Социальный контроль и предупреждение корыстной преступности

Контроль производства материальных благ есть контроль всей человеческой жизни.

Хилэр Беллок (1870-1953), английский писатель, историк и политический деятель

Ценные вещи создаются только «в мире, где все продается и все покупается» .

Венедикт Васильевич Ерофеев (1938-1990), русский писатель

Многие способны были бы совершить кражу, если бы не боялись огласки.

Эжен Франсуа Видок (1775-1857), известный французский сыщик

Величайшее поощрение преступления — безнаказанность.

Марк Туллий Цицерон (106−43 до н.э.), древнеримский оратор и философ

Основная и непосредственная обусловленность корыстной преступности

Главная проблема корытной преступности — постоянный рост этих деяний, имеющих большое число различных форм. Причем многие из них даже не криминализированы. Удельный вес учтенной и фактической корыстной преступности колеблется в разных странах в пределах 80−90% от совершаемого криминала, поэтому нетрудно себе представить значимость социально-правового контроля, пресечения, предупреждения корыстных деяний и противодействия им. Если рассматривать корысть по классификации деяний УК РФ, то мы увидим, что она мотивирует не только преступления против собственности и в сфере экономики, но и против личности, общественной безопасности и общественного порядка, против экологии, государства, правосудия и даже против военной службы. Генезис и криминологическая сущность корысти детально рассмотрены в современной юридической и экономической литературе, в том числе в Общей и Особенной частях данного Курса. Поэтому мы остановимся лишь на основных проблемах.

Корыстная преступность, развиваясь, все больше организуется, вооружается, коррумпируется и глобализируется, в то время как преступность в целом интенсивно «окорыствовается», т. е. корысть становится доминирующим мотивом преступного и противоправного поведения. Отдельные преступники и особенно организованные преступные образования нередко намного быстрее государственных и легальных коммерческих структур осваивают и эффективнее используют различные достижения науки и техники в своих корыстных криминальных целях^[1]. Изощренные преступления (особенно в экономической сфере) совершаются, как правило, профессионалами, а расследуются дилетантами. Поэтому нередко мы становимся свидетелями беспомощности системы уголовной юстиции. Экономические преступники имеют намного больше реальных специфических возможностей для совершения «инновационных» деяний, чем правоохранительные органы, которые находятся в строгих рамках действующего законодательства, для противодействия им.

Еще социалистами-утопистами Томасом Мором в «Утопии» (1516), Томмазо Кампанеллой (1568−1639) в «Городе Солнца», Джеральдом Уинстенли (1609−1660) в «Законе свободы», Морелли в «Кодексе природы, или Истинном духе ее законов» (1755), Шарлем Фурье (1772−1837) в «Теории всемирного единства» и в трудах других философов много веков тому назад высказывалось предположение о закономерном снижении уровня преступности в процессе социального, экономического, политического и культурного развития человеческого общества. В советские времена идея о постепенном отмирании преступности в процессе социалистического строительства была даже «научно» обоснована. Связь преступности с экономическими условиями действительно не вызывает сомнений. Однако между тенденциями социально-экономического развития и динамикой преступности (даже корыстной) нет скорых, жестких и прямых корреляций. Научно-технический прогресс, социально-экономическое и нравственно-правовое развитие людей имеют разные скорости и сложную взаимозависимость. Более того, с развитием общества социальные, экономические, политические и психологические противоречия криминогенного характера, к сожалению, не уменьшаются, а лишь возрастают. В мире масса соблазнов, которые далеко не всем доступны. Самый высокий общий уровень корыстной преступности (реальной и учитываемой), как ни странно, фиксируется в самых богатых, экономически, социально и политически развитых странах.

В сознании населения и в работах некоторых криминологов давно утвердилась мысль, что главной причиной преступности является бедность. Общество пытается найти пути преодоления этой проблемы^[2], но безрезультатно. Тем не менее то, что достаточно «накормить людей» — и преступность сократится, много столетий подтвержается официальной статистикой, которая свидетельствует о том, что среди пойманных преступников доминируют маргиналы, бедные, неустроенные и социально незащищенные люди. Безусловно, у них имеется достаточно причин для совершения корыстных преступлений. Однако более глубокий анализ показывает, что подобная статистика — в большей степени результат колоссального экономического неравенства, неравенства перед законом и судом, выборочной уголовной ответственности и регистрации преступлений, чем реальных криминологических закономерностей.

На этом противоречивом криминогенном фоне во второй половине XX — начале XXI в. процесс противодействия корыстной, экономической преступности протекает еще и под флагом либерализации и сопровождается (желаем мы того или нет) отставанием социально-правового контроля преступности от ее качественноколичественных изменений. Это отставание является следствием как малоэффективной непрофессиональной деятельности правоохранительных органов, несопоставимости их возможностей с криминальными силами, так и несовершенства, пробельности и неадекватности либерализированного законодательства, на основе которого осуществляется борьба с преступностью^[3]. Особое внимание следует обратить на грубое нарушение баланса в системах «свобода и необходимость», «свобода и безопасность», «права и обязанности», поскольку никакой демократии, никакого цивилизованного рынка, никакого соблюдения прав и свобод человека невозможно достигнуть в условиях правового беспредела, безнаказанности и бесконтрольности. Об этих социально экономических, политических и организационных причинах преступности уже шла речь в предыдущих главах Курса. Однако мы вынуждены к ним вернуться в этой главе.

Одна из самых устойчивых и сильных причинных связей в криминологии наблюдается между уровнем социально-правового, экономического и финансового контроля противоправного поведения и состоянием преступности, особенно корыстной.

Не случайно президент США Барак Обама решил прибегнуть к опыту 1933 г., когда операции коммерческих банков четко делились на кредитные, депозитные и спекулятивные, чтобы у банков не возникало соблазна использовать застрахованные депозиты для спекулятивных операций… «Мои намерения по реформированию системы только усилились, когда я увидел возврат к прежней практике… рекордные прибыли в некоторых компаниях, которые заявляют, что они больше не могут кредитовать малый бизнес и не могут возмещать налогоплательщикам средства, потраченные на спасение самих компаний. Если они хотят драки, они ее и получат»^[4], — сказал он. Речь идет о социализации банков, социальной ответственности бизнеса, его социально-правовом контроле. На Всемирном экономическом форуме в Давосе в феврале 2010 г. было предложено ограничить свободу банкиров и лишить их крупных премий.

Низкий уровень социально-правового контроля — благодатная почва для теневой экономики. Основные различия теневой экономики разных стран заключаются в ее объемах, формах реализации и уровнях социально-правового контроля. Как показал финансовый кризис, теневая экономика, свойственная практически всем странам, особый размах приобрела в США, где годами и десятилетиями надувались долларовые пузыри, которые затем лопнули. Объем теневой экономики в России велик. Ее удельный вес в структуре реальных экономических отношений достигает (по разным оценкам) от 30 до 50%, а в некоторых отраслях хозяйства и более, в то время как в общемировом масштабе ее доля оценивается в диапазоне 5−10%. Хотя здесь тоже много фальши. В сфере теневой экономики заняты десятки миллионов человек^[5]. Эти данные явно занижены: обычно не учитывается огромная криминальная составляющая подпольной теневой экономики.

Эффективного и четко регламентированного социальноправового контроля теневой экономики в нашей стране нет до сих пор. В этих условиях теневая экономика тесно связана с теневой политикой и теневой юстицией. Именно они порождают социально-правовую бесконтрольность. Поэтому решение проблемы минимизации теневой экономики заключается главным образом в оптимизации социально-правового контроля, который, с одной стороны, стимулировал бы прозрачность и правомерность экономической деятельности, а с другой — не парализовывал бы инициативу субъектов этой деятельности. Особый и чрезвычайно жесткий контроль необходим в борьбе с торговлей оружием, наркотиками, людьми и человеческими органами.

Противоправно-теневые экономические действия могут представлять собой гражданские, банковские, инвестиционные, налоговые, административные и уголовные правонарушения. Последние имеют прямое отношение к криминологическому аспекту теневой экономики, а иные правонарушения — и прямое, и косвенное, поскольку, не являясь преступными, они представляют собой различные криминогенные обстоятельства, т. е. условия, способствующие совершению экономических, корыстных преступлений. Вся теневая экономика в той или иной мере криминогенна, а в части преступного бизнеса — криминальна.

И если ежегодно в России за совершение корыстных преступлений и преступлений в сфере экономики осуждается к различным видам наказания не более 5% преступников, то это значит, что система уголовной юстиции с социально-правовым контролем рассматриваемой преступности не справляется^[6]. Уровень регистрации корыстных преступлений в экономической сфере намного ниже уровня учета всех иных деяний. Регистрируется и расследуется не более 1−5% от реально совершаемых преступлений экономической направленности (связанных с потребительским рынком, финансово-кредитной системой, приватизацией, а также с коррупцией). Ответственность за совершение тяжких экономических преступлений носит «лотерейный» характер, когда к уголовной ответственности привлекаются единицы, а десятки, сотни нарушителей, особенно высокопоставленных, уходят от ответственности.

Как уже отмечалось, система уголовной юстиции в нашей стране в основном нацелена на бедные, маргинальные слои населения, на преступников, совершающих традиционные уголовные деяния.

По данным последних лет, до 60% привлеченных к уголовной ответственности относятся к лицам, не имеющим постоянного источника дохода, и только 3−4% совершают преступления (как правило, корыстного, экономического характера) в составе организованных преступных формирований. Коэффициент поражаемости преступностью элитарных групп (отношение числа преступников к числу лиц в группе) не ниже этого коэффициента у самых неблагополучных слоев населения.

Таким образом, преступления, совершаемые в условиях нищеты, бедности, легко попадают в жернова системы уголовной юстиции, а корыстная преступность власти, богатства и интеллекта до последнего времени почти не входила в орбиту деятельности правоохранительных органов. Хотя именно в этой сфере причиняется колоссальный материальный вред, который нередко сопровождается физическим и моральным. Кроме того, последствия экономической, коррупционной преступности способны подорвать доверие к власти.

Корыстная, коррупционная преступность и теневая экономика, материализованные в крупных денежных суммах, недвижимости и других материальных ценностях, предопределяют причины насильственных и иных опасных преступлений, самодетерминируют последующую корыстную деятельность. Легализация преступно нажитых средств влечет за собой целый шлейф преступлений. Элементарная корысть при неоднократном совершении экономических и коррупционных деяний перерождается в неутолимую жадность, которая не знает предела и не дает преступнику шанса вовремя остановиться. Со временем неразоблаченные экономические и коррупционные преступники могут перейти в легальную сферу предпринимательской деятельности. И поскольку наша система уголовной юстиции в отношении должностной, коррупционной и экономической преступности (без указания «свыше») демонстрирует исключительную забывчивость, то со временем крупные экономические преступники и коррупционеры становятся «достойными людьми» и даже проникают во власть. Раньше ставился вопрос о подведении черты под периодом неопределенности бизнес-сообщества в целях обеспечения необратимости итогов прошедшей приватизации в случаях, когда она не была (?) абсолютно криминальной. Сейчас об этом забыли. Однако трудно рассчитывать на успех, если власти, осознавая проблему борьбы с сегодняшней коррупцией, закрывают глаза на «вчерашнюю». Это несправедливо, неэффективно, неубедительно и криминогенно.

Необходимо установить оптимальный социально-правовой контроль теневых экономических отношений и четко прописать это в федеральном законодательстве. Минимизация их до социально терпимого уровня возможна лишь в условиях ювелирной гармонизации соотношения сложных двуединых задач: свободы и необходимости, свободы и безопасности, свободы и социально-правового контроля, эффективной борьбы с интенсивно растущей преступностью и строжайшего соблюдения фундаментальных прав человека.

В настоящее время возможно более или менее адекватно отслеживать теневую экономику и коррупцию, выявлять причины этих явлений и разрабатывать эффективные меры противодействия^[7]. Однако такая работа проводится государством нерегулярно и поверхностно. Исследуя причинные связи экономических отношений и преступности, мы убеждаемся, что криминогенность явлений и процессов определяется экономикой не только прямо, но и опосредованно — через социальные отношения. Можно даже сказать, что воздействие экономики на преступность через социальные отношения доминирует, поскольку экономические отношения реализуются главным образом через социальную жизнь людей, через универсальный психологический механизм социального сравнения.

Люди изо дня в день осознанно (а зачастую подсознательно) сравнивают себя с ближайшим окружением, насколько они соответствуют ему по своему социальному положению, материальному обеспечению, по своим достижениям и т. д. И пока они убеждены, что соответствуют основным требованиям своей среды, они остаются удовлетворенными собой и своим положением. Но если, сравнивая себя с другими, они понимают, что обделены и часто несправедливо, то переживают фрустрацию (от лат. frustration — обман, неудача) — негативное психическое состояние, обусловленное невозможностью удовлетворения тех или иных потребностей. Оно проявляется в гнетущем напряжении, тревожности, чувстве безысходности и разрушительной зависти. Поскольку «деньги могут все», а их отсутствие не позволяет человеку самореализоваться или же просто жить достойно, в этом и заключается мотивация корыстных, корыстно-насильственных, коррупционных, должностных и иных деяний.

К. Маркс данный экономико-социально-психологический механизм описал таким образом: «Как бы ни был мал какой-нибудь дом, но пока окружающие его дома точно так же малы, он удовлетворяет всем предъявляемым к жилищу общественным требованиям. Но если рядом с маленьким домиком вырастает дворец, то домик съеживается до размеров жалкой хижины. Теперь малые размеры домика свидетельствуют о том, что его обладатель совершенно нетребователен или весьма скромен в своих требованиях; и как бы ни увеличивались размеры домика с прогрессом цивилизации, но если соседний дворец увеличивается в одинаковой или еще большей степени, обитатель сравнительно маленького домика будет чувствовать себя в своих четырех стенах все более неуютно, все более неудовлетворенно, все более приниженно»^[8]. И будет прилагать максимальные усилия, чтобы преодолеть обозначившееся неравенство. Поэтому при более глубоком анализе экономических отношений становится очевидно, что они опосредуются другими отношениями, главным образом социальными. Основные детерминанты преступности — это социальноэкономические причины, выраженные в социальной несправедливости, на которую наслаиваются многие другие обстоятельства. При этом указанные причины окрашиваются в тот или иной политический, идеологический, национальный, религиозный «цвет», что еще более упрочивает криминогенную направленность различных групп и слоев населения и его отдельных представителей^[9].

Современная внутренняя и международная корыстная преступность в широком смысле — это не только и не столько столкновение наций и цивилизаций, сколько антагонизм между ужасающей бедностью нередко потенциально богатых регионов и беспредельным богатством развитых стран. И здесь движущей силой выступает не столько сама бедность, сколько социальная несправедливость.

Сейчас в мире при оценке развитости той или иной страны учитываются прежде всего социальные стандарты уровня жизни населения. Чем больше материальных, культурных, информационных ресурсов получает каждый гражданин, тем выше возможности общества. Однако криминогенность этих обстоятельств связана не с общим уровнем обеспеченности ресурсами, а с распределением благ среди населения, с равенством и демократией. ЖанЖак Руссо считал, что «если брать этот термин в точном его значении, то никогда не существовала подлинная демократия и никогда таковой не будет». Равенства нет ни в одной из современных стран. Более того, ожидать, что в рамках современных социальноэкономических систем будет ликвидирован разрыв между богатыми и бедными, нет объективных научных оснований. Можно говорить лишь о некоторой минимизации существующего разрыва, хотя пока и к этому нет серьезных предпосылок. Замена же социального равенства равенством возможностей напоминает демагогию. Исходя из этого можно спрогнозировать тенденции корыстной мотивации, которая обусловливает значительную часть всех преступлений и правонарушений в мире.

В докладе ООН «О развитии человека» (2009) по категориям развития человеческого потенциала распределены 182 страны и территории мира: страны с очень высоким уровнем развития (ИРЧП^[10] = 0,900 и выше — 38 стран); страны с высоким уровнем развития (ИРЧП = 0,800−0,899 — 45 стран, в том числе Россия); страны со средним уровнем развития (ИРЧП = 0,500−0,799 — 75 стран); страны с низким уровнем развития (ИРЧП ниже 0,500 — 24 страны). Таким образом, из доклада следует, что по уровню развития страны различаются довольно существенно.

Между тем даже в развитых странах в новом столетии зарплаты работников средней и низкой квалификации все больше сокращаются. «За последние 15 лет разница в доходах между теми, кто находится наверху и внизу социальной пирамиды, увеличилась от 85:1 до 500:1. Размывается концепция „золотого миллиарда“. Международная элита в несколько десятков миллионов людей получает все больше, а обычные работники относительно все меньше, а в развитых странах — и абсолютно»^[11]. Это неизбежно приводит к росту социальной напряженности. Планетарный экономический кризис лишь усилил существующие противоречия, которые ведут к расширению масштабов корыстной преступности, провоцируют забастовочное движение, социальные взрывы даже в богатых европейских странах, что нередко сопровождается массовыми погромами и насильственными преступлениями.

К сожалению, социально-экономические причины корыстной преступности, несмотря на их определяющую роль, практически не анализируются. За 1990;е годы прошлого века российский либерализм почти полностью себя дискредитировал. Однако проблемы социально-экономической несправедливости довольно широко обсуждаются^[12]. Автор незадолго до кризиса, еще в 2007 г., прогнозировал критические социально-экономические явления, связанные с глобализацией, и, соответственно, рост корыстной, экономической и общей преступности^[13].

Нелюбовь и даже ненависть к коррупционерам и мошенникам в условиях кричащей социальной несправедливости, когда в стране наблюдается колоссальное расслоение общества, для обездоленных, обманутых и обворованных людей вполне закономерна. И это не переходит в бунт (как, например, в некоторых других странах) лишь благодаря неимоверному терпению российского народа.

" В высших эшелонах элиты стремительно размывается социальный инстинкт — фундаментальное отличие человека от животного. Российская элита становится все более несправедливой и все менее эффективной. И без давления она не изменит свой социокультурный и антропологический вектор. Современная госэлита преуспела только в двух пунктах: подавлении политических оппонентов и использовании государственных активов и государственного имущества в личных и групповых целях"^[14], — считает политический аналитик и историк В. Соловей.

Известный политолог Виталий Третьяков пишет: «Война всех против всех и каждого против каждого — вот закон сегодняшней жизни России, вот закон жизни ее элиты»^[15]. Таким образом создается серьезная социальная база для экстремизма, терроризма, коррупции и различных видов корыстной преступности.

В докладе Уполномоченного по правам человека в РФ (2008) В. Лукина осуществляется системный анализ нарушения конституционных прав и свобод человека. Из 15 разделов доклада в восьми анализируются нарушения конституционных прав, которые могут иметь непосредственное отношение к стимуляции и формированию корыстной мотивации: 1) права на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство; 2) права на обращение в службы поддержки и реабилитации; 3) права на труд; 4) права на социальное обеспечение; 5) права на жилище; 6) права на охрану здоровья и медицинскую помощь; 7) права на благоприятную окружающую среду; 8) права на образование. В докладе приводятся конкретные и проверенные факты, которые могут быть отнесены к обстоятельствам, способствующим совершению корыстных, экономических, коррупционных преступлений^[16].

Следующий аспект социальной несправедливости может быть заключен в вопросе, является ли народ в нашей демократической стране реальным источником власти? Безусловно, нет, ведь основной путь влияния на власть — выборы. Но для того, чтобы участвовать в выборах, надо либо иметь много денег, либо продать себя «денежным мешкам», либо активно поддерживать власть, обладающую неограниченным административным ресурсом. И естественно, после выборов придется работать на нее, а не на народ. Избранные депутаты торгуют своими голосами, в то время как сам процесс выбора определяют те же деньги, на которые покупаются продажные политтехнологи (точнее — политнадуватели), журналисты, чиновники и т. д.^[17]

Итак, основными причинами корыстной преступности, отражающими существенное несовершенство современных социальноэкономических систем, являются^[18]:

• 1) недостаточное социально-экономическое развитие нашей страны и других государств мира, определяющее бедность, безработицу и жилищную неустроенность;
• 2) наличие в обществе (особенно в российском) социальноэкономического и правового неравенства;
• 3) значительное отставание социально-правового контроля от развития экономической и корыстной преступности;
• 4) слабость демократических систем, не обеспечивающих народовластия, когда волеизъявление народа стало бы реальным источником власти;
• 5) пассивность населения, а также низкая эффективность деятельности правоохранительных органов, судов и уголовноисполнительной системы;
• 6) экономическая, социальная и правовая несправедливость в отношении различных слоев населения, особенно социально незащищенных;
• 7) критический разрыв между бедностью и богатством, когда социальная несправедливость удерживается посредством насилия;
• 8) отсутствие системного и пролонгированного анализа и прогноза тенденций социально-экономических причин и проблем социальной справедливости как важных обстоятельств корыстной и экономической преступности;
• 9) отсутствие мониторинга гармонизации соотношения свободы и необходимости, свободы и безопасности, свободы и социальноправового контроля, эффективности борьбы с преступностью и соблюдения фундаментальных прав человека;
• 10) нарушение равенства перед законом, правоохранительными органами и судом;
• 11) безнаказанность криминогенной приватизации и других форм захвата общенародной собственности.

Непосредственными условиями корыстных и экономических преступлений выступают следующие производные, но криминологически важные обстоятельства, способствующие совершению этих деяний^[19]:

¦ негативные тенденции в развитии рыночных отношений, в экономике и социальной сфере;

¦ неэффективная деятельность контролирующих органов финансово-банковской системы;

¦ недостатки в деятельности правоохранительных органов по выявлению и расследованию корыстных деяний;

¦ пробелы в законотворческой деятельности;

¦ психология присвоения того, «что плохо лежит» ;

¦ самовольный захват земельных участков, открытая и противоправная торговля ими, лжефермерство и Т.Д.;

¦ исключение из УПК РФ 2001 г. обязанностей следственных органов и суда по изучению причин и условий совершенных преступлений и внесению обязательных представлений об устранении криминогенных обстоятельств;

¦ бесхозяйственность на предприятиях, плохой учет и охрана имущественных ценностей;

¦ пробелы в законодательстве, сделавшие возможным бесконтрольное проведение конкурсов и аукционов, повлекшее крупномасштабные злоупотребления при банкротстве предприятий;

¦ многочисленные реорганизации правоохранительных органов при дефиците высококвалифицированных и неподкупных сотрудников;

¦ несоответствие правоохранительных структур изменениям криминогенной обстановки.

Зарубежные авторы объясняют корыстную преступность и преступность вообще социальной дезорганизацией, теориями аномии, субкультуры, радикальными теориями, теориями дифференциальной ассоциации, контроля, устойчивости, социальной связи, интеракции и т. д.

Результатом провозглашения в реформируемой России частной собственности и проведения обвальной криминальной приватизации стало колоссальное неравенство, когда основная масса народа оказалась за чертой бедности, а тонкий слой бывшей номенклатуры и криминальной среды, захвативший общенародное достояние, обеспечил себе беспрецедентный уровень жизни. Социальное неравенство детерминирует самые дикие формы корыстной преступности. Оптимальное решение проблемы равенства лежит в пределах 4-5- кратного разрыва между уровнями жизни относительно богатых и относительно бедных^[20], в то время как у нас этот разрыв на один-два порядка больше. И данный разрыв нельзя сократить полумерами.

• [1] См., например: Фидо М. Хроника преступлений. Известные преступники XIX- XX вв. и их чудовищные злодеяния: пер. с англ. М., 1997; Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия. М., 1997.
• [2] См., например: Румянцева E. Е. Стратегия преодоления бедности. Минск, 2001; Степашин С. В долгу у самих себя. Бюджет может получить 2 000 000 000 000 без иностранных займов // Российская газета. 2009. 7 окт.; Юргенс И. Слабость силы // Российская газета. 2009. 9 сент.
• [3] В частности, по словам главного следователя А. Бастрыкина, для борьбы с рейдерством нет необходимых правовых оснований. Рейдерские компании обычно фиктивны, зарегистрированы в офшорах, и получить необходимую информацию о них крайне сложно. Статья 115 УПК РФ не позволяет наложить арест на имущество при отсутствии подозреваемых и обвиняемых, даже если доказано, что оно получено преступным путем. Имущество переходит в собственность к добросовестным приобретателям, и вернуть его практически невозможно. Опасные способы рейдерства не подпадают под УК РФ. Нет ответственности регистраторов за внесение заведомо ложных сведений в реестр участников юридических лиц. В Кодексе не предусмотрена ответственность за рейдерский «корпоративный шантаж», или «гринмейл» (Российская газета. 2009.13 окт.). Мы на 10 лет опоздали с введением уголовной ответственности за организационную преступную деятельность, на 20 лет — за новые изощренные формы коррупции, на 15 лет — за рейдерство и т. д. Когда же более или менее адекватные законы принимаются, криминальные организации так укрепляются, приобретая «законодательную силу», что привлечь к ответственности можно только «стрелочников». Кроме того, надо отметить, что законодатели в вопросах борьбы с преступностью проявляют криминологическую безграмотность и преступную небрежность, а зачастую и личную заинтересованность.
• [4] NEWSru.com. Экономика // newsru.com/finance/22jan2010/obama.html.
• [5] Lenta.ru за 17 сентября 2003 г.
• [6] См. научные исследования о преступности, обусловленной теневой экономикой: Теневая экономика и организованная преступность. Материалы научнопрактической конференции (9−10 июня 1998 г.). М., 1998; Егошин В. М., Колесников В. В. Преступность в сфере экономической деятельности. СПб., 2000; Голованов Η. М., Перекислов В. Е., Фадеев В. А. Теневая экономика. СПб., 2003; БекряшевА. К., Белозеров И. П. Теневая экономика и экономическая преступность. М., 2003; Лунеев В. В. Преступность и теневая экономика // Экономическая наука современной России. 2005. № 31. С. 73−83 и др.
• [7] Алексеев А. И., Герасимов С. И., Сухарев А. Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. М., 2001; Бекряшев А. К., Белозеров И. П. Указ, соч.; Якоби С. Уголовно-правовые и криминологические проблемы предупреждения преступлений в сфере коммерческой банковской деятельности. М., 2004; Дмитриев О. В. Экономическая преступность и противодействие ей в условиях рыночной системы хозяйствования. М., 2005; Тарасов А. Н. Психология лжи в бизнесе: дурная бесконечность. Способы и результаты бизнес-мошенничества: российский и зарубежный опыт. М., 2007 и др.
• [8] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 446.
• [9] Лунеев В. В. Политическая, социальная и экономическая несправедливость в мире и терроризм // Общественные науки и современность. 2004. № 3. С. 81−89.
• [10] ИРЧП — индекс развития человеческого потенциала.
• [11] Караганов С. Финансы, политика и война // Российская газета. 2007. 23 нояб.
• [12] Российское общество и радикальные реформы / под ред. В. К. Левашова. М., 2001; Россия. Планетарные процессы / под ред. В. Ю. Большакова. М., 2002; Афанасьев Ю. Н. Опасная Россия. М., 2001; Хинштейн А. Е. Какого цвета страх. М., 2002; Мурье О. Украденная Россия. М., 2002; Болдырев Ю. Русское чудо. Секреты экономической отсталости: в 2 кн. М., 2003; Хлебников П. Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России: пер. с англ. М., 2001 и др.
• [13] Лунеев В. В. Эпоха глобализации и преступность. М., 2007. С. 21−90.
• [14] Новейшая история. «Мы» и «они» // lgz.ru/artide/id=2717&top=26&ui=1 195 502 822 718&r=683 (сайт издательского дома «Литературная газета»).
• [15] Третьяков В. Бремя всевластия // Российская газета. 2003. 11 дек.
• [16] Лукин В. Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2008 г. // Российская газета. 2009. 17 апр.
• [17] 7 октября 2009 г. в Госдуме на правительственном часе с участием руководителей правоохранительных органов (Р. Г. Нургалиева, Ю. Я. Чайки, А. И. Бастрыкина) обсуждались проблемы преступности и коррупции в стране. В. Жириновский в своем выступлении сказал, что начинать борьбу с коррупцией надо с депутатов Думы. На заседании из 400 депутатов присутствовало всего около ста. Где же были остальные? Скорее всего, они занимались бизнесом, грубо нарушая закон. Так почему же народ должен их соблюдать?
• [18] Сулакшин С. С. Экспресс-анализ мирового и российского финансово-экономического кризиса. М., 2009. С. 8−26.
• [19] См.: Алексеев Л. И., Герасимов С. И., Сухарев А. Я. Криминологическая профилактика: теория, опыт, проблемы. М., 2001. С. 410−424; Иншаков С. М. Криминология. М., 2000. С. 162−183; Криминология: учебник / под ред. А. И. Долговой. М., 2001. С. 549−554; Криминология / под ред. В. Н. Бурлакова, В. П. Сальникова, С. В. Степашина. СПб., 1999. С. 363−372; Криминология / под ред. Η. Ф. Кузнецовой, В. В. Лунеева. М., 2004. С. 352−390; Криминология: пер. с англ. / под ред. Дж. Ф. Шели. М., 2003. С. 345−368; Шнайдер Г. Й. Криминология: пер. с нем. М., 1994. С. 268−337 и др.
• [20] Платон предлагал установить четырехкратный предел разрыва между бедностью и богатством (см.: Платон. Законы // Соч.: в 3 т. М., 1972. Т. 3.4.2. С. 219).