Формальная определенность муниципально-правовых норм

Для характеристики актов местного нормотворчества как источников муниципального права качество формальной определенности имеет, кроме всего прочего, еще и значение критерия оценки соответствующих актов на предмет конституционности.

Известно, что формальная определенность предполагает четкое и ясное оформление акта в виде конкретных правовых предписаний^[1]. Причем сама форма муниципальных правовых актов должна быть точно установленной в первую очередь в уставе муниципального образования, а не на уровне законодательных актов органов государственной власти субъекта РФ, как это имело место до недавнего времени во многих субъектах РФ (например, Закон Ставропольского края от 9 июня 1994 г. «О порядке опубликования и вступления в силу нормативных правовых актов, принятых органами государственной власти и местного самоуправления на территории Ставропольского края»^[2], Закон Хабаровского края от 26 апреля 2000 г. № 215 «О правовых актах органов местного самоуправления, выборных и других должностных лиц местного самоуправления в Хабаровском крае»^[3], Закон Амурской области от 1 июля 1996 г. № 98−03 «О правовых актах органов местного самоуправления Амурской области»^[4]).

Отсутствие ясности, определенности содержания акта местного самоуправления порождает возможность его произвольного применения и противоречит в конечном счете требованиям равенства всех перед законом. В этих условиях особое значение приобретает повышение качества муниципального нормотворчества, а на государственно-властном уровне — подготовка модельных актов местного самоуправления, оказание научно-методической помощи органам местного самоуправления и т. п.

• [1] Как неоднократно указывал в своих решениях Конституционный Суд РФ, из конституционных принципов правового государства, справедливости и равенства всех перед законом и судом вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы и ее согласованности с системой действующего правового регулирования; принимаемые законы должны быть определенными как по содержанию, так и по предмету, цели и объему действия, а правовые нормы — сформулированными с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ними свое поведение, как запрещенное, так и дозволенное. Непонятное и противоречивое правовое регулирование порождает произвольное правоприменение, нарушающее эти конституционные принципы (Постановления Конституционного Суда РФ от 6 апреля 2004 г. № 7-П, от 14 апреля 2008 г. № 7-П, от 20 апреля 2009 г. № 7-П, от 15 октября 2012 г. № 21-П, от 21 мая 2013 г. № 10-П). Аналогичную позицию занимает Европейский Суд по правам человека. Он исходит из того, что закон во всяком случае должен отвечать установленному Конвенцией стандарту', требующему, чтобы законодательные нормы были сформулированы с достаточной четкостью и позволяли лицу предвидеть, прибегая в случае необходимости к юридической помощи, с какими последствиями могут быть связаны те или иные его действия (постановления от 26 апреля 1979 г. но делу «Санди Таймс» (Sunday Times) против Соединенного Королевства (№ 1)" (Европейский суд по правам человека. Избранные решения. Т. 1. М.: Норма, 2000. С. 328−339); от 28 октября 2003 г. по делу «Ракевич против России» (Европейский суд по правам человека и Российская Федерация: Постановления и решения, вынесенные до 1 марта 2004 года. М.: Норма, 2005. С. 56−67); от 24 мая 2007 г. по делу «Игнатов против России» (Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. № 10. С. 98−118).
• [2] Сборник законов и других правовых актов Ставропольского края. 1994. № 1. Ст. 2. В действующей редакции определяет порядок опубликования и вступления в силу только актов региональной государственной власти.
• [3] Сборник нормативных правовых актов Законодательной Думы Хабаровского края. 2000. № 4. Утратил силу с 1 января 2006 г. в связи с принятием Закона Хабаровского края от 28 декабря 2005 г. № 2.
• [4] Амурская правда. 1996. 10 июля. Утратил силу с 1 января 2006 г. в связи с принятием Закона Амурской области от 8 февраля 2006 г. № 144−03.