О перспективах апелляционного пересмотра приговоров, постановленных на основании вердикта коллегии присяжных заседателей

Интерес к этому вопросу продиктован тем неординарным обстоятельством, что одной из сущностных черт суда присяжных, одним из классических критериев разграничения его с судом шеффенов и другими формами отправления правосудия (например, в знаменитом «Курсе уголовного судопроизводства»^[1] И. Я. Фойницкого) является невозможность пересмотра решений суда присяжных в апелляционном порядке. Имеется в виду, конечно же, не просто название соответствующей судебной инстанции и соответствующей стадии процесса, а сама «апелляционность» в смысле пересмотра судебного решения по жалобе заинтересованной стороны по существу, по мотиву его необоснованности с обязательным для этих случаев судебным следствием и возможностью противоположного ответа на вопрос о виновности (либо невиновности). Известно, что в США именно это свойство решений, постановленных судом присяжных, определяет содержание всех других процедур разрешения уголовно-правового конфликта. Заключая сделку о признании, американские юристы с обеих состязающихся сторон исходят из того, что альтернативой сделке является суд присяжных, решения которого (как обвинительные, так и оправдательные) оспорить практически невозможно, что и заставляет обе стороны искать оптимальные условия компромисса при малейшей готовности к нему.

Современный российский законодатель, проигнорировав описанную «историческую деталь», включил в число обжалуемых и пересматриваемых в апелляционном порядке решений приговоры (обвинительные и оправдательные), постановленные на основе вердиктов коллегии присяжных. Вопрос этот решен резко и как-то механистично: в некую единую схему помещены институты, которым довольно трудно «соседствовать». В этой схеме процедуры, предусматривающие судебное следствие и выяснение фактических обстоятельств дела, в конечном итоге нацелены на выявление сугубо процедурных нарушений, для которого никакого судебного следствия, по логике, не требуется. Так, к «безусловным» основаниям отмены приговора судом апелляционной инстанции относятся специфичные для суда присяжных «существенные нарушения уголовно-процессуального закона»: «вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей» и «нарушение тайны совещания коллегии присяжных заседателей при вынесении вердикта» (соответственно п. 2 и 8 ч. 2 ст. 389.17 УПК РФ). Оба нарушения никак не связаны с обстоятельствами уголовного дела и в полной мере отвечают воспроизведенному в новом законе правилу о невозможности пересмотра приговора суда присяжных ввиду несоответствия выводов, изложенных в приговоре, установленным фактическим обстоятельствам дела (ст. 389.27 УПК РФ). Однако заметим, что процедура выявления допустимых, т. е. процедурных, оснований отмены такого приговора не требует исследования доказательств и судебного следствия как такового. Особенности самого предмета разбирательства здесь диктуют необходимость типичной кассационной процедуры: заслушивание мнений сторон и изучение процессуальных документов, имеющихся в деле.

Все же законодателю понадобилась апелляционная процедура. Учитывая наш прежний законодательный опыт, можно предположить, что речь идет лишь о некорректном распространении термина «апелляционное производство» на решения суда присяжных. Если это так, то повода для беспокойства как бы и нет. Из мировой истории известно: сущность суда присяжных определяется тем, что профессиональные юристы с обеих состязающихся сторон должны быть настолько убедительны в представлении и обосновании, соответственно, обвинительной или защитительной правовых позиций, что представители общества на основе «совокупного потенциала здравого смысла и общественной нравственности» без специальной юридической подготовки смогут сделать вывод о виновности либо невиновности подсудимого. Движение индивидуального и коллективного сознания присяжных к принятию этого решения по определению не должно подчиняться правилам формально-юридической логики и контролироваться извне юристами-профессионалами. Потому тайна совещания коллегии присяжных и охраняется законом. Невозможность апелляционного пересмотра решений суда присяжных в истории разных государств определялась именно этим: недопустимостью контролировать процессы убеждения и взаимоубеждения внутри коллегии непрофессиональных судей со стороны профессиональных юристов. Отказаться от этого означало бы отказаться от классического суда присяжных как такового. Следуя этой логике, необходимо подчеркнуть, что любые формы пересмотра судебных решений, постановленных с участием присяжных, должны охранять «святая святых» этого суда — мотивы, по которым присяжные принимают решение о виновности либо невиновности.

В современной российской практике суда присяжных стороны, не удовлетворенные результатом рассмотрения дела по существу, но не имеющие при этом возможности оспорить сам вердикт присяжных по мотиву его необоснованности, т. е. несоответствия фактическим обстоятельствам дела, излагают в качестве мотивов кассационных жалоб претензии к процедуре судебного заседания, которые привели, по мнению кассатора, к неправильному разрешению дела. Чаще всего это касается оправдательных вердиктов и жалоб (представлений) со стороны обвинения: потерпевших и их представителей и прокуроров, что вполне понятно, ибо последствия оправдательного вердикта необратимы.

В УПК РФ для этой ситуации предусмотрена специальная ст. 389.25 «Отмена оправдательного приговора, постановленного на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей», которая заслуживает отдельного анализа на предмет соответствия сущностным характеристикам суда присяжных. В соответствии с этой нормой «оправдательный приговор, постановленный на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей, может быть отменен по представлению прокурора либо по жалобе потерпевшего или его законного представителя лишь при наличии таких существенных нарушений уголовно-процессуального закона, которые ограничили право прокурора, потерпевшего или его законного представителя и (или) представителя на представление доказательств либо повлияли на содержание поставленных перед присяжными заседателями вопросов или на содержание данных присяжными заседателями ответов». Формально речь здесь тоже, казалось бы, идет о процедурных нарушениях. Однако анализ предполагаемых способов выявления таких нарушений в описанной ситуации заставляет в этом усомниться. Ограничение в представлении доказательств любой из сторон в принципе устанавливается по формальным признакам, получившим отражение в протоколе в виде отказа в удовлетворении ходатайств, отсутствия сведений о заслушивании мнения стороны о ходатайстве, заявленном другой стороной и т. п. Но как выявить связь этих действий с содержанием вопросного листа, а уж тем более — с содержанием ответов присяжных, — предстоит узнать только тогда, когда новый закон начнет действовать. По этому поводу можно выяснить мнения сторон, но апелляция предполагает судебное следствие, которое, заметим, не должно посягать ни на тайну совещания коллегии присяжных, ни на обоснованность ее вердикта. Это непременное условие, оберегающее саму суть суда присяжных, должно быть соблюдено и при реализации нормы, содержащейся в ч. 2 ст. 389.25 УПК РФ: «Оправдательный приговор, постановленный на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, подлежит отмене, если при неясном и противоречивом вердикте председательствующий не указал присяжным заседателям на неясность и противоречивость вердикта и не предложил им вернуться в совещательную комнату для внесения уточнений в вопросный лист». Установление оснований для оценки вердикта как неясного или противоречивого без личного участия в судебном следствии по данному делу представляет немалую трудность для любого судьи. Председательствующий лично присутствовал при исследовании всех доказательств, лично слушал речи и реплики в прениях. Его единоличное мнение о неясности и противоречивости вердикта рождается сиюминутно, немедленно по поступлении к нему вопросного листа с ответами присяжных, под свежим впечатлением от происшедшего в судебном заседании с минимальным временным разрывом между окончанием прений и передачей ему первоначального варианта вердикта. Сущность суда присяжных в этом случае проявляется, в том числе, и в сиюминутности оценок. Дело здесь не в скоропалительности, ибо времени на совещание у присяжных достаточно. Речь идет о формировании этих оценок в сознании представителей общества, не обремененном формально-юридическими штампами и стереотипами профессионального мышления, для чего, собственно, представители общества и приглашены в суд. По мысли законодателя, председательствующий оценивает содержание вердикта, исходя только из формулировок вопросного листа и внесенных в него ответов. В ст. 345 УПК РФ не предусматривается удаление председательствующего в совещательную комнату, из чего можно сделать вывод, что неясность и противоречивость вердикта должны быть очевидными без какого-то специального исследования. На практике председательствующие в совещательную комнату все же удаляются, что, на наш взгляд, не совсем правильно, поскольку дает формальные основания сомневаться в самоочевидности неясностей и противоречий в вердикте, а значит — в полной свободе волеизъявления присяжных при «устранении противоречий и неясностей» в вердикте после возвращения в совещательную комнату. Стороны, как известно, с первоначальным вариантом вердикта не знакомы, и проконтролировать добросовестность судьи при формулировании им указаний старшине присяжных возможности не имеют. Однако такая «погрешность процедуры» (не вызвавшая, к слову, сколько-нибудь заметной критики в литературе) — ничто в сравнении с тем, что будет происходить в апелляционной инстанции.

В апелляционном суде ситуация принципиально иная: судебное следствие, в котором исследовались фактические обстоятельства, образующие предмет обвинения, осталось далеко в прошлом, куда ушли и речи сторон в прениях, и напутственное слово председательствующего, и процедуры формулирования и обсуждения вопросного листа. Лица, участвующие в апелляционном производстве, частично могут и вовсе не совпадать с теми, кто лично участвовал в суде первой инстанции. Судьи, рассматривающие дело, оценивают содержание процесса по документам, имеющимся в деле, и по мнениям сторон. В суде кассационной инстанции именно так по действующему порядку и проверяется законность приговора, постановленного на основании вердикта коллегии присяжных. В новом законе нет никаких оговорок о содержании судебного следствия применительно к пересмотру решений суда присяжных, хотя специальное указание о недопустимости отмены приговора ввиду несоответствия выводов суда фактическим обстоятельствам дела из действующего закона заимствовано. Вот здесь и возникает главный вопрос: как без повторного или даже нового исследования существа фактических обстоятельств этого дела, причем без их дифференциации на вопросы факта и права, характерной для самого суда присяжных (ст. 335 УПК РФ), судьи апелляционного суда смогут оценить не только неясность и противоречивость вердикта, но и наличие (либо отсутствие) у председательствующего оснований предложить присяжным вернуться в совещательную комнату? Полагаем, что это невозможно, во всяком случае без вторжения в «святая святых» суда присяжных — в вопрос о соответствии выводов самих присяжных фактическим обстоятельствам дела, как эти обстоятельства понимают профессиональные юристы. Последнее в ст. 389.27 УПК РФ будто бы запрещено. Все сказанное в законе о неясности и противоречивости вердикта присяжных в связи с процессуальными основаниями его отмены касается только оправдательного вердикта. Внутренняя противоречивость и недостаточная ясность обвинительного вердикта законодателя не беспокоит.

Судя по всему, споры по поводу суда присяжных и обсуждение различных сторон его деятельности не прекратятся никогда, и в этом — гарантия долголетия этой формы народного участия в правосудии и спасения ее от застоя и деградации.

• [1] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб.: Альфа, 1996. Т. 1. С. 134−135.