Задачи и области приложения дискурсивных исследований

Зачем же и для чего нужна категория дискурса? Для каких задач востребован этот относительно новый способ изучать жизнь слова? И почему он так быстро и широко распространился в социальной и гуманитарной науке?

Вариант ответа фактически уже предложен чуть выше. Нынешняя всеобщая увлеченность теорией дискурса обусловлена тем, что в ней видится инструмент изучения человеческой субъективности в связи с социальностью (принадлежностью к сообществу, системе отношений), — с учетом сложной опосредованности этой связи речевыми явлениями и коммуникативными процессами.

То же можно сказать иначе: актуальность дискурсивного подхода обусловлена самим устройством современного социума, где характер субъекта и отношения, в которые он вовлечен, опосредованы разнообразными формами и средствами коммуникации и притом отличаются неочевидностью, непостоянством и острой дискуссионностью.

Среди бесконечно разных проблемных полей, где с успехом применяется дискурсивный подход, стоит выделить два крупнейших. Это изучение природы идентичности и процессов идентификации (1) и изучение социальных отношений, всегда являющихся отношениями власти (2).

Проблематика идентичности

Термин «идентичность» распространяется в гуманитарных и социальных науках начиная с 1960;х гг., подменяя или даже вытесняя более привычные понятия самосознание, самоопределение, самопредставление. Сами слова идентичность, идентификация (англ, identity — «тождество или отождествление», от лат. idem — «тот же самый, тождественный») подразумевают установку, характерную для дискурсивного подхода, а именно то, что осознание субъектом себя осуществляется не иначе как через соотнесение с другим (-и) и не иначе как в режиме коммуникации. Субъект — не суверен, не атом, а «ансамбль» и узел социальных отношений. Такой взгляд не отрицает личностной цельности и неповторимости, но заставляет задуматься о сложности определения этих качеств.

Мы знаем о том, кто мы и какие мы, а также о том, каковы другие люди, на нас похожие или непохожие, потому что нам об этом кто-то когда-то рассказал и продолжает рассказывать. Представление человека о самом себе и представления о нем других людей находятся в сложном взаимодействии — это взаимодействие, в котором всегда участвует речь, и есть процесс идентификации, обретения идентичности.

Об идентичности можно сказать, что она одновременно цельна и дробна: различаются социальная, этнокультурная, гендерная, корпоративная и иные виды идентичности. В обыденной жизни (на работе, в кругу друзей, в семейном кругу и т. д.) мы довольно легко и привычно «переключаемся» из одной идентичности-роли в другую. Множественные идентичности образуют более или менее гармоничный «ансамбль», хотя могут и вступать в конфликт.

Идентичность постоянна и изменчива — в старости человек носит имя, данное при рождении, но при этом иначе сознает себя и непохож на «себя» внешне. Поэтому об идентичности имеет смысл говорить не как о константе, а как о процессе последовательных переопределений.

Идентичность различительна — мы определяем себя через сходствосближение с такими же, как мы (позитивная идентичность), или через отличение-отталкивание от других, на нас непохожих (негативная).

Идентичность, наконец, перформативна — ее речевые проявления предполагают не только отображение неких («готовых») свойств, но и их становление. Между знаком, вербальным или невербальным, и тем, что он обозначает, всегда есть разрыв, следовательно, — пространство игры, возможность изменения и самореализации. «Человек всегда и везде в той или иной мере играет некоторую роль, — писал Э. Гофман. — Мы познаем друг друга в этих ролях — и познаем посредством их же самих себя… В конечном итоге исполнение роли… позволяет создать себя как личность»^[1].

Рассмотрим для примера механизм формирования гендерной идентичности, подразумевающей, как известно, не только наличие физиологических половых признаков, но и определенный комплекс норм поведения и общения. В описании Дж. Батлер процесс этот выглядит как последовательно-коммуникативный.

Джудит Батлер (р. 1956) — американский философ-постструктуралист, автор книг: «Психика власти: теории субъекции» (1997), «Гендерная тревожность» (1990) и др.

" Языковое поведение людей по отношению друг к другу, их языковая уязвимость по отношению друг к другу не есть простая добавка к социальным отношениям. Это одна из основных форм, которые эти отношения принимают" .

Человек рождается на свет и оказывается определяем уже первым словом, которое над ним/ею произносимо: «Девочка!» или «Мальчик!» В дальнейшем это определение сопровождает нас по жизни как ориентир, источник позитивной поддержки или негативное предписание, поскольку повторяется в самых разных формах и ситуациях: «Девочки гак не делают» или «Мальчики так не поступают». Опорой становления и утверждения.

идентичности служит, таким образом, повтор, в котором постоянно «цитируется норма». Именно путем «цитирования» норма поведения утверждается и внедряется в жизнь, вписывая поведение человека в определенный коридор представлений о том, как можно, должно или даже единственно возможно поступать. Процесс «приведения к норме» носит, таким образом, дискурсивный характер — он и становится центральным предметом критических дискурсивных исследований.

• [1] Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М., 2000. С. 51.