Организация и трансакционные издержки

В современном обществе важны оба института — и организации, и рынки. И те, и другие имеют свои преимущества в регулировании определенных видов поведения. Определенные направления деятельности и экономических взаимодействий (трансакций) удобнее производить на рынках, другие — в организациях. На вопрос о том, какой способ взаимодействия выбрать в конкретном случае, существуют два ответа. Один, чисто экономический, заключается в том, что институт, в рамках которого будет происходить взаимодействие, должен обеспечивать минимум издержек, т. е. действие должно совершаться здесь в наиболее экономном режиме. Р. Коуз писал по этому поводу: «…фирма будет расширяться до тех пор, пока издержки на организацию одной дополнительной трансакции внутри фирмы не сравняются с издержками осуществления той же трансакции через обмен на открытом рынке или с издержками на организацию ее через другую фирму»^[1].

Второй, социологический, ответ ссылается на культурную обусловленность способов деятельности в экономике. Отдельные люди и их ассоциации выбирают наиболее удобный и привычный (при этом, может быть, не самый дешевый) способ взаимодействия. Экономисты вполне отдают себе отчет в том, что подобная трактовка разграничения организации и рынка также имеет право на существование. В частности, один из видных представителей неоинституциональной школы О. Уильямсон писал: «Социальный контекст, в котором реализуются трансакции, — привычки, правы, обычаи и т. п. — имеет значение, и, следовательно, его необходимо учитывать при анализе контрактов, осуществляемых в условиях различных культур»^[2].

Ответ на вопрос о разграничении рынков и организаций отсылает нас к наиболее значимой категории неоинституциональной теории — категории трансакционных издержек. В нервом приближении, трансакционные издержки — это издержки пользования рынком как экономическим механизмом. Для эффективного построения взаимодействий в рамках рынка люди должны смириться с рядом издержек, которые практически полностью отсутствуют в организациях. Тем самым трансакционные издержки определяют важнейший критерий выбора организации или рынка в качестве совокупностей правил поведения в тех или иных случаях.

Когда трансакционные издержки рассматриваются в социологическом аспекте, они могут быть в какой-то степени приравнены к силе трения в физике. Интересующие нас движения центров тяжести, как и деятельность людей, происходят не в безвоздушном пространстве, а в конкретной среде, имеющей свою плотность. И трансакционные издержки, и сила трения, безусловно, усложняют модели, описывающие движения неких объектов, но чаще всего, если не принять их во внимание, модели получаются абсолютно оторванными от реальной практики. В этом плане свобода, характеризующая рынок, является весьма условной. Рынок — плотная среда, и действия в нем отягощены определенными издержками. В макросоциальном смысле мы можем говорить здесь об «издержках свободы». Как ни странно, организации и многие иные феномены социального окружения, ограничивая свободу людей, одновременно делают их действия более эффективными.

Нужно сразу отметить, что точный количественный обсчет трансакционных издержек очень сложен, а может быть, и вовсе невозможен. В данной катехории значительно важнее философский смысл, чем прикладное содержание. Этот смысл заключается в том, что любое облегчение деятельности стоит денег и усилий. При этом явления нерациональные, плохо объяснимые на самом деле представляют собой значимые механизмы упрощения деятельности. Предрассудки, стереотипы, традиции, обычаи, привычки, не давая человеку или организации выбрать наилучший путь своего развития, имеют смысл, так как они облегчают выбор, резко сужая его.

Если вернуться к физической аналогии, организации, как структуры, ограничивающие свободу, «подливают масло» в двигатель общественной жизни. Постоянный выбор лучшего варианта в огромном социальном пространстве безумно замедлил бы жизнь людей. Поэтому они создают нерыночные правила поведения и достигают своих целей быстрее и с затратами меньшей энергии.

Классификаций трансакционных издержек великое множество, однако все они выделяют примерно одни и те же социально-экономические явления, которые необходимо учитывать при использовании института рынка. Ниже будет приведена классификация, за основу которой взяты виды трансакционных издержек, выделенные К. Менаром^[3]. Он подробно охарактеризовал структурные трансакционные издержки, связанные с самой сущностью рынка как института. К ним относятся, во-первых, информационные издержки, связанные с ценообразованием. Издержки информации могут быть очень значительными. Именно поэтому подавляющая часть управленческих решений принимается на основе неполной информации. В общем виде затраты на информацию показаны на рис. 2.1.

Рис. 2.1. Соотношение объема и расходов на информацию при принятии решения.

Представим себе такую ситуацию: компания должна приобрести несложные комплектующие для своего производства — винты, гайки, плашки и т. п. В принципе можно предположить, что директор поручит сотрудникам сравнить возможные варианты закупок. Сотрудники в течение месяца будут изучать цены, качество, транспортные расходы и т. п. После этого руководство действительно сможет принять самое верное решение на основе 100% информации. Но какова будет цена этого решения? Оно никогда себя не окупит, и если таким образом будут приняты несколько решений — организация просто разорится. В рамках организационного механизма таких издержек не существует. У предприятия есть цех, занятый выпуском данной продукции. Сколько ее надо произвести — столько он и произведет. Выбирать из чего бы то ни было не нужно. Конечно, платой за отсутствие трансакционных издержек часто становится низкое качество, необходимость жесткой системы контроля и многое другое. Поэтому каждая организация в праве выбирать возможные механизмы трансакций, но в условиях организации затраты на информацию и ее анализ всегда будут значительно ниже.

Вторым типом трансакционных издержек являются издержки вычленения. Они представляют собой точную оценку вклада каждого субъекта в результат общей деятельности и оплату за этот вклад. В организации, с ее ориентацией на кооперацию, успех деятельности оценивается только по отношению к системному целому, а не к отдельным элементам. Можно легко посчитать, рентабельна организация или нет, но применять категорию рентабельности по отношению ко множеству подразделений, из которых состоит организация, значит плодить трансакционные издержки. Например, человеку нужно разгрузить на дачном участке машину кирпича для будущей стройки. Он нанимает бригаду рабочих. Если бы данная деятельность осуществлялась в рамках рыночного механизма, хозяину необходимо было бы считать кирпичи, перенесенные каждым работником, и точно оплачивать его труд. Понятно, что в этом случае он потерял бы значительное количество времени и энергии, которые в случае применения организационного принципа он может расходовать со значительно большей пользой. Поэтому хозяин, как правило, договаривается только о конечной цене и времени разгрузки, сознательно ограничивая рыночные принципы взаимодействия и экономя на трансакционных издержках.

Другой пример подобного рода — применение зонирования при назначении цены на железнодорожные билеты в пригородных поездах. В принципе контракт каждого пассажира с железной дорогой уникален. Если поезд отходит в темное время суток, в стоимость билета нужно включать цену освещения, если услуга осуществляется в зимний период, пассажир должен оплачивать отопление, и вообще билет до каждой станции должен стоить точно в соответствии с количеством километров, пройденных поездом. Издержки, связанные с вычислением стоимости каждого билета, при таком подходе возрастают многократно. Поэтому железные дороги используют организационный механизм зонирования, выделяя крупные зоны, состоящие из нескольких станций и не дифференцируя цены в зависимости от времени года и часа поездки.

Третий вид трансакционных издержек — издержки масштаба. Фактически они представляют собой инфраструктурные издержки. Для нормального функционирования рынка необходимо иметь в наличии целую институциональную инфраструктуру, которая помогает осуществлять сделки на рынке в наиболее эффективном режиме. К рыночной инфраструктуре относятся банки, биржи, арбитражные и иные суды, а также многие другие элементы рыночного пространства. Издержки их существования распределяются между всеми экономическими агентами, действующими на рынке (либо в виде налогов, либо в виде комиссионных). Такие издержки вполне понятны, когда сделки являются крупными, и для их эффективного заключения и последующего осуществления предприятия согласны нести дополнительные расходы. Но для сделок малого масштаба такие институты представляются излишними. Если речь идет о поставке небольшой партии тех же винтов или гаек, в случае срыва контракта никакого желания обращаться в арбитражный суд не возникнет. Да и платить комиссионные биржевикам с такой сделки не хочется. Таким образом, для небольших сделок издержки пользования рыночной инфраструктурой оказываются совершенно излишними, а сама инфраструктура предстает лишь как механизм дополнительных поборов с действующих на рынке людей и организаций.

На основе издержек масштаба можно четко обозначить границы рынка и организации в социально-экономическом пространстве. Существуют ситуации заключения сделок (трансакций) малого масштаба, не требующие для своего эффективного исполнения анализа большого объема разнообразной информации. Для осуществления таких экономических действий лучше подходят организации. Если же масштаб сделок, их количество и многообразие возрастают, то в этом случае эффективнее ведут себя рыночные механизмы (рис. 2.2).

Рис. 2.2. Соотношение организационного и рыночного механизмов в зависимости от масштабов операций.

Последнее становится особенно очевидным при анализе национальных экономических систем. Утописты Нового времени, марксисты и другие многочисленные сторонники государственного регулирования полагали, что единый компетентный центр самым лучшим образом справится с макроэкономическим регулированием. «Одной из основных претензий социалистических критиков к нашей общественной системе, — писал в своей работе „Дорога к рабству“ Ф. Хайек, — было и остается то, что общественное производство не направляется „сознательно“ избранной единой целью, а ставится в зависимость от капризов и настроений безответственных индивидов»^[4]. Но рационализация экономической жизни невозможна в силу несовершенства человеческого разума, который, даже будучи облеченным государственной властью, все равно не приобретет способность компетентно анализировать миллиарды изменений, ежемоментно происходящих на рынке. Организационный центр, даже обеспеченный самой совершенной техникой и самыми компетентными специалистами, не может обработать всю информацию, необходимую для принятия правильных своевременных экономических решений по отношению к каждой рыночной трансакции, происходящей в обществе. Здесь может действовать только сам рынок с его тысячами «мозговых центров», каждый из которых, пусть и не столь компетентно, но способен принимать решения по отношению к определенному сегменту экономического пространства.

Скептицизм современного человека относительно возможностей всеобщей рационализации поставил с особой четкостью восприятие рынка как института, пусть мало управляемого, но способного совладать с бесчисленным количеством информации и взаимодействий людей. Если в XIX столетии границам разума не виделось предела, и люди, как простые, так и в высшей мере образованные, испытывали оптимизм относительно возможностей обуздать стихийность общественных процессов, то сегодня жить в согласии со стихийностью является одним из приоритетов выживания человечества. В современном мировоззрении все меньше места отводится тотальному планированию, всеобщей координации, бесконфликтности общественной системы. Классический рационализм уступил место некоторому новому ощущению жизни, синтезирующему области рациональности и соответственно возможной рационализации со сферами, где обязательно будут и должны существовать неконтролируемые разумом процессы.

Наконец, последний вид структурных трансакционных издержек — издержки поведения, поскольку рынок представляет собой идеальную среду для мошенничества и жульничества. Из-за всеобщего равенства элементов, составляющих социальноэкономическую систему, никто здесь не может надавить на другого, наказать его за неправильные действия. Адепты рынка часто утверждают, что его длительное существование ведет к становлению особых этических норм: «Невыгодно быть нечестным». Однако вся история рыночного хозяйства вплоть до сегодняшнего дня полна случаев обмана партнеров по бизнесу. Человек всю жизнь может быть честным предпринимателем и зарабатывать 10−20 тыс. долларов в месяц, а может кого-то «хорошо нагреть» и сбежать с десятью миллионами в отдаленную страну. Что он выберет? Ответ на этот вопрос зависит именно от оценки трансакционных издержек и институциональных факторов, таких как воспитание, религиозность, ценностные ориентации и др.

Для привлечения обманщиков и мошенников к ответу существуют очень сложные и часто неэффективные (даже в развитых странах) судебные механизмы. Самостоятельно наказать провинившегося потерпевший не имеет возможности, ведь по рыночным законам они абсолютно равноправны, а для осуществления наказания необходима властная вертикаль. С другой стороны, в рамках организации, если начальник цеха сорвал выпуск гаек, руководство может лишить его премии, снять с должности, наконец, уволить, т. е. применить вполне понятные и конкретные меры административного воздействия. В случае же с внешним партнером часто вообще ничего нельзя сделать (в особенности когда цена контракта мала).

В современной России столь различные возможности рынка и организации привлекать к ответу провинившихся проявляются с особой очевидностью. Социалистическая система планового хозяйствования — организационная по своей сути — имела ряд жестких методов воздействия на любые свои подразделения. Это было так называемое воздействие «по партийной линии». Партия придавала всей стране организационную жесткость. Обращаясь в партийные инстанции, в принципе можно было «найти управу» даже на достаточно высоких начальников. В условиях становления рыночного механизма издержки поведения стали всем очевидны. Фраза «Некуда жаловаться!» является сегодня одной из самых расхожих, и ощущение беззащитности сопровождает жизнь множества людей.

В связи с невозможностью противостоять обману на рынке, особенно там, где он только начинает развиваться, создаются структуры организованной преступности. Они пытаются действовать в рамках рынка по организационным правилам. Если предприниматель ие вернул кредит байку, он может долго и безбедно существовать, доказывая свою реальную или мнимую невиновность в суде. Но что он будет доказывать мафиозной группировке, у которой взял деньги? Здесь существуют жесткие меры воздействия на провинившихся, и эти меры относятся именно к организационным санкциям за нарушение правил поведения.

Таковы вкратце основные виды структурных трансакционных издержек. К ним можно добавить физические издержки, но заключению контракта — пространственные (переезды для ведения переговоров) и связанные с ними временны? е (время на обсуждение и заключение контракта). Р. Коуз отмечал: «Следует также принять во внимание неизбежные на рынке издержки проведения переговоров и заключения контракта на каждую отдельную трансакцию обмена. Хотя на некоторых рынках, например на товарных биржах, разработана техника сведения до минимума этих издержек контрактации, но и там они не устранены полностью»^[5]. В этой связи он ссылается на историка А. Ашера, который при обсуждении развития капитализма в Англии говорил о том, что последовательные покупки и продажи предпринимателями полуфабрикатов были чистой растратой энергии.

В последние годы физические издержки резко сократились в результате развития сетей телекоммуникаций, но не исчезли совсем. Более того, в такой громадной по размерам стране, как Россия, они все равно будут представлять серьезное препятствие для развития чисто рыночных механизмов взаимодействия (хотя бы из-за наличия 9 часовых поясов на территории страны).

Совсем иными по своей природе являются ментальные трансакционные издержки или цена освоения экономическими агентами всех тонкостей рыночных взаимодействий. Это цена ошибок при выборе партнеров, цена освоения современных экономических и маркетинговых знаний, цена изменения традиционного нерыночного поведения на рыночное. При описании данного вида издержек мы вплотную подходим к социологическому ответу на вопрос, где лучше использовать организации, а где — рынки.

Реформирование управления инфраструктурными отраслями, ранее развивавшимися в форме жестких организаций, может служить в этом плане хорошим примером. С образованием Европейского Союза электроэнергетика, железные дороги и системы телекоммуникаций европейских стран переживают серьезные трансформации, связанные прежде всего с внедрением рыночных механизмов взаимодействия контрагентов в этих отраслях взамен традиционных организационных государственных механизмов. Где быстрее, где медленнее, но этот процесс развивается повсеместно. С 1 января 2000 г. немецкая электроэнергетика перешла на рыночные механизмы купли-продажи энергии. Результаты оказались выше всех ожиданий — цены на электроэнергию резко сократились. При этом следует учесть, что немецкие энергетики уже много десятилетий существовали в рыночной среде. Вокруг естественной монополии складывался классический рынок с конкуренцией, свободой действий, равенством всех экономических агентов, рациональным рыночным механизмом размещения производительных сил и др. Если проанализировать ситуацию в отечественной энергетике, то ее сегодняшнее организационное строение при всех технологических и географических особенностях в принципе схоже с тем, что было в Германии до реструктуризации. В России нет лишь одного — столетней традиции вести дела по рыночным правилам. Предыдущие десятилетия люди жили и работали в рамках плановой системы хозяйствования, по основным своим характеристикам противоположной рыночной^[6]. В таких условиях внедрение немецкой рыночной модели будет сопряжено для отечественной экономики с колоссальными дополнительными затратами (на подготовку специалистов, на исправление значительно большего числа ошибок, на пропаганду рыночных идей). Об этом наглядно свидетельствуют многочисленные аварии на объектах электроэнергетики и в отопительной системе России, наблюдавшиеся в последние годы. Эти издержки и следует называть ментальными трансакционными издержками. Проанализировав данные издержки, можно сделать совсем иные выводы о необходимости использования рыночных механизмов, чем в случае их игнорирования.

Первая и, наверное, базовая ментальная издержка связана со стремлением человека, группы людей или целого народа к увеличению своего богатства любой ценой. Именно поэтому работа М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» так часто упоминается в контексте институциональных исследований. Некоторые люди не мыслят своей жизни без увеличения богатства. Для этого они готовым жертвовать многим — отдыхом, здоровьем, отношениями с окружающими. Они готовы идти на рыночные взаимодействия, преследуя четкую финансовую выгоду. Другие люди вполне рационально избирают иные способы поведения. Для них преодолеть себя, заставить себя зарабатывать как можно больше — это вполне конкретная издержка. Полученную выгоду они чаще всего бессознательно соотносят с ценой нарушения внутреннего психологического баланса, ценой дискомфорта, вытекающего из необходимости работать на рынке, изучать его законы, подвергаться опасностям.

Отдельные люди, компании и целые народы привыкли действовать тем или иным образом. Жесткое навязывание им способов экономического поведения без учета их культурных стереотипов, лишь на основе экономико-математических расчетов не может быть оправдано как с точки зрения затрат, так и с моральной точки зрения. Даже сравнивая развитые страны, нельзя не прийти к выводу о том, что в каждой из них найдена специфическая граница между организациями и рынками^[7]. Во Франции с ее значительным госсектором, важной социальной и культурной ролью бюрократии, высокой значимостью естественных монополий в национальном хозяйстве доля организаций (организационных типов поведения) явно выше, чем в США или, скажем, Новой Зеландии. То же самое можно сказать и про Японию. Данное утверждение отнюдь не означает, что эти страны хуже США, менее развиты, просто здесь сложилась иная экономическая культура, иные стереотипы поведения людей, иные ценности, регулирующие жизнь человека. Столь характерное для монетаристов и неолибералов в экономике утверждение об ущербности стран с высокой долей организационных типов взаимодействия не имеет в этом плане под собой реальной верифицируемой на практике основы^[8].

Понятно, что у организации также есть свои издержки. Это организационные издержки, связанные, прежде всего, с существованием и развитием бюрократии. Гигантские организации могут быть удивительно неповоротливы, а деятельность внутри них будет стоить многократно дороже, чем аналогичные действия, произведенные на рынке со всеми вытекающими отсюда трансакционными издержками. Чисто экономический подход к данной проблеме апеллирует к тому, что в каждом конкретном случае нужно считать, что дешевле — использовать организацию или рынок. При социологическом взгляде на вещи, как было показано выше, наряду с чисто математическими расчетами необходимо также исследовать культурную среду, традиции, стереотипы мышления и поведения экономических агентов. Голые привлекательные цифры издержек, весьма абстрактные по сути своей, часто мало говорят о цене, которую нужно заплатить, чтобы получить реальный результат. А цена эта — весьма абстрактна по своей сути. В этом плане социальные, моральные и цивилизационные издержки могут иметь определяющее значение.

• [1] Коуз Р. Г. Природа фирмы / пер. с англ. М., 2001. С. 41.
• [2] Уильямсон О. И. Экономические институты капитализма. М., 1996. С. 60.
• [3] См.: Менар К. Экономика организаций. М., 1996. С. 30−32.
• [4] Хайек Ф. Дорога к рабству // Вопросы философии, 1990. № 10. С. 143.
• [5] Коуз Р. Г. Природа фирмы / пер. с англ. М., 2001. С. 37.
• [6] Базовые социально-экономические различия между командной экономикой и рынком, рассмотренные с неоинституциональных позиций, см.: Олейник А. Н. Институциональная экономика. М., 2000. С. 95−104.
• [7] См.: Алъбер М. Капитализм против капитализма. СНб., 1998.
• [8] Здесь неоинституциональная теория опять-таки близка по своему духу традиционализму и новой правой идеологии. Распространение атлантизма с характерной для него определяющей ролью рыночных отношений воспринималось традиционалистами так же, как желание посредством нового порядка добиться радикального геополитического господства над исконно неатлантистскими (континентальными) и в этом смысле менее «рыночными» нациями.