая политика выделяет один язык над другим, делая его доминирующим. В результате, некоторое время сохраняется двуязычие, но более сильный язык начинает в буквальном смысле поглощать более слабый язык. Как правило, здесь не обходится без политического давления — один язык признается как более благозвучный, более полный именно на уровне государства. Постепенно создается ситуация языкового гетто — общаться на отмирающем языке начинает незначительная по численности группа. Как правило, это консерваторы или националисты, остальные принимают язык как нечто несовременное, немодное. Если идея сохранения языка не получает широкого распространения, то язык отмирает. В качестве примера можно привести единственный исконныйязык меньшинства в Японии — айнский язык.

Он был устойчив, покаайны — охотники и собиратели — почти не контактировали с японцами. Но во второй половине XIX века японцы начали на Хоккайдомассовую колонизацию айнских земель, и айнский язык стал вытесняться японским. В период японского милитаризма айны былиюридически неравноправны с японцами, в некоторые периоды ихпринуждали учить японский язык, что способствовало языковойассимиляции. В ходе демократизации при американской оккупациипосле 1945 года айнов уравняли в правах. Однако это лишь усилило вытеснение айнского языка, и к 60-м годам он вышел из употребления.

Его последних носителей не стало, видимо, в 90-е годы. В целом, государственная политика в отношении языковых меньшинств может быть принципиально различной — от запрещения языка и принудительной ассимиляции до юридического равноправия. Как бы то ни было, языковая политика напрямую зависит от общей политики, которая проводится государством. Именно государство обладает правом силы, направляет и организует взаимодействие языков. Достаточно жесткая политика, в частности, осуществлялась в либеральные времена Александра I. Впрочем, эта жесткая политика соблюдалась либо там, где власть особо боялась сепаратизма (Польша, отчасти Прибалтика и Закавказье), либо там, где языкам отказывалось в праве на самостоятельное существование (украинский язык рассматривался как диалект русского языка). В отношении «инородцев» Центральной Азии или Сибири не ставился вопрос об их языковой ассимиляции, поскольку считалось, что они еще «не доросли» до этого. Если говорить о современной языковой политике в России, то можно увидеть, что она реализуется в рамках традиционного подхода.

Если во время парада суверенитетов можно было говорить о готовности национальных меньшинств совсем отказаться от русского языка, то теперь происходит укрепление вертикали и усиление доминирования русского языка.

Заключение

.

Языковая политика — это двунаправленный процесс, который рассматривается как в широком, так и в узком смысле. Узкий смысл, как язык политики в контексте политического дискурса, не представляет большого интереса для нашей работы, в то время как широкий смысл — политические действия в области языка становятся основой основ данной работы. Мы исходили из того, что любая языковая политика выстраивается на основе политики реальной, причем совершенно не важно, имеется ли документальное закрепление в области языка, или политика осуществляется в русле остальных законодательных актов, с ней мы сталкиваемся чаще всего тогда, когда поднимается вопрос в системе отношения языков. Современная политическая ситуация такова, что вопрос языковой политики должен решаться в русле двуязычия и мультиязычия, при котором реализуется аспекты статуса языка, его отношения к языку титульной нации, сохранение на фоне политической ситуации.

Список литературы

1. Алпатов В. М. 150 языков и политика. 1917−2000: социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства / В. М.

Алпатов. — Москва: КРАФТ+ИВ РАН, 2000. — 224 с.

2. Алпатов В. М. Япония: язык и культура / В. М. Алпатов. — Москва: Языки славянских культур, 2008. — 206 с.

3. Бурыкин А. А. Язык малочисленного народа в его письменной форме. Социолингвистические и собственно лингвистические аспекты / А. А. Бурыкин. — Санкт-Петербург: Петербургское востоковедение, 2004. — 384 с.

4. Вахтин Н. Б. Языки народов Севера в ХХ веке: очерки языковогосдвига / Н. Б. Вахтин. — Санкт-Петербург: Дмитрий Буланин, 2001. — 338 с.

5. Маркс К. Сочинения: научное издание: том 8 / К. Маркс и Ф. Энгельс. — 2-е изд.

— Москва: Политиздат, 1957. — 705 с. — (Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС).

6. Национальные моменты в партийном и советском строительстве. -Харьков: [б. и.], 1923. — С. 40.

7. Перехвальская Е. В. Сибирский пиджин (Дальневосточный вариант): Формирование. История. Структура: диссертация… доктора филологических наук: 10.

02.19 / Е. В. Перехвальская. — Санкт-Петербург, 2006. — 283 с.

8. Поливанов Е. Д. Проблема латинского алфавита в турецких письменностях / Е. Д. Поливанов. — Москва: КУТВ, 1923. — 24 с.

9. Поливанов Е. Д. Родной язык в национальной партшколе / Вопросынационального партпросвещения. — Москва: КУТВ, 1927. — С. 114.

10. Сталин И. В. Сочинения / И. В. Сталин; Институт Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП (б)).

— Том 4. — Москва: ОГИЗ, Госполитиздат, 1947. — 480 с.

11. Трубецкой, 1991 — И. Р. (.

Трубецкой Н. С.) Наследие Чингисхана (взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока) / Вестник МГУ. — Серия 9: филология. — 1991. — № 4.

— С. 33−78.

12. Ahlqvist A. Language Conflict and Language Planning in Ireland /A. Ahlqvist // Language Conflict and Language Planning. — Berlin — New York: Walter de Grujter, 1993. — P. 7−20.

13. B ullivant B. M. I deological Influences on Linguistic and Cultural Empowerment: an Australian Example / B.

M. B ullivant // Power and Inequalityin Language Education. — C ambridge: University Press, 1995. — P. 161−186.

14. C risp S. S oviet Language Planning. 1917−1953 / S.

C risp // LanguagePlanning in the Soviet Union. — L ondon: Macmillan, 1989.

— P. 23−45.

15. D onahue T. S. A.

merican Language Policy and Compensatory Opinion /T. S. D onahue // Power and Inequality in Language Education. — C.

ambridge :University Press, 1995. — P. 112−141.