Социальное планирование. 
Социология управления

В результате изучения материала данной главы студент должен:

знать

• • исторические особенности развития идей социального планирования;
• • основные сферы и уровни общественной жизни, на которых осуществляется социальное планирование;
• • методы социального планирования;

уметь

• • применять в процессе управленческой деятельности соответствующие формы социального планирования в зависимости от поставленных целей;
• • использовать социальные показатели, индикаторы, нормативы и ориентиры;

владеть

• • навыками применения методов планирования в зависимости от того, на что они направлены и в каких организационных формах воплощаются;
• • приемами осуществления экспертной оценки плановых документов социального характера.

Любое общество, заботящееся о будущем, постоянно разрабатывает и претворяет в жизнь планы (программы, проекты) обеспечения своего развития. Основной вопрос, возникающий в связи с этим, заключается в том, насколько используемые средства и методы реализации поставленной цели коррелируют с основными объективными тенденциями, которые характеризуют направленность развития. При этом степень научности, обоснованности этих средств и методов повышается, если в них отражаются интересы и потребности большинства, являющиеся критерием, показателем жизнеспособности и эффективности осуществляемых преобразований.

Планирование по своей сути является особым случаем (формой) реализации социального прогнозирования, его последующим воплощением и, как правило, охватывает все многообразие социальных процессов, присущих любому объекту, подвергающемуся методам прямого или косвенного регулирования.

История возникновения социального планирования

При анализе феномена «социальное планирование» надо четко различать время его появления как идеи и как реальной исторической практики. Что касается идей планирования, то можно утверждать, что они по своему происхождению — идеи социалистические. Впервые в наиболее полном виде эти идеи высказали представители утопического социализма: А. Сен-Симон (1760- 1825), Ш. Фурье (1772−1837), а Р. Оуэн (1771−1858) даже попытался реализовать их в жизни.

К концу XIX в. в реальной экономической жизни необходимость планирования все чаще становилась достоянием практики решения производственных проблем. Однако плановость рассматривалась преимущественно в рамках крупных производственных образований — трестов, концернов, фирм.

Первые попытки планирования социально-экономического развития были осуществлены при принятии 21 февраля 1920 г. Государственного плана электрификации России (далее — ГОЭЛРО), предусматривающего меры, нацеленные на решение проблемы, которое обеспечило бы нс только выход из разрухи, порожденной Гражданской войной, решение неотложных и ближайших задач, но и задало бы перспективу развития страны. Причем этот план был тесно увязан с социально-политическими задачами, имеющими четко выраженную социалистическую основу. (Известно выражение В. И. Лепина: «Социализм есть советская власть плюс электрификация всей страны» .).

Однако поскольку требовалось решение и иных проблем нового государства, практически одновременно были также приняты другие меры для регулирования развития всех отраслей народнохозяйственного организма. В 1921 г. была образована Государственная плановая комиссия (далее — Госплан), в недрах которой разрабатывались планы развития отдельных отраслей экономики. Наряду с технико-экономическими показателями в эти планы были включены социальные ориентиры по решению таких проблем, как использование трудовых ресурсов, комплексный анализ положения крестьянства. С середины 1920;х гг. были впервые разработаны три народнохозяйственных плана в масштабе всей страны. Однако у них был ограниченный временной интервал — один хозяйственный год. Опыт разработки этих планов и практика их реализации позволили перейти к подготовке первого пятилетнего плана (1928−1932), который содержал специальный раздел «Социально-экономические проблемы» и меры по их решению. Некоторые положения социального планирования нашли отражение и в последующих пятилетних планах, хотя сам термин не использовался ни в теории, ни в практике.

Собственно термин «социальное планирование» впервые был употреблен в «Новом курсе» Ф. Рузвельта, который был выработан как путь выхода США из жесточайшего кризиса конца 1920;х — начала 1930;х гг. В дальнейшем в американской социологии это понятие анализировалось в тесной связи с формами и методами осуществления социальной политики, в частности с обеспечением социальной защиты населения. Немалую роль сыграл и тот факт, что данный феномен в США появился под влиянием реальной теории и практики планирования экономических и социальных процессов, которые впервые были апробированы в Советском Союзе в 1920;1930;е гг.

Под влиянием насущных проблем общественного развития, а также успехов СССР, превратившегося в индустриальную державу в 1940—1950;х гг., во многих европейских странах (Франция, Швеция, Германия и др.) появились государственные органы планирования. Таким образом, и капитализм стал признавать необходимость планового решения сначала технико-экономических, а потом и социальных проблем. Иначе говоря, в XX в. планирование становилось достоянием всех государств, которые преследовали не только экономические, но и социальные цели.

Что касается СССР, то долгое время планомерное изменение социальных отношений выступало здесь в значительной мере как возможность, пределы реализации которой были жестко ограничены достигнутым уровнем развития общественного производства и политическими установками. Практически во всех пятилетних планах до 1960;х гг. в качестве первостепенной задачи рассматривались рост и увеличение объемов производства, и лишь при их выполнении предполагалось удовлетворение потребностей людей. Человеческое начало в планировании игнорировалось или упускалось из вида. Во всех официальных и программных заявлениях об ориентированности на интересы людей в планах отражались в основном показатели, не желавшие считаться ни с чем иным, кроме технико-экономической стороны и идеологических указаний.

Однако жизнь не стояла на месте. Более того, она неумолимо требовала привести в соответствие экономические и социальные параметры развития. Характерно, что такая объективная потребность, как учет человеческого фактора производства, стала пробивать себе дорогу снизу, в трудовых коллективах.

Первые попытки научной разработки планов социального развития и их реализации в производственных коллективах были осуществлены в начале 1960;х гг.

Историческая справка

В начале 1960;х гг. по инициативе ленинградских ученых и творчески мыслящих руководителей производственного объединения «Светлана» был создан первый план социального развития данного коллектива. Это было принципиально новое слово как в теории и практике планирования, так и в жизни организации. Был подготовлен план, который включал наряду с технико-экономическим планом меры по сокращению неквалифицированного и тяжелого ручного труда, повышению профессионально-технической квалификации работников, материальной и моральной заинтересованности работников в росте производительности туда. Были намечены меры, но обеспечению работников жильем за счет предприятия, строительству детских учреждений, домов отдыха и учреждений здравоохранения, обеспечению спортивной базы. Большое внимание уделялось тому, как работники предприятия будут участвовать в управлении производством и в решении социальных проблем. Эти и другие меры полностью охватывали рабочую и повседневную жизнь и предусматривали планомерное решение всех возникающих в коллективе проблем.

Вслед за распространением планов социального развития в промышленности попытки их составления были предприняты в сельском хозяйстве, где тесно переплетались территориальные и производственные интересы коллективов и живущих в определенной местности людей.

Эта мощная инициатива снизу постепенно переросла в намерение обеспечить плановость социального развития и на других уровнях социальной организации общества: в районах и городах, а затем в областях, краях, республиках. Ради справедливости следует сказать, что планы социального развития на всех этих уровнях были скорее предметом заботы немногих руководителей, которые не по форме, а по существу занимались социальными проблемами.

Исторический парадокс состоит в том, что идея плановости, выдвинутая социалистической мыслью, в условиях Советского Союза претерпела такие изменения, которые к началу 1980;х гг. привели к полной ее дискредитации.

Если кратко проанализировать итоги теории и практики планирования в СССР, то в отличие от 1930−1950;х гг., отмеченных крупными успехами, для 1970−1980;х гг. стало характерным пренебрежение плановыми началами в решении социальных проблем жизни советских людей, что выразилось в торжестве технократизма, потере даже тех достижений и находок, которые были присущи теории и практике в годы первых пятилеток. Были доведены до абсурда идеи распределения всех ресурсов, что выразилось в мелочной регламентации всего и вся. Сыграли свою роль абсолютизация директивного планирования и пренебрежение методами косвенного регулирования, игнорирование необходимости создания области свободы для развития потенциальных возможностей производственных коллективов, территориальных общностей и самих людей.

В 1990;е гг. в России были ликвидированы все без исключения плановые органы как изжившее себя советское наследие, несмотря на то, что регулирование реальных процессов на современном этапе функционирования многих европейских и американских государств продолжало совершенствоваться, обогащаться. Их опыт показывал, что жизнь всех без исключения обществ жестко ставит вопрос о том, что без целенаправленного воздействия на общественное развитие невозможно реализовать экономические и социальные цели. Такая практика постсоветского правительства быстро показала, что игнорирование социальных аспектов перехода к рынку приводит к краху многие начинания неолиберальных руководителей России, так как ими была отвергнута теория и практика планировании, отожествленная с командно-административной системой. Как справедливо отмечают многие эксперты, была перепутана форма реализации плановых начал и объективная потребность их использования и постоянного применения в реальной практике.

Жизнь отвергла эти безответственные установки и в то же время претензию и упование на то, что решение всех без исключения проблем возможно с пришествием невидимой руки саморегулирующегося рынка. Именно с такой ориентацией на «невидимую руку рынка» и под флагом борьбы с «социалистическим наследием» в 1990;е гг. в постсоветской России были отвергнуты все без исключения наработки планового решения общественных проблем. Это было особенно неуместно и невразумительно, ибо, следуя западным образцам построения рыночных отношений, иеолибералы в то же время отвергали опыт развитых стран по плановому решению проблем социального развития, на что, например, обращал внимание П. Бергер [Бергер П" 1996].

В результате не только в экономике, но и в социальной сфере апологеты либеральной экономики вернулись к методам и формам управления XIX в. и даже к эпохе первоначального накопления капитала. К концу 1990;х гг. потери от отсутствия планирования стали достаточно наглядными. Первым негативным последствием этого курса стало то, что к 2012 г. экономика России не достигла того уровня, каким обладал РСФСР в 1990 г. В 1970 г. ВВП на душу населения в СССР составил 40% от ВВП США (России — 57%), а в 2012 г. в России — 26%, т. е. в два раза меньше.

В 1970 г. по уровню ВВП на душу населения СССР превосходил Китай в 16 раз, а в 2013 г. Россия опережает Китай только в пять раз. Уровень производства 1986 г. по 30 товарам был превышен только по семи. Стала очевидна эволюция страны в сторону поставщика первичных ресурсов [Коссов В. В., 2013, с. 102].

Не менее важной реакцией на пагубные последствия проводимой либеральной политики стала потеря социальной ориентации экономики. Существующий бизнес не нес никакой социальной ответственности. В связи с этим в 2000;е гг. возникла жизненная необходимость возрождения институтов планирования на различных уровнях социальной организации общества, появились предложения и суждения об этом. Были осуществлены некоторые меры по прогнозному обоснованию емкости рынка и цен, спроса по отдельным товарам или продуктам (молоко, электроэнергия, бензин, дизельное топливо и др.). Кроме того, стали действовать, хотя еще слабо, во имя прекращения сумбурного и стихийного развития, торгово-промышленные палаты, ассоциации производителей и потребителей [Коссов В. В., 2013, с. 119]. Особо следует отметить, что в реальной жизни стали самоинициативно возрождаться планы экономического и социального развития производственных организаций, а также некоторых городских и сельских районов.