Распространение иноязычной лексики как лингвосоциальная технология

Беспрецедентное проникновение огромного потока иностранной лексики — характерная черта современной языковой среды. В условиях глобализации с расширением международных контактов, с распространением электронных средств массовой информации, расширением компьютерных сетей наблюдается резкий рост количества заимствований и повышение интенсивности их употребления.

Невозможно представить язык стерильным; русский язык за свою долгую историю позаимствовал массу иноязычных слов. В наше время новые заимствования стали предметом непрекращающихся общественных дискуссий. Исследователи с тревогой говорят о семантическом терроре, о том, что злоупотребления иностранными заимствованиями стали отличительным признаком «полуобразованного владения языком».

Язык как инструмент деятельности человека выполняет ряд важных функций, при помощи которых в родной язык попадает определенная картина мира, складывается определенное мировоззрение. Язык выступает как средство хранения культурно-исторической информации, как связующее звено между поколениями, как хранилище и средство передачи внеязыкового коллективного опыта.

Аксиологическая функция языка связана с системой ценностей, которые язык накапливает и передает от поколения к поколению. Аксиологическая функция означает, что при помощи языка человек способен создавать оценочные суждения, отделять понятия «плохо» и «хорошо».

Базовые функции языка проявляются в ряде частных функций: эмотивной, эстетической, метаязыковой, апеллятивной, контактоустанавливающей и некоторых других.

Известно, что «культурная принадлежность каждого человека — это то, что сопровождает его всю жизнь, и если человек социализовался в условиях русской культуры, русского языка и русской лингвокультуры, то он остается русским до конца своих дней»^[1], это доказывают примеры, которые мы приводим ниже.

Лингвисты попросили живущих много лет в США японок продолжить одни и те же фразы на двух языках. Если их просили закончить утверждение: «Когда мои желания противоречат желаниям моей семьи…» на японском, то женщины говорили «наступает время большого несчастья». Через несколько недель в тесте на тот же вопрос, но уже на английском те же женщины отвечали: «я делаю то, что я хочу».

Похожее наблюдение, связанное с необъяснимой силой родного языка, зафиксировал А. Грин: «У меня было такое ощущение что, когда я писал и говорил по-английски, я как будто становился другим человеком».

Либеральные преобразования 1990;х гг.- с их декларацией и активным внедрением принципов рыночного поведения и мышления считаются одной из причин кардинального изменения языковой картины мира. Заимствованные новые сферы экономической деятельности потребовали нового обозначения, В языковое пространство хлынули эквиваленты терминов, переводы их дефиниций.

Употребление англицизмов часто оправдывают их экспрессивностью, динамизмом, однословностью, что можно проиллюстрировать на следующих примерах: саммит — «встреча, переговоры глав государств, правительств», праймтайм — «лучшее время на телевидении», коррупция — «подкуп взятками, продажность должностных лиц, политических деятелей», копирайт — «охраняемое законом право на издание художественного, научного или какого-либо иного произведения», тренд-вотчер (trend-watcher) — «человек, который отслеживает появление на рынке новых тенденций и веяний, анализирует, делает выводы, которые так или иначе используются в коммерческих действиях» и т. д.

Для последней волны заимствований характерно то, что англицизмы появляются не только как наименования новых предметов, явлений, но и как синонимы русских слов: имидж — образ, маркет — магазин, пати — вечеринка, истеблишмент — политический класс, десижн-мейкеры — ответственные лица, люди, принимающие решение и т. д.

Популяризация новых ценностей устойчиво ассоциируется с одним из ключевых заимствований, со словом гламур (от англ, glamour, буквально — шарм, очарование, обаяние). СМИ всячески способствуют продвижению коннотации, включающей создание красивого, однако часто во многом недосягаемого для большинства населения образа жизни и стиля поведения, стремление к которому и объявляется едва ли не главным смыслом человеческого существования.

В эпоху шопинга (символизирующего новый образ жизни и определенный эталон поведения) и гламура, активно продвигается один из ключевых инокультурных концептов эпохи потребления — бренд, престижный статус. Бренд-нейминг, как часть рекламы и маркетологии, все чаще проникает в сферу лингвистики, занимаясь разработкой звучных, высоко ассоциативных, прагматически адекватных и неповторимых имен, способных содействовать продвижению товаров и компаний на рынке. Нередко можно услышать о создании личного бренда, т. е. бренда из себя самого, для чего проводятся семинары «Формирование личного бренда», где сам человек логично превращается в брендовый товар.

В постперестроечный период в связи с переосмыслением концепта «успех» оказалось востребованным слово лузер — неудачник. В отличие от русской, советской традиции, где никогда не было культа успеха, в американской концептосфере «успех» — это своего рода базовая национальная идея.

• [1] Красных: В. В. Словарь и грамматика лингвокультуры: основы психолингвокульту-рологии. М.: Гносис, 2016. С. 32.