Миф как инструмент политики

Социальный миф стягивает действительное многообразие жизни к схеме. Мифы неистребимы, поскольку постоянно возобновляются труднонасыщаемой антропологической потребностью. Означает ли это, что можно смириться с тотальной мифологизацией? Понятное дело, нет, ибо она отражает подсознательное, а порой и преднамеренное стремление идеологизировать все стороны нашего бытия. Однако свободная мысль освобождает сознание от духовных трафаретов.

В конце XIX — начале XX в. в судьбе мифа произошли существенные изменения. Возник особый феномен — социальная мифология, т. е. реестр социальных иллюзий, сознательно распространяемых в обществе для достижения тех или иных целей. Миф стал выразителем неосознанных стремлений и ожиданий больших массивов людей, средством социальной ориентировки толпы. Чрезвычайно важно, что в мифе мы можем обнаружить кристаллизации опыта и ожиданий людей более отчетливые, чем, допустим, в доктринерском прагматическом выражении аналитической мысли. Миф порой более ясно помогает судить о чувствованиях и настроениях людей, о векторе их устремлений, об энергии порыва, нежели дискурсивно зафиксированная догма.

История мифологична, а миф историчен. Безмерное мифологическое пространство, скованное в свое время обручем идеократии, в наши дни распалось, раскололось. Но истаяли ли мифические сосульки? Увы, драматизм нынешней ситуации состоит в том, что на прежнем материке гнездится теперь множество мифов, давно или только что рожденных. Они не просто противостоят друг другу, но и претендуют на некую универсальность, порождая иллюзию тотальной поврежденности аналитической мысли.

В свое время, когда нынешний патриарх получил выборные права на этот пост, многие газеты писали о том, что после оглашения результатов голосования одна из драгоценных икон замироточила. Дескать, правильный выбор сделали, слуги Божьи. Однако уже через несколько дней появились слухи о том, что предыдущий патриарх ушел в мир иной не без помощи его окружения. Так верить ли мифу? Не станет же мироточащая икона благословлять преступное деяние. А вот и новый пример. Паскудницы из группы «Пусси райот» нанесли ущерб благолепию церковного храма, и патриарх гневно заклеймил их негодное поведение. Однако всем известно, что Храм Христа Спасителя сдает свои помещения для проведения светских мероприятий, что полуголые девы заполняют трапезную в дни юбилеев, что эти коммерческие проекты постыдны и не имеют ничего общего с непогрешимой торжественностью храма.

Миф мешает нам давать трезвую и социально ответственную оценку многим нынешним событиям. С этой точки зрения мифотворчество опасно и пагубно. Но как быть, если миф выглядывает буквально из каждого окна? Что делать, если феноменологии мифа уверяют нас в неустранимости иллюзий и социальных грез? Как представляется, наше обсуждение показало, что мифы рождаются, живут и умирают. Всякая идеологизация неизбежно порождает стремление к высвобождению от ее оков. В той же мере идейная незаполненность обусловливает тоску по реидеологизации.

Да, мифы неистребимы, поскольку возобновляются труднонасыщаемой антропологической потребностью. Означает ли это, что можно смириться с тотальной мифологизацией? Понятное дело, нет, ибо она отражает подсознательное, а порой и преднамеренное стремление идеологизировать все стороны нашего бытия. Однако политическая мифология не должна парализовать общественную жизнь. Научная интеллигенция, возможно повинная в утверждении определенных социальных мифов, способна развенчивать иллюзии и освобождать общественное сознание от социальных галлюцинаций, мешающих динамике общества. Свободная мысль освобождает сознание от духовных трафаретов.