Мышление как процесс вывода нового знания

Наличие мышления позволяет жить и разумно действовать в постоянно изменяющемся мире, обнаруживая в нем устойчивые существенные свойства, связи, отношения и закономерности. Новые знания могут быть получены человеком не только из непосредственного опыта взаимодействия с миром (через ощущения и восприятия), но и опосредствованно — с помощью выводов. Так, например, увидев надвигающиеся тучи, мы приходим к выводу, что будет дождь. А утром, выглянув из окна и обнаружив мокрый асфальт, мы понимаем, что ночью прошел дождь. Выводы делаются с помощью рассуждений, цель которых состоит в том, чтобы определить, какие новые знания следуют (могут быть получены) из уже имеющихся исходных предпосылок или положений. Истинность наших выводов, т. е. степень их соответствия действительности, зависит от того, насколько нами освоены правила логических рассуждений и/или процедуры житейских («естественных») рассуждений и насколько истинны факты, на которых они основываются.

Отличаются ли, с вашей точки зрения, два следующих утверждения: «Все гениальное просто» и «Все простое гениально»? Если вы согласны признать истинным первое утверждение, то логично ли будет согласиться и со вторым? По данным Б. А. Кулика, специалиста по моделированию рассуждений, подавляющее большинство сегодняшних студентов затрудняется уверенно ответить на эти вопросы и уж тем более корректно обосновать свои ответы. Хотя любой выпускник старой русской гимназии, в которой логика была обязательным предметом, ответил бы не задумываясь. На самом деле выполнить это задание можно с помощью правил формальной логики (тогда ответ будет однозначным и категоричным — «нет»), а можно — на основе логики естественных рассуждений. Так и действует большинство студентов. Приводя подтверждающие или опровергающие примеры, они приходят к выводу об относительности истины, содержащейся в обоих высказываниях, и этот вывод кажется вполне логичным, несмотря на его противоречие законам формальной логики.

Формально логические и естественные рассуждения

Всегда ли люди мыслят логично? Бенджамин Спок, известный специалист в области воспитания детей, сформулировал, казалось бы, удивительный тезис: «Люди — самые нелогичные существа». Подтверждается ли это экспериментами? На первых этапах становления психологии интерес исследователей, принадлежащих к разным направлениям, сосредоточился на правильных формах логического мышления (В. Джеймс, Дж. Уотсон, Дж. Дьюи). Психологи стремились найти пути совершенствования логических рассуждений (особенно путем обучения). Современная когнитивная психология, изменив ракурс анализа, снова вернулась к забытой на время тематике. Главной задачей стал поиск различий между психологической логикой (логикой естественных рассуждений) и рассуждениями на основе формальной логики. Активное внимание к этой проблеме вызвано стремлением разрабатывать искусственный интеллект, близкий к естественному, ведь процессы формально логических выводов легко моделируются в компьютерных системах, а человеческая логика оказывается гораздо сложнее и разнообразнее.

Как же строится реальное рассуждение? Отличаются ли логические процессы, функционирующие как часть целостной системы человеческого мышления, от тех идеальных нормативных моделей, которые описываются логикой? Многие циклы исследований зарубежных авторов (Дж. Эванс и др., 1995) были посвящены изучению правильности разных видов логических выводов. В качестве примера рассмотрим один из вариантов эксперимента.

Испытуемым давались утверждения, построенные в модусе условных высказываний: «Если дано Л, то имеется Б» (например, «Если у меня поднимется температура (А), то я не пойду на лекцию (Б)»). Менялись содержание второй посылки и соответственно вопрос, на который надо было дать логичный ответ, сделав соответствующий вывод. Такой вид вывода называется импликацией.

Оказалось, что лучше всего испытуемые (исследовались разные контингенты: студенты, менеджеры, юристы и др.) справляются с решением логических задач, когда «А дано» и надо определить, «имеется ли Б». Эта форма логического высказывания называется modus ponens. Итак, дано:

• 1) «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)» ;
• 2) «У меня поднялась температура (А)». Правильность вывода почти не зависит в этом случае от содержания той предметной области, к которой он относится, — больше 95% ответов верны («Значит, я не пошел на лекцию (Б)»). Хотя, по данным К. Джилхули (K.Gilhooly, 1988), испытуемые были более точными, когда силлогизм задавался конкретным примером (как у нас), нежели абстрактным.

Количество правильных выводов резко снижается (около 40% неверных ответов), когда вторая посылка дана в форме «не имеется Б» и нужно сделать вывод, касающийся А. Такая логическая форма называется modus tollens. Дано: 1) «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)»; 2) «Я пошел на лекцию (не-Б)». Правильный ответ («У меня нет температуры») получен примерно от 60% испытуемых. Причем для этого типа рассуждения важна возможность подтверждения (проверки) получаемого вывода опытом реальной жизни. Подчеркнем еще раз, что неправильные ответы типа «Невозможно сказать, есть температура или нет» и «У меня может быть высокая температура» дают 40% участников эксперимента.

Около 20% современных людей с хорошим образованием устойчиво делают ошибки, когда вторая посылка дана в форме «имеется Б» и нужно сделать вывод, касающийся, А (утверждение консеквентна). Дано: 1) «Если у меня поднимется температура (А), я нс пойду на лекцию (Б)»; 2) «Я нс пошел на лекцию (Б)». В 80% случаев испытуемые отвечают правильно: «Невозможно сказать, есть температура или пе г». Однако каждый пятый (20%) уверен, что «Температура есть». Точность этого вида вывода, так же как и предыдущего (modus tollens), во многом зависит от конкретного содержания исходных посылок: если логически полученный вывод при соотнесении со «здравым смыслом» (опытом жизни) и «логикой морали» («Нельзя пропускать лекции без уважительных причин») не опровергается, то он выступает для субъекта как логичный.

Последний из исследованных вариантов, где утверждается, что «нс имеется А» (отрицание антецедента) оказывается самым трудным для формулирования правильных выводов. Дано: 1) «Если у меня поднимется температура (А), я не пойду на лекцию (Б)»; 2) «У меня не поднялась температура (не-А)». Правильно отвечают («Неизвестно, пошел я на лекцию или нет») меньше 40% испытуемых, неправильно («Значит, я пошел на лекцию») — свыше 60%.

Какие же факторы влияют на точность логических выводов? Почему в процессе логических выводов может возникать ложное знание? Эксперименты, посвященные влиянию «житейских» факторов на логические выводы, показывают, что эффект снижения логичности можно усилить, используя содержание, явно конфликтующее со здравым смыслом, ценностями или мотивацией. Так, по данным М. Гейса и А. Цвикки (М. Geis, А. М. Zwicky, 1971), процент ошибок существенно повышается, если логический вывод противоречит «жизненной правде». Авторы использовали следующий пример с отрицанием антецедента. Дано: 1) «Если ты пострижешь газон, я заплачу тебе»; 2) «Ты не постриг газон». Для этого примера получено более 80% неправильных ответов («Значит, я не заплатил тебе»), а логически правильный ответ («Нельзя определить, заплатил ли я») дали меньше 20% респондентов. Однако в реальном общении такой логически «ошибочный» способ вывода, как демонстрирует подавляющее большинство испытуемых, вполне убедителен и соответствует житейской логике. Экспериментальные данные этого цикла доказывают, что у нас параллельно действуют два типа логик — формальная и житейская.

Проиллюстрируем данное положение на примере. Испытуемым предлагается проверить правильность утверждения, перевернув минимальное количество карточек (см. рис. 9.3).

Рис. 9.3. Стимулъный материал эксперимента Дж. Эванса с коллегами (J. St. В. Т. Evans et al., 1983).

Для первого ряда карточек утверждение звучит следующим образом: «Если на одной стороне карты гласная, то на другой ее стороне — четное число», а для второго: «Если человек пьет пиво, ему больше 19 лет». С точки зрения логики обе задачи абсолютно идентичны (нужно перевернуть первую и четвертую карточки в ряду), так как для опровержения утверждения требуется, чтобы или на карточке с гласной (Е) оказалось нечетное число, или на карточке с нечетным числом (7) оказалась гласная. Для пар «Пиво» — «числобольше 19» и «16» — «Кока-кола» рассуждение аналогично. Однако испытуемые в первой задаче делают больше ошибок, чем во второй (они открывают лишние карточки — с согласной или четным числом), так как именно во втором случае выводы формальной логики и логики здравого смысла согласуются. Формально логический ход рассуждений проверяется оценкой реалистичности («жизненной правды») полученного вывода. При совпадении результатов этих параллельно осуществляющихся процессов уверенность в ответе возрастает.

Эксперименты Дж. Эванса с коллегами (J. St. В. Т. Evans et al., 1983) показали также, что при противоречивости работы разных логик предпочтение отдастся логике здравого смысла, т. е. из имеющихся истинных логических посылок может быть выведено ошибочное умозаключение. Авторы детализировали представления о механизмах взаимодействия описанных выше формальных и неформальных процедур вывода. Они просили испытуемых определять правильность выводов (не посылок!) из силлогизмов (например, даны посылки: «Все политики умные», «Все члены Европейского парламента — политики», вывод: «Следовательно, все члены Европейского парламента умные»). Было обнаружено, что 40% испытуемых сосредоточиваются только на содержании заключения и еще 30% сначала изучают заключение и только потом обращаются к посылкам. Авторы выявили тенденцию к определенной реакции: если заключение правдоподобно, то с ним просто соглашаются. Если же оно неправдоподобно («политики не кажутся умными»), то испытуемые переходят к изучению посылок и пытаются найти логическую ошибку в выводах. Эта тенденция названа пристрастностью предубеждения и очень заметна в дискуссиях. Кроме того, при анализе естественных рассуждений проявляются также эффекты сдвига определенности и правдоподобности результата.