Амбивалентная природа власти

После изучения материала данной главы студент должен:

знать

• • суть амбивалентной природы власти, ее тайн и таинств;
• • соотношение в ней конфликта и консенсуса, начал добра и зла, правды и лжи, начал, представленных Иисусом Христом и Великим инквизитором;

уметь

• четко и ясно обосновывать тезис о том, что противоречивая сущность власти коренится в природе самого общества, в котором сталкиваются интересы множества конкурирующих и конфликтующих между собой социальных групп, слоев, классов;

владеть

• способностью выделить основные факторы и поля пересечения противоположных начал, определяющих амбивалентную природу власти.

Многие мыслители предупреждали об опасностях упоения властью. Как утверждал, например, Ш. Л. Монтескьё, «всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет положенного ему предела»^[1]. Здесь уместно привести знаменитый афоризм лорда Эктона: «Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно» .

В политике преданность легко переходит в измену, партнерство в интригу, любовь в ненависть, покорность в фанатизм, демократия в ее крайних формах в деспотизм. Как правило, зачастую в мировых цивилизациях на место былых доблестей приходили коварство и предательство как норма поведения. Во все времена власть прославляли и проклинали одновременно. Много написано о величии и падении властителей.

Об обоснованности этих доводов наглядное представление можно составить на множестве примеров из всей писаной истории человечества от египетских фараонов, основателя Поднебесной империи Цинь Шихуанди, Цезаря, Чингисхана до кровавых тиранов XX в.

Тайна и таинства власти

Власть ставит множество вопросов, на которые весьма трудно, если не невозможно дать сколько-нибудь убедительные ответы па основе рациональных аргументов и доводов. Она сопряжена с тайнами, таинственными загадками и парадоксами, множеством порой неразрешимых противоречий. Был прав Э. Канетти, который говорил, что тайна есть «самая сердцевина власти»^[2].

Тайна, таинство, парадоксы института власти начались с самих первоистоков истории человечества.

Как известно, в мифах народов Древнего мира господствовало представление о божественном происхождении власти и государства. Согласно этим мифам, космос в отличие от хаоса упорядочен усилиями богов, а земные порядки представляют собой часть мирового, космического порядка, установленного самими богами.

Так, в законах вавилонского царя Хаммурапи (1790 до н.э.) говорилось о божественном происхождении власти царя: «Боги поставили Хаммурапи править „черноголовыми“»; «Человек является тенью бога, раб является тенью человека, а царь равен богу» (Законы Хаммурапи). Согласно древнекитайскому мифу, власть имеет божественное происхождение, и ее носитель император Поднебесной является одновременно сыном неба и отцом своего народа.

Подобные идеи в тех или иных формах и вариациях были присущи почти всем народам Древнего мира. Они были убеждены в вечности и незыблемости государственной власти, поскольку она и осуществляющее ее государство существуют в силу божественной воли. Эти представления нашли отражение в теологической теории, которая является одной из самых древних попыток объяснения данного феномена, о чем более подробно речь пойдет в соответствующей главе.

Начиная с Реформации XVI в., особенно в течение последних двух-трех столетий, характеризующихся социальными и политическими революциями, шел процесс десакрализации власти, снятия с нее всяких покрывал, призванных скрыть от глаз подвластных ее истинную природу, тайны, таинства. Наиболее зримым актом на этом пути стало обезглавление в результате Английской буржуазной революции середины XVII в. короля Карла I в 1649 г. Следующий акт состоялся во время Великой французской революции, когда в 1793 г. своей головы лишился король Франции Людовик XV. Далее в процессе грандиозных социально-экономических, социокультурных, политических трансформаций XVIII—XX вв. с власти был окончательно снят флер божественности и неприкосновенности.

Эта тенденция общеизвестна и здесь ограничимся констатацией того факта, что было бы преждевременно говорить о потере властью своей тайны и амбивалентной природы.

Для сохранения тайны, да и проталкивания того или иного политического курса, используются различные формы дезинформации и самой настоящей лжи. Во все времена властители, также как и политические мыслители, отстаивали ее допустимость и даже необходимость во имя укрепления существующей системы, считая ложь во благо вполне дозволенным средством политики. Примеров, доказывающих верность этих рассуждений, можно найти бесчисленное множество как в истории всех народов и государств, так и в современном мире.

Для пользы и в интересах государства, считал Н. Макиавелли, «князь вынужден хорошо владеть природой зверя, он должен взять примером лисицу и льва, так как лев беззащитен против сетей, а лисица беззащитна против волков. Следовательно, надо быть лисицей, чтобы распознавать западню, и львом, чтобы устрашать волков»^[3].

Другими словами, правитель должен органически сочетать в себе хитрость и силу, т. е. быть одновременно лисой и львом в одном лице. Он вправе не хранить верность своему слову, прибегать к лукавству и вероломству и т. д. Властитель волен использовать все средства, которые служат делу укрепления государства. А тот властитель, который стремится делать одно только добро, обречен на гибель среди множества людей, чуждых добру. Для него высшая ценность — это государство, перед которым ценность отдельно взятой личности или какие бы то ни было другие ценности должны отступить на задний план или же полностью игнорироваться.

Разве во всех мировых и локальных религиозных системах мало (в интересах политкорректности вместо слова «ложь» используем другое слово) неправды? Ведь в значительной степени они основаны на мифах, содержание которых не стыкуется с реалиями человеческой жизни.

О. Бисмарк, названный железным канцлером, как-то заметил: «Политик может со спокойной совестью лгать в трех случаях — перед выборами, во время войны и после охоты». Было бы лукавством утверждение, что такие крупные политики или государственные деятели, как, скажем, У. Черчилль, Ф. Рузвельт, Ш. де Голль, никогда не прибегали к обману, сокрытию, передергиванию, искажению фактов, когда это диктовалось (или так полагали) высшими интересами нации и государства.

Одним из проявлений тайны являются так называемые «теневая власть», разного рода «серые кардиналы», свиты, делающие королей, которые действуют анонимно, за кулисами и втайне. Наглядное представление об этом можно составить на примере разведслужб, органов национальной безопасности, дипломатии и др.

Собственно говоря, любую войну, разведывательно-шпионскую работу, просто дипломатию и множество других сфер взаимоотношений между государствами и народами, невозможно представить без той или иной формы обмана (лжи), дезинформации, сокрытия информации о реальном положении вещей, откровенных информационных провокаций и т. п.

Особенно часто дезинформация или ложь используется для легитимации власти. В качестве примера, подтверждающего этот тезис, можно привести так называемый «Константинов дар». Главное его содержание состояло в том, что будто император Константин, объявивший христианство государственной религией Римской империи, выдал папе Сильвестру грамоту о передаче ему власти над всей западной частью Римской империи, а сам же удалился в Константинополь.

На основе исторических исследований (в частности Лоренцо Валлы в 1449 г.) было доподлинно доказано, что грамота представляла собой фальсифицированный документ, составленный во второй половине VIII или в IX в. С тех пор грамота служила одним из главных оснований для притязаний пап на верховную власть как во всей христианской церкви, так и па высший сюзеренитет в Средневековой Европе.

Часто властители для оправдания своего статуса прибегали к поискам мнимых корней своей власти в глубокой древности у реальных и легендарных героев и персонажей мировой истории. Так, Иван Грозный обращался к византийским текстам для оправдания своей неограниченной власти и использовал византийские ритуалы при своей коронации в 1547 г. Однако ему, особенно в свете захвата турками Константинополя в 1453 г. и исчезновения Византийской империи, этого было мало. Для оправдания своей власти ему были нужны более веские аргументы и тогда появляется ряд легенд и сказаний, как будто подтверждавших эти притязания.

В этом контексте особого внимания заслуживает «Сказание о великих князьях Владимирских на Великой Руси», в котором власть московских князей выводилась не только от князей киевских и династии Рюриков, но и с еще более легендарной фигуры Прусса, правителя легендарного древнего царства на Висле, родственника Августа Цезаря. А этот последний, в свою очередь, согласно «Посланию о Мономаховом венце», будто через Антония и Клеопатру был в родстве с египетскими потомками Ноя и Сима. Именно в этом контексте следует трактовать постепенно сформировавшуюся идею «Москва — Третий Рим», представлявшую Москву наследницей Рима и Константинополя.

Нередко дезинформация использовалась для дискредитации противника, обоснования тех или иных действий против пего, например, для его уничтожения. К примеру, в информационной войне, развернувшейся между Францией и Россией накануне Отечественной войны 1812 г., официальная дипломатия обеих стран создавала имиджи и контр-имиджи или же образы врага друг друга. При этом чтобы демонизировать противную сторону не гнушались фабрикацией и использованием откровенных фальшивок.

Так, в недрах французского Министерства иностранных дел еще в 1797 г. появилось несколько вариантов поддельного «Завещания Петра Великого», которое, как отмечал М. Геллер, «представляет интерес, как образец фальшивок, действовавших на сознание нередко сильнее подлинных фактов и событий»^[4]. Ключевое место в документе занимал пункт XIII, где говорилось, будто государь Российской империи излагал своим наследникам установки на раздробление, уничтожение, завоевание Швеции, Персии, Польши, Турции, чтобы «обладать всем Востоком и большей частью Европы» и «разделить власть над Вселенною» .

Наполеон использовал «Завещание» для подготовки общественного мнения французов к предстоящей войне с Россией. Представляется неслучайным тот факт, что об этом документе Европа узнала в 1812 г. в канун похода Наполеона на Россию, хотя он был опубликован в 1807 г. В дальнейшем европейские державы использовали этот документ в своих целях каждый раз, когда ухудшались их отношения с Россией. В частности «Завещание» широко использовалось во время Крымской войны французами и англичанами, его использовала германская пропаганда в 1914 г. и в годы Второй мировой войны^[5].

Наглядное представление об использовании дезинформации во властных целях можно составить на примере поджога Рейхстага в ночь с 27 на 28 февраля 1933 г. неким М. ван дер Люббе, который, согласно официальной версии, назвал себя «членом голландской коммунистической партии». Гитлеровская пропаганда развернула широкомасштабную подстрекательскую кампанию под лозунгом «Коммунисты подожгли Рейхстаг!». Этот факт послужил для нацистского руководства предлогом для неслыханного погрома, направленного против германской компартии, социал-демократии и евреев, для массовых арестов, разгрома всех своих противников.

Впрочем, таких примеров как из истории, так и из опыта современного мира можно привести бесчисленное множество. Применительно к современности наиболее типична американо-английская агрессия в Ираке в марте 2003 г. Как известно, она была развязана на основе дезинформации и фальсифицированных фактов о якобы наличии в этой стране оружия массового уничтожения. Все эти приемы можно отнести к своего рода целенаправленному сотворению лжи.

В любой идеологии есть определенный элемент искажения реального положения вещей. Особенно отчетливо этот аспект обнаруживается в пропаганде, главная цель которой в политической сфере состоит в проталкивании, так сказать, «продаже» публике идеологических установок, лежащих в основе программных установок тех или иных социальнополитических сил, партий, организаций.

Часто этот термин неслучайно используется в негативном смысле: определить то или иное послание (message) как «пропаганду» означает вести речь о чем-то отрицательном и нечестном. Нередко в качестве синонимов «пропаганды» используются слова «ложь», «искажение», «манипуляция», «психологическая война», «промывание мозгов». Когда акцент делается на целях, пропаганда ассоциируется с контролем и рассматривается как сознательная попытка изменить или сохранить существующий баланс власти, который выгоден самому пропагандисту.

В действительности задача пропаганды состоит в том, чтобы распространить среди аудитории определенную идеологию для достижения заранее сформулированной цели. Будь то правительственное агентство, стремящееся поощрить массовую волну патриотизма в периоды войны, военный руководитель, стремящийся запугать противника путем преувеличения своей силы, или корпорация, пытающаяся «продать» собственный имидж с целью своей легитимации в глазах клиентов — во всех случаях существует тщательно составленный план манипуляции аудиторией при помощи символов для достижения определенных целей.

Для характеристики пропаганды используется также термин «дезинформация». Это, как правило, «черная» пропаганда, поскольку она использует ложную информацию. Таким образом, пропаганда строится на широкой гамме сообщений — от правды до откровенной лжи.

В истории человечества существует множество примеров пропаганды в форме «психологической войны». Появление новых технологических средств коммуникации значительно расширило возможности и масштабы ее ведения. Как известно, особенно широкий размах «психологическая война» приобрела с наступлением периода «холодной войны». Было бы преждевременно утверждать, что в современном мире она стала реликтом истории.

Разумеется, обман и ложь — аморальны в отношениях между друзьями, родственниками, коллегами по работе и вообще между обыкновенными людьми. Здесь, возможно, непротивление лжи и всем названным, а также близким им феноменам — безнравственно. Но в отношениях между государствами бескомпромиссное противление им не всегда может быть оправдано, более того, может быть контрпродуктивно.

Здесь уместно привести следующее сравнение. Для сражающегося воина отпадает сама проблема различия друга и врага, поскольку в войне дихотомия друг — враг предстает как бы в первозданном, очищенном от всех моральных, политических и иных напластований виде. Противники открыто противостоят друг другу, выделяясь даже своей униформой. «Вот почему, — утверждал К. Шмитт, — правильны слова одного английского дипломата: политик лучше вышколен для борьбы, чем солдат, ибо политик сражается всю жизнь, а солдат — лишь в виде исключения»^[6].

• [1] Монтескьё Ш. Л. О духе законов. М., 1999. С. 137.
• [2] Канетти Э. Масса и власть. М., 1997. С. 314.
• [3] Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. М., 1996. С. 84.
• [4] Геллер М. История Российской империи. С. 75.
• [5] См.: Там же. С. 76.
• [6] Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. Т. I. № 1.С. 43.