Исторические тенденции развития организаций

В результате освоения материала главы 3 студент должен:

знать

• • тенденции развития организаций в доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную эпохи;
• • проблемы постиндустриальных организаций;
• • приоритетные направления работы менеджеров в современных компаниях;

уметь

• • определять принципы структурной трансформации современных организаций;
• • анализировать исторические тренды развития конкретных организаций;
• • диагностировать управленческие, структурные, мотивационные проблемы организационного развития, исходя из базовых изменений социальной реальности в постиндустриальную эпоху;

владеть

• • навыками исторического анализа организационных систем;
• • системой понятий теории постиндустриального общества.

Организация в доиндустриальную и индустриальную эпохи

История человечества от первобытной общины до современных виртуальных сообществ неразрывно связана с историей организаций. Организации весьма многообразны, но самыми распространенными и динамично развивающимися являются организации в сфере экономики, кроме того, крупные производственные организации следует считать и наиболее сложными. Поэтому в этой и последующих главах исторические трансформации, современное состояние и тенденции развития организаций будут показаны преимущественно на примере их экономической разновидности. Это придаст предмету изучения необходимую конкретность, но вместе с тем выводы, к которым мы придем, будут касаться и любых других организаций.

Если представить себе линию времени из прошлого в будущее и выделить на ней доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную стадии развития общества, то можно увидеть, что каждой из этих стадий соответствует свой особый тип организации. Эволюцию данных типов можно описать, используя категориальный аппарат видного немецкого социолога прошлого века Ф. Тенниса. Анализируя переход общества от аграрного традиционного к более современному индустриальному состоянию, Теннис ввел в научный обиход две категории, характеризующие различные типы социальности — «община» (gemeinschaft) и «общество» (geselschaft). Понятно, что при рассмотрении истории экономических организаций, а не всего общества, эти категории будут несколько трансформированы и упрощены.

Доиндустриальная стадия общественного развития была характерна тем, что земля представляла собой экономическую основу общества. Отношения по поводу владения и использования земли составляли суть экономики. Все иные отрасли тяготели к тому, чтобы восприниматься в качестве некой надстройки над сельским хозяйством и добычей природных ресурсов. Кроме того, производительность труда на протяжении всей доиндустриальной стадии росла крайне медленно. Поэтому невозможно было серьезно прирастить богатство на определенной ограниченной территории. Делать прибыль в современном понимании этого слова можно было лишь в торговле и ростовщичестве. Не случайно война в то время была важнейшим экономическим явлением. Если государство стремилось разбогатеть (в силу невозможности быстро создать крупное богатство на своей территории), оно должно было успешно воевать. И все богатые страны доиндустриальной эпохи накапливали богатства в результате не столько экономических, сколько военных успехов.

Доиндустриальную стадию также называют традиционной по причине особого значения традиций в формировании как различных форм общественного сознания, так и сознания индивидов. Наука была в значительной степени оторвана от практики. Ее достижения не обусловливали в серьезной степени экономического прогресса. Что касается экономических знаний, то они вообще чаще всего были растворены в общих социально-философских рассуждениях. Крестьяне пахали, сеяли и убирали урожай, ориентируясь прежде всего на традицию: на то, как это делали их отцы, деды, прадеды… Для политической сферы общества также была характерна традиционная монархическая форма правления.

Основным типом экономической организации доиндустриальной эпохи была община. Типичным примером такой организации была феодальная крестьянская община. Каковы ее признаки? Во-первых, это небольшое число членов организации. Община не может состоять из сотен или тысяч людей. Люди должны хорошо знать друг друга. Вся суть общины в достаточно тесных непосредственных контактах между ее членами. Во-вторых, для общины характерен примат неформальных связей. Из-за того, что все хорошо знают друг друга, между людьми, входящими в общину, устанавливаются тесные неформальные отношения — дружеские, приятельские, враждебные и т. п. Часто в основе таких отношений лежат родственные узы. Здесь стоит вспомнить о том, что фамилии русских крестьян часто однозначно говорили, из какой деревни они родом. Неформальные отношения всегда дают возможность организации «полностью использовать» человека со всеми его знаниями и умениями. Община никогда не ограничивает свое воздействие на человека лишь производственными императивами, она затягивает его целиком, не ограничивает свое взаимодействие с ним какими-либо формальными рамками. Наконец, в-третьих, для общины характерны низкая степень разделения труда и высокая взаимозаменяемость членов общины. Все крестьяне делали примерно одно и то же. Их вполне можно было перебрасывать с надела на надел, давать им самые различные поручения — с тем или иным успехом каждый мог справиться с заданием.

К общинной форме можно отнести подавляющее большинство экономических организаций доиндустриальной эпохи. Конечно, были здесь и свои исключения, которые, как это принято говорить, лишь подтверждают правило. Например, организация строительства пирамид в Древнем Египте или ирригационных каналов в Месопотамии и ряд других. «Нехарактерность» подобных организационных феноменов для доиндустриального периода развития экономики привела к возникновению легенд об их внеземном происхождении.

Общинная форма организаций существовала многие столетия и даже тысячелетия. Новое в устройство экономических коллективов привнесло индустриальное общество. Начало индустриальной стадии характеризуется господством практически таких же общинных форм, которые существовали и прежде. Предпринимательские структуры того времени не отличались высокой численностью работников. От большинства общин доиндустриальной эпохи молодые капиталистические предприятия отличались лишь одним, но весьма важным качеством — их уже никак нельзя было назвать традиционными, уподобить деревне, данной живущему в ней крестьянину, так сказать, «от века». Организуя свое дело, предприниматель всегда имел достаточно четкую идею — как он будет делать деньги — и сообразовывал различные элементы организации с этой вполне понятной целью. Инструментальность в отношении организаций становится общим принципом поведения в экономической среде. Отношения в экономике в целом становятся более рациональными, более рациональным становится и отношение к организациям.

Вообще индустриальная стадия развития человечества наряду с тем, что промышленность становится экономической основой общества, характеризуется также господством рациональности. В эпоху Просвещения человечество все чаще стало задавать себе вопросы «зачем?» и «почему?» по отношению к тем операциям, которые ранее вполне успешно осуществлялись с помощью традиции. Рациональность повсюду проникает в строение общества, преображая привычные способы поведения. Традиционная монархия сменяется различными формами представительского правления, мыслившимися как более разумные. Начиная с меркантилизма, возникают экономические теории, прямо нацеленные на внедрение в практику и преобразование хозяйственных отношений. Да и сама индустриальная стадия в развитии общества обусловлена промышленной революцией, ставшей возможной благодаря ньютоновской механике и многим другим научным достижениям.

Наиболее значимым процессом в жизни общества становится превращение знания в те или иные материальные формы. Организация в этом плане мыслится одним из наиболее важных инструментов, созданных для данного процесса.

Новые формы организаций появляются в середине XIX в. С развитием капиталистической конкуренции, поглощения одних фирм другими, накоплением богатства, необходимостью осуществления масштабных экономических проектов (в железнодорожной, металлургической и др. отраслях) возникают крупные компании, насчитывающие многие сотни, а иногда и тысячи работников. Это, казалось бы, чисто арифметическое изменение приводит к трансформации всех организационных отношений. Возникают организации типа " общество" . Таким организациям присущи признаки, ровно противоположные тем, которые были характерны для общины. Во-первых, организация насчитывает большое количество членов. Ни руководство, ни сотрудники не могут уже знать всех в лицо, не могут установить друг с другом тесные взаимоотношения. Тем самым на первый план выходят формальные связи. И это второй признак «общества». Управлять работниками в этой системе можно лишь тогда, когда руководитель относится к ним, исходя лишь из того, какие должности они занимают. Несомненно, господство формальных отношений явно сужает возможности использования работников, ведь те умения человека, которые не укладываются в должностные обязанности, теперь никем не используются. Однако именно такая система позволяет создавать поистине громадные организации, обеспечивать их слаженную работу, ориентировать все элементы системы на достижение единой цели. Таким образом, в функционировании организаций типа «общество» находят наиболее полное воплощение принцип инструментальности и принцип масштаба.

Третьим признаком таких организаций является высокая степень разделения труда и низкая взаимозаменяемость работников. Внутри организации выделяются различные профессиональные группы, специально подготовленные для выполнения определенных функций: бухгалтеры, инженеры, слесари и т. п. Перевести человека из одной группы в другую без длительной подготовки и массы дополнительных мероприятий невозможно. Разделение труда становится главной основой высокой производительности организаций типа «общество», но при этом оно разъединяет работников компании, создает искусственные барьеры в общении, воздвигает преграды на пути к достижению глобальных организационных целей.

Организации типа «общество» представлены классическими пирамидальными структурами управления. В той или иной степени данные структуры были позаимствованы предпринимателями у тех организаций, которые и в доиндустриальную эпоху были достаточно крупными — у армии и церкви. Уже потом они были воспеты в трудах М. Вебера и классиков менеджмента. Так или иначе, пирамидальная структура представляет собой одну из наиболее удачных возможностей скоординировать труд множества людей. Наряду с этим они очень удобны в том, что касается построения карьеры работниками. Через определенное время человек вправе рассчитывать на повышение, и для продвижения лучших в этой структуре всегда найдутся вакансии. Продвигаться при этом можно очень медленно (как, например, в японских компаниях), но, что называется, «верно» .

Организации типа «общество» оказались удивительно конкурентоспособными в ситуации конца XIX — начала XX в. Это связано с тем, что основным типом конкуренции в то время была ценовая, т. е. ориентирующая компании на снижение цен и, соответственно, издержек. На этом поприще крупные организации с пирамидальной структурой действительно имели огромные преимущества перед мелкими фирмами. Во-первых, данные преимущества базировались на возможности осуществлять крупнооптовые закупки и получать при этом существенные скидки на материалы и комплектующие. Во-вторых, в рамках крупной организации можно было полностью реализовать преимущества, которые создавал технический прогресс — использовать новые технологии, станки и механизмы, осуществлять крупные инвестиции в совершенствование продукции и производства. Именно поэтому в начале XX в. крупные классические организации мыслились большинством ученых как идеал корпорации. Мелкие формы бизнеса рассматривались лишь как архаичное маргинальное дополнение к крупным компаниям, определявшим лицо национальных экономик. Создавались даже весьма забавные прогнозы относительно то, что через некоторое время на Земле будут безраздельно царствовать крупные организации — для мелких фирм просто не останется места^[1].

Видный немецкий мыслитель-марксист К. Каутский полагал, что в некоторой перспективе на планете возникнет единая монополия, заведующая всем земным производством, и раньше этого момента совершать революцию нет смысла. Когда такое произойдет, необходимо всем миром национализировать эту суперглобальную компанию, совершив тем самым мировую социалистическую революцию.

Однако, как это часто случается в истории человечества, кажущийся незыблемым идеал в виде организаций типа «общество» просуществовал недолго. Ситуация начала меняться уже перед второй мировой войной, по особенно явно изменения стали происходить в послевоенные годы. Крупные организации своим массовым выпуском относительно дешевой продукции создали общество потребления, и именно оно, что парадоксально, пришлось выталкивать эти организации из экономики. Клиенты перестали удовлетворяться просто дешевыми и надежными вещами. На рынке воцарились такие мимолетные явления, как «мода» и «личные пристрастия». Для удовлетворения этих запросов организации типа «общество» не были приспособлены. Они могли выпускать массу однородной вполне пригодной к употреблению продукции, меняя ее лишь изредка, да и то в основном иод воздействием новых требований технического прогресса. Ориентация на удовлетворение быстро меняющихся запросов избалованных клиентов, воспитанных в рамках общества потребления, оказалась им недоступна.

На становление общества потребления повлияло также повышение уровня жизни в развитых странах в послевоенное время, связанное с реализацией кейнсеанских программ государственного регулирования экономики, важнейшей составляющей которых было стимулирование совокупного спроса. Повышение доходов имело место и на отдельных предприятиях. Видный американский менеджер Ли Якокка писал в свое время об исторических заслугах Генри Форда: «В чем старик действительно оказался подлинным новатором — это во введении в 1914 году заработной платы в размере пять долларов в день (очень высокой для того времени. — Авт.)… Генри Форд никогда не скрывал истинной причины введения дневной платы рабочим в пять долларов: он хотел, чтобы размер заработка его рабочих позволял им со временем покупать произведенные ими самими автомобили. Иными словами, Генри Форд создавал средний класс»^[2]. Кейнсеанские программы стимулирования спроса делали то же самое, только в общегосударственном масштабе. По итогам реализации таких программ любой человек, получающий зарплату или какой-либо вид пособия, мог рассчитывать на достаточный уровень потребления.

Лучше всего иллюстрирует данные изменения ситуация с компанией «Форд Моторс» в середине прошлого века. Известно высказывание Генри Форда: «Я могу удовлетворить потребителя автомобилем любого цвета, пока мой автомобиль остается черным». Действительно, по мнению Форда, машина должна быть дешевой, надежной, ремонтоспособной, но цвет изделия (как впрочем, и другие «излишества») не имеет никакого значения. До войны большинство автомобилей было черными, и покупатели при их покупке ориентировались в основном на ценовые и технические характеристики. Форд всегда отстаивал в качестве идеала традиционную пирамидальную организацию, ориентированную на удовлетворение таких потребностей. Затем ситуация резко изменилась. Автомобиль стал мыслиться как символ статуса, некое материальное воплощение особенностей личности водителя и т. д. Менять всю организационную схему под удовлетворение таких запросов оказалось чрезвычайно сложно. Именно вследствие того, что подобные изменения быстрее произошли в концерне «Дженерал Моторс», он уже в 1940;х гг. вырвался вперед по продажам автомобилей, хотя в начале века компания Форда занимала почти монопольное положение на рынке.

Неспособность крупных пирамидальных организаций быстро реагировать на изменения внешнего окружения была связана, прежде всего, с коммуникативными проблемами. Процесс движения информации в громоздких многоуровневых структурах сильно осложнялся. С одной стороны, информация плохо проходила снизу вверх, поскольку наверх в основном шли оптимистичные отчеты о проделанной работе. Если же в ее выполнении наблюдались трудности, ответственным за них, как правило, считался тот или иной исполнитель. Понятно, что в такой ситуации каждый уровень был объективно нацелен на «приглаживание» информации и сокрытие проблем. В том случае, когда рядовой сбытовик писал в своем отчете, что определенный вид продукции почти совсем не продается и клиентов становится все меньше, к высшему руководству такая информация могла попасть в виде общего отчета подразделения, где было написано, что имеются отдельные недостатки, которые будут устранены на следующей неделе. Такая ситуация радикально отличалась от традиционного управления небольшими общинными организациями, в рамках которых руководитель, как правило, сам встречался с заказчиком и мог быстро реагировать на возникающие проблемы.

Кроме того, информация плохо проходила барьеры и между отдельными функциональными подразделениями, где были собраны люди разных профессий — конструкторы, технологи, плановики и т. д., общавшиеся в основном друг с другом и соответственно выработавшие свои собственные цели, критерии истины и даже в какой-то степени языки. Технологи плохо понимали конструкторов, сбытовики — производственников, бухгалтеры — инженеров. В результате комплексные решения, требовавшие резолюций многих отделов, принимались очень медленно, не давая возможности быстро отреагировать на изменения, произошедшие на рынке. Ли Якокка писал в этой связи о положении, сложившемся в корпорации «Крайслер»: «Никто… казалось, не понимал, что взаимодействие различных функций в компании абсолютно необходимо. Конструкторам и производственникам следовало чуть ли не спать в одной постели. А они даже не позволяли себе пофлиртовать друг с другом»^[3].

На вызов времени крупные классические организации отреагировали процессом децентрализации или федерализации. Это явление стало повсеместным на Западе в 1960;е гг. Адаптироваться к условиям общества потребления такие организации могли лишь в какой-то степени сократив вертикаль управления, т. е. создав относительно самостоятельные центры ответственности — подразделения, работающие с определенным сегментом рынка и принимающие относительно него большинство важных решений самостоятельно. Так, повсеместно распространились дивизиональные, федеральные структуры управления. На самом деле поначалу они могли представлять собой совокупность тех же пирамид, но каждая пирамидка была меньше, чем в случае с классическими организациями довоенной эпохи (см. рис. 3.1). Здесь, как и в случае становления организаций типа «общество», опятьтаки важным оказался пресловутый «арифметический» фактор: сколько людей работает на фирме? В маленькой пирамидке могло работать уже только три конструктора, два дизайнера, два бухгалтера, один кадровик и т. д. Эти люди уже не могли отгородиться от коллег стенами своих отделов. Они вынуждены были работать в команде, часто контактируя друг с другом и в большей мере осознавая общие цели. И хотя сегодня структуры 1960;х гг. многие считают архаичными, косными, слишком «механистичными», стоит помнить о том, что именно они послужили основой современных холдинговых структур и оказались способными воспринимать изменения, происходившие все последующие десятилетия на рынке. Просто затем начинается эпоха все большей самостоятельности дивизиональных подразделений: они получают статус юридических лиц, возможность свободно искать клиентов вне организации, самостоятельно принимать все важнейшие решения по кадровым и маркетинговым вопросам. 1.

Рис. 3.1. Дивизионализация структур крупных компаний.

Таковы основные изменения, произошедшие в организациях на индустриальной стадии развития общества. В 1980;е гг. начинает складывать совершенно новая ситуация, которую принято называть началом постиндустриальной эпохи. Необходимо оговориться, что Д. Белл, впервые предложивший категорию постиндустриального общества, вкладывал в нее несколько иной смысл^[4]. Для него было важно то, что с 1960;х гг. доля сферы услуг в экономике превысила долю промышленности. Однако с точки зрения развития организаций, как, впрочем, и с точки зрения общего экономического развития, данное изменение по своему значению явно уступает компьютерной революции 1980;х гг. Поэтому в рамках проблематики социологии организаций целесообразно, как это уже было сделано в данном параграфе, считать период 1960—1980;х гг. «обществом потребления» — последним этапом индустриальной стадии развития, а «постиндустриальное общество» связывать со становлением новых хозяйственных процессов в 1980;е гг.^[5]

Постиндустриальная стадия характерна тем, что знания, информация становятся экономической основой общества. Это влечет за собой множество последствий, принципиально важных для жизни общества. Так, впервые в истории человечества богатство начинает оцениваться в нематериальных категориях. Сколько стоит имидж фирмы? Во сколько оценить ее организационную культуру? Точных методов оценки здесь нет. Речь может идти о методах экспертного опроса и ряде других качественных методах, но ни один из них не является столь же точным, как современный затратный метод, принятый в бухучете. А ведь стоимость имиджа и организационной культуры компании определяется не только и не столько затратами на их создание. Известный отечественный специалист по теории постиндустриального общества В. Иноземцев пишет, что ценности этого общества создаются не трудом, а творчеством. Подобно тому, как нельзя измерить затратами труда стоимость картины или романа, нельзя оценивать богатство современных компаний на основе бухгалтерского метода.

Сегодня мы живем в эпоху становления постиндустриального общества. Когда же можно будет считать, что оно уже состоялось? Ответов на этот вопрос может быть много. Нам представляется, что один из самых понятных путей определения зрелой постиндустриальной цивилизации может заключаться в том, чтобы зафиксировать превышение стоимости нематериальных активов компаний над их материальными активами. Тенденцию к такому положению вещей можно наблюдать уже сегодня. Бренды крупных всемирно известных компаний стоят уже сейчас многие миллиарды долларов (типичный пример — «Кока-Кола») и по своей стоимости могут реально превышать все материальное богатство, которое за ними стоит, — цену земли, заводов, ценных бумаг, долей капитала в филиалах и т. п. Существуют такого рода бренды и у российских компаний. Самый яркий пример — «Калашников» .

По данным британского Института защиты товарных знаков, за период с 1980 по 2000 г. в Великобритании и США отношение балансовой стоимости компаний к их рыночной стоимости уменьшилось в пять раз. Например, в Англии сейчас только 30% рыночной стоимости компании отражается в балансе, все остальное приходится на нематериальные активы: ноу-хау, деловую репутацию, патенты, организационную культуру. В весьма, казалось бы, «индустриальной» нефтяной корпорации «Бритиш Петролиум» отношение материальных активов к нематериальным оценивается как 29:71. У «Кока-Колы» этот показатель по понятным причинам значительно выше — 4:96, т. е. стоимость реальной собственности этой компании, которую можно «пощупать», просто ничтожна по сравнению со стоимостью основных брендов и корпоративной культуры^[6].

Таким образом, согласно критерию преобладания нематериальных активов над материальными, развитые страны действительно уже вступили в постиндустриальную эпоху. Для большинства третьих стран такое положение еще не характерно, но, даже рассматривая молодой и не до конца сформировавшийся российский рынок, можно сделать вывод о постепенном движении в обозначенном выше направлении.

Взаимодействие знаний и экономики на постиндустриальной стадии приобрело особый характер. Предыдущая индустриальная стадия ознаменовалась тем, что акцент в этих взаимоотношениях делался на претворении в жизнь тех или иных идей. Сегодня этот процесс уже отработан, поскольку есть структуры, способные превратить в реальные предметы любые наработки ученых. Ниже будет показано, что такая ситуация привела к широкому использованию подряда и субподряда, а также различных форм контрактных отношений в постиндустриальной экономике. Для современного общества важен уже не процесс реализации знаний, а непосредственно процесс их создания. Информация сама по себе способна сегодня порождать богатство. Видный американский чиновник в администрациях Дж. Картера и Б. Клинтона Роберт Райх описывает данную ситуацию так: «Счастливая звезда традиционных сфер производства близится к своему закату. Начинают снижаться доходы и тех, кто занят обеспечением персональных услуг (индивидуальных предпринимателей классического типа. — Авт.) … В новых условиях преуспевают прежде всего те, кто занят анализом и работает с символами, те, кто выявляет и решает новые проблемы и осуществляет посредническую деятельность»^[7].

Таблица 3.1

Стадии социально-экономического развития

Эпоха.	Доиндустриальная.	Индустриальная.	Постиндустриальная.
Экономическая основа общества.	Земля.	Промышленность.	Информация.
Специфика взаимодействия знаний и экономических процессов.	Знания в целом оторваны от экономики. Экономические процессы управляются традициями.	Проникновение знаний в экономику составляет сущность данной эпохи. Наибольшая сложность заключается в создании особых механизмов, претворяющих идеи в жизнь.	Процесс превращения знания в материальные ценности уже отработан. Главное внимание уделяется самому процессу создания знаний.
Основной экономический коллектив (в понятиях Ф. Тенниса).	" Община" .	" Общество" .	Новая «община» .

В столь изменившейся внешней среде не могли не измениться и организации. Парадоксально, но это изменение в общем виде может быть сведено к тому, что доминирующей формой организации вновь становится " община" . Конечно, это уже не та община, которая определяла социальную и экономическую жизнь в доидустриальном обществе. Но в целом фирмы становятся меньше, отношения в них приобретают все более неформальный характер. И даже крупные компании в своих управленческих инновациях пытаются копировать определенные элементы организационной среды, присущей малому бизнесу. Однако новая община строится на современных основаниях, которые и будут рассмотрены в следующем параграфе.

• [1] См., например: Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995.
• [2] Якокка Л. Карьера менеджера. М., 1990. С. 174.
• [3] Якокка Л. Карьера менеджера. М., 1990. С. 179.
• [4] См.: Bell D. The Coming of Postindustrial Society. N.Y., 1965.
• [5] Фактически сегодня постиндустриальное общество как категория синонимична «информационному обществу» или «обществу знаний» .
• [6] См.: Лукьянова Е. Неучтенные миллиарды // Эксперт, 2000. № 10. С. 34−37.
• [7] Райх П. Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века // Новая постиндустриальная волна на Западе. М., 1999. С. 516.