Мода как социально-психологическое явление

Обращаясь к изучению моды как социально-психологического явления, необходимо обратить внимание на тесную, исторически сложившуюся взаимосвязь между модой и массовой коммуникацией. Психологические механизмы и эффекты моды находят специфическое преломление в СМИ, а мода, в свою очередь, помогает им расширить свою аудиторию, а значит занять более прочные позиции на рынке СМИ. Можно сказать, что СМИ и мода взаимно «продвигают» друг друга.

Почему в начале XXI в., как и много столетий назад, модно быть стильным человеком? Хорошо или плохо быть модником? Почему человек превращается в раба моды? На эти вопросы пытаются ответить многие. Однако пока нет однозначного ответа даже на вопрос о том, что такое мода. Этимологически русское слово «мода» происходит от французского " mode" , восходящего к латинскому " modus"  — мера, способ, правило. Новейший словарь иностранных слов и выражений истолковывает моду как «быстро преходящее (в отличие от стиля) господство определенного вкуса в к.-л. области жизни или культуры»^[1]. В широко известном Большом психологическом словаре А. Ребера есть несколько определений моды. Одно из них звучит так: «Принятая модель поведения, характерный способ действия»^[2].

В Энциклопедии культурологии мода определяется как «периодическая смена образцов культуры и массового поведения»^[3]. Элитарная концепция моды Г. Зиммеля сводится к тому, что «низы» вечно будут стремиться догнать «верхи», которые и создают моду. Рассматривая моду в качестве социального феномена, Г. Блумер говорит о ней как о средстве, которое, с одной стороны, содействует внедрению новых социальных форм, а с другой — помогает адаптироваться к ним в меняющемся мире. Моду характеризуют и как систему «организаций, групп, индивидов, мероприятий и практик, которые требуются для ее функционирования как некоего „верования“, поддерживаемого этими внутренними факторами»^[4]. Среди психологов некоторые видят в моде атрибут настроения или усматривают в ней средство управления подсознанием. Все эти определения и подходы не противоречат друг другу, поскольку отражают противоречивую сущность моды, отражающей устойчивость и изменчивость реальности, в которой человек живет и которую создаст.

По словам отечественного психолога Д. Ольшанского, в процессе функционирования моды рождается «постоянно изменчивый обычай» и «непрерывно меняющаяся привычка», а сама мода — это «непрерывная изменчивость, и стабильная устойчивость». По его мнению, с которым согласны авторы данного учебника, мода как особое явление в психологии масс — «это яркое стремление к внешнему разнообразию, парадоксально оборачивающееся своей прямой противоположностью — как внешним, так и, особенно, внутренним, психологическим единообразием»^[5]. Вслед за этим ученым мы также будем различать моду как явление обыденной жизни и модность как определенную психологическую характеристику^[6].

Выявляя противоречивый характер моды и прослеживая ее диалектику, Д. Ольшанский приходит к выводу о том, что основу моды составляет сложный, лишенный единства и постоянства психологический механизм, который состоит из нескольких звеньев и благодаря которому мода обретает свой динамизм: «С точки зрения внешнего наблюдателя этот механизм быстро делает что-то модным и одновременно превращает нечто предыдущее в явно немодное. С социально-психологической точки зрения, однако, все происходит в обратной последовательности. Вначале появляется нечто, делающее в глазах людей немодным все предыдущее. И только затем это новое становится модным, вытесняя теперь уже явно немодное. Именно так появлению психологической „модности“ предшествует представление о „немодности“»^[7].

Основными функциями моды являются социализация, распространение и формирование определенных образцов поведения и конструирование вкусов субъекта. Представители психолого-социологического подхода И. Кант, Г. Тард, Г. Зиммель, Т. Веблен, В. Зомбарт, Г. Блумер, А. Б. Гофман, Ж. Бодрийяр и Ж. Липовецки для оценки феномена моды предлагают концепции подражания, гендерности, массовости, социального регулирования социокультурных сторон жизнедеятельности и актуальную сегодня теорию универсализации моды, в основе которой лежит принцип неограниченности моды в социальном пространстве^[8].

К факторам модности психологи относят престиж, утилитарность, эстетичность^[9], поэтому дизайнеры и пытаются совместить все эти три компонента. Например, реклама комфортной детской одежды обязательно напомнит вам, что в первую очередь надо обращать внимание на следующие качества продукции: «1. Ткань и утеплитель — натуральность прежде всего. Чем младше ребенок, тем меньше искусственных включений должно присутствовать в материале. Если они есть, то убедитесь в их безопасности. Современные производители используют инновации в пошиве детской одежды. Например, компания „Chicco“ в качестве наполнителя применяет термор — качественный синтетический материал, гарантирующий для организма оптимальный микроклимат. 2. Влагоотталкивающие и грязезащитные свойства. Сознание малыша не работает на аккуратность, его поистине исследовательская любознательность заставляет родителей каждый раз закрывать глаза на очередное падение в лужу или „грязевые“ игры. Для собственного спокойствия учтите этот параметр при покупке. 3. Большое количество кармашков. Чтобы не создавать конкуренцию своими платочками и варежками настоящим сокровищам (палочкам, камешкам и прочим интересным для детского сознания предметам), выберите вариант с множеством „тайничков“. Кстати, в комплекте с некоторыми детскими куртками идут теплые варежки, обычно они хорошо зафиксированы на рукавах, что снижает вероятность потери»^[10]. Эта подробная информация о незначительных, на первый взгляд, деталях, усиливает привлекательность товара, который сможет обеспечить ребенку максимальный комфорт.

С помощью моды человек реализует свои устремления и получает возможность выделиться на общем фоне или раствориться в толпе, а также подняться (чаще всего, в собственных фантазиях) по ступеням иерархической лестницы и сравняться с теми, чей статус выше. Таким образом, мода способствует самоутверждению человека. Вместе с тем повышенный интерес к моде говорит о нашей неуверенности в себе и зависимости от оценки окружающих.

Д. Ольшанский говорит о парадоксе модника, который может сменить свое стремление к уникальности на поиск.

" того, что уже есть у всех, и потому становится предметом подражания"^[11]. По словам этого же автора, существуют различные типы модников: антимодник — индивидуалист, стремящийся быть уникальным каждый день, модник-суггестор — традиционалист, активно пропагандирующий то, что один раз — пусть очень давно — стало модным^[12].

По мнению психологов, первое звено общего механизма моды — «создание нового, его демонстрация и пропаганда. За созданием, демонстрацией и пропагандой нового всегда стоят попытки личности или группы выделить себя и обособить от других»^[7]. Таким образом, мода содержит в себя конформистское и нонконформистское начало, в последнем случае она выступает как вызов устоявшимся нормам и традициям. Функционирование моды осуществляется благодаря психологическим механизмам подражания и личностной идентификации. Подражание связано с имитационным рефлексом. В психологии под подражанием понимают воздействие через демонстрацию конкретных, наглядных образов поведения и подразумевают их принятие и воспроизведение. Подражание — это также система приемов, стимулирующих некритическое воспроизводство предлагаемых образцов поведения.

Моде присущ также психологический механизм инверсии — превращения «отрицательных эмоций в положительные. То есть причинно-следственная связь травмирующего, опасного и привлекательного, красивого. Например, желание сделать татуировку, пирсинг (персинг), одеть шокирующую одежду в своей основе имеет, очевидно, неприятные эмоции: либо как результат травмирующих проколов (возможна проекция), либо вследствие неприязни к тем, кто превысил некий „разумный“ порог (в том же пирсинге). Происходит избегание чрезмерных раздражителей в пользу раздражителей средней силы. То есть желание иметь все то же самое, только в меньших количествах. Стремлением к экстравагантности, собственно, и подпитывается индустрия моды. Это и искусственная седина (седые пряди, мелирование), и окрашивание волос в неестественный цвет — голубой, розовый, фиолетовый, сиреневый, — символизирующих повышенную эмоциональную активность»^[14].

Приведенные рассуждения подтверждают многие факты из истории и современного состояния моды. Известно, что пирсинг не только причиняет боль, по в ряде случаев вызывает тяжелые осложнения, но мода на него сохраняется, равно как и реклама этого явления, характеризующего молодежную субкультуру. Доказано, что вредно носить стринги, обтягивающие брюки, туфли на шпильке, но кто решится выбросить их из своего гардероба?

Мода способна создать особую массу на основе «внешнего сходства одинаково одетых, мыслящих или говорящих людей и за счет этого порождает вторичную эмоциональную связь между ними. Подчеркнем, что для возникновения такой связи подчас просто нет общей, единой эмоциональной основы. В такой общности нет никакого непосредственного заражения и вызываемого им подражания. Общность создается как бы виртуально, на расстоянии, а реально задается чисто внешним сходством вдруг оказывающихся вместе людей, когда они как бы случайно оказываются внешне похожими. Это не толпа, а скорее „несобранная публика“ из аудитории читателей модных журналов, которая может становиться толпой и действовать по ее законам на основе не внутреннего, а внешнего единства, оказываясь вместе. Тогда, превращаясь в контактную общность, она и обнаруживает свою теперь уже вторично массовую природу»^[15].

По мнению известного отечественного психолога Б. Поршнева, мы приобщаемся к моде, «перенимая ее при непосредственном контакте друг с другом. Носители „модного“ образуют некую в высшей степени аморфную, зыбкую социально-психологическую общность»^[16]. Люди, придерживающиеся того или иного направления моды, ощущают свою общность, а иногда представляют собой более или менее сплоченную группу. Эта ситуация получила отражение в отечественном мюзикле 2008 г. «Стиляги» (режиссер — В. Тодоровский), посвященном молодежной субкультуре, возникшей в СССР в 1950;е гг., и в пародии на эту киноленту — «Работяги». В первом фильме группа «неправильных» советских молодых людей, которых когда-то называли стилягами, объединяется на основе своего стремления одеться так, как, по их мнению, принято на Западе, слушать джаз, танцевать рок-нролл. Это стало, по замыслу авторов фильма, не просто средством самовыражения, но и формой вызова, направленного против другой, «правильной» молодежи, перевоспитывающей стиляг всеми доступными методами. Конфликт «мы — они» обретает характер идеологического противостояния. В пародийной ленте «Работяги» инициаторами конфликта становятся стиляги, но противодействие остается. В том и другом случае наличие иного, другого, обладающего (или не обладающего) престижными вещами, становится фактором, сплачивающим участников каждой из противоборствующих групп.

Наиболее заметна динамика моды в одежде, прическах, макияже и в различных видах дизайна. Мода ощутима в архитектуре, литературе и музыке, она может проявить себя и в сфере политики, ей подвержено наше поведение^[15].

Мода обладает циклическим характером. Примером этого может служить периодическое возрождение интереса к моде «унисекс». Существуют разные точки зрения по поводу того, когда возникла эта мода. Есть мнение, что ее истоки восходят к эпохе барокко — стиля, отличавшегося динамичностью, пышностью и величием. Барокко соотносят с периодом, охватывающим XVI—XVIII вв. Единство мужской и женской моды усматривалось в том, что светские мужчины и женщины носили одинаково богато украшенную одежду, существенно отличавшуюся от той, которую носили представители других слоев общества. В дальнейшем мужской и женский стили одежды разойдутся, и мужской костюм обретет подчеркнутую строгость и закрытость, в то время как женское платье сохранит глубокий вырез, турнюры, воланы, оборки.

Постепенно элементы мужского гардероба стали принадлежностью женского. Правда, общественное мнение резко восставало против подобных нововведений. Так, осуждению подвергалась известная французская писательница Жорж Саид, которая не только взяла мужской псевдоним, но и курила, появлялась на публике в брюках, бросая вызов обществу. В многочисленных газетных и журнальных карикатурах высмеивались облаченные в нарочито уродливо сидящие на них мужские костюмы суфражистки. Эти предшественницы современных радикальных феминисток стремились изменить не только я-образ и я-концепцию, но и образ мира, в котором женщины обретут равенство с мужчинами.

В XX в. стиль «гарсон», связанный с именем известной актрисы Греты Гарбо, снискал широкую популярность у женщин. Однако другая знаменитость — Марлен Дитрих — вызвала неодобрение французской полиции за то, что осмелилась прогуливаться в брюках. В условиях Второй мировой войны брюки становятся своего рода униформой для женщин, но в мирное время им на смену приходит подчеркнуто женственный стиль одежды.

Взлет молодежного движения в странах Европы и Америки стал временем отказа от «буржуазности», в том числе это проявилось и в манере одеваться: «В рекламе джинсов Levi’s мы можем увидеть зрителей (аудиторию), которые одеты в классическую одежду, т. е. обладающие достаточно высоким статусом. Джинсы являются тем продуктом, который, в принципе, не может подчеркнуть высокий статус, но он может выразить индивидуальность и оригинальность потребителя. Сценарием этой рекламы является такой ход событий, при котором потребитель, который будет носить джинсовую одежду марки Levi’s, вызывает у окружающих удивления, шок, раздражение или негодование, то есть потребитель воспринимается оригинальным, не таким как все»^[18].

Со временем ситуация изменилась. Новая волна моды приобрела романтический характер. Наличие джинсов в гардеробе стало фактом скорее обыденным, нежели исключительным. Джинсы сегодня носит нс только молодежь, но и люди весьма почтенного возраста. Однако от стиля «унисекс» мода не отказалась и по сей день. Причины этого имеют как социальный, так и психологический характер.

Мнения психологов о «жизни в стиле „унисекс“» разделились. По словам одних, «недостаточно просто носить удобные вещи, модную стрижку, пользоваться нейтральным парфюмом. Все дело в мироощущении, ради которого и были созданы все элементы этого стиля. Человек, предпочитающий его, сознательно отказывается от внешних признаков, указывающих на его половую принадлежность, он вступает в ряды представителей „объединенного пола“, unisex. Именно в отсутствие визуальных отличий человек получает возможность полнее проявить свою личность, выделиться из толпы не по своему облику, а по поведению и образу мыслей. И в этом плане „унисекс“ нисколько не ущемляет индивидуальность каждого человека, а наоборот, забирает налет несущественных деталей»^[19].

С точки зрения других, мода «унисекс» не только не способствует самореализации личности, но и углубляет конфликт между ее внешней и внутренней ипостасями. Несмотря на маскулинизацию женщин (что отражается не только в стиле одежды и поведения, но и в изменении ее фигуры: бедра становятся уже, а бюст меньше) и феминизации мужчин (она бросает вызов традиционно воспринимаемой мужественности), сам по себе «унисекс» отнюдь не превратил женщину в мужчину и наоборот. Более того, одинаковые для всех обтягивающие брюки и облегающая футболка, придают эротичность облику их обладателя, а «налет несущественных деталей» обретает новую силу.

Психологи выделяют ряд элементов процесса возникновения и распространения моды. К ним относятся ее автор и соавтор, демонстраторы и первичные распространители, структуры локального распространения, поклонники, средства массового тиражирования, реклама и массовая система продаж^[20]. Мода может проявляться «как в виде стандартизированного стихийного массового поведения, так и в иных, нестандартных и не стихийных формах»^[6].

Для нас принципиально важно то, что среди базисных компонентов моды важнейшее место занимает «целенаправленное действие механизмов заражения, используемых рекламой и массовой коммуникацией в целом»^[22]. Известно, что мода связана с престижем и выступает в качестве одного из мощных стимулов потребления, в том числе избыточного. Именно нацеленность на создание потребностей является одним из тех компонентов, которые превращают моду в феномен массовой коммуникации. Согласно теории использования и удовлетворения, «пользователь СМИ активно выбирает определенную медиаинформацию, руководствуясь своими нуждами, потребностями и мотивами^[23]. Отсюда и стремление владельцев СМИ направить потребности читателя, слушателя, зрителя в нужное русло, усилить их зависимость от медиаинформации. Интерес к моде — серьезный стимул усиления воздействующей силы СМИ.

Пресса — один из первенцев массовой коммуникации — очень быстро обратила свои взоры к моде и внесла неоценимый вклад в ее распространение. Однако еще до возникновения журналистики, в Древнем Риме, который считается прародиной газеты, были распространены глиняные куклы — прообраз будущих манекенов. Гораздо позднее во Франции, считавшейся законодательницей моды, наряды для дам первоначально демонстрировались на восковых куклах — малой и большой Пандоре, и только в дальнейшем пальма первенства в представлении модных образцов стала принадлежать периодике. Рука об руку со становлением моды шла эволюция иллюстрированных журналов. Уже в 1672 г. информацию о моде начал печатать литературный журнал «Галантный Мекурий» .

В истории моды существенную роль сыграли периодические издания типа «мэгэзин» — иллюстрированные журналы, как правило, рассчитанные на конкретный сегмент аудитории и содержащие разнообразные материалы, написанные в доступной форме. Их прототипы возникли в XVIII в. как своеобразное хранилище различных сведений, пользующихся интересом у читателей. Само английское слово «magazine» восходит к арабскому «махзан», испанскому " magacen" и старофранцузскому " magazin" .

Примечательно, что указанный период времени для европейской прессы был отмечен не только усилением ее типологического разнообразия, но и ознаменован активным привлечением рекламы на страницы периодических изданий. Это объяснялось как политическими, так и экономическими причинами. Реклама помогала газетам и журналам добиться относительной независимости от власти и выжить в нарождающейся рыночной конкуренции.

Особое значение в процессе распространения рекламы и продвижении моды имела женская периодика. Считается, что одно из первых французских изданий для женщин — «Дамский журнал», в 1751 г. увидевший свет, в 1774 г. начал выходить под названием «Журнал мод». На его полосах печаталась реклама одежды и парфюмерии, и стоил он достаточно дорого^[24]. В Лондоне в 1693 г. также появился женский журнал «Леди'с Меркури». В его первом номере говорилось, что журнал «ответит на самые очаровательные и занимательные вопросы, касающиеся любви, замужества, стиля поведения, одежды и женского юмора»^[25]. И действительно, читатели активно включились в переписку с журналом.

Известный русский журналист, редактор и издатель Н. Новиков в 1779 г. создал «Модное ежемесячное издание, или Библиотеку для дамского туалета», содержавшее иллюстрированное приложение, в котором не без солидной доли юмора изображались щеголихи того времени. В 1791 г. появился еще один отечественный журнал «Магазин английских, французских и немецких новых мод с присовокуплением описания образа жизни, публичных увеселений и времяпрепровождений в знатнейших городах Европы, приятных анекдотов и пр.». «Журнал дес Люксус унд дес Моден» издавался в Веймаре в 1786—1827 гг.

Журналистика немало способствовала возникновению моды в современном смысле этого слова, а мода, в свою очередь, содействовала появлению новых изданий, увеличению объема рекламы, расширению аудитории прессы, т. е. стимулировала развитие журналистики. Есть мнение, что мода появилась в конце XIX в. во Франции. Тогда начали складываться и характерные черты маркетинга моды: «показы, знаменитые клиенты, элитарность и, конечно, харизматичность личности кутюрье»^[26]. Количество журналов мод увеличивалось. Знаменитый французский издатель Эмиль де Жирарден в 1829 г. создал ежемесячный журнал «Обозрения мод, альбом» «под протекцией ее королевского высочества герцогини Берри»^[27]. В XIX в. «модные» журналы появляются и в других странах Европы. Один из старейших журналов мод — «Харпер'с Базар» — вышел в Америке в 1867 г. Среди американских светских изданий следует отметить ставшие знаменитыми журналы «Космополитан» (1886) и «Вог» (1892).

На развитие моды в обозначенный период оказали влияние два взаимосвязанных фактора: процесс индустриализации, с разной скоростью проходивший в странах мира, и появление первых характерных признаков становления массовой культуры и ее отделения от культуры элитарной. Спортивные состязания, различного вида зрелища способствовали организации досуга, возникшего в результате постепенного сокращения рабочего дня. Тогда же стало ощутимым разграничение качественной и массовой печати. Издания, рассчитанные на широкую аудиторию, выходившие большими, но тем временам тиражами и печатавшие огромный объем рекламы (чаще всего потребительских товаров) включились в пропаганду моды.

Постепенно складывался механизм, который в дальнейшем приведет к тому, что реклама моды включится в «производство массового человека» и формирование потребительской массы^[28]. Мода не просто удовлетворяет потребности, но и производит их. Возникает наваждение и соблазн моды, следование ей обретает наркотический эффект^[29].

Эти тенденции будут наблюдаться и в следующем столетии. В первой половине XX в. создавались модные дома, которые сегодня стали самыми известными в мире. Назовем некоторые из них. Это, конечно, Шанель (1913), царствовавшая в период между двумя мировыми войнами, который называли эпохой Шанель. Не менее значим в истории модный дом Гуччи — национальный символ Италии (1921). «Высокая мода» превращалась в арену жесткой конкурентной борьбы. В 1930;е гг. «скрестили шпаги мадам Вионе и мадам Скиапарели. Первая из них пропагандировала крой платья по диагонали, вторая ввела квадратные плечи, которые в течение 15 лет считались обязательным элементом в одежде. Лишь Кристиан Диор отказался от них и этим вызвал настоящую революцию в моде. В 1943 г. был издан закон, по которому модельеры получили равные права с деятелями литературы и искусства»^[30].

Тогда же возникают и совершенствуются новые приемы популяризации моды. Создание сенсационных моделей одежды и духов, феерические празднества, турне с демонстрацией мод, фирменные магазины, заигрывание с сильными мира сего и апелляция к знаменитостям — все это кардинально меняет и саму моду, и отношение к ней. Поскольку лидерами моды в начале столетия остаются элиты, пресса продолжает поддерживать элитарную моду, рассчитанную на высшие слои общества. Вместе с тем в 1930;е гг. возникают типологически новые издания для женщин. Среди них «народный» иллюстрированный журнал «Маленькое эхо моды», печатавшийся во Франции огромным по тем временам тиражом — свыше 1 млн экз. В 1937 г. Жан Пруво создает иллюстрированный журнал «Мари-Клэр», который сегодня считается одним из наиболее узнаваемых модных изданий в мире и обладает популярным интернет-сайтом. Не только для Франции, но и для многих стран мира период 1920;х — 1950;х гг. был ознаменован взлетом глянцевой прессы.

После Второй мировой войны, в 1945 г. появляется французский журнал «Эль». В 1946 г. Кристиан Диор открывает свой дом моды при содействии крупнейшего производителя ткани для парашютов Марселя Буссака (впоследствии одного из владельцев известных французских периодических изданий, например, «Орор»). Симбиоз индустрии моды и индустрии прессы будет становиться все более и более прочным. Изданиям, информирующим читателей о моде и рекламирующим ее, удалось не просто сохранить свою популярность, но и расширить круг читателей. В дальнейшем на горизонте моды появятся и новые модные дома (Ив Сен Лоран; итальянец Валентино Гаравани бросил вызов Франции как законодательнице мод), и новые журналы мод (в том числе немецкий «Бурда Моден» 1955 г.).

Сильное влияние на развитие моды оказало то, что послевоенный период был ознаменован дальнейшим упрочением позиций радио и развитием телевидения. Электронные средства информации охватили своим влиянием огромную аудиторию. По словам канадского теоретика массмедиа М. Маклюэна, печатная техника создала публику, а электронная — массу. В середине XX в. коммуникация приобрела массовый характер, а мода все сильнее разворачивалась в сторону массового потребителя. Широкомасштабный характер приобрела реклама моды в электронных СМИ. Телевидение стало своего рода плацдармом для размещения и продвижения тех или иных модных образцов.

Если существует не так много отечественных, эфирных (т.е. использующих телевышки) каналов, которые ведут специальные передачи, посвященные моде, то на спутниковом телевидении она представлена широко и разнообразно. Например, НТВ-Плюс имеет два международных телеканала о моде, которые вещают на русском языке: Fashion TV (рассказывает о моде и модельном бизнесе, круглосуточно передает новости моды, ведет репортажи о показе мод, отслеживает последние тенденции в области моды и т. д.), World Fashion (посвящен мировой модной индустрии, вещает круглосуточно, предлагая зрителям такие программы, как «Подиумы Мира», «Тенденции», «Модные События» и др.). По мнению экспертов, World Fashion — это наиболее полный источник информации о моде, его аудитория достигла более миллиарда зрителей. Ряд каналов одного из самых доступных европейских спутников Hotbird 13Е также рассказывают о моде: французский Fashion TV, английский World Fashion Channel (без перевода на русский), американский Fashion One и итальянский TV Moda. Спутник Eurobird 9А (9.0?) обладает только одним модным каналом высокой четкости — Fashion One HD^[31].

" Визуализация" сознания человека, вступившего в век электронной культуры, пришедшей на смену письменной, делает его более уязвимым в контексте манипулятивного воздействия. Механизмы развязывания подсознательного, присущие рекламе в целом, проявляются и в ходе демонстрации на телевидении модной одежды, аксессуаров, мебели, автомобилей.

Функционирование моды изначально было органично вплетено в развитие массовой культуры и массовой коммуникации. Не случайно моду считают формой массовой коммуникации: «Мода — не только средство демонстрации социального статуса, но и средство общения между людьми, форма массовой коммуникации. Мода может функционировать как межгрупповая коммуникация и как внутригрупповая коммуникация»^[32]. Есть мнение, что свободное функционирование моды возможно в условиях открытых систем, отличающихся высоким развитием каналов коммуникации^[6].

В процесс продвижения моды СМК добавили дополнительные компоненты. В области распространения мод в СМИ работают механизмы прайминга и диффузии инновации, ведутся кампании, проявляются закономерности рекламного воздействия. К последним относятся механизмы избирательного внимания (человек обращает внимание преимущественно на то, что ему близко и дорого), а также сильной и слабой «вовлеченности» массмедиа (примером первой служит пресса: газету или журнал можно перечитать много раз, сосредоточившись на содержании сообщения; ко второй относится телевидение с его быстрой передачей большого массива информации, которую трудно осмыслить). Именно телевидению принадлежит пальма первенства в области достижения узнавания товара (в данном случае продукта моды) и восприятия бренда^[34].

Вместе с тем к проблеме продвижения бренда неравнодушны и представители печатной прессы. Формирование модного бренда находится в центре внимания многих СМИ и СМК. Автор книги «Построение бренда в сфере моды: от Armani до Zara» М. Тангейт пишет о том, что продвижение бренда Гальяно оказалось возможным после того, как редактор американской версии «Вог» помогла создателю знаменитого модного дома найти спонсоров^[35]. Чтобы продемонстрировать эффективность престижного бренда, М. Тангейт приводит отрывок из разговора, в котором его собеседник признается «Я привез с собой две куртки: одна с лейблом Zara, другая — от Мартина Марджелы. Куртка из модного дома Martin Margiela, наверное, раз в пять дороже той, что из магазина Zara. Но я не возражаю, потому что мне нравится образ Мартина Марджелы. Я плачу за имя, а не за вещь»^[36].

Сам автор, абсолютно уверенный, что он никогда не поддастся на подобную уловку, через некоторое время также оказался во власти бренда: «И вот через несколько месяцев покупаю я очки. „Они от Ива Сен-Лорана“, — говорит мой врач. И что вы думаете, это сообщение не оставило меня равнодушным»^[37].

Одной из особенностей глянцевых журналов заключается в том, что они обладают большим потенциалом в сфере формирования образцов поведения. С точки зрения теории социального научения, модели поведения, сконструированные СМИ, нуждаются в постоянном подкреплении, как правило, связанном с престижем тех персонажей, о которых пишут или которых рекламируют данные журналы. Не случайно героини «глянца» окружены ореолом успеха. Непременным атрибутом состоявшейся жизни служит следование моде. «Героини номеров, они же героини светской хроники, блистают на светских раутах в похожих нарядах, наблюдается даже внешнее сходство героинь журнала»^[38]. Это, с некоторыми оговорками, можно отнести и к образу «брендового» мужчины. В любом случае на первый план выносятся внешние характеристики успешной личности, демонстрирующей те преимущества, которые дает обладание материальными благами.

Как уже отмечалось, мода объединяет традиции и новаторство. Массмедиа, по мнению приверженцев теории диффузии инноваций, имманентно нацелены на распространение новых образцов поведения. Чтобы эти образцы были приняты аудиторией, необходимы мощные стимулы. «Статусные стимулы — один из самых могучих мотивирующих факторов для принятия нововведений. Модная одежда, прически, использование музыкальных записей в формате MP3 или электронной почты молодежью — хороший пример такой стимуляции»^[39].

Конечно, роль глянцевых журналов в том, чтобы отыскать престижный бренд и сообщить все о его преимуществах, исключительно велика, но от своих глянцевых друзей-соперников не отстают и газеты, в том числе качественные. Так, высокую оценку специалистов получили острые публикации о моде в «International Herald Tibune», а также приложение «Style» к «The Times»^[40].

Большими возможностями в продвижении модного бренда обладают рекламные агентства, представляющие собой сложную структуру со специально подобранным профессиональным штатом. Примечательно, что эти агентства ориентируются не столько на текст, сколько на визуальный образ, поэтому «текстовики им в принципе не нужны»^[41].

Отказ от слова или стремление свести его до минимума характерно для бульварной прессы, но не только она делает упор на использование изображения для привлечения читателя. Так, в 1980;е гг. наблюдался взлет модной фотографии, которая размещалась на страницах «старых» изданий, а также новых, появившихся в указанное время, например, «Blitz» и «The Face». Надо заметить, что до сих пор конкуренцию фотографиям составляют рисунки, которые многие считают более выразительными, особенно для передачи романтических настроений и течений моды^[42]. Сегодня модные журналы и рекламные буклеты обращаются не только к зрению читателя, но и к его обонянию и осязанию. Уже давно стали традицией ароматизированные страницы или прикрепленный к ним пробник нового крема.

Т. Левит (Гарвард) предложил оптимальную стратегию мировых продаж (global sell). Утверждая, что мировые потребности и желание полностью гомогенизированы, он возвестил «появление „глобальных“ товаров, подразумевающих, что один и тот же продукт, который начал продаваться в одной стране, поддержанный той же самой рекламой, может теперь распространяться по всему миру. Тот же индустриальный стиль стандартизации, который раньше имел место на национальном уровне, теперь перекинулся на мировой уровень»^[43]. Правда, этот автор, как и многие другие, не учел особенностей регионализации, «сопротивления» ядра отличительной культуры.

Сегодня в условиях глобализации мы можем говорить о том, что некоторые тренды, в том числе модные, приобрели глобальный характер, хотя информация о моде распространялась трансгранично уже много веков назад. Эта устойчивая тенденция проявилась и в электронных, и в бумажных СМИ. Так, в 1990;е гг. в России стали выходить зарубежные глянцевые журналы «Men's Health», «GQ», «Maxim», «Playboy», «FHM», «Penthouse», женские «Cosmopolitan», «Glamour», «Go», «Vogue», «Mini», «Sex and the City» .

Вторая половина XX в. стала свидетелем становления информационного общества. Эго словосочетание обозначает совокупность концепций, постулирующих всемерное повышение роли информации в постиндустриальном обществе и наметившуюся тенденцию расширения информационного сектора во всех сферах жизни современного социума. Превращение Интернета в СМИ, казалось бы, создало уникальную возможность разрешить основное противоречие моды между стремлением к индивидуализации и тяготением к усреднению и массовости. Действительно, в Сети представлена исключительно разнообразная информация, в том числе касающаяся моды, поэтому каждый может выбрать то, что соответствует его вкусу. Однако и здесь мы не сможем не заметить рекламу наиболее известных модных домов, в том числе в онлайн-версиях модных изданий. Так, на страницах одного из наиболее известных и доступных в нашей стране сайтов «Леди@МаП.ги» мы читаем: «Если туфли — то, конечно, Christian Louboutin, если сумка — то Louis Vuitton, если тренч — то Burberry, ну, а платье непременно от Versace…» Часто посещаемый портал «Мода-online» активно пропагандирует такие знаменитые модные дома, как Alexander McQueen, Armani, Chanel, Christian Dior и др.

Мы можем узнать о новых модных трендах и скандалах в сфере моды с помощью мобильного телефона. Пас извещают о наиболее неоднозначных показах, которые устраивают ведущие модные бренды, мы получаем информацию о том, что худые модели формируют негативный имидж брендам, а сведения о том, что известная топ-модель примерила пышные юбки, жакеты и многослойные блузы, заставляют нас задуматься о собственном гардеробе.

Развитию феномена модельеров-звезд немало способствовал институт связей с общественностью, который вносит живое творческое начало в жестко организованный механизм моды. Считается, что отцом event-менеджмента в сфере моды стал родоначальник современной модной системы Людовик XIV, прославившийся проведением роскошных празднеств и демонстрацией шикарных нарядов. История убедительно доказала, что система моды не могла бы существовать без помощи PR-индустрии, отцом которой был Э. Бернейз^[44].

Огромный вклад в формирование образа дизайнера (кутюрье) — ключевой фигуры в процессе распространения моды, а также в создание «икон стиля» внес именно PR. По мнению отечественного исследователя социальных аспектов функционирования моды К. Михалевой, сегодня возникает парадоксальная ситуация. Популярность некоторых современных звезд действительно имеет реальные основания, связанные с подлинной неординарностью той или иной личности. Вместе с тем многие выдающиеся люди абсолютно неизвестны широким массам. «Иконой» можно стать отнюдь не в силу своих исключительных способностей, а благодаря политике непрерывного PR в СМИ: «Как настоящие иконы, так и скороспелые „звезды“ успешно распространяют и продают моду»^[45].

Именно благодаря развитию СМ К современный человек получает значительную часть информации, которая способствует его самовыражению. Одним из важнейших средств самовыражения личности психологи считают оформление внешности, которое влияет на процесс объективации личности и формированию я-образа и Я-концепции человека. Внешность имеет существенное значение в процессе общения людей. Ее определяют не только физические характеристики человека, но и его манера одеваться, его костюм.

Российскими авторами предложено развернутое «психосемиотическое описание визуальных знаков костюма» как «визуально воспринимаемого образа, который также способствует идентификации, интерпретации, социальной адаптации в процессе коммуникации»^[46]. Данное описание включает 185 знаков, которые подразделяются на следующие группы:

1) знаки-симптомы состояния (радость, грусть, ностальгия, смелость и др.); симптомы процессов (погруженность в себя, динамичность); модальные знаки-симптомы (сочувствие, уважение, официальность, традиционность);

• 2) знаки-регуляторы (фактические, конативные, завершающие, побудительные);
• 3) знаки-информаторы (принадлежность к определенной профессии, национальности, полу, возрасту и пр.)^[47].

Тот или иной эмоциональный настрой успешно эксплуатируется модой. Так, фотографии ослепительно улыбающейся Наоми Кэмпбелл в модном издании «Шеи» контрастируют с изображением Кейт Мосс в журнале «Эль». «На страницах журнала Кейт предстает в роли хрупкой лесной феи, нежная и таинственная, в струящихся нарядах, с золотистыми локонами, и грустным взглядом, устремленным вдаль. Кажется, что она вот-вот растворится в легкой лесной дымке»^[48].

Смелостью всегда отличался авангардный стиль моды. Так, в 1920;е — 1930;с гг. своей экстравагантностью поражали модели Э. Скиапарелли: вязаные вещи, свитера, необычные орнаменты, шляпы в форме туфель и даже отбивных котлет. Широкую известность получили опубликованные в газетах фотографии женщин-авиаторов, облаченных в костюмы от Скиапарелли. На созданное для будущей герцогини Виндзорской платье, украшенное принтом одного из творений знаменитого сюрреалиста С. Дали, хотели даже выдавить майонез, но в конце концов передумали. Герцогиня прославилась тем, что в этом легендарном наряде сфотографировалась для известного модного издания «Вог». Гораздо позже одна из внучек Э. Скиапарелли станет лицом этого журнала^[49].

Костюм может подчеркивать пол, возраст, профессиональную принадлежность и статус человека или скрывать их, а также повышать или понижать его престиж. Эта особенность моды имеет глубокие исторические корни. Автор книги о средневековом Париже подчеркивает, что одежда в те времена была «одним из прямых указаний на общественное положение и должна соответствовать статусу чело;

пека, который ее носит"^[50]. Церковь не только запрещала мужчинам и женщинам носить одежду противоположного пола, но и требовала «ясного самовыражения через одежду»^[6]. Власти издавали законы против роскоши. «В этих документах каждого обязывают вернуться к костюму и образу жизни, соответствующим его статусу. Порицаются, в частности, буржуа, подражающие роскоши дворян и таким образом стирающие видимую грань между сословиями, установленную Божественным Провидением. Расходы на нарочито роскошные одежды предосудительны, говорится в ордонансах. Роскошь в одежде аморальна, поскольку узурпирует внешние признаки и обманывает относительно положения в обществе»^[6].

В различных учреждениях существовали и существуют свои дресс-коды, соответствие которым носит нормативный характер. Появилось выражение «статусный костюм», обозначающее стиль одежды людей, стремящихся к успешной карьере. В офисе недопустимы мини-, максии миди-юбки, вызывающая косметика, аляповатая бижутерия (равно как и украшения с крупными камнями), декольте, лак на прическах женщин, костюмы в крупную клетку у мужчин. Этот перечень можно было бы продолжить. Особые требования предъявляются к манере одеваться в соответствии с социальным положением человека, также нужно придерживаться определенных правил в подборе одежды для тех или иных официальных мероприятий.

Леди Ди (так англичане привыкли именовать Диану Спенсер, принцессу Уэльскую) не только в британской, по и мировой прессе называли иконой стиля (после трагической гибели Дианы ее платья выставлялись в Кенсингтонском дворце в Лондоне). Однако и ей было вменено нарушение протокола, когда она для знакомства с королевской семьей приобрела не четыре необходимых пышных платья, а только одно — маленькое черное. В материалах массмедиа часто проскальзывали замечания о не всегда уместных туалетах леди Камиллы — второй жены принца Чарльза. Примечательно, что на королевском семейном портрете, который вызвал сенсацию нс только в Англии, но и за ее пределами, герцогиня Корнуэльская Камилла, стоящая далеко позади королевы и наполовину закрытая фигурой военного, изображена в скромном черном платье, что, по мнению журналистов, подчеркивает ее нынешний статус второй леди страны и соответствующий имидж. В СМИ сообщалось о «протокольной» ошибке Кейт Миддлтон — герцогини Кембриджской, для церемонии коронации выбравшей красное платье и соответствующую шляпку в тон. Подчеркивая влияние леди Камиллы на леди Кейт, а также их взаимопонимание, журналисты писали о том, что на одной из церемоний обе герцогини были фактически в одинаковых белых костюмах.

Мода и модность становятся своеобразными маркерами определенного образа жизни. Вот, например, что говорит об элитарности одно из рекламных изданий: «Для каждого из нас элитарность ассоциируется с великолепным образованием, высоким социальным статусом, благосостоянием, хорошими манерами и, конечно, особыми аристократическими привычками — игрой в гольф или верховой ездой, яхтингом или посещением модных показов. В высшем обществе подобные хобби — один из лучших способов установления личных и деловых контактов»^[53].

Не случайно без описания модной одежды, аксессуаров, парфюмерии и дизайна не обходятся светские хроники. Например, шведская журналистка Кид Северин, известная как автор публикаций о светской жизни, пишет о чарующем мире дворцов, замков, дорогих ресторанов и роскошных поместий: «На днях мы были приглашены в поместье Розендаль, на острове Юргорден, по случаю презентации новой туалетной воды для мужчин…»; «Мы были приглашены на обед, где присутствовали представители от мира моды, парфюмерии и прессы»; «…можно было побродить в окружении самых разных оттенков аромата „Мании“: шафрана, ванили, мускуса, апельсина и корицы»; «В одной из частей террасы кафе „Опера“ был устроен лабиринт из черных ширм, между которыми можно было побродить до ужина…»; «Душистый праздник при свете хрустальных люстр»^[54].

Недоступный мир знати приближается к читателям, в него можно заглянуть, вдохнуть его ароматы, ощутить собственную — пусть иллюзорную — причастность к блистательному «хэппенингу». Следует заметить, что современная мода прекрасно отражает социальную стратификацию, предлагая товары и услуги различным слоям общества в зависимости от потребностей и материальных возможностей их представителей. Однако СМИ, рассказывая об аристократических клубах и салонах, дают возможность виртуально переступить ту социальную границу, которая в реальной жизни оказывается почти непреодолимой. Более того, это приобщение к элите может оказаться почти реальным. Так, рекламный журнал «Рив Гош», предлагая эксклюзивные флаконы духов, изысканно украшенных изображениями корон египетских фараонов, не только напоминает читателю о величии, роскоши и власти, но и ненавязчиво замечает, что покупка одного из шедевров парфюмерии дает право зарегистрироваться в клубе избранных владельцев этих парфюмов, а значит, получить доступ к аристократическому хобби.

" Каждая женщина имеет право на наряд от меня" , — эти слова кутюрье В. Зайцева стали заголовком его интервью для журнала «Телесемь». Однако, отвечая на вопрос, обладают ли россиянки хорошим вкусом, он заметил: «В Москве женщины от двадцати пяти до пятидесяти лет в театре, на тусовке выглядят классно. Но в будни у дам, видимо, нет возможности одеваться стильно: в общественном транспорте наряд затрут, помнут»^[55].

То, что следование моде иногда обретает характер долженствования, прекрасно отражено в снискавшей популярность отечественной телепередаче «Модный приговор» (ведущий — историк моды Александр Васильев). Следование моде «нс только нужно, но и необходимо!» — заявляют участники этой передачи. Подбор одежды здесь нацелен не только на выявление скрытых характеристик личности, но и на изменение ее Я-концепции. «Обвиняется в непонимании!» — прозвучало в одной из передач, в которой 22-летнюю девушку, отличницу (на молодежном сленге «ботаника») упрекнули в инфантилизме. С точки зрения экспертов, именно он мешал устройству ее личной жизни. Романтические мечты о научных свершениях и дальних странствиях показались «судьям» наивными. Чтобы «приземлить» эти фантазии и развернуть их в сторону «настоящего мира», было решено сменить стиль одежды, а значит, и стиль жизни «обвиняемой» .

Благодаря усилиям ведущих и участников передачи внешний облик девушки действительно стал другим, и она не только обрела женственность, но и ощутила прилив уверенности в себе. Ответ на вопрос о том, удалось ли «переформатировать» мир внутренний, так и остался за кадром, но, как известно, изменения Я-концепции начинаются тогда, когда меняется отношение человека к себе и к окружающему миру. Возможно, первый шаг в данном направлении был сделан, но надолго ли? Можем ли мы с полной уверенностью утверждать, что новое платье способно радикально изменить судьбу человека? И не превратится ли бальный наряд Золушки в ветошь, когда рассеются иллюзии и реальность снова вступит в свои нрава?

Изменение Я-концепции происходит в результате взаимодействия множества факторов. Снискавшая популярность в отечественном массовом кинематографе кинолента 1982 г. «Влюблен по собственному желанию» (режиссер — Сергей Микаэлян) повествует о том, как случайное знакомство преображает двух молодых людей: женщину, махнувшую рукой на свою внешность, и мужчину, превратившего бутылку в своего лучшего друга. Изменение внутреннего мира героев сопровождается и переменой их внешнего облика, стиля одежды, манеры держать себя, и глубокой модификацией ценностных ориентиров молодых людей, формированием высших чувств. В новой Я-концепции центральное место начинает занимать стремление к личностному росту.

Пропаганда моды в силу своей сложности и внутренней противоречивости может по-разному повлиять на наши ценностные ориентации. В одном случае она нацеливает на «роскошь человеческого общения» с теми, кто нам интересен, дорог, а возможно, и любим. В другом — способствует воспитанию «человека потребляющего», растворившегося в массе себе подобных. Исследователи пишут: «Есть люди, воспринимающие глянцевые журналы слишком серьезно, т. е. как руководство к действию (что хуже). „Глянцевые“ читатели, похоже, читают не только, чтобы узнать для себя нечто новое. Они переживают чтение как некую жизнь, а сам журнал порой заменяет им реальность. Это происходит благодаря высокой идентификации читателя с героями материалов. И это неожиданно с психологической точки зрения, поскольку социальная дистанция между ними чаще всего очень велика, что должно бы затруднять поиск признаков подобия. Ведь далеко не все могут позволить себе ту роскошную жизнь, которая представлена на страницах дорогих журналов „life style“. Следовательно, требуется обозначить дополнительные объяснения, указать иные механизмы глубокого включения читателей в материалы глянцевых журналов, давать пояснения: то, что пишут в журналах можно взять на заметку, но не слепо следовать их предписаниям»^[56].

Особую важность приобретает не только усовершенствование внешности, но и обладание престижной вещью, мода на которую также возникает благодаря рекламе, распространяемой СМИ. Примером служит рекламный бум, связанный с куклой Барби по случаю ее 40-летия. Создатели знаменитой куклы позиционировали ее «как постоянно обновляющуюся в соответствии с модой я-модель для девочек»^[57]. С точки зрения одних, Барби служит целям социализации девочек, а также средством самоутверждения и преодоления комплексов. С точки зрения других, эффект барбимании носит прямо противоположный характер; по их словам, сказка о Золушке была гимном внутренней красоте человека, а вектор жизни, соответствующий идеалу Барби, направлен иначе: «Цели Барби определяются „стрелкой“, указывающей оптимальные параметры функционирования в конкретной социальной системе. Барби — прежде всего внешне, структурно организованный элемент системы. Она не имеет никакого собственного содержания помимо той функции, которую ей придают системы массовой культуры, массового производства и потребления, массовой коммуникации»^[58].

Обладание престижными вещами, превращающееся в цель жизни или в «манию вещизма», может привести к печальным результатам. В данном контексте уместно вспомнить написанный в 1856 г. блистательный роман французского писателя Г. Флобера «Мадам Бовари», где героиня Эмма Бовари в поисках идеала создает иллюзорный мир ценностей, в котором одно из центральных мест начинает занимать погоня за красивыми, но абсолютно бессмысленными вещами. Это происходит не без участия торговца галантереей (говоря современным языком, рекламного агента), который умело манипулирует своей жертвой. Не только разочарование в унылой повседневности и несостоявшаяся любовь, но и приобретательство приводит героиню к полному моральному краху, и ее жизнь заканчивается трагически.

Похожую сюжетную линию мы находим в романе 1959 г. французской писательницы Э. Триоле «Розы в кредит». Здесь героиня Мартина в стремлении подняться по социальной лестнице, пытается окружить себя той одеждой и теми вещами, которые считаются престижными. В кредит она приобретает автомобиль, покупает квартиру: «Квартира была именно такая, о какой мечтала Мартина. Вы видели такие на глянцевой бумаге в иллюстрированных журналах: много воздуха, света, все гладко и красиво покрашено»^[59]. Наступила очередь мебели, которая могла бы помочь героине «перейти из одного круга людей в другой, высший. Она придумывала себе оправдания, но в действительности потребность приобретать вещи превратилась у нее в болезненную манию, своего рода ненасытный голод: она никак не могла совладать с собой»^[6]. Понемногу утрачивались человеческие взаимоотношения, их место заняли отношения к вещи, и когда героиня утратила их в результате своего финансового краха, у нее пропал не только смысл жизни, но и желание жить.

Конечно, существует множество счастливых историй о том, как обладатель «счастливой» вещи сам обретает счастье. Один из примеров — рассказ 1958 г. знаменитого американского фантаста Р. Брэдбери «Чудесный костюм цвета сливочного мороженого». Молодым людям удалось купить один костюм на всех и благодаря этому изменить свою жизнь. Вот как описывает автор эту необыкновенную вещь: «В центре комнаты на манекене висело фосфоресцирующее чудо, белое, сияющее видение с необыкновенно отутюженными лацканами, с потрясающе аккуратными стежками и безукоризненной петлицей. Белый отблеск костюма упал на лицо Мартинеса, и ему показалось, что он в церкви. Белый! Белый! Словно самое белое из всех белых ванильных мороженых, словно парное молоко, доставляемое молочником на рассвете. Белый, как одинокое зимнее облако в лунную ночь. От одного его вида в этой душной летней комнате дыхание людей застывало в воздухе»^[61]. Один из героев рассказа ощутил необычное единение с другими людьми, нашел свою любовь и почувствовал себя окрыленным: «Смешно, но в этом костюме я знаю, что могу выиграть, как Гомес, я знаю, что женщины будут улыбаться мне, как улыбаются Домингесу, и что я смогу петь, как поет Мануло, и говорить о политике, как Вильянасул. Я чувствую, что я такой же сильный, как Ваменос. Ну и что же, спросите вы? А то, что сегодня я больше чем Мартинес. Я — Гомес, Мануло, Домингес, Вильянасул, Ваменос. Я — это все мы»^[6].

Как считают психологи, мода способна влиять на человека и позитивно, и негативно: «Для любого нормального, „среднего“ человека обычно свойственно проявлять некоторое внимание к модному. Но, как правило, он воспринимает моду в ее буквальном значении — как некоторую „меру“ между двумя возможностями: самовыражения и выделения из массы, с одной стороны, и практичной возможностью следовать привычному — с другой»^[15].

• [1] Новейший словарь иностранных слов и выражений. С. 535.
• [2] Ребер А. Большой толковый психологический словарь. Т. 1. С. 455.
• [3] Энциклопедия культурологии. URL: dic.academic.ru/dic.nsf/enc_culture/530/%D0%9C%D0%9E%D0%94%D0%90#sel=
• [4] Михалева К. Система моды. С. 6.
• [5] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. URL: syntone.ru/library/books/content/3888.html9current_book_page=31
• [6] Там же.
• [7] Там же. С. 273.
• [8] Терешкина В. Н. Концептуализация феномена «мода» в социологии // Вестник С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2011. Вып. 1. С. 67−74.
• [9] Терешкина В. II. Концептуализация феномена «мода» в социологии.
• [10] Непогода не страшна, если куртка хороша. URL: bubibu.ru/articles/interesnye-stati-o-detskoj-odezhde-5/nepogoda-ne-strashna-esli-kurtka
• [11] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. С. 268.
• [12] Там же. С. 267−271.
• [13] Там же. С. 273.
• [14] Иванов В. А. Психология, сновидения, рефлексы. URL: psy.tom.ru
• [15] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. С. 271.
• [16] Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. 2-е изд., доп. и испр. М., 1979. С. 125.
• [17] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. С. 271.
• [18] Практическое задание по курсу «Социология рекламы». URL: http: // christsocio.info/content/view/567/93/
• [19] «Унисекс» — обезличивание ради индивидуальности. URL: mc.com.ua/article/stiles/392
• [20] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. С. 264−265.
• [21] Там же.
• [22] Там же. С. 261.
• [23] Брайант Д., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. С. 151.
• [24] Глянцевые журналы в России. URL: vmire24.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=4:2012;07−15−12−42−00&catid=38:media-at-a-glance&Itemid=47
• [25] Первый «модный журнал» основал мужчина… для мужчин. URL: pravda.ru/society/27−06−2010/1 037 765-magazine-0/
• [26] Таигейт М. Построение бренда в сфере моды: от Armani до Zara. М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. URL: books.google.ru
• [27] Соколов В. С. «Вторая печать»: становление женской прессы во Франции // Женщина в массовой коммуникации: штрихи к социокультурному портрету // Женская журналистика и женщина в журналистике: материалы науч, семинара, 17 марта 1998 г. СПб., 1998. С. 6.
• [28] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. С. 314.
• [29] Тангейт М. Построение бренда в сфере моды: от Armani до Zara. С. 23.
• [30] Психология моды. URL: airton.irnd.ru/page80.html
• [31] Щукин А. Мода на телевидении. URL: avtor-moda.ru>etointeresno/17-moda-na-tv.html
• [32] Заключение о моде. URL: melina-design.com/Fashion_aphorism.html
• [33] Там же.
• [34] Брайант Д., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. С. 318−319.
• [35] Тангейт М. Построение бренда в сфере моды: от Armani до Zara. С. 81.
• [36] Там же. С. 17.
• [37] Тангейт М. Построение бренда в сфере моды: от Armani до Zara.
• [38] Ставровская И. В. Репрезентация образа женщины в гламурном глянцевом журнале в контексте теории социального научения // Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения: материалы 51-й Междунар. науч.-практ. конф., 19−20 апреля 2012 г. / отв. ред.- сост. С. Г. Корконосенко. СПб., 2012. С. 194.
• [39] Брайант Д., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. С. 138.
• [40] Тангейт М. Построение бренда в сфере моды: от Armani до Zara. С. 160.
• [41] Там же. С. 118.
• [42] Там же. С. 131, 134.
• [43] Тоффлер Э. Эра смещения власти. URL: novsu.ru/npe/files/um/1412/bg/shell/arh/istoch/B8.htm
• [44] Михалева К. Система моды. С. 104, 110.
• [45] Там же. С. 111.
• [46] Яковлева М. В. Репрезентация гендера в условиях моды «унисекс» // Мужчина и женщина: параллельные миры? Вып. 2 / под ред. С. М. Виноградовой. СПб.: Роза мира, 2005. С. 114.
• [47] Шкуратова И. П. Оформление внешности как средство самовыражения личности // Северо-Кавказский психологический вестник, 2009. URL: irshkuratova.ru/oformlenie_vneshnosti_kak_sredstvo_samovyrazhenija_lichnosti.html
• [48] Фотографии моделей. URL: st-w.ru/index.php/moda/models.html?start=6
• [49] Шокирующая Эльза. URL: ana-lee.livejournal.com/200 709.html
• [50] Ру С. Повседневная жизнь Парижа в Средние века. URL: territa.ru>Файлы> 1 -1−0-3741
• [51] Там же.
• [52] Там же.
• [53] Клуб аристократов // Рив Гош. 2013. № 6. Февраль — март. С. 17.
• [54] Абрамова Н. Авторское «я» и «не-я». Лингвистический мини-анализ дистанции между репортером и репортажем // Женщина в жизни общества: материалы Междунар. конф. «Женская журналистика и женщины в журналистике», 6−7 июня 2000 г. / ред.-сост. С. М. Виноградова. СПб.: СПбГУ, 2001. С. 127−128.
• [55] Зайцев В. Каждая женщина имеет право на наряд от меня // Телесемь. 2013. 4 марта. С. 26.
• [56] Маркина Ю. В. Влияние глянцевых журналов на ценностные ориентации современной молодежи // СМИ и общество: система ценностных ориентиров социума и современная журналистика: материалы VI Всерос. науч.-практ, конф. Магнитогорск, 20 апреля 2011 г. / под ред. О. Е. Черновой. Магнитогорск: МаГУ, 2011.
• [57] Хашковский А. В. Барби-мир в зеркале СМИ // Женщина в массовой коммуникации: штрихи к социокультурному портрету. СПб., 2000. Вып. 2. С. 60.
• [58] Там же. С. 61.
• [59] URL: bookz. rii/aiithors/el_za-triole/rozi-v-k₉₇₉/page-16- rozi-v-k₉₇₉.html
• [60] Там же.
• [61] URL: tiilulu.org/read21181/5/
• [62] Там же.
• [63] Ольшанский Д. Психология масс. Основы политической психологии. С. 271.