Проблема эффективности юридических услуг

В последнее время в законодательстве и литературе активизировалось употребление категории «эффективность». Однако использование данной категории без наполнения ее нормативно-правовым содержанием, разработанным на основе тщательного научного анализа, может привести к ее толкованию на практике, противоречащему той цели, которую и опосредует термин «эффективность». Особенно остро данная ситуация будет ощущаться в сфере «незримого», т. е. услуг, и в частности, услуг юридических.

Обращаясь к проблемам терминологии, отечественный ученый, доктор юридических наук В. М. Савицкий очень правильно замечал: «Особое место в языке закона занимают термины, т. е. слова (или сочетания слов), которые являются наименованиями определенных юридических понятий. Неразрывно связанный с выработанным юридической наукой понятием, термин выступает не только как его представитель, его символ в нормотворческой практике, но и как средство установления объема данного понятия, а также передачи и адекватного восприятия информации, сосредоточенной во взаимосвязанных терминах. Поэтому точные, упорядоченные терминологические системы отраслевых законов активно содействуют развитию в нужном направлении определенных групп общественных отношений, не говоря уже о том, что они служат импульсом для новых научных исследований, опирающихся на четкие и устоявшиеся термины. Напротив, неупорядоченная терминология, отражающая аморфность, неопределенность системы понятий, снижает информативные возможности закона, отрицательно сказывается на правоприменении, ведет к нескончаемым и бесплодным спорам в теории и на практике»^[1].

Говоря о проблеме эффективности юридических услуг как одного из видов возмездных услуг, прежде всего необходимо зафиксировать некоторые легальные определения категории «услуги» .

Так, согласно п. 1 ст. 779 ГК РФ «но договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется, но заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги» .

В п. 5 ст. 38 НК РФ установлено, что «услугой для целей налогообложения признается деятельность, результаты которой не имеют материального выражения, реализуются и потребляются в процессе осуществления этой деятельности» .

В экономической литературе определяется, что услуги — это «блага, предоставляемые не в виде вещей, а в форме деятельности. Таким образом, само оказание услуг создает желаемый результат»^[2].

В правовой литературе отмечается, что определение предмета гражданско-правовых обязательств по оказанию услуг «составляет одну из сложнейших проблем в теории гражданского права»^[3].

Ученые-экономисты справедливо связывают достижение искомого результата с непосредственным процессом оказания услуг, предоставляемых компетентными лицами. В частности, в современном понимании юридический консалтинг определяется как наукоемкий инновационный вид «деятельности, осуществляемой специалистами с использованием профессиональных разработок и методик по решению вопросов совершенствования функционирования, управления и развития организации-заказчика» с целью повышения эффективности его деятельности^[4].

В связи с этим обеспечение эффективности юридических услуг зависит прежде всего от так называемого «человеческого фактора». В научной литературе общепризнанно, что услуги всегда неразрывно связаны с исполнителем и неотделимы от него, причем само действие исполнителя является ожидаемым заказчиком благом^[5]. Как констатирует отечественный ученый Д. В. Степанов, несмотря на стандартизацию ряда услуг, наблюдается ситуация, когда услуги «приобретают особую ценность именно потому, что они оказываются конкретным лицом», и тогда свойство уникальности (эксклюзивности) может иметь существенное значение; очевидно при этом, что «степень эксклюзивности будет прямо влиять на расценки для данной услуги, а значит, на цену в договоре возмездного оказания услуг» и «особенно ярко данное свойство проявляется в услугах из области культуры и развлечений, в образовательных, медицинских, консультационных, юридических услугах»^[6].

Понятно, что уровень профессиональной подготовки и условия работы юристов непосредственно влияют не только на цену договора, но и на эффективность юридических услуг. При этом, исходя из взаимосвязи эффективности юридических услуг с эффективностью организации — получателя этих услуг, правомерно поставить вопрос о необходимости повышения качества организации юридических услуг для повышения эффективности российской экономики в целом.

Так, С. В. Степашин, аргументируя необходимость усиления роли государственного аудита, пишет: «Развитие общества, глобализация, появление новых социально-экономических вызовов делают сегодня особенно актуальной задачу повышения эффективности управления общественными ресурсами. Для того чтобы обеспечить модернизационный прорыв нашей страны, создать условия для перехода к новому типу экономики — экономике, основанной на знании, необходимо обеспечить реализацию трех принципиальных условий — трех ключевых факторов успеха: эффективное управление государственной собственностью и финансовыми ресурсами; эффективное управление человеческим капиталом; эффективное стратегическое прогнозирование и управление рисками»^[7]. Реализация этих условий («факторов успеха») возможна только на основе институциональных решений (прежде всего законодательных) при наличии соответствующего задаче кадрового потенциала. Следует, однако, констатировать, что на сегодняшний день количество и качество юристов между собой не корреспондируют; например, исходя из практики работы квалификационных комиссий адвокатских палат субъектов РФ, не сдают квалификационные экзамены до 50% претендентов (между прочим, имеющих высшее юридическое образование и стаж работы по специальности не менее двух лет). Более того, закон не обязывает хозяйствующих субъектов (в том числе государственные предприятия) иметь в штате юристов или заключать договор со «сторонними» юристами, оставляя это на усмотрение организации. При этом весьма интересно, что государство обязывает ряд организаций осуществлять последующий контроль хозяйственных операций посредством аудиторских проверок. Ясно, что при любой проверке уже свершившихся фактов хозяйственной деятельности обеспечить должную эффективность невозможно. Для того чтобы повысить эффективность хозяйствования, прежде всего в сфере государственной собственности, представляется необходимым нормативное закрепление института независимого юриста (своего рода «генерального адвоката»), лично отвечающего за законность деятельности «курируемой» им организации. Такой юрист должен отвечать определенным квалификационным требованиям (например, обладать статусом адвоката, иметь опыт практической работы по специальности нс менее 15 лет и т. п.); привлекаться к данной деятельности по гражданско-правовому договору, заключаемому на конкурсной основе на срок не менее трех лет, с надлежащей оплатой его труда; обладать полномочиями на визирование всех договоров, имеющих признаки крупной сделки (и ряда иных договоров и документов, имеющих особо важное значение для обеспечения эффективности и законности работы организации). Наличие независимого юриста должно быть обязательным для всех коммерческих организаций с государственным участием и, возможно, для субъектов естественных монополий и открытых акционерных обществ.

Исследователь проблем менеджмента качества юридических услуг С. Н. Гаврилов пишет, что термин «эффективный» следует использовать применительно к оказанной (оказываемой) юридической услуге «в том значении, что эффективной следует признавать помощь (услугу), давшую положительный для доверителя результат и при определенной роли в этом адвоката. Роль адвоката в оказании „эффективной“ юридической помощи (услуги) состоит в том, что адвокатом были совершены определенные действия по оказанию юридической помощи (услуги), которые могут быть охарактеризованы как „адекватные“»^[8].

Существенно, что хотя наряду с деятельностью исполнителя заказчику услуги важен также эффект от услуги, требование «эффекта» юридических услуг закон не содержит, что подтверждается и судебной практикой. Так, в постановлении Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 3 февраля 1999 г. по делу № А56−15 238/98 указано: «Обязательством по оказанию услуг является такое правоотношение, в силу которого исполнитель (услугодатель) обязан совершить те или иные действия, результат которых не имеет овеществленного выражения и не может быть гарантирован, а заказчик (услугополучатель) обязан оплатить оказанные услуги»^[9].

В п. 3.2.15 Межгосударственного стандарта ISO 900−2011 «Системы менеджмента качества. Основные положения и словарь», введенного приказом Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии от 22 декабря 2011 г. № 1574-ст, понятие «эффективность» (efficiency) определено как «связь между достигнутым результатом и использованными ресурсами»^[10].

В связи с этим весьма интересно и такое суждение на данную тему, непосредственно затрагивающее категорию «эффективность»: «…Недостаточная терминологическая ясность и определенность является родовой болезнью всех общественных наук. При этом проблема многозначности используемых слов характерна не только для носителей русского языка с его исключительным богатством смыслов и оттенков значений, но также и для представителей так называемых аналитических языков, вроде английского. Сложность состоит не только в том, что одно и то же слово имеет множество значений, но и в том, что и сами значения, и оттенки смыслов при употреблении часто смешиваются. Характерный пример: два совершенно разных английских термина „efficiency“ и „effectiveness“ часто переводятся на русский язык одним словом — эффективность. Разница принципиальная: „efficiency“ означает экономичность в смысле рационального расходования ресурсов, в то время как „effectiveness“ трактуется как результативность в смысле достижения поставленных целей. Разумеется, важны и экономичность, и результативность функционирования экономической системы, но совсем не безобидно их смешивать». Существенно, что эта верная мысль высказана председателем Счетной палаты РФ, доктором юридических наук С. В. Степашиным, ведомство которого и проверяет «эффективность» всего, что является предметом интереса аудиторов^[11].

Российское законодательство использует термин «эффективность» в различных отраслях права, но четких правовых критериев оценки эффективности не содержит.

Исходя из анализа существующих взглядов и правоприменительной практики, представляется, что эффективность юридических услуг может выражаться в следующих результатах:

• — разработка и принятие нормативных правовых актов, решающих имеющиеся проблемы соответствующего субъекта-заказчика (в том числе любого предприятия) на институциональном уровне;
• — многовариантность правомерных подходов к решению стоящих перед заказчиком задач, их правовая оценка с выбором оптимального для заказчика варианта;
• — правовые решения и действия, наилучшим образом отвечающие конкретным условиям и особым требованиям заказчика;
• — согласование посредством правовых процедур интересов различных субъектов;
• — предотвращение экономически необоснованных потерь денежных средств и иного имущества в случаях предъявления к заказчику претензий и исков;
• — приращение имущества заказчика в процедурах, когда он обоснованно выступает в качестве истца;
• — системный подход к оказанию правовой помощи, влекущий при длительных договорных отношениях кумулятивный эффект в защите прав и интересов заказчика.

Таким образом, конечная оценка эффективности юридических услуг связана с повышением эффективности деятельности соответствующего субъекта (доверителя, заказчика).

• [1] Савицкий В. М. Язык процессуального закона (вопросы терминологии). М.: Наука, 1987. С. 22−23.
• [2] См.: Райзберг Б. А., Лорзовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. М.: ИНФРА-М, 1996. С. 352.
• [3] Степанов Д. И. Услуги как объект гражданских прав. М.: Статут, 2005. С. 176.
• [4] См: Великонов Н. С. Социально-экономическая эффективность консалтинговых услуг: автореф, дис. … канд. экон. наук. М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 2011. С. 14.
• [5] См., например: Витрянский В. В., Брагинский М. И. Договорное право. Кн. 3: Договоры о выполнении работ и оказании услуг. М.: Статут, 2002. С. 207; Восколович Н. А. Экономика платных услуг. М.: ЮНИТИ, 2007; Великонов Н. С. Социально-экономическая эффективность консалтинговых услуг. С. 13 и др.
• [6] Степанов Д. И. Услуги как объект гражданских прав. С. 183.
• [7] Степашин С. В. Конституционный аудит. М.: Наука, 2006. С. 11.
• [8] Гаврилов С. Н. К вопросу о толковании отдельных терминов в контексте построения корпоративной системы менеджмента качества юридической помощи (услуг) в адвокатуре // Адвокатская практика. 2010. № 5. С. 4−19.
• [9] См.: Там же. С. 192−193.
• [10] Данный стандарт идентичен международному стандарту ИСО 9000:2005 «Системы менеджмента качества. Основные положения и словарь» (ISO 9000:2005 «Quality management systems — Fundamentals and vocabulary»).
• [11] Степашин С. В. Конституционный аудит. С. 17.