Религиозные догмы как источник права

Источником нрава в отдельных странах выступают и своды религиозных правил, юридическая сила которых может превосходить силу официальных документов, издаваемых государственными органами. Во всех рабовладельческих и феодальных государствах роль религии была велика, она оказывала существенное влияние на право той или иной страны. В настоящее время в этом аспекте говорится прежде всего о шариате — своде норм мусульманского права.

Юридическая наука как источник права

Юридическая наука призвана вырабатывать способы установления и реализации права, давать систематические, глубокие знания о всей юридической действительности. Известно огромное значение научных знаний прежде всего для деятельности по созданию правовых норм. Однако история государства и права свидетельствует о том, что на определенных этапах развития общества юридическая наука выступала даже в качестве официального источника права.

В Древнем Риме во время существования республики аргументы из сочинений юристов часто фигурировали в судах. В период принципата уже с правления Августа выдающиеся юристы получили специальное право (привилегию) давать официальные консультации по поручению императора (.jus publice respondendi). Ответы таких привилегированных юристов, представляющие собой разъяснения и толкования действующих правовых норм, пользовались большим авторитетом и постепенно стали обязательными для судей и других должностных лиц. В III в. на отдельные положения юристов-классиков ссылались как на текст закона, а в 426 г. императором Валентинианом III был издан закон «о цитировании юристов», признававший обязательное значение за сочинениями Папиниана, Павла, Ульпиана, Гая, Модестина (и тех юристов, сочинения которых приводятся этими авторами). При различии мнений этих юристов предписывалось придерживаться мнения, за которое высказалось большинство, а при равенстве голосов отдавалось предпочтение мнению Папиниана.

И в Средние века трактаты известных юристов, толковавших нормы права, выступали в качестве источников права. Так, к примеру, в XIV- XV вв., когда в западноевропейской юриспруденции господствовала школа комментаторов, труды одного из корифеев этой школы — Бартола — в Испании и Португалии считались для судов обязательными.

В XIX—XX вв. значение юридической науки как формального, официального источника права падает, но ее роль как неформального источника права и для совершенствования государственно-правовых институтов возрастает. В некоторых странах при вынесении судебных решений можно до сих пор встретить ссылки на труды известных юристов, но эти ссылки приводятся в качестве дополнительной аргументации, а нс обязательного источника права.

Различная юридическая действительность государств, относящихся к романо-германской, англо-американской правовым семьям или к семье религиозно-традиционного права, обусловливает и разное положение науки. Так, в мусульманском праве труды ученых-юристов до сих пор являются официальными источниками права. «Мусульманское право представляет собой замечательный пример права юристов. Оно было создано и развивалось частными специалистами. Правовая наука, а не государство играет роль законодателя: учебники имеют силу закона. При рассмотрении дела судья никогда не обращается к Корану или сунне — преданиям о пророке. Вместо этого он ссылается на автора, авторитет которого общепризнан» (Саидов А. X. Сравнительное правоведение и юридическая география мира. М., 1993. С. 114; см. также: Сюкияйнен Л. Р. Доктрина как источник мусульманского права // Источники права. М., 1985. С. 65−83).

Интересны суждения известного французского компаративиста Р. Давида относительно значения науки как источника права в романо-германской и англо-американской правовых семьях.

" В течение длительного времени доктрина была основным источником права в романо-германской правовой семье: именно в университетах были главным образом выработаны в период XIII—XIX вв. основные принципы права… Можно установить подлинное значение доктрины вопреки часто встречающимся упрощенческим формулам, согласно которым она не является источником права… Сегодня все более и более стремятся признать независимый характер процесса толкования, которое перестало отыскивать исключительно грамматический и логический смысл терминов закона или намерения законодателя. Для тех, кто считается с реальностью и имеет более широкий и, с нашей точки зрения, более правильный взгляд на право, доктрина в наши дни, так же как и в прошлом, составляет очень важный и весьма жизненный источник права… Важна роль доктрины в установлении тех методов, с помощью которых открывают право и толкуют законы… Признание важной роли законодателя не должно вести нас к тому, чтобы закрывать глаза на реальные отношения между ним и доктриной и утверждать диктатуру закона. В действительности все гораздо более сложно. Доктрина влияет на законодателя: здесь она является лишь косвенным источником права. Но доктрина играет также роль в применении закона. И было бы трудно, не искажая действительности, отрицать за ней в этой сфере качество источника права" (Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988. С. 142−143).

" Значение доктрины недооценивается в Англии еще больше, чем на континенте, так как английское право меньше, чем на континенте, обязано ученым, а больше — судьям. Однако и здесь следует остерегаться окончательных формулировок. Англия — страна, где некоторые доктринальные труды, написанные, правда, судьями, получили квалификацию авторитетных книг (books of authority); произведения Глэнвилла, Литлтона, Кока имеют огромный престиж. Их изложение права своей эпохи имело в судах авторитет, равный авторитету закона во Франции" (Давид Р. Указ. соч. М., 1988. С. 332).

В России до 1917 г. в решениях различных судебных инстанций иногда можно проследить использование научной аргументации, однако оно носило несистематический, случайный характер.

В Российской Федерации юридическая наука не является официальным источником права, однако все, что было сказано относительно значения доктрины для деятельности по реализации правовых норм в романо-германской правовой семье, представляется возможным отнести и к нашей стране. В связи с этим интересен пример, приведенный в учебнике А. Б. Венгерова. «Историческое появление социалистической государственной собственности поставило перед учеными-юристами задачу разграничить правомочия государства и организаций, предприятий — реальных пользователей, владельцев государственными средствами производства, другим имуществом. Эту задачу своеобразно решил А. В. Венедиктов, создав конструкцию так называемого „оперативного хозяйственного управления“, которое и осуществляет социалистическое предприятие. В эту конструкцию вошли правомочия пользования и владения, а правомочие распоряжения осталось за государством в лице его органов и должностных лиц. Конструкция оперативного хозяйственного управления получила признание и закрепление в праве. Она развилась в конструкцию „право хозяйственного ведения“, право полного хозяйственного ведения» (Венгеров А. Б. Теория государства и права. Ч. 2. Теория права. Т. 1. С. 137−138).