Могут ли сделки под влиянием угроз и насилия рассматриваться как сделки с отсутствующей волей?

В соответствии со ст. 179 ГК РФ недействительной является сделка, совершенная под влиянием насилия, угроз. Порок воли в рассматриваемых сделках видят либо в отсутствии воли вовсе, в несоответствии воли волеизъявлению, либо в порочности формирования воли. Критерий деления — способ принуждения^[1]. Если это насилие — большинство ученых говорят об отсутствии воли. По мнению Г. Ф. Шершеневича, так как сделка составляет выражение воли того лица, которому приписывается, то совершение сделки не может быть приписано тому, кто находится под влиянием физического принуждения, насилия. При насилии лицо лишается собственной воли, которую пытается насильственно заменить воля другого, так что первое лицо становится простым орудием, средством выражения воли второго. Вследствие этого обстоятельства юридическое действие, произведенное под влиянием насилия, не может считаться выражением воли того, от кого действие внешним образом исходит^[2]. В. Г. Голышев также говорит о понуждаемом лице как об орудии, как о субъекте, который опосредует действия понуждающего: «…воля лица подавляется настолько, что оно своими действиями по совершению сделки фактически опосредует действия лица, осуществляющего насилие, которые имеют своей основной целью и направлены на совершение именно этой сделки»^[3]. Противоположного мнения придерживались римские юристы, которые, надо заметить, уделяли немалое внимание этому вопросу. Они считали, что лицо даже под влиянием угроз, насилия действует по своей воле. Вот что пишет на этот счет Чезаре Санфилиппо: «Лицо, подвергающееся давлению, под страхом (metus) большего зла избирает меньшее и идет на сделку, которую ему навязывают, а значит, проявляет волю…»^[4]. Аристотель, труды которого повлияли на мировоззрение римских юристов, также склонялся к мысли, что действия лица, находящегося под влиянием насилия, угроз, совершается им по своей воле, хотя и считал этот вывод спорным. Вот что он пишет в Никомаховой этике: «Спорным является вопрос о том, непроизвольны или произвольны поступки, которые совершаются из страха перед достаточно тяжкими бедами или ради чего-либо нравственно прекрасного, например, если тиран прикажет совершить какой-либо постыдный поступок, между тем как родители и дети человека находятся в его власти; и если совершить этот поступок, то они будут спасены, а если не совершить — погибнут… Поступки такого рода являются, стало быть, смешанными, но больше они походят на произвольные: их предпочитают другим в то время, когда совершают…»^[5].

Если способ принуждения — угроза, порок воли видят: 1) также как и в случае насилия — в отсутствии воли (так, например, О. С. Иоффе полагает, что при угрозе отсугствует внутренняя воля и имеется лишь голое волеизъявление); 2) в несоответствии воли волеизъявлению (например, Ф. С. Хейфец^[6] пишет, что при наличии угроз, так же как и при насилии, имеет место расхождение между волей и волеизъявлением, которое обусловлено неправомерным принуждением лица к выражению того, что не соответствует действительной воле); 3) в порочности формирования воли. (К сторонникам этого подхода можно отнести Г. Ф. Шершеневича, который считал, что при угрозе, называемой им психическим принуждением, «юридическая сделка является все же выражением воли действовавшего»^[7], а также Н. В. Рабинович. По ее мнению, действуя даже под влиянием страха, субъект выражает волю заключить сделку, совершает ее в результате выбора меньшего из двух зол. Поэтому неправильно говорить, будто при угрозе отсутствует внутренняя воля и имеется только голое волеизъявление, вообще не выражающее внутренней воли^[8].).

Можно соглашаться или нет с приведенными точками зрения, предлагать альтернативные варианты, но неизменным остается одно — в отличие от всех других сделок с порокам и воли только в сделках под влиянием угрозы и насилия некоторые ученые видят отсутствие воли. В остальных случаях речь идет о пороках, «извращении» воли и т. п. Возможно, это не повод приходить к однозначному выводу об отсутствии воли в рассматриваемых сделках, но серьезный повод для скептиков задуматься над этим. Для нас же вывод сделан. Полагаем, что в сделках под влиянием угроз и насилия отсутствует та воля, которой придавалось бы правовое значение, и ее отсутствие может повлечь последствия, указанные в ст. 302 ГК РФ. Этот вывод основан не только на приведенных выше мнениях юристов, но и на толковании ст. 302 ГК РФ. Дело в том, что в случае с насилием и угрозами напрашивается аналогия с примером, указанным в ст. 302 ГК РФ, — похищением. Чем отобрание вещи, в основе которого лежит договор под влиянием угроз и насилия, лучше отобрания вещи вором или грабителем? — Ничем. Разница лишь в том, что вор и грабитель не составляют договора. Таким образом, если и давать защиту собственнику, передавшему вещь по договору, то только по такому, который заключен вследствие угрозы или насилия.

• [1] Зарубин А. В., Потапенко С. В. Недействительность сделок с пороками воли, вызванными виновным поведением контрагента либо иных лиц // Известия Иркутской государственной экономической академии (Байкальский государственный университет экономики и права). 2008. № 3 (59). С. 123−127.
• [2] Шершеневич Г. Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 151.
• [3] Голышев В. Г. Совершение сделок под влиянием насилия или угрозы // Юрист. 2002. № 10. С. 25−26.
• [4] Санфилиппо Чезаре. Курс римского частного права: учебник. М.: БЕК, 2000. С. 86.
• [5] Аристотель. Этика / пер. Н. В. Брагинской, Т. А. Миллер. М.: ACT, 2002. С. 81.
• [6] Хейфеи Ф. С. Недействительность сделок по российскому гражданскому праву. С. 103.
• [7] Шершеневич Г. Ф. Указ. соч. С. 153.
• [8] Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. С. 71.