Человек между добром и злом

Но как рассуждения о соотношении в мире добра и зла возможно применить к нашей жизни? Ведь очевидно, что оба нравственных явления причудливо сочетаются не только в окружающей действительности, но и в нашей душе. И как раз драма бытия человека заключается в том, что он зачастую растерян, будучи не в состоянии разобраться, какие из его мотивов благие, а какие злобные?

Тем не менее, несмотря на растерянность, практически все люди живут и поступают согласно вполне определенным представлениям о добре. Кант выразил эту ситуацию посредством банального на первый взгляд афоризма: " Человек знает, что он должен делать" . Действительно, мы понимаем, что ожидают от нас другие люди и знаем, в каком мире мы бы хотели жить сами. Но здесь возникает вопрос: насколько мы способны осуществить добро своим поведением? Если мы настаиваем на его абсолютном значении, то как его можно обрести в нескольких поступках? А если его нельзя обрести, то какой же смысл от такого добра?

Подобное возражение Аристотель адресовал своему наставнику Платону. Согласно его убеждению, представление о добре как абсолютной космической идее ничего не дает нам для жизни, где требуется найти четкий критерий добродетели для реального поведения. Но дело в том, что моральный абсолютизм, представленный не только платонизмом, но и, например, христианской этикой, никогда и не настаивал на том, что совершенное добро можно обрести посредством обычного поведения. Более того, считать, что мы на это способны — означает питать в себе слишком высокие, непозволительные амбиции. Такая позиция, требующая совершенства от каждого поступка, неизбежно приводит к разрыву с окружающим миром и неверию в возможности морали. При этом человек, желающий немедленно установить райское состояние на земле, склонен предъявлять слишком завышенные требования к окружающим и жестоко осуждать людей за их неисполнение.

Человек является несовершенным существом, принципиально неспособным творить чистое, совершенное добро. Даже самые жертвенные поступки могут иметь отдаленные неблагоприятные последствия и, напротив, злые поступки, как правило, имеют побочные добрые последствия. Но это опять же не доказывает правоту морального релятивизма. Абсолютный смысл добра состоит не в том, что оно реально торжествует где-то на земле, а в том, что оно существует как самый высокий ориентир нашей жизни, придающий ей смысл. И стремление к его обретению требует серьезно продумывать и по возможности минимизировать отрицательные последствия наших решений. Конечно, одним действием мы не осуществим идеал блага, но в моральной философии речь идет не только о поступках, но о целых жизненных программах, которые могут быть реализованы в течение длительного времени. Некоторые из них мы упоминали в связи с историей этики. Следуя подобным системам нравственных представлений, можно существенно преобразить свою жизнь и превратить ее в дорогу если не к совершенному, но все же к наивысшему счастью, доступному человеку на земле.

Этика настаивает на том, что положение человека между добром и злом нельзя понимать как раз и навсегда определенное. Если мы удовлетворимся наличным существованием, это будет означать, что мы соглашаемся с действием зла в мире, ограничивающим добрые побуждения. Человек с точки зрения моральной философии — это личность, находящаяся в процессе постоянного движения от эгоистических мотивов к добродетельной жизни.

Нравственный прогресс

Но если человек — это постоянно развивающееся существо, чья моральность выражена в стремлении посредством своей жизни реализовать высшие нравственные ценности, возможно ли то же самое сказать в отношении всего человечества? Справедливо ли будет утверждать, что сообщество людей неуклонно развивается в сторону торжества добродетели? Здесь мы сталкиваемся со сложной проблемой нравственного прогресса. Разумеется, выше речь шла лишь о желаемом движении, которого требует от себя человек, недовольный своим нравственным состоянием. Так может ли желаемое стать действительным в масштабах всего человечества?

Для обсуждения этого вопроса необходимо кратко затронуть его историю. Идея линейного развития общества впервые появилась в христианстве. Согласно его мировоззрению, история движется от Первого до Второго пришествия Христа. В дохристианскую эпоху античной философии считалось, что история движется по кругу. Однако христианское представление было склонно оценивать линейное развитие человечества как регресс: чем ближе оно находится ко Второму пришествию, тем глубже погружается в пучину греха. Мысль о прогрессе как необратимом развитии, дающем качественное улучшение состояния человеческого общества, закрепилась в философии эпохи Просвещения. В частности, убежденными прогрессистами были Кант, Фихте, Гегель. Для них, как и для большинства предшественников, прогресс науки был неотделим от прогресса моральности. По их мнению, познание и совершенствование жизни — единый род деятельности.

В настоящее время мы можем утверждать, что прогресс науки и технологии в современном мире развивается огромными темпами. Еще 30 лет назад трудно было представить многие технические новинки, окружающие нас теперь. Но справедливо ли будет утверждать то же самое относительно нравственного прогресса? Можно ли сказать, что человечество в ходе своего исторического движения становится добрее, гуманнее, милосерднее?

Поиск ответа на этот вопрос приводит нас к парадоксальным суждениям. С одной стороны, XX в. явил нам невиданный доселе разгул зла. Мировые войны, геноцид целых народов, массовые репрессии, проводимые тоталитарными государствами, появление и применение оружия массового уничтожения, биологические и социальные эксперименты на людях. Осмысляя страшную картину, сложившуюся в середине XX в., один философ сказал, что после появления концентрационного лагеря «Освенцим» надо раз и навсегда прекратить все разговоры о морали. Но есть и другая сторона истории, позволяющая увидеть ростки нравственного прогресса. Рассмотрим ситуацию двухсотлетней давности. В то время право властей прибегать к смертной казни, войне и другим формам насилия считалось неоспоримым, в некоторых странах сохранялось и даже процветало рабство, продажа и перепродажа людей считалась нормальным положением дел, в обществе даже не могло быть и речи о половом, расовом и часто национальном равенстве. На сегодняшний день, по крайней мере в странах, называющих себя цивилизованными, все эти явления признаны преступными. Большинство стран отказываются от смертной казни, подписывают антивоенные декларации, ведут программу по разоружению, принимают и соблюдают законы против различных форм дискриминации и ксенофобии, развивают социальные программы. Кроме того, совершенствуются новые формы массовой коммуникации, позволяющие человеку почувствовать себя не одиноким в мире, найти себе единомышленников, попросить о помощи.

В размышлении о моральном прогрессе важно избежать крайностей. Надо понимать, что ситуация в мире с точки зрения места в нем нравственных ценностей всегда остается приблизительно одинаковой: люди вечно будут желать улучшения жизни и при этом будут недовольны, что его не происходит или оно происходит слишком медленно. С точки зрения этики можно отметить два важных аспекта в понимании этой проблемы. Во-первых, не все философы оценивали саму идею прогресса как оправданную с моральной точки зрения. Например, наши соотечественники Л. Н. Толстой, ?. Ф. Федоров и Н. А. Бердяев отмечали: данная идея означает, что благоденствие потомков будет куплено ценой страданий отцов. Фактически она свидетельствует о перемещении ответственности за состояние мира на будущие поколения. Получается, вместо того чтобы заботиться о настоящем, мы уповаем на будущее и поэтому нередко склонны приносить ему жертвы.

Во-вторых, какой бы ни была историческая ситуация, становится ли она лучше или хуже, этика призывает человека вести себя достойно независимо от обстоятельств. Ни прогресс, ни регресс не должны существенно влиять на нашу решимость поступать добродетельно. Но если мы все-таки желаем, чтобы укреплялись моральные устои общества, мы должны заботиться в первую очередь о собственном нравственном совершенствовании и улучшении обстановки хотя бы в ближайшем окружении. Без нашего личного усилия никакие изменения к лучшему невозможны. И если нравственный прогресс всего человечества в силу неопределенности его критериев всегда останется сомнительным, то нравственное восхождение одного человека, поставившего перед собой такую цель, будет несомненным.