Постмодернизм. 
История философии

В результате освоения учебного материала главы студент должен:

знать

• основные концепции представителей постмодернизма, условия его становления и развития, преемственность с поструктурализмом, психоанализом, феноменологией, постмарксизмом;

уметь

• анализировать социально-исторические и философские истоки постмодернизма, онтологические и гносеологические, литературно-художественные, антропологические и коммуникативные проблемы философии постмодернизма;

владеть

• категориально-понятийным аппаратом постмодернизма и навыками анализа современной критической литературы, но философским проблемам постмодернизма. * 1 2 3 4.

Постмодернизм (постмодерн, постмодерность, ультра-модерн, суперструктурализм) — многозначный термин, основные значения которого можно свести к следующему:

• 1) глобальное состояние культуры, характеризующееся смешением различных культурных пластов;
• 2) политическая парадигма, родившаяся после распада колониальной системы и ухода в прошлое европоцентристской модели мира;
• 3) мозаичный, нарочито эпатажный и ломающий все традиции стиль в искусстве, прежде всего в архитектуре и в литературе;
• 4) стиль философствования, для которого характерны эклектизм и радикальная критика систематического мышления.

Существование постмодернистской философии проблематично, поскольку постмодернизм предполагает деконструкцию всякой философии. Тем не менее это выражение применяется к течениям в философии, сформировавшимся в 1970—1980;е гг., прежде всего во Франции, откуда постмодернизм, став интеллектуальной модой, стал распространяться, но всему миру. Помимо Франции, его опорными пунктами стали США, Великобритания и Германия. В теоретическом отношении постмодернизм неотделим от постструктурализма как его философского осмысления.

Основной теоретической работой, ставшей своего рода манифестом постмодернизма в философии, является книга французского социолога науки Жана-Франсуа Лиотара (1924−1998) «Состояние постмодерна». Лиотар опирается на весьма распространенную в литературоведении второй половины XX в. теорию нарративов, согласно которой единственным продуктом интеллектуальной деятельности человека являются нарративы — рассказы о мире, каким человеку удалось этот мир увидеть.

По Лиотару, постмодерн — это ситуация недоверия к метанарративам. Человечество только тем и занимается, что производит нарративы (повествования), а философия создает метанарративы — глобальные повествовательные системы, объемлющие и объясняющие все прочие нарративы. Примерами метанарративов могут служить философская система Гегеля или марксизм. Современное человечество оказалось в ситуации перепроизводства метанарративов: метанарративов слишком много, и каждый претендует объять все остальные. При таком положении дел человек перестает доверять им всем. Таким образом, метанарративы оказываются стройными, но оторванными от действительности схемами, а их авторы вызывают восхищение тем, сколько сил они затратили на создание этих схем, но доверия не вызывают. Состояние постмодерна, в котором оказалось западное человечество, — это состояние тотального недоверия.

Сходные идеи высказывает итальянский литератор, историк-медиевист и философ Умберто Эко (р. 1932): мы создаем нарративы, но не доверяем ни одному из них. Поскольку создание нарративов есть единственная доступная человеку форма разумной деятельности, он по-прежнему занимается ею. По теперь создание нарративов превращается в некую игру: уже в самый момент их создания мы испытываем к ним недоверие. Эта игра может продолжаться до бесконечности, и выйти из нее практически невозможно.

Ситуация постмодерна в геополитическом пространстве, конечно же, намного сложнее. Попытки ее теоретического осмысления наталкиваются на проблему языка описания. Ведь если мир создается всей совокупностью дискурсов о мире, невозможно рассчитывать на то, что один из этих дискурсов разрешит царящую между ними путаницу. Отсюда берут начало многочисленные попытки ускользнуть от власти дискурсов, не создавая новых нарративов. Так постмодернизм становится радикальной практикой деконструкции всех существующих и вновь возникающих нарративов. Это связано с присущим постмодернизму представлением о властном характере любых объясняющих дискурсов.

Эта программа избегания любых дискурсов как инструментов власти нашла выражение в британской и американской версиях теоретического постмодернизма. Британский литературовед и философ Терри Иглтон разработал даже своеобразную программу ускользания в зазор между властными дискурсами.

Существование постмодернизма в рамках философии проблематично, поскольку постмодернизм не только не представляет собой единого идеологического движения, но и не располагает никакой собственной теоретической платформой. Скорее имеет смысл говорить об определенном стиле мышления, для которого характерны:

• 1) отказ от систематического мышления в пользу синкретизма и эклектизма;
• 2) радикальная критика метафизики, в каких бы обличиях она ни представала;
• 3) пантекстуалистская установка, унаследованная от структурализма, и склонность редуцировать все проблемы к дискурсивному уровню;
• 4) эстетизация философской практики и обращенность к массовой культуре;
• 5) радикальная критика традиционной метафизики субъекта;
• 6) пристальное внимание к многообразным формам становления индивида субъектом (субъективации);
• 7) маргинализация образа философа и разрушение академических рамок философствования;
• 8) пересмотр функции интеллектуала в обществе, который теперь рассматривается как агент подрывных сил;
• 9) практики работы с текстами, позволяющие отказаться от герменевтики в пользу свободной, а порой волюнтаристской интерпретации;
• 10) выработка нового языка, насыщенного психоаналитическими терминами и неологизмами.

Таким образом, постмодернизм представляет собой эмоционально напряженный, суггестивный стиль рассуждения, стремящийся не столько убеждать, сколько увлекать за собой. Вместе с тем, было бы ошибкой считать постмодернизм «философским хулиганством» или «смертью философии». Ведущие философы, имена которых ассоциируются с представлением о философском постмодернизме (Лакан, Фуко, Делёз, Бодрийяр, Деррида, Джеймисон), были более или менее типичными представителями академического мира и в своем идейном поиске опирались на классиков философской мысли. В философской несостоятельности можно обвинить лишь их поверхностных эпигонов, какие встречаются в любую эпоху. Таким образом, деконструкция метафизики в постмодернизме не носит нигилистический характер, а лишь предполагает расчистку пространства для нового философского творчества. Так, ниспровержение картезианского субъекта совершается ради выработки новых форм субъекта, а отказ от метафизики явления/сущности — ради разворачивания новых онтологий.

Не будучи единой философской школой с выраженными членством и лидерами, философский постмодернизм определяется множеством самостоятельных авторов, занимающихся исследованиями или литературным творчеством в самых разных направлениях. Относительное единство ему придают не столько общие теоретические установки, сколько общие противники.

Противники философского постмодернизма:

• 1) телеологизм в истории, предполагающий строго детерминированную направленность всемирной истории и некий «конец истории» в качестве ее горизонта. Основаниями для отказа от телеологической модели истории служат как ее теоретическая уязвимость, так и негативный опыт тоталитарных режимов XX в., использовавших ее для уничтожения целых классов и наций;
• 2) феноменология, подвергающаяся критике как современная версия картезианства с его верой в существование независимого cogito. При этом такие значимые для постмодернистского направления авторы, как П. Рикёр, Ж.-Ф. Лиотар и Ж. Деррида предложили собственные версии феноменологии;
• 3) представление о существовании суверенного субъекта, не зависящего от объектного мира и тождественного конкретному живущему индивиду;
• 4) бинарные оппозиции как репрессивная структура, где бы они ни встречались (сущность/явление, возвышенное/низменное, нормальное/патологическое, оседлое/ номадическое и т. п.). Постмодернизм не переворачивает оппозиции, но отказывается от бинарной структуры и от того выбора, который она неизбежно предполагает.

Основным признаком постмодернизма является весьма радикальный релятивизм, провозглашающий всю реальность, с которой приходится иметь дело человеку, результатом интерпретации. Все элементы реальности воспринимаются с этой точки зрения как сконструированные, а не как данности. Отсюда отказ от корреспондентной истины и радикальный скептицизм. Релятивистская установка перекликается с выводами исторической эпистемологии, говорящей об историчности любого взгляда на мир. Всякий объект или явление с таких позиций предстают обусловленными рядом конкретных исторических факторов и тождественными себе лишь в историческом контексте.

Вместе с тем, для постмодернизма характерны мозаичность и эклектизм: объекты и концепты, вырванные из исторического и культурного контекста, помещаются в новые контексты и благодаря этому приобретают иные, прежде не присущие им смыслы. Этот ход, лишающий предметы и концепты первоначального значения, который философы-постструктуралисты описывали как «скольжение означающих», становится основным эстетическим жестом постмодернизма, характерным как для его художественной практики, так и для теории. Концепты и идеи из разных философских традиций смешиваются в пространстве интертекстуальности, образуя хаос, несущий в себе потенциал самоорганизации. В этом хаосе возникают и исчезают концепции, не перерастающие в метанарративы, но остающиеся ситуативными и без сожаления отвергаемые в пользу новых. Это виртуальное пространство расценивается, во-первых, как постоянно меняющийся эстетический объект, а во-вторых, как среда, в которой возможна свободная субъективация индивида, выражающего себя в философском, эстетическом или политическом регистрах. Таким образом, хаотичность постмодернизма является намеренной и носит программный характер.

Постмодернизм стремится к разрушению любых границ, размечающих материальное или интеллектуальное пространство. В теоретическом отношении это выражается в том, что границы между отдельными научными дисциплинами и вообще формами интеллектуальной практики если не устраняются вовсе, то, во всяком случае, становятся проницаемыми. Постмодернизм не желает замечать границ между философией и литературой, литературой и политикой, политикой и искусством и т. п. Такое взаимопроникновение разных форм практики и различных дискурсов призвано устранить репрессивную власть «дискурсивных формаций» (выражение М. Фуко). Поэтому в анализе политической реальности применяются понятия квантовой механики или лакановского психоанализа, а анализ индивидуального невроза производится в политических терминах; философы или лингвисты занимаются психоанализом (Ф. Гваттари, Ю. Кристева), а психоаналитики философствуют (Ж. Лакан).

В центре внимания философского постмодернизма оказывается человеческая телесность, рассматриваемая нс столько как биологическая, сколько как семиотическая и политическая реальность. Ж.-Л. Нанси предлагает даже рассматривать человеческое тело как пространство и инструмент письма («писать телом»). Тело в постмодернистской мысли предстает вечно подавляемой и репрессируемой парой разума: в бинарной оппозиции душа/тело предпочтение всегда отдавалось первому элементу, постмодернизм же стремится не перевернуть это отношение, а освободить тело от этой оппозиции, позволив ему самоопределяться как самостоятельному актору.

Отказываясь от модернистского рационализма как теоретически безосновательного и репрессивного по своим целям, постмодернизм отказывается и от проекта всецело разумного мироустройства. Ниспровержение картезианской модели субъекта открывает путь для признания множества исторических деятелей — акторов, в роли которых могут выступать как биологические организмы, так и предметы неживой природы, идеологические конструкции или фантазмы. Так, например, Б. Латур и Ж.-М. Шеффер показывают, что во всемирной истории такие акторы, как климат или микроорганизмы, играли большую роль, нежели разумные деятели-люди.

Постмодернизм представляет собой состояние культуры в эпоху, когда одна мощная парадигма уже отошла в прошлое, а другая еще не найдена. В этом отношении многие считают постмодерн периодически повторяющимся явлением в истории человечества. Так, можно говорить о постмодерном характере эллинистической эпохи, промежуточной между двумя мощными культурными парадигмами западной цивилизации — античной и средневековой. С таким же основанием можно говорить о постмодерности разлома между Средневековьем и Новым временем. В этом свете перспективы философии и духовной культуры Запада в целом оцениваются по-разному. С одной стороны, часто встречается суждение, что постмодерн должен смениться новым модерном, т. е. на смену постмодернистскому стилю философствования должен прийти новый философский синтез и новые метанарративы, к которым человечество будет относиться с полным доверием. С другой — не менее частыми является утверждение, что, поскольку мы по-прежнему отталкиваемся от цивилизационной парадигмы модерна, на смену постмодерну может прийти только пост-постмодерн, который сменится пост-пост-постмодерном и т. п. Французский эпистемолог Бруно Латур считает даже, что выйти из этого порочного круга можно лишь действуя так, словно Нового времени не было, т. е. начав культурное созидание заново.

Основные направления и национальные традиции в постмодернизме можно описать следующим образом.

Прежде всего, конечно, постмодернизм ассоциируется с «французской теорией», и здесь наиболее значимые авторы Ж. Лакан, М. Фуко, Ж. Деррида, Р. Барт, Ю. Кристева, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, Ж. Бодрийяр, Л. Альтюссер, Ж.-Ф. Лиотар, Р. Жирар. Вместе с тем, в формировании специфически постмодернистской версии литературоведения и литературной критики важнейшую роль сыграли Ж. Женетт, Ц. Тодоров, А. Ж. Греймас, Ф. Соллерс и др.

Второй по значению державой постмодернизма являются США, где постмодернистские идеи распространялись изначально через художественную практику (прежде всего архитектуру) и литературоведение. Благодаря беспрецедентной популярности в Америке идей Ж. Деррида американскую версию теоретического постмодернизма часто называют деконструктивизмом. Ведущими авторами здесь являются П. де Маи, Д. Каллер, Г. Блум, Дж. Хартман, Дж. X. Миллер, Ф. Джеймисон, Ф. Лентриккия, Э. Сейд и др. Характерной особенностью американского теоретического постмодернизма является его тесная связь с феминистским движением, выступающим здесь как самостоятельное теоретическое течение.

Британский постмодернизм отличается политической ангажированностью и левой ориентацией. Самые яркие имена здесь — Э. Истхоуп, Т. Иглтон, Р. Кауард, Д. Элли, Б. Хиндесс, П. Херст и др.

В целом постмодернизм к настоящему времени стал интернациональным явлением, сто адептов (как и яростных противников) можно найти в любой части света. Более того, многие постмодернистские идеи сегодня уже стали академической нормой, и, по всей видимости, следует ожидать его дальнейшей ассимиляции с академическими институциями.