Методологические идеи Ф. Боаса

Классик американской антропологии Ф. Боас (1858—1942) призывал к осторожности в реализации конкретных методов. Так, он предлагал четко видеть границы метода сравнения, поскольку культурные явления, внешне сходные между собой, могут иметь совершенно различное происхождение и разные функции. К тому же каждая культура имеет свой собственный уникальный путь развития: «Метод, который мы пытаемся обосновать, зиждется на изучении динамических изменений в обществе, доступном наблюдению в данное время. Не умея объяснить процессы, протекающие на наших глазах, мы ну решаемся приступать к общим проблемам развития цивилизации»^[1] (курсив мой. — Г. О.).

Принципиальное внимание он уделял методике антропологических исследований. Школа Ф. Боаса исходила из необходимости многолетнего комплексного изучения «примитивных» обществ. Его результатом становилось тщательное описание физического облика людей и их психологических характеристик, а также многообразных аспектов конкретной культуры: языка, материальных предметов, верований, общественной организации, особенностей хозяйствования и быта и др. Все компоненты культуры исследовались и описывались в тесной взаимосвязи с географическим окружением и тщательно картографировались.

Ф. Боас отстаивал собственный метод — исторический — в качестве важнейшего метода исследования культуры. В его основе — тезис о том, что каждая культура имеет свой собственный уникальный путь развития: «Каждая культура, — писал Боас, — может быть понята только как историческое явление. Мы рассматриваем каждую конкретную культурную форму как целое и пытаемся проследить пути ее развития вплоть до ее сегодняшнего состояния»^[2].

По мнению Ф. Боаса, исторический метод представляется куда более плодотворным, чем обобщения сравнительного метода: «Детальное изучение обычаев в контексте всей культуры практикующего их племени и с учетом их географического распространения у соседних племен почти всегда позволит нам с большой точностью определить причины возникновения этих обычаев и психологические процессы, обусловившие их развитие. Применение такого метода даст троякий результат: во-первых, выявит внешнюю среду, сформировавшую или видоизменившую элементы культуры; во-вторых, вскроет психологические факторы, определившие ее облик, и, в-третьих, определит влияние исторических связей»^[3].

Б. Малиновский о методологической роли функционализма.

Методологические идеи классика английской антропологии формировались па основе критического анализа опыта его предшественников, прежде всего методологии эволюционизма и диффузионизма. Основным недостатком этих учений Б. Малиновский считал изолированное изучение отдельных черт культуры, не связанное с культурой как целым: «Эволюционист интересуется фактом главным образом как пережитком прошедшей стадии, тогда как диффузионист видит в нем, прежде всего, заимствование, механически перемещенное из другого географического региона. Один помещает факт в далекое прошлое, другой — в отдаленное пространство. Но оба отодвигают факт далеко от того реального окружения, в котором он живет сегодня. Таким образом, каждый элемент культуры, каждая идея, обычай, форма организации, слово — принуждены быть выхваченными из свойственного им контекста и вставленными в некую воображаемую схему»^[4].

Принцип универсального функционализма по Б. Малиновскому состоит в следующем: «…в любом типе цивилизаций любой обычай, материальный объект, идея и верования выполняют некоторую жизненную функцию, решают некоторую задачу, представляют собой необходимую часть внутри действующего целого»^[5]. Именно поэтому функциональный метод «стимулирует интерес к изучению соотношения между отдельно взятыми обычаями, институтами и аспектами культуры»^[6].

Методологический подход Б. Малиновского имел не только теоретическое, но и сугубо практическое значение. Он утверждал, что целостность конкретной культурной подсистемы нарушать нельзя, иначе может рухнуть вся пирамида целостности более высокого порядка, опиравшаяся па данную подсистему. Даже на первый взгляд вредные, варварские обычаи местных народов просто так уничтожать нельзя. Необходимо, прежде всего, выяснить те функции, которые они выполняют. Он подчеркивает: «Моралью, извлекаемой из функционального анализа культуры, должно стать то основное правило, что медленное, постепенное и тщательно спланированное преобразование может быть успешным там, где преобразование случайное, беспорядочное и наспех сработанное только введет в замешательство»^[7].

Малиновский не только размышлял над методами социальной антропологии, но и тщательно разрабатывал методику исследований. Им была разработана целая серия схем, которые стали инструментами для сбора данных и позволяли полевому исследователю осуществлять корреляции между различными аспектами исследуемой культуры. Схема полевых исследований Малиновского, используемая им с 1912 г., представляла собой таблицу, колонки которой включали те сферы культуры, названия которых стали впоследствии заголовками стандартных монографий: религия, магия, рыболовство, охота и др.^[8]

Исследователи истории антропологии подчеркивают, что ориентация на функционализм, поставившая первостепенное ударение на взаимосвязи вещей, имела еще одно важное методологическое следствие: она явилась одной из основных причин возникновения профессиональных нолевых исследований такого типа, «который был совершенно неизвестен антропологам XIX в., довольствовавшимся при построении своих теорий фактами и материалами, собранными любителями и случайными людьми»^[9].

• [1] Цит. по: Бидии Д. Культурная динамика и поиски истоков // Антология исследований культуры. Интерпретации культуры / отв. ред. Л. А. Мостова. 2-е изд. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2006. С. 386.
• [2] Цит. но: Лурье С. В. Психологическая антропология. С. 44.
• [3] Боас Ф. Границы сравнительного метода в антропологии. С. 515.
• [4] Малиновский Б. Избранное. Динамика культуры. С. 454.
• [5] Цит. но: Белик А. А. Культурология. Антропологические теории культур. С. 69.
• [6] Малиновский Б. Избранное. Динамика культуры. С. 452.
• [7] Малиновский Б. Избранное. Динамика культуры. С. 26.
• [8] См.: Там же. С. 98−99. 106−110.
• [9] Эванс-Причард Э. История антропологической мысли. С. 263.