Лик социального вождя

В результате изучения данной главы студент должен:

знать

• • что такое архетипический мотив героики;
• • в чем основная миссия социального вождя;

уметь

• прослеживать судьбы социального героя;

владеть

• типологией лидерства.

Прервав рассудка солнечную нить Вступает в ум суровая баллада, И в ней урок: не надобно, не надо Пытаться смерть героя объяснить.

Татьяна Глушкова

Архетипический мотив

В современном общественном сознании, как и в философской рефлексии, обнаруживается интерес к героическому. Героическое (от греч. herns — герой) — эстетическое понятие, которое раскрывает грандиозный смысл какого-нибудь деяния. Такой поступок требует от героя высшего напряжения духовных и физических сил, мужества и самоотверженности. Героическое — это разновидность возвышенного. В тематическом воплощении героическое предполагает художественное воспроизведение индивида или масс ради высоких и благородных целей.

Герой (от англ. Него) — архетипический мотив, в основе которого лежит преодоление препятствий и трудностей, достижение определенных целей. Главный подвиг героя заключается в победе над чудовищем и монстром тьмы: это долгожданный и ожидаемый триумф сознания над бессознательным.

В национальной и религиозной мифологиях мы нередко встречаем, по определению Джозефа Кэмпбелла, образы «героев с тысячью лицами» — сверхчеловеков, действующих по схеме: опасное рождение — исход — инициация — возвращение или подвиги — гибель — воскресение. Спаситель народа, воскресая, побеждает врагов и приносит людям триумф и изобилие. Когда жизнь народа совсем беспросветна, образ спасителя часто принимает духовный характер: мнимо погибнув от рук врагов, он затем является или воскресает в образе странствующего духовного учителя или судии в царстве мертвых.

Таким образом, социальная мифология имеет все шансы опираться на то богатство сюжетов, которые выявил К. Г. Юнг в своих многочисленных работах, посвященных этой теме. В политической мифологии постоянно присутствует образ харизматического героя, тайного помазанника небес, пострадавшего или как бы «погибшего за своей народ» от рук его врагов, но чудесно восстановившего великое государство (то или иное) и духовно воплощающегося в каждом своем преемнике на троне. При этом тема героики используется не только в мифологии. В философской литературе героическое возникает по разным поводам. Сошлемся, например, на анализ Арнольда Тойнби, который показывает, что в развитии цивилизации постоянно эксплуатируется архетип «вызов — ответ — возвращение», который, собственно, и обусловливает дальнейшее развитие цивилизационного космоса.

Мифологически мотив героя соотносится с бессознательной самостью человека, а сам герой выступает как квазичеловеческое существо, символизирующее идеи, формы и силы, которые созидают или захватывают душу. Целью героя является обретение сокровища, принцессы, кольца, золотого яйца, эликсира жизни и т. д. Психологически все эти обретения выступают как метафоры подлинных чувств и уникального человеческого потенциала.

Герой символизирует бессознательную самость человека, и это проявляет себя эмпирически, как общая сумма всех архетипов, и поэтому включает архетип отца и мудрого старца. В известной степени герой выступает как собственный отец и как свой собственный родитель.

К. Г. Юнг показал, что харизматический лидер всегда архетипен. Иначе говоря, нельзя оказаться властителем масс, не опираясь на жанровые особенности судьбы социального героя. Сравнивая разных политиков, обсуждая их роль в истории, мы отчетливо видим некую архетипную нить, которая ведет лидера. Порой складывается впечатление, что последний оказался заложником предначертанного жребия. Нередко видны и причины непоправимых ошибок вождей, которые пытались освободиться от оков названного архетипа. Швейцарский психолог прав: социальный герой в кружении времен нередко оказывается хорошо знакомым нам персонажем.

Разумеется, идея героя, сверхчеловека наверняка существовала на всех этапах развития человечества (это иллюстрируют древние предания и мифы) и продолжает существовать как общая тенденция философской мысли, как один из главных вопросов социальной философии и философской антропологии. Однако именно в XIX в. появилась ницшеанская концепция сверхчеловека, а в следующем столетии сложились теории элитизма.

По мнению М. Элиаде, в философии культуры недостаточно внимания уделялось своего рода элитарным мифам, в частности тем, которые связаны с художественным творчеством и его отражением в культуре и обществе. Если элита восхищается «Поминками по Финнегану», атональной музыкой или ташизмом, то потому, что эти произведения являют собой замкнутые миры, герметические вселенные, куда проникают только ценой огромных усилий, сравнимых с испытаниями, через которые проходят посвящаемые в первобытных обществах.

Отчего сегодня политтехнологи проявили неожиданный и обостренный интерес к теме социального героя? Прежде всего, социальная философия сегодня, после длительного периода, призванного распознать тайны общественной динамики в деятельности больших социальных общностей, психологии масс, групповом сознании, в закономерностях активности обезличенных структур, социальном мышлении вновь возвращается к теме общественного лидера, супермена, героя и их значимости для общественноисторического процесса. Например, все газеты с энтузиазмом сообщили о том, что Джордж Буш, уходя на каникулы, собрался прочитать книгу Эдуарда Радзинского об Александре II. Книга только печатается, Буш будет читать текст, еще не известный читателю. Что может вызвать такой, казалось бы, странный ажиотаж? Такой интерес к персоне не самого популярного русского правителя кажется несколько неожиданным.

Писатель комментирует, и его пояснения построены на логике Юнга. Правление царя — это время первой русской перестройки, рождения русского капитализма, «новейших господ», как их тогда называли. Одним словом, вместе с терминами «гласность», «оттепель», «интеллигенция», рожденными тогда, эпоха Александра II передала нам грабли, на которые всегда наступает Россия в период реформ. Последний великий царь был абсолютно непопулярен в конце своего правления. Либералы ненавидели его за остановку реформ, консерваторы — за то, что эти реформы были. Вчитываемся в судьбу правителя и понимаем: лидер обеспечил мощный рывок России к европейской цивилизации, но оказался непризнанным, а после смерти и вообще оклеветанным.

Скептически настроенный читатель может сказать: «Ну, и что? Участь правителя почти всегда печальна, а толпы неблагодарны. Вон и у Пушкина „они ж меня, беснуясь, проклинали“». Однако именно в этой ординарности и проглядывает архетипность. Нельзя оказаться харизматическим лидером, удачно прийти или неудачно уйти без архетипной фабулы. Историку или президенту кажется, будто он, знакомясь с биографией русского царя, может найти разгадку его судьбы в расстановке социальных сил, в специфичности выдвинутых исторических задач, наконец, в личности самого правителя. Но этого мало: ведь в истории царят архетипные сюжеты. Властитель садится на трон, но ему вручают роль, которая уже была когда-то сыграна, в которой все предначертано, ему, словно мифическому Эдипу, остается только продвигаться к своему жребию.

Харизматическому лидеру приходится озвучивать свои цели, но при этом разыгрывать сюжеты, которые освящены далекой историей. Он обращается к неисчерпаемой кладовой коллективного бессознательного и выбирает из него знакомый сценарный материал. Описывая архетип социального героя, Ницше наделяет его обязательной драматургической оркестровкой. Властитель не просто является на историческую арену. У него есть предназначение, ему приходится пройти посвящение, создать некий идеальный образ и в конце концов уйти, но ведь не раствориться же. Герой является, проходит через горнило неприятностей, совершает деяния и в конце концов удаляется, сохраняя непрерывность своего жизнеописания.

Часто повторяемый мифологический сюжет — это история героя. Речь идет о его рождении, богатырских подвигах, женитьбе на красавице, мудром правлении и загадочной, таинственной гибели. Фольклор многих народов рассказывает о жизни таких персонажей: у шумеров это Гильгамеш; у евреев — Моисей и Иосиф Прекрасный; у греков — Тесей, Геракл, Ясон, Одиссей; у скандинавов и германцев — Сигурд-Зигфрид; у кельтов — король Артур; у ирландцев — силач Кухулин и доблестный Диармайд; у французов — Роланд и Карл Великий; у югославов — Маркоюнак; у молдаван — солнечный Фэт-Фрумос; у русских — целая плеяда «сильномогучих богатырей» .

Героическое играет огромную роль в жизни человека. В известном смысле эта роль является центральной и уходит своими корнями в человеческую природу. Если тщательно разобраться в природе героики, то можно считать, что мы имеем дело с универсальной человеческой проблемой. Героика, несомненно, обладает космической значимостью. Герой стремится быть центром космоса, стать богоподобным. Тема героизма неразрывно связана с напряжением жизни и преодолением смерти. Культура в целом может рассматриваться как система кодифицированного героя, обещающего бессмертие и отвергающего смерть.

К. Г. Юнг полагал, что тема героя является архетипной, иначе говоря, именно она постоянно возобновляется как в жизни отдельного человека, так и в истории человеческого общества. Несмотря на фиксированность героического содержания, герой разнолик, в той же мере разнообразна и его судьба. Можно говорить о некой схеме, которой подчиняется жизнь героя. Он не эпизодичен в том смысле, что возникает однажды по конкретному поводу и затем исчезает. Герою, которому суждено состояться, нужна своеобразная жизненная летопись, каждая страница которой наполнена содержанием.