Предметные виды сексологических и сексолого-психиатрических экспертиз

Выбор комплексного экспертного исследования, подразумевающего использование познаний в области сексологии, оправдан в целом ряде юридических ситуаций как в уголовном, так и в гражданском процессах. Обоснованность выбора КССПЭ выражается в постановке правоохранительными органами вопросов, отражающих компетенцию экспертов, а также уровень современных знаний.

В уголовном процессе эти вопросы неразрывно связаны со следующими стоящими перед КССПЭ задачами.

1. Установление у обвиняемого индивидуальных особенностей направленности сексуального влечения, способов его реализации или иных отличительных черт сексуальности, выяснение их влияния на поведение в момент правонарушения, определение степени опасности личности и выбор адекватных мер медицинского характера в случае экскульпации индивида или признания его ограниченно вменяемым.

Вопросы, соответствующие данной задаче, могут быть сформулированы следующим образом:

• • имеются ли у подэкспертного признаки каких-либо аномалий сексуальности, которые оказали бы влияние на его поведение в такой-то ситуации?
• • если таковые имеются, то в какой степени их влияние на поведение было выражено, носят ли они болезненный, патологический характер и лишали ли они подэкспертного возможности осознавать фактический характер и значение своих действий либо руководить ими во время совершения инкриминируемого ему деяния ?
• • нуждается ли подэкспертный в применении к нему принудительных мер медицинского характера с учетом возможной патологии сексуальной сферы и связанной с данными расстройствами его общественной опасностью?

Чаще всего необходимость в решении указанных вопросов возникает при повторности (многоэпизодности) сексуальных деликтов, когда оправдана версия о наличии у обвиняемого патологии сексуального влечения. Данные расстройства детально освещены в гл. 12.

При отрицании подэкспертным содеянного, несмотря на наличие оснований для однозначной диагностики сексуального расстройства и поведения в деликте, патогенетическая связь которого с выявленным расстройством представляется логичной и непротиворечивой, эксперт не может ответить на вопрос о влиянии диагностированного расстройства на поведение. В этом случае при ответе на вопрос о влиянии допустимым является указание эксперта-сексолога на то, что данное поведение не противоречит выявленному расстройству или что приведенное в уголовном деле описание поведения в деликте соответствует поведению, характерному для данной сексуальной патологии.

Экспертная инициатива (ст. 57, 204 УПК) может касаться:

• • и диагностического, и экспертного решений: при вопросах о наличии и влиянии одного нарушения сексуальной сферы на регуляцию поведения в деликте (например, нарушений сексуального развития) и одновременно отсутствии вопросов о другом сексуальном расстройстве, влияющем на экспертное решение по результатам освидетельствования (например, о парафилии);
• • только экспертного решения, поскольку диагностическое решение определяется экспертным заданием: для экспертного вопроса о наличии сексуальных расстройств, но не об их влиянии на поведение в юридически значимой ситуации;
• • части экспертного решения: в случаях отсутствия вопроса о принудительных мерах медицинского характера с учетом выявленной сексуальной патологии, определяющей экспертное решение, вопрос о которой в постановлении имелся.
• 2. Выявление у несовершеннолетних обвиняемых нарушений полового и психосексуального созревания, оказывающих влияние на их поведение в момент деяния, а также на способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими.

Данная задача исходит из смысла ч. 3 ст. 20 УК, в соответствии с которой несовершеннолетний, достигший возраста уголовной ответственности, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, был лишен сохранности в полной мере указанных способностей, не подлежит уголовной ответственности.

Оправданность сексологического исследования обусловлена в данном случае тем, что любые нарушения развития в данном контексте не сводятся исключительно к интеллектуальным расстройствам и отражают широкий спектр дизонтогенетических аномалий личности в целом, в связи с чем их оценка должна включать и анализ отклонений в психосексуальном становлении, поскольку последнее является составной частью психического развития. Также следует принимать во внимание то обстоятельство, что речь может идти не только о задержках развития, обусловленных социальными причинами, но и о ретардации психофизического созревания, составной частью которого является психои соматосексуальное становление индивида, в связи с чем сексологический метод становится одним из наиболее адекватных инструментов исследования. Необходимость такого анализа особенно очевидна при сексуальном характере деликта.

Кодекс подразумевает дифференциацию ответственности в зависимости от объекта и характера противоправного сексуального поведения по отношению к разным возрастным периодам. Закон предъявляет различные требования к подросткам, находящимся на разных этапах психосексуального становления: с 14 лет формируется требование осознания в первую очередь неправомерности агрессивных действий, с 16 лет — учета недопустимой для сексуальной активности, причем не обязательно агрессивной, незрелости объекта (до 14 лет), наконец, только с 18 лет — ориентации уже на конвенциональные, социально задаваемые рамки даже нормативной сексуальной активности. Таким образом, в отношении сексуальных преступлений оценка степени незрелости будет означать анализ сформированности тех структур личности, которые предопределяют возможность достижения осознания этих требований и способность следовать указанным требованиям. Такой подход как раз будет способствовать раскрытию психологического содержания нижнего порога уголовной ответственности, достижение которого свидетельствует о потенциальной способности несовершеннолетнего действовать виновно. С психологической же точки зрения такая способность соответствует правильному отражению содержательной стороны своих действий, основывающемуся на информированности лица о сути данного правонарушения.

Сомнение в способности несовершеннолетних обвиняемых осуществлять сознательную регуляцию поведения может быть основано не только на данных об отставании в психическом развитии, но и на оценке сложности ситуации, в которой действовал подросток. Недостаточное осознание своих действий, слабость волевого контроля за поведением в ряде случаев может объясняться вполне естественной для подростков ограниченностью жизненного опыта, легкостью возникновения некоторых эмоциональных состояний. Это положение особую актуальность приобретает в делах о сексуальных преступлениях, поскольку несформированность предпосылок для своевременного психосексуального развития может существенно ограничивать диапазон восприятия ситуации, связанной с сексуальностью, у несовершеннолетнего обвиняемого. Ограничение может касаться прогноза последствий осуществляемых действий, ошибки в понимании психического состояния жертвы, причин ее поведения.

Вопрос возможен в следующей форме: имеются ли у несовершеннолетнего признаки дисгармонии (аномалии) психосексуального развития, если да, то в какой мере они оказывали влияние на его поведение и могли он в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими в данной ситуации?

3. Установление способности к полноценной сексуальной активности обвиняемых или иных участников юридического процесса.

До недавнего времени эта задача рассматривалась как относящаяся сугубо к компетенции судебно-медицинской экспертизы. В рамках данного экспертного исследования, однако, возможна оценка лишь соматической сохранности урогенитальной сферы, соответствия некоторых параметров возрастной норме, в лучшем случае (при соответствующей подготовке эксперта) — биологических показателей сексуальности. Однако перечисленные возможности заложены в самостоятельном виде экспертного исследования — судебной сексологической экспертизе, способной с бо? льшими основаниями разрешить данную задачу, причем значительно расширив пределы потенциальной аргументации.

Данная задача может быть конкретизирована следующим вопросом: имеются ли у подэкспертного какие-либо болезненные расстройства сексуальной (или психической) сферы, препятствующие совершению им полового акта?

4. Установление у лиц, участвующих в судебном процессе, признаков инверсии половой идентичности, определение в случае ее наличия степени влияния на поведение в юридически значимых обстоятельствах.

Проблема экспертной оценки половой принадлежности выделяется судебными медиками особо, с недвусмысленным указанием на необходимую сексологическую компетенцию. Решающим доводом для разделения компетенций судебного медика и сексолога является необходимость анализа субъективной стороны патологии, психопатологического переживания. Наиболее адекватно решение данной задачи возможно при отнесении ее к компетенции КССПЭ, предметом которой становится установление у лиц, участвующих в судебном процессе, признаков нарушений психического пола, определение в случае их наличия степени влияния на поведение в юридически значимых обстоятельствах. Отнесение этой задачи к совместной компетенции исходит из своеобразия диагностики транссексуальных состояний, подразумевающей комплексное обследование в принципе.

Один из правильных вариантов такого вопроса следующий: имеются ли у подэкспертного физические и психические особенности, которые могли бы послужить основанием для смены его паспортного пола, если да, то имели ли данные особенности подэкспертного влияние на его поведение в данной ситуации?

При этом, если правоохранительными органами конкретизируется интересующая их ситуация, уже чисто диагностическое разрешение данного вопроса нередко может приобретать важное значение фактора, в той или иной мере влияющего на поведение подэкспертного. Установление транссексуализма само по себе свидетельствует о глубокой деформации развития самосознания личности, ее потребностно-мотивационных структур. Часто к тому же он сопровождается и усугубляется своеобразным комплексом психопатологических образований, что может влиять на оценку способности к отражению окружающего и сохранности регуляторных механизмов поведения.

В последнее время данный вопрос становится актуальным и в рамках гражданского судопроизводства. Федеральный закон от 15.11.1997 № 143-?З «Об актах гражданского состояния» (в ред. от 28.07.2012)^[1], казалось бы, содержит упоминание о транссексуализме (ст. 70). Между тем мало того, что данная новелла остается единственной на всем правовом пространстве России, но и она не может быть реализована в полной мере, поскольку до сих пор никакой «установленной формы» документа об изменении пола не существует. Его разработка натолкнулась на кардинально различные представления в юридических и медицинских кругах о последовательности собственно медицинских и социально-правовых процедур (оперативная реконструкция пола и смена гражданского, или паспортного, пола, т. е. перемена имени). Поэтому отказ органов ЗАГС становится предметом оспаривания в судебном порядке.

5. Установление степени соответствия обстоятельств, приведших к смерти лица, предположительно покончившего жизнь самоубийством, клинической картине поведения, связанного с девиантным способом реализации сексуального влечения.

Речь идет о так называемой аутоасфиксиофилии, одной из разновидностей аномального сексуального поведения, заключающейся в достижении удовлетворения путем пережатия сонных артерий, а также другими самодеструктивными способами, при неосторожности нередко ведущими к смертельному исходу.

Практика использования церебральной гипоксии, сопровождающейся сексуальным возбуждением, была идентифицирована такими терминами, как «сексуальная асфиксия», «аутоэротическая асфиксия», «асфиксиофилия», «эротическое повторяющееся повешение», «гипоксия» и «котцекоизм». Одним из наиболее популярных терминов для асфиксиофилии является «скарфинг» (от англ. skarf — шарф). На сегодняшний день признано, что данная практика является весьма распространенной. Психические эффекты церебральной гипоксии связаны с остановкой артериального снабжения мозга, с уменьшением оксигенации и, следовательно, задержкой диоксида углерода, наступлением мозговой гипоксии, которая продуцирует ощущение одышки, усиливающееся по мере учащения и углубления вдоха. Такие условия приводят к измененному физиологическому состоянию, продуцирующему головокружение, чувство легкости и эйфории, а на его пике — сексуальный ответ.

Вопрос в данной ситуации может быть поставлен следующим образом: имеются ли в обстоятельствах дела признаки, которые позволили бы в качестве причины смерти предположить несчастный случай, происшедший в результате использования аномального способа удовлетворения сексуальной потребности?

6. Экспертная оценка потерпевших от сексуальных преступлений.

Имеются три основных условия, которые требуют психиатрической и сексологической оценки при насильственных сексуальных действиях: установление беспомощного состояния потерпевшей, способности давать показания и определение степени тяжести повреждений, которые являются особыми составами преступления.

Традиционно проводимое клинико-психопатологическое обследование в ряде случаев оказывается недостаточным, поскольку независимо от наличия психической патологии этап и характер психосексуального развития во многом определяют как поведение этих лиц в криминальной ситуации, так и различия в восприятии происходящих с ними событий, а также последующие процессуальные способности.

При экспертной оценке потерпевших от сексуальных преступлений устанавливаются непосредственные и отдаленные последствия для потерпевшего совершения с ним конкретных противоправных действий с определением степени тяжести наступивших психосексуальных расстройств. При этом задачей экспертного исследования должны становиться, во-первых, диагностика психического и психосексуального расстройств, установление их генеза и обоснование наличия причинно-следственной связи между ними со специфической психотравмой; во-вторых, должна оцениваться собственно степень тяжести вреда. Хотя психическое расстройство, находящееся в причинно-следственной связи с причиненным вредом здоровью потерпевшему, является квалифицирующим признаком и медицинским критерием тяжкого вреда здоровью, оно, согласно существующим научным представлениям, в принципе может отвечать квалифицирующим признакам всех степеней тяжести вреда здоровью. Для оценки отдаленных последствий во многих случаях необходимо повторное обследование потерпевшего, о чем необходимо указать в заключении.

Вопросы, соответствующие данным задачам, могут быть сформулированы следующим образом:

• • мог ли потерпевший по уровню своего психосексуального развития или в силу каких-либо аномалий сексуальности в момент правонарушения правильно понимать характер и значение действий преступника или оказывать сопротивление с учетом обстоятельств конкретной ситуации?
• • может ли потерпевший по уровню своего психосексуального развития или в силу возможных аномалий сексуальности правильно воспринимать данные обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания (правильно их воспроизвести) ?
• • не являются ли имеющиеся расстройства сексуальности потерпевшего последствием совершения с ним конкретных противоправных действий, какова степень тяжести данных расстройств?

В гражданском процессе также возможны различные экспертные ситуации.

Установление у супруга (супругов), выступающего в качестве ответчика (истца), аномалий сексуальности или психосексуальных расстройств, препятствующих совместной жизни и сохранению семьи.

Данная ситуация является скорее казуистичной для практики российского судопроизводства, хотя в некоторых странах она имеет распространение.

Расторжение брака с точки зрения семейного права — прежде всего процедура, которая достаточно подробно регламентируется СК, хотя он и не дает перечня оснований расторжения брака, т. е. не содержит облеченных в правовую форму причин прекращения брачного союза, наличие которых позволяет удовлетворить иск о разводе. Закон подразумевает два порядка развода — упрощенный и судебный. Согласно п. 1 ст. 21 СК если в семье есть общие несовершеннолетние дети или один из супругов возражает против развода, брак расторгается только судом, а расторгающие свой брак лица становятся участниками гражданского процесса, где один выступает в роли истца, другой — в роли ответчика. Истцу надлежит заявить просьбу о разводе, объяснив причины его намерения расторгнуть брак. При этом здесь важно условие, сформулированное в п. 1 ст. 22 СК: «если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны», т. е. вопрос о том, быть или не быть браку, решают не супруги, а суд. Особое место занимает предусмотренная в п. 2 ст. 22 Кодекса миротворческая деятельность суда при рассмотрении бракоразводного дела. Поэтому закон накладывает на суд выяснение мотивов расторжения брака. Это не обязательно лишь при выражении супругами взаимного согласия, что особо оговаривается в п. 1 ст. 23 СК: «При наличии взаимного согласия на расторжение брака… суд расторгает брак без выяснения мотивов развода» .

Судебными медиками особо выделяется экспертное исследование половой и производительной способности, нарушение которой, по их утверждению, может стать самостоятельным основанием бракоразводного процесса. Однако помимо дефектов половых органов (аплазия или атрезия влагалища, его врожденное или приобретенное сужение и т. д.) ими упоминается среди прочего вагинизм, диагностика и оценка которого, так же как и других психосексуальных расстройств, входят в компетенцию судебной сексологической экспертизы. З. Старович (1991), анализируя практику судебно-сексологических экспертиз по бракоразводным делам, приводит примеры предъявления супругами взаимных претензий в сексуальном плане, которые представляются как основная причина развода. Среди реальных сексуальных проблем он указывает на выявлявшиеся в некоторых из этих случаев сексуальную аверсию, послеродовую диспареунию, расстройства эрекции и ускоренное семяизвержение, снижение полового влечения, сексуальную незрелость, приводящие порой к девственному браку (браку virgo). В этих ситуациях суд задавал вопросы о том, носит ли конфликт между сторонами действительно сексуальный характер, укладывается ли в границы нормы сексуальное поведение истца либо ответчика, соответствуют ли супруги друг другу в сексуальном плане, имеются ли у сторон недостатки, делающие невозможным установление между ними сексуальной связи, и если таковые имеются, то могут ли они быть ликвидированы в процессе специального лечения.

При отсутствии согласия одного из супругов, согласно ст. 22 СК, расторжение брака в судебном порядке производится, если судом установлено, что дальнейшая совместная жизнь супругов и сохранение семьи невозможны. Таким образом, при выяснении вопроса о наличии или отсутствии оснований к расторжению брака суд учитывает в числе прочего также особенности психического (включая сексуальное) расстройства, если эти особенности могут препятствовать дальнейшей совместной жизни. Поэтому поданной категории дел эксперт дает заключение о наличии или отсутствии таких особенностей психического (сексуального) расстройства, которые могут препятствовать дальнейшей совместной жизни супругов и сохранению семьи.

Вопросы, соответствующие данным задачам, могут быть сформулированы в следующем виде: имеются ли у подэкспертного какие-либо аномалии сексуальности или психосексуальные расстройства, препятствующие совместной жизни и сохранению семьи?

• [1] СЗ РФ. 1997. № 47. Ст. 5340; 2001. № 44. Ст. 4149; 2002. № 18. Ст. 1724:2003. № 17. Ст. 1553; № 28. Ст. 2889; № 50. Ст. 4855; 2004. № 35. Ст. 3607; 2005. № I (ч. 1). Ст. 25; 2006. № I. Ст. 10; № 31 (ч. I). Ст. 3420; 2008. № 30 (ч. 2). Ст. 3616; 2009. № 29. Ст. 3606; № 51. Ст. 6154; № 52 (ч. I). Ст. 6441; 2010. № 15. Ст. 1748; № 31. Ст. 4210; 2011. № 27. Ст. 3880; № 49 (ч. 5). Ст. 7056; № 50. Ст. 7342; 2012. № 24. Ст. 3068: № 31. Ст. 4322.